Текст книги "Ошеломленный"

Глава 16

Фрея

Мак официально провел у меня три ночи подряд. Вчера я спросила у него, что думают об его отсутствии Роан и Элли, потому что они не могли этого не заметить. Он сказал Роану, что снова сошелся с Ками.

Мне не очень понравился его ответ.

Я знаю, что это ложь, и что мы специально не говорим о нас друзьям. Но меня не радует, насколько правдоподобной оказалась ложь о возобновлении отношений с Ками. Он упоминал, что раз в неделю обедает с ней. Пойдет ли он на встречу с Ками на этой неделе, несмотря на то, что мы с ним спим? Не то чтобы ему нельзя ходить в рестораны с другими женщинами, просто мне больно от факта, что эта конкретная женщина очень долго была его партнершей.

Я изо всех сил стараюсь не обращать внимание на эту тяжесть в животе, пока я стою за прилавком в компании Слоан, Элли и Лесли. Мы все вместе ждем предстоящую примерку на первом этаже бутика. «Киндред Спиритс» вот-вот переживет небывалое нашествие.

Словно прочитав мои мысли, двери открываются, и мир замедляется, сужаясь до Роана и всех четырех братьев Харрис, заходящих в бутик. Мои уши горят, когда я смотрю на их накачанные тела, которые направляются в нашу сторону.

Обычно я не прихожу в восторг от вида футболистов. Возможно, что-то во мне поменялось после того, как я неделю смотрела на одного из них голым. Боже, да они красавчики. Крупные ляжки, большие накачанные задницы и широкие плечи, от объятий которых ты забудешь обо всех своих проблемах.

Фрея, откуда у тебя вообще взялись такие мысли в голове?

– Привет, ребята! – радостно приветствует Слоан компанию сильных мужчин, танцующей походкой направляющихся к прилавку.

Все они одеты в спортивную одежду. После пары лет общения в кругу спортсменов я поняла, что они тренируются даже вне сезона. Гарет, муж Слоан, единственный пришел в джинсах и футболке. С тех пор, как он ушел в отставку, он пополнел и стал, как любила говорить моя мама, «толстым и счастливым». Впрочем, даже толстого и счастливого Гарета Харриса любой постесняется описать иначе, кроме как подтянутым.

Колокольчики у двери снова звенят, сигнализируя о прибытии сестры Харрисов, Ви, ее мужа Хэйдена и его брата Тео, мужа Лесли. Более тесных связей внутри одной компании я в жизни не видела.

– Кто готов увидеть, как наши парни превращаются в горцев? – радостно восклицает Ви.

– У меня уже есть килт, – говорит Кэмден, толкая плечом своего брата-близнеца Таннера. – Я его надевал на наше с Инди тайное венчание, но Мак говорит, что мне нельзя соревноваться не в килте клана Логанов, так что вот он я.

Таннер сверлит Кэмдена грозным взглядом.

– Тебе обязательно было напоминать нам, что ты эгоистично решил жениться, не пригласив на свадьбу ни одного члена своей семьи?

– Только не это, – закатывает глаза Кэмден. – Наши жены – лучшие подруги, у нас дети родились с разницей в пару недель. Мог бы и смириться с тем, что одно важное событие прошло без тебя, нашего любителя быть в центре внимания.

Таннер отворачивается от брата и шепчет:

– Я никогда тебя не прощу.

Ви качает головой, очевидно, привыкшая к ссорам между братьями.

– Жаль, что девушки не носят килты. Я так жду нашей поездки в Шотландию и очень хотела бы тоже принарядиться.

Лесли подходит к Тео и говорит:

– Не волнуйся, Ви. Мы со Слоан решили, что на этой неделе подберем для всех дам платья из нашего бутика. Это будет наш подарок для всех в честь предстоящей свадьбы Элли.

Элли, держащая за руку Роана, выглядит абсолютно шокированной.

– Вы что, издеваетесь? Хватит! Девочки, вы и так взяли на себя дизайн наших с Фреей платьев. Вы снимаете мерки с парней для килтов. Гарет забронировал частный, блин, самолет, чтобы подбросить нас всех до Глазго. Это уже, блин, чересчур!

– Блин, перестань так много говорить «блин», – говорит Слоан, обнимая Элли. – Ты – Харрис, и ты выходишь замуж. У них вся семья такая, и если ты еще этого не поняла, они вобьют тебе это в голову грубой силой, которая будет включать в себя много неловких объятий.

Элли начинает плакать и, черт возьми, даже у меня на глазах выступают слезы. Может, еще не поздно попросить Харрисов меня удочерить? Я знаю их отца Вона, он все еще хорошо выглядит. Вдруг ему нужна молодая полненькая жена?

