Текст книги "Принцип суперпозиции"

17

Внешне всё оставалось так же, как и полчаса назад. Лишь промозглый ветер снова бесчинствовал на узких улочках, морщил крупной рябью воду в лужах и залихватски свистел в проводах. Настроение было под стать погоде. Не успев начать, Мелвин уже проигрывал с сокрушительным счетом. Инициативой владел противник: хитрый, дерзкий, прекрасно осведомленный. С какой стороны подступиться? Откуда ждать следующего удара? Чувствовать себя в роли выслеживаемой добычи было тошно, а главное, непривычно. В основном засады, погони устраивал он сам, широко и с выдумкой используя существующие для этих целей приемы. Но на этот раз всё оборачивалось по-другому. В случае с исчезновением Джесси, не говоря уже об остальном, проступал новый, нестандартный почерк. Действовали смело и наверняка. А он, вместо того, чтобы сразу по прибытии заняться проверкой жильцов, увлеченно прорабатывал пустые версии с ученой начинкой и бездумно принимал желаемое за действительность… Так промахнуться!.. Он готов был взвыть от досады. Многое теперь не вернуть. А так хотелось бы заново прожить несколько последних часов!.. Нет, он не успокаивал себя, не искал оправданий. Он должен… нет, просто обязан был всё предусмотреть. И эта установка не требовала корректив… Но с другой стороны, он многое узнал. И пусть это было лишь начало, но теперь хотя бы определился стог, где предстояло искать иголку. А это уже немало. Правда, по-прежнему смущали призраки или как там их еще назвать. Но он ничуть не сомневался, что и этому найдется объяснение.

С быстрого шага Мелвин перешел на бег. Сохранять инкогнито дальше не имело смысла. Игра в прятки закончилась.

Патрульная машина стояла на месте. У входа никого не было. На столбе, под плоским, изъеденным ржавчиной отражателем, одиноко раскачивался фонарь.

Он рванул дверь, ожидая увидеть изнывающего от безделья сержанта-меломана, и приготовился учинить ему разнос, но, ворвавшись в помещение, застыл как вкопанный, проглотив готовые было сорваться слова.

За перегородкой в углу, привалившись к спинке стула, сидел незнакомый ему человек с окровавленной головой. С грязной измятой одежды стекала такая же грязная вода и ручейками разбегалась по полу. Его глаза были закрыты; на лице застыло выражение усталости и боли.

Рядом, обрабатывая рану, хлопотал сержант. В воздухе стоял резкий запах нашатыря и йода.

Стук двери вывел незнакомца из забытья. Он вздрогнул и разлепил веки. На вид ему было лет двадцать пять. Одет скромно, но так, что в кажущейся простоте угадывалось веяние моды. Короткие русые волосы, мокрые и грязные, скорей напоминали клок свалявшейся пакли. На висках и впавших щеках отпечатались потеки засохшей крови.

– Немедленно вызовите господина Портера! – без долгих вступлений приказал Мелвин и уставился на гостя.

– Уже звонил! – вскинулся дежурный. – Должен быть с минуты на минуту.

Мелвин подошел ближе и, глядя в упор на пострадавшего, резко спросил:

– Кто вы такой и как здесь оказались?

Тот страдальчески сморщился и тихо ответил:

– Я буду говорить только с начальником полиции или с лицом, которое его представляет.

Сержант ухмыльнулся.

– Представляете, господин инспектор, то же самое он сказал и мне.

– Да поймите вы! – простонал парень. – Дело крайне важное и не терпит отлагательства! Смерть уже настигла нескольких человек, а жизнь других находится в опасности. Я сам стал жертвой нападения и лишь благодаря случайности остался жив!

Время летело с катастрофической быстротой. Мелвин уже интуитивно нащупывал связь между появлением ночного гостя и свалившимися на него несчастьями.

– Послушайте, молодой человек, – как можно мягче сказал он, – вам нет смысла дожидаться господина Портера. Я инспектор Хесли из отдела службы безопасности. Направлен сюда для выяснения обстоятельств одного загадочного происшествия.

