Текст книги "Алина в Стране Чудес"

– Ты ничего не видишь? – спросил Хрум.

– Ничего, – ответила я, не открывая глаз.

– Тогда, – в голосе рыцаря явственно прозвучала насмешка, – посмотри глазами.

Я поспешно открыла глаза и обмерла: прямо на нас летел огромный дракон.

* * *

– Я был зол на тебя – демонически зол. Я изгрыз когти на обеих передних лапах, – Костя посмотрел на пальцы своей левой руки (правой он держал бокал), – размышляя, как бы мне тебя прикончить, не нарушая при этом слова, данного мною королю Шумву-шаху.

Я невольно поёжилась, прикинув, какие кары выдумывал мне разъярённый дракон. И я его хорошо понимала: я бы на его месте ещё и не то бы придумала. И я до сих пор не могла поверить в реальность ситуации: мы – я, Хрум и дракон Кост-а-Лом в человеческом обличии – сидим втроём на вершине скалы и мирно беседуем вместо того, чтобы поливать друг друга огнём.

…Дракон летел на нас со сверхзвуковой скоростью – как тот истребитель, который сбил над лесом вертолёт, когда мы с Серёгой удирали от погони в моём далёком прежнем мире, – а я не могла понять, почему де Ликатес стоит спокойно, не хватаясь за меч, и почему его рыцари не спешат встретить чудовище какой-нибудь антидраконьей магией. Я пыталась сама метнуть навстречу дракону что-нибудь вроде молнии, но в сознании у меня было пусто, словно я враз позабыла всё, чему меня учили. Единственное, что я смогла сделать – это спрятаться за спиной Хрума и прижаться к нему всем телом.

Дракон приземлился на край площадки и растопырил крылья, гася разбег. Герцог (и я вместе с ним) подался назад, уступая место крылатой зверюге, и сказал обалдевшей мне:

– Не бойся – он пришёл с миром. Он предупредил – мы поймали его мысль.

Повеяло жаром, словно где-то рядом распахнулись врата огненной преисподней. Там, где совершил посадку дракон, взметнулось светящееся облако, скрывшее крылатого ящера. А когда оно рассеялось, я увидела вместо дракона человека в чёрном облегающем одеянии и в алом плаще – моего бывшего мужа Костю. Слава всем богам Вселенной, что у меня здесь нет больше этих бывших – задолбало уже с ними встречаться.

Человекодракон сделал к нам несколько шагов и поднял вверх правую руку ладонью вперёд.

– Я пришёл с миром, – произнёс он официальным тоном.

– Я знаю, – спокойно ответил де Ликатес. – Что ты хочешь нам сказать?

Вместо ответа Костя деловито снял с плеча объёмистый типа рюкзак и извлёк оттуда пузатую бутыль тёмного стекла (на глаз литров пять, не меньше) и три серебряных бокала.

– Я угощаю, – сказал он радушно. – Присядем?

И мы уселись напротив друг друга. Скала была ощутимо тёплой – она вобрала в себя энергию, выделившуюся при превращении большей массы в меньшую (это мне Хрум потом уже объяснил). Дракон наполнил бокалы, и мы выпили – типа, со свиданьицем. Бред какой-то, честное слово…

– Да, я был на тебя зол, – продолжал Кост-а-Лом, вновь наполняя бокалы, – очень зол. Я никогда прежде не встречался с такой подлостью и даже не предполагал, что на такое кто-то может быть способен.

Я поморщилась – он что, прилетел только для того, чтобы читать мне морали? Не фиг меня воспитывать, я уже большая. И вообще – что было, то прошло, а кто старое помянет…

– Когда я вернулся домой – после того, как мы разгромили тёмных, – я месяц пил и гонял своих жён; они прятались от меня по всем закоулкам моей пещеры. Я даже порывался спьяну лететь в Камерон, чтобы с тобой расправиться, Алава. Хорошо, что Ослабелла…

– Алина, – вставил де Ликатес.

– Что? – не понял дракон.

– Мою жену зовут Алина, – пояснил герцог.

– Твою жену? – Костя явно удивился. – Я немного не в теме…

«Узнаю мой жаргончик, – подумала я, – цепкая у тебя память, Костенька».

Де Ликатес коротко ввёл его в курс дела. Дракон внимательно слушал.

