Текст книги "Алина в Стране Чудес"

– Если её светлость герцогиня не возражает, – дракон грациозно выгнул шипастую шею, – я расскажу об этом по дороге. А сейчас садитесь – этот карниз скоро обвалится, да и весь этот чёрный домик тоже вот-вот рухнет.

Герцог не мешкал – на чешуйчатом костином боку появилось что-то типа лестницы.

– Садись, – Хрум принял у меня Шепотка и подал мне руку, помогая вскарабкаться на драконью спину.

– Куда? – уточнила дотошная я, оказавшись наверху. – Тут у него спинные зубцы!

– Сейчас поправим, – отозвался заметно повеселевший рыцарь. Зубцы на костиной спине дрогнули, расходясь и меня форму – подготовка сидения для пассажиров называется.

– Эй, эй! – забеспокоился Костя. – Не портите мне фигуру – что я скажу Ослабелле?

– Это временно, Кост-а-Лом, – успокоил его де Ликатес, – не будешь же ты возражать против того, что даме должно быть удобно в полёте? Я потом всё поправлю, обещаю тебе.

Я устроилась в ложбинке, как в седле (хорошо, что я в брюках), рыцарь передал мне Сашу, сонно вертевшего головёнкой и не понимающего, что происходит, и забрался следом. Он уселся у меня за спиной (Шепотка я взяла на руки), обнял меня, и я почувствовала волну магии – мой заботливый муж ставил защитный кокон от встречного ветра (и чтоб не упасть).

– Готовы? – любезно осведомился Константин, поворачивая к нам голову и ехидно подмигивая.

«Летайте драконами «Эххаэрофлота»! Мы сделаем всё, чтобы сократить ваше пребывание на земле!» – подумала я и скомандовала: – Поехали, командир!

Дракон поднял в воздух свою массивную тушу с лёгкостью ласточки-береговушки – горящий дворец быстро остался позади, под крылом потянулись дымные развалины столицы Полуночной стороны. Нам не мешали – противовоздушная оборона Сердца Тьмы пришла в полное расстройство. Только раз попалась навстречу какая-то ошалевшая и очень одинокая горгулья и сунулась прямо под костин огнемёт. «Прощальный фейерверк» – подумала я, провожая взглядом подожжённую тварь, падавшую вниз огненным клубком.

Дымная завеса над горящим городом отдалялась и уходила за горизонт. Клонившееся к закату солнце светило нам в спины. Шепоток спал у меня на руках – безмятежно, как спят одни только дети.

Мы летели домой.

Мальчик по имени Кассандр (как бы эпилог)

В Эххленде все имеют право на отдых: и воины, и ремесленники, и землепашцы, и маги, и правители всех рангов. И поэтому я, герцогиня де Ликатес, в свой очень законный выходной лежала, опираясь на локти, на травянистом взгорке в центральном парке Ликатеса, посматривала на играющих детишек, среди которых бегал и мой Саша, слушала детский смех и наслаждалась ничегонеделанием. В больших дозах это занятие убийственно, а вот в малых – самое то. Погода была обычной для Полуденной стороны – светило солнце, и хотелось верить магам-предсказателям, не обещавшим дождя в течение всей предстоящей недели. Нет, маги-погодники, как и все эххи, не врут – они просто ошибаются, подобно всем своим коллегам-синоптикам во всех обитаемых Мирах Познаваемой Вселенной.

А парк был моей гордостью. По возвращении в Ликатес я взяла в свои руки всё, что касалось благоустройства города, – любая нормальная женщина хочет, чтобы дома у неё был уют, а моим домом уже почти год назад стал Ликатес. Нельзя сказать, что город достался мне в запущенном состоянии, но руки (и чары) приложить пришлось, чтобы ни одна мелочь не портила настроение ни горожанам, ни требовательной мне. В частности, я ликвидировала памятник дракону Васе: в благодарность за помощь, оказанную мне Костей, я передала ему голову его брата, чтобы драконы смогли её похоронить по своему обряду. С кланом Ломов у нас установились добрые отношения типа «мир, дружба, жвачка», и мёртвая драконья голова на центральной площади Ликатеса смотрелась при таком раскладе не очень политкорректно. А потом я и вовсе превратила опустевшую площадь в зелёный парк: детям надо где-то играть, причём лучше внутри городских стен – так оно спокойнее.

