Текст книги "Очаровательная сумасбродка"

– Милорд…

Едва не подскочив на месте от неожиданности, лорд Дрейтон повернулся и увидел Нейта, который стоял позади него.

Колин нахмурился: похоже, поездка задерживается.

– Что-то случилось? – спросил он.

Кивнув, Нейт подошел ближе к нему и тихо проговорил:

– Что-то не так, милорд. Леди… Я подумал, вам следует знать.

– Что? Кто? – Неужели Сабрина под шумок выскользнула из дома? Прежде она частенько сбегала по ночам, и Колину приходилось разыскивать сестру здесь: она чистила своего коня и делилась с ним своими надеждами на будущее. Одна из таких надежд недавно рухнула, так что он даже не сомневался в том, что Сабрина захочет в уединении конюшни найти утешение и поддержку у своего любимого скакуна.

Но Нейт замотал головой:

– Я эту даму не знаю, милорд. Возможно, она из ваших гостей. Я увидел ее в восточном проходе – она ходит от денника к деннику. Причем двигается как-то странно – постоит у стойла, а потом в него проскальзывает.

– Она видела тебя?

Грум еще раз покачал головой.

Колин отошел от денника.

– Спасибо тебе, Нейт, – сказал он.

– Так мне оседлать Кордельера, сэр?

– Нет, пока повремени с этим.

Глава 10

Господи, они же все одинаковые! Лошадь за лошадью, все гнедые с черными пятнами, некоторых отличают лишь эшуортские звезды на лбу, у иных – всего лишь небольшие белые полоски, а у большинства и вовсе нет отметин. Этих двух последних она сразу вычеркнула из списка подозреваемых. У жеребца Виктории на лбу есть звезда. Но Холли все равно придется осмотреть каждую лошадь, ведь звезду не сразу видно под челкой. А слабый свет в конюшне затрудняет поиск.

– У меня ничего не выйдет, – тихо промолвила она. Найти Гордость Принца – все равно что обнаружить иголку в стоге сена, к тому же стоит учесть, что почти все сено здесь напоминает иглу.

Холли шагнула к следующему деннику. Она решила начать с личных денников Эшуортов, потому что с логической точки зрения украденного жеребца едва ли стали бы держать среди тех скакунов, которые предстанут перед взорами публики. Вот только Холли и предположить не могла, что лошадей окажется так много.

– И что одна семья может делать с таким количеством животных? – ответила она на сонное фырканье, раздавшееся из ближайшего денника. Подняв руку к голове лошади, она отодвинула гриву, чтобы взглянуть на ее лоб. Звезда есть. Как уже делала несколько раз, Холли отодвинула щеколду и вошла в стойло. Для начала надо было проверить, жеребец ли перед ней.

Господи, как она могла не подумать!.. Она же понятия не имеет о том, что должна испытать, когда наконец-то найдет Гордость Принца. Виктория сказала ей, что она сразу поймет это, почувствует, что перед ней потрясающий, необыкновенный, самый лучший жеребец.

Холли ничего не чувствовала, кроме тепла, исходящего от боков животного, и ощутила лишь то, что именно эта лошадь внезапно проснулась, когда заметила, что она вошла в ее денник.

Повернув голову, конь с удивлением посмотрел на Холли огромными бархатными глазами. Тот его бок, что был ближе к ней, задрожал, задняя нога чуть приподнялась, хвост нервно задергался.

– Тихо-тихо, – ласково проговорила Холли. – Все в порядке. Не думаю, что ты – тот самый парень, которого я ищу, так что я, пожалуй, пойду.

Но едва Холли попыталась вернуться в калитке, конь повернулся и загородил ей дорогу.

– Все в порядке, – снова зашептала Холли. – Если ты чуть-чуть подвинешься, будет совсем хорошо.

Холли стала протискиваться мимо жеребца, ласково поглаживая его по спине. Казалось, животное понемногу успокаивается. Правда, его хвост все еще подергивался, но он стоял на месте, пока Холли пробиралась к калитке. Она дотронулась до шеи коня и уже хотела было потянуться к щеколде…

– Кто здесь?