Последние слова попали в цель. Парень заколебался, хотя было видно, что сомнения не оставили его.

– Вы… действительно оттуда?..

– Да.

– А где вы остановились?

– В «Танцующем лебеде».

– С вами еще трое?

Мелвин ответил испытующим взглядом и насторожился…

18

– Что это? – вздрогнув от неожиданности, спросил Растини.

– Похоже, лягушки перед дождем разыгрались, – равнодушно ответил Хаусман.

– Довольно! – В голосе Растини послышались нетерпеливые нотки. – Сворачивайте рацию. Я устал. Как-никак пятьсот миль – не шутка! Сколько у вас людей?

– Со мной четверо.

– Организуйте круглосуточное дежурство. Возьмите под контроль подъездные пути.

– Ясно! – ответил Хаусман и стал сматывать антенну. – Я так всё устрою, что и муха не пролетит незамеченной.

Не успев отойти от совершённой оплошности, Стефан лихорадочно соображал, как вести себя дальше. Что предпринять? Какой избрать выход? Можно тихо пересидеть и затем беспрепятственно уйти. Но тогда он не узнает, чем закончилась эта встреча и какие из нее вытекают последствия. В том, что здесь разворачивается какая-то темная история, он уже не сомневался.

За спиной затрещали кусты и послышались удаляющиеся шаги. Как бы там ни было, но он должен выведать планы незнакомцев.

Выждав для верности несколько минут, Стефан слез в воду и, осторожно ступая по камышовым остям, выбрался на сухое. Главное – перехватить их на автотрассе. Единственный выход – по берегу и далее через лес. Напрямую до трассы – около километра. В обход – раза в два больше. Они, должно быть, идут медленно… разговаривают. Если бегом, вполне можно уложиться…

Он снова прислушался и тут обратил внимание на странный вибрирующий звук, чем-то напоминающий мелодичный свист. Взгляд скользнул по ветвям сомкнувшихся деревьев и наткнулся на прозрачную тень, чем-то смахивающую на контур человеческого тела. Стефан даже присел от неожиданности и собрался было со всех ног ретироваться, но, присмотревшись, успокоился, решив, что это игра света. Времени на раздумья не оставалось. Таинственные злоумышленники в любой момент могли скрыться.

Забыв обо всем, он рванул с места и, цепляясь босыми ногами за переплетенные стебли, помчался по узкой, теряющейся в густых зарослях тропинке. Вот бы где пригодились забытые на берегу туфли… Несколько раз он споткнулся о выступающие из-под земли корни и лишь чудом удержал равновесие. Сцепив от боли зубы, он старался ни о чем не думать и боялся только одного – как бы не сбить раньше времени дыхание. Ветер свистел в ушах, ветки хлестали по рукам, но он не сбавлял скорости и видел перед собой только ускользающую из-под ног дорожку… «Хватит! Пора сворачивать!» Подчиняясь внутренней команде, Стефан нырнул в раздавшиеся кусты. Извиваясь всем телом, он старался так лавировать между деревьями, чтобы как можно меньше шуметь. Многое сейчас зависело от его ловкости и умения выдерживать заданную ориентировку. Бежал почти вслепую, пригибая голову и прикрывая лицо от подстерегающих отовсюду ударов.

Но вот впереди мелькнул просвет. Выбиваясь из сил, он достиг кромки леса и в изнеможении упал в траву.

Парной дух разогретой за день земли шибанул в слипшиеся ноздри и вмиг успокоил. Немного отлежавшись, он приподнял голову и посмотрел по сторонам. Дорога была пуста. Он подполз к обочине и затаился.

Ждать пришлось недолго. Вскоре на шоссе появились две далекие фигуры. Из-за боязни обнаружить себя Стефан не рассчитал дистанции. С такого расстояния ни лиц, ни деталей одежды не различить.

Незнакомцы немного постояли и опять исчезли. Чуть погодя раздался шум заводящегося мотора. На дорогу выползла машина. Она развернулась и, стремительно набирая скорость, промчалась мимо Стефана. Это был шикарный «феррари» шоколадного цвета с номерами, залепленными грязью. За рулем сидел человек в черном костюме. Второго пассажира разглядеть не удалось.

