Текст книги "Ведьмоспас"

Глава 17

Появление бравой четверки в деревне Закобякино сопровождалось чередой фатальных событий.

Дачницы Мартынова и Фролова, проведшие десять лет в кровопролитнейшей и упоительнейшей войне из-за пограничной межи шириной полшага, впервые за эти годы не обменялись традиционными колкостями. Изощреннейшие шпильки, на выдумывание которых ушла вся рабочая неделя, так и не были произнесены.

Баба Маша, только что отрубившая голову драчливому петуху, застыла с окровавленным топором в руках, не замечая, как обезглавленную тушку стаскивает с чурбака бесстыжая лапа соседского кота.

Тракторист Иванов не дошел нескольких метров до магазина, в котором собирался затариться водкой. Постояв с четверть минуты перед дверями, он вдруг направился в противоположную сторону. Следом потянулось еще несколько человек.

По прошествии какого-то времени собутыльникам, которых Иванов оставил дожидаться в лесочке, пришлось возвратиться к исполнению прямых трудовых обязанностей, ибо они отдали непутевому трактористу всю свою наличность.

* * *

– Чего они на нас так пялятся? – прошептал Олло, озираясь по сторонам. – А эти зачем за нами увязались? Целая толпа!

– Кто у вас в городе самый необычный? – вместо ответа спросил Миша.

Олло почесал в затылке.

– Ну, рогатые тролли с северных островов. Их держат в королевском зверинце.

– Вот покрой их с ног до головы татуировками «Я люблю короля», выкраси рога в малиновый цвет – и узнаешь, какое впечатление мы производим на местных. Они небось думают, что мы из балета «Тодес». Или из цирка сбежали. Во! Точно! Слушайте сюда. Если начнут спрашивать, то мы из цирка. Запомнили?

– Нет уж! – возмутился Геремор. – Я королевский стражник, а не клоун!

– Зачем клоун? Будешь факиром. У тебя же есть эта золотая хреновина, вот и покажешь какое-нибудь чудо. Местные все равно просто так не отвяжутся.

– Ладно, – сказал эльф. – Магом я могу побыть. А Гиллигилл будет человек-жаба. – Он покосился на орка, который по привычке отправил в рот пригоршню мух. Толпа встретила это событие возбужденным рокотом.

* * *

Наконец дошли до дома, где жила старушка, у которой Миша пристроил поросенка.

Фасад выходил на тенистую улицу. Позади располагался обширный двор, за которым тянулись огороды, а за ними зеленел лес.

– Вот что, – сказал Миша. – Я пойду за поросенком, а вы стойте здесь. Незачем старушку нервировать.

Милиционер толкнул скрипучую калитку.

– Вы слышали? – пробурчал Геремор. – «Незачем старушку нервировать»! Будто мы компания пьяных русалок.

В это время из-за стоявшего неподалеку сарая появился пес. Наверное, это был самый несуразный пес во всех подлунных мирах. Он походил на вымазанный ваксой черенок лопаты, к которому с одной стороны приделали ботинок с раззявленной зубастой подошвой, а с другой – вечно задранный кверху кухонный ершик. Все это сооружение передвигалось на четырех негнущихся лапах. В карих глазах хвостатого светилось неукротимое любопытство.

Бодрой рысью пес подбежал к Геремору и остановился в нерешительности.

– Это еще что? – брезгливо поморщился эльф. – Пшел вон. Вон! – Геремор выразительно махнул рукой.

Но четвероногий гость не собирался уходить. Он отчаянно замахал хвостом и распахнул пасть в широченной улыбке, отчего язык затрепыхался с тихими хлопками, как флаг на ветру. Еще пес начал было задирать заднюю лапу, но тут же опустил ее на землю, по-видимому, сочтя этот жест неуместным для дружеского приветствия.

– Че надо, блохастый?! – рявкнул Геремор. – Костей нет. Вон пошел!

– Кыш отсюда, – подхватил Олло.

