Текст книги "Очаровательная сумасбродка"

Глава 27

Передав на попечение конюха лошадь, которую выгуливал в загоне, Колин провел рукой по глазам. Они покраснели, припухли и устали от яркого утреннего солнца. Не важно. В последние два дня лошади начали поправляться – возможно, не так уж быстро, но это все равно давало повод для надежды. Колин не хотел тревожить родных, однако он вовсе не был уверен, что они успели вовремя обнаружить опасное для лошадей растение в их корме.

По правде говоря, они все еще могут потерять животных. Нет, конечно, не всех, как он сначала опасался. Колина удручало, что он не знал, что стало причиной этого случая, не знал, как смертельные растения могли попасть в лошадиный корм и как именно эти мешки с опасной пищей оказались в Мастерфилд-Парке. И если он хочет предотвратить подобные случаи в дальнейшем, ему необходимо ответить на эти вопросы.

Как хорошо, что он оставил Кордельера в Девоншире! И Мэрибель тоже. Направляясь из загона к конюшням, Колин не сдержал улыбку при мысли о том, как быстро кобыла почувствовала в Холли хозяйку. Он собирался преподнести ее Холли в подарок, официально оформив документы об этом.

Свадебный подарок? Его охватил страх. Мэрибель послужит плохим утешением, когда власти закуют новобрачного мужа Холли в кандалы и отправят его в Ньюгейт.

Неужели она чудом прочитала его мысли? Потому что, подняв голову, Колин увидел Холли, стоявшую под аркой, соединяющей два крыла конюшни. Ее волосы были завязаны в свободный узел на макушке, и выбившиеся из него кудряшки подпрыгивали на ветру. При виде ее у него участился пульс. Помахав, он побежал ей навстречу, надеясь, что ему удается выглядеть беззаботным и не показывать ей своих переживаний.

– Добрый день. – Это все, что он мог сказать, добежав до Холли. Она неуверенно улыбнулась, но озабоченное выражение ее лица встревожило Колина. – Что-то случилось?

– Ты знал, что Стюарт Бентли собирался просить руки Сабрины?

Ее прямота озадачила Колина.

– Нет. Так он сделал ей предложение?

– Да, и она ему отказала. А он разозлился.

Колин посмотрел на загоны.

– Так вот почему он уехал до нашего возвращения… А я-то думал, где он…

– Бентли уехал, потому что Сабрина настаивала на этом. – Холли взяла его за руку. – Колин, это случилось перед тем, как лошади заболели.

– И ты считаешь, что Бентли…

– Вспомни камешек в загоне, – выразительно произнесла она.

– Мы ведь так и не нашли доказательств тому, что именно он бросил туда камень или что кто-то вообще сделал это. Конюхи попросту могли не заметить его, когда готовили загоны к демонстрации.

– Да, но если сложить все эти случаи вместе – камешек, неудавшееся предложение, болезнь животных… – Внезапно замолчав, Холли охнула. – Послушай, а ведь это он мог поехать следом за нами в Девоншир, и это его пуля могла едва не попасть в нас. Колин, возможно, жеребца украл Стюарт Бентли!

Колин положил руки ей на плечи.

– Тебе не кажется, что ты взвалила слишком много подозрений на узкие плечи Стюарта Бентли?

Казалось, эти слова отняли у Холли всю решимость.

– Да пожалуйста, можешь не принимать меня всерьез, но хотя бы только подумай о моих предположениях, – сказала она.

Несмотря на то что поблизости находились несколько конюхов и даже мистер Питерсон, Колин обнял ее.

– Нет, я все воспринял абсолютно серьезно. И прости за то, что я это сказал.

– Милорд! Вам письмо!

Колин отошел от Холли, увидев приближающегося лакея, который держал в руке сложенный конверт. Первым делом Колин подумал, что другие лошади в их местности заболели от отравления папоротником. Сломав незнакомую печать, он прочитал: «Если вы хотите получить вашего драгоценного жеребца назад, приезжайте на встречу со мной…» Далее в письме содержалось подробное описание небольшого особнячка, находящегося к северо-востоку от Мастерфилд-Парка, примерно посередине между Аскотом и Виндзором. Оторопев, Колин поднял глаза.

