Текст книги "Ведьмоспас"

Часть 2

Глава 24

Яма на верхушке по-марсиански красной сопки и сидящий на краю человек – вот что мог бы увидеть сторонний наблюдатель, окажись он рано поутру в окрестностях «Тимофеевской психиатрической клиники имени…».

Будь гипотетический наблюдатель поглазастей, он приметил бы и череп на кошачьих лапах, из последних сил волокущий что-то длинное вверх по склону холма. Но это вряд ли. Мозг обычно старается игнорировать вздорные картинки, которые подбрасывают ему безответственные органы чувств. Для своего же блага.

* * *

– Ты святой. Блаженный. Бог избавил тебя от величайшего порока. Благодаря его милости тебе неведом грех трудолюбия. А я вот, убогий, наказан по полной программе и теперь надрываюсь, чтобы ты мог спокойно нагуливать жир на своей бесстыжей харе.

Остановившись в двадцати шагах от Михаила, Йорик возмущенно пыхнул красными огоньками в пустых глазницах.

– Эй, альтер эго! Я к тебе обращаюсь!

Миша не ответил. Обхватив колени, он сидел на вершине холма и угрюмо таращился в пустоту. Тряпица, которой он наскоро перевязал рваную рану на ладони, побурела от высохшей крови.

У ног милиционера чернела свежевырытой землей яма глубиною в метр. На дне валялась погнутая саперная лопатка (все, что осталось от ушедшего под землю хозяйства Чертопрыщенко), наполовину сточенная о скальную породу, составлявшую холм.

Йорик подобрался вплотную.

– Вот, олух, смотри, что я полезное нашел. – Чудище с трудом подтянуло лапой чудесный меч в припорошенных красной пылью ножнах. – О! Меч-кладенец! Ну ты, Добрыня Муромец, опоясывайся, и айда нечисть рубить. Как там в былинах… Ой, ты гой еси, красный молодец! Мент Михайлушка… Как тя по батюшке?

– Отвали, – бесцветно бросил милиционер.

– Как это? А Наташу спасать? – Йорик всплеснул лапами, и от этого чисто человеческого движения, не рассчитанного на ногатые черепа, перевернулся и, подпрыгивая на кочках, покатился под гору.

Миша в его сторону и глазом не повел.

Всю ночь провел милиционер на вершине холма и твердо вознамерился остаться здесь до конца дней своих, до тех пор, пока его белые кости не растащат дикие звери и прах не смешается с прахом. Чудеса, так некстати ворвавшиеся в четкую и ясную «реальность, данную нам в ощущениях», окончательно доконали его. Чувство вины, этот советчик самоубийц и невротиков, взахлеб перечисляло возможности, которые судьба предоставляла для спасения невесты и друзей и которыми он, Михаил, так преступно не воспользовался.

– И даже яму не смог вырыть, слабак! – прохрипело чувство вины Мишиным голосом.

Яма и впрямь была негодящая. Молодой человек схватился за лопату в первые минуты после катастрофы, в безумной попытке нагнать шар, стремительно уходящий в недра. Однако на пути встала известняковая глыба, впервые за миллионы лет увидевшая звезды. Миша долбил и царапал ее до тех пор, пока лопата не превратилась в искореженные обломки.

Теперь он просто сидел, перемазанный землей, вывалянный в пыли, безжизненно таращась на дно ямы. А оттуда пялил в ответ пустые глазницы скелет доисторической рыбы, отпечатавшийся в известняке.

– Ты что, век здесь торчать собрался? – полюбопытствовал Йорик, взбираясь на вершину после головокружительного спуска.

– Да, – коротко ответил милиционер.

– Ну и дурак! – жестко заявило Мишино безумие.

– Сам дурак.

– Ого! – обрадовался Йорик. – Проявляем эмоции! Да тебя еще можно вылечить.

– Пошел ты, – процедил Миша, не отрывая взгляда от пустоты перед собой.

– Ну подумай сам, – увещевал череп. – Вот ушли они под землю. И что? Раз их в тартарары забросило колдовством, колдовством и вернуть можно.

