Текст книги "Ведьмоспас"

– Тогда ему придется держаться зубами, – сказал Миша.

– Я попону нацеплю, – ответил Улс. – Ладно, пошли. Нас уже ждут, наверное.

* * *

Драконье гостеприимство не знало пределов. Мишу и Йорика усадили во главе необъятного стола, установленного в центре зала размером с небольшой стадион. На столе было столько еды и выпивки, что запросто хватило бы на прокорм целой орды кочевников вместе с конями.

Вокруг суетилась и гомонила многочисленная родня Цвея во главе с папашей – зеленовато-синим драконом по имени Ирг.

Памятуя о том, что Йорик называл Цвея принцем, Миша сделал попытку воздать Иргу королевские почести, но тот отмахнулся:

– Брось. Для своих я никакой не король. Все эти разговоры о голубых кровях для соседей. Знаешь ли, старинный обычай придумывать себе благородных предков, чтобы пустить пыль в глаза. У нас в округе дюжина потомков великого Ирмора и еще больше племянников самого Брабса. А на самом деле – кузнец на кузнеце.

– Я ж говорил – спальный район, – шепнул Йорик, уминая гусиную ножку. – Рабочая окраина, блин.

Миша выудил из мясной горы большой кус баранины. Закапал жир, растекаясь по столу, – тарелок здесь не признавали.

– Так ты кузнец?

Ирг отправил в рот целого кабана. Затрещали перемалываемые кости.

– Угу. Поччи вше драконы – кужнечы. – Ирг проглотил кабана. – Чем еще заниматься, если дышишь огнем и можешь двумя пальцами согнуть железный лом. Некоторые, правда, устраиваются к магнатам в повара. Лучше нас никто не умеет жарить мясо. Миша, ну что ты от стола отползаешь? Закусывай. Скоро принесут главные блюда.

Милиционер съел барашка, двух поросят, выпил несколько литров вина и упал в обморок.

Глава 39

На Мишу из ниоткуда обрушился поток воды. Милиционер сделал судорожный вдох, закашлялся и сел, с трудом разлепляя глаза.

Послышался голос Цвея.

– Я же говогил, хватит ведга. А ты заладил: бочку, бочку.

– Может, он не проснулся еще, – отозвался Йорик. – Может, просто рефлекс сработал.

– Я тебе покажу рефлекс, – прорычал Миша, – я тебе…

Сил договорить не нашлось. Милиционер ощущал себя втоптанной в асфальт мокрой газетой. С третьей попытки молодому человеку удалось сфокусировать взгляд на Йорике – и то лишь потому, что тот усиленно сигналил алыми огоньками в пустых глазницах.

– Чего тебе, ирод? – прохрипел милиционер.

– Вставай, обжора! – голос альтер эго отозвался в голове пушечным залпом. Миша поморщился. – Вставай! Пока ты дрыхнешь, Люба навострила лыжи!

В одно мгновенье сон улетучился.

– Что?! Как? Куда навострила?!

В разговор вступил Цвей.

– Вчегашний стагик пгислал записку. Вот.

Миша развернул протянутый клочок пергамента.

«Михаил, Люба уломала Заззу спасти Виктора Антоныча. Я подслушал разговор. С минуты на минуту они отправятся на север, якобы в путешествие по стране. Когда выедут из города, Заззу наколдует портал, который перенесет их к нам. Миша, я хочу домой, а эта стерва меня не берет. Миша, спаси, не дай погибнуть старику. Буду ждать где условились».

Дмитрий Андреич писал в крайнем волнении, да еще и гусиным пером, отчего буквы разъезжались в разные стороны или вовсе исчезали под чернильными пятнами. На месте завершающей точки красовалась жирная клякса.

– Прочел? – осведомился Йорик.

Миша кивнул и спросил:

– Сейчас еще утро?

– Ха, утро! Держи карман. Полдень уже. Пока записку принесли, пока тебя разбудили.

– Черт, упустим! – Милиционер вскочил.

– Не боись. Я тут с Цвеевым папашей переговорил. Он отправит с нами Улса. Улс нас подбросит до портала и потом до холма.

* * *

Через десять минут они были в устье норы. Цвей изо всех сил старался сделать вид, что ему все равно и не очень-то и хотелось лететь со старшим братом к неведомому порталу. Ирг давал последние наставления Улсу.