Проводив автомобиль расстроенным взглядом, Стефан поднялся и вытер со лба пот. Потом осмотрел себя. Что и говорить! Вид его оставлял желать лучшего: ноги разбиты в кровь, рубаха перепачкана, руки исцарапаны. Прихрамывая, с частыми остановками, он отправился назад.

На берегу всё было как прежде. Стеной вставали камыши; чуть слышно плескалась вода, а рядом с помостом плавало брошенное впопыхах удилище. Он смотал снасти, умылся теплой, отдающей тиной водой, вычистил как мог одежду и собрался уходить. Но тут ему пришла в голову мысль осмотреть место, где останавливались неизвестные. Путем несложных расчетов выяснилось, что они должны были находиться неподалеку от спускающегося к реке овражка.

Внезапно его внимание опять привлек свист. Он вышел на край примыкающей к берегу поляны и остолбенел.

Под одной из берез в состоянии полной отрешенности сидели два человека. От их застывших фигур, веяло каким-то могильным равнодушием или, как потом Стефан определит для себя, – страшным нечеловеческим покоем.

Он подался вперед и изумился еще больше. Силуэты слабо просвечивали, так, будто были изготовлены из полупрозрачного цветного стекла. Одежда и волосы глянцево блестели. В лицах угадывалась некоторая незавершенность. Пропорции тел нарушены; овалоидные головы; вывернутые суставы; ладони, торчком упирающиеся в бедра…

Желая удостовериться, что не спит, Стефан протянул руку и коснулся груди человека в сером свитере. Рука прошла сквозь тело, не встретив преграды. Теперь, замирая от ужаса, он уставился на место исчезнувшей кисти. Рука, пронзаемая тысячью невидимых иголок, наливалась тяжестью, немела. Выражение лиц у сидевших не изменилось. Остановившиеся зрачки по-прежнему смотрели в одну, только им видимую цель.

Это было настолько неожиданно, что Стефан сам замер. И если бы в это время рядом находился посторонний, он наверняка принял бы всех троих за странствующих актеров, репетирующих под деревом единую монументальную сцену.

Но вот очертания истуканов стали бледнеть. По лицам, утратившим блеск, пробежали тени; кожа сморщилась, увяла, и на ней рельефно выступил сетчатый рисунок пор. Оба силуэта одновременно сдвинулись и чуть осели, как это бывает с надувными куклами, когда из них выпускают воздух. Цвета поблекли, контуры размазались. Еще несколько секунд – и странные призраки превратились в два белесых облачка, которые сошлись краями и вслед за тем исчезли.

Оглушенный случившимся, Стефан стоял и смотрел на свою руку, которая только сейчас была внутри бесплотного оборотня.

– И как это прикажете понимать? – спросил он себя вслух. – Сон наяву?.. Мираж?.. А может, горячка на почве чрезмерного самоуглубления?..

От разноречивых мыслей голова перестала соображать. Он опустился на корточки и ощупал прелую подстилку, на которой сидели те двое… растворившиеся. Потом подумал, что своими действиями напоминает обезьяну, у которой, на потеху зрителям, выдергивают из-под носа апельсин, а та в поисках ускользнувшего лакомства усердно перетряхивает клетку.

«Кто же здесь был? И был ли вообще?..» Он сел и надолго задумался. «Неужто померещилось?.. А разговор?..» Он же явственно слышал разговор и хоть сейчас готов передать его слово в слово. Слуховая и зрительная галлюцинации одновременно? А машина? Тоже плод воображения? Но она промчалась так близко, что обдала его ветром и выхлопными газами. И в ней, надо думать, сидели живые люди. Но кем же тогда были эти?.. Один вроде как смахивал на водителя – тоже в костюме… Белая рубашка с галстуком выглядят здесь примерно так же, как травяная юбка на Флэшинг-Роуд… Двойники?.. Какие-то бестелесные копии?.. Его даже замутило от подобной мысли.