– Чего на собачку окрысились? – сказал орк с неожиданной нежностью.

Он сел на корточки и почесал хвостатого гостя за ухом. Рукав черной кожаной куртки пополз вверх, обнажив могучее волосатое запястье.

– Хорошая псина, – проворковал орк.

В ответ на похвалу пес еще неистовее замолотил хвостом.

– Ты еще поцелуйся с ним, – фыркнул Геремор. – Он за это с тобой блохами поделится.

– Как бы мне тебя назвать… – мурлыкал Гиллигилл, не обращая внимания на эльфа. Похоже, орк вознамерился прибрать пса к рукам. – Пушок? Барон? Кусака?

– Велосипед! – подбросил Олло слышанное где-то словцо.

– Хм… – Орк почесал макушку. – Длинновато. Но звучит хорошо. Благородно. Ладно, будешь зваться Велосипедом.

Довольный тем, что у него теперь есть имя, пес плюхнулся на задние лапы и тоненько завыл.

– Зачем он тебе? – проворчал Геремор.

– С ним веселей, – ответил Гиллигилл. – Люблю собак.

Тем временем от толпы, следовавшей по деревне за необычными гостями, отделился лысенький сморщенный старичок в замызганной рубашке, потертых брючках и домашних тапках на босу ногу. Сильно хромая, он подковылял к волшебной троице и остановился. Постояв немного и оценив внешность пришельцев, он кашлянул и проговорил скрипучим голосом:

– Вы откуда ж будете, служивые?

– Из цирка, – процедил сквозь зубы Геремор.

«Легенда», придуманная Мишей, эльфу решительно не нравилась, но свою собственную он выдумать не успел. Да и мог ли он придумать что-нибудь правдоподобное в этом совершенно незнакомом, непонятном мире?

– Циркачи! – крикнул дедок односельчанам. Толпа радостно загудела, из ее недр вынырнули несколько ребятишек и присоединились к парламентеру. – А из какого ж цирка? – задал старичок новый вопрос. – Областные или из самой Москвы?

– Из Москвы, – наобум ответил Геремор.

Олло и Гиллигилл молча кивнули.

– Столичные! – в полном восторге объявил старичок. – Так вы выступать будете?

– Дяденька, а фокусы покажете? – пропищал лопоухий карапуз лет шести, дергая Гиллигилла за полу кожаной куртки.

– Вот он будет, – ответил орк и ткнул пальцем в Геремора. – Он у нас величайший маг и волшебник. Только ты, малыш, отойди подальше, а то когда дядя фокусник в ударе, с ним рядом небезопасно.

– Фокусы! – заверещал мальчишка, послушно отбежав на несколько шагов.

– Ну, спасибо, Гиллигилл, – прошипел Геремор, бросив на орка жгучий взгляд.

Гиллигилл ответил улыбкой от уха до уха, и на его желтых зубах золотом блеснуло солнце.

* * *

Миша битый час торчал у загона с поросятами. Рядом высилась верстообразная старуха с похожими на вилы руками.

– Вон он твой! – трубно гудела старуха, тыча острым пальцем в один из двадцати поросячьих хвостиков, топорщившихся вокруг корыта с похлебкой. От корыта доносилось оглушительное чавканье.

– Как же мой? – в десятый раз отвечал Миша. – У моего на заду пятно прямоугольное – вроде как номер у машины.

– Так и у этого пятно! – не сдавалась бабка.

– Да не прямоугольное оно, а бабочкой.

– Ну какая тебе разница, Миша? Бери этого, вон какой справный. Бери скорее, мне курей пора кормить. Слышь, орут!

– Не нужен мне этот, Мария Андревна. Мне мой нужен.

– Что ж ты привередливый такой, – покачала головой Мария Андреевна. – Порося все равно что невесту выбираешь.

– Вон! Вон он, с того угла! – завопил вдруг Миша, углядев заветный прямоугольник среди пятен всевозможных форм и расцветок.