Еще через четверть часа вся компания ввалилась в «Деву и оборотня». Улс просунул голову в дверь, загородив проход к огромному неудовольствию кабатчика.

Дмитрия Андреича нашли мертвецки пьяным. Перед стариком выстроился ряд кувшинов из-под крепленого гномьего вина и глиняная кружка с отколотой ручкой. Еще на столе было пять медных наперстков, от которых разило спиртным. Возле наперстков спали вповалку белые хомяки. Клетка с погнутыми прутьями валялась под лавкой.

Миша укоризненно глянул на кабатчика.

– Что ж вы, любезный, меньших братьев спаиваите?

Уши хозяина воинственно встопорщились.

– У меня кабак, а не общество трезвости. Сами присматривайте за своей родней.

Милиционер подобрал клетку, сгреб в нее хомяков и сунул в переметную суму, укрепленную на спине Улса. Потом попытался привести в чувство Дмитрия Андреича, но тщетно: старик лишь мычал и слабо взбрыкивал, но просыпаться не желал. Тогда Миша подхватил его под мышки и поволок к дракону.

– Улс, ты как, выдержишь?

– Выдержу. Только привяжи его покрепче.

Милиционер упаковал Дмитрия Андреича по всем правилам багажного дела. Потом они с Йориком взобрались на розовую драконью спину, и Улс взмыл в небо.

* * *

Быстро миновали город, встретив по дороге множество собратьев Улса. С седоками и без седоков, с объемистой поклажей или просто со свитками, подвешенными на шее, они бороздили небо во всех направлениях.

– Смотри-ка, драконий извоз процветает! – воскликнул Йорик. – Слушай, Улс, дело-то доходное? Гаишники не заедают? Смотри, Улс, правила не нарушай, чай, мента везешь! Улс, чего молчишь? К тебе обращаюсь!

Вместо ответа Улс сделался невидимым. Вдруг, одним махом. Только что была перед глазами розовая спина, и вот уже ее нет – лишь две сотни метров пустого пространства под ногами.

– У-у-улс! – завопил Йорик, перекрикивая Мишино истошное:

– А-а-а-а-а-а!

Но ничего не случилось. Они продолжали двигаться вперед, чуть покачиваясь вверх-вниз от взмахов мощных крыльев, и тугой ветер яростно хлестал их лица.

– Догоняем! – крикнул Улс, внезапно снова проявляясь. – Вон их карета.

Миша посмотрел вниз. Далеко впереди по желтой ленте дороги катилось черное пятнышко. Еще дальше, чуть заметное в пронизанном солнцем воздухе, висело в небе мерцающее кольцо.

– Портал! Он сотворил портал! Поднажми, не успеваем!

Улс с такой силой замолотил крыльями, что воздушный поток едва не сбросил седоков. Милиционер изо всех сил забарабанил по драконьей спине.

– Легче! Легче! Они не должны нас заметить раньше времени.

Дракон повернул голову. На морде застыло удивление.

– Но мы их упустим.

– Пока они не добрались до холма, лучше им нас не видеть. Я не знаю, что за тип этот Заззу и что за дела у него с Любой. Пусть расколдует холм, а уж после появимся мы. И лучше нам появиться внезапно.

– Таковы современные рыцари, – прокомментировал Йорик. – В кустах с рогаткой.

Миша фыркнул.

– А ты что, предпочитаешь, чтобы я обнажил меч и пошел крошить в капусту всех без разбора?

– Ага! – ответили хором Йорик и Улс.

– Может быть, я и доставлю вам эту маленькую радость, когда придет время. Улс, держись у них на хвосте и старайся, чтобы нас не заметили.

* * *

Портал приближался. Черная точка на дороге стремилась к нему с упорством муравья, решившего во что бы то ни стало дотащить соломинку до муравейника.

Миша похлопал дракона по спине.

– Улс, на чем они едут? Далеко, не могу разглядеть.

– Карета. Восемь крылоногих демонов в упряжке.

– Чего восемь?

– Крылоногих демонов. Эти твари одинаково быстро перемещаются и по земле, и по воздуху. Гляди, взлетают!

Упрямый муравей вдруг оторвался от желтой ленты и взмыл в небо, стремительно приближаясь к мерцающему кольцу. Слабая вспышка – и он исчез, растворился, будто и не существовал никогда.

– Теперь жми! – крикнул милиционер. – Не дай бог он вздумает закрыть портал!