Словно мне мало было ярких эмоций на сегодня, входная дверь снова открывается, и на этот раз в бутик заходит Мак. Его волосы, как обычно, растрепаны, а загривок еще более лохматый, чем когда-либо. Можно подумать, что этот парень последние несколько дней не спит по ночам.

Эта мысль вызывает у меня улыбку. Он моментально находит меня глазами и быстро подмигивает, прежде чем осмотреть остальных собравшихся в помещении друзей.

– Поприветствуйте шотландку клана Логан! – торжественно сообщает он, поднимая над головой огромный рулон зеленой клетчатой ткани с вплетенными в нее красными и желтыми нитями.

Все восторженно аплодируют, а мы со Слоан и Лесли приступаем к работе, снимая с парней мерки для их килтов. Придется сильно постараться, чтобы успеть закончить их все за неделю, но, думаю, втроем мы справимся до отъезда в следующую пятницу.

Когда я заканчиваю снимать мерки с Букера, Мак гарцует ко мне со своим изношенным килтом в руках.

– Моему килту не помешала бы небольшая починка, – заявляет он с очаровательным застенчивым выражением лица.

Я смотрю на него, прищурившись.

– Что с ним не так?

– Низ распустился, – пожимает плечами он.

Я провожу пальцами по потрепанному подолу.

– Тебе придется его надеть, чтобы я могла его нормально подколоть.

Мак хитро играет бровями и расплывается в улыбке.

– Женщина, так и скажи, что хочешь взглянуть на меня в килте.

Я закатываю глаза и всучиваю ему килт.

– Примерочная – за твоей спиной.

Пару минут спустя Мак горделиво вышагивает мне навстречу в своих ботинках «Тимберлэнд» без носков, белой футболке и килте. Мои зрачки расширяются при виде его накачанных ног. Черт побери, вот кому действительно идет килт.

Его самодовольная ухмылка подсказывает, что он прекрасно понимает, что со мной делает. Я изо всех сил пытаюсь не подавать виду, потому что Слоан и Лесли стоят всего в двух шагах от нас, снимая мерки с Тео и Хэйдена. Остальные члены семьи Харрисов неподалеку болтают о своем.

Я откашливаюсь и игнорирую горящие уши.

– Встань сюда, пожалуйста, – указываю я на покрытую ковром платформу перед трехстворчатым зеркалом.

Мак запрыгивает на нее, выделываясь передо мной тем, как его килт развевается в такт его движениям.

– Эта штука многое повидала за годы носки, – говорит он, пока я опускаюсь на колени и начинаю втыкать булавки в растрепанный подол.

– Такая длина устроит? – спрашиваю я, бросив на него взгляд в зеркало.

Он приподнимает бровь, глядя на меня так, словно хочет, чтобы я делала кое-что другое в такой позе.

– Да, конечно. Так хорошо, – подтверждает он более хриплым, чем раньше, голосом.

Я скованно киваю и продолжаю подкалывать подол, стараясь закончить как можно быстрее. Клянусь, я спиной чувствую, как Слоан, Лесли и Элли с любопытством наблюдают за нами. Я как будто стала рыбой в одном из гигантских аквариумов, в которые люди постоянно тыкают пальцами.

– Тебе понравится Дандональд, Куки, – торжественно заявляет Мак. – Там есть Дандональдский замок, свежий морской воздух и запах грязи и потных мужей. Это опьяняет.

– Жду с нетерпением, – бормочу я, колдуя с булавками. – Почему твой килт так износился? Вы эти игры горцев каждый год проводите?

– Да, каждый, – гордо отвечает он. – Три года назад я даже в них выиграл. Легендарная шотландка клана Логанов приносит удачу каждому, кто ее носит.

Я закатываю глаза.

– Ну конечно.

Мак сурово смотрит на меня сверху вниз.

– Женщина, ты что, не веришь моим словам?

Я поднимаю на него взгляд и не могу удержаться от улыбки, видя его похотливую ухмылку.

– Дандональд ведь небольшой городок?

– Ну да.

– Тогда ответь мне на один вопрос: сколько в этих играх участвует молодых профессиональных спортсменов мирового уровня? Или ты обычно соревнуешься с седыми старикашками, которые раз в год приползают к замку на ходунках?

Мак разражается хохотом.

– Иди ты в задницу.

Я хихикаю, довольная собой.

– Так и знала.

– Ты ничего не знаешь, женщина. Видела бы ты меня в прошлом году на конкурсе по метанию бревен. Я соревновался с самыми крутыми парнями в округе и всех их обогнал.

