Текст книги "Ошеломленный"

Я смотрю на нее.

– А кого мне нужно бояться?

– Большинство считает, что моего дедушку. – Тилли отступает в сторону, пропуская женщину с коляской, и догоняет меня. – Он ведет себя так, словно считает женщин демоницами, но в душе он тот еще добряк.

– Я заметила.

Тилли поднимает брови.

– Он тобой очарован. Из всех девушек, которых Мак приводил, ты первая, кто ему понравилась.

– Это приятно слышать, – говорю я, а потом во мне просыпается любопытство. – Так какого Логана мне стоит опасаться? Твоего отца?

Тилли качает головой.

– Нет. Мака.

– Мака? – У меня сердце уходит в пятки. – Мы дружим больше года. Он нисколько не страшный, разве что иногда очень упрямый. Еще реже – немного грубый. Он замечательный друг, и он очень добрый.

Она кивает и становится серьезной.

– Так и есть, но он угождает людям в ущерб собственным желаниям. Он сделает все, что угодно, чтобы осчастливить нашего дедушку. Мак очень с ним близок.

– Я все это знаю, – отвечаю я в замешательстве. – Зачем ты мне это говоришь?

Тилли тяжело вздыхает и останавливается, поворачиваясь ко мне лицом, словно хочет сказать что-то важное. Но как только она встречается со мной взглядом, она качает головой и улыбается.

– Впрочем, забудь.

– Забыть что? – нервно спрашиваю я, хватая ее за руку.

– Это неважно, Фрея. Ты кажешься очень милой, и я никогда не видела, чтобы Мак вел себя рядом с девушкой так, как с тобой. Так что, может, я ошибаюсь.

– Ошибаешься насчет чего? – От тревоги у меня начинает кружиться голова.

Тилли ненадолго опускает взгляд, а потом смотрит на небо.

– Я просто не хочу, чтобы тебе было больно. Ты отличаешься от типичных фанаток, которые гоняются за футболистами. Ты… настоящая. Надеюсь, это значит, что у вас двоих что-то получится.

Она отворачивается от меня и продолжает свой путь на выставку домашних животных, мысль о которой меня больше не радует.

Глава 21
Мак

Вторая половина дня насыщена разными занятиями и заканчивается нашей с ребятами победой в мини-футбол. Слава богу. Если бы мы проиграли, то стали бы тем еще посмешищем для наших команд.

Девочки смотрят на нас со стороны, радостно выпивая. Я не выдерживаю и даже немного выпендриваюсь перед Фреей. Поцеловать ее вот так, на виду у всех, было неожиданным шагом, но в последнее время рядом с ней я теряю голову. Просто, как только я увидел ее в моей семейной шотландке, я понял, что должен был схватить ее. Прижать к себе. Заявить, что она моя, и физически показать ей, насколько я был растроган ее жестом. Килты, которые она предложила сделать, уже были невероятными, но для меня очень много значило то, что она сшила это платье, чтобы сделать мне сюрприз. Это значило, что она больше, чем подруга. Она… Фрея.

Нам явно нужно об этом поговорить, но каждый раз, когда мы остаемся наедине, нас кто-нибудь прерывает. Чертова групповая поездка стала занозой в моей заднице.

Моя семья прощается после матча, и дедушка заставляет пообещать, что я утром зайду к нему на завтрак, чтобы поговорить. Все внутри холодеет от волнения из-за его зловещих слов. Несмотря на то, как он был очарован Фреей, он наверняка мне скажет, что проводить время с ней – это плохая идея.

Может быть, в чем-то он будет прав.

Если Ками так испортила мне игру, когда мы с ней даже не встречались, страшно представить, на что способна Фрея Кук. Но могу ли я сейчас просто отпустить Фрею? Я не знаю и даже думать пока об этом не хочу. Я просто хочу наслаждаться остатками нашей поездки и потанцевать с моей девочкой.

Пока мы приводим себя в порядок после матча, на улице темнеет. Леди отправились на уличные танцы, и мы спускаемся их искать. На этой вечеринке диджей мешает современные стили с традиционными танцами горцев, в которых я абсолютный ноль.

Когда мы добираемся до места, я замечаю Фрею в компании двух парней, с которыми я вырос. Она так смеется с ними, что мне не терпится оказаться рядом с ней. Это я должен веселить ее своими шутками, а не Джерри. К черту этого идиота. Он всегда был тем еще мерзавцем в школе и, скорее всего, так им и остался.