– Жеребец… Разве это возможно?

Холли пыталась прочитать письмо через его плечо.

– Что там написано о жеребце? Колин, ты побледнел…

Мысли лихорадочно понеслись у него в голове. Может, это какая-то странная игра? Или ловушка?

Имеет ли к этому отношение Стюарт Бентли? «Приходите один», – было написано в послании.

Холли встревожилась.

– Я еду с тобой, – сказала она.

Его лицо потемнело от гнева.

– Нет!

– Я должна была настоять на своем и поехать с ним. – Крепко сплетя пальцы, Холли стояла у окна, выходящего на дорогу и обширные газоны Мастерфилд-Парка. Они с сестрами заняли официальный приемный салон особняка. Эшуорты редко заглядывали сюда, но из окна этой комнаты была отлично видна далекая дорога. Холли старательно всматривалась в даль, словно надеялась, что силой воли заставит Колина появиться в поле зрения.

– Даже если бы он решительно не возразил против того, чтобы ты ехала с ним, – сказала Айви, сидевшая на диване позади нее, – то я бы встала на твоем пути.

– Вы ничего не добьетесь, если будете переругиваться, – в который уже раз произнесла Уиллоу. – Лучше выпей чаю. Колин уехал не один, а со своим слугой Керкстоном, так что он в безопасности, и они оба очень скоро вернутся домой.

Холли понимала, что сестры правы, но не могла заставить себя отвернуться от окна. Вернется ли Колин с жеребцом? Если да, это успокоит девонширцев, и они смогут вести обычный образ жизни.

Вдруг на дороге показались клубы пыли. Охваченная надеждой Холли едва себе не шею не свернула, всматриваясь в даль, но тут же разочарованно уронила голову: на подъездную аллею свернул незнакомый экипаж.

– Холли, это ты только что застонала?

Вопрос Уиллоу заставил ее отвернуться от окна. Взяв чашку чая, который Айви налила ей минут пять назад, Холли отпила бодрящей жидкости. Едва она это сделала, кто-то постучал в переднюю дверь. В главном холле раздались голоса.

– К сожалению, его светлости нет сейчас дома, сэр, – услышала она голос лакея.

– Господи, да неужели? – удивился гость. – Я же написал герцогу о своем приезде, но, похоже, мое письмо куда-то пропало. Какая неудача! Один наш общий знакомый по клубу «Жокей», лорд Киннард, говорил мне, что конный завод Эшуортов – лучший во всей Англии. Господи, что же делать?

Наступило непродолжительное молчание, после чего незнакомец заговорил снова:

– А могу я потолковать со старшим сыном герцога?

– Лорд Дрейтон находится в резиденции, но в доме его сейчас нет, – ответил слуга. – Может быть, вы захотите встретиться с лордом Брайсом?

– Да-да, лорд Киннард упоминал и лорда Брайса тоже, – обрадовался гость. – Попрошу вас сообщить ему, что его желает видеть мистер Энтони Веррелл. Я хочу поговорить с ним об одном из чистокровных жеребцов, принадлежащих Эшуортам.

– Будьте так любезны подождать, сэр, я узнаю, принимает ли его светлость.

– Благодарю вас, добрый человек.

Уиллоу взяла в руки чайник.

– Мистер Веррелл, мы тут как раз пьем чай, – сказала она. – Не хотите ли присоединиться к нам?

Пришедший джентльмен с радостью принял ее приглашение, а лакей вышел, чтобы прихватить для гостя чашку с блюдцем и позвать лорда Брайса. После взаимных представлений Холли молча села рядом с Айви, а Уиллоу завела вежливый разговор с гостем. Это был мужчина примечательной внешности: лет пятидесяти, высокий и поджарый, безупречно одетый, со слегка тронутыми сединой волосами. Холли подумала о том, что по иронии судьбы этот человек приехал в Мастерфилд-Парк купить скаковую лошадь именно сейчас; впрочем, возможно, слухи о болезни животных еще не дошли до Лондона, или откуда он там прибыл.