Услышав резкий мужской голос, Холли настолько испугалась, что слегка вскрикнула. Заржав, лошадь покачнулась и попыталась повернуться, задев при этом Холли мощным плечом. Потеряв равновесие, она упала на покатый пол денника.

Послышались громкие шаги – неизвестный бежал к стойлу. Холли попыталась встать на ноги, а жеребец тем временем перебирал ногами и вставал на дыбы. Она загородила лицо руками и постаралась плотно прижаться всем телом к ближайшей стене, чтобы не получить удар копытом.

Но тут калитка распахнулась, и кто-то схватил жеребца за недоуздок. Конь ржал, пытаясь вырваться из тесного пространства денника.

– Мисс Сазерленд, – окликнул ее лорд Дрейтон, пытаясь успокоить разволновавшегося жеребца, – вы ранены?

– Нет, милорд.

Лорд Дрейтон сумел отодвинуть коня в сторону, чтобы Холли могла встать. Не теряя времени, она быстро поднялась и выбежала из денника.

Несколько минут лорд Дрейтон успокаивал животное. Наконец он захлопнул калитку и повернулся к Холли.

– Вы уверены, что с вами все в порядке? – таким тихим и странным голосом спросил он, что все ее тело покрылось гусиной кожей.

Кивнув, Холли пересекла проход и встала рядом с Колином возле стойла. Как ни странно, жеребец, еще минуту назад бивший ногами и метавшийся по деннику, совершенно успокоился и потянулся носом к ее плечу, словно ничего не произошло.

– С жеребцом все хорошо?

– Насколько я смог определить, он ничего себе не повредил, – ответил лорд Дрейтон.

– Прошу прощения, я… – Холли вздохнула. – Боже мой, я сегодня то и дело говорю вам это.

Сильная рука опустилась на ее плечо.

– Пойдемте со мной.

Как и прежде, от его прикосновения она почувствовала смущение. Не замечая ничего вокруг, она позволила ему увести ее по проходу за угол, на ночную прохладу. Холли думала, что лорд Дрейтон поведет ее к дому, но он выбрал противоположное направление. Он шел такими большими и уверенными шагами, что Холли пришлось поспешить, чтобы успеть за ним. Неожиданно он остановился.

Опустевшие и тихие загоны, скаковой круг и пастбища за ними напоминали одеяло из лоскутков, залитое лунным светом. Тишина нервировала Холли – как и молчание мужчины, стоявшего рядом с ней, от которого исходили волны волнующей ее энергии. Лорд Дрейтон взял руку Холли и положил ее на свою согнутую руку. Так они и стояли несколько мгновений, пока она не решилась поднять на него глаза. Его ноздри трепетали, квадратная челюсть резко выделялась на фоне освещенного луной неба, и он смотрел куда-то вдаль. Холли могла только догадаться о том, что лорд Дрейтон ищет подходящие слова, чтобы сделать ей выговор за совершенную ею глупость.

Когда молчание стало совсем уж невыносимым, Холли, с трудом сглотнув, прошептала:

– Простите меня, пожалуйста. Я просто хотела взглянуть на жеребца.

– Это моя вина, мисс Сазерленд, – отозвался Колин. – Мне не следовало подкрадываться к вам, как я это сделал. – Замолчав, лорд Дрейтон повернулся к Холли лицом и крепко взял ее за обе руки – так же, как на террасе. – Но вы могли получить серьезную травму.

Внезапно Холли ощутила, что они стоят совсем близко, а ее так и манит его крупная фигура, его дыхание и мощь его плеч, его широкая грудь. Когда он смотрел на нее сверху вниз, его лицо обрело особенно резкие, почти дьявольские черты, а в глазах сияла чистота звезд.

Чувства, пылающие в его взоре, заставили Холли отвести взгляд, судорожно вздохнуть. И только потом, осознав смысл его слов, она снова посмотрела на него.

– Так вы нарочно подкрадывались ко мне? – проговорила Холли.

Застенчиво приподняв брови и чуть скривив рот, лорд Дрейтон кивнул и выпустил руки Холли.

– Вы подумали, что я?.. – Холли не договорила свой вопрос, потому что истина была очевидна: лорд Дрейтон подозревает ее именно в том, что она и делала – шпионила. Пульс Холли усилился, и она была рада тому, что он не может почувствовать это.