– Я кое-что слышал о последних событиях, в том числе и о похищении тёмными какого-то ребёнка, – сказал он, выслушав рассказ герцога, – но так, краем уха, по маговизору. Я теперь редко покидаю свой горный замок, только в случае необходимости. Семейные дела, знаете ли…

– Семейные дела? – осмелилась я. – Это какие же? Очередной апгрейд твоего гарема, да?

– У меня больше нет гарема, – Кост-а-Лом широко улыбнулся, обнажая ровные белые зубы, а я вспомнила его драконий оскал и снова зябко поёжилась.

– Надо полагать, изменить старинным привычкам тебя заставило что-то серьёзное? – спросил де Ликатес.

– Ещё бы! – улыбка дракона стала ещё шире. – Я стал отцом – Ослабелла родила мне дочь, и мы назвали её Кусей. Она ещё маленькая, и пока ещё не умеет сама перекидываться в драконицу, но у неё такие зубки! – Костя в умилении закатил глаза. – Она настоящая Куся!

Отпад – кто бы мог подумать? Ай да Ослабелла – добилась таки своего!

– Когда я узнал, что Белла беременна, я сначала не поверил. А потом она сказала, что или я отпущу всех своих прочих жён, или она не будет рожать. И я, конечно, – дракон развёл руками, – выбрал первое. Пришлось полетать по всему Эххленду, возвращая жён откуда взял, и братья на меня наехали – мол, виданное ли дело, позор всему клану Ломов! – зато у меня теперь есть Куся.

– Поздравляю, – коротко уронил Хрум. – Но ты до сих пор так и не сказал, зачем ты к нам прилетел.

«Интересно, – думала я, искоса поглядывая на герцога, – о чём он думает? Ему ведь наверняка не очень приятно общаться с мужиком, с которым спала его жена, пусть даже не совсем добровольно. Ревнует, наверное, хотя по лицу не видно… Жаль, что я не умею читать мысли…».

– Я прилетел сказать «спасибо». Ей, – невозмутимо изрёк дракон, – твоей жене, – и объяснил, видя, что мы с Хрумом на пару ровным счётом ничего не понимаем:

– Дело в том, что Ослабелла убедила меня разогнать гарем не только поставив мне жёсткое условие «или-или». «Ты видел, что за чудо-жену ты себе приволок, – сказала она. – Эта попаданка тебя едва не погубила – да и меня тоже. И если ты и впредь будешь столь же ненасытен в своих любовных связях, то в конце концов твой череп точно украсит площадь в каком-нибудь городе Эххленда. По теории вероятности ты рано или поздно напорешься на ту, которая тебя погубит, так что решай!». И я решил, и не жалею о своём решении. Так что я тебе благодарен, Алина, – спасибо тебе за то, что ты своим появлением круто изменила мою жизнь: к лучшему. Ну, за здоровье герцогини де Ликатес!

Человекодракон снова наполнил бокалы, и мы выпили за моё здоровье.

– Ладно, я полетел, – слегка заплетающимся языком проговорил Костя. – Ослабелла ждёт, и она терпеть не может, когда я прихожу домой поддатым.

Он пошёл к краю площадки, но вдруг обернулся.

– Я поблагодарил, и мы квиты, но я всё-таки перед тобой в долгу, землянка. И если у меня будет возможность, я верну тебе этот долг, Алина. Я счастлив, и я хочу, чтобы ты тоже была счастлива.

Вновь взметнулось светящееся облако, меня обдало холодом (сопутствующий эффект превращения меньшей массы в большую), и через минуту мы с Хрумом уже смотрели вслед улетающему дракону. Костя торопился домой – к жене и дочери.

* * *

Ущелье было мрачным. Оно было выкрашено всего в два цвета – в чёрный и серый, – и даже тишина здесь была какой-то тёмной и многообещающей: мол, погодите, сейчас я вам устрою! Узкая полоска неба над нашими головами казалась последним приветом перед тем, как крышка каменного гроба захлопнется, навеки отсекая нас от всех радостей жизни. И если разобраться, то ничего удивительного: через эти горы веками шли полки светлых и тёмных эххов, желая сделать из друг друга окрошку, и камень Западных гор впитал в себя столько взаимной ненависти, что было непонятно, почему эти горы всё ещё стоят, а не рассыпались в мелкую пыль. Впереди высоченные стены ущелья – отвесные, хрен заберёшься, – смыкались, и я никак не могла избавиться от ощущения, что они вот-вот сомкнутся и здесь, и оставят от всего нашего войска мокрое место. Бр-р-р…

Но к Хруму со своими страхами я не приставала – герцог был напряжён, как тетива натянутого лука. Воздух вокруг нас подрагивал от чародейства: боевые маги прощупывали заклятьями каждое нагромождение камней, за которыми мог прятаться кто угодно, от серых гоблинов до призраков-убийц; в такой обстановке как-то не до разговоров. И я ехала молча, мечтая только об одном: скорее бы эта каменная кишка кончилась.

