Текст книги "Цветочный спрут"

– Черт, разве это происходит так внезапно? Никто всерьез не верит, что смерть не предупреждает, потому что каждый считает, что именно его она обойдет стороной, но это утверждение слишком далеко от правды – пронеслось в мыслях шерифа. Он оставался неподвижен – но если я не погиб вместе со всеми в арабской пустыне где-то на подступах к Багдаду, зачем я остался жить? Что удержало меня на этом свете? Какая у всего этого цель? – задавался вопросом Колтман, за все это время не проронив ни слова.

– Миссис Кейт, здесь вы, безусловно, правы, но я позволю себе сделать небольшое замечание. На самом деле весь смысл в том, чтобы прожить самому и дать это сделать другим. Это суждение определяет… – до ушей шерифа донесся обрывок фразы доктора Кейси, должно быть, что он вместе с пациенткой прошел мимо лифта сразу на лестничную площадку: он предпочитал регулярно утруждать себя легкими нагрузками и обязательно рекомендовал это всем своим клиентам.

– Забавно, что он невольно ответил на мой вопрос. Думаю, если просижу в этом чулане еще пару часов, то превращусь в великого мыслителя – разразился безумным смехом Пирс, когда, наконец, световая панель загорелась вновь, и лифт с героем внутри пришел в движение.

Вскоре стальные двери отворились, и перед глазами героя появился длинный коридор, что показался ему таким знакомым, словно был здесь совсем недавно. В нос ударил едкий больничный запах, шериф вышел из лифта и зашагал в направлении входа в отделение, справа от него проплыла дверь в просторное помещение.

– Я был здесь – удивленно осознал Пирс, остановившись напротив входа – вместе с той девушкой из гостиницы. Рут. Это ее имя – добавил осторожно Колтман, всюду вокруг не было никого, только монотонно гудела вентиляция, что в летние дни работала непрерывно, прогоняя по зданию холодный воздух.

– Кейси запихнул меня сюда – пронеслось в мыслях безучастного героя, когда он сделал шаг навстречу покоев, каблуки застучали по вымытому до зеркального блеска кафельному полу. Ему не хотелось видеть здесь Бенненгема, хотя этот тяжелый недуг был распространен в этом нефтеносном крае. Цена за богатства сотен людей – отнятое здоровье многих тысяч – у них был рак. У всех, кроме меня. Страшная болезнь пожирала их изнутри, точно болото, что затягивало свою жертву в пучину смертельных объятий, а я молчал. Я не проронил ни слова, ведь даже мое присутствие в том месте было одной большой и до глупости нелепой насмешкой. Кейси добился своего, но разве в этом есть его заслуга? – размышлял Пирс, оказавшись в другом коридоре, на стенах которого с двух сторон располагались зашторенные окна.

– Простите, офицер, что вы здесь делаете? Посторонним вход строго запрещен! – неожиданно донеслось из-за спины Колтмана, он сразу обернулся и застал низкого пожилого мужчину в больничном халате, незнакомец с очками со смешными выпуклыми линзами приблизился к герою, должно быть, что он появился из какой-то палаты.

– Окружной шериф Пирс Колтман, все в порядке – незамедлительно представился Пирс и протянул в руки медика свое удостоверение, тот лишь на секунду задержал взгляд на документе.

– Со всем уважением офицер, но вам нельзя здесь находиться – не умолкал незнакомец, в его руках лежала толстая папка с записями.

– Простите, но это дело особой важности. Мне нужно найти Андре Бенненгема, он мой напарник, проведите меня к нему. От этого разговора зависит слишком многое – предумышленно поднял ставки герой, надеясь, что этот врач не решится самостоятельно принимать решение и покорится воле полицейского, на короткий миг незнакомец недоуменно нахмурил брови, словно, к неожиданности для Пирса, решившись протестовать.

