Текст книги "Алина в Стране Чудес"

Так вот вы какие… Помнится мне, мой типа муж, дракон Костя, имел с вами тёрки, и потом едва дополз до своего горного замка – Ослабелла его еле-еле откачала. Но предаваться воспоминаниям мне было некогда: нас атаковали одновременно с воздуха и с земли.

Причесах метнулся вперёд и прикрыл собой Шепотка; в руках у стража Рощи откуда-то возник громадный топор (похоже, тот самый, знакомый мне ещё по моему первому визиту в Эххленд), с гудением описавший в воздухе широкую дугу. Я кинулась было к ним, остро сожалея, что у меня нет хотя бы какого-нибудь вертела, но герцог железной рукой отбросил меня к себе за спину.

– Нельзя! Не мешай! – крикнул он, и через секунду я поняла, почему нельзя: вокруг Причесаха и моего сына возник светящийся кокон, о который с треском разбилась молния, рассыпая яркие искры, – маг Гильдии Стражей поставил защиту. А перед моими глазами льдисто блеснуло лезвие меча, выхваченного Хрумом (тоже непонятно откуда).

Дальнейшее мне запомнилось смутно – помню только, что из дома мы выскочили, он развалился уже потом. До нас докатилась волна древесников, и началась мясорубка – танец смерти, исполнявшийся де Ликатесом у Зелёных Камней, показался бы плавным вальсом по сравнению с тем бешеным брейк-дансом, который выдал сейчас адепт Магии Меча. Вокруг меня хряскало, чавкало, хлюпало, во все стороны летели брызги и ошмётки рассечённых змеиных тел, и остро воняло какой-то гадостью. Хрум наступал, оставляя за собой пустоту, усыпанную мелко нарубленным фаршем, и ни одна ползучая тварь так и не сумела до него дотянуться. С этими червяками-переростками мы справились бы без проблем, но были ещё и гидры.

У летучих гадин имелись не только пятиствольные пасти – гидры владели магией. Огнём они не плевались, зато метали молнии похлеще любого электрического скота, то есть ската. Если бы не защитные магические коконы, нас спалили бы в момент – теперь-то я поняла, каково было Кост-а-Лому в драке с этими короткокрылыми зверюшками. Рубить им головы было бесполезно – они тут же отращивали их снова, как и положено гидрам, – а применить методику Геракла, то есть прижигать тварям шеи после топорной ампутации голов, Причесах в одиночку, похоже, не мог. Ему не хватало сил на всё, а де Ликатес был очень занят своей мясницкой работой – древесников из лесу наползло видимо-невидимо.

Изловчившись, страж Рощи лихо располовинил одну из гидр – топорик у дяденьки Причесаха был явно не простой. Расчленённая туша, ломая брёвна, грузно завалилась прямо на остатки дома, и тут со спин остальных гидр посыпались какие-то диковинные создания.

Десантники смотрелись устрашающе: чёрные доспехи, чёрные лица, чёрные клинки – полный мрак, короче. Ног у них было по две, зато рук – три, третья росла из середины груди и была длиннее двух других; я видела, как некоторые из них временами использовали эту третью руку в качестве третьей ноги. Ходячие табуретки быстро взяли Причесаха в кольцо – мне поплохело.

– Хрум! – отчаянно заорала я. – Смотри! Кто это?

Рыцарь на секунду отвлёкся от избиения отступающих древесников.

– «Чёрные кобольды», – коротко бросил он, поворачиваясь к новому противнику. – Не выходи из-под кокона!

Да, эти парни были гораздо опаснее змееруков – не зря они числились гвардейцами Вам-Кир-Дыка. Их было немного – с десяток, не больше, – но дрались они умело, используя и мечи, и магию. Прорубаясь на помощь Причесаху, де Ликатес свалил троих, однако победа досталось ему недёшево: клинки «чёрных кобольдов», подкреплённые заклятьями, несколько раз пробивали защиту рыцаря. Хрум скрипел зубами – я отчётливо это слышала, – но шёл. Перед нами оставалось всего двое противников, когда там, где стоял Причесах с Шепотком, полыхнуло. И я как-то сразу поняла: защитный кокон стража лопнул.

Гидры торжествующе взвыли голосами электровозов. Одна из них быстро снизилась, в воздухе мелькнул её длинный язык, и на конце этой липучки повисла маленькая фигурка в белом: мой сын.

