Текст книги "Из истории старообрядцев на польских землях: XVII—ХХ вв."

Мытье продолжается от полутора до двух часов. Достаточно вылить на раскаленные камни небольшое количество воды (0,3–0,5 л), чтобы образовался приятный влажный пар. Во время мытья можно время от времени поливать камни водой, в зависимости от того, сколько могут выдержать парящиеся. Влажного пара, вопреки нашим представлениям, не видно, находящиеся в бане чувствуют только волну горячего воздуха, который старообрядцы называют «зноем». Через некоторое время моющиеся взбираются на полок и хлещутся березовыми или – реже – дубовыми вениками. Веник обязательно должен быть с листьями: они смягчают удары и выделяют приятный аромат. Веники для бани заготавливаются летом в количестве 50–60 штук и хранятся на чердаке бани или жилого дома. По мнению старообрядцев, самые лучшие веники – это те, которые были заготовлены в Богородицкий пост. Нельзя заготавливать веники слишком рано, поскольку, как утверждают, они «клеились бы» во время мытья. Когда температура в бане доходит до 85–90 °C, веник необходимо часто спрыскивать холодной водой, чтобы избежать ожогов. Всяческого рода недомогания, простуды и мышечные боли старообрядцы лечат, парясь в бане. Почувствовав необходимость глотнуть свежего воздуха, моющиеся выбегают из бани наружу, зимой катаются в снегу, скачут в холодную воду в проруби или выливают на голову полные ведра воды. Такие процедуры повторяются по три – пять раз во время мытья. В давние времена следили за тем, чтобы в натопленную баню не входить после наступления сумерек, потому что существовало поверье, что в темноте в бане моются черти. Теперь такого типа поверья уже исчезли [Иванец 1964: 5].

В 1961 г. Э. Сукертова-Бедравина, когда писала о старообрядцах на Мазурах, обращала внимание на то, что они наслаждаются баней «согласно обычаю славянских (а не германских) предков по очереди – мужчины и женщины (не вместе, как об этом сообщалось в немецких публикациях)» [Sukertowa-Biedrawina 1961: 57].

Мытье в бане у старообрядцев имело также религиозное значение. Немытый, грязный член общины не имел права посещать моленную, а потому на того, кто не был в субботу в бане, показывали пальцами и сравнивали со свиньей. Посещение бани содержалось в определенных предписаниях. Например, федосеевский «польский» устав 1751 г. запрещал старообрядцам мыться в бане после захода солнца. Запрещалось также ходить в баню в среду и в пятницу. На тех, кто не подчинялся запретам, налагалась епитимья, а именно: следовало положить 100 поклонов в моленной в присутствии братьев по вере. Еще строже запрещалось мыться в бане вместе с иноверцами или пользоваться там же одними и теми же сосудами. За это полагалась епитимья в размере 300 поклонов [Лилеев 1895: 354–355]. Еще в межвоенный период, несмотря на то что епитимьи стали менее строгими, многие старообрядцы избегали совместного мытья с банях с «нечистыми», т. е. с иноверцами. Однако наставник из Водилок, которого я спросил недавно о запретах, связанных с баней, ответил, что не видит никаких препятствий в том, чтобы старообрядцы ходили в баню с иноверцами или неверующими.