– Я очень беспокоюсь о лошадях, – признался Колин. – Скаковой мир не так уж изобретателен. Соперничество и жадность часто доводят людей до экстремальных поступков.

Сердцу Холли становилось все теснее в корсете, оно рвалось наружу. Неужели он тоже был готов к экстремальному поступку? Интересно, спросила себя Холли, насколько близко она подобралась к жеребцу Виктории? Возможно, она оказалась на расстоянии одного-другого денника от него.

– И вы подумали, что я, возможно, замыслила… что-то нехорошее? – спросила она слегка драматическим тоном. Изображая изумление, она прижала руку к груди. – Вы решили, что я пытаюсь доискаться до причины успеха эшуортских скакунов?

Губы Колина сжались, а потом один уголок приподнялся в кривой усмешке.

– Все это кажется довольно смешным, когда вы произносите это вслух. Но вы действительно вошли в денник, мисс Сазерленд. Полагаю, вы понимаете, насколько странным и необычным был ваш поступок?

– Но как человек может оценить упитанность лошади, не подойдя к ней как можно ближе?

Лорд Дрейтон опустил брови и, казалось, взвешивал про себя ее вопрос.

– Но вы же понимаете, что зашли в ту часть конюшни, где мы держим своих личных лошадей, – наконец промолвил он.

В самом деле, она прекрасно это понимала. Как же иначе? Холли округлила глаза.

– Неужели? Стало быть, я неправильно поняла вашу сестру, когда она описывала нам ваши конюшни. Я могла бы поклясться… Знаете, сегодня на меня свалилось так много всего, что я вполне могла чего-то недопонять, недослышать. Поэтому я и не осознавала, что делаю что-то нехорошее.

Стрекот кузнечиков и другие ночные шорохи наполнили ее слух и стали казаться просто оглушительными, когда лорд Дрейтон начал внимательно разглядывать ее, и под его взором ей пришлось напрягать каждую частицу своего тела, чтобы сдержать дрожь, не выдать себя. Внезапно она почувствовала, что уже устала от этой игры в обман.

– Возвращайтесь завтра – лично для вас я устрою экскурсию по конюшне, – вдруг сказал лорд Дрейтон. – А если захотите, то сможете покататься верхом.

– Правда?

Он кивнул:

– Если захотите.

– Я бы очень этого хотела…

Ее прервал крик, раздавшийся из конюшни:

– Колин, с тобой все в порядке?

Они оба повернулись на звук голоса. Под аркой между двух крыльев конюшни появился силуэт Сабрины, освещенный светом лампы.

Граф быстро отошел подальше от Холли.

– Да, Сабрина, все хорошо! – крикнул он в ответ. – А что произошло?

– Я искала… – Леди Сабрина осеклась и, чуть наклонившись вперед, стала вглядываться в ночной мрак. – Это мисс Сазерленд с тобой?

Они направились к конюшням, и леди Сабрина выбежала им навстречу. Холли так и хотелось съежиться до крохотных размеров под любопытным взором молодой женщины.

– Вообще-то я именно вас искала, мисс Сазерленд, – сказала Сабрина.

– Меня? Что-то случилось?

– Да нет, не беспокойтесь, мисс Сазерленд, – поспешно ответила леди Сабрина. – С вашей сестрой все в порядке, только она немного слаба. Мама приказала принести нюхательные соли и чашку чая, и это вполне помогло, да только…

Колин остановил сестру, схватив ее за руку.

– О ком ты толкуешь, Сабрина?

– Об Айви, – прошептала Холли, подтверждая худшие свои опасения. – О нет!

Ее охватила паника. Подобрав юбки, она уже приготовилась было бежать, но ее опередил Колин. Только сейчас Холли вспомнила, что Айви была женой его лучшего друга.

Леди Сабрина шагнула вперед, преграждая им путь.

– Я не хотела испугать вас, мисс Сазерленд, – сказала она. – Сейчас леди Харроу полулежит на диванчике в Голубой гостиной мамы и попивает свой чай. И… – Наклонившись ближе к Холли, леди Сабрина добавила: – …никто, кроме меня и мамы, ничего не знает.