Пройдя через ворота, я вижу, как Джерри протягивает руку Фрее, и она с готовностью ее принимает. Он ведет ее на танцпол и начинает показывать ей танец горцев, музыка для которого только что заиграла.

Эта сцена выводит меня из себя. Я, конечно, выпил сегодня много виски и могу из-за этого преувеличивать, но мне совсем не нравится, что мою женщину будет учить шотландскому танцу кто-то кроме меня.

Я оставляю своих приятелей и направляюсь на танцпол.

– Джерри, дальше я сам разберусь, – заявляю я, отпихивая его, чтобы взять руку Фреи.

– Полегче, друг, я ей просто движения показывал.

– Я прекрасно знаю, что именно ты тут делал, – щурюсь я.

Фрея смотрит на меня с недоумением.

– Мак, не надо так грубить своему другу.

Я усмехаюсь, борясь с желанием закатить глаза.

– Джерри едва ли можно назвать моим другом. И тем более ему не нужно учить тебя танцевать. Это моя задача.

Она смеется.

– Ты же ужасный танцор.

– Может быть, но этот засранец не имеет права показывать тебе что-либо в моем городе.

Я оглядываюсь через плечо и чуть не взрываюсь от злости, увидев, как он все еще топчется за моей спиной.

– Мужик, я серьезно. Что ты тут до сих пор делаешь?

Джерри смеется, поднимает руки, защищаясь, и наконец уходит.

Я поворачиваюсь обратно к Фрее. Она выглядит не на шутку рассерженной.

– Это уже третий раз за день, когда ты вклиниваешься и отрываешь меня от кого-то. Мак, ревность тебе не идет.

У меня отвисает челюсть.

– Джерри не считается. Он просто мудак, который специально пытается вывести меня из себя.

– Он не мудак, – возражает Фрея, нахмурившись. – Он рассказывал мне очень милые истории о вашем детстве.

– В таком случае, не буду тебя отвлекать. – Я киваю в сторону наших друзей, к которым вернулся Джерри. Все они пристально наблюдают за нами.

– Что с тобой не так? – Фрея хватает меня за руку и подходит ближе.

Я делаю глубокий вдох, чувствуя, как в груди нарастает напряжение.

– Я просто думал, что мы наконец-то сможем поговорить, – процеживаю я через сжатые зубы. – Но ты, видимо, больше заинтересована в болтовне с Джерри…

– Мак, хватит, – шипит она, скрещивая руки на груди. – Если ты хочешь поговорить, отведи меня туда, где мы сможем это сделать. Не затевай со мной ссору без всякой на то причины.

– Точно не здесь, пока на нас все пялятся, – рычу я, хватаю ее за руку и тащу прочь от толпы.

Я оглядываю окрестности в поисках уединенного места и замечаю увешанную гирляндами беседку через дорогу. На мой вкус, слишком вычурно, но зато подальше от всех этих чертовых людей, которые весь день стояли у меня на пути. Мы направляемся к беседке и садимся на скамейку.

– Что с тобой происходит? – спрашивает Фрея, поворачиваясь ко мне лицом. – Ты правда думаешь, что я предпочла бы проводить время с Джерри, а не с тобой? Зачем ты пытаешься со мной поругаться?

– Да не знаю я, – взрываюсь я, смотря вперед и упираясь локтями в колени. Я запускаю трясущуюся руку в свои волосы. – Куки, в последнее время я веду себя не совсем благоразумно, когда дело касается тебя.

Она на мгновение замолкает, а затем спрашивает:

– Почему же?

– Разве не очевидно? – рявкаю я и поворачиваюсь к ней лицом, повторяя ее позу на скамейке.

Фрея смотрит на меня нежным взглядом.

– Не для меня, – наконец шепчет она.

У меня вырывается смешок. Я пристально разглядываю ее лицо.

– Ты мне до чертиков нравишься, Фрея, и у меня от этого все внутри переворачивается.

Она не может определиться, улыбнуться ей или нахмуриться, и я ненавижу эту нерешительность. Меня бесит, что я могу сказать что-то такое, и она не будет знать, как реагировать. Я хреново в таком разбираюсь.

– И что именно это значит? – мягко спрашивает она.