На Мазуры обычай мыться в паровой бане принесли именно старообрядцы. На самом деле, на что обратил внимание Францишек Селицкий, обычай париться в бане старообрядцы всего лишь воскресили [Селицкий 1964: 9], потому что, согласно записям Мартина Кромера, еще пруссы пользовались паровыми банями [Kromer 1867: 129], хотя местное мазурское население в XIX в. впервые увидело бани у старообрядцев. Мазуры привозили своих больных мыться в бане, где страдальцев сначала натирали различными отварами трав, приготовленными старыми, опытными старообрядцами, а потом хорошенько пропаривали. Русские бани были известны и популярны на Мазурах среди местного населения, в особенности как эффективный метод лечения некоторых болезней. Мазуры и немцы приезжали издалека, чтобы получить удовольствие попариться в бане у старообрядцев, которые охотно делились советами, а также помогали в строительстве бань всем желающим. В баню к богатому мазуру Эмилю Белуху, построенную в Укте с помощью старообрядцев, приходили мыться почти все представители местной власти и приезжие гости [Иванец 1964: 5]. В других районах Польши, не только на Мазурах, по примеру старообрядцев после Второй мировой войны стали строиться бани. В Бялобжегах (Августовский повят) польская семья построила себе «байню», как у старообрядцев в расположенных неподалеку Габовых Грондах (Сейненский повят). В Глушине (Сейненский повят) четыре польских семьи выстроили себе бани. Вслед за старообрядцами, постоянными посетителями городской бани в Августове, многие жители города привыкли пользоваться паровой баней. Петр Леонов <в своем письме от 6 января 1968 г.> сообщил мне, что, когда в 1965 г. городская баня в Августове была закрыта, три старообрядческих семьи и одна польская построили себе собственные бани.

В 1936 г. накануне открытия Олимпиады в Берлине немецкие тренеры, находившиеся вместе со своими командами неподалеку от старообрядческой колонии на Мазурах, живо интересовались способом постройки бань и их возможной пользой для спортсменов, которые могли бы отдыхать таким образом после утомительных тренировок. Памятуя о великолепных результатах финских бегунов во главе с Пааво Нурми – а как всем известно, финны пользуются паровыми банями, – тренеры немецких спортсменов попробовали привить новый обычай у себя. Егор Крассовский из Галкова, с которым немцы вели долгие беседы по поводу бань, утверждал, что паровая баня в олимпийской деревне в Берлине была построена по образцу русских бань старообрядцев, проживавших на Мазурах (<из письма Е. Крассовского от 18 февраля 1964 г.>).

В 1968 г. с помощью Петра Леонова из Августова, Егора Крассовского из Галкова и Емельяна Ефишова из Водилок мне удалось установить точное количество действующих паровых бань, построенных старообрядцами, которые распределились по регионам следующим образом: в Августовском регионе – 44, на Мазурах – 46 и на Сувалкско-Сейненских землях – 25.

Можно предположить, что посещение паровой бани и запрет на курение табака положительно влияют на состояние здоровья старообрядцев. Нередко можно встретить 80—90-летних стариков, которые могут похвалиться отличным здоровьем, а также абсолютно здравым рассудком и которым силы позволяют трудиться в поле и дома. Это мнение поддерживается и участковыми врачами, которые работают в деревнях, где проживают старообрядцы.

Одежда. Старообрядцы, проживающие на территории современной Польши, в течение долгого времени старались сохранить свои традиционные русские народные костюмы, а также традиционные прически и бороды у мужчин. Теперь уже немногое из прежнего сохранилось. Старинную одежду безжалостно вытеснила фабричная продукция, подчиняющаяся постоянно меняющейся моде. Несмотря на то что прежние традиции относятся к реликтам культуры, процесс заимствования от окрестного польского населения новых образцов одежды, часто обусловленный практическими целями, проходил у старообрядцев очень медленно. Консерватизм традиции был тесно связан с религиозными верованиями. Староверы, ощущавшие свою привязанность к религиозным обрядам, не желали вносить никаких изменений в свою традиционную одежду и в образ жизни вообще. К любым нововведениям они поначалу относились как к сатанинскому вымыслу и считали их еретическими. Следует вспомнить, как болезненно были восприняты в России реформы Петра I. С удивлением и огорчением люди наблюдали за появлением все новых и новых моделей костюмов [Полное собрание законов 1830/IV: 182; Лилеев 1895: 208; Рождественский 1919: XXXIV]. Старообрядцам казалось странным, что, например, можно на шею повязывать галстук, поскольку еще апостолы провозглашали: «Берегитесь удавленины!» – а галстук напоминал петлю [Рождественский 1919: XXXIII]. Старообрядцы абсолютно не могли согласиться с введенным Петром I в городах (в 1705 г.) запретом носить усы и бороды, а в связи с этим указом те, кто не хотел ему подчиниться, были обязаны платить специальный налог [Полное собрание законов 1830/IV: 282–283; V: 137; VI: 641–642, 725]. Старообрядцы, кстати, не без причины стали считать, что власти используют их точно дойную корову. В сложившейся ситуации времена прежней, дореформенной России XVI–XVII вв. они стали воспринимать как «золотой век» [Рождественский 1919: XXXIII]. Многие из них только поэтому бежали в Речь Посполи-тую, где никто не запрещал им вести традиционный образ жизни в религиозных общинах. В Речи Посполитой старообрядцы пользовались свободой вероисповедания, могли носить свое традиционное платье, в чем не мешали им местные землевладельцы, часто повторяя, что «у Петра руки длинные, но сюда не дотянутся» [Лилеев 1895: 187].