– Ишь глазастый! – удивилась старуха. – Ладно, щас поймаю. Сам не лезь – не справишься. Мешок пошире открой.

Она отворила калитку, шагнула в загон. Миша с готовностью распахнул мешок.

Однако прежде чем бабка успела сделать несколько шагов, поросята прикончили остатки обеда и разом рассыпались по загону.

– Ах, чтоб вас! – вскрикнула хозяйка.

– Дайте, я помогу, – сказал Миша.

– Ну который вот? – убивалась старуха. – У меня Дмитрий Михалыч поросями заведует, а я ихние рожи не помню. Может, деда моего подождем, Миш? Он вечером будет.

– Не могу я ждать, Марья Андреевна. Тороплюсь.

– Так мне одной теперь не выловить. А ты пиджачишко свой измажешь. Вон он у тебя какой красивый. В гости собрался?

Милиционер кивнул.

– Ага. На именины. А порося – подарок.

– Ой, беда, – вздохнула старуха. – Ну, подь сюды. Загонять будем.

* * *

– О боги! – прошептал Олло. – Где этот Миша?

Рыжий эльф стоял у забора, в тени старой-престарой яблони. Из дыр и щелей, которыми изобиловал ствол, таращились любопытные глаза короедов. Между косичками Олло примостилось большое зеленое яблоко.

В сорока шагах, на дороге, у припаркованной черной машины (окружающие называли ее джипом), Геремор проверял тетиву. Стоявший рядом очкастый юнец (местный диджей и тамада) торжественно возглашал толпе:

– А сейчас, почтеннейшая публика, наши гости повторят знаменитейший подвиг Вильгельма Телля. Как известно…

«Психи, психи, психи», – думал Олло, чувствуя, как дрожь в коленях передается яблоку и оно начинает подпрыгивать на голове.

– Не гоношись, – прошипел Гиллигилл, исполнявший роль ассистента. – Яблоко упадет.

– Давай-ка ты вместо меня постоишь, умник! – огрызнулся Олло.

– Не-а. Это ваши эльфовские забавы – из луков пулять.

Сидевший у ног Гиллигилла Велосипед согласно подгавкнул.

– Эльфы не делают друг из друга подставки для мишеней. В отличие от людей, – проворчал Олло.

– На счет «три», – крикнул юнец. – Раз!

Вдруг откуда-то донесся отчаянный поросячий визг.

– Два!

Визг потонул в залпах грязной площадной брани, от которой в радиусе ста метров скукожились крапивные листья. Тракторист Иванов зашевелил губами, как прилежный студент на лекции, стараясь запомнить особенно удачные обороты.

– Тр…

На улицу маленьким визжащим метеором вырвался поросенок. За ним гналось двуногое существо, отдаленно напоминавшее перемазанного навозом разъяренного милиционера. Слова «разъяренный» и «навоз» – главные характеристики.

– …ри!

Поросенок метнулся под ноги Геремору. Придушенно вскрикнув, эльф опрокинулся на спину и отпустил тетиву. Длинная стрела с тяжелым наконечником свечой ушла в лазурное небо. На белоснежном Гереморовом кафтане появились отпечатки кроссовок сорок пятого размера. Мишу и поросенка скрыло облако дорожной пыли. Вернувшаяся из заоблачных высей стрела с жестяным «жах!» пробила крышу джипа.

– Вы че творите, клоуны хреновы?! – разнесся над деревней носорожий рев.

Растолкав пузом толпу, на место событий вывалился розовощекий тип с наголо обритой головой, одетый в огненно-алый тренировочный костюм. Вторым эшелоном прибыла массивная дама – из тех, кого восточные поэты именуют луноликими, подразумевая в первую очередь форму. Одежда женщины состояла из зеленого кимоно и розовых шлепанцев. В иссиня-черных волосах топорщились бигуди, похожие на пушки готового к бою линкора.

– Ну, вы конкретно попали, – выпалил алый пузан почти радостно.

