Текст книги "Драконья ненависть, или Дело врачей"

– Ишь ты, какой умный!.. А для тебя, умник, у меня специальный прозаический факт имеется. Из темницы могучего дана Когга сбежали двое гномов.

Парпик выпрямился на своем стуле и уставился в улыбающееся лицо шута:

– Кто?!

– Пикля и Кнуре…

– А Една?!

Шут помолчал, а затем едва заметно пожал плечами:

– А Една… погибла.

– Так!.. – Сдавленно просипел гном и медленно осел на стуле.

– Между прочим, – негромко добавил Фрик, – гномов из плена увел сияющий дан Тон…

– Ну вот в это я никогда не поверю!.. – Мертвым голосом прохрипел эльф Ильрейк, – сияющий дан Тон, светоч Высокого данства, скорее сдохнет, чем протянет руку помощи кому-то из… нечисти!! Он слишком сильно нас всех ненавидит!!

– Так я и говорю, что сияющий дан сначала сдох… – радостно воскликнул Фрик, – а потом уже принялся спасать гномов! – И он снова принялся энергично чавкать.

После небольшого молчания Корда вдруг буркнул своим утробным басом:

– Врет все этот шаромыга!.. Ничего он не знает, а просто выдумывает, чтобы нам голову задурить и брюхо свое набить!..

– Мне тоже кажется, что этот недомерок просто дурит нам головы… – задумчиво поддержал хозяина постоялого двора Твик.

– Мы можем проверить его слова, – неожиданно буркнул гном и повернулся к шуту, – куда ушли Кнуре и Пикля?

– В Совиную скалу… – не отрываясь от еды прошамкал Фрик.

– Я сейчас вернусь… – бросил гном, а затем неожиданно быстро для своей комплекции соскочил со стула и исчез за дверью.

Несколько минут, в течение которых гном отсутствовал, прошли в полном молчании. Наконец Парпик вернулся, спокойно прикрыл за собой дверь, неторопливо прошествовал к своему месту, взгромоздился на стул и только после этого медленно проговорил:

– Кнуре и Пикля действительно возвращаются домой. Идут они от Совиной скалы, и их в самом деле спас сияющий дан Тон. Причем он не просто их спас, он дрался за них и при этом сильно покалечил вара Марлока, придворного мага дана Когга.

Гном немного помолчал и добавил:

– Могучий дан Когг поклялся, что отыщет и убьет сияющего дана Тона.

И тут, неожиданно для всех Фрик снова захохотал. Смеялся он долго и заливисто, а когда закончил, проговорил, удовлетворяя всеобщее любопытство:

– На моей памяти дан Когг уже раз шесть клялся убить дана Тона!.. Но теперь он поклялся убить мертвеца, это уж чересчур экстравагантно!!!

Вслед за этим шут снова приник к горлышку кувшина. Напившись, он откинулся на спинку стула и с довольством в голосе произнес:

– Ну вот, я и наелся! Хозяин, покажи, где лежит мой тюфяк!

Корда вопросительно посмотрел на Твика. Тот едва заметно кивнул и негромко сказал:

– Уложи его где-нибудь поблизости… Чтобы он, если что, под рукой был.

– Пошли… пробасил хозяин постоялого двора, поднимаясь со своего места.

Фрик бодро вскочил на ноги и буквально пропел свои хрипловатым фальцетом:

 
– А вот столичных новостей я не могу вам рассказать,
Поскольку сам иду в столицу… для того чтоб трон занять!
 

– Пошли, болтун… – повторил Корда и двинулся в сторону стойки. Фрик последовал за ним, всем своим существом выражая полное удовлетворение.

Дождавшись, когда хозяин постоялого двора и шут скрылись за дверью, ведущей на кухню, Твик оглядел своих товарищей и спросил:

– Ну, что вы думаете по поводу высказанных этим… шутом… фактов?!

– Он сказал правду о Кнуре и Пикле, – пробурчал гном Паприк, – так что вполне возможно и его рассуждения о сияющем Дане Тоне не лишены истины… Хотя я в призраков, духов и привидения не очень верю. Если человека убить он будет мертвым… совсем – это я знаю точно.