Фото 27. Штабинки, повят Сейненский, старшее поколение старообрядцев

В связи с вышесказанным следует полагать, что если старообрядцы, переселившиеся в Польшу, начинали одеваться по-другому, меняли прически или брили бороды, то они поступали так без какого-либо административного принуждения. Молодежь с любопытством наблюдала за новой модой в одежде и в макияже, но молодым людям приходилось уступать под натиском старшего поколения, которое упорно держалось отцовских традиций и упрекало отступников в том, что они не верны своей церкви [Tetzner 1902: 239]. Тех, кто пытался изменить традиции, причисляли к еретикам. С течением времени, по мере того как некоторые религиозные обычаи стали забываться, старообрядцы сами стали допускать послабление предписаний, как для женщин, так и для мужчин. Однако наиболее существенные изменения в этой области произошли только после Второй мировой войны.

Женщины. Одежда и украшения женщин были подчинены жестким и неизменным нормам, основанным на давних, средневековых традициях. Согласно этим традициям женщина должна ходить с покрытой головой, потому что так приказал апостол Павел. Требовалось, чтобы волосы были закрыты, по крайней мере, косынкой. Кроме того, они не могли быть завиты, женщины должны были быть гладко причесанными. Девушки обязаны были заплетать волосы в одну косу, а женщины – в две. Замужней женщине вскоре после свадьбы, на следующий день утром после пробуждения на супружеском ложе переплетали волосы, посадив молодую жену на «квашонку» (дежу) [Szwengrub 1958: 65]. Косы заплетали ближайшие подружки молодой женщины под аккомпанемент плача. Церемонию проводили только замужние женщины (Габовые Гронды). Если незамужняя женщина родила внебрачного ребенка, ей также запрещалось заплетать волосы в одну косу, а следовало носить две, переброшенные на грудь [Gerss 1895: 46; Titius 1864–1866/XI: 463; Sukertowa-Biedrawina 1961: 59]. Замужние женщины чаще все носили косы на голове под «кичкой». Пользоваться косметикой было прежде сурово запрещено, да и сейчас не приветствуется. Макияж носят только городские женщины и используют косметику очень скромно. Не так давно в деревне высмеивали такую, что «лупы намазала» (накрасила губы). Женщинам, участвующим в богослужении, также не разрешалось надевать на себя украшения [Старообрядческий учебник 1928: 34].

Основной частью ежедневного женского костюма была «рубаха», сорочка, обязательно с длинными рукавами. В летнюю пору подвязанная пояском рубаха была единственной одеждой работающих в поле староверок [ср.: Зеленин 1916: 1144]. Рубахи шились из тонкого тканного вручную материала, «точи» (ткани), и состояли из «станушки» (переда) и «оплечия» (спинки), соединенных на плечах «поляками» (прямоугольными кусками материи). Полики пришивались к переду и спинке так, чтобы оставалось отверстие для головы, которое затем присобиралось. Иногда присобирались также рукава. В соответствии с другим фасоном «полики» не кроились отдельно, а вместе с рукавами составляли единое целое и в таком случае представляли собой продолжение рукавов, доходя до самого «ворота» (отверстия для головы). Чтобы придать рубахе нужную ширину, в бока между «станушкой» и «оплечьем» вшивались прямоугольные клинья из того же самого полотна. Таким же образом при необходимости расширялись рукава: в тех местах, где они соединялись с «оплечьем», вшивались подходящие куски материала, которые назывались «ластовки». Девичьи рубахи в основном украшались вышивками, хотя позже эта традиция исчезла.

