Текст книги "Алина в Стране Чудес"

ГЛАВА ВТОРАЯ. ВОЛКИ ИДУТ ПО СЛЕДУ

Люблю я лето, честное слово! Мне вообще нравится, когда тепло, и когда не надо навьючивать на себя кучу одёжек. И дело тут не в природной нашей женской склонности к демонстрации своих прелестей (хотя и не без этого, конечно, – много ли продемонстрируешь в шубе?), а просто летом как-то оно веселее, что ли… Зелень, солнце – жить хочется (во всех смыслах этого слова). И хочется быть счастливой… А ведь если разобраться, человеку не так много и надо для счастья (в смысле, не для глобального счастья, а для текущего). Нет войны, нет чумы, ты сыта-здорова, и мир вокруг настроен к тебе доброжелательно, в общем и целом. И солнечные лучи перебирают светлые волосы твоего сына, деловито топающего рядом, – какого хрена суетиться-дёргаться, бежать неизвестно за чем (только потому, что все бегут)? Вот ещё бы любовь… Это да, это штука нужная, но если её нету в данный момент времени, то всегда ведь есть надежда, что она возьмёт да и появится, верно? Через день, через час, или даже через пять минут выскочит вдруг из-за угла, и…

Эх, скорей бы выбраться из этого частокола нагретых солнцем бетонных коробок куда-нибудь за город! Дачи у нас нет, но дядя Лёша собирается вывезти всё наше семейство на Вуоксу – там у них (в смысле, у его фонда) есть какой-то типа летний лагерь. Я не очень вникала, что там да как: Петрович говорил, что клёво (и молодёжи много), а я уже привыкла ему верить. Оставалась только дождаться окончания летней сессии, и тогда мы с маманей на пару тут же сорвёмся в отпуск до осени. Блин, скорей бы – мне уже остохренело в душной городской пыли, густо замешанной на автомобильном смоге. Хорошо эххам, у них весь транспорт – от лошадей до грифонов – экологически чистый, а у нас в Питере скоро вообще дышать будет нечем.

Мы с Шепотком возвращались из детской поликлиники, где проходили ежегодный медосмотр, – летом народу меньше, чем ближе к осени. Обычно этот медосмотр не слишком дотошный (взяли анализы, кровь из пальчика, послушали, и всё), однако на этот раз моего ребёнка осматривали как космонавта – дошло даже до энцефалограммы и разных других хитрых компьютерных тестов. Я даже слегка прибалдела от такого лихого сервиса (причём бесплатного!), тем более что с нами (персонально, блин!) работала не уже примелькавшаяся поликлиническая медсестра очень неопределённых лет с выжженными перекисью волосами, вусмерть замученная жизнью и, судя по всему, хронической сексуальной недостаточностью, а представительный молодой доктор со статной фигурой и белозубой улыбкой (у меня от этого педиатра, не буду врать, сердчишко ощутимо ёкнуло – хорош, гад, ничего не скажешь). Я уже была аморально готова к тому, что он начнёт меня клеить, но врач держался строго в рамках, без всяких там фривольных прихватов. Это-то меня и насторожило – ой, что-то тут не так! – а потом я заметила, что глаза у этого типа доктора какие-то отстранённо-холодные, хотя улыбался он с минимальными интервалами, как запрограммированный. И с какого это, спрашивается, перепугу скромной мне – точнее, моему Саше, – такое VIP-внимание? Да ещё даром? И тут же услышала:

– А вы не удивляйтесь (хм, заметил мою взъерошенность – наблюдательный…). Дети – это наше будущее, и государство проявляет заботу о здоровье своего будущего. Вам просто повезло – вы с вашим Сашей (смотри-ка, и даже имя Шепотка запомнил…) оказались одной из первых, а скоро такие комплексные осмотры станут обычным делом для всех малышей, а потом и для школьников.

Я выслушала всю эту пышную ботву скептически (ага, высокосидящим дядям больше делать нечего, как только заботиться о детях), но виду не подала. В конце концов, разве плохо получить на халяву полное обследование по последнему слову медицинской техники? Тем более что его результаты меня порадовали: мой Шепоток оказался абсолютно здоровым, что в наше гнилое время само по себе и немало. А потому я очень вежливо распрощалась с красавчиком-доктором (типа, до новых встреч, заходите к нам ещё) и постаралась побыстрее выкинуть его образ из башки – в моём одиноком житье-бытье такие эротичные раздражители мне явно противопоказаны.