– Каким колдовством?! Боекомплектов нет. Вот это только осталось! – Миша раздраженно ткнул в сложенные книжкой листки пергамента, придавленные небольшим камнем, чтоб ветром не унесло. Это была инструкция от Гереморова Боекомплекта. Каким-то чудом Миша не потерял ее во время заварушки в ангаре.

– А бабушка? – спросил Йорик.

– Какая бабушка?

– Наташина. Она же колдунья. Ну, из этих, которые «Верну себе вашего мужа по фотографии. Наведу порчу на огурцы соседа по даче. Восстановлю энергетику – протяну провод, минуя электросчетчик».

Миша болезненно поморщился.

– Бабушка в каком-то санатории, на все лето. Дикарем, без путевки. Отдыхает от родных-близких. Если сама не позвонит, ее легче дождаться, чем найти. А она никогда не звонит. Нет, пропала Наташка. Сгинула под землей навсегда. Из-за меня… – Миша схватился за голову.

– Ладно, ладно, не раскисай. – Йорик неуклюже погладил милиционера по остаткам рубашки. Послышался противный царапающий звук: хоть череп и обладал кошачьими лапами, прятать когти в мягкие подушечки он не умел. – Не раскисай, – повторил Йорик. – Раз они под землей, до них можно докопаться.

Как бы в подтверждение его слов вершина холма дрогнула, и изнутри донесся зловещий гул. Это случалось уже не раз в последние часы.

– Чуешь?! – выкрикнул череп. – Они там! До них можно добраться. Ты ведь уже целый метр прокопал какой-то дурацкой железкой. А если бы у тебя был экскаватор…

Милиционер закатил глаза.

– Не поможет здесь экскаватор. Сплошная скала. Монолит. Здесь бур нужен, как у геологов.

– Вот видишь! – обрадовался Йорик. – Есть же выход.

– Геологи… геологи, – пробормотал Миша. – Ведь у нас в городе есть одна геологическая контора. Горгеолразведка или что-то в этом духе. Там раньше Вовка Плетнев работал, одноклассник бывший. А может, и сейчас работает.

– Круто! – Йорик по-дружески огрел милиционера по спине. Тот ойкнул: когти оставили на коже четыре красные отметины. – Если мозгами пошевелить, всегда выход найдется! Вперед! Придешь, скажешь: так, мол, и так, злодеи невесту под землю умыкнули. Нужна железка ее оттудова выковырнуть. А начнут кочевряжиться – появлюсь я, и тогда уж они на все на свете согласятся.

Милиционер покачал головой.

– Если я расскажу кому-нибудь про подземную невесту, на меня напялят смирительную рубашку и навеки упекут туда, где мне и так самое место после всего случившегося. А если появишься ты… – Миша с сомнением взглянул на альтер эго с рубиновыми огоньками в глубине пустых глазниц. – Если появишься ты, может, что-то и выйдет.

Миша поднялся на ноги, встряхнулся. Впервые за много часов его глаза перестали походить на помутневшие стекляшки, уставленные в пустоту.

– Собираем шмотки и – вперед!

* * *

Из шмоток, которые можно было бы собрать, имелся лишь найденный Йориком меч. Миша поднял его, взвесил на руке. Оружие приятно тяжелило ладонь.

Милиционер повесил ножны на ремень, оглядел себя. Меч несуразно оттопыривал длинную полу некогда белоснежного кафтана, вернее то, что от нее осталось. Была надежда на то, что ножны прикроют длинную вертикальную дыру на штанине (a-ля разрез на платье ночной шалуньи), но она не оправдалась.

– Ну и видок, – сказал череп. – Дальше первого милицейского поста не пройдешь.

Миша отстегнул ножны. Снял кафтан и завернул в него меч. Теперь милиционер стал похож на битого жизнью дзюдоиста в драном кимоно.

– Так лучше, – прокомментировал Йорик. – Может быть, даже дойдешь до центра города. Если туда пускают бомжей.

Миша похлопал себя по карману, в котором едва заметно топорщился кошелек.

– На худой конец обарахлюсь в каком-нибудь магазине. Ладно, пошли.