В качестве верхней одежды, надеваемой староверками поверх рубахи, прежде служил косоклинный сарафан. В нижней части он напоминал очень широкую юбку, длиной до самой земли. Верхняя его часть могла быть скроена двояко. Это мог быть безрукавник с круглым (обшитым вокруг) воротом, с неглубоким разрезом спереди. Сарафан держался на бретелях: двух тесемках или полосках материи, которые сзади выкраивались вместе со спинкой сарафана, а спереди пришивались к т. и. грудинке. Согласно традиции, сарафан должен быть сшит так, чтобы «нечистые» женские груди были прикрыты. Косоклинные сарафаны шились из 6–7 «пластин» (кусков материала). Весьма характерно выглядели большие, вставленные по бокам клинья. Спереди посередине во всю длину платья проходил шов, иногда разрезавшийся, и тогда сарафан застегивался на пуговицы. Сзади сарафан выглядел очень широким, поэтому на ткани образовывались складки. Широкие, складчатые сарафаны из тканной вручную «точи» свидетельствовали о достатке [Leonow 1960: 6]. Сарафаны шились из однотонного темного материала. Любимым цветом староверок был темно-синий. Постепенно сарафаны описанного выше типа перестали служить в качестве повседневной женской одежды. Уже в 1872 г. Ю. Кузнецов отмечал большое разнообразие женских костюмов у старообрядцев на Мазурах. В праздничные дни женщины одевались в темного цвета костюмы собственного изготовления, а на забаву и в гости принято было ходить в более светлых платьях, таких, какие носили местные мазурки. По мнению Кузнецова, даже девушки из бедных семей имели в своем гардеробе несколько шерстяных платьев, а также несколько меньшее количество полушелковых, муслиновых или кретоновых, однако сшитых по русской моде [Кузнецов 1872: 498]. Таким образом, следует предположить, что уже в то время женщины перестали носить сарафаны в качестве повседневной одежды, надевая их только для посещения моленной. Когда платья стали шить из фабричных тканей, появился новый тип сарафана, прямого кроя, который назывался «модником» или «намодником» (Войново), а также – старообрядцами, проживавшими в прежних Инфлянтских повятах или в Литве, – «шубейками» [Ганцкая 1954: 83; Заварина 1955: 161–162]. Модники шились из четырех кусков материала так, чтобы передняя часть в сравнении с остальными была вверху несколько более длинной. Такие сарафаны также были длинными, но значительно уже, чем косоклинные. Верхняя часть обеих моделей выглядела одинаково, однако у модника несколько выше пояса, с боков под грудью пришивались длинные тесемки, которые завязывались спереди, а кроме того, такое платье подпоясывалось «гайташем с пуклем» (пояском с хвостиком, или кисточкой) (Габовые Гронды). Выкроенные из одного куска материи бретели и «грудинка» подшивались полотном. Низ подшивался хлопчатобумажной материей и обшивался тесьмой. Таким образом изготовленные модники носили еще в межвоенный период. На косоклинные сарафаны или модники повязывались фартуки, или «передники» (длинные, узкие фартуки), которые зачастую украшались искусной вышивкой по нижнему краю [Tetzner 1899: 189; Sukertowa-Biedrawina 1961: 57].

Еще 50–70 лет тому назад каждая замужняя староверка обязана была покрывать голову кокошником [см.: Лебедева 1927], особого вида шапочкой, сшитой из тонкого материала или связанной из цветной фабричной пряжи. В первый раз женщина надевала кокошник тогда, когда вскоре после свадьбы подруги расплетали ее девичью косу на две косы. Поверх кокошника надевался платок, который закалывался под подбородком. Старообрядцы считали, что женщина в кокошнике выглядела красиво, в особенности когда он был украшен цветными бантиками <информация Е. Крассовского из его письма от 10 ноября 1967 г> Предположительно, кокошник был не самым старым головным убором. Прежде чем женщины стали его носить, в праздничные дни к косоклинным сарафанам они надевали более древний головной убор, называемый кичкой [ср.: Куфтин 1926: 146]. Это предположение подтверждается бытующим до сегодняшнего дня словом «кичка», которым называют сколотые на затылке шпильками, сплетенные в косы или скрученные волосы (Габовые Гронды, Водилки).