В тот же миг что-то сверкнуло, на короткое время ослепив путников. Когда способность видеть вернулась к ним, от мерцающего кольца вдалеке не осталось и следа.

* * *

Войска ПВО сработали безупречно. Между моментом, когда на радарном экране появилась неопознанная воздушная цель, и тем мигом, когда шасси истребителя-перехватчика оторвались от взлетной полосы, прошли считаные минуты. Заложив вираж, грозная машина пошла на сближение с целью.

Летчик-истребитель Андреев обменивался с командным пунктом короткими репликами.

– Вижу объект.

– Что это?

– Не могу знать, нужно подойти ближе.

– Свяжитесь с ними. Прикажите сесть.

– Не отвечают. Не выходят на связь.

– Подойдите ближе. Наладьте визуальный контакт.

– Есть подойти ближе.

Андреев выполнил маневр. Далекая точка выросла до размеров шинельной пуговицы. Она еле тащилась – должно быть, очередной шутник на легком самолетике. Правда, высоковато забрался для пропеллерной колымаги. Майор пустил машину на сближение.

– Опознали? – пролаяла рация.

– Еще немного. Не могу разобрать. Вроде «Сессна».

Истребитель стремительно приближался к цели. Но чем больше становился объект, тем сильней Андреев жалел, что сегодня дежурит именно он. Ну что за свинство?! Самый завалящий нарушитель, какой-нибудь заблудившийся бюргер на воздушном шаре в тысячу раз лучше, чем ЭТО!

Рация надрывалась, грозя всеми смертными карами вплоть до трибунала, но майор не отвечал. Он перестал смотреть на экраны радаров и систем наведения. Дрожащей рукой Андреев нащупал цифровой фотоаппарат и поднес к глазам. Любительская «мыльница», будто сговорившись со всей прочей электроникой, которой был напичкан самолет, показала ту же самую картинку. Летящую высоко над землей черную карету, запряженную восьмеркой пятнистых кабанов, и у каждого уши украшены кисточками, как у рыси, а передние лапы снабжены парой херувимских крылышек.

* * *

Миша ударил кулаком в ладонь.

– Черт!

– Портал закрыл. Поверить не могу!

– Черт!

Улс обернулся.

– Может, если подождать немного, портал снова появится?

– Ага. Держи карман шире, – фыркнул Йорик.

– Черт!

– Альтер эго, – воскликнул череп, – ты знаешь какие-нибудь другие слова?

– Знаю. Дьявол!

– Видишь, Улс. У нашей милиции богатейший словарный запас. Ты бы смог так витиевато чертыхаться?

Разговор происходил высоко в небе, в том самом месте, где минутой раньше призывно переливалась разверстая пасть портала.

– Что делать будем, орлы? – спросил милиционер, поковыряв пальцем воздух, будто пытался нащупать хорошо замаскированный лаз.

Миша был рассеян, взгляд блуждал где-то за пределами пространственно-временного континуума.

Улс повертел головой.

– При чем тут орлы? На орле ты бы не взлетел.

– Не обращай внимания, – сказал Йорик, – просто выражение такое. Орлы – в смысле бравые ребята.

– А, понятно. А у нас говорят «коты».

– Коты? Почему коты?

– Кот всегда готов к драке. А какой-нибудь кавлан с Алиен Штрассе сказал бы «блохи».

Миша встрепенулся.

– Алиен Штрассе? Что-то знакомое… Вроде слышал где-то.

– Конечно, слышал. Мы попали сюда через Алиен Штрассе. Кавланы все нахваливали, в каком сытном месте живут, заразы.

– На Алиен Штрассе выходят долговременные порталы из других миров, – пояснил Улс. – Они…

Дракон осекся.

– Живо! – скомандовал Миша.

* * *

Улс летел с такой скоростью, что седоки едва удерживались на его спине. Стремительно приближалась городская стена. Дракон резко снизился, и, казалось, стена прыгнула вверх, будто гигантская ракетка, отбивающая розовый волан.

– Ты чего? – крикнул милиционер.

– Над Алиен Штрассе нельзя летать, – ответил Улс. – Дипломатическая зона.

– С нас что, загранпаспорта потребуют?

– Ничего с нас не потребуют. Просто стража должна знать, кто проходит через портал.