С парком пришлось изрядно повозиться – с меня семь потов сошло, пока я подтянула сюда подземные ключи и устроила пруд, а потом регулировала баланс между притоком воды и её испарением, чтобы вода в нём не застоялась, не высохла, и в то же время не перелилась через край и не превратила мой парк в болото. И я всё сделала сама (чем и горжусь), не прося помощи ни у мужа, ни у других магов.

Правда, кое в чём мне помогали (не с водой, а с зелёными насаждениями и прочим). Не обошлось без конфликтов – один маг (не буду называть его имени), когда я поручила ему вывести в парковой траве всю кусучую мелкую живность, отнёсся к своему делу халатно. Пришлось употребить власть: после того, как я обнаружила в парке целое гнездо сиреневых муравьёв, известных своей злобностью, я пообещала нерадивому чародею, что отправлю его в Пустошь изводить тамошних чудищ, причём не магией, а одним клопомором. Халтурщик внял, и через день в любом месте парка на траве можно было лежать голышом, не опасаясь укусов.

Из этой истории я сделала вывод: надеяться на кого-то – чревато, и усердно занялась самообразованием, повышая свой магический уровень. И тут уже я не стеснялась просить помощи у всех, начиная от архимагов Камерона и кончая целительницей Мильгаммой (она, кстати, оказалась нормальной девчонкой, и мы с ней даже типа подружились).

Я откинулась на спину, вдыхая тёплый травяной аромат. Хорошо-то как… Солнышко грело, и надо мной раскинулось небо – голубое, с белыми пёрышками редких облаков. А год назад, над Сердцем Тьмы небо было совсем другим: багрово-серым…

* * *

Небо было багрово-серым и быстро чернело – мы летели на восток, и ночь летела нам навстречу. Сашенька безмятежно спал, Хрум, похоже, тоже типа дремал – вымотались мои мужики в борьбе с тёмными силами. А у меня сна не было ни в одном глазу – повышенная нервная возбудимость после пережитого многосерийного стресса называется. Я то и дело зыркала по сторонам – а ну как вынырнет откуда-нибудь из-за туч гидра летучая? – и остро нуждалась в собеседнике. Костя махал крыльями, но язык у него был не занят, и к тому же он мог общаться со мной и телепатически (что ещё и лучше – не будите спящего мужчину, а тем более двоих). И я пристала к нему с требованием обещанных подробностей – как это он прилетел в столицу Полуночной стороны так вовремя? – пообещав, что не слезу с него, пока он не расколется. Исполнить свою угрозу мне было нетрудно – я ведь сидела на Косте в полном смысле слова.

Костя запираться не стал – вот за что я люблю эххов, так это за их правдивость. Он рассказал, что ещё прошлым вечером (это когда мы были в мертвецко-наркотическом Фолте) он ощутил смутное беспокойство относительно любимой меня. Драконы вообще эмпаты – они чувствуют другое разумное существо на большом расстоянии (вспомним, как Кост-а-Лом нашёл меня по мимолётной мысли), особенно если это близкое существо. А я, как ни крути, ему таки не чужая – сколько ночей мы провели вместе (хорошо, что Хрум спит и не слышит моих мыслей). Короче, парень забеспокоился – ощутил, как он выразился, «нависшую надо мной угрозу». И верно – ведь именно в тот вечер «повелитель зомби» просёк, кто я такая на самом деле, и тут же настучал Чернодыру. Константин промаялся весь вечер, а ночью, когда его жена и дочь уснули, потихоньку выбрался из своей пещеры и рванул на запад. В ходе ожесточённых воздушных боёв над Западными горами грифоны Шумву-шаха посшибали множество гидр и горгулий (авиация Вам-Кир-Дыка понесла большой урон), так что дракон без особых помех прорвался на Полуночную сторону, тем более что дело было ночью. Куда лететь, он знал – Ломы не раз охотились на Территории Тьмы и таскали оттуда пленников и пленниц. В общем, уже на рассвете Костя добрался до столицы и устроился передохнуть и восстановить силы в густой роще на берегу Чёрной реки. Проснулся он от моего мысленного крика о помощи и тут же понёсся на мой зов. К счастью, он был ещё на подлёте, когда Хрум подорвал Пирамиду – дракона потрепало и опалило, однако его броня выдержала. Ну, а что было дальше, вы уже знаете. «Вот я и вернул тебе долг, Алина» – такими словами закончил он свой рассказ, а я в ответ ласково потрепала его по шее (чего эта толстокожая скотина наверняка не почувствовала).

