Текст книги "Ошеломленный"

Глава 25
Мак

Две недели спустя

– На сегодня мы закончили, джентльмены. Бегом в раздевалку! – кричит тренер.

Я заканчиваю свою последнюю тренировку и выхожу на поле тренировочного центра «Рэнджерс». На этой неделе нас загоняют до предела наших возможностей. Мы готовимся к товарищескому матчу с «Оксфорд Юнайтед», который состоится через пару дней. Я часто оглядываюсь по сторонам, чтобы напомнить себе, что я больше не играю за «Бетнал Грин». Я дома, в Шотландии.

После свадьбы Роана и Элли все произошло так быстро. Я отправился в Глазго, прошел медосмотр, пару раз потренировался с командой, а затем, не успел я опомниться, как меня уже фотографируют в форме «Рэнджерс» и я подписываю контракт, который помог составить Сантино. Я даже не стал читать условия, доверившись своему агенту. Это, наверное, недальновидно с моей стороны – именно так футболистов и обманывают. Но мне уже все равно. Я здесь по одной-единственной причине.

Мой дедушка не имел ни малейшего понятия об этом, пока я не заявился к нему в квартиру в форме «Рэнджерс» и повернулся, чтобы показать ему вышитую на спине фамилию «Логан». В тот день старик рыдал в моих объятиях. Тогда я в очередной раз понял, что мое решение было правильным. Дедушка наконец увидит, как я играю за его любимую команду. В промежутках между матчами и тренировками я навещаю его настолько часто, насколько могу. Я потерял весь прошлый год, и теперь ни за что не упущу то время с ним, которое у нас осталось.

Моя новая команда – хорошие ребята. Некоторые смотрят на меня, как на сумасшедшего, зная, от чего я отказался. Большинство мечтает поменяться со мной местами, вместо того чтобы играть со мной за этот клуб. Но я точно знаю, что никогда не пожалею об этом времени, которое я смогу провести с моим дедушкой.

Каждый вечер после тренировок я захожу к нему на чай и разговоры о футболе. В течение дня с ним дежурит медсестра из хосписа. Несмотря на то, что его тело становится все слабее, я снова вижу тот самый огонек в его глазах. Ничего не радует этого мужчину больше, чем футбол, поэтому я рад, что переехал.

А вот тренировки пока что оставляют желать лучшего. У меня все никак не получается поймать ритм новой команды. Тренер говорит, что сейчас у меня просто переходный период и со временем все устаканится.

Приняв душ, я направляюсь на парковку для игроков и сначала не верю своим глазам, увидев Роана рядом с моей машиной.

– Черт побери, ты как сюда попал? – спрашиваю я, бросая взгляд на охранные ворота.

Роан поднимает брови.

– Я сказал им, что ты мой брат, и они на это купились. Конечно, ведь мы с тобой – одно лицо.

Я смеюсь и мотаю головой, бросая сумку на землю. Я не видел моего друга со дня его свадьбы – дня, который он вспоминает с нежностью, а я предпочел бы забыть.

Роан поднимает руки, пресекая мои приветственные объятия.

– Мак, какое сегодня число? Какой год? Сколько тебе лет? Сможешь назвать свою фамилию?

– Что ты несешь? – перебиваю его я и упираю руки в бока.

Роан улыбается.

– Я просто хотел удостовериться, что ты в своем уме, прежде чем накинусь на тебя с рассказом о том, как хреново мне было, когда по возвращении из своего двухнедельного медового месяца я узнал, что мой лучший, блин, друг, сосед и товарищ по команде, с которым мы играли вместе три года, ушел в другой клуб.

Я открываю рот, чтобы ответить, но Роан в предупредительном жесте поднимает руку.

– Так что я, конечно, сразу предположил, что имел место какой-то саботаж или злой заговор против тебя, пронизанный ложной информацией. Врываюсь я, значит, в офис Вана и начинаю на него орать: «Раз ты избавился от Логана, меня тоже выгоняй! Мне плевать, что я только что женился на твоей племяннице. Я скорее брошу этот гребаный спорт, прежде чем буду играть за человека, у которого хватило духа выгнать нашего лучшего полузащитника».

– Черт, – выдыхаю я, проводя рукой по волосам.