– Саша! – истошно завопила я.

Де Ликатес снёс голову кобольду, с которым рубился, как мне показалось, уже целую вечность, сбил с ног другого и бросился вперёд. Причесах не зря месил воздух своим чудо-топором: четверо кобольдов валялись на земле, и только один, с секирой, встретил герцога лицом к лицу. А гидры – гидры уже набирали высоту.

Схватка была молниеносной. Меч и секира с лязгом скрестились и одновременно сломались, а противники вцепились друг в друга и покатились по земле. И я увидела, что трёхрукий берёт верх – мой Хрум выложился до конца и к тому же наверняка был серьёзно ранен.

Не помню, как я оказалась рядом, и не помню, где и как подобрала чёрный меч одного из убитых десантников. Зато я очень хорошо помню, как воткнула этот меч в узкую щель между спинным панцирем и шлемом «чёрного кобольда», душившего де Ликатеса, – откуда только силы взялись.

Трёхрукий обмяк; ликатесский правитель, шатаясь, встал на ноги. Небо распорола лента бурлящего огня – одна из гидр вспыхнула праздничным фейерверком. А потом вокруг меня забушевало пламя, пахнуло нестерпимым жаром, и я потеряла сознание…

* * *

– Они его унесли, – повторил Хрум. – Одну гидру я сжёг, но на большее у меня уже не хватило сил. Гидры запустили испепеляющее заклятье и выжгли всё вокруг. К счастью, подоспели маги, – он посмотрел на молчаливых коллег Причесаха, – и потушили огонь. Но твой сын… – герцог опустил голову. – Я не сумел…

Я молчала. Слов не было – совсем. А де Ликатес говорил, словно стараясь разогнать накатившее на меня глухое отчаяние.

– Древесники были под магическим гипнозом. Они хитры и осторожны, и никогда не кинулись бы просто так под боевые заклятья. Их согнала сюда со всего Поперечного леса чья-то злая воля – я знаю, чья. Они отвлекали, и им это удалось.

Я молчала, безучастно разглядывая обгоревшие деревья.

– А гидры с воинами выскочили из портала. Их перебросили с Полуночной стороны в какой-то соседний мир, а уже оттуда сюда, в Рощу. Узнаю чародейство Чернодыра – жаль, что я не убил его там, в твоём мире. Если бы эти твари летели над лесом и над пустыней, их бы обязательно заметили, а так… – рыцарь тяжело вздохнул. – А мы расслабились: я был опьянён любовью, а Причесах самозабвенно возился с Шепотком – ему очень понравился твой сын. И мы забыли, что Тёмная Сторона Силы никогда не дремлет. Я виноват, Алина, – прости.

Маги Гильдии Стражей – их было уже четверо, я и не заметила, когда и как появились ещё двое (то ли из-под земли вылезли, то ли с неба свалились), – развели небольшой костёр и уселись в кружок вокруг Причесаха. Они негромко переговаривались между собой, но я не прислушивалась – мне было как-то не до того.

– Хрум, – спросила я наждачным голосом, – из этих, из тварей, кто-нибудь остался в живых? Хотя бы один раненый?

– Никого – после испепеляющего заклятья остаются только головешки. Мы втроём выжили почти чудом – продержались на остатках магии до появления стражей. А почему ты об этом спрашиваешь?

– Я очень хочу кого-нибудь зарезать, – честно призналась я, – долго и мучительно.

– Не надо, – рыцарь внимательно посмотрел на меня. – Не подкармливай Тёмную Сторону Силы – это может плохо кончиться. Твой сын жив, и мы его спасём.

– Твой сын жив, – услышала я. Рядом с нами стоял один из гильдийцев – он подошёл бесшумно, как призрак. – Если бы его хотели просто убить, летучие гидры сразу применили бы Магию Огня – зачем так усложнять? Нет, Чёрному Владыке твой сын нужен был живым и невредимым. Тёмные эххи нарушили древнее табу: Рощи Порталов всегда, во время всех войн, оставались оазисами мира. И пойти на это их заставило что-то очень и очень важное – настолько важное, что Вам-Кир-Дык счёл возможным пренебречь ненарушимым обычаем. А вот что именно – этого мы пока не знаем. Может быть, нам придётся обратиться за помощью к магам-академикам: здесь всё не так просто, это был не случайный налёт. А пока пойдёмте – вам обоим надо восстановить силы. Идёмте, мы приготовили укрепляющий напиток.