– Конечно, если так будет нужно правоохранительным органам, хотя он не предупреждал о визите. Пациент находится в третьей палате – сдался врач, направившись прямо по коридору, чтобы сопроводить Колтмана.

– Весьма признателен за проявление доверие – добавил шериф, когда они вдвоем оказались у широких пластиковых дверей, врач необычной наружности передал Пирсу халат, точно смысл этого действия был иным: этот халат выступал в роли высочайшего карт-бланша.

– Говорите с ним столько, сколько вам потребуется – сказал дежурный врач, перед тем как ожидаемо уйти прочь, будто этой встречи и не было вовсе. Колтман накинул на плечи белоснежное одеяние, топот ботинок незнакомца прекратился, когда тот скрылся за углом, и шериф осторожно вошел внутрь, опасаясь встревожить бывшего напарника, ведь еще недавно он даже не мог предположить, что ему придется встречаться с Бенненгемом в раковом корпусе клиники. Герой оказался в небольшом помещении, что по своему назначению скорее напоминало шлюзовую камеру, совершенно неожиданно в нос Колтмана ударил резкий запах сигаретного дыма.

– Даже на пороге преисподние, Андре не изменяет своим привычкам – с осторожной усмешкой заметил полицейский, он проследовал в помещение палаты, перед ним возникла пустая и от этого жуткая безликая стена, тогда Пирс повернулся в сторону окна и повстречался взглядом с напарником.

– Я рассчитывал, что ты сможешь пройти сюда – неуместно комично начал разговор Андре, он лежал в кровати у зашторенного окна, рядом с ним стояла тумбочка, полная ксерокопий архивных документов, нетрудно было догадаться, что пепельница притаилась где-то за горшком с искусственными цветами.

– Мог бы и предупредить врачей о моем визите – сказал Пирс, пожав руку Бенненгема, тот улыбнулся и отворил окно, за которым виднелся красивый закат.

– Посещение только в определенные часы, а дело срочное. Не зря же ты стал шерифом, нагрудный золотой значок откроет много новых дверей, напарник – прокомментировал отставной полицейский, бросив очередной окурок за горшок с цветами, Колтман уселся на кресло в соседнем углу.

– И надолго вы здесь? – искренне поинтересовался герой, усатый старик усмехнулся, без формы и старомодной шляпы на голове Бенненгем казался Пирсу совсем другим человеком.

– Жена вместе с сыном заставила меня сюда прийти, но я выйду через пару дней: не горю желанием умирать в больничной клетке. Хочу успеть навестить сына и впервые увидеть внука – честно признался Бенненгем, теперь ему было нечего скрывать, да и смысла в этом было мало.

– Не верится. Почему так получилось? – спросил напрямую Пирс, Бенненгем обернулся вполоборота в сторону окна, герой понял, на что указывает отставной полицейский: черная громада нефтеперерабатывающего завода, что растянулась вдали огромным пятном.

– Он родился и прожил здесь почти всю жизнь, за исключением периода учебы в академии – осознал Колтман, когда собеседник вытащил из тумбочки одну из папок с распечатанными документами.

– Сигареты сделали свое дело, как и край, который забрал оставшееся здоровье, что принадлежит ему по праву. Но мне не о чем жалеть – добавил Бенненгем, полные вещей сумки все еще были сложены и лежали под кроватью, подтверждая намерения отставного полицейского. В помещении установилась тишина, окна, выходящие в коридор, были зашторены, но оттуда время от времени слышался частый топот, принадлежавший дежурному врачу.

– Думаю, ты справишься, Пирс. Прости, что вынужден передать тебе дела в таком состоянии, я думал, что все будет иначе. Но ты хороший полицейский и шериф, пусть даже у тебя еще не все получается, ведь я тоже не всегда был шерифом – прервал тишину Андре, герой вдруг неожиданно заметил урну, из которой торчала смятая бумага.