– Я не знаю. – Я вытягиваю руку на скамейке позади нее и придвигаюсь ближе. – Я не ожидал, что между нами все будет так.

– Я тоже, – соглашается она и начинает нервно кусать нижнюю губу. – Так кто же мы тогда друг другу?

Я пожимаю плечами и сглатываю неприятный комок в горле.

– Я не привык к ярлыкам.

Такой ответ ее, кажется, обидел. Я наклоняюсь и нежно касаюсь ее веснушчатой щеки.

– Я не против того, чтобы быть вместе, но мне нужно время, чтобы все осмыслить до того, как мы с головой нырнем в отношения.

Она кивает и смотрит на свои сцепленные руки, лежащие у нее на коленях.

– Время.

– Да, время.

Она поднимает глаза на меня.

– И пока ты не будешь готов… Мы что, не будем видеться?

– Я ничего такого не говорил, – резко отвечаю я. От мысли, что она могла даже предположить такое, меня пронзает вспышка отчаяния. – Как насчет того, чтобы пока что оставить все как есть и разобраться по ходу дела?

Мгновение она серьезно смотрит на меня, а потом отворачивается и смотрит вперед. Я физически чувствую ее разочарование, и оно пожирает меня изнутри. Ненавижу то, что мне приходится заставлять ее сомневаться в нас. Она моя лучшая подруга, и я последний, от кого ей нужны смешанные сигналы. Но и я тоже не готов бездумно начать новые отношения. Мне нужно делать все медленно и осторожно, чтобы не накосячить. Она слишком важна для меня, чтобы так торопиться с решением.

– Фрея, ты не против этого? – снова повторяю я, потому что она все еще молчит.

Она глубоко вздыхает и натягивает на лицо улыбку.

– Ладно. Я не против.

Меня переполняет облегчение. Я протягиваю руку, чтобы повернуть ее к себе лицом.

– Хорошо, – шепчу я, проводя большим пальцем по ее подбородку. – Это хорошо.

Я наклоняюсь и целую ее. Поначалу она напряжена, но потом расслабляется и позволяет мне повернуть ее голову, чтобы поцеловать ее как следует.

Мы разберемся со всем этим. Мы должны это сделать.

На следующее утро солнце едва начало вставать, как я уже приседаю на корточки и целую Фрею в обнаженное плечо, выглядывающее из-под одеяла.

Она недовольно стонет.

– Что ты делаешь?

– Я собираюсь в город, чтобы ненадолго повидаться с дедушкой.

– Так рано? – ворчит она и сворачивается калачиком под одеялом.

– Мой дед – ранняя пташка, – говорю я, целуя ее в висок.

Она такая милая сейчас, что у меня закрадываются мысли забить на все свои дела и забраться обратно к ней под одеяло.

– Я вернусь как раз вовремя, чтобы отвезти нас в аэропорт, хорошо?

Она кивает и поворачивается, чтобы посмотреть на меня. Ее зеленые глаза мерцают в темноте, а от легкой улыбки мое сердце начинает таять.

– Я буду по тебе скучать.

Ее слова пронзают мое сердце так, словно оно сделано из масла. Я выпячиваю грудь и беру себя в руки, прежде чем ответить.

– Я скоро вернусь. – Я быстро целую ее в губы на прощание и ухожу.

Квартира моего дедушки в Дандональде маленькая и очень отличается от той, где он жил с бабушкой, пока она была жива. Его жилье в духе настоящей холостяцкой берлоги: сдержанное и полупустое. Все воспоминания о бабушке стерты из его жизни, за исключением небольшой фотографии на каминной полке. Изменилось не только пространство вокруг дедушки, но и он сам. После ее смерти он похудел и впервые на моей памяти стал походить на дедушку.

Для мужчины, который любит поговаривать, что женщины – не более чем отвлечение, он принял потерю бабушки очень близко к сердцу. Не могу в этом его винить. Сколько бы дедушка ни говорил, что в мире нет ничего важнее футбола, я знаю, что он был от бабушки без ума. Может быть, из-за ее отсутствия он так быстро привязался к Фрее? Возможно, он наконец понял, что в мире есть вещи важнее футбола.

Мы сидим друг напротив друга за кухонным столом с чашками чая в руках. Я мысленно готовлюсь к привычному разговору о футболе, который должен начаться с минуты на минуту.

Но ничто не могло подготовить меня к трем словам, которые он произносит:

– Я болен, Маки.

