Текст книги "Варварино счастье. Том III. Из завтра – во вчера…"

Глава 40. Ужасы инквизиции…

В Марселе неожиданно для Доната произошла встреча с матерью и сестрой. Жаль, что с ними уже не мог быть Бакаир, его любимый отец, с которым он был особенно близок. Они были близки с отцом не только как отец с сыном, но и как друзья. Донату очень нехватало Бакаира. Да разве только Донату нехватало тепла отцовской души? Мари Беатрис тоже часто вспоминала о муже, о прошлом, сколько счастья дал ей Бакаир. Она радовалась тому, что сын ушел из дома молодым человеком и добился всего, о чем мечтал.

Пьер, конечно, написал картину к дню рождения Орианы. Через год отпраздновали свадьбу Доната и Орианы. У Версалии родился мальчик, которого ждали с радостью и нетерпением. Назвали его в честь прадеда по материнской линии – Артуром. Бабушка Мари Беатрис обожала своих внуков. Теперь уже Ориана родила одного за одним двоих мальчиков.

Донат стал известным в своих математических кругах специалистом. По его учебникам учились студенты. Прошло семь лет. В доме Доната царила любовь и радость. Подрастали малыши. А братишка Орианы – Яник стал уже рослым и крепким парнем. Теперь всей семьей обсуждали, как будет происходить становление его карьеры. Донат предлагал парню поступить в университет, в котором он сам преподавал, но Яна больше волновал ресторанный бизнес.

Очень давно, когда еще Ориана работала поваром в кабачке, мальчик прибегал к ней и она всегда старалась подкормить братика, он мог есть даже тогда, когда не испытывал чувство голода. Из его памяти еще не исчезли воспоминания о голодных днях и ночах, проведенных под старой лодкой.

Очевидно, в подсознании остался страх быть голодным, и этот страх диктовал парню всегда быть ближе к еде. Поэтому он озвучил в семье свое желание открыть в порту в Марселе небольшой ресторан, а впоследствии развивать это дело и построить еще несколько ресторанов. Но это были не все замыслы Яна, которые он собирался реализовать. Ресторан должен находиться при гостинице, которой еще пока нет, но он постепенно выстроит ее.

Кроме того при гостинице должна быть конюшня, где всегда будут готовы кареты с лошадками, которых будет поставлять в гостиницу Жорж Дюбуа – отец Пьера. Ориана с Донатом только головой качали, глядя друг на друга: откуда могли появиться в голове Яна такие далеко идущие бизнеспланы… Однако Ян был исполнен решимости и начал реализацию своих планов. Надо сказать, он оказался таким серьезным и прижимистым хозяином, все деньги вкладывал в строительство гостиницы. Так что через пять лет у него было несколько ресторанов и две гостиницы. Он построил свой дом в непосредственной близости от своей первой гостиницы и вскоре женился.

Донат теперь был уже маститым ученым. Он хорошо помнил помощь и моральную поддержку от своего учителя, к которому был вхож в дом. Сколько у них было задушевных разговоров, а темы были самыми разными: начиная с математики, поиска новых решений, политики и семейных дел. Донат до сих пор с благодарностью вспоминал учителя. А теперь и сам стремился стать наставником для особо способных студентов. К этим молодым студентам он прикипал душой. И помогал как мог. Даже просил городской сход выделить из городской казны деньги на обучение трех студентов из бедных семей. Действительно, авторитет Доната в городе был заслуженным.

Кабинет для работы Донат обустроил в своем доме очень уютно. Вдоль всей стены располагались стеллажи с книгами, из которых почти все были связаны с математикой, астрономией, физикой и геометрией. Он достал теперь из своего тайника рукописи и свой микроскоп, подаренный ему отцом. Ночами Донат из окна своего дома рассматривал звездное небо, и много мыслей приходило ему в голову. Он начинал делать расчеты движения планет в солнечной системе. Расчеты эти Донат хранил в ящике, который был спрятан в его кабинете. Там же он хранил и телескоп.