Под утро я и сама закемарила, однако утреннее солнце не дало мне долго спать. Хрум и Шепоток тоже проснулись, и надо было их кормить (да и самой неплохо было бы хоть что-то перекусить – я ведь накануне не ужинала и даже не обедала). Хрум наколдовал для Саши и для меня пару типа бутербродов, но организм требовал чего-нибудь посущественнее, и я потребовала от Кост-а-Лома взять курс на Замок-в-Скале. Дракон было заартачился и начал зазывать в гости – мол, Ослабелла будет безумно рада меня видеть, а Шепоток познакомится с Кусей, – однако я вежливо отказалась: не очень-то я верила в то, что Ослабелла будет мне рада. Это мужики в силу примитивности своего мышления могут забывать старые обиды, а мы, женщины, существа более совершенные. Так что будем дружить домами, я не против, но на расстоянии. Костя немного поворчал, сетуя на усталость, но смирился – невелик крюк для крылатого быстролёта, – и в замок дядюшки д'Анакора мы прибыли в аккурат к завтраку. Кост-а-Лом завтракать не стал – он торопился домой: ему предстояло нелёгкое объяснение с супругой на тему «Где ты, подлец, шлялся две ночи подряд?».

В замке нас встретили радушно – дядюшку было не узнать, – а Нивея-Хея-Кея сразу после завтрака принялась меня расколдовывать – обратная трансформация называется. Это дело заняло у неё почти весь день, а тем временем Шепоток под присмотром Хрума и князя Отданона облазил весь замок и покорил сердца всех его обитателей.

Пока я снова становилась из чёрной нимфы человеком, я успела рассказать Хее-Кее о своих приключениях, начиная со встречи с орками. Она слушала очень внимательно, ахала, и в итоге я ей пожаловалась, что героини из меня не вышло: опять меня спасали все кому не лень, а я сама так ничего и не сделала.

– А вот тут ты не права, сестра, – решительно возразила бывшая нимфа. – Ты сделала главное: ты проникла в Сердце Тьмы. Сама – туда ведь никто тебя не нёс на крыльях. И ты послала зов – такой, что его услышали. Это совсем не простое чародейство, уж я-то знаю. А кто снял паутину с Шепотка, и кто помогал перелить его ману герцогу де Ликатесу, когда он разрушал Пирамиду? Так что без тебя, Алина, не было бы этой победы – гордись. – И она обняла меня как старшая сестра – мы ведь и в самом деле стали с ней как бы сёстрами.

А вечером я наконец-то добралась до Хрума: истосковалась я по нему – сил нет, и надо же было узнать, как он всё-таки сумел ко мне прорваться? Выяснилось, что с войсками эльфийского короля к Западным горам прибыли архимаги – Шумок выполнил своё обещание оказать мне любую помощь. Чародеи долго ломали свои мудрые головы, пытаясь вскрыть заклинание, запиравшее приёмник телепорт-башни в Сердце Тьмы, но смогли сделать это лишь частично. Хрум дневал и ночевал в телепорт-башне Замка-в-Скале, не находя себе места, и когда он услышал мой зов, кинулся в охренитовый круг, не обращая внимания на предостерегающие крики магов. Хрум рисковал – из-за недоснятого заклятья телепортация работала ненадёжно, его могло впечатать в стену башни во дворце или размазать в пространстве, – но рыцарь поступил так, как поступил бы любой настоящий мужчина, спасающий свою любимую. И ему повезло: отделался парой ссадин, ударившись о камень башни, – боги Вселенной хранят влюблённых и отважных. Он тоже меня чувствовал, знал, где я нахожусь, и прорубился в купол, воспользовавшись тем, что тёмные увлечённо резали друг друга. Дальнейшее вы тоже уже знаете. В общем, мой муж тоже признался во всём, но я всё равно не слезала с него всю ночь, и мы потом продрыхли до полудня – тактичные хозяева замка не стали нас будить.