Городская стена осталась позади. Улс спикировал на площадь перед занимавшим целый квартал казенным зданием из серого камня. Слева начиналась узкая темная улочка, уставленная домами без окон, напоминавшими кавланьи логовища. «Алиен Штрассе» гласила вывеска на углу.

– Нам сюда, – сказал Улс, шагнув к огромным воротам с полустертой вывеской на очень древнем языке. Собрав все свои лингвистические способности, Миша прочел: «Раз уж пришли…»

Внутренность здания представляла собой сумрачный коридор, уходивший влево и вправо насколько хватало глаз и терявшийся в мутной дымке, с бесчисленными дверьми по обеим сторонам. Это не были одинаковые двери с табличками, как в какой-нибудь канцелярии. Нет. Многие отличались друг от друга так же сильно, как детский велосипед отличается, например, от асфальтоукладчика. И уж точно там не нашлось бы двух одинаковых дверей.

– Что вам угодно? – спросил сидевший за конторкой у входа тощий эльф с собранными в крысиный хвостик жидкими зеленоватыми волосами.

Улс повернулся к нему. Морда вытянулась и пошла рябью. Миша подумал, что дракон сейчас чихнет.

– Желаем воспользоваться порталом.

– Имена, – равнодушно сказал эльф.

– Улс, сын Ирга.

– Йорик, сын Фрейда.

– Михаил, сын Алексея.

Зеленовласый эльф поднял бровь.

– Михаил, сын Алексея? А это кто? – Он ткнул пальцем в перекинутого через драконью спину, по-прежнему спящего Дмитрия Андреича.

– Дмитрий, сын Андрея. А что?

Эльф заглянул в лежащий перед ним пергаментный свиток.

– Михаил, сын Алексея, милиционер, – он бросил на Мишу оценивающий взгляд, будто желал убедиться, соответствует ли белобрысый субъект профессии со странным названием «милиционер», – и Дмитрий, сын Андрея, королевский хомячий… – Эльф сделал небольшую паузу, будто ожидал возражений. Возражений не последовало. Тогда зеленовласый сообщил: – Вы арестованы.

Тотчас на сцене возникли четыре эльфа в белоснежных кафтанах, ботфортах и с луками в руках. Еще у них имелись устрашающего размера мечи.

– Плохо дело, – прошептал Улс. – Королевские гвардейцы.

Милиционер сплюнул.

– Знаю я парочку гвардейцев. Редкие олухи.

– Сдать оружие! – рявкнул плечистый гвардеец – должно быть, командир. С него можно было рисовать аллегорическую картину под названием «Служебное рвение».

– Вы об этом? – Миша похлопал по висящим на боку ножнам с мечом. – Бросьте, мужики, я им и пользоваться-то не умею. Вы лучше объясните, в чем нас обвиняют?

Плечистый охотно принялся загибать пальцы:

– Незаконное проникновение на территорию королевства. Отказ от участия в празднованиях по случаю Дня Короля, хоть и в виде блюда. Посягательство на собственность. Похищение королевского хомячего…

Эльф продолжал перечислять. Миша наклонился к дракону и спросил шепотом:

– Подстава. Далеко наш портал?

– За одной из дверей.

– Сможешь от них удрать?

– От них – да, но не от стрел.

– Прорвемся. На счет три…

Эльф возвысил голос, стараясь привлечь к себе внимание. Он потрясал кулаками – на все обвинения не хватило пальцев.

– И, наконец, похищение королевской фрейлины Любы и придворного чародея Заззу.

– Это тоже мы? – удивился Миша.

Командир кивнул.

– Существуют неопровержимые доказательства. Во дворце найдена собственноручная записка похи… Ай!

Милиционер метнулся к ближайшему эльфу. Сверкнул меч, половинки разрубленного лука повисли на тетиве, как диковинная погремушка. Еще взмах, и без лука остался второй стражник, в то время как первый рухнул на пол, сраженный профессиональным хуком.

С воплем «Ощипаю, гад!» Йорик атаковал зеленовласого. Оглушительно щелкая челюстями, набросился на противника Улс.

Короткая схватка, и стража повержена.

– Тикаем! – крикнул дракон.

* * *

– Эх, надо было их связать! – в отчаянье простонал милиционер через минуту.

Шум погони нарастал, а их собственный бег напоминал скорее метание по армейскому тренажеру под названием «лабиринт». От стены к стене. От портала к порталу. Приходилось заглядывать за каждую дверь, ведь беглецы не имели ни малейшего представления о том, которая из них ведет в наш мир.