Судя по вопросам незнакомца, он, похоже, почти ничего не знал о лошадях, но тут Холли поняла, что у нее просто нет сил просвещать его на эту тему. Пусть этим займется Брайс. Или Колин – когда вернется. Так что она ничуть не удивилась, когда в приемный салон вошел не только Брайс, но и Сабрина. Не вызвало ее удивления и то, что, познакомившись с мистером Верреллом, Сабрина с Брайсом попросили ее составить им компанию в экскурсии по конюшне.

– Я тоже пойду, если можно. – Встав с дивана, Уиллоу разгладила юбки и оглянулась на Айви. – Если, конечно, я тебе тут не нужна.

Айви махнула ей рукой.

Когда небольшая группа собралась, чтобы сопровождать мистера Веррелла в конюшни, Холли кивком головы попросила Сабрину отойти в сторонку.

– Уверена, что вам моя компания не нужна, – сказала она.

– Напротив, – прошептала в ответ Сабрина, прикрывая рот рукой. – Последние несколько дней ты работала с Колином. И если гость станет задавать какие-то вопросы о болезни, от которой страдают лошади, лучше тебя на них никто не ответит. И кто лучше тебя сможет убедить его, что причина заболевания найдена и что худшее позади?

– Но…

Сабрина помрачнела.

– Только не думай, что я больше всего на свете беспокоюсь о том, как бы провести сделку с этим джентльменом. Судя по тому, как сейчас обстоят дела, нам придется отозвать большую часть или даже всех лошадей с Королевских скачек. Там от них не будет никакого толку после такой серьезной болезни! Но будут и другие скачки, и я хочу, чтобы люди знали, что эшуортские скакуны выздоравливают. Если этого не случится, ты можешь себе представить, какая неразбериха начнется в самый разгар скакового сезона в палатках, где делают ставки?

Холли понимала, что Сабрина права. На этих скачках люди делали себе состояния и теряли их. Неверная информация с легкостью может вызвать настоящую панику, что наверняка повлияет на ставки, изменив их в неверном и даже опасном направлении.

Но на самом ли деле эшуортские чистокровки так уж невероятно ослабли? С этим вопросом в голове Холли шла следом за остальными через сад в конюшню.

Они передвигались от денника к деннику, и Сабрина с Брайсом наперебой описывали особенности каждой лошади, не забывая сказать пару слов об их предках. Холли тем временем внимательно осматривала животное: цвет глаз, ритм дыхания, блеск шкуры. Если ее спрашивали, она говорила, в каком состоянии находится лошадь, и вскоре мистер Веррелл, почти забыв об Эшуортах, переключил на нее все свое внимание. И лишь когда мистер Веррелл заметил, что она необыкновенно преданна Эшуортам, Холли напряглась.

Этот джентльмен прав. В какое-то мгновение нескольких последних дней она начала относиться к лошадям Эшуортов так, будто они принадлежали и ей тоже. И из этого Холли сделала вывод, что где-то в глубине своего сердца она уже прикидывала на себя роль жены Колина.

– Могу я полюбопытствовать, где вы получили столь обширные знания о лошадях, мисс Сазерленд? – спросил гость.

Сначала Холли не расслышала акцента мистера Веррелла, но сейчас она заметила его какой-то странный говор, и это заставило ее предположить, что английский – не его родной язык. Скорее всего он вырос на континенте.

– Просто я всегда интересовалась этими животными, – ответила она.

– Похоже, дело не только в этом, мисс, – заметил мистер Веррелл. – Обычный наездник не может похвастаться даже частью ваших познаний.

Холли улыбнулась:

– Полагаю, мне просто повезло: дядя, который меня воспитал, был добр и сумел обучить маленькую девочку всевозможным премудростям, касающимся лошадей. Я всегда чувствовала себя счастливицей, когда ездила верхом или помогала конюхам ухаживать за этими животными. Только сейчас я понимаю, что они, должно быть, сердились на мою назойливость.

