Текст книги "Ж… замечательных людей"

Дружба народов
29 июня 2007 г.

Я не нахожу себе покоя с тех пор, как Папа Жао застукал меня с мужем. По ночам в голове крутятся мысли: что мне делать, если он все-таки заложит меня?

Папа Жао не знает, что Зэк – мой официальный супруг, да и вообще он видел его впервые. Сказать, что я привела друга? Мало ли у меня всяких приятелей? Или лучше вообще отпираться – сказать, что у Жао глюки?

Он вроде не должен выдать меня – иначе самому придется объясняться с Полом… Но он-то в этом случае только работу потеряет, а мне топиться придется.

В конце концов я решила втереться к Папе Жао в доверие.

Одна из моих клиенток как раз собралась в Китай. Я позвонила Жао:

– Тебе чего-нибудь привезти?

Он передал список из 34 наименований – ни одно из них не выглядело приличным.

– Это что? – спросила я.

– Не бойтесь, не наркотики.

Клиентка обещала помочь. Папа Жао тоже в долгу не остался.

– Завтра в ботаническом саду будет фестиваль. Члены нашего общества шарманщиков-любителей будут демонстрировать свои инструменты. Так что приходите.

Папа Жао раскрывал передо мной все новые и новые глубины души. А я-то все думала: почему он предпочитает механическую мясорубку?

Одной на мероприятие идти не хотелось, и я позвала Агнессу. Но ей было не до шарманок. После встречи с Каябябом у нее в голове что-то переклинило, и она сменила ура-феминизм на ахромантизм.

– Представляешь, я набрала Каябябу ванну, положила туда ароматических солей и лепестков роз. Свечки зажгла…

– А он?

– А у него глаза, как у несчастной собаки. Залез в воду, посидел пять минут. «Долго еще?» – спрашивает.

Я сочувствовала, пытаясь не заржать. Каябяб в розовых лепестках – это сила! Мы с Полом как-то обсуждали романтические советы из глянцевых журналов: «встретьте его в одном кружевном фартучке и туфлях на шпильке», «обмажте его взбитыми сливками и слизните»… Представили себя – я в переднике и с голой жопой, а Пол весь в сливках, как пирожное. Так хохотали, чуть с кровати не свалились.

– Агнесса, на фига тебе эти лепестки?

– Я хочу, чтобы у нас были красивые отношения!

Объяснять что-либо бесполезно.

Еще у ворот я услышала карусельные звуки шарманок. Причем не одной, а сразу нескольких: они перекрывали друг друга, как репетирующие студенты консерватории.

Народу было полно. Члены общества шарманщиков – в пикейных жилетах и шляпах-канотье – крутили ручки музыкальных ящиков. Только агрегат Папы Жао работал на ножном приводе: рядом с огромной шарманкой стоял велотренажер, на котором трудился взмыленный подросток. Рядом помещался ящичек с корявой надписью: «Покрутить шарманку– $3».

Медные трубы сияли на солнце; под бравурную музыку на сцену выезжали деревянные лошадки, разворачивались и уезжали. Дети смотрели во все глаза.

– Мам, смотри! – верещал какой-то мальчишка. – Это дедушка телевизора!

Пока желающие играли на шарманке, Папа Жао расставлял товар в палатке сувениров.

– У меня самая лучшая шарманка во всем обществе, – сообщил он, не поднимая взгляда. – Девятнадцатый век, Австрия, ручная работа.

– А что за музыка? – спросила я. – Что-то восточное?

Папа Жао даже оторопел.

– Это гимн Китайской Народной Республики!

Он был явно разочарован во мне. Некоторое время Жао бормотал что-то себе под нос, а потом все-таки решил дать мне еще один шанс.

– Вы можете помочь мне с сувенирами?

Я оглядела разложенные на прилавке игрушечные шарманки.

– Могу, наверное. А что нужно делать?

– Стойте в сторонке, вон там, в кустах, и когда я спрошу: «Сколько?», кричите: «Двадцать пять!»

Что он имел в виду, я поняла через минуту, когда к сувенирной палатке подошел мужчина с дочкой. Девчонка висела у него на руке и канючила: «Папа, купи шарманку, купи шарманку!»