Все мое тело напрягается от его серьезного взгляда.

– Чем именно ты болен?

Он смотрит мне в глаза.

– Рак.

– Что? – переспрашиваю я, откидываясь на спинку стула и отодвигаясь от стола.

– У меня рак, – хмуро повторяет он.

От этого слова мое сердце уходит в пятки. Слово на букву «р». Я ставлю на стол свою кружку и сжимаю руки в кулаки на коленях.

– Насколько все плохо?

– Плохо, – отвечает он с мрачным выражением лица. – Врачи говорят, что он у меня уже несколько лет. Твоя бабушка постоянно ворчала, что мне нужно провериться, но я ее не слушал, потому что я дурак.

– Боже… – Я пытаюсь оправиться от шока. – Какой у тебя план лечения? Химиотерапия? Облучение? Операция?

Дедушка качает головой.

– Ничего из этого.

Я смотрю на него непонимающим взглядом.

– Почему нет?

– Болезнь слишком запущена, Маки.

– Что это, черт побери, значит? – рычу я, захлебываясь в отрицании и замешательстве.

– Следи за языком в моем доме, – предостерегает он, а потом его лицо моментально расслабляется. – Врачи говорят, что мне остались считаные месяцы. Если повезет, то год.

– Месяцы? – Я встаю из-за стола, прерывая тяжелую тишину звуком скребущего по деревянному полу стула. – Тебе осталось жить всего несколько месяцев?

Я запускаю руку в свои волосы и начинаю наворачивать круги по кухне. Это не может быть правдой. Мой дедушка даже не такой старый. Сначала бабушка, теперь он? Я не верю, что это действительно происходит. Не может он, блин, умирать. Не сейчас.

– Нам нужно получить второе мнение у другого врача, – поворачиваюсь я к нему.

Дедушка смотрит на меня с грустной улыбкой.

– Мы уже его получили, Маки. Твои папа, мама и даже твоя маленькая сестренка весь прошлый год таскали меня по самым разным врачам.

– Прошлый год? – Я опираюсь руками о стол и бросаю на него суровый взгляд. – И никто из вас не подумал мне об этом сказать?

– В этом не было нужды, – оправдывается он, глядя на меня с болью на лице. – Ничего не должно было отвлекать тебя в твой первый год в Премьер-лиге.

– К черту футбол! – кричу я, снова запуская руки в волосы.

Мир вокруг меня начинает вращаться с тошнотворной скоростью.

Дедушкин стул опрокидывается на пол, когда он встает, чтобы встретиться со мной лицом к лицу.

– Черт тебя подери, хватит говорить это дерьмо в моем доме!

Я прерывисто дышу, глядя в его разгневанные глаза. Мне физически больно от того, насколько преданным и обманутым я себя чувствую.

– Ты должен был мне сказать об этом.

Его лицо смягчается. Щит шотландской суровости тает прямо на моих глазах.

– Я не хотел говорить тебе, пока мы не будем знать наверняка.

Он кладет мне руку на плечо, и на мою кожу будто льют кислоту. Я могу думать только о том, что однажды больше не почувствую его прикосновений. Этот мужчина всю жизнь был моим героем. Все, что я делал, было для того, чтобы ему угодить. Я не знаю, как буду жить в мире, где его не будет.

– И что дальше? – хрипло спрашиваю я. Мой голос меня предает, как только уголки глаз начинает жечь от подступающих слез.

Дедушка шмыгает носом и отворачивается от меня. Его подбородок подрагивает, пока он борется с собственными эмоциями.

Наконец он откашливается и сурово отвечает:

– Ничего. Ты продолжишь играть в футбол так, чтобы я тобой гордился. А я буду дальше смотреть на тебя по телевизору и болеть за тебя, как довольный идиот.

Все мои внутренности скручивает от боли. Дедушка поворачивается ко мне с выражением лица, которое я никогда прежде у него не видел. Он хватает меня за руки и рывком притягивает к себе, обнимая меня и хлопая по спине. Из моего горла вырывается всхлип.

К черту это. К черту жизнь. Пошло все это!

– Только не смей по мне горевать, Маки, – хрипло ворчит он в мое плечо, гладя меня по голове. – Я прожил хорошую жизнь, и мне повезло наблюдать, как ты испытываешь все, о чем я только мечтал. Я ни о чем не жалею, – твердо говорит он, отстраняясь и гордо улыбаясь мне с покрасневшими глазами. – Может, разве что о том, что так и не увидел тебя в форме «Рэнджерс».