– Наверное, старик отказался подписывать любые бумаги о лечении – подумал Пирс, на Оккленд опустилась тьма, а улицы загорелись яркими вечерними огнями, шериф отчетливо почувствовал внутри себя леденящий холод безразличия, словно все это происходило не с ним.

– Пирс, это все уже не так важно. Нужно разобраться с убийствами, и кое-что нашел – снова обратился к герою, вырвав его из пелены размышлений, в глазах Колтмана клетушка с кафельными стенами внутри стала сегментом еще большой клетки, что в свою очередь состояла из десятков подобных кафельным комнатушек. Все здесь было гнетущим, на мгновенье герой даже хотел бросить Бенненгема, чтобы поскорее уйти, неожиданно в дверь постучали, и в палату вошел дежурный врач, на груди которого появился бейдж с фамилией Мец.

– Простите, вы закончили? – сходу спросил Мец, прервав беседу двух напарников, наверное, он хотел забрать бумаги у Бенненгема.

– Еще всего пару минут – сорвал шериф, посмотрев на врача, и натужно улыбнулся, чтобы расположить к себе этого незнакомца. В это время на потолке горели две офисные лампы квадратной формы, в темноте за стеклом виднелось только отражение больничной палаты. Все это казалось столь тоскливым, словно в небытие осталась только это крошечное помещение с тремя героями внутри. Больше всего Пирс не любил больницы, вечером в них всегда становилось ужасно тоскливо, время замедлялось, он понимал, почему Бенненгем решил отсюда уйти.

– Хорошо. А что там с документами, Андре? – обратился теперь к пациенту Мец, прямо спрашивая о документах, в которых не было подписи отставного полицейского.

– Ничего. Когда вы закончите обследование? – перешел в наступление старик, со стороны он выглядел довольно бодро, но на самом деле это было не так, последние полгода Андре только и делал, что умело скрывал от подчиненных свое состояние, точно также, как это делал Колтман. Вот только Пирс рисковал лишиться рассудка, а Бенненгем – самой жизни, но сложно сказать, что из этого хуже: жизнь, лишенная восприятия, становиться пустой и бессмысленной.

– Через два дня. Я правильно понимаю, что вы отказываетесь от лечения, полностью оплаченного медицинской страховкой? – уточнил удивленно Мец, за долгие годы не привыкший слышать подобное из уст пациентов, обычно все борются, даже если шансов на победу уже нет. Все его пациенты жили, чтобы продолжать борьбу, но Бенненгем был не из таких, он уже все решил.

– Всего хорошего – быстро закончил разговор Мец и удалился из помещения, больше никогда Колтману не приходилось встречаться с этим человеком, имя которого он забыл уже на следующий день.

– Мимо нас каждый день проходит столько незнакомых людей, и каждый со своей историей, своей трагедией, со своими желаниями и нереализованными планами. Поистине прекрасно, что среди них нам удается натолкнуться на тех, кто нам не безразличен… Андре, жаль старика, что разглядел во мне свою замену – пронеслось в мыслях Пирса, когда он вдруг услышал приглушенный вой полицейской сирены, мимо частной клиники пронеслась патрульная машина.

– Пирс, я подробно ознакомился с делом девяносто шестого года. Среди погибших в том пожаре значится женщина, которую звали Мери Озенвуд, именно она приходилась Мартину матерью, тогда ему было всего одиннадцать лет – рассказал, наконец, Бенненгем.

– Что? – смог выговорить шокированный новостью герой, в досье на погибшего не было указано подробной информации о биологических родителях, в документ только была вынесена дата. 23 июля 1996. Изначально Пирс списал это на совпадение, но теперь все было иначе.

– Потом он воспитывался в частном пансионате в Миннеаполисе, который покинул достижении совершеннолетия – договорил пациент, бросив папку с архивными документами в руки героя.

– Это все меняет – сорвалось с уст задумчивого Пирса.