Мы подошли к костру. На огне кипел котелок с каким-то зельём; поднимался дымок, пахнущий непонятно чем. Причесах уже пришёл в себя – один из магов Гильдии бережно поддерживал его за плечи, а другой поил из глиняной кружки.

Увидев меня, страж отвёл от своих губ посудину и еле слышно проговорил:

– Прости… Алина… Я виноват… не уберёг…

А я вдруг подумала, что виноваты не Хрум и Причесах, отчаянно сражавшиеся со всей этой набросившейся на нас нечистью, а я сама. Да, да – я сама! О чём я думала, упиваясь своим новым положением не попаданки, а почётной возвращенки? Вот, мол, теперь я вам всем покажу – и Шумву-шаху, и Окостенелле! Завидуйте, поганки, – вы меня выгнали, а я взяла вот и вернулась вам всем назло, да ещё буду теперь не какой-то там наложницей-служанкой, а герцогиней де Ликатес! Да, я такая – я лучше всех, а вы мне и в подмётки не годитесь со всей вашей правдивостью да честностью! И я забыла, как сказал Хрум, что Тёмная Сторона Силы никогда не дремлет, а я её подкормила, и это очень плохо кончилось. Так что я сама помогла тёмным эххам напасть на нас так внезапно и похитить моего сына – сама: точно так же, как в прошлый раз я сама накликала на свою голову дракона Костю.

Этот мир не прощает неосторожных мыслей.

Я села прямо в пепел, нисколько уже не заботясь о чистоте своих джинсов, и закрыла лицо руками.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. ЗДРАВСТВУЙТЕ, ВАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО!

Не знаю, сколько я так просидела. Ко мне никто не лез – эххи понимали, что меня сейчас лучше не трогать. Только один раз подошёл Хрум, осторожно отвёл мои ладони и молча протянул мне дымящуюся кружку. Я так же молча выпила её содержимое, не ощущая вкуса, и осталась сидеть, бездумно перебирая рассыпанные по земле угольки.

Из состояния антинирваны меня вывел множественный стук копыт. Из уходящей к реке лощины появились всадники – много, прям целый эскадрон гусар летучих. История повторяется – примерно так же когда-то прибыла за мной великолепная шестёрка во главе с бравым коллекционером юных наложниц, выполнявшим приказ ликатесской магессы. Но тогда я была просто глупой дурой, начитавшейся фэнтези, и тогда никто ещё не похищал моего сына…

Гусары приблизились, поднимая тучи серого пепла, и я с удивлением узнала в лидере этой конной тусовки – лёгок на помине! – сотника (хотя нет, капитана – его же вроде бы повысили в звании за героизм, проявленный при защите Ликатеса от полчищ Дастар-хана) Верта О’Праха. Вояка немного изменился – взматерел и погрузнел, борода стала гуще, – но это был он, на свою зрительную память я никогда не жаловалась. Да, вот уж действительно история повторяется…

– Ваша светлость, мы выступили сразу же, как получили ваш приказ, – доложил Верт, осаживая коня перед де Ликатесом, – ещё ночью. Мы торопились, но, – он обвёл взглядом пепелище, – кажется, мы опоздали…

– Не виню, – коротко бросил Хрум. – Ты сделал всё, что мог, капитан. Карета?

Верт полуобернулся в седле, махнул рукой, и из-за спин воинов выкатилась карета – не домик-пряник на колёсах для невесты его величества, конечно, но вполне сносное на вид транспортное средство. Хотя меня в моём теперешнем состоянии вопросы комфорта как-то мало волновали: после того, что случилось, мне было не до гламура.

Прихрамывая (я только сейчас это заметила), де Ликатес подошёл ко мне и протянул мне руку.

– Королева… – изумлённо проговорил бывший сотник. – Это вы, леди?

– Моя избранница, – прояснил ситуацию Хрум, помогая мне встать с земли. – Алина – все другие её имена уже стали достоянием вечности.