– Почем они у вас? – устало спросил мужик.

Жао сдвинул канотье на затылок.

– Мардж! Сколько?

– Двадцать пять! – отозвалась я. Он приложил руку к уху.

– Не слышу!

– Двадцать пять!

– А?

– Двадцать пять!!!

– С вас двадцать долларов, сэр!

Мужика надо было видеть. Осознав, что он может надуть глухого прадавца, он тут же вытащил кошелек.

– Вот деньги. Спасибо. Пойдем, дочка. Довольно осклабившись, Папа Жао сунул двадцатку в карман. Точно таким же способом мы продали еще четыре игрушки, и каждый раз покупатель был уверен, что совершает сделку века.

Коммерция сроднила нас с Жао лучше, чем совместное преступление. Я попросила у него записать китайский гимн на мобильник. Он рассказал мне два анекдота, из которых следовало, что китайцы – самый умный и предприимчивый народ.

– Белые тоже иногда умные попадаются, – из вежливости добавил Папа Жао. – Мистер Пол, например. Вы, Мардж, хотя бы понимаете, как вам повезло?

– Понимаю.

– А вы с другим мужиком гулять пошли… Позор, между прочим.

Про свои грехи Папа Жао напрочь забыл.

– Да у меня ничего с ним не было! – оправдывалась я.

– То-то он первым делом в ванную пошел. Пришлось на ходу изобретать историю о том, что Зэк – это мой клиент, что у него семья, что его жена сидела в машине, пока он ходил писать. Жао недоверчиво слушал.

– Что на это скажет мистер Пол – ума не приложу.

Я не успела ответить: на меня кто-то налетел, поднял в воздух и поцеловал.

– Привет, дорогая!

Это был Зэк. Вокруг прыгала Пи-Пи.

– А нас мама отправила гулять. Сказала, что ты будешь здесь.

Я оглянулась на Папу Жао. У него был взгляд Председателя Мао, разоблачившего врага народа.

Сбежала. Зря, конечно: нужно было вести себя как ни в чем не бывало.

Поспрашиваю у знакомых: может, у кого есть связи с китайской мафией? А то они уж который год ищут Папу Жао – надо помочь ребятам.

Игры со звездами
1 июля 2007 г.

Нормальные женщины часами думают о любимых мужиках, а ненормальные – о ненавистных тетках. Следят за ними, пытаясь найти ответы на «Как она могла?!»

Орла написала в блоге, что у нее взял интервью какой-то журнал. И тут меня озарило.

Мысль была гнусная, но интересная: я написала Орле письмо, представилась журналисткой польской газеты «Psia Krew»[17]17
  Psia Krew – польское ругательство. Буквально означает «собачья кровь».


[Закрыть] и попросила ответить на вопросы редакции.

Я очень надеялась, что меня разоблачат и не дадут совершить задуманное: ничего подобного! Орла с охотой согласилась. Сейчас читаю распечатку нашего разговора по ICQ:

Psia Krew: Почему вы начали писать?

Orla: В один прекрасный день посмотрела на себя в зеркало и увидела бесполезного человека. Паровоза не изобрела, в космос не слетала… Пришлось стать писателем.

Psia Krew: Вам нравится то, что получилось?

Orla: Я реально помогаю людям – и этот факт говорит сам за себя.

Psia Krew: Чем же?

Orla: Убивать время. Подавляющее большинство людей читает книги исключительно с суицидальными целями: они хотят уйти из своей жизни… Например, в мою. Вернее, в ту, что я придумала.

Psia Krew: И вам не страшно помогать им в этом?

Orla: Гораздо страшнее, если они останутся в своей жизни больше, чем это необходимо. Представьте себе: вы работаете на консервном заводе. Ваш день наполнен рыбьими кишками и воплями мастера. Дома муж в застиранной майке; сына опять выгнали из школы. Вы, журналисты, обитаете в чистеньких офисах с кондиционерами и знать ничего не хотите о том, кто режет ваших цыплят и вывозит ваш мусор. Между тем таких людей большинство, и среди них немало читающей публики.

Psia Krew: С теми, кто вас любит, все понятно. А что вы думаете о тех, кто вас критикует?