– Отморозки! – дала пристрелочный залп его спутница. – Сволочи! Скоты криворукие! Клоуны! Кровавыми слезами умоетесь!

Люди боязливо расступились, и воинственная пара осталась в полном одиночестве.

– Бочина за вами. Вы поняли, лохи позорные? – деловито проговорил пузан. – Пять штук зеленых сейчас, или будем говорить по-другому и в другом месте. – Он похлопал по висевшей на шее черной коробочке, покрытой множеством кнопок с цифрами. – Усекли, козлы вонючие?

Из всей тирады эльфы и орк поняли только последнюю фразу. Геремор поднялся с земли, молча достал из колчана стрелу и натянул тетиву. Олло обнажил меч. Гиллигилл провел пальцем по острию тесака и сплюнул.

– Будь добр, повтори то, что ты сейчас сказал, – произнес Геремор ледяным голосом.

– Кзлы пзорны, – пробормотал алый и тотчас умолк.

– Не слышу! – рявкнул Геремор.

Пузан испуганно заозирался. Его спутница, открывшая рот для очередного залпа, так и стояла, демонстрируя всем желающим два ряда золотых коронок.

– Дык эта, – пискнул пузан. – Вы меня не так поняли.

Геремор опустил лук.

– Ты слышал, Олло, – сказал белокурый эльф. – Мы его не поняли.

– Странно, – откликнулся Олло. – Я понимаю всех, кого можно понять. Эльфов, орков, людей, гномов. Даже русалок.

– Может быть, раз мы его не поняли, его и невозможно понять? – подхватил Геремор. – Кто, например, знает, о чем гавкают шелудивые псы? – Эльф повернулся к пузану. – Эй, брюхатый, я понял причину…

В руках Геремора сверкнула золотая коробочка.

– Иттианна праа концантортонгос!

Бешеный порыв ветра сорвал одежду с пузатого и его спутницы. Пыль поднялась столбом и закружилась, скрыв обоих от посторонних глаз. Когда же все улеглось, на месте крикливой парочки оказались две лохматые черные псины. Они, визжа, ринулись прочь. Пес Велосипед протрусил за ними несколько шагов и, сочтя свою миссию выполненной, вернулся к месту основных событий.

– Почтеннейшая публика! – возгласил Геремор, подражая тамаде. – Не беспокойтесь за судьбу этих двоих. Через три дня они снова станут собой. В конце концов, собачий облик для них скорее награда, чем наказание!

Публика оглушительно загоготала. Послышались крики:

– Еще! Еще! Фокусы давай!

В эту минуту на залитой солнцем улице появился человек с верещащим мешком в руках. Одежда человека, некогда ослепительно белая, теперь могла служить палитрой какому-нибудь художнику, предпочитающему рисовать в черных и коричневых тонах.

– А вот и наш ассистент! – выкрикнул Геремор, узнав Мишу по белому «бобрику», торчащему над перепачканным грязью лбом.

– Наконец-то, – проворчал Олло. – Сколько можно возиться с одной-единственной свиньей?

– Шустрый подлец, – выдохнул Миша, свалив мешок на землю. Мешок возмущенно хрюкнул.

– Эх, его бы сейчас на вертел, – облизнулся Гиллигилл.

Велосипед обнюхал мешок и плюхнулся рядом.

– Тот? – шепнул Геремор.

Миша кивнул.

– Уважаемая публика! – возвысил голос белокурый эльф. – Сейчас я продемонстрирую вам заклинание обратного превращения. Близко не подходить. Нервным удалиться!

Эльфы, орк и человек поспешно отошли на почтительное расстояние. Их примеру последовал и пес.

Засияла, запела золотая коробочка. Вспыхнули огнем руны.

– Гриннаргаа онкс!

Неведомо откуда налетевший смерч подхватил и завертел мешок. Поросенок внутри зашелся оглушительным визгом. Смерч кружил все быстрей. Мешок постепенно надувался, округлялся, распираемый изнутри неведомой силой. Поросячий визг перешел в трубный рев и набрал такую мощь, что закладывало уши.