В последний год к нему пытался приблизиться один из студентов – Гратин, что в переводе означает «угождающий, приятный». Вот именно таким и был Гратин. Он был таким угодником, всегда старался каждую минуту находиться возле Доната. И хотя Донату это было не очень приятно, но студент своей настойчивостью добился того, что стал вхож в дом учителя. Они много времени проводили за математическими расчетами. Надо сказать, Гратин был способным студентом. Он не только на равных участвовал в составлении математических формул, но и осмеливался спорить с учителем. Это придавало какую-то изюминку отношениям учителя и ученика.

Как-то Донат в присутствии Гратина достал из своего заветного ящика, находившегося за книгами на самой нижней полке книжного стеллажа, свои расчеты по математике. Студент, казалось бы, даже не обратил внимания, он даже не смотрел в этот момент в сторону Доната. Однако, в следующий раз во время своего визита в дом Доната, Гратин выбрал момент, когда учитель вышел из кабинета, чтобы приготовить им чай, студент рванулся к тому месту, где позади книг стоял ящик. Гратин открыл его, и с огромным любопытством стал рыться внутри ящика. Там были какие-то старые рукописи, пожелтевшие старинные листики, но еще он увидел книгу, листы которой были из телячьей кожи, а обложка книги изготовлена из деревянных пластин.

Гратин с любопытством осмотрел книгу, но под книгой еще было что-то совсем необычное. Металлический предмет непонятного назначения. Он схватил его и начал крутить, поворачивая то в одну сторону, то в другую. Там были какие-то таинственные значки, не похожие на французский алфавит. В этот момент в кабинет вошел Донат с подносом, на котором стоял медный чайник и две глиняные кружки для чая.

Студент испуганно подскочил, в руках он держал телескоп. Донат отлично помнил, что никогда он телескоп не оставлял в кабинете. Всегда прятал в тайничок за книгами. Какое-то нехорошее предчувствие, даже тревога шевельнулись в душе Доната, но Гратин с простодушным видом положил на стол телескоп и спросил:

– Учитель, это что такое?

– Зачем ты, Гратин, взял этот предмет?

– Я его не брал, он лежал на столе, вот тут. Так что это такое, учитель?

– Аа… я нашел эту безделушку в рыбацкой сети, когда на каникулах работал с рыбаками. Наверное, сеть зацепила дно морское, иначе как бы она в сеть попала. Но, честно говоря, я не знаю, для чего эта штука. Некогда за нее взяться и рассмотреть.

И Донат, небрежно махнув в сторону своего драгоценного телескопа, сказал Гратину:

– Давай чайку выпьем и на сегодня закончим работу. Завтрашний день будет очень насыщенным. И не ошибся… День принес столько событий, но лучше бы они не произошли…

Вскоре Гратин ушел домой, а Донат почему-то не мог успокоиться. Он попросил Ориану взять телескоп и без лишних вопросов отнести в дом к сестре, и попросить маму Мари Беатрис спрятать эту вещь так хорошо, чтобы даже при обыске никто не мог найти. Ориана пыталась было расспросить, что это за вещь, однако Донат пресек все вопросы и быстро отправил жену в дом Версалии.

До утра спокойно его семья дожить не смогла. Когда все улеглись спать, а дети уже видели десятый сон, в дверь громко постучали. Донат вышел на крыльцо. Никого он не ждал, хотя… если быть честным с самим собой, то подозрения были, кто бы это мог прийти к ним ночью в дом. Предчувствия его не обманули. Это были инквизиторы. Несколько мужчин с дубинками и ружьями в руках грубо скрутили руки Доната за спиной и потащили его со двора. За ними бросилась Ориана. Но ее сильно толкнули, она упала и стукнулась головой о каменные плиты, которыми был выстлан пол во дворе. И все… Ориана прекрасно понимала, что добиться справедливости не удастся, будет казнь, и ее семья пострадает так же, как ее родители, сгоревшие на костре инквизиции, не совершив ничего преступного.

Дети даже не проснулись, а несчастная Ориан так до утра и лежала на влажных от росы камнях. Она истекала кровью. Дубинкой по голове ее стукнули достаточно сильно. Она не умерла, но крови потеряла много. На рассвете она все-таки нашла в себе силы встать и доплелась до дома Версалии, постучала в дверь. Вышедшая навстречу Мари Беатрис увидела Ориану, всю окровавленную, испуганно вскрикнула. Ориана не могла держаться на ногах, она медленно свалилась на крыльцо и пробормотала, теряя сознание:

– Доната арестовали инквизиторы.