Верт смотрел на меня предельно круглыми глазами, а мне почему-то стало стыдно: я вдруг вспомнила свои ужимки и прыжки во время ночёвки в его доме. «Только этого живого укора мне и не хватало, – с горечью подумала я. – Надеюсь, Верт не трепло, но если он вякнет хоть одно лишнее слово – удавлю».

Однако мои опасения оказались напрасными: похоже, лихой командир ликатесских наёмников был по жизни джентльменом и не заморачивался на женских взбрыках. Не слезая с седла, он почтительно (хотя вышло это у него очень неуклюже) поклонился замызганной мне (видок у меня, думаю, был ещё тот).

– Рад вас видеть леди, – просто сказал капитан и улыбнулся: тоже просто, искренне и по-доброму. На душе у меня потеплело, и даже тревога за Шепотка не то чтобы совсем исчезла, но стала не такой болезненно-острой.

Воины расступились, громыхая боевым железом. Мы с де Ликатесом двинулись было к карете, однако на полдороге я остановилась.

– Погоди, – бросила я герцогу, быстренько подбежала к лежавшему на земле стражу Рощи и присела возле него на колени. Причесах был в сознании, хоть и бледен (от румянца на его лице не осталось и следа), и синие глаза лесника подёргивала мутная дымка боли.

– Ты поправляйся, ладно? – сказала я ему. – И… спасибо тебе за всё, Кагга.

Маг улыбнулся (я видела, с каким трудом это ему удалось) и прошептал:

– Не бойся за сына… Он жив, и он вернётся… Ты его вернёшь…

Вместо ответа я коснулась ладонью спутанных волос Причесаха (на них кое-где засохла кровь), поцеловала его в щёку и пошла к ожидавшему меня Хруму, чувствуя спиной одобрительные взгляды магов Гильдии Стражей Порталов.

* * *

Карета двигалась быстро – сопровождавшие нас ликатесские воины не трусили неспешной рысцой, а неслись чуть ли не во весь опор. Не иначе тут не обошлось без магии – вряд ли шестёрка лошадей смогла бы так шустро тащить такое объёмистое сооружение.

Снедавшая меня тревога за сына чуть поутихла после прощальных слов Причесаха, и когда она сделалась фоновой – что-то вроде боли от ноющего зуба, – я спросила де Ликатеса, полулежавшего на мягком сидении справа от меня:

– А куда мы, собственно, едем? (вопрос этот следовало задать уже давно, однако мне было как-то не до этого – вы ж понимаете).

– Как куда? – искренне удивился Хрум. – В Ликатес. А потом в Камерон – разве ты забыла, что нам с тобой надо побывать в столице, чтобы ты смогла получить развод?

Ну да, развод… Странно: всего лишь час назад это казалось мне очень важным делом, чуть ли не самым важным, а теперь…

– И кроме того, – рыцарь явно почувствовал моё настроение (маг всё-таки, хотя тут и без всякой магии любому дураку всё ясно), – нам понадобится помощь короля.

– Помощь?

– Помощь. Чтобы спасти твоего сына, потребуется послать на Полуночную сторону войско – может быть. А сил одного Ликатеса не хватит – Вам-Кир-Дык могучий противник. Для вторжения нам понадобятся многочисленная армия и флот – королевский флот, флот Шумву-шаха.

От всех этих стратегических рассуждений мне почему-то стало тошно: как показывает практика, очень правильные короли могут и пожертвовать личным ради государственного – вспомним хотя бы историю с ценой выкупа головы пленённого Кост-а-Лома. Где гарантия, что его эльфийское величество бросит все дела и кинется спасть своего сына, рождённого в другом мире попаданкой, заслуженно изгнанной из Эххленда? Да он этого сына и в глаза не видел, и знать не знал о его существовании – откуда тут взяться пылкой отцовской любви? Да и соображения блага державы опять же – станет ли Шумву-шах развязывать полномасштабную войну с тёмными эххами из-за одного ребёнка, пусть даже ребёнка королевской крови? Но обратиться к нему надо – Хрум прав. Пусть почешется повелитель Полуденной стороны – он король или как? Может, и без войны обойдётся – дипломатией. Обмен заложниками, пойманными шпионами, или что там ещё бывает в таких случаях… Моего сына надо спасти, и точка, и тут уже нужно использовать все варианты.