Он сдавленно смеется, и я снова заключаю его в свои объятия. Я знаю, что он шутит и что он гордится мной. Но он даже и представить себе не может, сколько сделал для меня и на что я бы пошел ради него.

Глава 22
Фрея

Следующие несколько дней в компании Мака проходят совсем не так, как я ожидала. Он все еще каждую ночь спит в моей квартире, и мы все еще каждый день занимаемся Тем Самым, но он не такой беззаботный, как обычно. Он задумчивый и рассеянный. Даже когда я пытаюсь его подколоть, он едва способен выдавить из себя улыбку.

Сначала я подумала, что он очень устал из-за того, что тренировался больше обычного на этой неделе. Но как-то вечером, когда мы смотрели «Хартленд», Геркулес появился из ниоткуда и залез к Маку на колени. У меня рот открылся от изумления, потому что с тех пор, как произошел инцидент с лизанием соска, Геркулес держался от Мака подальше. Очевидно, что это знаменательное событие заслуживало какой-то реакции. Но Мак, казалось, вообще не обратил на это внимания. Он просто бездумно начал гладить кота так, словно ничего особенного не случилось. Мак, которого я знаю, отпустил бы какую-нибудь шутку про то, куда Геркулес сует свой язык.

С Маком что-то не так, и мне нужно это с ним обсудить.

Кое-что невероятное случается у меня на работе в тот вечер, когда я планирую с ним обо всем поговорить.

– Фрея! Перед тем, как уходить, можешь заглянуть к нам с Лесли? – зовет Слоан, пока я выключаю свет в своем офисе.

– Конечно, сейчас подойду.

Я беру свою сумку и спускаюсь вниз. Лесли вешает табличку «Закрыто» на окно. Она поворачивается ко мне с широкой улыбкой и кивает в сторону диванчиков у примерочных. Слоан уже сидит там, листая книгу, мы с Лесли присоединяемся к ней.

– Что за повод, дамы? – с любопытством спрашиваю я.

Слоан откладывает книгу, подмигивает Лесли, а затем смотрит на меня.

– Мы хотим услышать твои идеи.

Я в недоумении поднимаю брови.

– Мои идеи?

– Именно, – выжидающе смотрит на меня Лесли. – Во время нашей поездки в Шотландию ты упоминала, что хочешь когда-нибудь обсудить с нами свои идеи. Это «когда-нибудь» наступило.

Я моментально теряюсь.

– Господи, я же совсем не готова. И вообще, мои идеи наверняка дерьмовые.

– Лживая сучка, – знающе играет бровями Слоан. – Фрея, мы твои подруги. Нам не нужна официальная презентация, просто покажи, что у тебя есть. Мы умираем от любопытства.

Мой взгляд мечется между Слоан и Лесли. Я чувствую, как живот начинает скручивать от волнения. Этот лживый голосок в голове говорит мне, что мои дизайны недостаточно хороши и никому не понравятся. Но потом я вспоминаю слова Мака:

«Мир заслуживает увидеть твою гениальность».

Его голос звучит гораздо привлекательнее, чем ворчание той лживой сучки.

Я достаю из сумки свой скетчбук. Была не была.

– Боже милостивый! – восклицаю я, врываясь в квартиру с широченной улыбкой на лице.

– Что случилось? – спрашивает Мак с дивана, где он ждал меня с работы каждый день последние две недели и где я хочу его видеть до конца своей жизни.

Ух ты, а это откуда взялось?

Я вытряхиваю странную мысль из своей головы.

– Слоан и Лесли без ума от моей идеи с одеждой для домашних животных! – практически визжу я.

– Они – что?

Я воодушевленно киваю и сажусь рядом с ним.

– Это было очень странно. Они позвали меня вниз в конце дня и попросили презентовать свою идею. Сначала я была такая: «Девочки, да вы совсем рехнулись», потом я решила, что больше не буду слушать этот лживый, неуверенный голосок в своей голове.

– Это же замечательно! – Впервые с нашего возвращения в Лондон Мак искренне улыбается. – Как все прошло?