В 1897 г. Тецнер отметил, что староверки на Мазурах любят носить цветные платки по будничным дням [Tetzner 1899: 189]. Несколько раньше Тецнера, еще в 1861 г., Мехежиньский написал, что староверки в Сувалкско-Сейненском регионе отличались «от мазурок» только «цветным платком, гладко повязанным на голове» [Mecherzyński 1861: 96].

Направляясь в моленную, староверки были обязаны покрывать голову «платом» [ср.: Moszyński 1967: 431], большим платком, концы которого закалывались под подбородком булавкой (не завязывались) так, чтобы концы платка прикрывали «нечистые груди». Прикрывая голову и спадая на плечи и спину, платок несколько напоминал пелерину. Такие платки встречаются и сегодня, разве что на Мазурах староверки ходят в моленную в черных платках, часто отделанных бахромой. Только маленьких девочек можно увидеть иногда в цветных платках, также заколотых под подбородком, но брошкой. В других старообрядческих колониях в Польше женщины приходят на богослужения в разноцветных платках.

Зимой женщины носили длинные приталенные «саки» (зипуны), которые по бокам расширялись при помощи присборенных широких вставок; а также еще более длинные «юбы» (Габовые Гронды). Некоторые староверки, уже в более позднее время, надевали кожухи или пальто (кожухи, покрытые материалом). В холодное время года на ноги надевали простые шерстяные чулки, вязанные «в полоску», и обували «башмаки», ботинки потеплее, доходившие до колен. В Габовых Грондах «башмаки», которые назывались также гусарами, обували только в праздники. Иногда носили еще сапоги с высокими голенищами, похожие на мужские. В рабочие дни женщины ходили в «обияках» (шлепках), летом в основном босиком или «напробос» (в обуви, но без чулок). Принято было, особенно на Мазурах, что и женщины, и мужчины, заходя в помещение, оставляли обувь у порога; в доме ходили в одних чулках (или в носках), чтобы не запачкать чистого пола. По мнению Сукертовой-Бедравины, это «общий филиппонский обычай», который сохранился по сей день [Sukertowa-Biedrawina 1961: 67].

Тенденция к изменению традиционного типа одежды, которая была заметна среди деревенских староверок в конце XIX в., не везде проявлялась в одинаковой степени. Первыми от традиционных костюмов отказывались более богатые члены общины. Постепенно женщины стали носить модные блузки, юбки; новые фасоны платьев стали вытеснять сарафаны и «модники». Со временем и менее зажиточные старообрядцы последовали примеру богатых. Приобретение готовой одежды фабричного производства было связано с изменениями в экономическом и семейном укладе, поскольку ослабление внутренних взаимоотношений между родственниками привело к распаду больших семей. О принципах старинного обычного права у старообрядцев писал Ф. Тецнер [Tetzner 1908/21: 327–328]. В небольших хозяйствах выращивание льна перестало окупаться. Женщина теперь посвящала меньше времени на его обработку. Весь труд по ведению домашнего хозяйства и содержания дома лег на плечи женщины, поскольку муж, вынужденный наниматься на сезонные работы, подолгу отсутствовал, работая на стороне. Хотя женщине приходилось работать еще тяжелее, в создавшихся условиях она становилась хозяйкой в доме, женой-товарищем, а не служанкой, как прежде. Возвращавшийся домой муж часто привозил с собой подарки: городские «новинки», часто это была женская одежда. Отпала необходимость отдавать все заработанные деньги отцу, главе рода, задачей которого стало поддержание традиций.

В настоящее время и в деревне можно встретить среди староверок женщин, одетых по современной моде, а молодые женщины даже надевают брюки, чего до войны не позволила бы себе ни одна староверка. Некоторые из девушек летом в поле работают в купальниках, к тому же самых модных фасонов. Все это уже не возмущает представителей старшего поколения в такой степени, как еще пятнадцать лет назад.