– И ещё, – добавил Хрум после недолгой паузы, – необходимо выяснить, зачем Вам-Кир-Дыку понадобилось это похищение. Помнишь, что сказал маг Гильдии? «Пойти на это тёмных заставило что-то очень важное» – вот его слова. И поэтому нам надо обратиться к архимагам – только они смогут в этом разобраться.

– А чего тут разбираться? – я недоумённо посмотрела на герцога. – Сын короля, наследник трона – что тут неясного? Обе стороны Эххленда в одном флаконе – это же мечта Вам-Кир-Дыка!

– Ты так думаешь? Неужели королева Алава не знает, что у нас, эххов, не наследуют трон по праву рождения – это право надо заслужить и отстоять. И если будет нужно, то и в прямом поединке с другими претендентами – по-другому никак.

«А ведь и в самом деле… – растеряно подумала я. – Как же это я забыла об этой эххийской специфике? Но зачем же тогда мой Сашенька понадобился Чёрному Владыке?».

Де Ликатес замолчал, прикрыл глаза и, кажется, задремал. По его лицу я видела, как ему несладко (я уже знала от магов-лекарей, осматривавших герцога вскоре после посадки в карету, что мой рыцарь был трижды ранен мечами кобольдов – в бок, в плечо и в бедро, – и что все три его раны были тяжёлыми), и не стала к нему приставать – успеется.

Сама я чувствовала себя вполне сносно – никто меня мечами не протыкал, от огня защитила магия, да и напиток магов-гильдийцев сделал своё дело. Никаких новых нападений я не опасалась: вокруг кареты скакала сотня опытных эххийских воинов, тут не то что какой-то там песчаник – дракон десять раз подумает, прежде чем решится на нас напасть. И чем дальше мы отъезжали от Рощи Порталов, тем меньше становилась угроза повторного налёта. Да и незачем было тёмным выступать на бис – они своего добились. Знать бы ещё, для чего же им всё-таки понадобился мой сын?

Погружённая в эти размышления, я не заметила, как задремала. Разбудил меня голос Верта, наклонившегося к окошку нашей кареты:

– Ваша светлость, уже темнеет, а впереди удобное место для ночлега. Прикажете остановиться?

* * *

Это была та самая роща, где я пять лет назад (или шесть? это смотря как считать) впервые поимела сомнительное удовольствие лицезреть морду Кост-а-Лома в его истинном, драконьем обличии – экскурсия по памятным местам называется. Здесь практически ничего не изменилось, если не считать того, что проломленная драконом зелёная крыша над полянкой восстановилась – за прошедшие годы ветви деревьев отросли и снова переплелись.

Я помогла де Ликатесу выбраться из кареты. Боевой маг двигался с трудом, и к моему не проходящему беспокойству за сына добавилось тревога за Хрума – а ну как ему станет хуже? С ранами, нанесёнными магическим оружием, не шутят – скорей бы нам добраться до Ликатеса: там ведь наверняка есть искусные целители, а не одни только военно-полевые костоправы.

Для нас проворно соорудили шатёр (не чета шалашику, некогда устроенному для меня воинами Верт О’Праха, тогда ещё сотника). Мы наскоро поужинали (Хрум, бедняга, поклевал всего ничего), я довела раненого рыцаря до шатра, уложила и пристроилась рядом – тихонько, чтобы ему не мешать. Не подумайте, у меня и в мыслях не было заняться с ним любовью – какая тут, нафиг, любовь, когда герцог едва жив? Он лежал неподвижно, дыхание его было прерывистым. Я то и дело привставала и с беспокойством пыталась разглядеть выражение его лица, но в слабом отсвете лагерного костра, проникавшем через приоткрытый входной полог, толком нельзя было ничего разобрать: я даже не могла понять, спит он или нет. Мне стало страшно, причём не себя – типа, что я буду делать, если он вдруг умрёт? – а за него, за моего рыцаря.

Не вытерпев, я осторожно дотронулась кончиками пальцев до его лица – кожа тёплая, значит, Хрум живой, и умирать совсем не собирается. Рыцарь чуть шевельнулся и коснулся губами моих пальцев.

– Не бойся, – прошептал он, – скоро мне будет легче. Лечебная магия работает.

– А я всё равно боюсь, – ответила я (тоже шёпотом), – за тебя, Хрум. Ты не умирай, а? Не надо.