– Да, но это хорошо, что вас не гнали из конюшни. Так вы говорите, вас вырастил дядя?..

Вместе они дошли до центральной части конюшни, и теперь разговор шел о том, кого лучше купить с точки зрения капиталовложения – молодую кобылу или жеребца? И снова Холли старалась как можно подробнее отвечать на вопросы гостя, однако она все же посоветовала ему дождаться Колина, прежде чем принимать какое-то решение. Один раз она оглянулась назад через плечо и увидела, что ее сестра идет рядом с Сабриной и Брайсом, при этом Уиллоу тихо говорила о чем-то с последним. Щеки Уиллоу покрывал яркий румянец, а когда Брайс что-то тихо сказал ей, она громко рассмеялась, и звук ее смеха эхом отозвался от стен конюшни. А потом вниманием Холли вновь завладел мистер Веррелл.

Колин остановил своего жеребца напротив распахнутых ворот, которые, казалось, вот-вот сорвутся с петель. У дальнего конца подъездной аллеи, заросшей ежевикой и сорняками, среди старых вязов и причудливо изогнутых веток боярышника прятался крохотный особнячок из беленого кирпича. Черные глазницы грязных окон, многие из которых были разбиты, слепыми взорами смотрели на него. Колин не увидел и не услышал никаких признаков жизни.

– Похоже, здесь никого нет, сэр. – Подъехавший к нему сзади лакей Керкстон поднял голову и принюхался, в точности как гончий пес.

– Возможно, так и есть, – промолвил Колин, все чувства которого были напряжены. – В записке было сказано проехать мимо дома, завернуть за него и направиться к конюшне.

С этими словами он пустил своего коня вперед. Керкстон последовал за ним. Легкий щелчок сообщил графу, что его лакей взвел курок пистолета. Собственное оружие Колина оттягивало карман его камзола.

Позади дома густо разросся кустарник – тут, вероятно, раньше был сад. За садом они увидели длинное каменное здание со съехавшей на один бок, крытой шифером крышей и с узкими окнами, прикрытыми рассыпающимися от старости, покосившимися ставнями.

– Конюшня, – заметил Керкстон. Впрочем, этого можно было и не говорить: Колин и сам догадался, что это за постройка.

Остановившись в тени лестницы, ведущей на террасу, Колин спрыгнул с коня на землю и вытащил свой двуствольный пистолет.

– Пригляди за лошадьми, – велел он Керкстону.

Лакей тоже слез с лошади.

– Я, конечно, прошу прощения, сэр, но, пожалуй, я не выполню вашего приказа, – заявил он. – Я лучше пригляжу за вами.

Колин оглядел квадратную челюсть и крепко сжатый рот Керкстона, встретил его упрямый взгляд и почел за лучшее не вступать с ним в спор. Оставив лошадей пастись, он пошел вперед мимо первого этажа особняка, минуя пыльные кухонные окна и двери расположенных в подвале кладовок. Как и весь дом, конюшни были небольшими и подходили бы скорее процветающей деревенской ферме, чем целому поместью. Целые кучи высохших листьев и каких-то кухонных отходов плесневели у задней стены постройки. Прячась за этими кучами, они подобрались ближе к дому, стараясь почти не дышать, чтобы не чувствовать отвратительной вони. Подкравшись к углу дома, Колин почти распластался на гранитных камнях и попытался разглядеть хоть что-то сквозь окно.

Внезапно Колин услышал лошадиное фырканье, за которым послышалось ржание. Он помчался бы бегом к конюшне, если бы Керкстон не удерживал его за камзол.

– Благоразумие, сэр, – прошептал лакей.

Колин кивнул, и Керкстон отпустил его. Они вместе медленно двинулись вдоль стены. При мысли о том, что его, возможно, ждет встреча со Стюартом Бентли, Колин почувствовал, что ярость застилает ему глаза. Но тут до него донесся мужской голос:

– Тише, тише, мой мальчик…

Нет, это не Бентли. Других слов Колин не разобрал, и ему понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, что незнакомец говорит по-французски. И лишь после этого его мозг начал с легкостью переводить речь мужчины.