Он вспомнил, как однажды Дорис затащила его на выставку голографических картин. Выставка тогда наделала много шума. Голограммы изображали местных знаменитостей, снятых в полный рост. Ощущение объемности фотографий было полным. Их можно было рассматривать не только спереди или сбоку, но и сзади. Внешне они ничем не отличались от искусных, выполненных в цвете изваяний, хотя на самом деле являлись лишь оптическим обманом.

Эти фигуры тоже походили на голографические изображения. Правда, поблизости не было приспособлений для их воспроизведения, а позы и выражения лиц мало соответствовали нормальному человеческому облику. Это же типичные экспонаты из галереи ужасов!.. И потом, почему они просвечивали? Хотя это не самое главное. Звук! Да-да! Ему вспомнился мелодичный свист, исходивший, похоже, от головы того… в свитере. И он пропал вместе с ним. Нет, здесь определенно есть взаимосвязь…

Неожиданно ему показалось, что сзади кто-то стоит и пристально разглядывает его затылок. Он резко оглянулся: «Фу ты, черт! Никого!.. Но что это было – оптический обман? И опять нет. Никакого обмана… В разговоре упоминался какой-то эксперимент, и кажется, он прошел неудачно…»

Внезапно сознание обожгла еще одна мысль: «Стив Гартнер! Дядюшка Стив!.. Он был там и, возможно, всё видел! Но жив ли он? И как ему помочь? Тетушка Дэзи! Она же ничего не знает!..»

Подумав о тетушке Дэзи, он вспомнил, как любит она поболтать со всяким, первым попавшимся. И тут понял, что, избрав местом обитания дом Гартнеров, сам оказался или скоро окажется в поле зрения «негоциантов». Вне всяких сомнений, Растини – это тот, кто в костюме. Главное – запомнить приметы обоих «призраков». Если они соответствуют оригиналам – а в этом Стефан уже не сомневался, – найти их будет нетрудно. А сейчас лучше молчать…

Незаметно подкрались сумерки. Небо затянули облака. Стефан отыскал удочку, собрал вещи и побрел в сторону дома.

Он уже не видел, как из овражка выпорхнул верткий кулик и, подсев к воде, стал выискивать скрывавшихся в водорослях личинок. Но вот чем-то обеспокоенный он перелетел на травяную кочку, склонил на крыло носатую голову и настороженно затих. Из-за камышей, где одиноко высился рыбацкий помост, донесся вибрирующий свист с мягкими певучими переливами. Вокруг не было ни души. Ни один шорох не вызывал беспокойства. Какое-то время кулик прислушивался к новому звуку, выжидал. Потом успокоился, тоненько пискнул и как ни в чем не бывало соскочил на мокрый песок…

19

Стефан поднялся в свою комнату незамеченным. На столе сиротливо стояла пишущая машинка. Стефан взглянул на свое рабочее место, отметил царивший там беспорядок и равнодушно отвернулся. Работать не хотелось. Он попытался вернуть прежний настрой, однако новые переживания овладели им.

Для начала надо было восстановить приметы обоих собеседников. Итак, невысокий (судя по всему, Растини) – сухощавый брюнет, скорей всего итальянец, волосы вьющиеся, стрижка аккуратная, холеное лицо с резко выступающими скулами, глаза карие, нос тонкий, прямой, возраст около сорока или чуть больше… Что еще?.. Кажется, всё! Второй – высокий упитанный блондин, лицо крупное с массивным раздвоенным подбородком, нос приплюснутый, глаза светлые, кажется, голубые. Возраст примерно тот же, одет в серый свитер и коричневые брюки…

По крыше забарабанил дождь. Стефан прикрыл жалюзи… Пойти в полицию и всё рассказать?! А что это даст?

За дверью послышались шаги. В комнату вошла тетушка Дэзи. Стефан стал осторожно расспрашивать, с кем она сегодня виделась. Да! С утра заходили два симпатичных молодых человека, которые разыскивали подгулявшего с прошлого дня приятеля. Она сказала, что кроме детей и постояльца в доме никого нет. Молодые люди понравились ей. Они многим интересовались и многое рассказывали о себе. При случае она с удовольствием согласилась бы держать таких воспитанных квартирантов.