Мы с сынишкой вышли на улицу и побрели домой по солнышку, благо идти было недалеко – от силы минут пятнадцать в неспешном режиме «нога за ногу». Нет, лето – это всё-таки классное время года…

* * *

– Алина – мать объекта – держится насторожённо. Живёт замкнуто, на контакты идёт крайне неохотно. В компаниях бывает редко, от случая к случаю.

– Странно… Любовник-сожитель или, как это теперь говорят, бой-френд?

– Не отмечено. Вероятно, имеют место какие-нибудь короткие связи – женщина она молодая, симпатичная и работает на людях, – но не более того. Улитка на склоне, в общем, – майор сдержанно улыбнулся, – в своей личной ракушке.

– На хрен мне твоя зоология, – генерал сердито сдвинул брови. – А что насчёт отца объекта? Третий месяц сопли жуёте, работнички, – где результат?

– Тут вот какое дело, товарищ генерал. Нам удалось разговорить её подругу – она, в отличие от Алины, гораздо контактнее, особенно, – майор ещё раз улыбнулся, – с молодыми мужчинами. И выяснилась одна странная вещь…

– Короче!

– Четыре года назад Алина рассказывала ей о своём путешествии, – майор выдержал многозначительную паузу, – …в некий параллельный мир, где она якобы…

– Ты чего, в детство впал? Фантастику читаешь или, как это теперь говорят, фэнтези? Что за чушь?

– Никак нет, товарищ генерал, – я в основном читаю наши нормативные документы. Но примерно в то самое время, когда Алина забеременела, запустили адронный коллайдер, и была выдвинута гипотеза, что могли появиться «мостики» между разными измерениями.

– Бред обывательский! Скажи это нашим учёным – они тебя поднимут на смех! Нет, лучше не говори – всех нас сделаешь посмешищем. Ты бы ещё марсиан приплёл…

– Но, товарищ генерал, вы же сами говорили: принимать во внимание все мелочи, так или иначе относящиеся к объекту!

– Говорил. А сейчас говорю: насчёт коллайдера – это полный бред. Ты мне факты давай научно обоснованные, а не шизоидные домыслы. Понял?

– Так точно, товарищ генерал. Будут вам факты – нам удалось организовать полное медицинское обследование объекта. Ждём результат.

* * *

Мы неторопливо шли вдоль решётчатой ограды детского садика. Было тепло, по забору бойко скакали шустрые воробьи, над головой тихо шелестела под лёгким ветерком листва. Тишь, гладь да божья благодать…

Благодать кончилась внезапно.

Впереди, шагах в десяти от нас, из кустов выскользнула кошка – чёрная как смоль – и перетекающими движениями пошла нам навстречу. Она именно как бы текла, а не шла – было в её походке что-то завораживающее.

Я поначалу не придала появлению кошки никакого особого значения, хотя и заметила её, конечно. Кошек на улице (в отличие от тех же ворон) мало, и всех наших местных я знала в лицо, так сказать (они так и льнули к Шепотку и норовили потереться об его ноги). А эта – эта типа Багира была незнакомой, я видела её в первый раз.

– Смотри, какая пантера! – сказала я сыну и вдруг почувствовала, как он напрягся.

Шепоток вёл себя странно: он внимательно смотрел на приближавшуюся кошку, и его ладошка в моей руке дрогнула.

– Это нехорошая киса, мама, – произнёс он, и я реально припухла. Я уже привыкла к Сашиным рассудительным высказываниям, но таких интонаций в его голосе я раньше как-то не слышала – никогда.

А кошка шла к нам, и было в ней что-то недоброе: то ли неестественность походки, то ли мерцание глаз, ясно различимое даже при ярком солнечном свете. И тут я заметила, что кошка не отбрасывает тени! Весь асфальт был в шевелящихся теневых пятнах от листвы, но за этой тварью тени не было, как будто свет бесследно исчезал, коснувшись её блестящей гладкой шерсти. И я вдруг вспомнила гнусную чёрную кляксу, достававшую меня когда-то у сказочного Водопада Слёз. Неужели…?