– Ну почему же, – подал свой мертвый голос эльф, названный Ильрейком, – ты сам вспомнил о неупокоенных духах… Так вот из мертвых людей проще всего создать неупокоенный дух! Правда, для этого человеку недостаточно просто быть убитым…

– Так может быть сиятельного дана в Трольих горах не просто убили… – проговорил второй эльф и вдруг оскалился в жуткой ухмылке, – может быть с ним сделали нечто… совсем другое… Я слышал, в схватку троллей и черных извергов дана Тона вмешалась Небесная Мать!..

Несколько секунд в зале царила тишина, словно все осмысливали сказанное эльфом, а затем один из кхметов хрипло прошептал:

– Не хотел бы я бродить по свету неупокоенным духом…

– Да-а-а… – задумчиво протянул Твик и тут же встряхнулся, – однако, как же нам теперь поступить?.. Связываться с неупокоенным духом, занимающимся к тому же местью, я думаю, не слишком… э-э-э… приятно, но и упускать такую добычу не хотелось бы…

– А мне кажется, если наш… гость… сказал правду, и мы имеем дело с неупокоенным духом, наша задача значительно упрощается. – Проговорил Ильрейк.

Все уставились на эльфа, ожидая объяснений. И он продолжил:

– Убила сияющего дана, скорее всего, Небесная Мать. Но тогда именно она и пустила в Мир неупокоенный дух дана! Значит наш сияющий дан – продукт первичной магии, а наша, эльфийская магия к ней ближе всего. Если мои рассуждения правильны, а я не вижу в них изъяна, то моему другу Истайну, – и он указал на второго эльфа, – не составит большого труда развеять этот дух! В эльфийской магии не многие могут соревноваться с Истайном!

– Тогда, я думаю, – немедленно взял в свои руки Твик, – нам стоит прямо сейчас отправиться к гостевому домику и закончить это дело!..

Он вопросительно посмотрел на Истайна, но тот отрицательно покачал головой:

– Во-первых, в домике у сияющего дана сейчас находится девчонка, и дух сможет воспользоваться ее телом, чтобы уйти от нас, – безжизненным голосом проговорил эльф, – во-вторых, наиболее благоприятное время для моей магической атаки – окончание часа Совы, а до этого времени еще четыре часа. И в третьих, вам всем придется мне помочь – этот неупокоенный дух молод и силен!

– Значит так, – Твик, никак не желавший уступить первенство в шайке, припечатал кулак к столешнице, – сейчас расходимся и отдыхаем. В начале часа Совы собираемся здесь. На всякий случай оденьте форму. Если этот дан – дух, им займется Истайн, а мы ему поможем. Если же это все-таки человек, мы накроем его неожиданно, не думаю, что к тому времени он проснется, и решим все железом. В любом случае… дана Хольта получит доспехи своего горячо любимого мужа, а мы получим причитающееся вознаграждение! Возражения, предложения, советы есть?!

Он оглядел сидящих вокруг стола и уперся взглядом в гнома.

– Я уже сказал, что не пойду, – буркнул он, – по хорошему, за Кнуре и Пиклю мне надо бы сияющего дана предупредить о… ваших задумках, но, так и быть, не стану. Слишком много дел с вами вместе сделано!

– Ну что ж, – криво усмехнулся Твик, – хоть не выдавать обещаешь, и на том спасибо…

– Пожалуйста… – буркнул гном, слез со своего стула и направился в сторону кухни.

Твик оглядел оставшихся, немного помолчал и снова пристукнул кулаком по столу:

– Ладно, пошли отдыхать… С Парпиком потом разберемся…

Люди, эльфы и пикси полезли из-за стола и потянулись к задней, кухонной, двери. Скоро общий зал постоялого двора опустел.

Я поднялся с кровати и двумя медленными пассами развеял заклинание. Потом я отнес хлеб на стол у окна, присел на стоявший рядом стул и принялся неторопливо поглощать свой ужин, раздумывая об увиденном и услышанном. Хотя, в общем-то, раздумывать особенно было не о чем, больше всего мне хотелось прямо сейчас пойти в логово этих тварей, не имевших права жить дальше, и… Но я сдерживал себя. Да и за Фрика приходилось опасаться – его в неразберихе могли просто прирезать. Так что я решил дождаться душегубов в своем доме и посмотреть, кто, все-таки притопает за моими доспехами.