Люди в толпе попятились. Самые впечатлительные бросились бежать. Тракторист Иванов принялся отчаянно креститься, почему-то на католический манер.

Мешок раздулся до огромных размеров. Внезапно ткань оглушительно затрещала, смерч остановился, распавшись на отдельные пылинки, и изумленным взглядам явился изумрудно-зеленый слон в тонкую лиловую полоску, как будто нанесенную остро отточенным карандашом.

Слон стоял совершенно неподвижно, выпучив глаза, как будто сам удивлялся своей внезапной материализации.

– Нихренасе! – выдохнул тракторист Иванов. – Господи, лучше бы я нажрался!

Глава 18

– Ты что за свинью мне подложил? – прошипел Геремор, нависнув над Мишей.

Милиционер развел руками.

– Ту самую вроде. Пятнистая, прямоугольное пятно над хвостом. У меня, знаешь ли, на свиные лица плохая память. Я за этой сволочью полдня гонялся, как Марадона за мячом.

– Зря гонялся, – сказал эльф. – Не та свинья. Ты перепутал.

– Да какая тебе разница! – воскликнул Миша. – Ты ж волшебник. Практически Старик Хоттабыч. Достань свой портсигар и преврати хряка в «жигуль». А лучше в «Хаммер». Всю жизнь мечтал.

Геремор закатил глаза.

– Пойми ты, дурачина. Магия – точная наука. Общая сумма всех превращений должна равняться нулю. То есть нужен именно тот поросенок. Иначе каждый хряковладелец при желании смог бы покататься на твоих «Жигулях».

– Во дела, – проговорил Миша. – Придется опять идти к бабке, искать нужного поросенка. Ты давай тогда, превращай слона обратно, а то неудобно получится. Она хоть и подслеповатая, но порося от зеленого мамонта отличит.

Едва молодой человек произнес эти слова, слон тихонечко пискнул и сделал несколько неуверенных шагов. В толпе кто-то закричал. Резкий звук напугал животное. Слон попятился, развернулся и бросился наутек. Миша и Геремор едва успели отскочить в сторону.

– Стой, свинья носатая! – заорал вдогонку милиционер. – Борька! Хавронья! Хрюша! Цып-цып-цып! Геремор, чтоб тебя, колдуй уже! Ведь уходит!

– Отстань! – рявкнул Геремор. – Видишь, заклинание черчу. Гриннаргаа онкс!

Маленький смерч отделился от Гереморова Боекомплекта и устремился вдогонку за беглецом. Однако слон свернул в боковую улицу, и заклинание ударило в белого петуха, выискивавшего что-то в траве. Вспышка – и гордый деревенский будильник превратился в небольшой смородиновый куст, на котором вместо ягод покачивались миниатюрные гаечные ключи.

– Ироды ряженые! Вы чего с петухом сотворили?! – заголосила хозяйка петуха – крепенькая старушка в платочке.

Но ее никто не слушал: Геремор и Миша гнались за беглым слоном. Следом едва поспевали Олло и Гиллигилл, а позади резиново подпрыгивал на негнущихся лапах пес Велосипед. За псом, поднимая тучи пыли, мчались все жители деревни.

Слон выказал небывалую прыть. Он петлял как заяц, путающий следы, несся, не разбирая дороги, круша все на своем пути. То, что не смог разрушить он, уничтожал Геремор, паливший заклинаньями с энтузиазмом маньяка, раздобывшего зенитную установку.

Вслед за петухом пострадала поленница тракториста Иванова. Гереморово заклинание, почти настигшее слона, в последний миг запуталось в березовых чурбаках, любовно сложенных вдоль забора. Магическая сила в один миг превратила дрова в аккуратные штабеля водочных бутылок, наполненных мутноватой белесой жидкостью.

По толпе пронесся восторженный шепот:

– Самогон!