Попадавшиеся навстречу путешественники в ужасе жались к стенам.

Погоня приближалась. Уже можно было различить отдельные выкрики и разглядеть лица преследователей. И вдруг…

– Нашел! Нашел! – завопил Миша.

* * *

В то время как военный летчик Андреев торопился возвратиться на базу, чтобы поспеть до закрытия в кабинет психологической разгрузки, в нескольких тысячах километров к югу экипаж вертолета, доставлявшего почту в высокогорный кишлак, стал свидетелем удивительной картины. Прямо в небе над горами открылась дыра. Высунувшаяся из нее огромная зубастая башка на длинной розовой шее принюхалась, подозрительно поводя глазами. Шея вытягивалась все дальше и дальше, и вот уж из дыры выпорхнул дракон, на спине которого восседал белобрысый молодой человек и маленький круглый шайтан с горящими глазами.

Глава 40

Олло чувствовал себя муравьем, которого вздорная Каменная Фея засадила в кусок янтаря. Правда, в отличие от муравья, эльф был жив, и это сильно добавляло неудобств. У Олло затекли руки, и ноги, и спина, и вообще все, что только могло затечь. Ни шевельнуться, ни вздохнуть. Желудок, хоть и в миллион раз медленнее, но все же работал, отчего на ум приходили всякие неудобные мысли. Всю вечность, проведенную в каменном брюхе холма, несчастный эльф мечтал о жареном гусе, покрытом хрустящей корочкой, изнутри набитом яблоками с щепоткой корицы; и рядышком чтоб был сотейник с острым соусом, пахнущим чесноком и пряными травами, и запотевший кувшинчик лучшего мизинетского вина, и…

– Хватит! – беззвучно закричал Олло. – Я не хочу есть! Я сыт! И думать не хочу о еде! Мне плевать, что существуют в мире яблоки, и пироги, и жареное мясо, и уха из трех сортов рыбы, а лучше – из десятка, и чтоб непременно с перчиком… Тьфу!

Чтобы отвлечься от гастрономических мыслей, Олло принимался думать о чем-нибудь другом, и столь рьяно, что новая идея полностью захватывала его, и, чтобы не свихнуться, эльфу снова приходилось менять предмет размышлений. Уже через несколько вечностей Олло старался не думать не только о еде, но и о женщинах, магии, управлении автомобилями, новогодних подарках, храме Киззинска в родном Цупете, еде (будь она неладна!), Заззу, Гереморе, бабушке, рулетах с грибами (опять еда, сколько ж можно!) и многом другом.

В тот миг, когда все началось, Олло старался не думать о прелестях молоденькой официантки из любимого всей гвардией кабачка «У трех крыс». Он как раз не представлял девушку в пикантном наряде из колец копченой колбасы, когда вдруг почувствовал, что может шевелить кончиками пальцев. Наслаждение от этого нехитрого действия было столь велико, что эльф даже замурлыкал.

Чудеса продолжались. Оцепенение стремительно отступало. Ему на смену явились ломота, и жар, и боль, но все это было вполне умеренной платой за возможность снова двигаться, дышать. За возможность быть живым. На деле, не только в мыслях.

Едва Олло почувствовал себя живым, земля под ним вздыбилась, и неведомая сила понесла его вверх.

– Боги! – пискнул эльф и вдруг обнаружил, что может не только двигаться, но и видеть.

Зрение! Эльф напрочь забыл об этом свойстве своего организма и теперь с трудом приноравливался к нему. Потому что свет был всюду. Он пронизывал закрытые веки, просачивался сквозь кожу и взрывался в голове красным, нестерпимо ярким фейерверком.

А потом настала пора ветра. Он свистел и ревел над эльфом, рычал и свистел, и от этого нестерпимо болели уши, привыкшие к вечной тишине.

– Лучше бы я умер, – забубнил Олло, – лучше бы я умер, лучше бы…

– Эй, что он мелет? – раздалось рядом.

– Кто тут? – прохрипел эльф, не открывая глаз.

– Он сказал «кто тут» или «тук-тук»? – спросил другой голос.

– Тебя надо спрашивать. Ты ближе всех сидишь к его голове, – сказал первый.

«Надо же. Все-таки я умер и лежу в могиле, – с грустью подумал Олло. – А разговаривают, должно быть, черви. Но откуда тогда свет?»