Запив ужин парой глотков вина, я поставил охранное заклинание вокруг своего дома и, чуть привернув лампу, снова улегся в кровать. В моем распоряжении было два-три часа, так что можно было отдохнуть.

Самое странное заключается в том, что, несмотря на довольно нервное состояние, я… заснул. А разбудило меня охранное заклинание – кто-то приближался к моему домику, хотя время для задуманной мерзавцами атаки явно еще не подошло! И еще – гость был один!

Вскочить с кровати и надеть доспехи было делом пары секунд. Затем я вытянул из-за плеча меч и пристроился рядом с входной дверью. Однако, тот, кто подбирался к моему временному пристанищу, не подошел к двери, а вместо этого обогнул домик и прокрался к окну. В следующее мгновение я услышал тихий стук в оконный переплет, а затем знакомый, чуть заикающийся шепот позвал:

– Эй… господин сияющий дан… Да-а-н!..

В два прыжка я оказался у окна и, бросив меч в ножны за плечом, прильнул к глухой раме. Фрик, увидев меня через стекло, лучезарно улыбнулся и чуть громче прошептал:

– А тебя собираются убивать!.. Если ты уже отдохнул, мы можем сейчас же отправиться дальше и оставить этих молодцев с носом!..

– Да?! – прошептал я в ответ, – Чтобы они и дальше могли убивать и грабить?! Нет уж, пора их остановить!

– Так что ты собираешься делать?.. – Немного испуганно поинтересовался шут, – их же не меньше четырех кхметов, два эльфа, один из которых колдун, один такой длинный, рыжий и может быть они еще и гнома уговорят! Всего получается… восемь, а ты один!

– Но я – сияющий дан Высокого данства, а те, кого ты назвал – отребье и грязь под моими ногами! – Высокомерно ответил я.

– Смотри, как бы эта грязь не засосала тебя с головой… – очень серьезно прошептал шут.

Но меня его шепот ничуть не напугал. Я указал ему пальцем на длинное приземистое здание конюшни и приказал:

– Скройся вон там и не выходи, пока я тебя не позову!

Фрик посмотрел на меня долгим взглядом, словно бы прощаясь, потом молча развернулся и побрел в сторону конюшни.

Я посмотрел на кровать, раздумывая, не улечься ли мне снова, но в этот момент охранное заклинание снова сработало. И снова я замер около двери… И снова тот, кто приближался к моему домику, направился к окну.

Когда я после осторожного стука в раму, выглянул в окно, на меня глянула суровая и в тоже время смущенная физиономия… Парпика.

– Сияющий дан, – негромко буркнул он, пытаясь скрыть свое смущение, – я узнал, что ты спас двух моих сородичей, поэтому… ну… это… я тебя решил предупредить. Ты лучше уходи прямо сейчас, а то… это… ребята решили тебя… того, а доспехи твои твоей жене продать…

– Спасибо за предупреждения, Парпик, – спокойно ответил я, – но я уже в курсе замыслов твоих друзей и уходить никуда не собираюсь!

– Как это – в курсе?! – Опешил гном и вдруг догадка озарила его физиономию, – Так ты… того… в самом деле – дух?!

– Нет, – я отрицательно покачал головой, – я, Парпик, не дух, я гораздо хуже!

– Кто ж может быть хуже неупокоенного духа?!! – Совсем растерялся гном.

– А вот сейчас твои дружки подойдут, и я им покажу, кто может быть хуже неупокоенного духа!! – Зловеще ответил я.

Гном на секунду опустил голову, словно не решаясь сказать мне что-то, а затем твердо взглянул в мое забрало и пробурчал:

– Ты хотя бы девчонку отпусти… Жалко девчонку-то…

– А никакой девчонки здесь уже нет… – чеканя каждое слово проговорил я.

Рот у гнома удивленно открылся, глаза округлились, он глянул на меня с откровенным ужасом и попятился прочь от окна:

– Ну… я тогда… это… тоже пойду… – едва слышно промямлил он.