– Вот именно, черт, – повторяет Роан. – Пошел я к черту, потому что затем Вану, в чьей власти находится моя карьера, пришлось сказать мне, что мой долбаный лучший друг, ради которого я был готов своей жизнью пожертвовать, покинул команду по собственной воле, не сказав мне об этом ни слова!

Я внимательно изучаю землю под своими ногами, не в силах взглянуть ему в глаза.

– Как мило с твоей стороны, Мак! Спасибо за оказанную мне услугу.

– Я не хотел портить тебе медовый месяц.

– Вместо этого ты решил испортить мне футбольный сезон. Испортить его всей нашей команде! Братья Харрис сейчас не тащат тебя домой за руки и ноги исключительно потому, что они убеждены, что ты переживаешь нервный срыв. Только последний дурак уйдет из команды, которая находится на пике, как наша.

– Ты не знаешь всей истории, – выдавливаю я сквозь стиснутые зубы.

– Так расскажи мне ее, Мак. Почему? Какого черта ты решил нас бросить? Сейчас у «Бетнал Грин» есть все, чего мы когда-либо хотели. Все, о чем мы мечтали и к чему всю жизнь стремились. Футбол всегда был для тебя на первом месте, так почему ты творишь такое, даже не посоветовавшись со мной? Я ни черта не понимаю.

– Роан, мой дедушка умирает, – наконец сдаюсь я. – Я узнал об этом во время нашего уик-энда в Шотландии.

Роан смотрит на меня в замешательстве.

– Я каждый день навещаю его после тренировок. Роан, ему становится все хуже. Хуже, чем когда ты с ним познакомился. Такими темпами, – мой голос срывается от переполняющих меня эмоций, – такими темпами он может даже не дожить до открытия сезона, ради которого я на все это в принципе решился.

– Блин, мужик, – вздыхает Роан и притягивает меня в крепкие объятия.

От этого жеста человеческого сострадания я обмякаю в его руках и начинаю рыдать, как крошечный младенец.

Я ничего не могу с собой поделать. Я держал все это в себе последние две недели… которые провел с моим дедушкой, с родителями и сестрой. Я изо всех сил пытался быть сильным и убедить всех в том, что я доволен своим решением вернуться в Глазго. Что оно далось мне легко. Вот только тяжелее мне еще не было никогда. Я скучаю по моим друзьям. Я скучаю по команде, тренерам, менеджеру.

Я скучаю по Фрее.

Черт, я так сильно по ней скучаю. Каждый день мои внутренности выворачиваются наизнанку. Все эти годы я был игроком, беззаботно меняющим команды, как перчатки. Парнем, который мог влиться в любую компанию. Мужчиной, который знал, как справляться с ударами под дых. Но ничто не сравнится с болью от потери Фреи. Этот удар отправил меня в долгий нокаут.

– Мак, мне очень жаль. – Роан держит мое трясущееся тело так, словно я его ребенок, несмотря на то что я выше его. – Хотел бы я знать об этом. Тебе стоило поговорить со мной.

– Ты бы меня отговорил. – Я отстраняюсь и яростно вытираю свои слезы. – Вы все попытались бы со мной поспорить. Но я уже все решил. Мне не хотелось лишний раз оправдываться перед кем-либо.

Роан понимающе кивает.

– Я уважаю тебя за это, и мне жаль слышать о твоем дедушке. Он хороший человек.

В моем горле формируется болезненный комок.

– Мир не будет прежним без этого старого ворчливого мерзавца.

– Я рад, что ты проводишь время с ним. Это очень важно.

Роан сжимает мое плечо, и мгновение мы просто молчим.

– Как тебе новая команда?

Я оглядываюсь на тренировочную площадку.

– Они все считают меня сумасшедшим.

– Что ж, похоже, они уже неплохо тебя знают.

Я качаю головой и толкаю его плечом.

– Как дела дома?

– У команды все хорошо. Они уже закончили предсезонные тренировки, и я тренируюсь изо всех сил, чтобы их догнать. Через пару недель я буду заменой на дружеском матче, а потом вернусь в стартовый состав.

Я чувствую, как челюсть начинает подергиваться от тревоги.

– А остальные?

Роан хмурится.

– Ты имеешь в виду Фрею?

Я скованно киваю.

– Она не отвечает на мои звонки.

Роан облокачивается на мою машину и скрещивает руки на груди.