Они двинулись вниз по склону, к залитой солнцем зеленой стене леса. Холм проводил путников долгим тревожным гулом.

* * *

В лесу ждал сюрприз.

– Джип! – завопил Миша. – Господи, со всей этой чертовщиной я совсем про него забыл.

Умытая утренней росой машина благодушно посверкивала полированными боками и хромированным бампером.

– Ура, покатаемся! – Йорик захлебнулся от восторга. – И-и-и-их!

Миша сунул руку в карман и после недолгого исследования весело звякнул ключами.

– Залезай!

* * *

В два часа пополудни черный джип остановился в центре города, у дверей магазина мужской одежды. Дремавший на скамеечке неподалеку молодой человек, значившийся в классном журнале десятого «Б» как Валера Пузырев и отзывавшийся на кличку Пузырь, приоткрыл один глаз и восхищенно присвистнул. Джип в его списке «куплю, когда разбогатею», занимал почетное первое место.

Щелкнул замок, из машины выбрался белобрысый оборванец в изодранных лохмотьях. Пузырь открыл второй глаз и снова присвистнул – теперь уже изумленно. А потом еще раз – уважительно. На взгляд молодого человека, бомжара, угнавший такую тачку, являлся почтенным членом общества, а его подвиг был достоин подражания.

Тем временем белобрысый захлопнул дверцу и нажал кнопку на брелке сигнализации. Машина молчала. Оборванец снова вдавил кнопку, но машина не издала ни звука, упорно не желая отзываться бодрым «бип-бип». Тогда белобрысый постучал по стеклу, сделал машине какие-то знаки, после чего скрылся за дверью магазина.

Парень на скамейке вытаращил глаза. И это ему помешанная на гороскопах соседка утром предрекла неудачный день?! Ну-ну. Жаль, нельзя будет расписать в подробностях свалившееся на него счастье. Старая кочерыжка с досады слопала бы все свои звездные таблицы.

Пузырь снялся с места и наискось пересек улицу с таким расчетом, чтобы как можно быстрее оказаться у вожделенного джипа, но при этом не показать случайным прохожим, что машина его интересует. По пути он таращился по сторонам с видом туриста, оглядывающего окрестности.

Как и ожидалось, машина была не заперта. Пузырь юркнул на водительское сиденье. Ловкие руки пошарили под приборной доской, взревел мотор, и джип помчал нового владельца прочь от магазина мужской одежды.

* * *

Машина слушалась идеально. Пузырев вырулил на Первомайский проспект и покатил куда глаза глядят по широкой главной улице. Ветер, врывавшийся в окно, высвистывал в голове веселую песенку о свободе, шикарной тачке и девчонках. За ее упоительными звуками Валера не сразу расслышал чей-то развеселый голос.

– А быстрей можешь? – спросил голос с надеждой.

– Конечно! – ответил сам себе Пузырев и до упора вдавил педаль газа.

Джип рванул бодрым галопом, оставляя за кормой своих медлительных автомобильных собратьев.

– Клево! Отпад! Да ты крутой чувак! – Голос захлебнулся от восторга. – Как зовут?

– Пузырь, – ответил Пузырев, кивнув своему отражению в зеркале заднего вида.

– Пузырь, я от тебя тащусь! Ух, е, смотри, девчонки!

– Где? – Валера закрутил головой.

– Да вон, справа. Подгребай, а то щас в троллейбус сядут!

Пузырев вывернул руль, джип черным метеоритом пересек улицу и с ревом ворвался в тихую гавань троллейбусной остановки. Щелкнул замок, широкая дверь величественно распахнулась перед двумя юными обладательницами коротких юбок, умопомрачительных топиков и локонов самого ультрафиолетового оттенка во всем городе.

– Только для красавиц! – возгласил Валера, сопроводив приглашение царственным взмахом руки.

– Это твоя? – спросила одна из девушек, обведя восхищенным взглядом апартаменты на колесах.

– А то! – Пузырь вольготно развалился в водительском кресле. – Папа подарил. Садитесь, покатаемся.