И тут ударила серая молния.

По ушам хлестнул пронзительный шипящий визг.

Откуда-то сверху на кошку спикировала ворона, и я ни секунды не сомневалась в том, что это Кагга. А потом начался сюр средь бела дня.

Всю эту картину маслом я видела отчётливо, до мельчайших подробностей. Ворона целила кошке в голову, но её клюв не дошёл до оскаленной кошачьей морды – ворона словно натолкнулась на невидимую преграду. А кошка присела и выбросила вперёд и вверх свои удлинившиеся лапы. Во все стороны полетели перья и клочья чёрной шерсти – ворона таки вцепилась в кошку когтями.

Я замерла на месте, судорожно сжав руку сына.

В двух шагах от нас по асфальту катался тёмный клубок, пронизанный вспышками, – магический бой не на жизнь, а на смерть, во весь рост. А затем над этим клубком прямо в воздухе – типа голограмма – проступили два как бы человеческих силуэта, тёмный и светлый. Они яростно рубили друг друга мечами – я даже слышала лязг сталкивающихся клинков. Но я была уверена, что этого не видит никто, кроме меня и, может быть, моего сына. Первичные умения эххийки, которыми меня наделила одна очень милая дамочка… Значит, я унесла из Эххленда и ещё кое-что…

Я не знаю, сколько всё это продолжалось. Мне показалось – долго, хотя на самом деле вся эта коррида заняла не больше минуты. Чёрный пропустил удар, и блестящее лезвие меча располосовало его сверху донизу. Пахнуло жаром, от истошного вопля – типа ультразвука – заныли зубы. Я невольно зажмурилась, а когда открыла глаза, тёмного клубка уже не было. В воздухе кружились пух и шерстинки, а на асфальте лежало воронье перо, раскрашенное красными капельками. Умереть и не встать…

– Видал? – услышала я возбуждённый мальчишеский голос. – Ворона кошку гоняет! Во здорово! Засёк, куда они подевались?

Я повернула голову – два пацана лет десяти жадно оглядывались по сторонам, ища глазами исчезнувших участников поединка. Нет, они ничего не видели…

Вот моё полузабытое сказочное путешествие и напомнило о себе – весом, грубо, зримо, как сказал один поэт. Что это было – в смысле, что за кошка? Или кто? Чёрный глюк? Тогда это ещё не так страшно, чёрные глюки шпионы, а не убийцы, как объяснял мне де Ликатес. А если это… Что там обещал мне посланец Вам-Кир-Дыка в качестве свадебного подарка, если я соглашусь стать женой повелителя Полуночной стороны? «Чёрный Владыка пошлёт в твой мир своих магов-убийц, и все твои обидчики умрут» – так, кажется? «Умрут» – значит, тёмные умеют не только шпионить, но и убивать, и не только в своём родном Эххленде, чтоб он провалился… Но на кой хрен я им сдалась? Глюк ведь говорил, что они не будут меня преследовать, даже если я не приму заманчивое предложение Владыки – мол, сама копыта откинешь, без всякой нашей помощи. А эххи не врут – даже тёмные. Значит… Значит, эта как бы кошка явилась не по мою душу – она приходила за моим сыном! Ну да, конечно, сын короля, типа наследник трона – заманчивая добыча для вамкирдыкцев. Вот это я попала так попала…

Мне стало тоскливо. Живу ведь себе тихо, в нормальном мире, где магии нет, и не может быть по определению, никого не трогаю и даже в канализационные люки больше не падаю. Так ведь нет – достают, гады! Если вы не идёте к фэнтези, фэнтези приходит к вам, даже если оно тебе и на фиг не надо… И что теперь, эти тёмные и светлые будут ходить вокруг меня ночными и дневными дозорами, не давая ни минуты покоя? Застрелиться и не жить, блин горелый…

Довести свои пессимистические рассуждения до логических выводов мне не удалось. Мы свернули в проулок, ведущий к нашему дому, и я увидела напротив нашей парадной грузовую «газель» с распахнутой задней дверцей. Вроде ничего такого особенного – внутри машины торчала какая-то типа мебель (наверно, кто-нибудь переезжает, или что-то новое прикупили), – но мои до предела обострённые крутым стрессом ощущения (или нежданно-негаданно проснувшиеся «первичные умения», подарочек магессы Окостенеллы, чтоб ей пусто было) безошибочно подсказали: опасность!