– Я мало что знаю. Фрея даже Элли ничего не рассказывает. Элли говорит, что никогда не видела Фрею такой закрытой. Вы двое похожи сильнее, чем думаете.

Я удивленно поднимаю брови.

– Я просто хочу, чтобы она наконец подняла долбаную трубку! Я думал, наша дружба крепче этого. – Я присоединяюсь к Роану у машины. – Не могу поверить, что она позволила моему переезду в Шотландию разрушить нашу дружбу. Я же не на другой континент уехал, в конце концов!

Роан поворачивается ко мне с таким взглядом, словно я внезапно заговорил на другом языке.

– А я тебе говорил, что опасно спать с подругой, если у тебя есть к ней чувства?

– Да, говорил, – вздыхаю я, в сотый раз думая, как сильно хочу просто с ней поговорить. – И моя игра из-за этого страдает. Можно подумать, что я какой-то новичок, а не ветеран.

Роан снова скрещивает руки на груди и мгновение стоит в раздумьях.

– Значит, сейчас все так же, как когда вы с Ками разошлись?

Я пожимаю плечами. Хотел бы я знать ответ на этот вопрос. Память не изменяет Роану, сразу после расставания с Ками я играл отвратительно. Но мне казалось, что дело было скорее во мне, а не в ней. Как только я понял, что наш разрыв был к лучшему, моя игра улучшилась. Черт, так вот почему дедушка всегда говорил держаться от женщин подальше.

– Я просто надеюсь, что Фрея одумается.

– Наверняка так и будет, – отвечает Роан и отходит от машины. – А теперь пошли выпьем. У меня осталось не так много времени до обратного рейса в Лондон. Нам нужно куда-нибудь присесть и разобраться, какого черта ты там творил сегодня на поле.

Я смеюсь и качаю головой.

– Как раз то, что мне было нужно этим вечером: обсудить футбол.

Глава 26
Фрея

– Геркулес, хватит нюхать его подушку. Он не вернется, – наконец не выдерживаю я и вскакиваю с кровати, словно обожглась простыней. – Больше двух недель прошло. Пора его отпустить.

Геркулес смотрит на меня, как на чокнутую, пока я сдираю с кровати постельное белье. Игнорируя его осуждающий взгляд, я закидываю все в стиральную машинку и без колебаний нажимаю кнопку запуска.

Запустив стирку, я иду в гостиную, опускаюсь на диван и включаю новый эпизод «Хартленда». Настало время возвращаться к своей жизни. Да и кому вообще нужна компания мужчины для того, чтобы смотреть уютную канадскую семейную драму? Точно не мне.

Моя жизнь на самом деле не так уж и плоха. Зачем ввязываться в романтические отношения в реальной жизни, когда существует Нетфликс? А тот факт, что через пару месяцев мне исполняется тридцать, просто означает, что мой доход позволяет мне потратиться на дорогую подписку. И я даже могу смотреть его из разных мест! У многих людей, живущих в странах третьего мира, нет доступа к такой роскоши. Так что у меня есть преимущество перед обездоленными.

Вот черт. Это звучит ужасно. Я мысленно делаю пометку внести утром пожертвование в бесплатную столовую. А еще… почему даже мои акты благотворительности связаны с едой?

Когда у меня так и не получается заставить себя посмотреть эпизод моего любимого «Хартленда», я возвращаюсь в спальню и медленно поднимаю к носу подушку, на которой спал Мак.

– Господи, как мне от него избавиться?

Я открываю окно и выбрасываю в него эту чертову подушку. Знакомый голос вскрикивает внизу, и я в ужасе бросаюсь посмотреть, в кого я попала.

Роан ДеВолт под моими окнами наклоняется, чтобы поднять подушку, которую я только что вышвырнула, как психопатка.

– Кажется, ты что-то уронила, – поднимает на меня голову он.

– Это не я, – глупо отвечаю я, будучи неловкой идиоткой.

Он смеется и выбрасывает подушку в мусорное ведро рядом с собой.

– Можно я зайду?

Я утвердительно киваю, раздумывая, что тут забыл Роан, еще и сам по себе, без Элли. Честно говоря, я даже не подозревала, что он знает, где я живу.

Я впускаю его к себе и завариваю нам чай, прежде чем присесть на диван рядом с ним. Очень странно видеть другого мужчину на моем диване. Роан держит в руках одну из моих кружек с котятами, и я могу думать только о том, что Мак на его месте смотрелся куда лучше. Ненавижу свой мозг.