Orla: Они дураки. Если исходить из их логики, все картины должны писаться в одном стиле (который нравится лично им), а все женщины должны выглядеть на одно лицо. Нет такого понятия, как «качественная литература», понимаете? Есть простые вещи – земля, ложка, яблоко. А качество – это ваше личное мнение об этих вещах. Если вы думаете, что Шекспир – это великая литература, проведите опрос общественного мнения и покажите мне результаты. Но вопрос надо задавать по всему миру – арабам, китайцам, эскимосам. Великое – оно же для всех должно быть очевидным, правда? Иначе, чем Шекспир лучше Барбары Картланд?[18]18
  Барбара Картланд (1901–2000) – английская писательница, автор немудреных 723 дамских романов.


[Закрыть] Тем, что кто-то когда-то поместил его в школьный учебник?

Psia Krew: Давайте поставим вопрос по-другому: исторически сложилось, что великое произведение должно соответствовать ряду канонов. Вы стремитесь их придерживаться?

Orla: Исторически сложилось, что в этом нет необходимости. Я вам могу объяснить, что такое табуретка, а вы можете объяснить мне, что такое великое произведение? Табуретка – это набор атомов и пустоты. Причем атом – это ядро, электроны и пустота. Если вы возьмете ядро атома, то выяснится, что и оно – набор пустоты и нуклонов. Нуклон – это пустота и кварки, и так далее. Если смотреть вглубь вещей, то окажется, что наш мир – это пустота. Теперь отвечайте, что такое великое произведение!

Psia Krew: Ну хорошо, оставим это. Какие у вас планы на будущее?

Orla: Стать самым продаваемым писателем Америки.

(Корреспондент долго хохотал, но потом взял себя в руки).

Psia Krew: Вы увлекаетесь чем-то еще, кроме литературы?

Orla: Мне нравятся станковые пулеметы первой половины XX века. Я разбираюсь в них лучше, чем любой военный и уж тем более историк.

Psia Krew: Откуда такое странное увлечение?

Orla: Это память о дедушке. Он был итальянцем и во время Эфиопской кампании[19]19
  Итало-эфиопская война 1935–1936 гг. – попытка Италии присоединить Эфиопию к своим восточно-африканским колониям.


[Закрыть] попал в окружение. Вы представляете, что это такое, когда на вас несутся всадники на боевых верблюдах? Если бы не пулемет, меня бы на свете не было.

Psia Krew: Вы счастливый человек?

Orla: Нет. Для того чтобы быть счастливым, нужно не иметь мозгов и совести. Нужно верить, что наше трепыхание имеет смысл.

Psia Krew: А как же ваше желание быть полезной? Это тоже не имеет смысла?

Orla: Это имеет смысл только для меня самой. Так я убиваю свое время.

Psia Krew: Что говорят о вашем творчестве близкие? Они поддерживают вас?

Orla: У меня нет близких. И это ни в коей мере не трагедия для меня. Я люблю и уважаю себя в одиночестве.

Psia Krew: Но у вас были, наверное, мужчины?

Orla: Польским читателям знать об этом не нужно.

Psia Krew: Ну хорошо. Что вы думаете о себе и своих взаимоотношениях с мужчинами?

Orla: Я стерва – умная, независимая и способная на серьезные поступки, и мне ничего не стоит запудрить мужчине мозги. Но долгосрочные отношения, то есть дружба, меня не интересуют.

Psia Krew: А как же любовь?

Orla: Любовь – это продукт из той же серии, что и «качественная литература». Влюбленность – да, такое явление существует. Но это очень недолговечная штука: все охи-ахи под луной заканчиваются через несколько месяцев. Потом надо либо дружить с мужчиной, либо терпеть его. Терпеть я никого не собираюсь, а дружба для меня священна: она должна быть абсолютно бескорыстной. Но так могут дружить либо мужчины с мужчинами, либо женщины с женщинами. Дружба между полами – это нонсенс: и с той, и с другой стороны всегда будет присутствовать элемент потребительства. Женщина захочет от своего «друга» денег или общественного положения, а мужчина будет просто хотеть женщину. Разумеется, когда мне надо, я могу притвориться, что это не так, но только до тех пор, пока это выгодно.