Стефан с кислой миной слушал и механически кивал. Всё ясно!.. Они провели разведку. Но вряд ли его в чем подозревают.

Дождь хлестал уже в полную силу. Стефан попросил у тетушки Дэзи плащ, объяснив, что хотел бы перед сном прогуляться.

Отыскать отель не составило труда. В полутемном холле никого не было. Стефан прошел в бар и остановился у стойки, заставленной рядами разнокалиберных бутылок. За ней хлопотал хозяин.

В зале сидели десятка два посетителей. Большинство из них, судя по мокрой одежде, пришли недавно.

При его появлении на какое-то мгновенье воцарилась тишина. Стефан поздоровался, вопросительно глянул на хозяина и показал на свой плащ, с которого ручьями стекала вода. Тот ничего не сказал и кивнул в сторону вешалки, где уже сушились несколько зонтов и накидок.

Он заказал пару пива и устроился за дальним столиком в обществе двух седовласых старцев, которые потягивали виски и дымили сигарами. О нем тут же забыли, предоставив возможность самому искать собеседников и развлечений. Большую часть публики составляли местные завсегдатаи. Они громко переговаривались, переходили от стола к столу, угощали и принимали ответные угощения. Были и приезжие. Но те держались особняком.

У противоположной стены расположились двое мужчин средних лет. На первый взгляд – ничего примечательного. Но именно на них Стефан сконцентрировал внимание.

Оба были ему незнакомы. Во внешности и одежде ничего запоминающегося. Оба подходили под описание тетушки Дэзи, хотя с ее слов представлялись моложе.

Кажется, слова Хаусмана подтверждались. Отель взят под наблюдение. Стефан подул на иззябшие пальцы, раскрыл кем-то забытый журнал и принялся неспешно его просматривать. От пива слегка закружилась голова и спало напряжение.

Тогда на берегу Хаусман говорил, будто в горах появились военные. Вот бы узнать, что они там делают!.. В городе, похоже, не догадываются о том, что готовится или уже произошло. Почему? Случись что серьезное, городские власти не стали бы тянуть. Значит, ничего страшного? Но Хаусман и Растини были сильно взбудоражены, причем настолько, что готовы прикончить любого, кто окажется замешан в каких-то тайных, даже им не понятных делах…

А может, всё это вздор? И тайны вовсе нет?.. Но перед глазами снова встали застывшие в угрюмой отрешенности фигуры…

Хозяин, несмотря на занятость, не упускал случая перекинуться парой-другой слов с двумя подозрительными типами. Похоже, между ними установились приятельские отношения. Нетрудно догадаться – эти постояльцы не скупились и щедро оплачивали гостеприимство.

Стефан вынырнул из глубин полурасслабленного созерцания и переключился на прежнюю тему: «Хаусман говорил что-то о луне и солнце… Ах да! Эксперимент был назначен на такое время, чтобы не мешало ни то, ни другое. Значит, ночь, тем более безлунная, выбрана не случайно. Луна и солнце могли повлиять на опыты, затруднить, а то и вовсе сделать невозможными какие-то астрономические наблюдения, замеры или связанные с ними расчеты. А что дальше? Какая связь между этими предпосылками? Наблюдения, которые закончились взрывом… Расчеты, из-за которых в опасности человеческие жизни… Что может связывать наше светило и луну с тем, что стряслось минувшей ночью? И даже не связывает, а наоборот, разъединяет, требует непременного их отсутствия». О псевдопризраках он старался не думать, дабы окончательно не впасть в прострацию. Кто мог бы объяснить смысл производимого исследования или указать причины, повлекшие потерю контроля над загадочным экспериментом?.. Он понимал, что занялся решением непосильной задачи, и в то же время не хотел отступать.

Его внимание привлек гул вертолета. В зале притихли.

В такую погоду по пустякам не летали. Похоже, это поняли и люди Хаусмана. Обменявшись быстрыми взглядами, они склонились над столом и стали переговариваться. Потом один подозвал хозяина, отдал ему короткое распоряжение, после чего поднялся и, не оглядываясь, вышел. Второй остался. Вытряхнул из пачки сигарету, неторопливо закурил и, придав лицу выражение тусклого безразличия, стал разглядывать публику.