А на Территории Тьмы в результате всей этой истории произошли очень большие изменения. Трон Чёрного Владыки не достался никому – за него дрались слишком многие, причём силы у них у всех были примерно равными. И тёмное королевство развалилось на целую кучу маленьких уделов – гумы, вампиры, орки, гоблины, тролли и ведьмы поспешили создать свои типа независимые республики. Потом они, правда, пытались объединиться, но у них ни хрена не вышло – суровой руки Чёрного Владыки больше не было, а доверять друг другу тёмные эххи не умели. Вот так на Полуночной стороне вместо одной единой державы появились Разъединённые Штаты, как их называли сами обитатели Территории Тьмы.

Тысячелетняя угроза истребительной войны исчезла, хотя западные Разъединённые Штаты остались для светлых источником беспокойства. Горячие головы из молодых боевых магов Полуденной стороны предлагали эльфийскому королю провести зачистку Территории Тьмы, вплоть до полного уничтожения всех тёмных, однако Шумву-шах на это не пошёл.

– Истребление миллионов разумных, – сказал он, – это преступление, особенно если они не представляют для нас организованной угрозы. И никто не знает, как это преступное деяние скажется на наших потомках, – Весы качнутся, и чёрное семя может прорасти среди нас самих. Миры светлеют постепенно, иначе будет ожог. Мы не черномаги – мы не будем жечь. А если у вас, молодые, слишком много энергии, найдите ей другое применение – идите за черту Загадочных Вод и узнайте, что там. Все Миры Вселенной сферичны, а нам до сих пор не ведомо, что представляет собой обратная сторона Эххленда, и почему она для нас закрыта.

Мы вернулись в Ликатес. Все страхи были позади, и я вспомнила о маме и Алексее – они ведь там с ума сходят, считая нас с Шепотком погибшими. Вернуться на Землю я не могла – это было бы путешествие в один конец, а вновь расстаться с Эххлендом и с Хрумом (и теперь уже навсегда) я не хотела ни в коем случае. И тогда я вдруг вспомнила о тех, кто проникают в наше виртуальное пространство: о Любознательных.

Разыскать такого умельца мне помог Причесах, навестивший нас в Ликатесе вскоре после нашего возвращения. Страж Порталов залечил свои раны и выздоровел, но в Рощу не вернулся: он пошёл на повышение и стал в Гильдии магом-наставником, а в его отстроенном доме поселился новый страж, не так давно окончивший Академию Магии в Камероне. Маг-хакер мне не очень понравился – он слишком надувал щёки и вообще корчил из себя незнамо что, – но дело своё он сделал: отправил маме на наш домашний комп голосовое сообщение с уведомлением на её сотовый. Я постаралась рассказать всё, что со мной приключилось, как бы дико оно не звучало для любого как бы здравомыслящего человека с планеты Земля, а чтобы мама не приняла моё сообщение за жестокий розыгрыш, упомянула кое-какие мелочи из моего детства, о которых знали только она да я. Я пообещала, что приеду погостить, если представится такая возможность, сказала, что я счастлива, и передала привет от Шепотка. Я попросила маму поцеловать от меня дядю Лёшу и очень надеялась, что они оба успокоятся и не будут за нас переживать – в конце концов, дети вырастают и уходят от родителей, это закон жизни, а тогда какая разница, куда вышла замуж взрослая дочь: в Австралию или в параллельный мир? Ответа я не получила – связь была односторонней, – но Любознательный гарантировал, что моё послание дошло до адресата. И я ему поверила – ведь эххи не врут.

* * *

На меня упала чья-то тень, и я сразу, не открывая глаз, поняла, кто ко мне подошёл – как же я могла его не узнать?

– Ты очень красивая, – сказал Хрум, глядя на меня с улыбкой.

– Да, я такая, – согласилась скромная я. Комплименты вообще приятная вещь, а когда их тебе говорит муж, которому вроде бы уже нет нужды их говорить, это приятно вдвойне. И к тому же я верила, что мой рыцарь сказал это искренне – я лежала на траве в минимальном купальнике, стройная, загорелая: картинка, а не женщина! Между прочим, я стала в Ликатесе кем-то вроде законодательницы мод: эххийки здорово отстали от землянок по части нижнего белья, и здешние красавицы мигом взяли на вооружение наши открытия в этой области.