Psia Krew: Довольно смелое заявление для СМИ. Не боитесь распугать потенциальных поклонников?

Orla: С поклонниками все будет в порядке. Поверьте мне, ничто так не возбуждает мужчин, как отрытый вызов.

Psia Krew: И все-таки, наверное, не стоит сводить любовь только к романтической влюбленности. На этой планете живет 3 миллиарда мужчин. Неужели среди них нет тех, кто любит вас такой, какая вы есть, – всерьез и надолго?

Orla: Почему? Есть. Но это любовь не к человеку, а к божеству. Что-то вроде индусской богини-разрушительницы Кали. Извините, мне нужно работать. До свидания.

Какой персонаж! Забавно, что Агнессин «феминизм» и «стервология» Орлы во многом перекликаются. Но Агнесса – теплая и родная, хоть и со странностями. За это ей Каябяб и достался. А Орла – девушка-танк. Наверное, в глубине души она тоже мечтает о Принце на Белом Коне. Но кто ж с конем против танка попрет?

Ощущения от разговора смешанные.

Вечером:

Кстати, не все так просто с пустотой. Я посмотрела в справочнике: вокруг ядра атома находится не пустота, а «электронное облако». Электрон движется по нему с такой бешеной скоростью, что совершенно невозможно сказать, где он находится в тот или иной момент. Он как бы везде и нигде в пределах своей орбитали.

Кажется, электрон – идеальная модель смысла жизни.

Взгляд
2 июля 2007 г.

Судя по всему, тема стерв сейчас крайне популярна. Публикуются статьи в глянце, выходят пособия для начинающих. Говорят, даже специальные курсы существуют. Я все понимаю: девочкам охота шубу, шапку и, если можно, босоножки на платформе. С прохожего снять страшно, заработать – никак, вот и приходится обучаться стервологии: вдруг поможет?

Тут, вероятно, есть путаница в терминологии.

По-русски «стерва» – это: 1) падаль, полуразложившийся труп; 2) отвратительный, подлый человек.

По-английски «bitch» – это: 1) самка собаки; 2) злобная, язвительная, навязчивая женщина, любящая доминировать.

Откуда пошла легенда, что стерва – это синоним успеха и крутизны, неизвестно. Это все равно, что считать, что собака, которая громче всех лает, лучше всех живет.

Стерва – человек по определению недалекий. Она может быть умной в бизнесе или на кухне, но в общем, по жизни, она именно дура.

Глупо ожидать, что мужчина, с которым ты ведешь себя как стерва, будет по-настоящему тебя любить. Разве что какой мазохист-стервятник попадется.

Глупо верить, что коллеги будут помогать тебе в работе, если ты стерва.

Глупо считать, что если мужчина захотел с тобой переспать, то это потому, что ты стерва. Скорее всего, у тебя просто красивые ноги, или он перебрал лишнего на вечеринке. Когда он слегка привыкнет к ногам (или протрезвеет) и выяснит, что перед ним стерва – он либо бросит тебя, либо будет откупаться. Неизвестно, что унизительнее.

Глупо полагать, что шапка и шуба сделают тебя счастливой. Так могут думать только те, у кого ни шапки, ни шубы отродясь не было.

Единственный способ надолго привлечь к себе умного и состоявшегося мужчину – это быть умной и состоявшейся женщиной. А это никакого отношения к стервологии не имеет.

Единственный способ стать умной и состоявшейся, это читать умные книжки, заниматься своим здоровьем, не общаться с дураками, не сидеть сложа руки и быть хорошим человеком (то есть великодушным и справедливым). Работает только все вместе.

Я видела стерв на своем веку – ни одна из них не счастлива. У некоторых есть деньги, но ни у одной нет настоящих друзей и любви.

Я видела на своем веку очень умных и интересных мужчин – ни один из них не свяжется со стервой: они не общаются с дурами и берегут свое здоровье (Кевин не в счет – у него раздвоение личности, и он умный не то что через день, а скорее через час).