– Мы должны вернуть тебя твоему законному владельцу, – тихо проговорил незнакомец. В ответ он получил ржание.

Добравшись до конюшенного двора, Колин с Керкстоном перебрались через низкую каменную стену. Единственный конь стоял привязанным к ограждению и, вытянув шею, жевал проросшую сквозь каменную кладку траву. Они беззвучно подобрались к распахнутым дверям. Лакей, у которого оказался более удобный пункт наблюдения, наклонился чуть вперед, чтобы посмотреть, что происходит в помещении. Через мгновение Керкстон поднял вверх один палец в знак того, что он видит только одного человека. Он вопросительно посмотрел на Колина. Тот крепче сжал рукоятку пистолета и кивнул.

Керкстон поддал ногой дверь, чтобы распахнуть ее пошире. Когда она стукнулась о противоположную стену, они вбежали внутрь, целясь из пистолетов в высокого, стройного мужчину, который собирался угостить пропавшего эксмурского жеребца морковкой.

– Подними руки над головой, чтобы я их видел! – приказал Колин.

Яркая морковь плавно поднялась вверх и исчезла в полумраке.

Колин выше поднял револьвер.

– А теперь медленно повернись ко мне и не делай резких движений!

Через мгновение Колин посмотрел в глаза мужчины средних лет, которого не видел никогда в жизни. Почему-то он предполагал, что похитителем жеребца окажется кто-то знакомый, возможно, представитель скакового мира, жаждущий успеха, или даже один из его недавних гостей. Улучив несколько секунд, Колин быстро оглядел жеребца или, точнее, ту его часть, которая была видна за калиткой, ведущей в денник. Но и этого было достаточно, чтобы увидеть гордую посадку его головы, тревожно приподнятые уши и яркий блеск глаз эксмура.

Испытав небывалое облегчение, он вновь обратил внимание на незнакомца.

– Кто вы? – спросил Колин.

Француз сделал шаг вперед, и Керкстон тут же поднял пистолет выше.

– Его светлость не разрешал вам приближаться, – проворчал лакей.

Это верно, но было что-то в манере француза, что позволило Колину немного расслабиться. Граф решил, что если только этот человек не был опытнейшим наемным убийцей, то едва ли он сейчас вытащит из кармана оружие и начнет в них палить. На его морщинистом лице застыло спокойное выражение, словно держать руки над головой было для него делом обычным и являлось частью какой-то странной игры.

– Меня зовут Анри де Вер. – Акцент был слышен явственнее, когда он произносил свое имя. – Рад познакомиться с вами, лорд Дрейтон.

Колин прищурился:

– Откуда вы меня знаете?

Мужчина улыбнулся:

– Я многое знаю о людях, имеющих отношение к моим кузинам Сазерленд. – От этих слов тело Колина содрогнулось с головы до пят. Взор де Вера вновь вызвал у него удивление. – Да, милорд, женщина, известная вам под именем Холли Сазерленд, – моя кузина, и весь последний год я был ее тенью, тенью всех четырех сестер.

Обменявшись быстрым взглядом с Керкстоном, Колин подошел к де Веру.

– Можете опустить руки, – бросил он. – Но скажите, каким образом вы связаны с Холли Сазерленд?

Усмехнувшись, де Вер скормил морковку жеребцу.

– Они вовсе не Сазерленд, – сообщил он. – Их фамилия Валентин. – Он замолчал на несколько секунд, а затем повернулся к Колину и внимательно посмотрел на него, чтобы увидеть, как тот отреагировал на его слова.

– Валентин… Я слышал эту фамилию прежде. Не в родстве ли они с тем самым Роланом де Валентин, который во время войны?..

– Выступил против Наполеона и сотрудничал с английской разведкой, чтобы разгромить его. – Француз кивнул. – Увы, его собственные родственники составили против него заговор, результатом которого должно было стать убийство его самого и членов его семьи.