На лице Хрума появилось слабое подобие улыбки (это я разглядела). Он повернул ко мне голову, и я увидела отражавшийся в его зрачках огонь костра.

– Я не умру, Алина. Мы с тобой будем жить долго и счастливо, герцогиня де Ликатес, и между нами не будет лжи.

«Не будет лжи? – подумала я. – А как же…». Я вспомнила визит чёрного глюка в ту памятную для меня ночь у Водопада Слёз, и кинжал в моей руке, и безмятежное выражение лица спящего Хрума – спящего и беззащитного. Как там думал дон Румата из «Трудно быть богом» – между нами растёт невидимая стеночка лжи, и когда она вырастет, её не прошибёшь и тараном? И тогда я ударила в эту стеночку всем телом.

– Хрум, – негромко сказала я, – я виновата перед тобой.

– О чём ты? Мы же с тобой уже выяснили: пару раз – это не в счёт, верно?

– Да я не об этом, – я секунду помедлила, собираясь с духом, и выпалила, словно сбрасывая с плеч тяжкий груз: – Я чуть не убила тебя, когда мы с тобой ехали к королю и ночевали у Водопада Слёз. Ночью, когда ты спал, ко мне явился чёрный глюк…

Выговорившись, я замолчала, с бешено бьющимся сердцем ожидая, что скажет Хрум. Он ведь теперь запросто может выгнать меня прямо сейчас – какой нормальный мужик возьмёт в жены женщину, которая его чуть не зарезала? А если в следующий раз этого «чуть» уже не будет?

– А я об этом знаю, – спокойно ответил рыцарь. – Мне Причесах всё о тебе рассказал.

– Знаешь?! Всё-всё?

– Знаю.

– И после этого ты отправляешься в другой мир, чтобы защищать меня и спасать? Я ведь хотела тебя убить!

– Если бы ты действительно этого хотела, ты бы это сделала. Но ты устояла – я жив. И ещё есть такая штука, которая называется «любовь».

– Любовь?

– Любовь, – очень серьёзно повторил Хрум. – Мудрейшие маги Вселенной до сих пор так и не разгадали, что же это такое, как она приходит, и почему уходит. И почему вдруг так случается, что из всех мириадов женщин и мужчин для кого-то одна – или один – становится единственной – или единственным, – без которой – или без которого – сама жизнь может потерять всякий смысл. Мы, эххи, этого не знаем, и вы, люди, тоже не знаете. Есть легенда о половинках – помнишь мою балладу о любви? – в поисках которых разумные существа скитаются среди Миров, будут скитаться до Пришествия Великой Тьмы, когда погаснут все звёзды, и снова начнут скитаться после того, как они загорятся вновь. Но так это или нет на самом деле – об этом знают, наверное, только наимудрейшие из числа магов-Следящих. Или сам Вечнотворящий…

Я слушала, затаив дыхание. А Хрум положил мне на плечо свою тяжёлую руку (рука была горячей) и сказал:

– Я гораздо старше тебя, Алина, – по вашему счёту я гожусь тебе в прапрапрадеды. Однако даже я знаю только, что любят не за что-то – любят просто так, потому что… потому что любят. Я люблю тебя – вот и всё. Но хорошо, что ты сама мне всё рассказала: ложь убивает любовь. А сейчас не думай ни о чём плохом: скоро я встану на ноги, и мы спасём твоего сына. Всё будет хорошо – спи, любимая…

Де Ликатес замолчал и закрыл глаза. Мне захотелось к нему прижаться, но я боялась сделать ему больно: ведь его раны ещё только начали заживать. Какая я же была дура, когда всерьёз надеялась стать повелительницей древнего народа, каждое поколение которого за время всего одной жизни приобретает двух– или даже трёхвековой опыт и вместе с этим опытом впитывает в себя мудрость многих тысячелетий…

* * *

Ночь прошла спокойно, к нам никто не заявился – ни ходячая, ни катучая, ни летучая, ни ползучая, ни какая иная подлая тварь. Но я спала тревожно, то и дело просыпалась и чутко прислушивалась к дыханию моего рыцаря – как он там? В результате я окончательно пробудилась рано, с первыми проблесками рассвета, и осторожненько так выползла наружу.