Перечитала написанное – долго смеялась. Автор сего опуса четыре раза была замужем и каждый раз мужики от нее сбегали. Она флиртует со своим бывшим, подставляет нынешнего, надсмехается над беззащитным племянником… А не далее как вчера она подло обманула несчастную писательницу.

Интересно, на что рассчитывает автор?

Карьера
3 июля 2007 г.

Орла уже определилась с направлением карьеры. Она у нас богиня разрушения – в первую очередь мозгов.

А я богиня чего? Ну, чисто теоретически?

Плодородия? Тут личный пример надо показывать. А у меня с плодородием как-то туговато.

Искусства? Любви?

Пожалуй, лучше всего быть богиней искусственного оплодотворения. Я бы и себе заодно помогла.

Караван историй
4 июля 2007 г.

Орла упомянула о своем итальянском предке – участнике нападения на Эфиопию в 1935 году. Дуче Муссолини – с артиллерией, бомбардировщиками и ядовитыми газами – навалился на феодальное царство, где самым грозным оружием считалась кривая абиссинская сабля. Семь месяцев бойни – 750 тысяч покойников.

В 1997 году я добровольцем ездила в Танзанию – строить деревенскую школу. Самолет задержался в Дар Эс Салааме, и мы полдня проторчали в аэропорту. В числе нашей группы был историк Эдвард Дел Амо, красавец-дед, специализирующийся по Восточной Африке. Он-то и рассказал мне про русского летчика Мишку Бабичева – героя Эфиопской войны.

Его так и звали – Мишка. Папа был поручиком русской армии, осевшем в Аддис-Абебе, мама – местной аристократкой. Мишка сроду не бывал в России, но по-русски знал прилично и Богу молился по православному обряду.

Жизнь текла неспешно – запах лучшего в мире кофе, раскаленная пыль, священники под вышитыми зонтиками… Уйдя в отставку, батя Иван Филаретович развел под столицей хозяйство по всем правилам барского подворья. Тут тебе и коровники, и конюшни, и помещичья усадьба с колоннами по фасаду. Только вместо рязанских мужиков – длинноногие негры.

Мишку, как сына старшего и даровитого, отправили учиться за границу. Вскоре батя настучал телеграмму: «Езжай домой. Дело есть». Делом оказались шесть французских бипланов Потэ, купленных императором Хайле Селассие для создания национальной авиации.

Так Мишка превратился в личного пилота Его величества.

Небо – такой синевы, что казалось накрашенным. Под крылом – желтая, как масло, земля…

Мишка летал во все концы страны – со срочными депешами, медикаментами и важными персонами. Иногда на борт поднимались вожди дружественных племен. Подобрав бусы, разрешали надеть на себя шлем с очками. После приземления Мишка вытаскивал их чуть живыми из кабины и сдавал начальству.

Все предчувствовали, что с Италией будет война – все, кто вообще знал, что такое Италия. Слава римских императоров не давала спать Муссолини: Эфиопию надо было завоева-вать потому, что ее еще никто не завоевал. На каждого босоного воина приходилось по три итальянских солдата с винтовками. На каждый допотопный Потэ – 11 современных самолетов.

Мишке и его коллегам – французским летчикам на эфиопской службе – был отдан приказ: ни при каких условиях не вступать в бой. Эфиопия могла терять людей, но не машины.

Небо по-прежнему было синим, а земля, как ковром, покрывалась трупами: итальянцы считали эфиопов чем-то вроде тараканов и расправлялись с ними тем же способом: травили химией. «Высшая раса» оказалась хуже людоедов.

Мишкин Потэ мог поднимать 4 бомбы за раз – однако поднимать было нечего. Император Хайле Селассие молил Лигу Наций о помощи: «Сегодня – мы, а завтра будет ваша очередь!» Но шел 1935 год, и мало кто верил, что Муссолини – это серьезно. Италию осудили, и на этом все закончилось: французы и англичане делали деньги на этой войне – не напрямую, конечно, а за счет поставок нефти.

Газеты пестрели жуткими фотографиями, а европейцы заворачивали в газеты рыбу. До голода и концлагерей в самой Европе оставалось совсем чуть-чуть.