Надо сказать, что двигались мы хоть и со всеми предосторожностями, но быстро: дно ущелья было ровным, словно асфальтовое шоссе, иди и не спотыкайся. И поэтому я даже слегка удивилась, увидев за очередным поворотом каменный мост – неужели приехали?

Ущелье в этом месте разделялось надвое: основная трасса уходила налево, а направо шла типа тропа, ведущая к пропасти, через которую был перекинут мост. Именно перекинут – дальняя часть моста висела на толстенных цепях, тянувшихся к скалам на той стороне пропасти, и, судя по всему, могла подниматься на манер наших питерских разводных мостов. А за мостом стоял замок – замок горского князя д’Анакора Отданона.

Князь устроился нормально: его замок был не выстроен, а высечен целиком в теле огромной скалы, окружённой глубокой пропастью. Пропасть огибала скалу-замок кольцом – ров с водой полная чешуя по сравнению с такой преградой, – и попасть в замок можно было только через мост: другой дороги не было. Не надо быть крутым стратегом, чтобы понять: взять такую крепость, мягко говоря, непросто. Однако пытались – когда мы подъехали к мосту, я заметила на стенах и башнях замка потёки застывшей лавы: камень плавили магией, и в пропасть лились огненные струи. Но твердыня устояла, и по-прежнему следила за горной тропой чёрными глазами бойниц – вряд ли кто-нибудь мог пройти-проехать по ущелью без разрешения хозяина Замка-в-Скале.

Де Ликатес не стал трубить в рог, возвещая о нашем прибытии, – звуковые сигналы эххам заменяет прямой мыслеобмен. Беззвучный сигнал был услышан – разводной пролёт моста остался лежать на месте, а железные ворота замка медленно распахнулись. Копыта коней зацокали по каменной спине моста – князь не возражал против того, чтобы весь наш отряд вошёл в его крепость, а это значило, что он если и не союзник, то, во всяком случае, не враг.

Когда мы ступили на мост, на котором с трудом разъехались бы два грузовика, я старалась держаться его середины – дна пропасти видно не было, среди острых каменных клыков глубоко внизу клубилась какая-то серая хмарь, а перил строители моста почему-то не предусмотрели. К счастью, этот головокружительный аттракцион длился недолго – длина моста составляла метров сто, не больше, из которых примерно одна треть приходилась на подъёмную часть.

Во дворе замка нас встретили шеренги суровых воинов в броне. Сам князь в полном вооружении и в багряном плаще стоял на ступеньках, ведущих куда-то внутрь. Я хотела было сказать ему что-нибудь вроде «Привет, дядя!», но слова замерзли у меня на губах – от д’Анакора веяло каменным холодом, и я не могла понять, почему.

Отданон скользнул по мне равнодушным взглядом (ну ни хрена не понимаю, он мне дядя или где?), хотя приветствие герцога принял учтиво и тут же распорядился, чтобы все наши воины получили пищу и кров. Проследив за выполнением своего приказа, князь снова повернулся ко мне с Хрумом и пророкотал:

– Идёмте – будем говорить.

При этом он вроде бы обращался к нам обоим, но на меня не смотрел, и это мне не понравилось.

Поднявшись по каменным ступеням, мы оказались в просторном как бы зале, ярко освещённом многочисленными факелами, развешанными по стенам вперемежку со щитами, мечами, копьями и прочим боевым железом. Посередине зала стоял длинный деревянный стол, уставленный блюдами, кувшинами и кубками; подле стола я увидела четыре кресла с высокими спинками. В одном из кресел сидела женщина в серебристо-чёрном – я узнала в ней Нивею-Хею-Кею, бывшую чёрную нимфу и нынешнюю жену князя. Больше в этом типа банкетном зале никого не было – ни слуг, ни воинов почётной охраны.

– Садитесь, – произнёс д’Анакор, опускаясь в скрипнувшее под его тяжестью кресло рядом со своей супругой и указывая на свободные места напротив. – Выпьем.

Соблюдая этикет, я пригубила кубок, но вкуса вина даже не ощутила – что-то было явно не так, я это чувствовала. И тогда я отставила недопитый бокал и выдала без обиняков:

– Пить будем потом. Я пришла к тебе за помощью… дядя.