– Сам подумай, зачем он решил вернуться, и что случилось в ту ночь – предложил Бенненгем, потянувшись к смятой пачке сигарет, точно он делал это в этом отделении специально, заигрывая со смертью, но картонная коробка была пуста.

– Мартин Озенвуд вырос вместе с этими сумасшедшими сектантами первой волны, и он знал Бейкера с самого детства даже до того момента, когда Генри сумел объединить всех сектантов в округе под своей властью. Думаешь, что Бейкер не промыл ему мозги за все эти годы? Пока неясно, верно? Но послушай дальше, с недавнего времени Мартин стал правой рукой убитого при невыясненных обстоятельствах Освальда, как раз накануне этого события случилась трагедия на трассе. А до этого момента они вдвоем были в общине, но Френсис здесь не причем. Не более чем случайная жертва. Она повздорила с семьей, а Мартину просто нужен был предлог – говорил как-то неясно Андре, Пирс не мог проследить главную мысль среди этого потока информации, что казалась ему безумной теорией, притянутой зауши, будто Бенненгем отчетливо хотел выдать желаемое за действительное

– Все это ничего нам не дает – перебил речь отставного полицейского Колтман, вспомнив про странности с уликами и найденный на дне реки пистолет, из которого были убиты оба.

– Подожди, Пирс. Прошу, послушай меня. Во время длительного расследования девяносто шестого я плотно работал с сектантами и Бейкером лично, мне пришлось углубиться в их веру, Бейкер даже предпринял попытку склонить меня не их сторону своими речами. Уверяю, что он умеет это делать, а главное его оружие – изоляция. Мартин Озенвуд был идеальной жертвой, потому что так и не принял мира вне общины сектантов. Послушники считают, что человеческая душа после смерти никуда не исчезает, а так и остается существовать в этих болотах до самого воссоединения с родными и близкими. Этакая идея о вечной жизни, в которой наше существование в телах является одним из многих этапов. Согласись, что идея ненова, ведь во многом все это якобы было подчерпнуто из верований местных коренных племени индейцев. Но это вовсе не главное. Важно, что для процесса перехода нужно несколько условий, в частности: стихия, личное одобрение священника, собственная смерть и принесенная жертва – утверждал с уверенным видом Бенненгем, казалось, что он давно об этом знал, но не распространялся, пока не лишился должности. Только так он мог противостоять сладкому яду Бейкера, отравившим разум сотням своих жертв, ведь его заявления даже для бывшего напарника казались бредом. Андре на мгновенье выдохнул – Пирс, в тот день сошлось все воедино! Нужно рассматривать случившуюся трагедию не с точки зрения стандартной криминалистики – не останавливался пациент, всматриваясь в черноту окна, Колтман все еще не мог в это поверить.

– Зачем Мартину вообще понадобилось умирать, если с момента разлуки с родной матерью прошло пятнадцать лет? – переспросил Пирс, сомневаясь насчет целостности психического здоровья бывшего напарника по службе.

– Все они живут, чтобы умереть. Пирс пойми, что они верят в незначительность этого отрезка жизни! Вся это община подчиняется Бейкеру, чтобы только получить его личное разрешение на ритуал, этот человек создал себе сотни безвольных рабов. И никакой закон не сможет этому помещать, ведь сектанты служат ему добровольно и безвозмездно. Для них весь остальной мир вне собственной общины полон мертвецов, обреченных повторить все снова и снова, даже не узнав о возможности выхода и перехода на другой этап. Главная идея Бейкера в том, что на самом деле ад не под землей, он буквально здесь, и мы в нем живем, мы все изначально грешники. И я не смог его посадить, как бы не старался, такого закона еще не изобрели, Генри об этом прекрасно знает – последовательно объяснился Андре, Колтману стало не по себе от услышанного из уст напарника.

– У многих людей есть повод поверить в эту простую идею и в тот факт, что только священник Бейкер может подарить им свободу. Генри способен распознать слабость, увидеть в глазах звенящую боль неудачи, и он этим непременно воспользуется – проговорил медленно герой, стеклянный графин с водой, стоящий на поверхности стола справа от него, был полон воды, в ней плавала пыль, Андре не сделал ни глотка за половину дня.