Превозмогая резь, Олло открыл глаза. Ну, точно – могила… Свежая земля. Но почему он лежит на боку? И почему, во имя всех богов, на него взгромоздились трое? Сидят, понимаешь, как на скамейке, и в ус не дуют!

Олло заворочался, взбрыкнул и в тот же миг почувствовал облегчение. Бесцеремонные личности, ругаясь, ссыпались с него, как говорящие горгульи с карниза обветшавшего собора. Теперь все трое лежали подле эльфа, стонали и сквернословили.

Олло поднял голову. Поднес руку к волосам. Косички стояли колом, будто сталагмиты на дне пещеры.

– И этот жив, – произнес знакомый голос.

Эльф обернулся. В нескольких шагах он увидел орка. Гиллигилл стоял, покачиваясь, как подвыпившая горилла. На его плечах, не в силах разжать затекшие пальцы, висел бледный чертопрыщенец. Еще трое лежали на земле, тараща осоловелые глаза. Рядом сидел Геремор. Он походил на опоясанный мечом белый гриб, только-только пробивающийся на свет и потому от шляпки до корней перемазанный землей.

Чуть ниже по склону Олло увидел Наташу. Девушка уже была на ногах и пыталась отбросить с лица спутанные черные волосы.

Олло встал на четвереньки, потом с трудом поднялся. Огляделся.

– Живы, – прошептал он. – Живы.

Они находились на холме. На том самом холме, где некогда располагалось странное заведение Чертопрыщенко. Правда, теперь на месте зданий были лишь руины. Ангар с бесноватыми машинами напоминал кузню, в которой повеселились тролли. От Храма Сундука остались только обломки стен.

Зато и эльфы, и орки, и люди – все были в целости и сохранности. По какой-то причине холм исторг их из каменной утробы, за что Олло не преминул поблагодарить местных подземных богов.

– Виктор Антонович! – послышалось сзади.

Олло обернулся. В нескольких шагах от него, глупо моргая, стоял Чертопрыщенко. Он выглядел не лучше других: такое же подземное чудище, выброшенное на поверхность. И к этому вот чудищу мчалась со всех ног по склону прекрасная каштанововолосая дама в богатом наряде. Она протягивала руки и кричала, и серьга в виде скорпионьего хвоста в ее губе ярко блестела на солнце.

– Люба, – пробормотал Олло. – А… а это кто?

Он прищурился, пытаясь разглядеть скакавшего вслед за Любой пожилого субъекта в черном. Он был лыс, длинноух (то есть имел вполне нормальные с точки зрения эльфа уши, но к чему только не привыкнешь, живя среди людей!). И еще он чрезвычайно походил на…

– Заззу?! – закричали в один голос Олло и Геремор. – Заззу, старина, это ты?

– Я! – завопил Заззу.

Он бежал изо всех сил, высоко поднимая коленки и путаясь в длинных полах черного балахона.

– Так это ты нас вытащил?

– Я, конечно, кому ж еще!

– Старик, берегись! – крикнул Гиллигилл Заззу, указывая на Чертопрыщенко. – Это он нас упрятал под землю! Убей его!

– Никого убивать не будем, – сказала Люба, остановившись.

В руках блеснула золотая коробочка Гереморова Боекомплекта.

– Сейчас все уладим, все помиримся, – бормотала злодейка, рисуя замысловатую руну.

Заззу остановился рядом, внимательно следя за действиями девушки и даже что-то подсказывая.

Эльфы изо всех сил замахали колдуну, пытаясь привлечь его внимание.

– Заззу! Останови эту стерву! Не дай ей колдовать!

– Негодяи! – выкрикнула Люба. – Заззик, котик, как ты мог с ними дружить?

Олло и Геремор переглянулись.

– Заззик? Котик?

Люба подняла Боекомплект на уровень глаз.

– Сейчас вы за все поплатитесь! Ириззинн Праа… – Геремор подскочил к Олло, дернул за остаток рукава, потянул за руку Наташу. – Аннероо Го… – Олло ткнул в бок Гиллигилла и бросился бежать. Орк замешкался на мгновенье и… – Иззз! – Люба выкрикнула последнее слово.

Яркая вспышка, на миг ослепив всех бывших на холме, прочертила резкие тени вслед удирающим эльфам и девушке. Тихонько тренькнула арфа, и все стихло.