Звук возник со стороны Охонгаса. Но это ни о чем не говорило. Хаусман мог вызвать свой экипаж. Стефан не знал, чем закончился его разговор с Растини, и не мог предугадать их дальнейших действий. Если они попытаются улизнуть, ничего не останется, как идти в полицию и, несмотря на нелепость положения, рассказывать свою невероятную историю.

Утихший было шум винтов возобновился. Проследив по звуку направление, Стефан догадался, что после кратковременной посадки вертолет направился в ту же сторону, откуда прилетел.

«Это не люди Хаусмана! – сделал он вывод. – С какой стати им возвращаться ночью на горную стоянку, зная, что неподалеку разместились армейские части?..»

Дзинькнул колокольчик. Хозяин, который возился у мойки, будто нюхом почуял, что поздние гости не из числа обычных клиентов, потому как оставил посуду и вышел в холл.

Отсутствовал он около четверти часа, а когда вернулся, от ближнего стола раздался возглас:

– Эй, Фернандес! Кого там принесло? Опять бродяга Паркинс приходил выпрашивать стаканчик? Пропусти его! В такую погоду и самому господу богу не грех промочить горло.

В ответ грянул смех.

– Нет, Фред! – отозвался хозяин. – Прилетели какие-то туристы. Попросились переночевать. Говорят, в дороге у них сломалась машина, а тут подвернулся случайный вертолет. Обычная история с любителями-недотепами.

– Сколько их?

– Трое мужчин и женщина.

– Женщина, говоришь? Это интересно! – В зале опять засмеялись. – И наверное, молодая?

– Представь себе, да! И довольно смазливая.

– Если так, зови их сюда! Мы хотели бы взглянуть на последних туристов сезона.

– Вряд ли что из этого выйдет! – Фернандес тоже засмеялся. – Я предлагал, но они отказались. Просили до утра не беспокоить.

Известие о туристах вызвало разочарование. Уповать на то, что всё само собой образуется, больше не приходилось. Если с ними женщина, тогда точно – случайные люди…

Время поджимало. Надо было на что-то решаться. Но вот дверь распахнулась, и Стефан похолодел. Сердце бешено сорвалось с места и запрыгало как в конвульсиях… На пороге стоял один из тех, кого он видел на берегу. Та же фигура, одежда, лицо. «Хаусман!.. – догадался он. – Зловещий призрак, оживший во плоти!»

«Негоциант» направился к скучавшему в одиночестве партнеру. Завидев его, тот вяло махнул рукой. Хаусман уселся, наклонился к напарнику и стал что-то наговаривать ему на ухо. Стефан продолжал исподтишка наблюдать и заметил, как исчезла хмельная расслабленность в поведении помощника Хаусмана. Он подобрался; лицо сделалось настороженным, злым.

Между тем Фернандес возился с ужином для вновь прибывших. Заметив это, Хаусман подозвал его и, обняв за плечи, усадил за стол. Все трое выпили, после чего между ними завязались переговоры.

Стефан не слышал ни одного слова, но чутье подсказало – они расспрашивают о новых постояльцах. Фернандес не скупился на жесты, и это помогло понять – гости поселились в отдельных комнатах на разных этажах. Видимо, то же интересовало и Хаусмана. Он извлек из бумажника несколько купюр и вложил их в руку Фернандеса. После этого все встали и вышли.

«Наконец-то! – облегченно вздохнул Стефан. – Теперь надо спокойно, без помех выяснить всё, что касается этих липовых торгашей».

Дождавшись возвращения хозяина, он подошел к стойке и завел с ним беседу. Чуть погодя он уже знал, что господин Ренгольд (так назвал себя Хаусман) с партнерами представляют крупную фирму по заготовке древесины. Кроме них в гостинице проживают восемь человек. Только что заявились еще четверо. Назвались туристами, а там черт разберет, кто они такие. Его дело сторона – лишь бы вели себя прилично да платили за постой. Только не похожи они на странствующих отпускников. Наметанный глаз и цепкий ум Фернандеса действовали безотказно, и Стефан стал опасаться, как бы самому не попасть впросак, не опростоволоситься перед этим бесхитростным на вид человеком, с уст которого не сходила медоточивая, будто приклеенная улыбка.