Мишкин Потэ сломался еще в воздухе. Мотор закашлялся, как туберкулезник. Сердце ухнуло вниз: «Ой, мама…»

Мишка приземлился посреди деревни: круглые хижины, над одной из них – крест: церковь.

Выскочил из кабины – улица была пуста.

– Эй, кто тут живой? Я из столицы! У меня авария!

Осторожно, шаг за шагом, стали приближаться люди. Некоторые с саблями.

– Я – человек императора!

– Вот это еропла-ан! – запищала ребятня и первой сунулась знакомиться.

Девушки цвета горького шоколада. Удивительной красоты лица. Мишку боялись и заранее обожали, ибо летать по воздуху без колдовства нельзя.

Безногий старейшина, ездивший по всем делам на осле, принял Мишку у себя. Понимали друг друга плохо: у каждого свой диалект.

– Мужчины ваши где?

– Так ведь негус, царь царей, забрал их на войну. Сказал, что даст оружие… Теперь каждый домой по оружию принесет.

Мишка передохнул. Половина эфиопской армии встала не под ружье, а под копье. Это против пулеметов!

Он попытался объяснить, что для починки самолета нужен шланг; показал деду, что откуда отвалилось…

– Богу надо молиться, – подумав, сказал тот. – И шамана для верности позвать. Он у нас – голова!

Мишка сел на землю. В планшете у него лежала важная депеша. У эфиопов не было толковых шифровальщиков, и все сообщения по радио перехватывали итальянцы. Единственной надеждой оставались маленькие Потэ да их летчики.

Девушка в платке пожарила для Мишки кофейных зерен, растолкла в ступке и заварила крепко-крепко… Потом принесла огромную лепешку-инджара с овощами.

– Вчера человек заходил, – сказала она, не поднимая глаз. – Говорил, с неба пошел дождик – а туч не было. Все люди вдруг повалились на землю, ухватились за глаза и стали кричать. Потом умерли. И коровы умерли, и козы…

А еще у них был верблюжонок – он тоже сдох. Это казнь египетская или как? Нам про нее в церкви рассказывали, когда я маленькая была.

– Тебя как зовут? – спросил Мишка.

Она не успела ответить. Послышался гул мотора. Мишка вскочил. По дороге ползла металлическая коробка на гусиницах. Танкетка!

Дальше все было как во сне: строчил пулемет, орали дети. Схватив булыжник, Мишка кинулся за машиной. Вскочил сзади на броню и жахнул камнем по дулу. Очередь захлебнулась. Танкетка завертелась на месте, пытаясь обнаружить врага.

Обоих итальянцев – командира и водителя – зарезали саблями: пацаны тыкали ими в смотровые щели, пока внутри все не стихло. Машина врезалась в дерево и завалилась набок: ее гусеницы еще долго крутились на холостом ходу.

Перевязывали раненых, хоронили убитых. Девушка, которая поила Мишку кофе, получила пулю в спину.

– Уходите отсюда, – сказал Мишка старейшине. – Они опять придут.

Тот почесал ослу шею.

– Куда же мы уйдем?

Мишка ничего не ответил. Поковырявшись в танкетке, он раздобыл все, что нужно для ремонта. Недаром батя, Иван Филаретович, говорил: «Технарь! Из ведра лопату сделает!»

Доставленная депеша помогла разгромить обоз итальянцев, двигающийся на подкрепление генералу Бадольо. Впрочем, это уже были последние дни сопротивления. Эфиопы сражались так, как их учили отцы и деды: забывая себя, на полном скаку. А враг, не торопясь, расстреливал их, как на охоте.

В мае 1936 года Мишка вместе с императором отправился в изгнание. Они вернулись через пять лет вместе с английскими войсками. К тому времени Британия уже воевала и с Гитлером, и с Муссолини, и ей был нужен контроль над Красным морем. Через Суэцкий канал в Северную Африку шло подкрепление из Австралии и Индии, и подход к нему нельзя было оставлять в руках итальянцев.

Мишка до конца дней оставался любимцем императора и его личным пилотом. Когда он умер, его похоронили возле собора Святой Троицы в центре Адис-Аббебы. На могиле сделали надпись: «Здесь лежит Мишка Бабичев, первый эфиопский летчик».