– Говори, – холодно уронил князь.

И я рассказала ему всё, с самого начала – как я вернулась в Эххленд, и как похитили моего сына, и зачем это похищение понадобилось Вам-Кир-Дыку. По неподвижному лицу д’Анакора ничего нельзя было понять, но мне показалось, что он уже в курсе всего этого, и что слушает он меня только типа из вежливости, или… или из каких-то своих соображений.

– И вот я пришла к тебе, – закончила я и залпом допила свой кубок. – Потому что только ты можешь подсказать, как нам проникнуть на Полуночную сторону и добраться до Чёрного Владыки.

Князь промолчал. Он молчал долго – как мне показалось, целую вечность, – а потом чётко и размеренно проговорил:

– Я не могу тебе помочь. Твой кристалл рассыпался – ты предала тень Активии, моей племянницы, и ни один Отданон не обнажит меча ради тебя, землянка. Я всё сказал.

* * *

Лязг мечей затихал. Истошные крики тоже раздавались всё реже и реже – сражение явно подходило к концу. Воины де Ликатеса знали своё дело – вряд ли кому-нибудь из орков удалось улизнуть, тем более что герцог перед атакой отдал приказ «Не брать пленных!». Но вот огненные языки над разгромленным лагерем тёмных поднимались всё выше, превращая ночь в день. Раздуваемый ветром, пожар разгорался, его было видно издалека, и поднятые по тревоге легионы Вам-Кир-Дыка наверняка уже торопились к точке прорыва. Не страшно – наши успеют отойти в горы; ни капитан Верт О’Прах, ни тем более Хрум не будут ждать, пока их зажмут в смертное кольцо. И нападения с воздуха можно не опасаться – горгульи и летучие гидры, насколько мне известно, ночью видят плохо, а к рассвету ликатесское конное войско всяко доберётся до горных ущелий, откуда уже рукой подать до Замка-в-Скале. Дело своё ребята сделали: в сторожевой цепи, растянутой Чёрным Владыкой вдоль границы Полуночной стороны, появилась изрядная прореха. Вот в эту-то дыру я и нырну…

Я выбралась из кустов и прислушалась-принюхалась – всё тихо. Проверила всё своё снаряжение – вроде ничего не потеряла, – посмотрела ещё разок на пламя военного пожара, поправила капюшон и зашагала по вертлявой тропинке, еле различимой в ночной темноте.

Я шла на запад.

Точнее, уже не совсем я.

* * *

После слов д’Анакора я не то чтобы онемела – я была раздавлена. Я чувствовала себя так, как будто на меня скатилась каменная горная лавина, смяла, изломала и погребла под собой. Уж чего-чего, а такого я ну никак не ожидала! Дракон Костя, имевший все основания меня ненавидеть, и тот сменил гнев на милость, а мой дядя самых честных правил оказался заложником этих самых правил: для него кодекс чести горцев был превыше всего, хотя князь не мог не понимать, что речь идёт не просто о спасении одного ребёнка, но и о судьбе всего Эххленда, и не только Эххленда, но и других Миров.

Я молчала, не зная, что сказать – слов у меня не было. Де Ликатес стиснул рукоять меча, готовый ответить сталью оскорбителю своей жены, нимало не заботясь о последствиях поединка между ним и хозяином Замка-в-Скале. Вот только поединок этот не имел никакого смысла: даже если Хрум изрежет д’Анакора на куски, это нам не поможет.

И я молчала, молчали и все остальные, и молчание это становилось безнадёжным.

И тогда заговорила Нивея-Хея-Кея.

– Мой супруг не может тебе помочь, Алина, даже если бы захотел – закон гор суров. Тебе помогу я.

Князь вскинулся, глаза его гневно сверкнули, однако Хея-Кея положила свою узкую ладонь на его мускулистую руку, гася вспышку гнева гордого Отданона, и продолжала:

– Я твоя жена, д’Анакор, но по крови я не прирождённая Отданон – я свободна от слепого следования древним законам клана. Нет, это не значит, что я могу ими пренебрегать – я всего лишь гибче в их исполнении. Тень княжны Активии покинула попаданку Алину, когда королева Алава переступила грань между честью и бесчестием, да, это так. Но Алина искупила свою вину – тому доказательство её возвращение в Эххленд. А ребёнок Алины, похищенный слугами Чёрного Владыки, был зачат, когда в Алине ещё присутствовала тень твоей племянницы, князь д’Анакор, и поэтому этот мальчик – он твой внучатый племянник. Клан Отданонов живёт по закону «один за всех, и все за одного» – слушай голос крови. Ты не можешь сам помочь Алине, не спорю, но ты не можешь и помешать мне ей помочь. Я всё сказала.