* * *

Людей у машины было двое – оба здоровенные молодые парни, в джинсах и в лёгких рубашках. Один копошился внутри, в салоне – что-то переставлял, – другой (наверно, водила) стоял возле кабины и курил, облокотившись на открытое боковое окно. При этом он лениво посматривал по сторонам, но когда его взгляд как бы ненароком коснулся насторожившейся меня, я тут же поняла: это опять по мою душу – вторая серия называется.

Я шла осторожно, как будто под ногами у меня был тонкий лёд, и на всякий случай сменила руку, которой вела Шепотка – пусть уж лучше он будет подальше от этой дурацкой «газели». «Может, пойти назад и обождать, пока эта подозрительная тачка не уедет?» – подумала я, но тут за моей спиной зашуршали шины. Я обернулась – там припарковался крутой джип класса «мицубиси от меня, паджера» с тонированными стёклами. Машин возле нашего дома хоть и много, но все они уже примелькались, а эта – эту я раньше не видела. Ой, что-то это всё мне так не нравится…

И тогда я, не доходя до своего подъезда, резко свернула к предыдущему, рассчитывая проскочить под самым домом. «Надо заранее достать ключи, – мелькнуло в моей голове, – а то пока я буду пурхаться с домофоном…».

Тип, стоявший у кабины, выплюнул сигарету и что-то буркнул. Хмырь, возившийся в салоне, выбрался наружу, зыркнул вправо-влево и направился ко мне походкой ожившего платяного шкафа. Типичный бычара, блин, – толстая шея, широкие плечи, маленькие глазки и сто граммов мозга. Шкаф пёр прямо на меня, не оставляя времени для размышлений.

– Эй, девушка! Сорок вторая квартира в этом подъезде?

Вопрос идиотский – типа, как пройти в библиотеку, в три часа ночи. Над дверью каждой парадной есть табличка с номерами квартир, и если ты умеешь разбирать цифры… А быкошкаф был уже совсем рядом и протягивал к нам свою лопатообразную лапу, в которой что-то держал.

Раздался негромкий хлопок – как пузырь из жевательной резинки лопнул.

На морде шкафа нарисовалось изумление. Он издал хрюкающий звук и всей тушей осел на асфальт.

Я прибалдела.

Шепоток молчал, наблюдая за происходящим с видимым интересом – ребёнок, что с него возьмёшь…

А из тонированного джипа, как чёртики из табакерки, выскочили два парня в куртках – такое ощущение, что они даже дверцы не открывали, а просочились прямо через железо и стекло. Двое из ларца, одинаковых с лица двигались как на пружинах, и в руках у них были пистолеты. Мне сначала даже показалось, что пистолеты игрушечные – уж больно дико было видеть в тихом зелёном уголке Питера людей с настоящим оружием. Нет, я понимаю, рост преступности, и всё такое, и всё-таки одно дело слышать или даже смотреть по телевизору, и совсем другое – видеть это шоу своими глазами (да ещё как бы принимать в нём участие).

Водила, похоже, всё понял сразу и воспринял на полном серьёзе. Он полез в кабину, однако движения его казались какими-то заторможенными по сравнению с быстротой ребят из джипа.

Поздно.

Ещё пару раз хлопнуло, и второй бычок ткнулся лицом в сидение, так и не успев на него забраться. Да, пуля немножко быстрее человека…

А к моим ногам подкатилось то, что держал в руке шкаф – маленькая такая штучка с острым кончиком. Шприц-тюбик, и предназначалась эта пакость бедной мне…

Это стало последней каплей, переполнившей пороховую бочку. Хватит с меня этих разборок в Бронксе – я подхватила сына на руки и рванула к своей парадной наискосок, по газону, прямо через кусты, холодеющий спиной ожидая удара.