Разгулявшаяся фантазия вновь воспроизвела недавнюю жуткую сцену. Только теперь, рядом с призраками Растини и Хаусмана, почему-то оказалась тучная фигура Фернандеса. Тяжелый исподлобья взгляд. Глубокие провалы пустых глазниц. Зияющий оскал открытых десен с желтыми, вкось посаженными зубами. Все трое стояли обнявшись, тесной кучкой, как бы олицетворяя собой торжество безумия, проникшего как червоточина в его затуманенный мозг…

Не в силах бороться с наваждением, Стефан ухватил со стойки стакан, наполнил его из первой попавшейся бутылки и залпом опорожнил.

Хмель ударил в голову. Навязчивые картины пропали. Он отдышался и, вцепившись как клещ в Фернандеса, продолжил расспросы. Как и следовало ожидать, предположения подтвердились. Хаусман проверял приезжих. И еще одну интересную подробность узнал Стефан. В числе прибывшей четверки были: ученый – профессор – и какой-то доктор. Фернандес слышал, как в обращении между ними назывались эти слова. Третья, как известно, женщина. Кто четвертый? Странная компания. И появились странно. Что привело их в Гартенберг? Откуда взялся вертолет? Стефан понял: эти же, и не только эти вопросы терзают сейчас и Хаусмана.

Прилив бодрости, вызванный спиртным, быстро прошел. Голова стала пустой и одновременно тяжелой. Потянуло на воздух…

Закутавшись в плащ, он шагнул в чернильную темноту, перешел на противоположную сторону улицы и там остановился. В отеле светились несколько окон. Где-то за ними скрывались по-прежнему недоступные гости. Как быть дальше?.. Издалека ничего не различить. Подобраться ближе? Но он не знает, кто и где в данный момент находится. Возвращаться домой? Обидно уходить, не выяснив всё до конца…

Пребывая в нерешительности, Стефан прикинул расстояние до стены. Оно составляло около тридцати метров, причем половина приходилась на палисадник. Затем наметил путь до ближайшего освещенного окна и прикинул возможность скрытного отступления. Довольно! Не хватало попасться кому на глаза!..

На крыльцо выскользнула тень, и Стефан узнал в ней Хаусмана. Крадучись, тот проследовал вдоль дома и скрылся за углом.

Подчиняясь всё тому же журналистскому инстинкту, Стефан пересек улицу, перемахнул через забор. Но тут хлопнула входная дверь. Стефан отскочил, пробежал несколько шагов по раскисшей земле и притаился за развесистым кустом.

Это был напарник Хаусмана. Он бесшумно спустился с крыльца, остановился возле угла. Стефан закаменел, в очередной раз проклиная себя за необдуманные действия. Расстояние до незнакомца не превышало трех метров, любое неосторожное движение могло обернуться бедой.

Человек стоял, набычив голову. Он держал руки в карманах брюк, всем видом напоминая зверя, готового мгновенно выпрямиться, метнуться, ударить. Мохнатые кисти хризантем метались из стороны в сторону, рассеивая тем самым внимание неожиданно появившегося стража. Это в какой-то мере облегчало положение Стефана. Он даже подумал, что в безветренную погоду он бы не выдержал и обязательно себя чем-то выдал.

Ожидание тянулось бесконечно. Стефану было совершенно не ясно, с какой целью затаился «негоциант» и куда подевался Хаусман. По улице, расплескивая лужи, прошлепал запоздалый пешеход. Вдали, вторя ветру, завыла собака.

Но вот фигура дрогнула и зашевелилась. Рядом, будто из-под земли, вырос Хаусман.

– Всё в порядке, Эл! – раздался его приглушенный голос. – Я обошел дом – вокруг ни души! Теперь смотри – как бы сюда кто сдуру не сунулся.