Князь ещё какое-то время молчал. Потом его каменное лицо дрогнуло, он глубоко вздохнул, словно сбрасывая с плеч давящую тяжесть, протянул руку, взял кувшин с вином и наполнил все кубки.

– В твоих словах есть зерно истины, жена, – сказал он. – Мы слушаем.

Нет, что ни говорите, а за нами, женщинами, будущее. Мужчины рассуждают просто – бац дубиной по маковке, и все дела, – и лишь изворотливый женский ум способен рождать нестандартные решения. Я слушала бывшую чёрную нимфу и тихо ею восторгалась – это ж надо такое придумать! Конечно, осуществить её план совсем непросто, но только такая затея и может привести к успеху.

– Алина пойдёт на Полуночную сторону – одна. Одна, – повторила Нивея, заметив возражающий жест Хрума, – потому что никто из уроженцев Полуденной стороны не уйдет дальше верховьев Чёрной реки. Любого светлого эхха там вычислят сразу, по отблеску ауры, как ни маскируйся. А у неё, уроженки другого мира, шанс есть. В Алине, – она усмехнулась, – ещё достаточно тьмы: это плохо для Полуденной стороны, но хорошо для Полуночной. Её примут за свою, особенно если я ей помогу. А я помогу – я сделаю из неё чёрную нимфу. Не дёргайся, рыцарь, – она не станет истинной чёрной нимфой, она на время станет её подобием – очень правдоподобным. И она сможет добраться до столицы и даже проникнуть во дворец Чёрного. А там…

– Я не отпущу её одну в логово Вам-Кир-Дыка, – глухо проговорил де Ликатес, – она там погибнет. Я пойду вместе с ней.

– Погибнет не она, а ты, – резко возразила Хея-Кея, – и вообще любой светлый эхх, оказавшийся в Сердце Тьмы. Мне известно, герцог ликатесский, что ты один из сильнейших боевых магов Эххленда, но всё твоё искусство – ничто перед объединённой мощью чёрных чародеев, когда они у себя дома. И ты не только погибнешь сам, но и погубишь свою жену, и не спасёшь её сына.

– Я не пущу её одну, – упрямо повторил Хрум. – Это безумие.

– Смири гордыню, рыцарь. В Тёмной Столице ты ничем не сможешь помочь своей жене – ты всё испортишь. Или для тебя невыносима мысль, – глаза Нивеи сузились, – что женщина может добиться чего-то сама, без помощи мужчины? Не волнуйся, для тебя и твоих воинов тоже найдётся дело – вы проложите Алине дорогу на Полуночную сторону. Чёрный выставил пограничные заслоны – вы прорубите их своими мечами, и твоя жена змейкой скользнёт в темноту. Другого способа нет – или ты думаешь иначе?

На лице д’Анакора появилась тень улыбки – князь неплохо знал свою супругу. Хрум, насупившись, молчал.

– Послушай, муж мой, – ласково сказала я, добавив в голос чуток проникновенности. – Помнишь, как я сюда попала? В смысле, не в первый раз, а во второй? Ты же сам говорил: я совершила поступок – настоящий поступок: поступок, достойный воина! Значит, я на него способна, верно? Так зачем же ты хватаешь меня за руку, а? Княгиня Отданон права – ну нет у нас другого пути, сам подумай. Значит, я должна это сделать, потому что больше некому!

– Я бы сама взялась за это дело, – добавила уроженка Полуночной стороны, – я ведь бывшая тёмная. Но Алина мать, и никто не может запретить ей спасать своего ребёнка. Она его найдёт, почувствует сердцем, – у меня это не получится. А твоё участие, славный воин, не ограничится только тем, что ты проложишь своей жене дорогу на Территорию Тьмы – ты поможешь ей вернуться. Как – я расскажу.

– Хорошо, – медленно произнёс де Ликатес, – я согласен.

И я увидела в его серых глазах тревогу за меня, перемешанную с бессилием что-либо изменить, – он ведь, умница моя, прекрасно всё понимал.

* * *

Мы пробыли в Замке-в-Скале три дня.