Девушка заговорщически ей подмигнула, и Холли задумалась, обрела она в сестре лорда Дрейтона союзницу или нет. Словно для того, чтобы подтвердить, что так оно и было, леди Сабрина взяла ее под руку. – Пойдемте, я отведу вас к сестре. Мама и слышать не желает о том, что вы вернетесь в отель. Вы с сестрами останетесь здесь, где за леди Харроу смогут постоянно присматривать. Но вы можете написать список всего необходимого, что вам нужно в отеле. Я отправлю туда лакея и горничную.

Холли неуверенно покосилась на лорда Дрейтона, который должен был бы подтвердить слова Сабрины. Она сумела разглядеть, как на его красивом лице в один миг промелькнул миллион всевозможных чувств – изумление, замешательство, раздумья… страх? Но уже через мгновение он взял себя в руки и кивнул:

– Весьма разумный план.

Вот и все. Леди Сабрина без умолку болтала, пока они шли к дому, словно не замечая тяжелого молчания, повисшего между ее братом и Холли. Холли должна была бы радоваться возможности приглядеться к Эшуортам вообще и лорду Дрейтону, в частности. Но смена чувств на его лице, которую она успела заметить, не давала ей покоя. Неужели все это было признанием вины?

– Третий раз повторяю: я не падала в обморок, – стояла на своем Айви. – Просто я слишком быстро поднялась и ощутила легкое головокружение.

– Леди Сабрина утверждает, что ты упала в обморок, – напомнила ей Холли.

– Она преувеличивает. Да, я слегка покачнулась, но только на мгновение.

Стук в дверь прервал их разговор. В комнату вошла герцогиня Мастерфилд.

– Надеюсь, я вас не побеспокоила? – сказала она.

– Разумеется, нет, ваша светлость. – Соскользнув с кровати, Уиллоу и Холли присели в реверансе. Айви хотела было последовать их примеру, но герцогиня, пересекая комнату, остановила ее властным взмахом руки.

– Нет-нет, леди Харроу, пожалуйста, не вставайте с постели. – Герцогиня приблизилась к кровати. – Выглядите вы уже лучше. Думаю, чай помог. Грирсон, моя горничная, – настоящий кладезь всяческих премудростей старинных средств. Мне кажется, нет такой болезни, лечение которой было бы ей неизвестно. Знаете, когда я ждала своего первенца…

И, присев на край кровати, герцогиня поведала им свой опыт вынашивания ребенка. При этом она по-матерински положила руку на руку Айви и периодически успокаивающе похлопывала ее.

Холли, пристроившаяся на другой стороне кровати, использовала возможность разглядеть как следует женщину, которая вырастила столь непохожих друг на друга детей.

– Надеюсь, вы довольны тем, как вас тут устроили? – спросила герцогиня.

Холли и ее сестры утвердительно закивали.

Герцогиня ласково улыбнулась Айви:

– Ну что ж, оставляю вас, отдыхайте. – Она повернулась к Уиллоу и Холли. – Завтрак подают в половине десятого. Деревенская привычка, знаете ли. Туалетная комната находится в конце коридора за библиотекой. – Она еще раз похлопала Айви по руке. – А вам поднос с завтраком принесут в постель.

– Уверяю вас, ваша светлость, в этом нет необходимости.

– Послушайте меня, моя дорогая. – Наклонившись ближе к Айви, герцогиня погладила ее по щеке. При этом отороченная кружевами манжета отогнулась вверх, обнажая ее запястье.

Глаза Холли округлились при виде рубца, расположенного в двух дюймах выше кисти – поблекший призрак раны, которая навсегда оставила след на ее запястье. Женщина опустила руку и встала, ее рукав вновь упал вниз, прикрывая изуродованную кожу. Холли украдкой покосилась на сестер, желая узнать, заметили ли те что-то, но выражения их лиц оставались бесстрастными.

– Доброе утро, лорд Дрейтон. Надеюсь, я пришла не слишком рано.

Рассвет еще только начинался, и конюшни находились в тени. Другие гости еще несколько часов проведут в своих постелях, но мисс Сазерленд, представшая перед взором лорда Дрейтона, являла собой живое воплощение свежести. Каждая складочка ее накрахмаленного платья для верховой езды подчеркивала стройность ее фигуры, а изумрудный оттенок усиливал огненный цвет ее волос.