Выскочила Версалия, за ней Пьер. Все понимали, что хорошим дело не кончится. Пьер взволнованно спросил:

– Дома нет ничего такого, за что могут сжечь на костре?

– Надо посмотреть, пойду сейчас. Версалия с Пьером подхватили Ориану и почти побежали к ее дому. Ориана понимала, что если инквизиция найдет криминал, то только в бумагах и трудах Доната. И они тут же начали переворачивать всю книжную полку, пока не наткнулись на ящик, спрятанный за книгами. Пьер схватил ящичек и они с Версалией побежали домой. Едва они успели скрыться, как нагрянул отряд инквизиторов. У них на руках был приказ о проведении обыска. На самом деле, их волновали только те ценности, которые они могут забрать сейчас и присвоить. Если будет конфискация имущества, то это дом, а мелочи – украшения, золото, столовое серебро, ценная одежда и какие-то другие мелкие вещи, вот что конкретно их интересовало сейчас.

Грубые мужики, с алчно блестящими глазами начали рыскать по квартире. Проснулись сыновья. Дети еще не были взрослыми, чтобы понять происходящее, они были испуганы. Ориана быстро их выпроводила к Версалии, и они тот час же убежали из дома. К обеду инквизиторы перерыли все в доме, кругом царил хаос, вещи были сброшены посередине комнат. Судя по озабоченному виду этих людей, они не могли найти чего-либо стоящего. Никакого криминала не было. В конце концов, они спросили Ориану, все ли она им предъявила к обыску. Если что есть, пусть лучше сама скажет и предъявит, иначе ее мужу будет верная смерть. Ориана поклялась, что в доме ничего больше нет, а она и не кривила душой, дома ничего не было. Инквизиторы собрали кое-какие вещи, бросили их в мешок и удалились.

Прошел один день, за ним – другой. Ориана пошла в тюрьму, чтобы узнать о судьбе мужа. Это было ужасное здание, расположенное ниже уровня земли, в подземелье. Никто с Ориан не стал разговаривать, ей только сказали, что суда еще не было, и ее муж жив. Из тюрьмы Ориана зашла в дом матери Доната. Мари Беатрис была в курсе произошедшего. Она была в таком состоянии, что вряд ли что могло успокоить несчастную женщину. Только если появится перед ней сам Донат… А надежды на его появление было настолько мало и с каждым днем она все уменьшалась. Редко кто выходил из лап инквизиторов живым.

Ориана пошла в университет. Она хотела попросить руководство вступиться за Доната, ведь он не сделал ничего криминального. Он написал учебники для студентов, он всегда был законопослушный и следовал вере. Посещал церковь. В университете реальной помощи не оказали, но посоветовали обратиться к церкви. Святого отца, проповедника в Марселе могут услышать в суде инквизиции. Ориана прошла все высокие кабинеты, но ей ничего не пообещали. Дети жили в доме Версалии и Пьера. А сама она сидела все время на крыльце и смотрела на дорогу, ожидая мужа. У нее была железная вера в то, что Бог не допустит гибели невинного человека.

Однако мать Доната совсем ослабла, она не могла даже встать с постели. Правда, Мари Беатрис была уже в пожилом возрасте, и сил ей уже недоставало, чтобы выдержать свалившееся на их семью горе. Мари Беатрис лежала в своей комнате, рядом с ней почти все время находилась дочка Версалия, внуки и жена Доната – Ориана. Мать все время слабым голосом тихо спрашивала, нет ли каких вестей от сыночка… Вестей не было. Так прошел месяц.