– Холли…

– Элен – вот ее истинное имя. Да, она и ее сестры должны были погибнуть при пожаре, который сровнял их особняк в Артуа с землей. Их друзья узнали о заговоре, но было уже слишком поздно. Они приехали в Артуа, но смогли спасти только детей. Человек, которого они считают своим дядей Эдвардом, им вовсе не родственник. Зато он был полностью предан их отцу.

– Выходит, он тоже был английским разведчиком?

Де Вер кивнул, а в голове у Колина застучало от всей этой информации.

– В этой истории есть еще кое-что, кроме военных интриг, – медленно произнес граф. – Иначе к чему было убивать невинных детей?

Де Вер устало кивнул, его плечи опустились.

– Да, эта история должна наконец обрести известность. Но не здесь.

Жеребец зафыркал и забил копытом о булыжник, напоминая Колину о своем присутствии. Он махнул рукой, в которой держал пистолет, в сторону животного.

– Зачем вы забрали жеребца? – спросил Колин.

– Это не я, месье. Это мой брат Антуан. Он весьма своеобразным способом пытался привлечь ваше внимание. Я нахожусь здесь, потому что проследил за своим братом, когда тот направился в эту усадьбу.

– А который из вас стрелял в меня и Холли на дороге, ведущей в Девон?

Колин был абсолютно уверен в том, что де Вер свалит вину за выстрелы на брата, но, к его удивлению, он этого не сделал.

– Да, к сожалению, это был я, но я не целился ни в одного из вас, поверьте! Если бы мне не удалось согнать вас обоих с дороги, Антуан забрал бы не только жеребца. Он убил бы вас и увез с собой Элен… то есть Холли. Видите ли, до прошлого года, когда он встретил старшую из сестер в Бате…

– Лорел, которую теперь зовут леди Баренсфорт, – подсказал Колин.

– Да. До этого Антуан считал, что сестры погибли. Но Лорел очень похожа на их мать Симону. Так похожа, что близкое родство между ними невозможно не заметить.

– А та ночь на балу… – проговорил Колин. Заметив, что де Вер озадачен его словами, он объяснил: – На прошлой неделе мы устраивали бал в Мастерфилд-Парке, и какой-то мужчина напал на Холли – будто бы потому, что был пьян. Мог ли ваш брат попасть в наш дом?

– Да без проблем! В тот вечер у вас ведь было много гостей, не так ли?

– И чего он хотел?

– Это могут узнать только сестры.

Колин решил больше не добиваться от него ответов – временно.

– Вы говорили, что проследили за своим братом, когда он ехал сюда, – сказал он. – И что же вы собирались сделать, обнаружив его?

От улыбки де Вера кровь застыла в жилах Колина.

– Слишком долго мой брат был язвой на этой земле, – проговорил он. – И я намерен защитить девочек, которым он причинил так много зла. – Кивком головы он указал на пол возле калитки, и Колин увидел то, чего не замечал прежде, и то, чем де Вер при желании вполне мог воспользоваться в противостоянии с ним: маленький пистолет, который француз явно положил на пол, когда собирался угостить жеребца.

Неожиданно у Колина резко изменилось настроение, его даже затошнило. Для того чтобы защитить Холли, он был готов на все; для того чтобы обеспечить ее безопасность, он мог бы и убить. Но убить брата?.. Колин подумал о Джеффри, о Брайсе… При мысли о том, что он мог бы отнять у них жизнь, к его горлу подкатила желчь. С другой стороны, ему и в голову не могло прийти, что кто-то из его братьев способен совершать такие же гнусные поступки, какие описал де Вер.

– Вам нужна моя помощь, – догадался Колин. – Вы для этого вызвали меня сюда? Чтобы я помог вам убить брата?

В первый раз уверенность де Вера исчезла, он удивленно нахмурился.

– Я вовсе не вызывал вас, – промолвил он. – Я приехал сюда, ожидая встретить тут Антуана. Только Антуана.

– Так вы не писали мне письма?

Де Вер покачал головой.

– Господи! – прошептал Колин. – Похоже, я совершил роковую ошибку.