Я закатываю глаза.

– Я удивлена, что ты вообще мог участвовать. Ты же вроде говорил, что твои ноги очень дорого стоят. Не слишком ли это опасный спорт для тебя? Все-таки рискуешь своим самым ценным имуществом.

Я смотрю на его отражение в зеркале, и он встречается со мной хитрым взглядом.

– Боюсь, в последнее время моим самым ценным имуществом стали ноги кое-кого другого.

Услышав эти слова, я не могу удержаться от самой широкой, довольной и счастливой улыбки в своей жизни.

Внезапно Мак меняется в лице. Его глаза превращаются в блюдца, и он издает пронзительный крик боли.

– Мой хрен! – Он подпрыгивает и сгибается в агонии.

Я опускаю подбородок и с ужасом обнаруживаю, что иголка в моих руках определенно за что-то зацепилась. Черт. Черт. Черт. Черт!

Не думая, я вытаскиваю иголку из того, что, вероятнее всего, было его членом и быстро задираю килт, чтобы оценить масштаб катастрофы. Мой вздох привлекает всеобщее внимание, когда я вижу…

Голый пенис Мака.

И его яйца.

И что там еще есть в мужской голой промежности, потому что этот идиот стоит без трусов! Почему он их снял? Он знал, что его килт окажется на уровне моих глаз! Он что, пытался таким образом вывести меня из себя? Господи, какой же он засранец. Он заслуживает за это серьезной взбучки. Ну, или крошечного тычка в пенис?

Нет, Фрея, это уже слишком.

– Женщина, не могла бы ты опустить мой килт, чтобы вся семья Харрисов не пялилась на мой хрен?

Я выпускаю из рук килт и поворачиваюсь к нашим друзьям, наблюдающим за этим представлением.

– Какого черта ты без трусов? – обвиняюще вскрикиваю я, отстраняясь и возвращая булавку в подушечку на своем запястье.

Мак обиженно смотрит на меня, не веря своим ушам. Он накрывает ладонями свой член поверх ткани.

– Никто не носит гребаные трусы под килтом. Это, блин, самый большой плюс килта!

– Уж прости, что не поняла, что ты хотел как следует потереться яйцами о легендарную шотландку клана Логан, приносящую удачу! – пародирую я его, и его убийственный взгляд меня не на шутку пугает. – Мне жаль, ладно? Но если бы ты был в трусах, ущерб был бы не таким серьезным!

– Уж извини, что думал, что мой хрен с яйцами могли на одну гребаную секундочку подышать воздухом. Я не ожидал, что ты попытаешься погубить мое мужское достоинство! – Его голос срывается на пронзительный нервный крик. – Черт, кажется, у меня кровотечение.

– Я, эм, схожу тебе за пластырем.

– Тебе понадобятся бинты, женщина. И, возможно, очень большой гипс. Ты уже должна хорошо знать, какой у меня размер! Пластырь едва мою гребаную уретру покроет.

– Может, уже перестанешь орать? – восклицаю я, поднимаясь с колен и топая ногами. – Я не могу думать, когда ты так кричишь.

Лицо Мака искажается.

– Да, конечно. Я обязательно буду обращаться к тебе как к леди, когда из МОЕГО ЧЕРТОВА СТВОЛА ПЕРЕСТАНЕТ СОЧИТЬСЯ КРОВЬ!

Я закатываю глаза.

– Сейчас ты уже просто драматизируешь.

А затем… я слышу хныканье.

Пару часов спустя Мак лежит на моей кровати, свернувшись в позу эмбриона и приложив пачку горошка к своей промежности. Он проплакал всего час после того, как я довезла его до моей квартиры. Сначала я думала, что он так на меня обиделся, что хотел уехать к себе домой. Но потом он сказал, что ожидает, что я буду ему весь день прислуживать, чтобы искупить вину за это вопиющее преступление. Так что вот она я, стою у его ног… жду, что он в любой момент попросит искупать его в ванной.

Мак с жалобным стоном протягивает мне оттаявший горошек.

Я вздыхаю.

– Ты все еще на меня злишься? Может, дашь мне наконец на него посмотреть? – устало спрашиваю я. – Если он так сильно болит, то нам, наверное, лучше обратиться в неотложку. Или хотя бы попросить Инди или Белль прийти и взглянуть на тебя. Они все-таки медики.

– Сегодня уже достаточно людей насмотрелось на мой хрен и яйца, спасибо большое, – ворчит он, пряча лицо под своей накачанной рукой в татуировках в фирменном драматичном стиле Мака. – И я все еще на тебя злюсь.