– У вас с Элли все хорошо? – спрашиваю я, прерывая неловкую тишину.

Роан кивает.

– Да, конечно. Она замечательная. Наш медовый месяц прошел чудесно.

– Рада это слышать. – Я нервно делаю глоток чая.

– Я пришел, чтобы поговорить с тобой о Маке.

Я чуть не разбиваю свою кружку.

– Я бы предпочла его не обсуждать.

– Фрея, он сам не свой, – поспешно заявляет Роан. – Когда мы с Элли вернулись, я слетал к нему в Глазго. Перед моим обратным рейсом мы зашли в паб, и он не в порядке. У него проблемы с командой, и он боится, что его отправят на скамейку запасных, если он плохо покажет себя на завтрашнем товарищеском матче.

– Мака? На скамейку запасных? Он же отличный игрок, разве нет?

– Обычно – да. – Роан ставит свою кружку на журнальный столик и наклоняется ко мне. – Но сейчас его мысли заняты совсем не этим.

– Я понимаю, – задумчиво киваю я. – Он очень любит своего дедушку. Наверняка он тяжело переживает его болезнь.

Роан пристально смотрит на меня.

– Я не думаю, что проблема только в его дедушке. Он скучает по тебе.

– По мне? – усмехаюсь я. – Роан, он по мне не скучает. По крайней мере, не сильнее, чем по тебе.

– Фрея, ты ошибаешься, – сочувствующе хмурится он. – Я никогда его таким не видел. Возможно, он переживал что-то похожее после разрыва с Ками, но тогда все было не настолько плохо. Сейчас с ним происходит что-то очень страшное.

От упоминания Ками у меня так напрягается челюсть, что я начинаю скрипеть зубами. Я не хочу сравнивать себя с ней. Может, Мак и был с Ками гораздо дольше, но я должна верить, что наши отношения были другими. А услышав, что наш разрыв так сильно на него повлиял, я чувствую странное чувство удовлетворения.

Роан продолжает говорить, даже не подозревая, какую бурю эмоций я переживаю внутри.

– Ты же знаешь, что ты для него больше, чем подруга, даже если этот упрямый шотландец пока отказывается признать это вслух.

Мой подбородок подрагивает от его слов. Черт, снова этот голосок надежды, за которым скрывается лживая сучка. Я мотаю головой и отворачиваюсь к окну.

– Я не понимаю, чего ты от меня хочешь.

– Ты нужна ему, Фрея. Ты – его голос разума. Его человек. А он – твой… Несмотря на то, что вы оба слишком упрямы, чтобы это признать.

Я издаю недоверчивый смешок.

– Так что мне сделать? Сесть на самолет до Глазго и сделать ему сюрприз, чтобы он хорошо сыграл в свой футбольный матч ценой моего разбитого сердца?

Взгляд Роана смягчается.

– Я не могу просить тебя о таком. Я могу только сказать, что твоему лучшему другу сейчас тяжело и он нуждается в своей подруге.

Роан поднимается и уходит. Слезы, которые, как я думала, наконец высохли, снова подступают к моим глазам.

Глава 27
Фрея

– Меня зовут Фрея Кук. У вас должен быть билет на мое имя, – говорю я в динамик у кассы стадиона «Айброкс» в Глазго.

Порывшись в маленькой коробочке, женщина находит мой билет и протягивает его мне.

– Вы же понимаете, что первый тайм уже прошел?

– Я никак не могла приехать раньше. – Я забираю свой билет и в спешке пробираюсь через толпу, снующую в поисках перекуса на перерыве.

Это вторая футбольная игра в моей жизни. Я в незнакомом городе, на стадионе, на котором никогда не была, вдобавок еще и опоздала. И теперь я ищу людей, которые наверняка уже даже не помнят, как я выгляжу. Огромное спасибо за вчерашнее предложение, Роан.

– Фрея! – зовет меня женский голос, и я поворачиваюсь к идущей мне навстречу Тилли.

«Отлично, она меня помнит». – Я делаю глубокий вдох и натягиваю на лицо дружелюбную улыбку.

– Я смотрю, ты получила свой билет, – тепло улыбается она.

Я робко киваю.