Де Ликатес не терял зря времени – он провёл глубокую разведку ближних участков Полуночной Стороны (или Территории Тьмы, как её высокопарно называли тёмные эххи) и выбрал направление удара. Вам-Кир-Дык ещё не подтянул к Западным горам свои главные силы, ожидая, к какому именно участку границы направится форсирующая Поперечный лес армия Шумву-шаха, но пикеты и дозоры Чёрного уже вовсю шустрили в предгорьях и даже забирались в сами горы. Разведка герцога обнаружила укреплённый лагерь орков неподалёку от западного выхода из ущелья, по которому мы добрались до замка князя д’Анакора, – оно пронзало горный хребет насквозь. Лагерь служил базой сторожевым отрядам тёмных, и его разгром проделал бы нехилую дыру в их системе охраны границы. Временно, конечно, – четырем сотням ликатесских воинов не выстоять против своры всякой нечисти, которая тут же ринется со всех сторон к месту боя, – но этого времени должно было хватить.

А со мной работала Нивея-Хея-Кея – самозабвенно, словно охваченный вдохновением художник, создающий истинный шедевр. Бывшая чёрная нимфа оказалась сильной магессой, не слабее Ослабеллы, а кое в чём – и самой Окостенеллы. Не скажу, что трансформация в чёрную нимфу – пусть даже неглубокая – была очень приятной процедурой: меня колбасило от макушки до пят. Зато на третий день, когда я глянула на себя в зеркало, я испытала лёгкий шок: на меня смотрела настоящая женщина-вамп, змея в человечьем обличии. Мои волосы стали чёрными (заметив, что это меня как бы расстроило, Нивея успокоила – мол, не бери в голову, по окончании действия чар опять станешь блондинкой), в зеленовато-серых глазах поселился убийственный холод, а движения сделались плавно-текучими, как у ползущей кобры. И ещё я почувствовала, как внутри меня концентрируется всё темное, что пряталось в глубине моей души – так глубоко, куда я никогда не забиралась. Мне так и хотелось сделать кому-нибудь какую-нибудь пакость, особенно какому-нибудь мужику.

– Превосходно! – сказала Хея-Кея, любуясь превращённой мной. – Вылитая чёрная нимфа! Выявить подделку сможет только сильный маг, и то если займётся этим специально.

– Спасибо, – поблагодарила я, не узнавая собственного голоса – в нём прорезались какие-то шипящие нотки.

Превращение не совершилось мгновенно, и пока я трансформировалась, Нивея-Хея-Кея занималась моим обучением: форма должна соответствовать содержанию. Я выучила несколько специфических заклятий из арсенала чёрных нимф, узнала об их нравах и прошла ликбез по географии Территории Тьмы – надо же знать, куда идти. Как выяснилось, Нивея, живя на самой границе, послеживала за всем происходящим на Полуночной стороне и была в курсе всех тёмных дел. Она рассказала, что Вам-Кир-Дык серьёзно озабочен проблемой наследника и в связи с этим доукомплектовывает своё гарем, что даёт мне шанс попасть в Сердце Тьмы на как бы законных основаниях – везёт мне с этими эххийскими конкурсами невест. В общем, схема дороги туда была более-менее ясной, но оставалась ещё дорога назад – только полный кретин мог надеяться, что мне удастся с ребёнком на руках пройти долгий обратный путь к Западным горам без всяких затруднений.

К счастью, в замке князя была древняя телепорт-башня. Её выстроили в незапамятные времена и не пользовались ею вот уже сотни лет. Башня эта не была связана с Камероном, Ликатесом и другими городами Полуденной стороны – со временем вектора сместились, а восстановить их было некому, – она была ориентирована на Полуночную сторону, а именно – на столицу тёмных эххов. Магическая проверка артефакта показала, что обе башни – и там, и тут, – вполне работоспособны, однако приёмник в столице Вам-Кир-Дыка был наглухо запечатан заклятьем. Мне нужно проникнуть в башню в Сердце Тьмы и мысленно позвать Хрума, а дальше – дело чародейной техники. Белых пятен в этом плане было выше крыши, но опять же – другого варианта у нас не было.

– Да, дело трудное, – сказала Нивея, – но я верю: всё у тебя получится. Это я тебе как мать говорю, – она запнулась, – …будущая. Д’Анакор ещё не знает – не говори ему, ладно?

«Да, – подумала я, – женская солидарность – это сила!».

…Отсвет пожара за моей спиной померк – потушили, наверное, да и ушла я уже далеко от места ночного боя.

Небо бледнело – занимался рассвет.

Я шла на запад.