Пронесло – за мной никто не погнался. Не выпуская из рук сына, я как-то сумела открыть магнитный замок – высший пилотаж в экстремальной ситуации называется. Дверь захлопнулась за мной с лёгким щелчком, я одним духом взлетела на свой четвёртый этаж и глянула в лестничное окно.

Тел на асфальте уже не было. Паники не было тоже. Да и кому паниковать? Всё случилось очень быстро, а что до тихих хлопков, так этим вообще никого не удивишь. С некоторых пор у нас пошло поветрие – малолетки (и не очень малолетки) взяли моду день-деньской щёлкать под окнами какие-то взрывчатые самоделки. Развлекаются, террористы юные, головы чугунные, – не соображают, что нервы у людей и так на пределе, а тут ещё они со своими хлопушками.

Один из тех парней, что выскочили из джипа, стоял возле «газели»; второго не было. Когда я выглянула в окошко, этот типа ниндзя поднял голову и посмотрел на наш дом. Мне показалось, что он смотрит прямо на меня, и я поспешно отпрянула – сердце заколотилось так, что мне даже поплохело. Да, это вам тот ещё аттракцион, блин горелый…

Я никак не могла попасть ключом в замочную скважину – пришлось звонить. Двери открыл дядя Лёша (слава богу, он дома!). Он посмотрел на меня – надо полагать, цвет лица у меня был очень характерный, – молча втянул нас в квартиру, быстро выглянул на лестницу и аккуратно закрыл дверь.

– Что случилось, Аля?

Я только всхлипнула. Осторожно опустила Шепотка на пол и уткнулась Петровичу в грудь, из последних сил борясь с накатывающей на меня истерикой.

– Тихо, тихо, дочка, – успокаивающе сказал Алексей, – ты уже дома.

Он бережно приобнял меня, и от его крепкой руки и спокойного голоса я как-то сразу успокоилась – истерика отступила.

– Ох, дядя Лёша, там со мной такое было…

Сначала я рассказала ему всё вкратце, в общих чертах (опустив, понятное дело, всю кошачье-воронью феерию). Уловив суть, Петрович прервал меня, вышел на лестницу и глянул на улицу.

– Нет там ни «газели», ни джипа, – сообщил он, вернувшись. – А теперь давай-ка поподробнее.

И я рассказала – со всеми деталями, какие только успела заметить.

– Да-а-а… – задумчиво проговорил Алексей, когда я выдохлась. – Дела… И кому же это ты, дочка, дорогу-то перешла? Да ещё так основательно, чтобы за тобой с пистолетами бегают? Не верить тебе у меня оснований нет – я, как-никак, знаю тебя не первый год. Приврать ты, конечно, можешь, – при случае, особенно по мелочам, – но тут уже не до шуток.

Я только дёрнула плечами. Если насчёт эххов у меня были кое-какие соображения, то что касается бандюков – тут я, как говорится, ни сном, ни духом. Вряд ли тут замешан мой бывший шеф – сколько лет прошло, да не такой уж он и крутой, как из себя корчил. Но тогда кто, кто заинтересовался незаметной мной, самой обычной молодой девчонкой? И зачем?

– Я по этому поводу вот что думаю, – услышала я по-прежнему спокойный голос Петровича. – Судя по твоему рассказу, эти резвые мальчики из джипа – профессионалы, причём профессионалы очень высокого класса. Для таких взять тебя где угодно в любое время дня и ночи – пара пустяков. Но они, похоже, тебя охраняли – так, как охраняют очень важных персон, на уровне президента. Огонь на поражение при возникновении малейшей угрозы для охраняемого объекта – это серьёзно.

– Вот и охраняли бы себе президента, – буркнула я. – Я-то тут при чём?

– А ты здесь и не при чём, – невозмутимо пояснил дядя Лёша. – Охраняли они его, – он кивнул в сторону Шепотка, как ни в чём не бывало уютно устроившегося на диване с книжкой в руках, – а тебя уже так, заодно. Это спецслужбы, Аля (при слове «спецслужбы» я почувствовала себя букашкой под микроскопом, ощущеньице – бр-р-р…), и их интересует твой сын. Думаешь, я не знаю, что внучок-то у меня непростой? Глянь-ка вот, – с этими словами он протянул мне свою ладонь, на которой я разглядела тонкий белёсый шрам.