* * *

Они домчались до леса. Холм исчез за темными соснами.

– Ушли, – прохрипел Геремор, оглянувшись. – Не задело.

– Что не задело? – спросил Олло.

– Приворотное заклинание. «Неделька». Тот, на кого оно подействует, будет неделю по уши влюблен в того, кто прочел заклинанье. Мощная штука.

Олло кивнул.

– Как же, помню. Ты неделю прятался под моей койкой от того повара. Только это ведь прицельное заклинание, одним лучом бьет. А здесь пыхнуло как целое пожарище. Что-то тут не так.

Несколько минут они бежали молча, пытаясь сообразить, что именно тут не так.

– Понял! – сказал Геремор. – Заззу ей помог усовершенствовать заклинание. – Сначала она закадрила его обычным, а уж потом, как Заззу не в себе был, он и помог ей.

– Да откуда бы ей обычное-то узнать?

Геремор пожал плечами.

– Узнала откуда-нибудь. Бабы, что скажешь. У них только привороты на уме. Мне другое интересно: как вообще здесь Заззу оказался?

– Какие привороты? Какой Заззу? – подала голос Наташа. – Ребята, где мы? И где… где Миша?

– Потом! – прохрипел Олло. – Ходу!

* * *

Олло и Геремор удирали без всякого порядка и достоинства. Городские жители, они бывали в лесу лишь в те счастливые дни, когда старый король – убежденный вегетарианец – в угоду толпе поступался принципами и выезжал на денек-другой на охоту. Таких походов за время службы Олло случилось два. Геремору повезло больше: в свое время он крутил роман с дочкой королевского егеря и успел побывать в лесу аж целых семь раз.

Через полчаса гонки эльфы напоминали бродячих псов, отмахавших пять миль по репейному полю. Рядом с ними Наташа в припорошенной пылью дачной одежке смотрелась светской дамой в вечернем платье.

– Как ты думаешь, – прохрипел Олло, продираясь сквозь густые заросли крапивы, – что этой стерве Любе от нас нужно?

В это время Геремор, решивший обойти крапиву стороной, вяз в черной жиже на топком берегу ручья. Заляпанные грязью ножны с мечом больно впивались в бок.

– Чего ж тут думать… ай! Хочет прибрать… ой-ой-ой! Пиявки!

– Какие пиявки, – рассердился Олло, – что ты мелешь?! Нет у нас пиявок.

– Здесь пиявки, в ручье!

– А мы-то при чем? Зачем за нами гоняться?

– Олло, ты осел! В ручье пиявки, и Люба хочет прибрать к рукам наш воплощатель.

– Не вижу связи.

– Между чем и чем?

– Между воплощателем и пиявками. И вообще, сам ты осел!

* * *

Остановились на берегу ручья.

– Жрать хочу, – простонал Олло.

– Вот же земляника, – сказала Наташа.

Не сходя с места, она набрала целую горсть ягод, от одного вида которых эльф едва не подавился слюной.

– Где взяла?

– Как где? Вот, целая поляна, бери – не хочу. Странно: эльфы, лесные жители, а землянику не видите.

Олло и Геремор распластались на траве в поисках ягод.

– Откуда эта чушь про лесных эльфов? – сказал Геремор. Его руки мелькали в воздухе, забрасывая в рот земляничину за земляничиной. – В лесу только медведи живут. Кстати, здесь есть медведи?

Наташа пожала плечами.

– При чем здесь медведи? – сказал Олло. – Что дальше-то делать будем?

– Надо в город идти, – сказала Наташа. – Там бабушка. Там Ми… Слушайте! Расскажите наконец, что случалось с Мишей?

* * *

Лишь когда волна алого света прокатилась по холму, но так и не догнала улепетывающих эльфов, Люба поняла свою оплошность. Мощнейшее приворотное заклинание, улучшенное самим Заззу, обрушилось на несчастных Любиных соратников, не разбирая старых и молодых, мужчин и женщин, людей и не людей.

Первую минуту над холмом стояла абсолютная тишина, не нарушаемая даже шумом ветра. Люди стояли в оцепенении. Сраженные заклятием насекомые безвольно шевелили лапками в траве. Люба с беспокойством следила за лежащим на листе лопуха огромным шмелем, похожим на полосатый пирожок. Шмель бестолково бил крылышками, и в его фасеточных глазах светилось бесконечное обожание.