Мари Беатрис пыталась спросить у Бакаира, может ли он ей сказать, останется в живых их сын или нет. Но ее вопросы повисали как в воздухе, в пустоте. Бакаир не отвечал. Бедная женщина ослабла настолько, что не могла даже пошевелить ни рукой, ни ногой. Силы покидали ее. Наконец, Бакаир все-таки отозвался из неведомой дали. Он подошел к ней, сел на кровать, взял ее за руку и сказал ей теплым и ласковым голосом, как он обычно с ней говорил:

– Мари Беатрис, посмотри на меня. Не верь своим сомнениям. Сын наш жив и будет жить. Ему не время погибать. У него впереди еще много открытий. Он будет жить. Тебе надо набираться сил. Иначе ты не дождешься Доната.

– Бакаир, родной мой, скажи, где ты сейчас?

– Я нахожусь далеко от тебя. В следующий раз мы встретимся с тобой не скоро. Но это будет обязательно. Мы встретим и нашу дочку Версалию, и ее мужа, и моих родителей.

– Но как же я тебя узнаю, Бакаир?

– У меня будет имя моего отца – Артур. Вот так ты меня узнаешь. Я буду любить тебя так же сильно, как и в этой жизни.

– Бакаир, у меня закончились жизненные силы. Я не могу больше выдержать ожидание сына. Я хочу уйти с тобой вместе.

Бакаир стал медленно растворяться в пространстве. Она пыталась поймать его руку, но перед ней уже никого не было. Бакаир исчез. Тогда Мари Беатрис попыталась встать и уйти вслед за Бакаиром. Но силы окончательно покинули ее, она вдруг оказалась в каком-то воздушном вихре, как будто она летела по длинному тоннелю. Вдалеке был виден сияющий свет, к которому она стремилась… Ее сознание растворилось в этом небесном свете, она поняла, что все-таки она следует за Бакаиром. Значит, жизнь на земле для нее завершена…

Версалия на рассвете тихо открыла дверь, чтобы не разбудить маму. В полумраке она увидела мать, лежащую поперек кровати. Она, очевидно, ночью пыталась встать, ноги ее были на полу, а головой она упиралась в стену. Глаза Мари Беатрис были открыты, но жизни в них уже не было. Мать смотрела…, но мимо дочки. Тело было еще теплым.

Версалия остановилась, она не могла преодолеть эти два метра. Невозможно было представить, что мама больше никогда не обнимет ее, не скажет ей доброго слова… Мама, мама! Как же я теперь буду без тебя… Версалия подошла к матери, встала на колени перед кроватью. Собрав в кулак свою волю, она прикоснулась к векам матери и прикрыла ей глаза… Версалия безутешно рыдала, обнимая холодеющие ноги матери…

Утро принесло две вести: одна весть была горестной, умерла Мари Беатрис. Она потеряла последние силы в ожидании сына. Не дождалась она своего любимого Донатика, не дождалась… И ждать оставалось совсем немного, несколько часов.

Вторая весть была радостной: Донат остался жив, но его дом и все имущество перешло в городскую казну. Инквизиторы получили свой процент и продолжили поиск следующих еретиков. Его выпустили из тюрьмы после суда инквизиции, на освобождение дома дали не более трех часов. Донат дошел до своего дома, заскочил в дом, у окна сидела Ориана. Она даже не слышала, как вошел Донат. Он взял жену за плечи и повернул к себе. Перед ним сидела пожилая женщина, поседевшая с блеклыми голубыми глазами. Он едва узнал в ней Ориану.

Донат встал перед женой на колени, взял ее за руки, и попытался с ней заговорить. Однако она даже не сразу поняла, что это ее муж Донат, и что он вернулся домой. Когда он уже начал трясти ее за плечи, Ориана как будто вышла из забытья. Не могла поверить бедная женщина, что мужа освободили. Он взял Ориану на руки и отнес на кровать. Сам сел рядом с ней, и держа ее за руку, сказал:

– Меня отпустили, но решением суда инквизиции наш дом конфискован. Мы должны дом покинуть через три часа.

Ориана лежала на кровати, вид у нее был настолько безразличный, что Донат не знал, поняла его жена вообще или нет. Оказалось, поняла… Она сказала без всякого выражения:

– Дом… дом… Лучше будешь ты рядом, чем дом без тебя. Подними меня, давай собирать вещи. Пойдем к Версалии и маме Мари. Дети наши все это время живут там.