– Это я стамеской, – пояснил Алексей, – шесть дней назад. Глубоко саданул, до кости – рука сорвалась.

– И что? – спросила я, уже зная ответ.

– А ничего, – он улыбнулся. – Шепоток зашептал – рана затянулась через полчаса, а на следующий день я о ней уже и думать забыл.

А я вдруг вспомнила, как сотник Верт врачевал своего покалеченного бойца – чему тут удивляться, спрашивается? Если уж рядовой эхх способен на такие феньки, то уж сын крутого мага, эльфийского короля – это вообще без вопросов. И ещё я вспомнила удививший меня сегодняшний медосмотр в детской поликлинике: теперь-то ясно, что вся эта лабуда про заботу о детях, какую плёл мне этот типа доктор (может, он и доктор, только немножко из другой больницы), – полная лажа, осмотр был организован специально для моего Шепотка. И теперь понятно, кто его организовал…

– Так что Сашенька наш не прост, – продолжал между тем мой типа папаня. – Я ведь и раньше за ним кое-что замечал, да и бабушка наша не без глаз. Не такие уж у тебя старики глупые да не продвинутые, как ты думаешь.

– Да я и не думаю так вовсе, – пробормотала я, хотя на самом деле, конечно, именно так и думала.

– Ладно, – дядя Лёша небрежно махнул рукой, – не в этом фишка, как вы говорите.

– А в чём?

– А в том, что Саша очень непростой ребёнок – я так думаю. Одарённых детей много, но не всеми ими интересуется криминалитет – жлобы-то эти тоже ведь хотели похитить в первую очередь нашего Шепотка, – и не всех их опекают спецслужбы, да ещё так тщательно.

– И что же нам делать? – спросила я растерянно.

– Что делать… Конечно, за тебя и за него, – Петрович снова посмотрел на Сашу, – я, если придётся, жизнь отдам, – он сказал это так, что я ни на секунду не усомнилась в том, что так оно и будет (не дай бог, конечно), – только вот сказки про Джеймс Бондов, которые в одиночку крушат целые шпионские сети – это сказки, Аля, покруче твоего фэнтези.

– Так может, позвонить в милицию или куда там ещё, в ФСБ?

– Позвонить можно, вот только… – на лбу Алексея пролегла горькая складка. – Как бы тебе объяснить… В бою всё ясно: здесь друг, там враг, а вот в нашей вроде бы мирной жизни всё не так просто. Маловато осталось людей, для которых дело и долг важнее, чем пачка денег, и многовато развелось людишек, которые не то что чужого – своего ребёнка продадут, если им за это хорошо заплатят. Слышал я кое-что о программах по поиску детей-уникумов – есть такие программы и у нас, и не у нас тоже. Знать бы ещё, кто тут заказывает музыку, и для чего эти дети им нужны. И кто знает, на что будет способен твой Саша, когда вырастет? Он ведь может стать оружием – страшным оружием. А оружие – это дело такое: тут важно, в чьих оно руках, в чистых или не очень.

Мне стало не по себе – сказка незаметно превращалась в триллер.

– Так что же нам делать? – повторила я упавшим голосом.

– Для начала, – Петрович усмехнулся, – покорми ребёнка и поешь сама. Суп я к вашему приходу разогревал, но он наверняка уже остыл. Так что марш на кухню, а я тут пока подумаю, кое-что прикину. Не бойся, без боя мы не сдадимся.

Мне кусок в горло не лез (хотя на аппетит я обычно не жалуюсь), но не покормить Шепотка я не могла – мать я или одно название?

А когда я через полчаса вернулась в комнату, Алексей протянул мне листок бумаги, на котором было написано несколько строчек. Я прочла.

– Устраивает такой вариант? – весело спросил дядя Лёша. – А я тут пока попробую выяснить – по своим каналам, – что за контора тебя пасёт, и вообще.

– Устраивает, отец, – я впервые назвала Петровича этим словом.

– Вот и хорошо. Значит, готовься приятно провести вечер и жди сигнала – Сергей приедет через час, не раньше. Да, не стоит говорить маме о твоём приключении – зачем её волновать, правильно? – и… о том, что мы тут с тобой придумали.