– Спасибо, что достала его для меня. Мне повезло, что у Роана был твой номер, иначе мне пришлось бы стоять у стадиона с одной из этих дурацких табличек. – Я нервно смотрю по сторонам. – Прости, что опоздала. Ох уж эта задержка рейса. Правда, я до сих пор не уверена, что тут делаю.

Тилли крепко меня обнимает.

– Ты здесь для того, чтобы поддержать моего брата и лучшую в мире футбольную команду.

Я киваю и позволяю ей отвести меня в секцию, где сидят ее родители и дедушка. Мама Мака обнимает меня, а его отец тепло мне улыбается. Затем я встречаюсь глазами с Фергюсом, и от его вида мое сердце сжимается. Прошло всего две недели, но он уже заметно похудел. Он такой бледный, что на него больно смотреть.

– Привет, Рыжик! – широко улыбается мне Фергюс. – Я занял тебе место рядом со мной.

Я прохожу мимо Тилли и сажусь рядом с дедушкой Мака, который теперь лишь отдаленно напоминает моего любимого Джека Барлетта из «Хартленда».

– Фергюс, выглядишь так, будто тебе не помешал бы сейчас виски.

Он взрывается смехом, а потом закашливается.

– Спасибо, что подметила очевидное, барышня. У многих даже на это смелости не хватает.

Я вздыхаю и встречаюсь с ним взглядом.

– А что обычно делают другие люди?

Он поджимает губы под пышными седыми усами.

– Притворяются, что я не умираю у них на глазах.

Мои глаза щиплет от слез из-за его неожиданной искренности. Я наклоняюсь и целую его в щеку.

– В таком случае, позволь мне сказать, что это полный отстой, Фергюс.

Он тихо смеется.

– Да, еще какой. – Он бросает взгляд на поле, как раз когда игроки возвращаются после перерыва. – Но это… совсем не отстой, Рыжик. На самом деле, это – воплощение моей мечты, даже несмотря на то, что первая половина игры была дерьмовая.

– Он плохо играл? – нервно спрашиваю я.

Кажется, страшные слова Роана начинают сбываться.

– Просто ужасно, – хмыкает Фергюс. – Мыслями он вообще не здесь, и его концентрация оставляет желать лучшего. Он даже не чувствует себя в своей тарелке на этом поле.

Я хмуро смотрю на поле в поисках Мака среди игроков.

– Как по мне, не очень похоже на сбывшуюся мечту.

Фергюс поворачивается ко мне со взглядом, полным осуждения.

– Неважно, играет ли мой внук хорошо или сидит на скамейке запасных. Я все равно буду одинаково сильно им гордиться. Раз уж мы фанатеем от «Рэнджерс», то делаем это на всю катушку. Так же и с Маком. Ясно тебе, Рыжик?

Я улыбаюсь и киваю.

– Конечно, Фергюс.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на поле, и вижу стоящего на траве Мака. Наши взгляды словно притягиваются друг к другу магнитами.

Он поднимает руки в немом вопросе.

Я пожимаю плечами и вскидываю кулак в воздух, подбадривая его.

Он смеется, и Фергюс шутливо толкает меня в плечо.

– Это первый раз, когда он не выглядит жалко на этом поле. Может, ты станешь его талисманом удачи. У тебя, случаем, нет ирландской крови в роду?

Я улыбаюсь и качаю головой.

– Насколько мне известно, нет. Они такие же плодовитые, как шотландцы?

Фергюс морщит нос.

– Нет, если они фанаты «Селтика»[23]23
  «Селтик» – шотландский футбольный клуб из Глазго, второй по количеству наград после «Рэнджерс» и его главный соперник.


[Закрыть]. У этих ребят мозгов не хватит даже для того, чтобы отверстием не ошибиться.

Я хихикаю над его грязной шуткой и поворачиваюсь, чтобы снова посмотреть на Мака на поле. От его вида у меня щемит сердце. Он, как всегда, красив в своей форме и выглядит, словно бог среди смертных. После первого тайма его волосы растрепались и вспотели, и мне невыносимо хочется снова запустить в них пальцы.

– Вперед, Маки! Покажи им, где раки зимуют! – кричит Фергюс, и я присоединяюсь к нему, словно для меня это обычное воскресенье: смотреть футбольный матч в Глазго с семьей моей безответной любви.