– Что я могу сделать, чтобы загладить свою вину?

Он пожимает плечами и опускает руку.

– Просто полежи рядом и поговори со мной, пока я не усну.

Я не могу не улыбнуться этому большому забавному идиоту. Я наклоняюсь и целую его в лоб, а потом уношу горошек обратно в холодильник. Выключив свет, я залезаю к нему в кровать.

Мы лежим лицом друг к другу.

– О чем ты хочешь поговорить?

Он тяжело вздыхает.

– Напомни мне, как выглядят твои сиськи. За эти долгие часы я уже успел забыть.

Я окидываю его серьезным взглядом.

– Если я покажу тебе свои сиськи, ты перестанешь ныть?

Он грустно пожимает плечами.

Я сажусь, задираю свою ночнушку и хорошенько трясу грудью, прежде чем опустить ее и забраться обратно под одеяло.

Он улыбается, как ребенок в рождественское утро.

– Это было очень заботливо с твоей стороны, Куки.

– Живу, чтобы служить, – отвечаю я.

Мак смотрит на мою ночнушку с котятами.

– Сколько у тебя таких ночнушек? Меня настораживает тот факт, что спустя столько ночей они ни разу не повторялись.

Я поднимаю глаза к потолку, мысленно пытаясь их посчитать.

– Штук десять, наверное? Не уверена. Но у этой есть мини-версия для кота.

– У вас с Геркулесом есть парные ночнушки? – спрашивает Мак, светясь от восторга. – Боже, я обязан это увидеть. Где спряталось это ужасное существо?

Я тяжело вздыхаю.

– Она на него не налезает. Для котов плюс-сайз одежду не делают.

– А стоило бы.

– Вот именно! – хмурюсь я. – Я сшила ему пару костюмчиков, но каждый раз, когда я одеваю в них Геркулеса, он просто обмякает. Это очень смешно. На самом деле, я даже завела для него аккаунт в соцсетях. Там куча видео, как он наряжается и падает.

– О боже, – смеется Мак и смотрит на меня. – Сколько у тебя подписчиков?

– Шестьдесят четыре тысячи! – хихикаю я. – Мой первый пост немножко завирусился. Я никому не говорю об этом аккаунте, и никто из моих знакомых не знает, как выглядит Геркулес, чтобы догадаться об этом.

– Это уморительно, – довольно ухмыляется Мак. – Тебе стоит заняться одеждой для толстых котов.

– Я бы с радостью, – улыбаюсь я, – у меня есть целый блокнот с эскизами маленьких очаровательных нарядов. Даже парочка костюмов для собак есть, потому что, ну, люди любят своих пухлых песиков. Правда, у меня больше нет времени на то, чтобы шить для себя.

– Тогда сделай это своей работой, – просто отвечает Мак.

– Что ты имеешь в виду?

– С твоим талантом к дизайну тебе нужно заниматься чем-то большим, чем просто подшивать творения Слоан и Лесли.

Я моментально грустнею.

– Они много со мной советуются по поводу своих дизайнов. Мой вклад гораздо значительнее, чем просто их подгонка.

Мак хмурится и протягивает руку, чтобы нежно коснуться моей щеки.

– Фрея, я не хотел тебя обидеть.

– Тогда почему ты это сказал? – спрашиваю я, отстраняясь.

Он берет меня за руку.

– Я просто считаю, что ты очень талантлива. Если тебе приносит радость создание одежды для домашних животных, тогда ничего не должно тебя останавливать от того, чтобы этим заниматься. Мир заслуживает увидеть твою гениальность.

Его слова повторяют все, в чем я тысячу раз сама пыталась себя убедить. Даже когда мы делали групповые проекты в университете, я никогда не озвучивала свои идеи и просто подстраивалась под самого разговорчивого человека в нашей группе. Уверенность помогает добиться успеха. Молчание никуда не приводит.

– Я думала о том, чтобы предложить Слоан и Лесли добавить в бутик линию одежды для животных, – тихо говорю я, разглядывая большую ладонь Мака на моей маленькой руке в веснушках. – Наши клиенты обожают своих питомцев. Ты бы видел, как они носят их в своих сумочках.

– Вот видишь. – Мак ободряюще сжимает мою руку. – Ты полна идей, и я уверен, что у тебя хватит уверенности воплотить их в реальность. А еще, из собственных эгоистичных побуждений я хочу, чтобы ты больше никогда не приближалась к гениталиям другого мужчины с иголкой.

– Заткнись, верзила, – прищуриваюсь я. – Ты меня отвлекаешь своей очаровательностью.