Смородиновый петух был мгновенно забыт, и десятки рук потянулись к стеклянному сокровищу. Хозяин поленницы первым отвернул золотистую крышку и вылил содержимое бутылки в рот.

– Ну? Как? Стукнуло? Забирает? – загалдели обступившие Иванова односельчане. – Вовка, что молчишь-то?

Прикрыв глаза, тракторист прислушивался к собственным ощущениям. Вдруг по лицу пробежала рябь, рот скривился. Глаза выпучились, и в них появилось недоумение и обида. Такое выражение бывает у маленьких детей, когда они раскусывают пилюлю со сладкой оболочкой, под которой прячется горькая сердцевина.

– Отойдите, – прохрипел Вовка.

– Как так отойдите? – опешили односельчане. – Что, и не угостишь даже?

– Христом богом прошу, – тоненько завыл тракторист. – Ой! Ой! А-а-а-а-ах-х-х-х!

Из его рта вдруг вырвались языки синего гудящего пламени. Вдоль бутылочной поленницы протянулась полоса черной выжженной земли.

Народ кинулся врассыпную.

– Караул! Горим! Ты что творишь, дурак! Вот угостились бы! – галдели перепуганные односельчане.

– А-а-а-а-ах-х-х!

На этот раз тракторист выдохнул несколько фейерверков. Они взлетели высоко в небо и с оглушительным треском превратились в огненные цветы.

– К пруду беги, Горыныч хренов! – закричал жилистый мужичок, работавший в свободное от дачи время пожарным инспектором. – Всю деревню попалишь!

В ответ Иванов выпустил столб черного дыма с искрами и помчался вдоль по улице туда, где за деревьями блестел небольшой пруд.

– Люди! Бегом к колодцам, тащите воду, лейте на этого вулканолога, – скомандовал пожарник.

– Не надо из колодцев! – завопил тракторист. – Вода ледяная!

– Ничего, – отрезал жилистый. – Изнутри согреешься.

На короткое время вся деревня включилась в операцию по спасению имущества от огнедышащего тракториста.

* * *

Тем временем облава продолжалась. Повинуясь поросячьим инстинктам, слон несся вперед, с легкостью уворачиваясь от Гереморовых заклинаний.

Улицы, по которым промчались загонщики, были усеяны черт знает чем. Несколько зеленых роялей, два колодца, наполненных вишневым вареньем, гипсовая статуя эльфийского короля Басаморра Срамного, огромная тыква из чистого золота с гравировкой «Я люблю сельское хозяйство», отряд голодных студентов, которых чудо перенесло с колхозного картофельного поля на клубничные грядки в председательском саду… Много чего еще натворили шальные заклинания.

Сделав круг по деревне, слон вернулся туда, откуда началась безумная гонка, – к черному джипу, принадлежащему двум лохматым дворняжкам. Обе псины как раз копошились возле водительской двери. Одна висела на дверной ручке, вцепившись в нее зубами и смешно дрыгая короткими ногами. Вторая тыкала лапой в кнопку на радиобрелоке. Джип отзывался дружелюбным писком, но открываться не желал.

Завидев слона, собаки с отчаянным визгом бросились наутек. Огромный зверь плюхнулся на брюхо и, распластавшись в тени джипа, попытался подлезть под машину. Должно быть, в душе он остался маленьким поросенком.

– Жарь! – заорал Миша.

И Геремор не промахнулся.

Миша спикировал на поросенка как сокол на мышь.

– Уф, – выдохнул Геремор, наблюдая за тем, как бывший слон исчезает в грязном мешке. – Хвала богам, он не успел натворить много бед.

– Ага. Если не считать порушенных сараев, колонок, изуродованного Ленина и сытых студентов. Сытых за счет председательской клубники, между прочим.

В ответ эльф небрежно махнул рукой.

– Ничего, сейчас пройдусь по деревне, и все испра…

Он не договорил. Издали послышались яростные вопли. Через мгновенье из-за поворота хлынула толпа взбешенных деревенских жителей.