«Лучший способ не проболтаться – это ничего не знать» – всплыла у меня в голове слышанная где-то фраза. Говорят, сейчас и пытать никого не надо, один «укол правды» – и человек сам расскажет всё (в том числе и то, что когда-то знал, но забыл).

И я поняла, почему Петрович не стал объяснять мне свой план на словах, а изложил его на бумаге. У стен тоже бывают уши, особенно у стен дома, где живёт очень необычный ребёнок, которым очень интересуются очень нехилые силовые структуры.

* * *

Серёга – светловолосый голубоглазый парень чуть постарше меня – мне понравился. Мне было приятно чувствовать его руку на своих плечах, когда мы с ним в обнимку (так было задумано по сценарию) вышли на улицу. Меня давненько никто не обнимал, так что эту часть нашего любительского спектакля, задуманного Петровичем, я играла с искренним удовольствием.

Машина у Серёги – синий «фольксваген-пассат» – была не новой, но ухоженной: как видно, хозяин о ней заботился (не шалопай безбашенный), и это я записала ему в плюс. Что из себя являет мужик, можно оценить по его машине (если она, конечно, у него есть) – тест надёжный, проверено.

Петрович вышел нас проводить – как бы на всякий случай, а то вдруг мои типа охраннички (их не было видно, но я не сомневалась – они где-то поблизости) подумают, что бедную меня опять похищают, и откроют пальбу. Он небрежно (у меня аж сердце ёкнуло) поставил на заднее сидение огромную сумку марки-серии «мечта оккупанта» и сказал нам с Сергеем, улыбаясь шире некуда:

– Ну, молодёжь, счастливо оттянуться! За пацана (это уже предназначалось мне) не беспокойся, я присмотрю. Так что отдыхай хоть до понедельника – ваше дело молодое, какие твои годы.

Я знала, что Алексей работает на публику – он говорил всё это для невидимок, чутко следивших за каждым моим движением, – но делал он это классно, как настоящий актёр. Вот тебе и слуга царю, отец солдатам…

Я уселась на заднее сидение – как всем известно, место рядом с водителем называют «местом смертника», и мы поехали.

Крепилась я изо всех сил, и только минут через двадцать пять, когда мы уже были достаточно далеко от моего дома, быстренько расстегнула не до конца затянутую «молнию» на сумке.

– Как ты там? – негромко спросила я, наклонившись над «мечтой оккупанта».

– Нормально, мам, – ответил мой сын. – Можно уже вылезать?

– Подожди ещё немного. А пока давай дальше играть в прятки.

Сумка чуть шевельнулась – Шепоток устраивался поудобнее, места там хватало для двух таких, как он. И ни капризов, ни хныканья – чудо, а не ребёнок.

Так он и сидел в сумке смирно – ни дать, ни взять котёнок, которого везут на дачу. И только один раз, когда мы плотно завязли в пробке (уже на выезде из города), он высунул головёнку, глянул в боковое окошко на толпившиеся вокруг лакированные спины машин и шустро юркнул обратно, как мышонок в норку. Я улыбнулась.

Машины в сторону Приозёрска шли табунами (что вы хотите – лето, пятница, вечер), но конкретно за нами никто вроде не прицепился. Кажется, букашке удалось выскочить из-под микроскопа… Вот только надолго ли?

* * *

– Вы кретин, Монстр, да, да, последний кретин! Как были вы мелким рэкетиром, так вы им и остались, несмотря на всю вашу внешнюю респектабельность. Топорная работа. Что, нельзя было подсунуть этой блондинке какого-нибудь мачо, чтобы – как это по-русски? – охмурить её, затащить в койку, а потом она сама принесла бы нам своего ублюдка на – как это по-русски? – блюде с синей полосой, да. Нет, на это у вас не хватило мозгов, Монстр, – вы решили устроить грубый киднэпинг в стиле Чикаго тридцатых годов прошлого века. И вот вам результат, – лысый человечек небольшого роста, сидевший за офисным столом в одном из навороченных коттеджей на берегу Финского залива, злобно сверкнул глазами. – А если кого-то из ваших людей взяли живым – что тогда? А тогда очень скоро это ваше новое КГБ размотает по ниточке весь клубочек и дотянется до нас. Я сделал ошибку, связавшись с вами, Монстр, и эту ошибку придётся исправлять.