– Когда умирает кто-то из членов общины, то его тело предают земле на болотах, чтобы оболочка осталась в священной земле, а душа освободилась, чтобы воссоединиться с ушедшими и попасть в мир без смертей, боли и неудач. Только ради этого Мартин отнял жизнь Френсис, после чего поджег себя прямо на том месте, где случилась трагедия девяносто шестого. Бейкер просто использовал очередную пешку, по всей видимости, для борьбы с влиянием Харриса. Ведь неясно, зачем все это могло понадобиться Генри, вероятно, он мнит себя полноправным хозяином всего края. Таким образом, это убийство стало просто частью более большой и сложной игры, которую нам только предстоит разгадать – заключил пространно бывший напарник.

– Все это звучит неубедительно, Андре. Зачем тогда понадобилось подменять улики, а как же тот эмигрант, за которого хлопотал Андерсон? – спросил Пирс, перебирая в руках ксерокопии пожелтевших бумаг пятнадцатилетней давности.

– Правильно. Не только у Бейкера есть интересы. Все это обострилось с приходом Андерсона, зачем ему понадобилось становиться мэром в этой глуши, если еще вчера он был не последним человеком в столице? Ответ прост и банален, всему виной извечная борьба за земные недра этого дикого края, из-за добычи которых в частности я оказался на больничной койке, обреченный умереть. По этой причине у нас в городе не открывают полицейский участок, Оккленд даже не имеет собственного суда, а все происходит в столице штата, словно наш город замер в девятнадцатом веке. А знаешь, почему мы не можем сделать ничего против Харриса и его людей, и вынуждены сосуществовать с этим синдикатом? Он нужен крупным игрокам для защиты своих интересов, только мы и наш офис никому не нужны, рядовым горожанам все это безразлично. Образовался вакуум, который готов лопнуть, словно надувной шарик, в любую секунду – остановился устало Бенненгем, в его лице отдаленно угадывались следы болезни.

– Доводы кажутся убедительными, но они никак не помогут раскрыть убийство на загородной трассе – добавил Пирс, Бенненгем усмехнулся, будто понял все с самого начала.

– Пирс, никому в отделе нельзя доверять. Можно верить только тому, что ты видел лично. Не исключено, что в один момент интересы всех игроков пересеклись в одной точке, спровоцировав трагедию – не унимался бывший полицейский, Колтман не решился что-либо сказать.

– Доверять только тому, что видел своими глазами… – мысленно повторил герой, прокручивая все события того рокового вечера неделю назад.

– Мартин хотел пристрелить Френсис еще в машине, но внезапно завязалась драка, которая спровоцировала аварию, об этом свидетельствуют разбросанные по салону гильзы. Тогда он закончил с раненной девушкой и направился прямо к остову сгоревшей церкви через все поле, засеянное высокими колосьями кукурузы, чтобы, наконец, придать себя огню и воссоединиться с матерью, ведь из приемной семьи он ушел. Пуля, что прошла через его голову была выпущена им же, чтобы облегчить собственную гибель – осторожно выговорил Пирс, с ужасом осознавая, что в словах Бенненгема есть доля правды.

– Именно, вот только каким-то образом оружие оказалось в реке. Мартин физически не смог бы этого сделать, после того, как спустил курок. А теперь добавь пули на корпусе машины и инцидент с эмигрантом Романовым – напомнил осторожно бывший напарник, опасаясь помешать размышлениям шерифа.

– Если бы оперативники пожелали уничтожить главную улику, то просто бы забрали оружие с собой и увезли его подальше от места преступления, ведь полицейские прекрасно понимали, как работают дайверы со стороны – мысленно говорил с собой Пирс, перебирая десятки вариантов случившегося у себя в голове.