– Я показала им свои скетчи, и девочки были в восторге! Им даже понравилась моя страница в соцсетях, и они считают, что Геркулес может быть лицом кампании и что линейку можно назвать «Приятно Пухленькие Питомцы», и они подумывают над тем, чтобы переделать мой офис на втором этаже в бутик одежды для домашних животных и нанять еще одну швею, и, черт побери, я могу стать настоящим дизайнером!

Я достаю из сумки бутылку шампанского, которую купила по дороге домой.

– Нам нужно это отметить!

– Безусловно! – Мак берет у меня бутылку и идет с ней на кухню.

Я следую за ним, продолжая оживленно рассказывать о том, как прошла встреча. Наверняка я раз пять повторила одно и то же, но я не могу сдержаться от переполняющей меня радости.

Мак наливает нам шампанское в две кружки с котятами и поднимает руку со своей чашкой, склонившись надо мной с теплой улыбкой.

– За тебя, Куки. Я знал, что у тебя все получится.

Мы чокаемся. Я делаю глоток, переваривая его слова. Мак и правда знал. Он всегда в меня верил. Если бы не Мак, у меня вряд ли хватило бы смелости сказать о своих идеях Слоан и Лесли. Я стою на своей кухне, празднуя успех с человеком, который мне так дорог… Этот момент кажется нереальным.

– Что такое? – спрашивает Мак, протягивая руку и вытирая большим пальцем мокрую дорожку на моей щеке, которую я даже не заметила. – Это же хорошие новости. К чему слезы?

– Я знаю, – шмыгаю носом я, прижимая его руку к моему лицу. – Мне просто кажется, что если бы не ты, ничего из этого бы не случилось.

– Я? – недоверчиво переспрашивает он. – Куки, все это – твоя заслуга.

Его взгляд смягчается. Он продолжает нежно гладить меня по щеке так, словно делал это всю жизнь. И то, как в уголках его глаз появляются морщинки, когда он смотрит на меня сверху вниз, вообще не помогает остановить дурацкие слезы.

Я хватаю его за футболку, пытаясь найти слова, чтобы описать, что я к нему чувствую.

– С тех пор, как мы начали проводить больше времени вместе, ты поддерживал меня больше, чем кто-либо. Ты увидел в моих скетчах нечто большее, чем просто хобби, на которое у меня не было времени. Благодаря тебе у меня наконец-то начала появляться уверенность в себе, которой у меня никогда не было. Мак, я не представляю свою жизнь без тебя.

Я забираю у Мака кружку и ставлю ее на стол рядом с моей, а потом обнимаю его за шею. Мое сердце тает от того, насколько он красив. В его взгляде, обращенном на меня, плещется гордость. Я хочу, чтобы он всегда так на меня смотрел.

Эта мысль побуждает меня с силой притянуть его к себе. Это не обычный осторожный, нежный поцелуй, дающий время привыкнуть. Я позволяю себе целовать его с самозабвенной страстью. Наши языки сталкиваются друг с другом, приглушая наши стоны.

Мак обвивает руки вокруг моей талии и скользит вниз, сжимая мою задницу и притягивая к себе еще ближе. Его собственническое объятие окутывает меня его невероятным мужественным запахом, в котором я хочу утонуть с головой. В ответ мои руки уверенно находят его стояк через штаны. Этого недостаточно. Мне нужно больше.

Боже, как я хочу этого мужчину. Моего лучшего друга, в которого я безумно влюблена, и которому я, кажется, тоже нравлюсь. От этой мысли по всему моему телу бегут мурашки. Может ли это быть правдой? Неужели у меня действительно это будет? Вот такая, сотрясающая до самых глубин души, любовь?

Меня переполняют эмоции. Не успеваю я опомниться, как мы уже покидаем кухню и небрежно скидываем с себя одежду в коридоре. Наши губы слились воедино, будто если мы оторвемся друг от друга, то перестанем дышать. И все же я жажду большего.

Добираемся мы до моей кровати уже обнаженными. Когда я ложусь на спину и жду, пока он заберется на меня, мне кажется, словно это снова наш первый раз. Той ночью мы были совсем другими людьми. Я – напуганной и неуверенной в себе, он – медленным и осторожным. Сейчас мы двигаемся как единое целое, зная тела друг друга так хорошо, что одного прикосновения достаточно, чтобы устроить пожар.