– Только не вздумай теперь предупреждать своих друзей! – Хрипло пророкотал я, – лучше ступай вон туда, – я ткнул пальцем в сторону конюшни, – и отсидись, пока все не кончится!

Парпик неловко поклонился и, развернувшись, потопал к конюшне.

«Ну вот, – вдруг подумалось мне, – Все непричастные к делу собрались в одном месте… Теперь подождем… причастных».

Ждать мне пришлось не слишком долго. Минут через пятнадцать-двадцать охранное заклинание снова коротко просигналило о появлении новых гостей. На этот раз их было семеро! Пятеро – четыре человека и один эльф, двинулись прямо к моему крыльцу, а двое – пикси и второй эльф, направились в сторону окошка. Я погасил лампу и прислонился к стене дома рядом с входной дверью. Кхметы и эльф остановились в нескольких шагах от крыльца. Четверка людей, наряженных в уже виденные мной черные кожаные доспехи, образовали квадрат со стороной метра три-четыре, а эльф расположился внутри этого квадрата. Кхметы воткнули в землю свои длинные мечи и, крепко ухватившись за рукояти, замерли, а эльф развел руки в стороны, словно обнимал некий огромный шар и начал медленно вращаться на одном месте.

«Он что, локатор из себя изображает?..» – Мелькнула у меня нервно-смешливая мыслишка, и в этот момент земля вокруг воткнутых в нее мечей начала розовато светиться! Было такое впечатление, что кто-то, для кого земная твердь прозрачнее морской воды, подсвечивает черное, мертвое железо волшебными фонариками. Когда светящиеся круги вокруг мечей достигли в диаметре метра, свечение начало подниматься вверх по клинкам.

Я быстро сформировал тонкий магический жгут и выбросил его наружу – мне необходимо было знать, что вытворяет этот эльфийский маг и какого рода атаки мне следует ожидать.

А между тем странное розовое свечение достигло рук державших мечи людей, и плоть их, крепко сжимавших рукояти ладоней превратились в розовато просвечивающее стекло.

Один из кхметов испуганно выкрикнул что-то нечленораздельное, но по тону похожее на ругательство. И в ту же секунды с одной из рук мага-эльфа сорвалась короткая розовая молния и хлестнула говоруна по лицу. Тот глухо застонал, но воздержался от нового ругательства.

Между тем, посланный мной магический жгут завис над головой колдующего эльфа, и почти сразу же мне стали понятны его действия. Сотканное им заклинание было довольно примитивным, и я тут же вспомнил, что сказал, будто бы эльфийская магия сродни «первичной». Но это… «первичное» заклинание явно было вспомогательным. С его помощью эльф создал над каждым из стоявших по углам квадрата кхметом некий магический вихрь, который медленно, но безостановочно вытягивал из земли магическую Силу.

Поначалу меня это очень удивило – зачем тянуть Силу из земли, если окружающее пространство и так переполнено ею. Но довольно быстро я понял – то, что эльф тянул из земли с помощью своего заклинания имело совсем другую природу, нежели мой магический кокон, сформированный из окружающего магического фона. Более того, у меня выходило, что эта «земная» Сила немедленно вернется на свое место, в землю, как только эльф перестанет удерживать ее! И конечно же заберет с собой все, что так или иначе будет ею захвачено!! Неупокоенный дух, например!!!

«А если это будет не неупокоенный дух, а живое существо?» – Спросил я сам себя и понял, что… не знаю ответа. А проводить опыт на себе, ведь эльф конечно же попытается захватить своим колдовством именно меня, мне совсем не хотелось! Я понял, что надо атаковать самому, пока еще эльфийское колдовство полностью не реализовалось.

Руки кхметов, в которые перетекала вытягиваемая из земли Сила светились уже до локтя, но дальше свечение не поднималось. Я заметил, что эльф перестал крутиться на месте, повернулся лицом к моему домику и начал медленно сводить свои руки, одновременно поворачивая запястья так, что ладони с чуть согнутыми пальцами смотрели вперед. «Когда ладони сойдутся, получится вогнутая… чаша!» – подумал я, и тут же ассоциативное мышление подсказало мне – «Отражатель!!!»

– Во, блин, все как в земной технике!.. – Буркнул я вслух и, откинув засов, распахнул дверь.