Начинается второй тайм. Судя количеству криков, раздающихся в нашей секции, я рискую предположить, что он проходит не лучше первого.

Большую часть игры Фергюс объясняет мне, почему позиция Мака так важна на поле:

– Многие считают, что больше всего бегают и чаще всех владеют мячом нападающие. На самом деле, это полузащитники. Именно они – истинные локомотивы игры. Полузащитники должны в мгновение ока переходить от нападения к защите. Нелегко получить пас от защитника, перевести мяч в центр поля, а затем отдать пас нападающему. Полузащитник должен уметь мыслить масштабно и видеть поле целиком. Обычно Мак в этом хорош, но сегодня он сам не свой, и это зрелище не из приятных.

Я содрогаюсь от чувства беспомощности. На пути сюда я представляла, как появлюсь на трибуне, и игра Мака моментально улучшится. Мое присутствие приведет его к победе, и он заставит своего дедушку собой гордиться, как никогда. А после этого он признается, что любит меня, и мы будем жить долго и счастливо.

Глупая фантазия.

Но на самом деле я здесь не для примирения, а ради Мака. С моей стороны было очень эгоистично позволить собственной обиде помешать поддержать его, когда он больше всего во мне нуждается. Когда он переживает из-за болезни мужчины, который для него так важен. То, что происходит с Фергюсом, очень страшно и больно. Мне тоже нужно научиться видеть общую картину. Может, Мак меня и не любит, но он все еще мой лучший друг.

Последние минуты матча проходят мучительно. «Рэнджерс» пропускает два гола. Я переживаю, что дедушка Мака надорвется от того, как громко он кричит на судей, но родители Мака выглядят спокойными. Я делаю вывод, что это естественная громкость Логанов на футбольных матчах.

Как только игра заканчивается, сотрудница стадиона «Айброкс» подходит к нашей секции и просит всех нас пройти с ней. Я пытаюсь отойти в сторону, но Тилли хватает меня за руку и тащит за собой по ступенькам вниз, вместе с остальными.

Перед нами открывают запертые ворота и провожают нас на поле, где уже ждет Мак, высокий и потный, с натянутой улыбкой. Его взгляд перескакивает с меня на Фергюса и обратно.

– Дедушка, прости за этот матч.

Фергюс поворачивается на траве и качает головой, оглядывая пустые места вокруг нас.

– За что ты извиняешься, Маки? Ты мог сегодня забить гол не в те ворота, и я бы все равно был готов умереть со счастливой улыбкой на лице.

Все смеются. Фергюс подходит к Маку и крепко обнимает его.

– Я просто хочу, чтобы ты был счастлив, внучок.

Когда Мак обнимает в ответ своего дедушку, я отчетливо вижу слезы в его глазах.

– Я счастлив, дедушка.

Фергюс отстраняется и смеряет Мака скептичным взглядом, но ничего не говорит и заключает в свои объятия Тилли. Он начинает показывать на все места, на которых он сидел на этом стадионе.

Мак тепло улыбается, пока идет мне навстречу с озадаченным выражением лица.

– Что ты тут делаешь?

Я пожимаю плечами и ухмыляюсь.

– Оказывается, я большая фанатка футбола.

– Что, правда? – спрашивает Мак с игривым огоньком в глазах.

– Абсолютно. А ты знал, что полузащитники бегают по полю больше всех других игроков? Я теперь так хорошо разбираюсь в футболе, – улыбаюсь я, изображая смелость, хотя внутри меня все словно сжалось в тугую пружину, готовую швырнуть меня в его объятия.

Плечи Мака трясутся от смеха. Он подходит ко мне вплотную во всей своей статной, татуированной, рыжеволосой красе. Мне так хочется протянуть руку и коснуться его, просто чтобы освежить свою память, но я сдерживаюсь. Я здесь как подруга. Это все, чего хочет от меня Мак.

Мак оглядывает меня с ног до головы и медленно качает головой.

– Рад снова тебя видеть, Куки.

– Рада снова тебя видеть, Маки, – парирую я, двусмысленно играя бровями.

Он перестает улыбаться и нежно касается моей щеки.

– Я правда очень рад, что ты здесь.

Я медленно вдыхаю и выдыхаю, умоляя себя не бросаться в его объятия, потому что это ничего не значит. Если я позволю себе наслаждаться его прикосновениями, в конце концов будет еще больнее. Я отстраняюсь от него и натягиваю на лицо улыбку.