Тот, кого звали Монстром, стоял перед лысым навытяжку. Монстр имел бледный вид – тёртый питерский криминальный авторитет очень хорошо знал, кто такой мистер Твистер, и что значат слова «ошибку придётся исправлять».

– Э-э-э… – промямлил Монстр, нервно теребя в руках свои любимые тёмные очки. – Я принял все меры предосторожности. Исполнители не знают заказчика – мы работали по цепочке, и если даже…

– Об эффективности ваших мер предоставьте судить мне, – перебил его Твистер. – Пока я могу только сказать, что…

Дверь кабинета бесшумно отворилась, и на пороге возник молодой человек в тёмном костюме.

– Сэр, есть новая информация, – доложил он.

– Минуточку, Дэниэл, – остановил его хозяин кабинета и коротко бросил Монстру: – Подождите в холле. Возможно, у вас появится возможность реабилитироваться. Ну, что там у вас? – обратился он к помощнику, как только они остались одни.

– Два часа назад мать интересующего нас объекта уехала с каким-то парнем. Вдвоём.

– Сексуальный уикэнд… – пробормотал Твистер.

– Да, сэр, это выглядело именно так. Однако на всякий случай Скунс проследил за их машиной, а потом передал контроль Вампиру. И Вампир – совершенно случайно, сэр, пока они торчали в пробке, – вдруг заметил в машине ребёнка. Она взяла его с собой, сэр, – судя по всему, тайком.

– Очень интересно! – Твистер заметно оживился. – Девочка решила сыграть в свою игру – что ж, это нам на руку. Куда они направляются?

– За город. В сторону Приозёрска, сэр, – там курортная зона.

– Превосходно, – Твистер возбуждённо потер маленькие ладошки. – Этим ребёнком заинтересовались на самом верху, и мы не можем – как это по-русски? – лопухнуться. Будем их брать, Дэниэл. Своими силами, без помощи этих наших, – он брезгливо поморщился, – русских союзников. Две машины и четверо парней – этого будет достаточно. И задействуем вертолёт – противник у нас серьёзный, и машине с трофеями не так просто будет пересечь финскую границу. А вертолёт – это скорость, мой мальчик, скорость! У русских входят в моду аэроклубы – частным вертолётом здесь уже никого не удивишь.

– А противовоздушная оборона? – осторожно спросил Дэниэл. – Всё-таки здесь пограничная зона…

– Э! – Твистер пренебрежительно махнул рукой. – Двадцать пять лет назад – вы тогда ещё бегали в коротких штанишках – один немецкий парень сел на «Сессне» прямо на Красной площади, пролетев через половину этой страны. Не думаю, что с тех пор русская ПВО стала лучше – скорее наоборот. Да, и ещё, – он понизил голос, хотя звукоизоляция в его кабинете была отменной. – Это чудовище в холле нам больше не требуется – отработанный материал. Угостите его нашим фирменным кофе, и пусть едет. Как это по-русски? Канает себе с богом, да? Вот и пусть канает, только… не очень далеко.

– Я всё понял, сэр.

…Сорок минут спустя водители на Приморском шоссе стали свидетелями того, как шикарная иномарка, шедшая на большой скорости в сторону Петербурга, вдруг неуверенно завиляла прямо посередине дороги, пошла боком, а потом проломила ограждение и рухнула вниз с виадука.

Сотрудникам ГИБДД, прибывшим на место происшествия через пятнадцать минут, с первого же взгляда стало ясно, что внутри груды мятого железа не осталось ничего живого – фарш невозможно провернуть назад.

– Наверно, водитель не справился с управлением, – предположил один из них, – или уснул за рулём. А может, выпил лишку – пятница, конец рабочей недели.

– Или решил установить рекорд имени Гиннеса по прыжкам на автомобиле, – мрачно пошутил другой, разглядывая осколки тёмных очков, прилипших к окровавленным остаткам ветрового стекла.