При виде ее лорд Дрейтон вмиг забыл о сковывавшей его усталости. Он провел бессонную ночь, думая о ней и о том, что она находится под одной с ним крышей. Колин то и дело представлял изгибы ее роскошного тела, прикрытые лишь тонкой тканью сорочки и легким одеялом, ее круглую щеку, лежащую на подушке… ее слегка приоткрытые губы… А он… Он находится в конце того же коридора, где расположена отведенная ей комната… Это так близко… Как тут уснуть…

– Мы можем отложить экскурсию и верховую прогулку, милорд, если вам сейчас неудобно.

Господи, да он просто онемел, увидев ее! Колин встряхнулся.

– Все в порядке, мисс Сазерленд, поверьте мне. Просто я удивился тому, что вы поднялись в такую рань.

– Ничто не может сравниться с верховой прогулкой ранним утром, – ответила Холли. Она слегка задыхалась от быстрой ходьбы, ее зеленые глаза сияли.

– Согласен. Большинство людей не понимают, чего лишаются, проспав все утро напролет, – заметил Колин.

– Именно так, – кивнула Холли. – Мы в Торне привыкли выезжать верхом на рассвете. – Она усмехнулась, и некоторое время они стояли, не произнося ни слова. Как ни странно, на этот раз молчание не тяготило их, напротив, оно было каким-то дружеским, приятным.

Лорд Дрейтон чувствовал себя необычайно бодрым, ослепленным, возбужденным. И он так сильно хотел ее, что у него голова пошла кругом. Этот ее пряный запах, буйство рыжих кудрей, ее нежная кожа в легкой россыпи едва заметных веснушек… Больше всего на свете Колину хотелось хотя бы один раз заключить Холли в свои объятия, взять ее, поглотить целиком, испить из этой сладкой чаши…

Но, Господи, неужели он правда считает, что одного раза будет достаточно?

– Ох, где же мои манеры! – воскликнул лорд Дрейтон, заставив себя думать о более простых вещах. – Как ваша сестра? Надеюсь, она чувствует себя лучше?

– Она настаивает на том, что с ней не произошло ничего серьезного – просто голова немного закружилась, – промолвила Холли в ответ. – Мы так благодарны герцогине за ее гостеприимство. И вам, милорд, тоже.

– Не стоит благодарить меня, мисс Сазерленд, – поспешил заверить ее граф. – К тому же все так удачно получилось, поскольку я пригласил вас на утреннюю экскурсию по конюшням. – Он снова позволил своему взору пробежаться по ее платью для верховой езды, по зеленому перу на шляпе, шлейфу, переброшенному через одну руку. – Ну и, конечно, на верховую прогулку.

– Еще раз прошу прощения за вчерашний вечер, – сказала Холли. – Я понимаю, что мне не следовало…

– Мои гости могут осматривать любую часть этого поместья в любое время, – проговорил лорд Дрейтон. – Но я подумал, что, пожалуй, нам надо начать с лошадей, выставленных на продажу, – добавил он.

Холли зарделась, но тут же улыбнулась, и от этой улыбки его сердце забилось быстрее. Где-то в глубине его существа вспыхнул огонек, и это было куда приятнее, чем Колин был готов признать.

Бок о бок они ходили по проходам между стойлами. Лорд Дрейтон называл Холли клички лошадей, их возраст, обрисовывал их перспективы. Она внимательно слушала. Замечания Холли произвели на Колина большое впечатление: он убедился в том, что она привыкла не только ездить верхом, но и заниматься лошадьми, проводить время в конюшне, общаться с грумами. Ее знания об этих благородных животных были основаны на врожденной интуиции и на собственном опыте. С каждым мгновением Колин все больше восхищался ею, и это даже пугало его.

Лорд Дрейтон попытался найти спасение, немного изменив тему разговора, чтобы чрезмерно не сближаться с Холли.

– А вы когда-нибудь видели такое животное, которое поражало бы ваше воображение?