– Покажешь нам свой новый клуб?

Нам проводят экскурсию по территории клуба, а потом я вместе с семьей Мака жду, пока он примет душ и переоденется. Когда он выходит к нам, Фергюс признается, что очень устал. Родители и сестра Мака прощаются с нами, и мы впервые за последние несколько недель остаемся наедине.

– Надолго ты здесь? – спрашивает Мак, открывая для меня дверцу своей машины.

– Мой рейс отправляется завтра рано утром, – отвечаю я, садясь на переднее сиденье. – Сможешь подбросить меня до отеля рядом с аэропортом?

Мак хмурится, захлопывает дверцу и подходит к машине со стороны водителя.

– Фрея, ты не будешь ночевать в отеле. Ты останешься со мной, – говорит он, садясь за руль.

Я нервно вытираю потные ладони о свои обтянутые джинсами бедра. Снаружи начинает накрапывать дождь.

– Не думаю, что это хорошая идея.

– Почему? – спрашивает он низким голосом.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть в его вопрошающие зеленые глаза. Они частично спрятаны за упавшими ему на лоб рыжими локонами. Не думая, я по привычке протягиваю руку, чтобы убрать волосы с его лица.

– Потому что мы просто друзья.

– Куки, у друзей тоже бывают ночевки. Если ты помнишь, до этого у нас это неплохо получалось, – хрипло шепчет он.

Я смотрю, как его рука опускается на мое колено. Прикосновение моментально вызывает у меня отклик, и я ненавижу себя за это.

Я нервно кусаю губу и отдергиваю свою ногу от его прикосновения.

– Я больше не хочу быть такой подругой для тебя.

Рука Мака зависает в воздухе, и я чувствую, как игривая атмосфера испаряется из машины, пока он переваривает мой ответ. Лицо Мака каменеет.

– Ясно. – Он заводит машину и выезжает с парковки. – Значит, аэропорт.

Мы едем под проливным дождем к отелю, в котором я собираюсь остановиться, и я начинаю сомневаться, что эта поездка была хорошей идеей. Мое присутствие явно никак не помогло его игре, как я надеялась. А нарастающее напряжение между нами заставляет задуматься, можем ли мы вообще быть друзьями. Кажется, мы достигли точки невозврата. Он однозначно больше не хочет дружбы с четкими границами, а я не смогу дружить без них. Мне нужно все или ничего… Я не выживу в серой зоне.

Мак подъезжает к отелю и паркует свою машину. Снаружи раскатывается гром, отражая его хмурое настроение.

– Это твой отель?

– Да, – бормочу я и поворачиваюсь к нему.

Мак сверлит взглядом здание впереди в гробовой тишине.

– Мак, посмотри на меня.

Его челюсть начинает подергиваться. Он так сильно сжимает руль, что его костяшки белеют.

– Мак, посмотри на меня. – Мой голос звучит оглушительно в тесноте машины.

Он наконец делает то, что я прошу. В его глазах горит гнев.

– Что с тобой происходит?

Мак криво улыбается, но его взгляд остается серьезным.

– Фрея, я мог бы задать тебе такой же вопрос. Ты прилетаешь в Глазго на мой матч. За все полтора года нашего знакомства ты ходила на мою игру всего один раз, и это было до того, как мы по-настоящему подружились. Ты сидишь рядом с моим дедушкой и всю игру смешишь его своей очаровательностью, а теперь ты хочешь поехать в гребаный аэропорт вместо того, чтобы провести ночь со мной. Это ты мне скажи, что с тобой не так, потому что я уже не могу за тобой угнаться.

Мой подбородок вздрагивает от его язвительного тона. Он никогда так со мной не разговаривал.

– Я не хочу снова проходить через это.

– Что ты имеешь в виду?

Я качаю головой и отворачиваюсь. Дождь так барабанит по окнам, что кажется, будто мы застряли в сером водовороте ада.

– Мак, ты бросил меня в Лондоне без предупреждения. А потом ты сказал, что все кончено. И все это произошло после того, как ты поцеловал меня на виду у всех наших друзей и заставил верить, что мы были…

– Чем мы были? – рявкает он.

– Больше, чем друзьями! – кричу я. – Больше, чем друзьями с привилегиями. Просто… чем-то большим.