– Ты считаешь меня очаровательным? – Мак радостно играет бровями. – Я думал, что понравлюсь тебе, только если обзаведусь сырной хижиной.

Я закатываю глаза.

– Ты знаешь, что ты очарователен.

Он продолжает держать меня за руку, переплетая наши пальцы.

– А ты знаешь, что ты милая?

Я делаю глубокий вдох, пытаясь поверить в эти слова. Они значат гораздо больше, чем физическая красота. Знание, что я милая, равноценно уверенности в себе, и последнее нужно мне сильнее, чем первое. Надеюсь, однажды я смогу научиться отвечать на этот вопрос без колебаний.

– Я знаю, что я милая, – наконец произношу вслух я, надеясь, что когда-нибудь буду на сто процентов в это верить.

Я качаю головой, готовая снова переключить внимание на моего пациента.

– А что насчет тебя? Чем займешься после футбола?

Мак поднимает брови.

– Если повезет, меня хватит еще на пару лет. Я не против стать одним из тех старичков, которые умирают прямо на поле от сердечного приступа.

У меня вырывается стон.

– Это ужасная мысль.

Мак пожимает плечами.

– Это так, шутки. На самом деле, моя работа мечты после окончания футбольной карьеры – сфера видеоигр, чтобы я мог совместить мое знание футбола со своими навыками программирования.

Я удивленно моргаю.

– Я, конечно, очень сильно извиняюсь, но мне сейчас не послышалось? Ты сказал «программирование»?

Мак закатывает глаза.

– Я отучился по специальности компьютерных наук, Куки. В этом теле есть не только мускулы, но и мозги.

Я сажусь и таращусь на него с открытым ртом.

– Ты – что?

Он пожимает плечами и переворачивается на спину.

– Моя матушка бы мне не простила, если бы я не получил диплом по специальности, на которую можно в случае чего опереться. Одна серьезная травма, и моей карьере конец. Честно говоря, я удивлен, что умудрился так долго продержаться без каких-либо ужасных происшествий.

Я поднимаю брови, впитывая эту новую информацию.

– И что, тебе нравятся компьютеры?

Он снова пожимает плечами, словно все, что он говорит, это очевидные вещи.

– Компьютеры всегда мне легко давались. Я еще с детства любил узнавать, как все устроено за экраном. Мой отец приносил с работы старые блоки всякий раз, когда их обновляли, и я постоянно их разбирал и собирал обратно.

– Вот это да, – улыбаюсь я, наполняясь чувством гордости за своего лучшего друга. – Маклай Логан, специалист по компьютерным наукам. Ты же понимаешь, что будешь самым горячим задротом в любой компании, в которую устроишься?

Он смеется и закатывает глаза.

– Я серьезно! – продолжаю я. – Двойники Хавьера будут считать тебя тупым, потому что ты слишком красивый, чтобы быть еще и умным, так что тебе придется доказать им обратное в твой первый день.

– Хорошо, босс, – тыкает меня в бок Мак.

Я хихикаю и падаю на его обнаженную грудь. Мои волосы рассыпаются по его грудной клетке, когда я прижимаюсь ухом к его сердцу.

– Это очень здорово, правда, – тихо говорю я, позволяя стуку его сердца меня убаюкать. Я кладу ладонь на его живот и обвожу пальцем его расслабленный пресс. – И я бы с удовольствием посмотрела на твою карикатуру в видеоигре про футболистов.

– Вот именно! – восторженно соглашается Мак. – Я только поэтому и набил все эти татуировки.

Я разражаюсь смехом, зарываясь лицом в его грудь.

– Какой же ты идиот.

Его тело трясется от смеха под моей головой, и не проходит и минуты, как я замечаю, что одеяло, прикрывающее его пах, начинает приподниматься.

Я облокачиваюсь на локти и таращусь на одеяло, а потом на него.

Он пожимает плечами.

– Ты назвала меня идиотом. Я же говорил, что мне нравятся вредные дамочки.

Я кусаю губу и задумчиво смотрю на него.

– Что ж, тогда я назову тебя наглым вруном, потому что мой крошечный тычок явно не причинил никакого непоправимого вреда.

Он многозначительно играет бровями.

– Как насчет пойти и проверить это? Можем добавить в наш следующий урок немного ролевых игр в непослушную медсестру.

В моей голове появляется идея.

– Господи, почему я раньше об этом не подумала?

Я вскакиваю с кровати и пулей несусь в гардеробную. Пару минут покопавшись в коробке в самом дальнем углу, я переодеваюсь из своей пижамы с котятами в наряд, который точно понравится Маку.