– Довольно много, – ответила она. – Например, конь, на котором вы ездили вчера… – Холли огляделась по сторонам. – Но я его здесь не вижу. Как его зовут?

– Кордельер, – отозвался граф. – И разумеется, его не увидишь среди лошадей, предназначенных на продажу.

– Да? А почему?

– Потому что это мой конь, мисс Сазерленд. Я выезжал на нем только для того, чтобы продемонстрировать, каких породистых лошадей могут вырастить Эшуорты. Этот конь не продается и никогда не будет выставлен на продажу.

Холли нахмурилась.

– Даже за большие деньги? – спросила она.

– Никакие деньги не заставят меня расстаться с Кордельером, – заявил лорд Дрейтон. – Для меня он куда больше, чем обычная верховая лошадь.

Они продолжили экскурсию. Холли шла совсем рядом с Колином, ее юбки то и дело касались его бедра. При этом каждый шелест – ш-ш-ш, ш-ш-ш, ш-ш-ш – проникал в его голову, мешал ему сосредоточиться на чем-то другом. Граф позволил губам произносить нужные слова, однако вся остальная часть его тела плавилась в разгоряченном тумане, окружавшем их, но при этом он невольно отмечал каждую деталь ее роскошной фигуры.

Наконец, пройдя под аркой, соединяющей два крыла конюшни, они оказались в частном ее секторе.

– Кордельер – первый конь, который принадлежал мне одному, – сказал лорд Дрейтон. – Я тщательно выбирал ему родителей, чтобы получить коня, обладающего исключительными качествами. Его отец – Полнолуние, мать – Пилигрим. Оба чемпионы.

– Боже правый, даже я о них слыхала! Могу себе представить, что вам безумно хотелось принимать участие в скачках на таком коне, – заметила Холли.

– Нет, мне хотелось ездить на нем верхом только для себя, – ответил Колин. – Разлука с Кордельером была для меня невыносима, я не мог отпустить его надолго даже для обучения. Но у него уже есть потомство, и вы его видели.

– Породистый конь, пока не имеющий наград на скачках?

– Его происхождение говорит само за себя, – пояснил лорд Дрейтон. – За его потомков в скаковом мире ведется настоящая борьба… Ну вот мы и пришли! – Они остановились у калитки в денник Кордельера, и конь торопливо приблизился к ним, чтобы ему почесали за ушами. – Привет, старина!

Похоже, Холли тоже очень хотелось приласкать замечательного скакуна: сняв тонкую лайковую перчатку, она стала поглаживать коня там, где ему больше всего нравилось. Колин, не сдержавшись, улыбнулся при виде довольного взгляда его любимца.

– Мне кажется, вы покорили его, мисс Сазерленд, – сказал он.

Холли провела рукой под челкой Кордельера.

– У всех детей Кордельера тоже есть белая звезда на лбу? – спросила она.

– Нет, не у всех, но у большинства есть, – ответил он. – Знаете, я был просто поражен, наблюдая за тем, как и где появляются эти звезды. Все началось несколько поколений назад, у коня по имени Стрелок.

– Да, кажется, я о нем слышала… или читала. Разве он не входит в анналы Аскота? Разве не сам король им владел?

– Два короля, мисс Сазерленд, – ответил Колин. – Сначала его хозяином был безумный король Георг, а потом – его сын, Георг Четвертый.

– Так, выходит, Кордельер – потомок Стрелка? – Лорд Дрейтон кивнул, и она восхищенно присвистнула. – Стало быть, я сейчас стою перед живым наследием скаковой истории.

Ее энтузиазм был столь заразителен, что сердце лорда Дрейтона забилось еще быстрее.

– Кордельер – не только потомок Стрелка, мисс Сазерленд, – вымолвил он. – Этот конь сыграл большую роль в моих научных трудах по изучению наследственности – о том, что некоторые черты передаются по наследству из поколения в поколение, а некоторые могут исчезать, а затем, через много поколений, вновь внезапно проявляться.

Холли дотронулась до косы на затылке.

– Ну да, вроде моей рыжей шевелюры, – сказала она. – Ни у одной из моих сестер нет таких огненных волос, а это – дар моей прабабушки, как говорил мне дядя Эдвард.