Девчонки зашептались, то и дело бросая любопытные взгляды на сероглазого шофера с всклокоченными волосами.

Подкативший к остановке троллейбус разразился резким нетерпеливым воем.

– Ну? – поторопил Пузырь.

Девушки юркнули на заднее сиденье черного авто. Пузырев захлопнул дверь и рванул с места.

– Давайте знакомиться. Меня зовут Валера.

– Лиза. Маша, – донеслось с заднего сиденья.

– Фотомодели, да? – поинтересовался Пузырь и прибавил газу, чтобы проскочить светофор.

Притаившийся на обочине автоинспектор бросил полный надежды взгляд на табло радара.

– А что, заметно? – хихикнула Лиза.

– Еще как. В жизни таких красавиц не видал. – Серые глаза влюбленно уставились в зеркало заднего вида.

– А ты, наверное, гонщик, – спросила Маша, тревожно глядя на стрелку спидометра, которая давно уже перебралась за отметку 100.

– Точно. Потомственный.

Для большей убедительности Валера свесил из окна левый локоть и небрежно крутил руль одной рукой.

– У меня папа ралли Париж – Дакар трижды выигрывал. Слышали про такое? Вот, наградили агрегатом, а он мне подарил.

– Да, папаша – тот еще Шумахер, – поддакнул из ниоткуда бесплотный голос.

Девушки переглянулись.

– Это ты сказал? – спросили Лиза.

– Мг-м, – промычал Валера, соображая, как это у него вырвалось про Шумахера.

– Ай! – взвизгнула Маша. – Меня кто-то за коленку потрогал!

– Это не я! – выпалил Пузырь.

Машина пролетела очередной светофор.

– Понятно, что не ты. – Девушка наморщила носик. – Что у тебя там?

– Где? – Пузырев на миг оглянулся, и джип едва не боднул телепавшуюся впереди «Волгу».

– Там, под сиденьем. Ай! Там что-то шевелится! – В Машином голосе послышались истерические нотки.

– Где? Где?! – завопила перепуганная Лиза.

– Ничего там нет. – Валера крутнул руль, обогнав «Тойоту».

– Как же ничего, – жалобно проговорила Лиза, пытаясь заглянуть под сиденье. – Дура ты, Машка! Так напугала!

– Сама ты дура! – обиделась подруга. – Там оно сидит. А он не говорит, что оно такое!

– Никакое не оно, – засмеялась Лиза. – Там кошка. Гад ты, Валера, нельзя так девушек пугать. Кис-кис-кис!

Девушки согнулись в три погибели, пытаясь разглядеть кошку, но ничего не видели, кроме белых пушистых лап, выглядывавших из-под сиденья.

– Кис-кис-кис! – повторила Лиза.

– Трр-трр-трр-трр-трр-трр, – разнеслось по салону воодушевленное мурчанье.

– Ой, ты лапочка, – просюсюкала Маша. – Валера, как киску зовут?

Валера промолчал: именно в этот момент, игнорируя все правила уличного движения и физические законы, он выворачивал на загородную трассу.

– Йорик, – ответило что-то за него.

– Так это котик! – умилилась Маша. – Котик с белыми лапками. Йоричек, покажись…

– Блин! – выругался Пузырь.

Он только что проскочил размахивавшего жезлом автоинспектора. В зеркале заднего вида было видно, как тот увлеченно кричит что-то в рацию.

– Йорик, иди сюда, – не обращая внимания на парня, продолжала Маша.

Девушка ухватила кота за лапку и тихонько потянула.

– Сюрприз-з-з!!! – рявкнул Йорик, выскочив из тьмы прямо ей на колени.

– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!! – завизжали красотки. – Убери! Останови! Открой дверь! А-а-а-а-а-а-а!!!

– Вы че орете, дуры!

Чудом вырулив из-под брюха «КамАЗа», Валера оглянулся. На Машиных коленях восседал человеческий череп с кошачьими лапами. В черных глазницах горел неугасимый адский огонь.

– Сбрендил, – прошептал Пузырев и, отвернувшись, уставился на дорогу остекленевшим взглядом.