Мужчины. С давних пор старообрядцы стриглись так, что волосы спереди (над бровями) и сзади были подстрижены ровно («в кружок»). Бород и усов они никогда не брили и даже не стригли. Независимо от религиозных взглядов (речь шла о примере Христа) и связанных с ними легендах [Tetzner 1908/21: 327; 1908/8: 119; Бахтин / Молдавский 1958: 422], они по старому русскому обычаю считали, что окладистая борода является доказательством мужественности и достоинства [ср.: Буслаев 1861: 216–237; Есипов 1861–1863: 159–186; Рущинский 1871: 100–101]. В наше время бороду носят все мужчины старшего возраста, и именно это является отличительной чертой уважающего себя старообрядца. Прежние прически можно увидеть уже и не у всех наставников. В Сувалкско-Сейнен-ском регионе только некоторые мужчины носят подстриженные по-старому волосы. На Мазурах только в гитлеровские времена молодежь под давлением отказалась от многих традиционных принципов, касающихся одежды, прически или растительности на лице. Молодые мужчины были вынуждены это сделать в период службы в армии, а потом дома уже не возвращались к прежним обычаям. По сообщению Е. Крассовского <в письме от 10 ноября 1967 г>, в мазурской колонии последним старообрядцем, носившим прическу «в кружок», был умерший почти двадцать лет назад наставник Наум Малинка.

Мужской старообрядческий костюм до 60—70-х гг. XIX в. выглядел намного проще, чем костюм женщины. Основными элементами мужского гардероба были в то время «штаны» или «партки» (портки) и «рубаха» (традиционная рубашка). Рубаха надевалась непосредственно на тело. Летом по будничным дням она была единственным предметом одежды, прикрывавшим верхнюю часть туловища. Прежде в той же рубахе также спали, а сменяли ее регулярно каждую неделю в субботу или стирали перед мытьем в бане <(из письма Е. Крассовского от 16 марта 1964 г.)> Рубахи первых поселенцев шились по старому образцу, «туникообразного покроя с косым воротом», такой покрой был распространен на северновеликорусских землях [Заварина 1955: 164]. Рубахи шились вручную, исключительно из домотканой «точи», длинные, до самых колен. Характерными элементами этих рубах были косой воротник-стойка и вшитые под мышками треугольные вставки-«ластовки».

Как мужские, так и женские рубахи (позже – блузки) прежде украшались разноцветным орнаментом, составленным из геометрических, растительных и фигурных элементов [Заволоко 1939; Новоселов 1928: 21–22]. Таким образом вышивались рубахи мазурских старообрядцев, прибывших сюда из разных регионов, о чем в определенной степени свидетельствует богатство декоративных узоров и значительное количество моделей и фасонов рубах. М. Герсс в 1839 г. отметил у старообрядцев 16 типов одежды [Tetzner 1899: 189; Sukertowa-Biedrawina 1961: 56]. Орнаменты вышивались нитками светлых тонов, а самым любимым и чаще всего используемым был красный цвет. Со временем в традиционную русскую вышивку закрались мазурские заимствования. На рубеже XIX и XX вв. на Мазурах основным орнаментальным мотивом был стилизованный «василек» [Афанасьева 1962: 5]. До сегодняшнего дня его можно увидеть на рубашках, которые теперь уже носят немногие мужчины и только в Сувалкско-Сейненском регионе.

Фото 28. Наставник мазурских старообрядцев (1966 г.)