– Его кто-то выбросил, кто был там после трагедии, но до нашего появления – заключил Колтман, каждую секунду пытаясь оспорить собственные слова.

– Тот, кто сфальсифицировал улики, невольно подтвердил ту версию, которая произошла в реальности, старина. На месте преступления побывала третья сторона, и это уже очевидно. Все последующие события стали лишь следствием – сказал, наконец, Андре, плавно подведя героя к осознанию этой мысли.

– Мы не сможем раскрыть это дело – признал Колтман, понимая, что никто не примет эти догадки за истину, ведь куда проще верить в простую ложь, до сегодняшнего дня она устраивала все стороны.

– Нужно остановить эту бойню, пока не стало слишком поздно – выговорил Бенненгем, когда из глубины коридора вновь послышался частый топот, принадлежащий дежурному врачу.

***

Пол Ален осторожно спускался с холма по узкой тропе, петляющей из стороны в сторону вдоль густых зарослей, карабин лежал в руках, словно герой был канатоходцем и при помощи оружия удерживал равновесие. Лучи заходящего солнца пробивались через кроны высоких деревьев, освещая путь, ранение Пола все еще болело, но уже не так сильно, при должном старании можно было и не замечать боль.

– Чем дольше я здесь нахожусь, тем больше шанс того, что я больше никогда не увижу Рут. Если это произойдет, я никогда себе этого не прощу – признался отставной капитан, вышагивая мимо каменистого участка пути, время от времени Пол хватался за стволы дерева, чтобы преодолеть очередную преграду. Тропа резко оборвалась, но до подножия оставалась всего несколько десятков метров пути, в воздухе уже отчетливо чувствовался цветочный аромат.

Вскоре Пол, освободив дорогу от зарослей прикладом винтовки, оказался на краю цветочного поля, солнце частично оказалось за хребтом высоких гор, окрасив снежные вершины в яркий свет, казалось, что каменные исполины загорелись. Пол Ален не мог вымолвить ни слова или хотя бы сдвинуться с места, пораженный необычайно красотой многих тысяч цветов, что растянулись ковром по территории всей равнины, справа от которой текла быстрая и широкая река, в воздухе кружились сорванные ветром лепестки, подобно пеплу. С высоты холма все выглядело совсем иначе, как на картинке, но теперь герой буквально мог коснуться этого живописного пейзажа, будто сошедшего с холста великих мастеров живописи. На ткани нелепого комбинезона, так заботливо предоставленного Линдой, виднелись желтые точки блеклых лепестков. Сваленный ствол могучего дерева, повисшего прямо над оврагом, где лежало тело убитого животного, был примерно в пятидесяти метрах от героя. А посреди цветочного поля вдали показались две маленькие фигуры, принадлежащие Филу и Линде, их вышка с трудом виднелась среди хвои высоких деревьев.

– Наверное, в эту минуту Рут тоже смотрит на горящую полоску горизонта, небу так смешно наблюдать за этой извечной нелепостью – подумал Пол, сорвавшись с места, герой направился в сторону оврага.

Стальные детали карабина горели в свете уходящего солнца, лица супругов стали отчетливо различимы, угловатый силуэт комбинезона Пола стелился по земле, ткань покрылась желтыми лепестками цветов. В какой-то момент отставной капитан почувствовал, что не желает наступать на прекрасные растения своими тяжелыми высокими ботинками.

– Хороший выстрел, Пол! – радостно прокричал Райт, с расстояния двадцати метров, герой бросил оружие за спину и приветственно улыбнулся.

– Я не удержалась и сделала еще один выстрел. Такими темпами, ты отнимешь мой хлеб – усмехнулась девушка, все трое рассмеялись и осторожно подошли к самому краю оврага.

– Думаю, что больше он не будет тебя злить – прокомментировал Пол, глядя на тушу убитого зверя, под ним образовалась кроваво-красная лужица крови.