– Черный «Лексус» два двенадцать, прижмитесь к обочине! – донесся жестяной голос. В зеркале заднего вида мелькнула милицейская мигалка. – Водитель «Лексус» два двенадцать, немедленно остановитесь.

– Хрен вам! – Валера изо всех сил надавил педаль газа.

Машина полетела как на крыльях.

– Ух ты! – обрадовался Йорик. – Погоня! Машка, щас нас арестовывать будут! Клево, да? Тебя когда-нибудь арестовывали?

– Уберите его! – завопила Маша. – Лизка, гадина, куда?! Лизка, не бросай меня-а-а-а!

Лиза не отвечала. Скуля от ужаса, она попыталась перебраться на переднее сиденье, выбрав самый короткий путь – через спинку кресла. Мощный бросок – и цепкие пальцы ухватились за кромку приборной доски. Лизе оставалось лишь подтянуться и, поджав ноги, изящно опуститься на сиденье. Но вдруг возникло совершенно невозможное затруднение. Накладной карман на юбке – гордость хозяйки и предмет зависти подруг – непостижимым образом зацепился за какой-то невидимый выступ. Двинься девушка вперед или назад, проклятая юбка либо сползла бы до колен, либо задралась до ушей.

– Ты чего? – Сын автогонщика ошарашенно уставился на Лизу.

– Отдыхаю. Ты не против? – сказала девушка, сделав вид, будто ездить вот так – обычное дело для нее.

– А оно еще там? – спросил Пузырь.

– Там. Рот закрой. И за дорогой следи.

Валера уставился на дорогу. За его джипом мчались уже три машины с мигалками.

Тем временем Йорик развлекал Машу.

– Слушай, как я мурлычу. Трр-трр-трр-трр-трр-трр. Как настоящий кот, правда?

– А-а-а-а-а-а-а-а!!! – отвечала девушка.

– А еще я искры умею глазами пускать. Гляди! Здорово?

– А-а-а-а-а-а-а-а!!!

– А еще…

– А-а-а-а-а-а-а-а!!!

– Да ну тебя, Машка! – обиделся череп. – Я к Лизет пойду. Смотри, какая веселая девчонка. Не то что ты, нюня.

Йорик прыгнул. Острые когти впились в восхитительные Лизины округлости, едва прикрытые модной юбкой. Девушка рванулась вперед. Босоножки на платформе, прочертив на потолке две полосы, врезались в лобовое стекло.

Внезапно мир перед Валерой покрылся сетью мелких трещин и разлетелся на тысячи осколков. Ветер ударил в лицо, ослепил. Пузырев выпустил руль.

Предоставленная сама себе, машина слетела с дороги, прокатилась по полю и с громким чавканьем уткнулась передком в затянутый ряской прудик.

Глава 25

Несколько черных масляных пятен у входа в магазин – вот и все, что осталось от джипа.

– Твари! – выкрикнул Миша. – Вот твари-то. Авто уперли.

Ворона, пировавшая на вершине переполненной урны, сочувственно каркнула.

Милиционер огляделся.

– Йорик! Альтер эго, зараза!

Ответа не последовало.

– Ишак, – выругался Миша. – Тупею на глазах.

Оставить Йорика сторожем! Надо ж до такого додуматься. Надежней было бросить машину с распахнутыми дверьми.

Шалопутный череп небось сам и впустил угонщика. Да еще, может, и в прятки поиграл, дожидаясь момента, когда можно будет выскочить и заорать: «Здорово, злобный пупс!» или «Купи слона!» Или что там еще может крикнуть расшалившееся буйное помешательство?

– Т-твою так! – прошипел милиционер. – С чем же я к геологам пойду? Вовка Плетнев пошлет меня по старой дружбе. Черт!

План летел в тартарары. Тщательно разработанный, обмусоленный со всех сторон план, в котором заглавная роль отводилась говорящему черепу на кошачьих лапах. Ну кто, скажите на милость, поверит бреду об украденной невесте, утянутой под землю бесноватым колдуном? Да еще выделит для спасения девицы казенную буровую машину? Но появись на сцене Йорик…

И вот в самый ответственный момент проклятый череп решил поиграть в казаки-разбойники!