– Надеюсь, ваша светлость не принёсла какую-нибудь дурную весть, которая может испортить мне выходной? – промурлыкала я, когда де Ликатес устроился рядом со мной на травке. – Можно загорать дальше?

– На Полуденной стороне всё спокойно, герцогиня, – в тон мне отозвался рыцарь, – и я с удовольствием составлю вам компанию. А где Шепоток? – спросил он, ища глазами сына.

– Воюет с призраками вместе с другими юными рыцарями и спасет прекрасных дам – вон он, видишь? Только он скоро перестанет быть Шепотком – на день рождения он получит в подарок взрослое имя: Кассандр. Между прочим, он сам себе его выбрал – здорово, правда?

– Да, это необычно, – согласился Хрум, – ведь ему всего пять лет. Хотя с его даром – чему тут удивляться? А это имя, оно что-то значит на языке твоего родного мира?

– Кое-что значит. Вообще-то известно женское производное от этого имени – была одна оригинальная особа, которая…

Продолжить лекцию по древнегреческой мифологии мне не дал Сашуля – он заметил появление Хрума и побежал к нам. Вернее, Шепоток не бежал – он скользил по-над травой, не пригибая тонких стеблей. Никак не могу привыкнуть, что мой сын пользуется магией вот так, походя, – для него это так же естественно, как дышать.

– Здравствуй, отец! – закричал он, подбегая к Хруму.

– Здравствуй, сын, – ответил герцог, поднимая вверх правую руку.

Отец – сын… Нет, это не было игрой. По возвращении в Ликатес мы рассказали Саше всё о его настоящем отце – по-другому не могло и быть. Шепоток внимательно выслушал, задумался и выдал своё резюме:

– Вернуться в этот мир нам помог он, – тут он посмотрел на Хрума, – он защищал нас от летучих гидр, и он пришёл за нами в Сердце Тьмы. И он твой муж, мама, а король Шумву-шах – я его даже ни разу не видел. Мой отец – рыцарь де Ликатес.

Я, конечно, не приняла всерьёз эту его тираду – мало ли что скажет четырёхлетний ребёнок, пусть даже необычный, – но оказалось, что я плохо знаю эххийские законы. Хрум обратился в Совет Чародеев, и архимаги отнеслись к словам Саши куда серьёзнее. Они сочли их достаточным основанием для того, чтобы признать Шепотка сыном ликатесского герцога. Не знаю, как отнёсся Шумок к решению архимагов лишить его отцовских прав, но спорить с ними он не стал, и мой сын стал сыном де Ликатеса – самым что ни на есть законным.

– Ну что, – спросила я, взъерошивая светлые волосы сына, – ты победил всех злодеев, великий воитель?

– Их много во всех мирах, – очень серьёзно ответил маленький рыцарь, – их трудно всех одолеть. Но я постараюсь, мама, – когда вырасту. И ещё… – он вдруг запнулся. – Мне очень здесь нравится, это мой мир, но где-то там, – Шепоток посмотрел в голубое небо, – где я родился, остались бабушка и дедушка, и они, наверно, скучают обо мне и о тебе, мама. Я хотел бы их навестить… – и Саша тяжело вздохнул.

– Мы обязательно их навестим, – пообещала я, – сразу, как только сможем.

– И ещё, – продолжал Шепоток, уютно устраиваясь между мной и Хрумом, – в том нашем мире очень много зла, я его чувствовал, я помню. Здесь мы победили тёмных, а там ещё нет – разве это справедливо? Я хочу вернуться на Землю и помочь людям стать светлее. Это только эххи не могут вмешиваться в судьбы других Миров, а я ведь наполовину человек, значит, мне можно, правильно?

Вот это да! Кто бы мог подумать, что в головёнке моего сынули бродят такие мысли? Да, дети взрослеют быстро, особенно очень необычные дети двух миров…

– Ты прав, сынок, – сказала я, – так будет справедливо. Только ты сначала подрасти, ладно? И будет лучше, если ты вернёшься туда не один – один в поле не воин, помнишь такую пословицу?