– Так и было, – рычит он на меня в ответ. – Но мои обстоятельства изменились.

– И я просто должна смириться с этим? – спрашиваю я срывающимся голосом. – Мак, меня это не устраивает!

– Фрея, что ты предлагаешь мне с этим сделать? Мой дедушка умирает. Я подписал новый контракт. Теперь моя жизнь здесь, я не могу просто взять и уехать, чтобы быть с тобой!

Я киваю, принимая это и зная, что так и должно быть. Но это знание не избавляет меня от боли в груди от мысли, что могло быть между нами и как легко он вычеркнул меня из своей жизни.

– Я просто не могу поехать к тебе на ночь и вести себя так, будто… – Мой голос обрывается, потому что я не знаю, стоит ли заканчивать это предложение. Оно слишком откровенное.

– Будто что? Скажи это! – рычит он.

– Будто мы не занимались любовью, – сдавленно шепчу я. – Так, словно я не скучаю по твоим прикосновениям и теплу в моей кровати. По твоим поцелуям в плечо по утрам. Я скучаю по всему этому, Мак. Я скучаю по тебе!

– Я тоже! – кричит он, и я вздрагиваю от громкости его голоса. – Я даже по твоему дурацкому коту-извращенцу скучаю!

Я закрываю лицо руками. Мне так больно, что хочется разреветься в голос.

Мак ударяет кулаком по рулю.

– Я скучаю по моей лучшей подруге, которая не отвечает на мои долбаные звонки. Фрея, за три недели здесь я через столько дерьма прошел. Я с ума схожу от горя, и все, чего я хочу – это услышать тебя.

От боли в его голосе у меня наворачиваются слезы, и я начинаю плакать.

– Разве ты не понимаешь? Мак, отвечать на твои звонки для меня равносильно пыткам, – скулю я, громко шмыгая носом и вытирая слезы со своего лица. – Прости… но неужели я должна пожертвовать своим счастьем ради твоего?

– То есть разговор со мной – это пытка для тебя, – утверждает он.

– Да, – шепчу я.

– Почему?

– Потому что я люблю тебя, дурак! – кричу я срывающимся голосом.

Я не собиралась сегодня делать честное признание. Не думаю, что я вообще планировала когда-нибудь это сказать, ведь очевидно, что мои чувства не взаимны. Так зачем признавать то, из-за чего ты будешь выглядеть еще более жалкой?

Но именно это я и сделала.

– Поэтому я больше не могу заниматься с тобой сексом без обязательств, – хрипло добавляю я. – Потому что я влюблена в тебя.

Оправившись от шока, Мак начинает трястись от гнева.

– Почему ты говоришь это сейчас?

Я в замешательстве оглядываю кабину автомобиля.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты решаешь сказать мне такое сейчас… Когда я в Шотландии и только перевелся в другой клуб. Черт побери, как ты это себе представляешь, Фрея?

– Ясно же, что никак! – восклицаю я. – Так же, как ты никогда не видел для нас будущего.

Он мотает головой, его челюсть подергивается от гнева.

– Зачем ты сегодня пришла? Чтобы вызвать у меня чувство вины? Чтобы заморочить мне голову?

– Нет, Мак. Не для этого, – обиженно возражаю я. – Я пришла, потому что услышала, что тебе тяжело. Несмотря на мои чувства, я все еще пытаюсь быть твоей подругой. Ты все еще дорог мне, просто в другом смысле.

– Что ж, очевидно, что мы больше не можем быть друзьями. Ты решила это за нас. – Он издает презрительный смешок. – Черт, как же я жалею.

– О чем? – У меня подрагивает подбородок. Я знаю, что он скажет, до того, как он мне отвечает.

– Жалею о том, что добавил секс к нашей дружбе. Ты недостаточно опытна, чтобы справиться с этим по-взрослому. Тебе скоро исполнится тридцать, но в сексуальном плане ты еще ребенок. Мне надо было лучше думать.

Боль.

Глубокая, сотрясающая душу боль пронзает мое сердце.

– Ты всегда такой была, – рычит он, глядя вперед и с отвращением качая головой. – Ты сидишь сложа руки и ждешь, пока с тобой что-нибудь случится, вместо того, чтобы наконец начать жить. Вот поэтому ты и останешься одна.