Только сейчас она осмысленно посмотрела на мужа. Он предстал перед ней не в более лучшем виде, чем она сама. Лицо худое, глаза блестят, но блеск их нездоровый, какой-то лихорадочный. Одежда грязная, рваная, в некоторых местах видно тело. Синяки на руках, на лице. Виски седые. Ориана обняла мужа и только сейчас в ней проснулись эмоции. Она гладила его по лицу и говорила, говорила что-то, чего Донат и понять не мог… Они собрали одежду свою и детей и вышли из дома. Правда, Донат собрал еще и книги, погрузил их в несколько ящиков, вынес их, спрятал за домом, и они пошли по берегу моря к дому его мамы и сестры. Нужно было спешить перенести все вещи, хотя бы одежду из дома успеть забрать до прихода инквизиторов.

В доме Версалии творилось что-то непонятное. На крыльцо вышел Пьер, глаза его были красными от слез. Он был такой взволнованный. Увидев Доната и Ориану, он прямо подпрыгнул на месте и моментально исчез в доме. В ту же минуту выбежала на крыльцо Версалия, вся в слезах и бросилась на шею Донату. Она рыдала, сквозь слезы она говорила Донату только одно слово:

– Мама, мама, она…

– Что с мамой, Версалия?

– Наша мама умерла, сегодня на рассвете.

– Боже мой! А меня на рассвете отпустили из тюрьмы. Если бы она об этом знала, она бы нашла в себе силы для жизни…

Только тут Версалия увидела, в каком ужасном состоянии ее брат. И она воскликнула:

– Донатик, как же ты выдержал эти пытки? Все тело синее, волосы поседели… Вот горе-то… Ну, хорошо, что живым вышел оттуда. Да чего мы тут стоим, пойдемте в дом. Мы готовимся к похоронам мамы… – со слезами сказала Версалия.

– Версалия, дорогая моя сестренка… Я тебе должен сказать, что наш дом забрала городская казна. Нам негде будет теперь жить. Вы нас приютите?

Тут же рядом стоял Пьер, он услышал горестные слова Доната и тут же сказал:

– Даже не переживайте! Будем жить в нашем доме, а строить новый начнем сразу же для вас. На нашей усадьбе можно выстроить еще один дом спокойно. Нам не будет с вами тесно, мы – родные люди.

– Пойдемте к маме, она так тебя ждала, братик! – И Версалия заплакала, как ей было трудно привыкать к тому, что мама ушла навсегда. Ведь она никогда еще не расставалась с мамой ни на один день…

Мари Беатрис лежала в гробу, лицо ее было спокойное и строгое. Она прошла свой жизненный путь правильно и достойно. Пусть было не всегда празднично, были и испытания, но с ней был всегда ее любимый муж – Бакаир. И теперь ее душа ушла вслед за ним. Детям оставалось лишь отнести на покой ее бренное тело.

Донат подошел к маме. Он не мог сказать ни слова, просто прижался лицом к ее остывшим рукам и молча обливал их своими слезами. Потом все-таки слова вышли вместе со слезами:

– Мамочка, родная моя, прости меня! Прости! Я не хотел причинить тебе горе. Прости меня! Мама, я не могу отпустить тебя, зачем же ты уходишь от нас?..

Ориана тоже плакала и держала свою руку на руке Мари Беатрис, а другой придерживала плачущего мужа. Все-таки она не забывала, даже в этом огромном горе, что надо постараться успеть забрать вещи из дома, пока еще не прибыли инквизиторы. Ориана тихо рассказала Версалии, что им надо успеть вывезти вещи. Версалия моментально послала свою дочку Леону к дедушке Жоржу, и через минуту запряженная лошадьми карета уже выехала из двора. Вещи и книги были погружены в карету. Ориана с Донатом стояли, держась за руки, они молча прощались со своим домом, где было столько радости, творческих успехов Доната. Здесь родились их сыновья. И вот дом перестал быть их собственностью. За что?