Увидев меня на пороге домика, все четыре кхмета дернулись, не то в попытке выдернуть свои мечи из земли, не то просто от испуга. Но четыре мгновенных коротких розовых разряда сорвавшиеся с рук эльфа и на мгновение обившие их тела, разом пресекли попытки нарушить магическую фигуру. Я сам, возможно, довольно неожиданно для нападавших, тоже не торопился с атакой. Вполне отчетливо представляя себе дальнейшие действия эльфийского мага, я решил обезвредить в первую очередь именно его. Для этого мне надо было составить и успеть произнести довольно сложное заклинание – в Нефритовой Книге оно называлось «Гнутое Зеркало»! Сложность заключалась в том, что необходимо было прикрыть «Гнутым Зеркалом» не какое-то конкретное направление, мне надо было полностью изолировать колдующего эльфа от его помощников!

Я едва успел возвести вокруг эльфа свое заклинание и почувствовать, как уплотнился магический фон по указанной мной плоскости. Руки эльфа сошлись, повернутые вперед ладони сомкнулись, колени слегка подогнулись, словно готовились компенсировать некую… отдачу. Глаза колдуна, обращенные в мою сторону были плотно закрыты, а губы непрерывно шевелились, творя волшбу. И в этот момент с рукоятей мечей, с рук кхметов, впившихся в эти рукояти, переливчато сияя словно жидкий розовый опал, в сторону эльфа потекли четыре жгута Силы. Было странно и страшно видеть, как эти жгуты без всякой опоры, без всякого проводника тянуться через отделяющее их от эльфа пространство, медленно прирастая в длине, как их чуть утолщенные наподобие змеиных голов, потрескивающие и искрящиеся концы покачиваются из стороны в стороны, словно нащупывая правильное направление, или высматривая нечто известное одним им.

Прошло не менее минуты, прежде чем первый из этих жгутов дотянулся до поставленной мной невидимой преграды. Упершись в «Гнутое Зеркало» магический жгут приостановился, и сердце мое замерло – если он преодолеет мое заклинание, у меня будет слишком мало времени, чтобы предпринять что-либо еще! Но через мгновение розово сияющая, искрящая головка повернула и заскользила вверх и чуть наискосок по цилиндрической поверхности «Зеркала». Через несколько секунд все четыре магических жгута отвернули с нужного направления и начали двигаться по спирали вокруг застывшего в атакующей позе эльфа, словно отыскивая обходной путь к своей цели.

Скоро цилиндр магического зеркала, окружившего эльфийского волшебника непреодолимой стеной, был опутан несколькими витками тяжелой розовато светящейся Силы. В этот момент эльф перестал шевелить губами и из его горла вырвался страшный, похожий на вой раненого животного, вой. Он словно бы звал кого-то… даже не звал, а призывал! Призывал нечто до зарезу ему необходимое, нечто, что давно уже должно было прийти, но не приходило, а эльф не мог больше ждать, у него не было сил больше ждать!!! И звать!!!

Долгий, тоскливый вопль наконец замер, он открыл глаза и, увидев окружающий его светящийся цилиндр, в немом недоумении опустил руки.

И тут ударил я!!! Мой удар был прост и неотразим – одним коротким движением пальцев я стер заклинание «Гнутого Зеркала»!

Магическая стена, отделявшая эльфа от призванной им Силы исчезла, и в тоже мгновение он оказался укутанным в розовый кокон освободившихся жгутов. Снова вскинуть руки и переправить собранную Силу туда, куда она предназначалась, эльф не успел – зацепившись в инерционном броске за его тщедушное, тонконогое тело, Сила сама нашла свой путь. Концы жгутов оторвались от рукоятей мечей и державших их рук и взметнулись в темное небо, образовав сияющий розовый столб магического пламени, а спустя секунду этот столб с глухим стоном ушел в землю, унося с собой эльфийского колдуна!

Вокруг сразу же стало совершенно темно, но я своим «Истинным Зрением» прекрасно видел, как очнулись от магического транса помощники эльфа, как ошалевшими глазами они рассматривают огромную, оплавленную яму, разверзшуюся у их ног, как смотрят друг на друга, не в силах понять, что произошло, и куда делся их товарищ!!!