Где его теперь искать? Ведь потеряется, костяной придурок, пропадет…

Миша безнадежно махнул рукой.

– Пройдусь пешком, может, придумаю что-нибудь убедительное. Ох, попадись ты мне, кошачье отродье!

Милиционер забросил за спину купленную в магазине длинную спортивную сумку. Припрятанный на дне под грудой тряпья меч тихонько звякнул.

Заведение геологов находилось в пяти троллейбусных остановках. Миша брел по тротуару, пытаясь выдумать хоть сколько-нибудь вразумительное объяснение своей просьбе. Чтобы продержаться хотя бы пять минут до того момента, как Вовка кинется вызывать «Скорую помощь» или начнет шарить глазами по углам в поисках веселых ребят из «Скрытой камеры».

– Нефть… нефть, – бормотал молодой человек, сунув палец за ворот новенькой футболки.

Где-то там в кожу впилась картонная бирка. При покупке Миша забыл ее оторвать.

– Не, Вовка – геолог. Его на такое фуфло не купишь… А может, древний курган с золотом?

– Молодой человек! – окликнула его какая-то сердобольная старушка. – Вы бирочку со штанов не оторвали.

Миша кивнул и заправил бирку за ремень свежекупленных джинсов. Теперь стало зудеть сразу в двух местах.

– Или фашистский военный склад… Нет, немцы до наших краев не добрались. Тогда белогвардейский…

* * *

Миша добрался до дверей Горгеолразведки, так и не придумав складной версии.

Толкнув обшарпанную дверь, он очутился в длинном темном коридоре, похожем на прокуренную штольню. Единственным источником света служили щели под дверями.

– Геологи, блин. Привыкли к своим пещерам, теперь вовсе без света обходятся, – проворчал Миша и щелкнул выключателем карманного фонарика, прикупленного по дороге.

Когда Олло провалился в яму, милиционер понял, что фонарь в жизни – второй по важности предмет после холодильника, набитого пивом.

Желтоватый луч заплясал по стенам, ненадолго задерживаясь на дверях.

«Генеральный директор. Жмых Г. Г.» – гласила латунная табличка на первой двери. «Технический директор. Жмых А. Г.» – сообщала следующая. На других дверях значилось: «Финансовый директор. Жмых Н. В.», «Директор по связям с общественностью. Жмых О. В.», «Главный инженер. Жмых Ю. В.».

Но вот, миновав вотчину славной геологической династии Жмыхов, милиционер увидел щелястую дверь с прикнопленной бумажкой: «Пом. гл. инж. Плетнев В. И.». Миша повернул ручку.

* * *

Появление бывшего одноклассника вызвало у Плетнева В. И. чувство, сравнимое с восторгом защитника осажденной крепости, в которую сквозь кольцо врагов прорвался союзный отряд.

– Миха! – возопил лысеющий субъект с серыми пугливыми глазками, он же – несколько лет назад – главный хулиган в выпускном классе и главный Мишин недруг. – Миха, сколько лет, сколько зим!

Последовала бурная сцена с пожиманием рук, гоготом, расспросами и перечислением сведений об одноклассниках и прочих общих знакомых. Былая вражда совершенно испарилась, превратившись в забытый за давностью лет курьез.

Когда возникла первая пауза, Вовка подскочил к двери.

– Ты сиди, а я щас. За коньячком сгоняю. Только не возражай!

Миша и не возражал. Для предстоящего разговора трезвая голова стала бы непреодолимой помехой.

Четверть часа спустя гостеприимный Вовка притащил две пузатые бутыли, в которых плескалась жидкость цвета микстуры от кашля. Рекламка на этикетках самонадеянно величала напиток «янтарным» и даже «золотистым».

– А здесь закуска, – возгласил хозяин, перекидав со стола на подоконник ворох бумаг и водрузив на освободившееся место увесистый целлофановый пакет. – Ты распаковывай, я сейчас.

«Пом. гл. инж.» выглянул в коридор и прислушался. После запер дверь на ключ.