Донат повернулся к Ориане и вполголоса сказал:

– Ты знаешь, я понимаю, почему меня арестовали… Это дело Гратина. Какую змею я пригрел на груди. Он несколько лет подряд был в нашем доме как свой человек, и стоило ему увидеть телескоп, как он тут же обратился к инквизиторам. Хорошо, что мы успели спрятать все те предметы, за которые меня бы точно бросили в костер.

– Да, я отдала телескоп Мари Беатрис, а потом утром мы успели унести твои труды и рукописи в черном ящичке, который ты прятал за книгами. Только его Версалия с Пьером унесли из дома, как прибыли инквизиторы с обыском. Они не нашли ничего. Были разочарованы, как я поняла.

– Если бы нашли хоть что-то, меня давно бы сожгли. Но я потом тебе расскажу, как я там пробыл эти два месяца. А сейчас давай поспешим на похороны. Сколько горя… Я даже сыновей еще не увидел. Я так боялся, что тебе придется растить наших сыновей без меня. Но Бог услышал мои и ваши молитвы… И мамины…

Донат с Орианой сели в карету и покинули дом, который уже им не принадлежал…

Похороны прошли в большой скорби. И долго еще дети Мари Беатрис не могли прийти в себя от огромного горя, они не понимали, как можно будет жить без мамы, не слыша ее всегда ласкового голоса, не видеть ее улыбки. Версалия и Донат были уже взрослыми людьми и имели своих детей-подростков, но, как оказалось, человеку в любом возрасте нужна его мама, которая согревает детей даже взглядом… Любовь матери не имеет никаких аналогов. Она – уникальна…

После похорон Донат с семьей остался в доме сестры. Ему все равно было больше некуда идти. А Версалия с Пьером – они действительно родные люди. Поддерживали Доната как могли. Рядом с их домом в течение года выстроили дом для Доната и его семьи. Правда, где бы ни искали в доме Версалии телескоп и ящик с рукописями, найти ничего не могли. Версалия сказала, что все отдала маме и та обещала спрятать. Теперь мамы нет, и драгоценные вещи были утеряны навсегда… Такова судьба… Где-то теряешь, где-то находишь…

Много воды утекло с тех пор, миновали десятки лет. Наконец, народы Европы дождались после огромных потерь прекращения действия суда инквизиции. Инквизиция творила свое черное дело на всей территории Испании и Франции. Не обошло горе стороной и Германию. В 1808 году Наполеон взял Мадрид, и, войдя в город, он первым делом ликвидировал инквизицию. Он считал, что она подрывает монархию и гражданскую власть.

На основании архивных данных историк Ли писал, что Наполеон приказал арестовать членов Высшего совета инквизици, но некоторые из них успели скрыться. Постепенно в течение нескольких лет перестали работать суды инквизиции. Так в 1808 году было рассмотрено 67 дел, в 1809 – 22, в 1810 – 17, в 1811 – 25, в 1812 – 1.

Именно в этом периоде стали распространяться в Европе рассказы о жестокостях инквизиции. Согласно одному из таких рассказов, инквизиторы принимали французов в здании инквизиции в Мадриде и показывали им все помещения, заявляя, что слухи о жестоких методах трибунала содержат сильные преувеличения. Но один из французских офицеров, желая найти тайные камеры, разобрал пол из плит в одном из больших залов и обнаружил темницы и камеры пыток, в которых были и скелеты, и еще живые люди. Когда оставшихся в живых жертв инквизиции поднимали наверх, они были в таком состоянии, что никто их них не способен был прийти в нормальное состояние, пережив ужасы в камерах пыток.

Сам Наполеон потерпел поражение в России, его брат Жозеф не смог удержать Мадрид и вынужден был вернуться во Францию. В Испании же еще зверства инквизиции продолжались до тех пор, пока был жив их король Фердинанд седьмой. После ухода Наполеона из Испании он снова разрешил работу инквизиции.

Он скончался в 1833 году, а в следующем году инквизиция в Испании была упразднена окончательно. В разгар действий судов инквизиции в Испании пострадал архиепископ Артуро, но успела спастись его семья. А спустя почти шестьдесят лет чуть не погиб от рук инквизиции уже во Франции его внук Донат. Только Бог закрыл своей рукой от гибели Доната – внука архиепископа Артуро.