Кроме белых вышитых, старообрядцы охотно надевали также цветные рубахи: голубые, фиолетовые, красные (молодые мужчины) и черные (старики) [ср.: Sukertowa-Biedrawina 1961: 56]. Однако правила собора 1751 г. соблюдались строго, и в моленную было запрещено входить тем, кто был одет в красную рубаху [Лилеев 1895: 355]. Рубашку носили навыпуск и «перепаяхивали» (подпоясывали) «гайташем» (плетеным или тканым поясом). Прежде считалось грехом заправлять рубаху в штаны. <Еще в 1887 г. эта проблема обсуждалась на соборе беспоповцев в Пскове, где верующим были разрешены некоторые отступления, которые касались, однако, только городских жителей [Голубов 1887: 243]> Зажиточные старообрядцы носили кожаные пояса, застегивающиеся на две пряжки, шириной в полторы ладони, с четырьмя дополнительными цветными поясками. С обеих сторон пряжек по всей ширине пояса пришивались кожаные карманы [Leonow 1960: 6]. Ходить неподпоясанным считалось грехом, хотя уже в 1897 г. Тецнер отметил, что некоторые старообрядцы не носили поясов, а рубаху поддерживала жилетка, которую они называли «жалеткой». И, что кажется еще более интересным, на шею повязывали шарф с перекрещивающимися спереди концами, которые прятались под жилетку [Tetzner 1899: 189]. Раньше это считалось недопустимым, поскольку, как сообщил мне в личном разговоре И. Н. Заволоко, в старообрядческой среде был распространено убеждение в том, что настоящий старообрядец «плата» (т. е. шарфа), равно как и галстука, на шею не повесит.

«Штаны» шились из одноцветной «точи», раскроенной на узкие и длинные клинья. Брюки были довольно широкие, длиной несколько ниже колен, где завязывались специальным «гашником» (очкуром) или стягивались шнурком. Покрой «штанов» был такой же, как носили в Псковской губернии [ср.: Зеленин 1916: 1127–1157]. В праздничные дни надевали обувь, а стопы обматывали перед тем «партянкой» (онучей). Сапоги были на подкованном каблуке столбиком, с мягкими или твердыми голенищами [Leonow 1960: 6]. В будние дни мужчины носили сапоги с короткими голенищами или лапти, изготовленные косым плетением из липового и вязового лыка или из лозняка. Однако лапти вскоре вышли из употребления, и носили их только самые бедные крестьяне, которых с презрением называли «лапотниками». Монахи на Мазурах в течение определенного времени требовали от деревенских жителей, чтобы они носили обувь, изготовленную на одну ногу, доказывая, что пара обуви на левую и правую ногу считается проклятой [Кузнецов 1872: 494]. Несмотря на обоснование, братии не удалось убедить верующих в своей правоте, потому что такая обувь не выдержала испытания временем. На работу обували также «холендры»[44]44
  Прим. перев. – Это польское заимствование, по-польски означает «голландцы», т. е. деревянные сабо.


[Закрыть], деревянные башмаки, и «обияки», или «кломпы»[45]45
  Прим. перев. – Скорее всего, это название представляет собой заимствование из литовского языка, ер. лит. klumpes.


[Закрыть] (шлепки), у которых только подошва была сделана из дерева.

Головные уборы тоже изменялись с течением времени. В давние времена старообрядцы носили шляпы с узкими полями [Mecherzyński 1861: 96], которые изготавливали сами из соломы или расщепленных еловых корней [Sukertowa-Biedrawina 1961: 56] <Е. Крассовский в письме от 9 января 1964 г> В ходу были также высокие шапки, конфедератки. Амбрассат отметил, что это были «четырехугольные шапки или высокие фетровые шляпы с небольшими полями» [Ambrassat 1912: 214]. В 1939 г. Герсс обратил внимание на то, что головные уборы некоторых старообрядцев по форме напоминали береты [Tetzner 1899: 189]. Козырек на шапке прежде считался «дьявольским когтем». Особенно горячо пропагандировали такие воззрения прибывшие на Мазуры московские монахи [Кузнецов 1872: 494]. Поэтому в середине XIX в. старики бесцеремонно срывали с голов молодых мужчин, желающих блеснуть элегантностью, головные уборы с козырьками [Grek-Pabisowa 1959: 145]. Высокие шапки в виде срезанной пирамиды назывались «барашками». Теперь более всего популярны современные ушанки (в регионе Белостока).