Милиционер откупорил первую бутылку. В нос ударил мощный клоповый дух.

* * *

Долго болтали о том, о сем. Миша все выбирал момент для того, чтобы приступить к главному, но неизменно откладывал, чувствуя, что еще слишком трезв.

Но вот, когда вторая бутыль почти опустела, закуска давно кончилась, а раздухарившийся Вовка принялся громогласно вещать, как притесняют и обижают его треклятые Жмыхи и как он их всех ненавидит, Миша приступил наконец к делу.

– Вован, – проворковал милиционер, обняв приятеля за плечи, – у тебя б-буровая машина есть?

– Ес-сть.

Вован кивнул чуть сильней, чем следовало. Столешница отозвалась глухим «Бум-м!». Когда «Пом. гл. инж.» поднял голову, пунцовый лоб украшали налипшие колбасные шкурки и раздавленный помидорный кружок.

– Дашь покататься?

Вовка снова кивнул. Помидорка шмякнулась на пол.

– Сищас.

Плетнев выскребся из-за стола, минуту постоял, придерживаясь за стену, чтобы зафиксироваться в вертикальном положении. Потом шагнул к подоконнику, выудил из вороха бумаг помятый бланк, цветом напоминавший бинты египетских мумий времен Древнего царства и протянул Мише.

– Вота. Заявка. Пши.

Миша взял бумажку.

– Пши, друх, – повторил «Пом. гл. инж.». И добавил, икая: – А меня с собой возьм-мешь? Я тож хчу пкатася.

– Взь… взьму, канешна. А чего псать-то? – Милиционер вопросительно уставился на приятеля.

– Че хошь пиши. – Вован махнул рукой. – Это же за-яв-ка. Вот и зая… заявляй, че хошь. А потом к дзиректору пйдем. Только тсс! Тихо, чтоб гадские Жмыхи не услышали!

* * *

Двое молодых мужчин ползли на четвереньках по темному коридору. Миша держал в зубах бланк заявки. Вован освещал путь засунутым за шиворот электрическим фонарем. Кружок света скакал по коридору, как подвыпившая блоха.

– Над-до прям к дзиректору, – вещал Плетнев громогласным шепотом. – Дзир-ректор – душа-чловек. Не то, што эти его прих… прих… прихлебальники. Сволочи! Жм-мыхи недобитые! И секретарши у них с-с-стервы. Тс-с! Главное, чтобы они не услышали. Все испортят. Пкататься не дадут. А дзиректор – он… он такая лапочка. – Вовка всхлипнул и добавил задушевно: – Он сам покататься любит.

Дверь в директорский кабинет была заперта.

– Рядом, – скомандовал Плетнев.

Миша и «Пом. гл. инж.», по-прежнему на карачках, выстроились бок о бок у двери.

– На счет три. Бум-м!

На директорскую дверь обрушился град тяжелых костяных ударов.

Из внутренностей кабинета донесся приближающийся сердитый цокот каблучков. От волнения Миша едва не выпустил изо рта бланк заявки. Дверь распахнулась.

«Ноги», – подумал молодой человек, когда перед его носом возникла пара стройных ножек, обутых в черные туфли-лодочки с миниатюрными бантиками на носах. Туфли ножкам были чуть великоваты.

– Гам к хихектоху, – сообщил милиционер бантикам и двинулся вперед.

Вверху что-то отчаянно взвизгнуло. Стройные ножки легко оторвались от пола и исчезли в неизвестном направлении. Туфельки остались на месте.

«Убежала, – подумал Михаил. – И обувку оставила. Отнесу директору, а то потеряется».

Сзади подтолкнул Вовка.

– Двигай, пока Ленка ушла, – прошептал он конспиративным шепотом. – А то не пропустит. Ленка, она строгая.

А несчастная Ленка, забравшись с ногами на кожаный диван для важных посетителей, с ужасом взирала на незнакомого белобрысого мужика с прослюнявленной бумажкой в зубах и «Пом. гл. инж.», ползших на карачках через обширную приемную. Воздух наполнился гремучими парами почти настоящего коньяка.