– Это верно. Жаль, что Линда решила избавить меня от коротких рогов, которые я бы повесил в центральном холле на стене – добавил Фил, с воды подул прохладный ветерок, в котором все трое почувствовали приятный аромат зимней свежести, что перемешивался с едким запахом цветов, в результате чего получалась причудливая смесь, пьянящая разум героев.

– Не жалуйся – прервала тишину Линда, с усмешкой обратившись к своему супругу, Пол осторожно скатился вниз.

– Точно в сердце – заверил обоих герой, рассматривая убитого им животного.

***

Черный внедорожник мчался по улицам ночного Оккленда, все вокруг казалось совершенно обыкновенным, но Пирс не находил себе места, в его голове смещалось столько разных мыслей и сомнений, что невозможно себе представить, какое решение для выхода из сложившейся ситуации примет шериф.

– Почему это стало ясно только сейчас, когда уже слишком поздно? Неужели нельзя ничего изменить или исправить? Как все это глупо – выдохнул полицейский, когда вдали показались трубы завода, что вытянулись высоко вверх, словно исполинские башни древней цитадели – Питер, здесь становится слишком опасно – обратился к сыну Пирс, будто бы он сейчас сидел на соседнем сидении, неожиданно в кармане зазвонил телефон.

– Оливия? Зачем ты звонишь? Пожалуйста, только не сейчас – промычал мысленно шериф, прочитав на экране смартфона имя контакта, Пирс выключил звук и отложил телефон в сторону. Это решение далось ему нелегко, но иного пути он и не видел. Внедорожник съехал с эстакады и направился в пригород, Пирс не появлялся дома уже около двух суток и страшно устал за это время. Мимо машины пронесся патрульный экипаж с мерцающими красно-синими маячками, но шериф внезапно даже для себя не обратил на это никакого внимания. Казалось, что даже если бы весь мир сейчас погружался в пучину хаоса, Колтман предпочел бы сначала добраться до постели, а уже потом думать.

В скором времени верная машина стояла прямо перед входом в пустое жилище полицейского, уставший Пирс, словно в автоматическом режиме, нащупал замочную скважину и, открыв дверь, ввалился внутрь, во время его длительного отсутствия ничего не изменилось, да и нечему было меняться.

– Дом, как же ты сказочно прекрасен в такие моменты – сорвалось с уст полицейского, тот бросил свою форму на спинку одиноко стоящего стула и сразу направился в кухню. В дальнем ящике лежала консервная банка с супом, Колтман незамедлительно вскрыл ее ножом и приступил к приему пищи.

– Вкус у этого консервированного продукта скверный, но выбирать не приходится – справедливо заметил шериф, вытащив из кармана недопитую бутылку, что лежала в машине с самого утра. Паркетный пол жилища был довольно пыльным: никто его не убирал уже больше двух недель, но Пирс появлялся здесь довольно редко. Когда с холодным супом было покончено, Колтман с бутылкой в руках направился в ванную комнату, чтобы, наконец, принять душ, тело и разум изнывали от предельной усталости. Виски потяжелели от напряжения, поток ледяной воды немного взбодрил героя, но все равно этого было явно недостаточно. Организм требовал отдыха.

– Мартин поехал в общину не просто так. Наверняка, у него было задание от Освальда, но Бейкер решил убрать обоих. А кому могло понадобиться посылать убийц за машиной с Озенвудом? Мэр? Берд, зачем ему это только понадобилось? – спокойно размышлял Пирс, опустошив стеклянную бутылку, привезенную из «Айрис», вода стекала по его телу с головы, сделав черные волосы мягкими и влажными. Полицейский отставил пустую бутылку на полку за шторой и внезапно обнаружил, что она уже полна других стеклянный бутылок с обертками разных цветов и разных названий, картина казалась удручающей. Колтман попытался сдвинуть бутылки, чтобы освободить немного места, но коснувшись крайней емкости, все они полетели вниз и с треском разбились на мелкие осколки за пределами душевой. Пирс сначала разозлился, но потом быстро перевел дух и поставил новую бутылку на освободившуюся полку. Тогда шериф осторожно перевел взгляд на груду битого стекла, недопитое красное вино, что до недавнего момента оставалось на самом дне одной из бутылок, растеклось в разные стороны, несколько маленьких капель остались на стене, странным образом, все это напоминало ручьи крови. За последние дни Пирсу слишком часто приходилось сталкиваться с подобными сценами.