– Помню. Но ведь ты пойдёшь со мной, отец?

– Конечно, сын, – де Ликатес осторожно положил ему на плечо свою тяжёлую руку. – Я пойду с тобой, и буду прикрывать тебе спину.

– Это, конечно, хорошо, – вмешалась я, – но я имела в виду немножко другое. Было бы совсем неплохо, если бы рядом с тобой, Кассандр, шёл брат. Или сестра, неважно. Что ты об этом думаешь, Хрум? По-моему, давно пора, а?

Де Ликатес молча кивнул и улыбнулся мне в ответ своей замечательной улыбкой. А мальчик по имени Кассандр смотрел на нас обоих своими зеленоватыми глазищами и тоже улыбался – он ведь тоже всё понял, умница моя.

К О Н Е Ц

Санкт-Петербург, 2007–2008 год

ПРИЛОЖЕНИЕ. ЛЕГЕНДЫ ЭХХЛЕНДА

ЛЕГЕНДА О ПОМОЩНИКЕ-ЛЮБОЗНАТЕЛЬНОМ

Леший был кряжист, коренаст и напоминал оживший корявый ствол могучего дуба с парой узловатых цепких рук и маленькими глазками-буравчиками, угнездившимися над впечатляющим бугрообразным носом. Тем не менее, леший служил секс-символом местного значения, и вся женская часть многоразличной нелюди-нежити – ведьмы, кикиморы и даже пребывавшие в летах преклонных бабки-ёжки – просто мечтала оказаться хоть разочек в его крепких мужественных объятьях. А ещё он слыл существом мудрым и справедливым, и недаром его прозвали Сердеч Нососудистый, то есть чующий сердцем и выносящий суждения на основе тонкого нюха. И конечно, на брифинге, созванном по чрезвычайному поводу, леший занимал законное место председателя.

– Итак, братие и сестрие, – прекрати булькать! – замечание относилось к водяному, высунувшемуся из болотины на краю поляны, где заседало почтенное лесное собрание, и издававшему противные утробно-всхлипывающие звуки, – мы здесь собрались по случаю чрезвычайному! Экспансия пришлых, – несмотря на всю свою любовь к родной речи, леший, следуя веяниям времени, не чурался иноземной терминологии, – обрела масштабы поистине угрожающие! Этак скоро людская детвора – и не только детвора! – вообще позабудет о нашем с вами существовании, а будет знать только этих, как их, эльфов, гномов и губ… гоб…

– Гоблинов! – участливо подсказал кто-то.

– Во-во, блин-гоблин, кикимора его защекочи…

– Да я не супротив, – жеманно отозвалась упомянутая особа, эротично потягиваясь. – Ежели ентот зелёный на что способен – как мужик, – то отчего ж его и не пощекотать?

– Тьфу на тебя, девка срамная, – осадил рабу любви Сердеч, – одно у тебя на уме! Не об этом сейчас размыслить требуется, а о том, как нам отстоять своё законное вековое право на самобытность! Вот чем, скажите на милость, наш Горыныч хужее ихних драконов, а? Ну чем? Летает не медленнее, температурные параметры выхаркиваемого пламени не ниже, чем у лучших зарубежных образцов. И насчёт всяких там принцесс-царевен любому импортному ухажёру фору даст! Верно я говорю?

Одобрительный гул голосов выказал полное согласие всех присутствующих с пылкой речью председателя. Сам же Змей, пребывавший в одноглавой ипостаси, скромно потупился и ковырнул внушительным когтем прелые листья. Имидж неукротимого любовника ценился Горынычем куда выше репутации бойца со всякими там Русланами-Муромцами – недаром Змей (понятное дело, втихаря) вытатуировал у себя на брюхе, возле причинного места, заморский девиз: «Make love not war!». Прибегать в отношениях с прекрасным полом к грубому насилию отечественная летучая рептилия считала неэстетичным и неэтичным, полагаясь исключительно на своё мужское обаяние. И надо признать – Горыныч преуспевал на амурном поприще, применяя подобную методику.