Между деревьев сочились белые змейки утреннего тумана; трава была мокрой от росы. На полянке вповалку спали ликатесские воины – десятка три. Кони остались снаружи – внутри рощи места было не так много, а компания наша была куда более многочисленной, чем пять лет назад. У костра я увидела грузную фигуру Верт О”Праха – капитан задумчиво смотрел в огонь. Интересно, он в боевой обстановке что, вообще не спит? Помнится мне, в прошлый раз сотник тоже бодрствовал всю ночь – заряжал магией драконобойные стрелы.

Я сбегала к ручью – он мирно булькал там же, где и раньше, – и кое-как привела себя в порядок. В относительный, понятное дело, – глянув на себя в воду, я тихо ужаснулась: на лице кое-где остались пятна копоти, под глазами синяки, волосы… гм, лучше промолчим. Джинсы и маечка в клочья, прореха на прорехе, – хорошо ещё, потрёпанную меня заботливо снабдили длинным плащом, есть хоть чем срам прикрыть. Короче, гибрид хиппи и эмо после пьяной тусовки, на будущую герцогиню де Ликатес похоже не очень. Сможет мне тут кто-нибудь хоть простенькую расчёску намагичить (а то я как-то не захватила её с собой)? Счаз Верта озадачим…

Капитан встретил всклокоченную и постукивающую зубами меня широкой улыбкой (чем-то напомнив мне моего дядю Лёшу Петровича) и протянул кружку с эххийским как бы чаем.

– Ну что, командир? – спросила я, прихлёбывая горячий напиток (по холодку – самое то!), – хлопцы сыты, кони запряжёны?

– Воины уже седлают коней, – Верт махнул рукой в сторону опушки рощи. – Дорога дальняя, и как только проснётся его светлость…

– А я уже не сплю, – услышала я голос Хрума. Боевой маг стоял у шатра и выглядел почти здоровым – кризис миновал называется. – В путь, капитан О’Прах!

И, наскоро перекусив, мы поехали.

В карете я пригляделась к рыцарю и где-то как-то осталась довольна – до прежнего де Ликатеса ему, конечно, ещё далеко, однако румянец на щеках уже прорезался. До города он явно доедет, а там маги-лекари, надо думать, доведут своего герцога до нужной кондиции. И поскольку Хрум не выказывал желания впасть в спячку, я решила порасспросить его о делах эххийских – надо же мне быть в курсе, да и от моих грустных дум отвлечься тоже надо.

Пять лет вообще-то не срок, особенно для долгоживущих эххов, однако за эти годы в Эххленде кое-что таки произошло.

Угроза нового вторжения тёмных отпала сама собой, как только Им-Кир-Дык начал активно злоумышлять против своего папани и замутил поганку с переворотом. Да и после того, как мятежный адмирал окончил свой тернистый жизненный путь в пастях летучих гидр (не завидую «чёрному принцу» – видела я этих пятиголовастиков), Чёрному Владыке было не до агрессивных выходок – сначала надо было устаканить свои насущные внутренние дела (типа, разобраться с недобитыми «врагами тёмного народа», в гареме навести порядок, и так далее).

Граф Заборзелло-Дальний со скрежетом зубовным признал, что тягаться с тандемом Шумву-шах-Окостенелла у него пупок развяжется, и атаковал своего как бы кореша Какуснуя Набокуто, решив покорить Восточный архипелаг и усилиться за его счёт. Графу удалось высадить войско на земле императора Набокуто, однако и морская, и сухопутная битвы окончились вничью. После этого генералы и адмиралы с обеих сторон прямо заявили своим вождям, что смысла в продолжении группового кровопролития нет, и предложили бывшим союзникам – в полном соответствии с законами эххов – продолжить свою дискуссию о власти тет-а-тет.

Исход поединка оказался печальным для графа Заборзелло: островной деспот пустил в ход какую-то хитрую магическую примочку из национального арсенала, одолел соперника и ненавязчиво убедил его сделать себе что-то вроде эххийского харакири (подробности обряда де Ликатес деликатно опустил). Этим дело и кончилось: Какуснуя Набокуто не стал покушаться на земли безвременно почившего графа, с истинно восточной мудростью полагая, что король не потерпит чрезмерно усиления любого окраинного феодала, каким бы титулом тот себя не нарекал, и ограничился только защитой рубежей отчизны от вражьих посягательств.