– Вон они, клоуны окаянные! – выкрикнула дородная женщина в зеленом платье. – Держи фокусников!

– Бей их! – зашумели сельчане. – Бей магов недорезанных!

– Не получится исправить, – шепнул Миша Геремору и, подхватив с земли радиобрелок с ключами, нажал кнопку. Черный джип отозвался приветливым писком. – Залезайте, быстро! – скомандовал милиционер.

Вся компания бросилась к машине. Гиллигилл плюхнулся на переднее сиденье и втащил в салон Велосипеда. Пес не сопротивлялся и, казалось, был очень даже рад возможности прокатиться с ветерком. Олло и Геремор с мечами и луками поместились сзади. Сам Миша, бросив поросенка, юркнул на водительское сиденье.

Джип бодро заурчал, задрожал всем корпусом, будто предвкушающий гонку беговой мамонт.

– Уходят! – зашумели в толпе. – Держи!

Люди бросились бегом, стремясь отрезать циркачам путь к отступлению. Миша до упора вдавил педаль газа. Автомобиль заревел по-медвежьи и, взметнув колесами тучи пыли, ринулся прочь от преследователей. Торчащая в крыше стрела тоненько запела, рассекая сонный летний воздух.

* * *

– Мужики, я с вами в уголовника превращусь, чессловво, – проворчал Миша, когда деревня осталась далеко позади. – Начальству наврал. Полдеревни превратил черт знает во что. Джип угнал. «Жигуль» отцовский потерял. Вот что, Геремор. Делай что хочешь, но, как все кончится, «жигуль» верни. А то батя мне башку оторвет.

В ответ Геремор пробурчал что-то невнятное. Можно было расслышать лишь произнесенное несколько раз имя Заззу.

* * *

Прошло какое-то время. Судя по карте, они почти добрались.

– Гиллигилл, ты что, наступил Велосипеду на хвост? – спросил вдруг Олло.

– С чего ты взял?

– Он скулит. Не слышишь, что ли? Ты там полегче, а то вместо кобеля коврик получится.

Орк прислушался. Велосипед тихонько скулил, скреб лапами дверь и вообще вел себя странно.

– Укачало, наверное, – проговорил орк и, опустив руку под сиденье, погладил пса.

Велосипед затих.

– Ну вот, – начал орк, – немного ласки и…

Пес заскулил сызнова, с отчаяньем дворняги, оставшейся морозной ночью наедине с пустой миской.

Миша ударил по тормозам.

– Господи, что с ним стряслось?

– Откуда я знаю?! – прохрипел орк, пытаясь дотянуться до Велосипеда, забившегося под сиденье.

– Что стряслось-то? – повторил молодой человек.

– Заболел, кажись. – Орк все шарил в темноте. – Лихоманка бьет и горячий – что твоя печка. Не сдох бы.

– Вытаскивай его из машины, – распорядился Миша.

Гиллигилл нажал рычаг, дверь распахнулась. Орк выбрался наружу.

– Велосипед! – позвал он. – Что с тобой приключилось? Поди сюда, песик.

– Я щас растаю, – проблеял с заднего сиденья Олло. – Орк и собачка. Геремор, наколдуй для обоих по голубому бантику и…

– Что такое?! – закричал вдруг Гиллигилл. – Вы видели? Что, что это с моей собакой?

Он подхватил Велосипеда на руки и вытащил на свет. Вернее, это уже был не совсем Велосипед. То есть не совсем тот Велосипед, который присоединился к компании в деревне. Этот новый походил на прежнего всем – цветом, несуразным видом, негнущимися лапами… Хотя именно в лапах и была загвоздка. Потому что вместо когтистых собачьих подушечек – передних и задних – Велосипед мог теперь похвастаться вполне натуральными, хотя и очень маленькими, человеческими руками и ногами. Причем ногти существа явно водили очень тесное знакомство с маникюрными ножницами и лаком.