– Ну, на ратном поле переведаться с супостатами – это мы запросто, – веско произнёс крепкий седобородый старец (сомнений в его словах не возникало – достаточно было только взглянуть на сильные руки ведуна, уверенно сжимавшие колдовской посох). – Наши волхвы вражьим магам в ворожбе не уступят. Да и прочее воинство – никакие их подгорные воители в броне да стрелки остроухие не устоят…

– Да не в том дело, Ставр! – досадливо поморщился леший, стряхивая с бровей лесной мох. – Писатели наши, эти фэн… фун… фантазёры, которые сказки всякие сочиняют – вот где хвороба! Не воодушевляет их, вишь ты, родимый паноптикум – экзотику им подавай! А мы чахнем, понимаешь, без ментальной поддержки населения… Где уж тут с ворогом биться-ратиться!

– Дедушка леший, – подал голосок маленький домовой, притулившийся возле пенька, – на этот счёт у меня тут одно соображенье имеется… Эхх!

– Соображение? – с некоторым удивлением переспросил ведун. – А чего ты тогда стонешь-стенаешь, Федя?

– Я не стенаю – я зову, – пояснил домовой, оглядываясь по сторонам. – Эхх! Нужен ты мне!

Ответа не было, только лёгкий ветерок чуть шевельнул листву, да по траве пробежала почти невидимая тень – словно клочочек истаивающего утреннего тумана…

* * *

Сидор Артемьевич Маститый, издающийся под псевдонимом Орк Полуэльфийский, любил работать на даче. Лепота! Лесные запахи входят прямо в распахнутое настежь окно, шелестят деревья, и птичье пение создаёт нужный настрой. Вдохновляет! Хотя куда больше воодушевляет мысленный подсчёт гонорара, причитающегося ему, автору, за рукопись его готовящегося к печати нового романа «Злые огры в Запорожье». А в голове уже так и роятся творческие планы – из дилогии рождается трилогия! И называться третий роман будет… Ну, скажем, «Роковая гоблинша муромских лесов». А что? Антураж! Колорит!! Пипл хавает!!!

Сидор Артемьевич бойко стучал по клавишам, заполняя экран монитора аккуратными строчками. Муза тихонько помахивала крылышками, и объём очередного шедевра быстро увеличивался. Волшебник печатного слова на секунду отвёл взгляд от экрана, дабы помочь руке безошибочно дотянуться до чашечки с кофе, а когда снова взглянул на сотворяемый текст, то обомлел, не веря своим глазам.

Вместо только что отпечатанного «Гоблинша по имени Урра кошачьим движением расстегнула юбку, призывно и плотоядно поглядывая на остолбеневшего юношу» появилось «Баба-Яга сурово отпихнула ногой ступу, многозначительно помахала помелом, сплюнула, предъявив белому свету редкие жёлтые зубы, и заявила витязю:

– А не пошёл бы ты, вьюнош, отсель, а? А то ведь съем ненароком…»

О.Полуэльфийский помотал головой, прогоняя морок, выделил абзац и решительно нажал «Delete». Экран очистился, и пальцы писателя снова запрыгали по клавиатуре.

«Г-о-б-л-и-н-ш-а… – мысленно произносил он, следя за чёрными символами, – по имени…»

«Да не гоблинша! – назойливо зажужжало вдруг в мозгу мастера фэнтези. – Русалка, да русалка обыкновенная, скинувшая хвост и выставившая напоказ стройные белые ноги. Тут-то богатырю и плен сладкий! Чего ты там пишешь, бестолковка!»

Маститый откинулся на спинку стула, заворожено наблюдая, как его пальцы послушно выколачивают подсказанную фразу. «А может, так оно и надо, а?»

– Да конечно! – раздался где-то рядом шепелявый голосок. – И до чего ж туго до вас, писателей, простые вещи доходят – уму непостижимо!

Сидор Артемьевич испуганно огляделся – никого. «Вот дьявол… Померещилось…»

– Не дьявол! – на сей раз в том же голосе зазвучали сердитые нотки. – Чёрт – или бес! Запомнил? То-то! И не балуй тут мне, писатель…

* * *

– Ну, рассказывай, малый, – строго сказал леший, располагаясь в хозяйском кресле. – Вышло-то оно у тебя ладно, слов нет, да вот только на друга твоего взглянуть желательно…

Маститый уехал в город по своим неотложным писательским делам, и славная троица (с лешим явился и ведун Ставр, как специалист по всякого рода магическим закавыкам) без помех проникла в дом, где уже давно обитал Федя.