Ставшее вакантным кресло повелителя восточного побережья Полуденной стороны вызвало живейший интерес среди ближайших сподвижников покойного Заборзелло. Влоб Какдам, командир панцирной конницы, вонзил в проходивший по этом вопросу круглый стол боевой топор и скромно заявил, что не видит другой кандидатуры на эту должность кроме любимого себя, а если кто-то имеет что-то возразить, он готов выслушать эти возражения – тут же, на месте. Влоб был известен не только своими несомненными военно-магическими талантами, но и весьма неприятной привычкой не брать в плен побеждённых, поэтому возникла некоторая заминка (несмотря на то, что не слишком многие жаждали видеть своим непосредственным сюзереном подобную брутальную личность).

Положение спас маг-эльф по имени Хитёр Невмеру, принявший вызов. И ловкость одолела грубую силу: Невмеру взял верх в магическом единоборстве. Приканчивать Какдама он не стал – ограничился тем, что поразил его половым бессилием: типа, чтоб такие не размножались. (Тут я вспомнила, какой кары за неисполнение приказа боялся отважный сотник Верт – в Эххленде, смотрю, это очень в ходу. А ведь и верно – что для мужика может быть страшнее?). В результате через месяц супруга посрамлённого вояки, Какайято Такая (к слову сказать, уроженка Восточного архипелага), бросила своего нефункционального мужа и, к удивлению всех эххов графства, стала женой нового графа Закоселло, ранее известного народу под именем Хитёр Невмеру. После этого энергичная островитянка, взявшая себе аристократическое имя Осточертелла (вероятно, в память о трагическом последнем месяце своей супружеской жизни с Влобом Какдамом), стала науськивать своего нового мужа на новую войну с императором Набокуто, мотивируя это тем, что весь архипелаг является как бы её типа приданным. К счастью, у эльфа, не устоявшего перед чарами смуглой восточной красавицы, хватило ума не поддаться на эту провокацию, и на восточной окраине Эххленда наконец-то воцарился как бы мир.

Тан Гейзер после появления у берегов своего острова сильной эскадры Шумву-шаха уразумел, что с грабежами пора завязывать, и переключился на рыбную ловлю и спа-туризм, а вот Кайлом-бей похорохорился (вероятно, рассчитывая на поддержку полуночников). В итоге «пальмовый султан» был нещадно бит и бежал на единственном своём уцелевшем корабле с горсткой слуг, остатками гарема и крохами движимого имущества. Кайлом-бей взял курс на запад, под тёмное крыло Вам-Кир-Дыка, но до побережья Полуночной стороны не добрался – спасаясь от преследования королевских галер, он взял слишком к югу и вблизи Загадочных Вод (если кто не в теме, напоминаю: единственный материк Эххленда окружён как бы океаном, углубиться в который можно только до определённого предела, а что там дальше – хрен его знает, оттуда ещё никто не возвращался) бывший властитель Пальмовых островов был съеден сильно оголодавшим кракеном вместе с кораблём, жёнами и прочими бебихами. А на Пальмовых островах, очищенных от работорговцев, был устроен дом отдыха для ветеранов последней светло-тёмной войны.

У самого Хрума были кое-какие проблемы с кочевниками. Разбитые под стенами Ликатеса, они через какое-то время оправились, выбрали нового вождя по имени Крутойпа-хан и начали типа возбухать, обвиняя де Ликатеса в имперских замашках и в посягательствах на независимость гордых сынов степей. Дошло до того, что степняки отправили посольство к Шумву-шаху и изложили ему свои претензии: так, мол, и так, мы привыкли жить своим укладом, скакать на конях и стрелять из луков – типа спорт у нас такой национальный, – и попутно немножко грабить эххов-земплепашцев. На это король ответил, что если степнякам в лом самим творить для себя всё необходимое (или если им жалко тратить на это дело свою ману), то пусть они тогда разводят коз и овец и ткут ковры, которые смогут обменять на рынке в Ликатесе на другие товары народного потребления. Послы слегка задумались, а его величество добавил, что не видит в действиях своего верного вассала, герцога ликатесского, никаких нарушений прав эхха, а скорее наоборот. Затем он предложил создать в своей армии особый легкоконный полк из самых горячих степных воинов, пообещав, что непременно предоставит им возможность сбросить излишек адреналина, позвенев саблями на Полночной стороне, и пожелал послам ровной дороги до дому.