Я шагнул вперед, и вдруг почувствовал неуловимое движение слева от себя. Моя правая рука привычно пошла вверх, а затем, когда в ней сверкнул клинок Серого Пламени, по крутой дуге вниз, влево, и вопль Ильрейка: – Я мщу за Истайна!!! – захлебнулся в его крови, хлынувшей из рассеченного горла.

Одновременно с этим я чуть присел, и моя левая рука метнулась вправо, под наносившую удар правую руку, а с пальцев стальной перчатки в уплотнившуюся темноту ударили четыре короткие, темно-синие, едва заметные в окружающем мраке молнии. Прыгнувший на меня справа пикси был отброшен этим ударом далеко в сторону, и, судя по положению рухнувшего на землю тела, встать уже не мог.

А затем я выпрямился и повернулся к четырем, продолжавшим неподвижно стоять, кхметам.

– Теперь мы разберемся с вами! – Прорычал я хриплым, «не своим» голосом, – Вы знаете, что полагается кхметам, замыслившим покушение на сияющего дана Высокого данства?! Но я, в своей доброте, дам одному из вас шанс! Сейчас вы будете драться между собой, тот, кто останется жив, сможет уйти, я его не трону!

И неожиданно для самого себя мысленно добавил: «Может быть!..»

Взмахнув левой рукой, я освободил их прихваченные землей и эльфийской магией мечи, и… они тут же набросились друг на друга! Немедленно образовались две пары: Твик бросился к одному из молчавших за столом кхметов, а на Корду напал тот, что задавал вопросы Фрику. Даже в этой, критической ситуации Твик сориентировался быстрее всех – атакованный им кхмет явно был слабейшим в четверке. Он только отступал от быстро двигавшегося противника, неумело и вяло подставляя свое оружие под быстрые удары противника, Исход этого поединка был предрешен. Зато во втором Корда быстро оправился от неожиданности нападения и начал отвечать вполне грамотно. Более того, хозяин постоялого двора, явно превосходил своего противника в физической подготовке – его удары были и быстрее и мощнее.

Первым сдался противник Твика. Удары предводителя шайки вконец измотали его и, по-видимому, отбили руки. Он выронил клинок, упал на колени и крикнул, непонятно к кому обращаясь:

– Пощади!.. Я никого не убивал, я только выведывал и разузнавал…

Твик не дал ему продолжить, резким косым ударом, он разрубил беднягу от левого плеча практически до пояса и, не оглядываясь на рухнувший, залитый кровью труп, быстро обернулся ко второй сражавшейся паре.

Однако вмешаться в схватку и помочь более слабому, как, видимо, хотелось Твику, ему не удалось. Едва он сделал первый шаг в направлении дерущихся, Корда, оглянувшись на предводителя шайки и поняв его намерение, прыгнул вперед, непонятным образом извернулся, уходя от колющего удара противника и нанес ему короткий левый апперкот. Сила удара была такова, что кхмет выронил меч и начал медленно валиться назад, но упасть не успел – клинок хозяина постоялого двора оказался быстрее, так что на земле бедняга оказался с уже пробитым сердцем.

Корда, убив своего противника, мгновенно повернулся в сторону приближавшегося Твика, но тот уже не спешил. Он подходил к хозяину постоялого двора осторожно, мягкой крадущейся походкой опытного убийцы и на его физиономии цвела кривая улыбка. Не доходя до противника трех-четырех шагов, Твик заговорил:

– Ты уж меня прости, Корда, но я вынужден тебя убить… Сам понимаешь, господин сияющий дан не дает мне другого выхода…

– Я тебе говорил, что не стоит с ним связываться, – слегка задыхающимся, хрипловатым басом ответил Корда, – а теперь твоя жадность погубила всех!.. Только ты напрасно думаешь, что легко справишься со мной!..

– Жадность?.. – Переспросил Твик и опять криво улыбнулся, – моя жадность никогда не сравнится с твоею! Посмотри, что имею я, и что имеешь ты! А ведь мы все делили поровну… Только ты потом еще и нашу добычу прикарманивал, поя и потчую нас всякой дрянью!.. Думаешь, я не помню, как ты предлагал нам попробовать «синий дым»? Но теперь все, теперь… все!