Одежда соответствовала времени года. Зимой в помещениях мужчины носили жупаны или «зипуны». Это была верхняя одежда, род кафтана, довольно узкого и короткого, иногда длиной до колена, обычно без воротника. Шились также «армяки» – кафтаны из толстого сукна. В 1861 г. Мехежиньский записал, что на Сувалкско-Сей-ненских землях «мужчины одеваются в синие или голубые епанчи. У более зажиточных в холодные дни можно под ней увидеть суконный сюртук длиной почти до самых щиколоток, а зимой – бараний кожух» [Mecherzyński 1861: 96]. В 1872 г. Ю. Кузнецов на основании собственных наблюдений отметил, что старообрядцы носили сюртуки или пальто и суконные «панталоны» (широкие брюки), а на голове – «лихие картузы» (шапки с козырьком). Зажиточные имели часы [Кузнецов 1872: 498]. Сообщение о шапках с козырьками свидетельствует об исчезновении предрассудка, связанного с происхождением козырька. Следует также сделать вывод о слабеющем влиянии Войновского монастыря на окрестное старообрядческое население и наоборот – об усилении тенденции к подражанию обычаям местного нестарообрядческого населения. Следует также предположить, что в это же время старообрядцы стали пришивать пуговицы к разным частям своего гардероба, поскольку прежде это было запрещено монахами и наставниками, которые называли пуговицы «очами антихриста» [Tetzner 1899: 189; Grek-Pabisowa 1959: 145]. Все взрослые члены общины, участвующие в богослужении, обязаны были надевать специальную темную одежду. Это были т. и. ряски, которые в Сувалкско-Сейненском регионе называли еще «полукафтаньем». Ряски своим видом напоминали сутану, они шились из черного материала, были длинные, до самой земли, и расширяющиеся книзу. Ряски застегивались справа налево, чтобы отличить старообрядцев от евреев, которые застегивали свою одежду в обратную сторону. Переодевание в ряски при посещении моленной старообрядцы объясняли тем, что следует отличать молящегося человека от занятого ежедневными заботами. Члены общины зачастую не брали рясок домой, а вешали в сенях моленной. Теперь у старообрядцев уже нет такой одежды, исключение могут составлять наставники, и то не все. Ряски можно еще увидеть в Водилках, хотя в межвоенный период они встречались повсеместно, во всех старообрядческих колониях в Польше.

Изменение в стиле мужской старообрядческой одежды проходило несколько быстрее, чем женской. В конце XIX в. в гардеробе мужчин появились брюки городского фасона. Изменился также прежний покрой «штанов», и прежде всего исчез «гашник». Рубахи, хотя и кроились так, как раньше, шились уже значительно более короткими, довольно часто из шелка и других фабричных тканей. Повсеместно распространились головные уборы с козырьками. Никто больше не ходил в лаптях. В межвоенный период молодежь стала массово носить мужские рубашки городского фасона и повязывать галстуки. Сегодня мужчины-старообрядцы одеваются точно так же, как и все жители данного региона.

Дети. В ожидании рождения ребенка каждая староверка заботилась о том, чтобы приготовить для него вещи: «пялюшки», «свивальники» и «рубашонки». Для всего этого использовались старые выстиранные рубахи, которые подходили для маленького ребенка лучше всего, потому что были мягкие. Тем не менее для новорожденного никогда не брали красных рубах, поскольку староверки считали этот цвет вредным для здоровья ребенка. Для совершения обряда крещения на младенца надевали рубашечку и поясок из белого материала, и эти вещи, как правило, покупали крестные родители. В первые месяцы жизни ребенка закручивали в «свивальник» (кусок материи шириной 10 см и длиной до 2 м), чтобы его ножки выросли прямыми. До достижения года ребенку не обстригали волос и ногтей, чтобы не лишить его ума и памяти. Если же ногти вырастали длинными, чтобы ребенок себя ими не поранил, мать могла их обгрызть, а обгрызенные ногти всыпать себе за рубаху на груди. До 10–12 лет и мальчики, и девочки ходили в одних рубашках, довольно длинных, затем девочек одевали в сарафаны или модники, а мальчиков – в штанишки. В наши дни детей старообрядцев одевают так же, как и окрестных польских детей. Староверки используют «свивальники» скорее в виде исключения, что вызывает многочисленные негативные комментарии со стороны старых баб, особенно если у девушки ноги кривые [Заварина 1955: 129–133].