Нависнув надо мной, Мак пожирает мою грудь, пока я зарываюсь пальцами в его шикарные волосы. Он оставляет дорожку поцелуев на моем животе, проводя языком вверх до шеи, как будто тоже не может мной насытиться. Его поцелуи сводят с ума, и если он сейчас в меня не войдет, я за себя не отвечаю.

– Я хочу тебя, Мак, – выдыхаю я, притягивая его к себе и страстно целуя. – Я хочу тебя внутри меня. Прямо сейчас.

Он смотрит, как я обхватываю пальцами его длину. Моя грудная клетка вибрирует от его гортанного стона, когда он начинает входить в меня. Наши тела идеально подходят друг другу, двигаясь в унисон.

Я двигаю бедрами, нуждаясь в стимуляции, пытаясь оседлать напряжение, стремительно растущее внутри меня. Мак переплетает наши пальцы, вжимая меня в матрас и не позволяя мне коснуться его, пока он толкается в меня и смотрит, как наши тела соединяются в единое целое.

Мне хорошо, но этого недостаточно. Мне нужно больше. Мне нужен он.

– Мак, посмотри на меня, – шепчу я хриплым от желания голосом.

Я хочу, чтобы он увидел, что он со мной делает, что я к нему чувствую. Он не обращает на меня внимания, продолжая входить в меня, будто мой таз – его единственная забота.

– Мак, – громче повторяю я, сжимая бедрами его талию, чтобы его затормозить.

Он вскидывает голову, встречаясь со мной своими зелеными глазами.

На мгновение его лицо искажает выражение боли, и так же быстро оно исчезает.

Но я успеваю его заметить.

Я увидела это сомнение, эту нерешительность. Это… сожаление?

Что это было? Где он сейчас? О чем он думает?

Мак снова смотрит вниз, на наши тела, но воспоминание об этом полном боли взгляде разбивает мое сердце.

– Мак, – шепчу я, высвобождая мои руки из его хватки. Я тянусь к его лицу, заставляя его поднять голову. – Почему ты не смотришь на меня?

Он мотает головой, будто я все это выдумываю.

Я усиливаю хватку на его лице.

– Почему? – снова спрашиваю я срывающимся голосом. – Что со мной не так?

Эта чертова лживая сучка.

– Ничего, Фрея. – Он пристально смотрит на меня мечущимся от эмоций взглядом. – С тобой все хорошо. – Он криво улыбается уголками губ. – Ты моя лучшая подруга.

Его слова проникают мне прямо в сердце. Это подтверждение, что то, что между нами происходит – это больше, чем секс. Это начало нерушимой связи, сильнее, чем дружба. Больше, чем любовь.

Мак смело смотрит мне в глаза, медленно двигаясь внутри меня с вниманием и нежностью. Он словно пытается найти последнюю часть наших душ, которая еще принадлежит нам самим. Я встречаю его взгляд с таким же трепетом, который разливается по всему моему телу.

Это любовь. Это мы. Это счастье.

Внезапно он начинает толкаться в меня сильнее и быстрее, цепляясь пальцами за мою плоть, не сводя своих глаз с моих. Он все еще смотрит на меня, но выражение его лица поменялось. Даже немного жутко видеть, как он раскрывает мне новую часть себя. Темную, обнаженную, искреннюю и уязвимую.

Это невероятно.

Это то, что я хотела, и больше, чем я ожидала.

– Фрея, – стонет он, посылая мурашки по моей коже, прижимаясь своим лбом к моему. – Боже, Фрея. Как же ты мне дорога.

– Мак! – вскрикиваю я.

Его слова становятся последней каплей, и я сжимаюсь вокруг него, дрожа от удовольствия. Он зарывается лицом в мою шею и собирается выйти из меня.

– Останься во мне ненадолго, – умоляю я, обхватывая его спину ногами и прижимая его к себе. Меня переполняет чувство отчаяния, словно если я сейчас его отпущу, он никогда ко мне не вернется. – Я хочу, чтобы ты кончил в меня.

Мак отстраняется, озадаченно смотря на меня.

– Ты уверена? Нам точно можно это сделать?

Я киваю.

– Да. Я хочу почувствовать тебя. Всего тебя.

Он тяжело выдыхает и целует меня, напрягаясь всем телом и извергаясь в меня. Я не ожидала, что это интимное ощущение так сильно мне понравится. Я прижимаю его к себе и наслаждаюсь его бешеным биением сердца. Я хочу этого. Этого и чего-то большего, и, надеюсь, это только начало.