– Сейчас, дедушка, – засуетился домовой: слово Сердеча всегда было весомым для всей нечисти-нежити. Пока ведун с видимым интересом разглядывал стеллажи с книгами (и с некоторой опаской – компьютер), Федя деловито пошурудил у стола – засветился монитор.

– Поднаторел ты, парень, однако, – пробормотал Нососудистый и осёкся – на экране появилось лицо светловолосого и ясноглазого мальчугана.

– Привет, эхх, – помахал ладошкой домовой и добавил. – Ну вот, знакомьтесь!

– Магия есть, и сильная, – прошептал ведун, тогда как леший только проскрипел что-то нечленораздельное.

– Здравствуйте, – очень дружелюбно произнёс эхх, улыбаясь. – Ну что, теперь вам легче будет, да?

– Уг-хум… – прокашлялся леший. – Это… да… спасибо… как тебя… эхх.

– Да не за что! – ответил эхх, всё так же улыбаясь. – Мы ведь с вами одной крови, верно? А мне идти надо.

Изображение сменилось заставкой, и Сердеч со Ставром шумно выдохнули.

– Вот так так… – задумчиво молвил ведун. – И где ж это они такие живут? Раньше-то о подобных отроках и слуху не было!

– Да он и не отрок вовсе, – ответил домовой. – Эххи – они такие, какими ты хочешь их видеть, нету у них личины-образа. Могут и вообще дымкой туманной обернуться, или вовсе шорохом лесным представиться.

– А как же ты с ним знакомство-то свести сумел? – спросил пришедший в себя леший.

– Так это не я – он сам ко мне пришёл. Эххи живут там, – домовой неопределённо повёл мохнатой маленькой лапкой, – в другом измерении – в своём собственном.

– Чего-чего? – не понял леший, а Ставр только забористо крякнул. – Ты яснее толкуй, шельмец!

– У них свой мир, – терпеливо объяснил Федя. – Раньше эххам к нам пути не было – пока люди со своими машинами не создали мир виртуальный. Это как бы калитка-мостик для эххов – допрежь-то они только со своими людьми общались. А мой эхх сюда явился – любознательный! А столковаться – так и столковались: родственники, чай, нечисть-нелюдь-нежить. Правда, понимать друг друга иногда трудновато – уж очень мы разные. У них ведь даже имён-то нет: эхх – и всё. Вон, видали, взял – и ушёл! Дела у него, видите ли… Зато в этих вот ящиках, – домовой ткнул пальцем в монитор, – они как у себя дома. Что хошь вытворить могут!

– И как же ты его помочь уговорил? – подозрительно осведомился ведун. – Раз эххи живут незнамо где, то им ничего здешнего и не надо. А родственники – так и родня ворогом злым стать может!

– А он, это… – смутился маленький домовой, – сказки он наши любит. Очень… Я их ему читал.

– Да, Фёдор Елпидифорович, – подытожил Нососудистый, уважительно именуя Федю по отчеству, – вижу, от книг людских польза наблюдается. Да и от грамотности – тоже. Чую, переможем невзгоду! Тысячи лет жили-здравствовали, и ещё поживём! Ладно, пошли отсель. Хозяин вернётся, нас узреет, да и брякнется с перепугу – одним писателем меньше станет. А это уже негоже – он ещё пригодится. Ежели, конечно, толк с него будет.

ЛЕГЕНДА О МСТИТЕЛЬНОМ ДЕМИУРГЕ

Всевышний был раздосадован. Точнее, раздражение Создателя не имело границ. Эти его творения осмелились действовать самостоятельно! Они, продукт его высокоразвитого интеллекта и результат его трудов праведных, пренебрегли его же ценными указаниями и отмочили такое, что впору прибегать к крайним мерам для наказания виновных. А этот его якобы помощник? Вот ведь гад! Ведь чуял же Творец, печёнкой-селезёнкой чуял: чересчур шустрый ангел замышляет какую-то пакость. Надо было доверять предчувствиям… Ничего, поползает теперь на брюхе, аспид, попресмыкается, змей подколодный!