Их мечи скрестились с тяжелым лязгом и отбросили друг друга. Твик немедленно попытался достать гиганта острием своего меча, но Корда неожиданно быстро для своей комплекции отклонился в сторону и взмахнул мечом, нанося удар поверх клинка противника. Предводитель шайки вынужден был буквально нырнуть под удар, и ему удалось уйти от лезвия, хотя оно и задело самый край его толстой черной кожаной куртки.

Перекатившись через голову, Твик мгновенно оказался на ногах и лицом к противнику, но Корда не торопился атаковать. Напротив, он, казалось, сам ждал атаки противника.

Главарь шайки шагнул вперед и нанес удар сбоку, целясь в голову Корде. Пот поднял свой клинок, отражая показанный удар, но Твику в последний момент удалось чуть опустить свое оружие, так что удар пришелся в основании клинка противника. Корда охнул, и его меч, коротко звякнув, вывернулся из онемевшей руки. Губы Твика раздвинула привычная кривая усмешка, и он взмахнул мечом над головой безоружного противника!.. Однако тот неожиданно прыгнул вперед, левой рукой перехватил руку Твика уже опускавшуюся в атаке, а правой нанес чудовищной силы удар в лоб своему бывшему товарищу.

Раздался смачный хруст, меч вывалился из руки Твика и, задев своим концом плечо Корды, упал на землю, а сам Твик с закатившимися глазами повалился под ноги гиганта. Лоб главаря шайки был вдавлен внутрь, и на темных, окровавленных осколках костей виднелись брызги мозга.

Корда медленно повернулся в мою сторону и прохрипел:

– Я победил… Ты освобождаешь меня?..

– Я освобождаю тебя от ответственности за нападение на сияющего дана Высокого данства!.. – Ответил я спокойным, слегка насмешливым голосом, – но за тобой числится еще одно дело, и по нему ты должен также держать ответ!

– Какое дело?.. – Прохрипел кхмет-гигант и судорожным движением отер ладонью лицо.

– По твоему наущенью были убиты два человека! Маленькая девочка осталась сиротой!! И ты издевался над этой сиротой!!! Что бы ты сделал, кхмет, с человеком, сотворившим подобное с твоей дочерью?!!

Корда стоял метрах в восьми напротив меня, ссутулившись, чуть подогнув колени, похожий на огромного медведя, готовящегося к нападению. Но нападать он еще боялся, вместо этого он прорычал:

– Я бы убил этого человека!.. Но ты не отец девочки, а потому…

Однако, я не дал ему договорить:

– Я заступаю место отца Мары и выполняю твой приговор! Помниться, я при первой нашей встрече обещал тебе, что ты увидишь, как будет гореть твой гадюшник… а я никогда не бросаю на ветер своих обещаний!

Корда глухо зарычал, вскинул свои огромные руки и шагнул вперед, в мою сторону. Я поднял навстречу ему Серое Пламя, задержал его острие на уровни груди хозяина гостиницы, а потом приподнял еще немного. Ноги рычащего кхмета легко оторвались от земли, и он завис на высоте двух-трех метров. Я рывком перевел острие меча в сторону сосны, стоявшей рядом с главным зданием постоялого двора, тело кхмета, кувыркаясь в воздухе, метнулось в указанном мечом направлении и буквально влепилось в красноватый ствол дерева. Руки его дернулись, взмыли над головой и втемяшились в жесткую кору, словно их прибили невидимыми гвоздями.

Я вложил клинок в ножны за плечом, а потом громко крикнул:

– Ну что, кхмет, тебе хорошо видно?!

– Не надо!!! – Донесся с дерева уже совершенно нечеловеческий рев.

Я безразлично повернулся к темнеющему в паре десятков метрах зданию. У правого угла дома засветилось одинокое окошко, но я не обратил на это внимания. Прижав левую ладонь к груди, я глубоко вздохнул, а затем выметнул ладонь вперед, в сторону темного дома…

И дом вспыхнул…

Пламя полыхнуло сразу изо всех окон, словно огонь уже давно разгорался внутри, давно жрал старое, высушенное дерево его внутренних стен, и только ждал моего приказа, чтобы вынырнуть наружу, показаться, заняться наружной оболочкой здания!