Напарник Хаусмана выругался и сердито прошипел:

– Хотел бы я знать, какому остолопу взбредет таскаться по такой грязище?!

– Ладно! Меньше слов – больше дела! Стань неподалеку. Деревья обзору не мешают – я проверил.

– Хорошо! А как ты?

– Я хочу послушать, о чем воркуют эти залетные голуби. По словам Фернандеса, они собрались вместе. Он почти убедил меня, что они не те, за кого себя выдают.

– Тогда действуй!

– Постой! Помоги открыть створки. Только тихо!

Они подкрались к одному из окон, поковырялись там, после чего Эл растворился во мраке.

Стефан понял, что снова угодил в ловушку. Теперь, что бы ни случилось, он должен оставаться на месте. Поглядывая из-за куста на ни о чем не подозревающего Хаусмана, который по-паучьи взгромоздился на крохотный уступ в обвязке фундамента и, вцепившись руками в подоконник, приник к стеклу, он испытывал странное чувство раздвоенности и уже не отличал реальности от вымысла. «А что, если они и в самом деле являют собой живое воплощение неуемной фантазии творителей всякого рода спиритических опытов?.. Удрав от своих создателей и получив таким образом свободу, они разгуливают по свету и, пользуясь свойственной им всепроникающей способностью, устраивают всякие мерзости под кладбищенское завывание ветра…» Эта несуразная мысль вполне готова была принять форму обоснованной аксиомы, хотя и гонимой здравым смыслом, но тем не менее готовой целиком поглотить, подчинить несуществующей и вместе с тем однозначной доказательностью. А ведь в самом деле, свойственно ли человеку как разумному существу – гоминиду – повиснуть вот так, по-бесовски, чуть ли не вверх ногами на чужом подоконнике и в сладостном упоении подслушивать или подсматривать сквозь неплотно задернутую штору?.. А как иначе, если не происками дьявола можно объяснить тот факт, что он, Стефан Циммер, вопреки желанию и воле, оказался втянутым в авантюру, в которой ему отведена неприглядная роль двойного соглядатая. Неужели он, принимая искусную игру за правду, со всем усердием участвует в каком-то непотребном лицедействе, в спектакле для одного зрителя, являющегося одновременно и актером-исполнителем?.. Эти хаусманы и другие, им под стать, могут всё: исчезать бесследно, раздваиваться, находиться одновременно в разных местах, устраивать дурацкие псевдоэксперименты. Он приехал сюда работать. А что вышло? Рукопись – он и думать о ней забыл – валяется пачкой истрепанной бумаги, брошена без присмотра и разве что не растоптана ногами. А где настроение, творческие планы?.. Всё пошло прахом, исчезло, растворилось… Остался лишь горячечный туман, азарт бессмысленной погони, возможно, тоже внушенный со стороны. Посмотрела бы Дорис, чем он тут занимается… Подглядывать за теми, кто в свою очередь подглядывает за другими, – вдвойне унизительно. А вдруг за ним наблюдают тоже?.. Раньше Стефан об этом не подумал. «Нет, в самом деле хватит! Надо уходить, пока цел, и сообщить обо всем властям. Пусть разбираются…»

От окна отделилась тень. Раздался тихий свист, и тут же поблизости зашуршали листья.

– Вызывал? – донесся из темноты невидимый голос. – Что случилось?

– Беда, Эл! Всё пропало! Эти люди оттуда. Тайны больше нет! Произошел какой-то чудовищный взрыв. Я слышал такое, что глаза на лоб лезли. Но главное не в этом! Тот, кто остановился в семнадцатом номере, кажется, из полиции. Остальные называют его инспектором. Они за что-то зацепились, но про нас, похоже, не знают. Строят теории и гадают, отчего произошел взрыв.

– Иесус Мария! И тебе удалось это выяснить? – последовал торопливый вопрос.

– В том-то и дело, что нет! Во-первых, плохо слышно. Не все слова удается разобрать. А во-вторых, они сами ничего не знают. Болтают всякую ерунду о каких-то вулканах, метеоритах. Но хуже другое. В зоне действия взрыва обнаружена радиация. Наверное, поэтому и вызвали войска.