– Андерсон. Это все Андерсон – осознал вдруг Колтман, рассматривая свои заледеневшие ладони, был открыт кран с холодной водой: Пирс хотел ощутить хоть что-то, кроме волнения и боли.

– Андерсон попросту решил устранить обоих, после того, как получил желаемое. Это как раз в его стиле, вот только Бейкер оказался хитрее. Долгое время власти старались не трогать послушников истинны, словно их и не существует вовсе. Андерсон бы продолжил эту удобную ему тенденцию, если бы что-то, что принадлежало сектантам, ему или его покровителями не понадобилось. И речь наверняка идет о земле, а земля в этом богатом недрами округе имеет очень высокую стоимость, которую порой сложно перевести в денежный эквивалент. Андерсону не нужна война, если она будет стоить дорого, поэтому в его случае было проще договориться. А как еще чиновнику выйти на Бейкера с деловым предложением к лидеру сектантов? – за секунду пронеслось перед глазами Пирса, он выключил душ, прохладный воздух вокруг, теперь казался ему теплым.

– Конечно, все проще сделать через Харриса и его людей, ведь он существует только для того, чтобы обслуживать интересы местных нефтяных корпораций. А как избавится сразу от обоих, чтобы обеспечить себе безопасность? Конечно, стравить сторону между собой – заключил шериф, когда, закрыв глаза, перед ним возник образ белой беседки, что возвышалась над водой посреди реки, деревянный мост, ведущий к строению от самого берега, бесследно исчез, внутри виднелся силуэт Питера. Все было как во сне, берег стал отдаляться, и беседка вовсе пропала из виду вместе с сыном, герой открыл глаза, капли ледяной воды ручьем стекали с головы по телу.

***

С разделкой, наконец, было покончено, мясо убитого зверя томилось на огне, все трое устроились на длинной деревянной скамье, громада здания гостиницы чернела совсем неподалеку. Солнце давно опустилось за горизонт, и все вокруг погрузилось во мрак, только открытое пламя печи освещало зеленную лужайку, кровь животного стекала по стальному желобу вниз по склону к канализации. До героев донесся приятный аромат горелого мяса, Пол молча сидел на краю и рассматривал затянутое тучами ночное небо, словно почувствовав, что именно в эту секунду Рут тоже наблюдает за луной.

– Мне нужно вернуться в город – перебил тишину Пол, посмотрев на Райтов, отчищенные комбинезоны вместе с оружием лежали в оружейной комнате.

– Разве, ты уже восстановился? – спросила Линда, неуверенно посмотрев на своего супруга, тот был отвлечен танцем языков пламени, извивающегося вокруг туши, нанизанной на длинный железный прут.

– Я должен снова попасть в общину и спасти Рут, Бейкер удерживает ее в общине насильно, а прибегнуть к помощи властей слишком опасно. Время играет не в нашу пользу – объяснился герой, казалось, что Фил и Линда его прекрасно понимали, они были бессильны и не могли его остановить.

– Кто она? – спросила Линда, она слышала это имя не в первый раз, когда гость был в бреду, он повторял бессвязный набор букв, из которых получилось различить только одно слово.

– Бейкер отнял у меня все и попытался лишить меня жизни. Все это зашло слишком далеко, сектанты отравили судьбы слишком многих, кто-то должен положить этому конец – вымолвил решительно Пол, он все еще был ранен, но времени на ожидание больше не было.