– Господин, пощадите его, погасите огонь!.. – Раздался справа тонкий девчачий голосок.

Я повернул голову. Шагах в пяти от меня стояла Мара и, прижав оба кулачка к груди, полными ужаса глазами смотрела на огонь, – Господин, я не хочу мести!..

– Это не месть, дитя мое… – спокойно ответил я, – это даже не возмездие… Это кара!

– Но там, в доме, были его жена и дети! – Воскликнула она.

Я немного помолчал, глядя в бушующее пламя, а потом, стараясь быть спокойным, произнес:

– И это кара!..

– За что?! – Мара изумленно посмотрела на меня.

– За его ложь, – ответил я, – он сам сказал мне, что его жена и дети уехали в столицу… Он сам убил их!

Я посмотрел на висящего Корду. Голова кхмета свесилась на грудь, одежда и буйная, нечесаная шевелюра дымились. Но я не взволновался за неподвижного гиганта – он был уже мертв.

И тут слева донесся тихий, какой-то прозрачный, почти нечеловеческий голос:

– Ода огню!

Я быстро обернулся и увидел, что совсем рядом стоит Фрик и, глядя в бушующее пламя огромными, остановившимися глазами, словно в трансе, бормочет:

 
– Из огня не возьмешь, из огня не всплывет,
То, что брошено в пламя, навек пропадет,
И из серой трухи, что оставит огонь
Не взойдет ничего, только смрадная вонь!
 
 
Нет слезы, чтоб залить этот пляшущий гул,
Нету ветра, чтоб демона-пламя задул,
Тролль тяжелый не сможет огня затоптать,
Только искру оставь – пламя вспыхнет опять!
 
 
Все горит – и железо, и камень, и лед,
В человечьей крови пламя пищу найдет,
И в зеленой траве, и в прибежище рыб,
Средь речного песка, среди каменных глыб!
 
 
Вы живым положите меня на костер —
Ох, как будет гореть прощелыга и вор,
Вас порадует копоть и искр кружева,
И судей приговор, и худая молва!
 
 
Только белую кипень рифмованных строк
Что легла под пером в свой черед и в свой срок,
Я молю люди вас, я молю, я молю!..
 

И вдруг Фрик рухнул на колени и из его горла вырвался дикий, безудержный вопль:

– Не давайте огню!!! Не давайте огню!!! Не давайте огню!!! Не дава-а-а…

Он упал ничком и забился в страшной, корежащей тело судороге!

Я бросился к шуту, но первой возле ее тела оказалась Мара. Девушка присела около бьющегося Фрика и поймала своей узкой ладонью его высокий, покрытый испариной лоб. И шут мгновенно успокоился, его тело расслабилось, дыхание стало ровнее. Я внимательно посмотрел на девушку, и она ответила, словно почувствовав мой взгляд:

– Бабушка Грета сумела многому меня научить…

– Что с ним?! – Шепотом спросил я.

– У него какое-то большое горе… – так же шепотом ответила Мара, – какая-то огромная потеря. И он никак не может ее забыть!

На мой взгляд с Фриком случился самый обычный эпилептический припадок на почве рифмоплетства, но спорить с Марой я не стал. Вместо этого я поинтересовался:

– А перенести его на мою постель можно?..

– Конечно, – ответила девушка, – только я пока что должна держать свою руку у него на лбу. Когда он уснет, я смогу снять руку.

Показав кивком, что понял юную целительницу, я аккуратно просунул руки под спину и ноги малыша Фрика и без труда поднял его. Девушка все так же держала свою ладонь на его лбу, и такой вот сплоченной группой мы направились в мой маленький домик. С трудом протиснувшись в дверь, мы все-таки смогли доставить Фрика до кровати, не дав ему снова разбушеваться, после чего Мара устроилась рядом с лежащим шутом, а я отошел к окну и присел на стул. Зарево пожара настолько ярко освещало домик, что внутренность его была видна лучше, чем днем.

Так мы просидели довольно долго. Пожар начал стихать, и несмотря на поднявшийся ветер, несильный, но упорный, пламя присело, прижалось к земле. Видимо, вопреки фриковой оде, огонь мог питаться далеко не всем.