– Человек, который вас вырастил, – задумчиво проговорил Колин. Айви как-то немного рассказала ему о своей семье, о том, как их родители погибли при пожаре в доме, из-за чего четырех сестер вырастил их дядя в своем поместье в Суррее. Но, заметив, что лицо мисс Сазерленд омрачилось, лорд Дрейтон стал лихорадочно придумывать, чем бы отвлечь ее.

Тут Холли рассмеялась.

– Надо сказать, что с волосами мне необычайно повезло! – бросила она.

– Возможно. Видите ли, мисс Сазерленд, иногда именно эти черты, спящие в наших генах, дают человеку неожиданную силу, – стал объяснять Колин. – Именно над этим я работал, чтобы получить такой качественный табун лошадей. Мне было нужно не только выявить самые лучшие качества животных, оценить скорость их бега и выносливость, но также их способность восстанавливаться после больших нагрузок, сопротивляться болезням и оправляться после травм.

– Такое ощущение, что вы выступили против самой природы, – заметила Холли. Кордельер ткнул ее носом в руку, и она вновь принялась поглаживать его.

– Нет, против природы я не выступал, а, напротив, попытался взять ее в союзники. Наследственные черты не могут быть хорошими или плохими, у каждой – свое предназначение. И лишь узнав, каковы эти предназначения, мы можем вырастить таких лошадей, которые подойдут для разных целей. Между прочим, скаковые лошади подвержены большому количеству болезней, которые, увы, часто могут погубить животное. Если бы только я мог найти…

Лорд Дрейтон осекся, осознав, как разгорячился от собственных слов. Он стоял, сжав руки в кулаки, слегка ссутулившись и согнув ноги, словно только что вступил на боксерский ринг, как он часто про себя называл собственную лабораторию.

Рука Холли застыла на гриве Кордельера.

– Но это могло бы помочь многим лошадям, лорд Дрейтон, – вымолвила она. Одна рыжая бровь ее лукаво приподнялась. – Можно ли предположить, что ваши амбиции распространяются и на человеческих существ?

От того, что она задала столь неожиданный вопрос совершенно спокойным тоном, даже не подумав оценить его этическую сторону, по телу Колина пробежала дрожь.

– Поскольку со временем о наследственных болезнях станет известно больше и с ними даже начнут успешно бороться, то да. – Не осознавая, что делает, Колин заправил рыжую кудряшку ей за ухо. – Но я бы не хотел изменять те наследственные признаки, благодаря которым мы стали такими, как есть, мисс Сазерленд, – с озорной усмешкой промолвил он.

Ее грудь приподнялась, а из слегка приоткрытых губ вырвался тихий вздох, мгновенно потревоживший его чресла. Изнывая от желания заключить Холли в свои объятия, лорд Дрейтон вместо этого взял себя в руки и повернулся к Кордельеру.

Холли Сазерленд завянет в такой семье, как у него. Да, он может не верить в проклятия и мистику, но его семья приговорена к алчности и злобе. Недели отсутствия его отца стали для Колина подарком, огромным облегчением. Но Таддеус Эшуорт скоро вернется домой, и обстановка в нем станет невыносимой.

Колин, Брайс, Сабрина, Джеффри… Все они носили на себе детские шрамы – кто-то физические, а кто-то душевные, спрятанные глубоко в их существах. И их мать тоже. Герцог Мастерфилд ничто и никого так не любил, как свое бренди, которое превращало его в злобного, безжалостного человека.

– Но что-то мы с вами заговорились, мисс Сазерленд, – сказал граф вслух. – А ведь вы пришли сюда не для того, чтобы выслушивать мои нелепые теории.

– Разве? – шепотом спросила Холли.

Для Колина было невыносимо и дольше стоять рядом с ней, вдыхать ее аромат и представлять, какая теплая и нежная кожа скрывается под слоями льна и шерсти. Он заставил себя отвести взор от ряда мелких пуговиц, украшавших ее жакет, который так удачно обрисовывал округлые очертания ее груди.

– Разумеется, нет, мисс Сазерленд, – возразил лорд Дрейтон решительно. – Или вы больше не сгораете от желания поездить верхом по пастбищам?

– Да нет, что вы, я с нетерпением жду этого!