К счастью, люди все же первыми пришли в себя.

– Киска моя, – проблеял Заззу и охнул.

За короткое время он получил уже четвертую порцию «Недельки».

Первой коварная Люба поразила его сердце еще в эльфийской столице. Едва вырвавшись из кавланьего плена, девушка повстречала бродячего торговца заклинаниями. За электрический фонарик и перочинный нож он вручил ей свой лучший товар – заклинание «Неделька». Через час, оказавшись в толпе эльфов, собравшихся поглядеть на торжественный выезд молодого короля, и узнав, что «вон тот лысый старик впереди гвардейцев и есть Заззу», Люба, недолго думая, пустила заклинание в ход. Заззу, боевой маг высшего уровня, защищенный от всех мыслимых смертельных заклятий, нагонявший такой страх на врагов королевства, что битвы, в которых он участвовал, завершались даже не начавшись, по иронии судьбы оказался беззащитен перед легкомысленным любовным волшебством.

Второй и третий удары пришлись на несчастного мага, когда он испытывал на себе усовершенствованную версию заклинания.

И вот теперь еще одна доза, от которой у крепкого старика затряслись коленки и закружилась голова.

– Киска моя, будь осторожней.

На него никто не обратил внимания. Все взоры были обращены к Любе.

– Красотка, грудь твоя подобна двум вулканам! – продекламировал Гиллигилл голосом влюбленного носорога.

– Что за вульгарность! – рявкнуло у Любы за спиной.

Девушка обернулась.

Виктор Антонович, ободранный и всклокоченный, похожий на свирепое огородное пугало в очках, стоял во главе двух десятков сподвижников, держа на изготовку свой адский аппарат.

– Не твоего ума дело! – прорычал орк, закатывая остатки рукавов черной кожаной куртки.

– Ах ты жабомордый! – прошипел Чертопрыщенко. – Моей женщины домогаешься?!

– Хватит! – пискнула Люба.

Гиллигилл шагнул к Чертопрыщенко.

– Твоя женщина? Она? Ах ты, жердь в стеклах! – Орк ухватил колдуна-самоучку за грудки.

– Она! Моя! – выкрикнул Виктор Антонович и получил сокрушительный хук в челюсть.

Это послужило сигналом. Все присутствующие, включая женщин, бросились друг на друга с кулаками. Началась свалка. Из общей кучи неслись глухие удары, крики, проклятья и исступленные вопли: «Моя! Моя!»

Люба металась вокруг кучи-малы, пытаясь остановить драку.

– Андрюша! – кричала она, вытаскивая за шиворот низенького крепыша. – Андрюша, остановись! Не надо!

Андрюша, которого застали врасплох, позволил оттащить себя, но, спохватившись, рванулся обратно.

– Виктор Антонович! – взмолилась Люба, повиснув на руке у шефа. – Виктор Антонович, вы-то куда?!

Чертопрыщенко бросил на девушку полный обожания взгляд и тут же пропустил удар в глаз. Взвыв от ярости, колдун исчез в общей свалке.

Из-за куста чертополоха выбрался матерый заяц и задумчиво уставился на дерущихся.

Забежав с другой стороны, Люба увидела плотную крашеную даму по имени Марина Олеговна – ту самую, что некогда обезвредила Геремора. Визжа и сквернословя, она охаживала Заззу обломком доски.

– Мариночка, ты-то куда? – завопила Люба, ухватив фурию за бока.

– Сладенькая моя! – пропела Марина Олеговна и запечатлела на Любиных губах долгий страстный поцелуй.

– Дура безмозглая! – Люба бросилась прочь, отплевываясь и остервенело вытирая губы.

Следом поспешал заяц. Время от времени он вскакивал на задние лапы и пытался ухватить девушку за ногу – точь-в-точь любвеобильный пудель, которому не хватает внимания противоположного пола.

* * *

Драка кончилась так же внезапно, как и началась. Влюбленная ватага бросилась вслед за Любой.

Впереди всех мчался Виктор Антонович. Он походил на долговязого боксера-профессионала, который зачем-то прикрыл подбитый глаз моноклем на дужке (все, что осталось от разбитых очков). За ним поспешал Заззу. Черный балахон был изодран, лысину украшали четыре багровые полосы, оставленные чьими-то ногтями. Прочие участники битвы выглядели не менее живописно.