Когда посетители добрались до директорской двери, белобрысый толкнул ее лбом, и оба просочились внутрь.

* * *

Голова Геннадия Гаврилыча Жмыха цветом, формой и отсутствием волос напоминала приплюснутую с двух концов сардельку с торчащими ушками. Голова помещалась на сарделешном же туловище, облаченном в дорогой английский костюм.

Только что генеральный директор попросил секретаршу Леночку приготовить кофе, запереть приемную и никого не впускать до особого распоряжения.

И вот уж на столе появилась вожделенная дымящаяся чаша, а к ней – тарелка с умопомрачительно вкусным печеньем. Леночка шмыгнула за дверь, благоразумно опустив глаза, чтобы не увидеть, как шеф облизывается. Шеф имел привычку по-кошачьи облизываться перед едой, но не желал, чтобы по учреждению ходили сплетни о его чудачествах.

Директор повел носом, с удовольствием втягивая кофейный дух.

Заверещал мобильник.

– Зараза! – рявкнул Геннадий Гаврилыч и швырнул вопящую трубку в сейф.

После директор облизнулся. И еще раз. И еще.

А потом увидел голову. Просто голову, лежащую на столе. Белобрысую. С пунцовым лицом, будто обваренным кипятком. С закатившимися, как у висельника, глазами и свисающей изо рта полуизжеванной бумажкой.

– Мама, – прошептал Геннадий Гаврилыч.

– Фы фафафку фъифефли, – прошелестела голова мертвыми губами.

– Пдпишите, шеф. Мы катася хатим, – донеслось откуда-то снизу, и тотчас на столе возникла вторая мертвая голова.

– С нами бог! – заорал директор и выплеснул на умертвиев дымящийся кофе.

– О-о-о-о-о-о! – замычала вторая голова.

– А-а-а-а-а-а-а! – завопила первая.

– Чур меня! Чур! – пискнул Геннадий Гаврилыч.

– Мамочка-мамочка-мамочка! – запричитала в приемной секретарша. – Когда же кончится этот бедлам!

Бедлам не кончался.

– Больно! – горланил Плетнев. – Больно-о-о-о!

– А еще директор! Мы к тебе бумагу на подпись принесли, а ты… – кричал Миша, пытаясь сорвать с Вовки покрытую коричневой жижей рубашку.

Плетневу достался почти весь кофейный заряд.

– Вон! – горланил Геннадий Гаврилыч. Он вспрыгнул на кресло и пригоршнями швырял в чужаков печенье. – Вон!

– Только и можешь, что «вон» орать, – рассердился милиционер. – Бумажку подпиши, потом ори. Да не гоношись ты, Вовка! Рубаха прилипла, снять не могу. Эй, директор, подлец, смотри, что с посетителем сделал.

– Уволю! – зарычал директор. – Уволю посетителя к чертям. И тебя, белобрысый, уволю. Лена, зови милицию!

В ответ из приемной донесся придушенный писк секретарши.

– Ленка, милицию! – взбеленился шеф.

– Подпиши, и будет тебе милиция, – пообещал Михаил.

– Вот тебе! Выкуси! – взвизгнул Геннадий Гаврилыч, хватаясь за фарфоровое блюдо, на котором минуту назад высилась соблазнительная горка печенья.

Тяжелая посудина неловко выскользнула из директорских рук и, перелетев стол, с грохотом рухнула на пол.

– Ай! – крикнуло что-то. – Что ж ты творишь, гад?!

Внизу произошло какое-то движение.

– Рожу расцарапаю! – добавил тот же голос, и вдруг с изяществом леопарда на стол вспрыгнул голый человеческий череп на кошачьих лапах. В черных провалах глазниц пылал неугасимый адский огонь.

– Т-т-ты к-к-кт-то, – пролепетал директор трясущимися губами.

– Белочка! – представился череп с достоинством. – Подписывай давай.

Геннадий Гаврилыч оказался обстоятельным человеком. Он взял протянутую бумажку, пробежал глазами. Поморщился. Подмахнул. И лишь после этого упал в обморок.