Текст книги "Варварино счастье. Том III. Из завтра – во вчера…"

Версалия с Пьером вышли во двор. Сели за столиком. Вечер был настолько теплым, прохлада еще не коснулась вершины горы. Взошла луна, и она была какого-то желтоватого оттенка, теплая, а не мертвенно-холодная и безразличная…

Пьер смотрел на девушку так, как будто знал ее всю свою жизнь. Разговор шел без напряга, они говорили спокойно, иногда смеялись и все было так непринужденно, как будто это были Мари Беатрис со своим Бакаиром. Сели вечерком во дворе обговорить текущие дела. Пьер расспрашивал Версалию, как они здесь жили, какова история их семьи. Но девушка получила от матери строгую инструкцию никогда не упоминать про своего дедушку Артуро, арестованного судом инквизиции.

Молодые люди сидели за столом напротив друг друга. Их руки лежали на столе. Вдруг Пьер взял в свои руки обе руки девушки и деловито произнес:

– Версалия, у меня чувство такое, что я тебя знаю всю жизнь. Как будто я когда-то о тебе заботился, и даже дети у нас были. Сыновья – это точно!

– Фантазер ты, Пьер! Какие дети и когда они могли быть!

– Подожди, Версалия! Ведь мне только так кажется, что мы когда-то были мужем и женой! А в этой жизни ты хотела бы стать моей женой? Вот сейчас, не через несколько лет, а сейчас?!

Версалия испуганно вырвала свои руки из его горячих и нежных рук… А они так уютно покоились на столе, окруженные его горячими ладонями… Как будто она получила защиту от всех жизненных бед и невзгод.

– Ты о чем говоришь, Пьер? Замуж! Мне рано еще думать о замужестве. А к тому же я тебя совершенно не знаю… И живешь ты так далеко от нашей деревушки. Нет, Пьер, это невозможно! Я тебя боюсь.. – И девушка осторожно подвинулась еще подальше от него и убрав свои руки со стола.

– Не надо меня опасаться, Версалия! Я к тебе даже не прикоснусь. Только не уходи в дом! Посмотри, как тут красиво… И какая красивая ты… Я никогда не видел такой красивой девушки. Какие у тебя глаза! Мне кажется, я уже где-то тебя видел…

Версалия решила перевести разговор на другую тему, поскольку эта тема была слишком волнующая для них обоих. И она спросила:

– А почему ты именно сюда решил приехать и тут писать картины?

– Я мечтал рисовать горы с натуры, но в Марселе нет таких гор. А здесь, на самом юго-западе Франции именно и есть настоящие горы… Я уговорил родителей, чтобы они не волновались, а добровольно отправили меня пожить в эти дальние горные края. Мне дали карету, кучера… и я отправился. Здесь, в соседней деревне, я живу уже три месяца. Горы рисовал только на дальнем плане. А сейчас… Я увидел сегодня настоящие горы… И очень хочу нарисовать несколько больших полотен.

Он снова протянул руки навстречу Версалии. Но она уже успела спрятать свои руки под столом. Пьер сказал ей мягко:

– Версалия, дай мне свои руки… Я не обижу тебя своим прикосновением. И не сделаю ничего дурного.

Девушка положила свои руки на стол. И Пьер тотчас же забрал ее маленькие ладошки в свои крепкие, но нежные мужские руки. И продолжил разговор, как будто тема эта обсуждалась ими уже давно:

– А скажи, Версалия, как ты написала картины с изображением моря, круглые каменные дома. Такие строят в Италии. Я читал об этом. Ты была в Италии? Видела ли ты море? Ведь ты говорила, что родилась в этом домике, здесь же прошло твое детство и вот только три года как ты живешь в деревне в долине… А море у тебя изображено очень красиво и правильно, как будто ты профессионально рисуешь морской пейзаж.

– Ты правильно спросил, где я видела море и как я рисовала, если там никогда не бывала… Я сама не знаю, как это происходит. Но когда я начинаю рисовать природу, я как будто вижу это самое море, синее и бескрайнее… И рука сама выводит волны с белыми гребнями…

– Версалия, а где ты увидела домики, которые обычно строят для себя итальянцы?

– У меня ощущение, что и я в таком доме жила сама… А, может быть, все это я увидела во сне…

Пьер наклонился и поцеловал обе девичьи ладошки. Девушка засмущалась И хотела было снова спрятать свои руки, но не тут-то было! Пьер не дал ей этого сделать…

– Версалия! Послушай меня! Да, мы мало знакомы, всего второй день видим друг друга… Но не длительность встреч создает прочность семьи. Согласись! Я видел семью, где женщина всегда плакала потому, что муж ее обижал словами и постоянно выгонял на улицу. Она и ночами сидела во дворе.. А знали они друг друга с детства…

– И что?!

– Я вполне серьезно говорю, что хочу предложить тебе руку и сердце. Я хочу взять тебя в жены. Ты сейчас мне ничего не отвечай. Есть у нас время. Пока мы работаем в горах, ты об этом подумай. А когда мы вернемся в деревню, я приду к твоей маме просить твоей руки.

– Пьер! Многого ты от меня требуешь! Но даже если бы я и хотела стать твоей женой, я никогда не оставлю свою маму одну в этой деревне. Она без нас всех умрет.

– Напрасно ты думаешь, что мы оставим твою маму здесь одну! Мы поедем все втроем. Если дедушка захочет с нами поехать, мы возьмем и его с собой. У меня уже есть свой дом. И мы сразу начнем обустраивать его так, как сами захотим. Мой дом находится на берегу моря. Ты будешь рисовать картины на открытой веранде и будешь встречать восходы и закаты на природе. Я хочу, чтобы у нас было много детей, но чтобы они были здоровыми и счастливыми, родившись от счастливых и любящих друг друга родителей.

– Боже мой, Пьер! Сколько всего ты наговорил мне сразу! Не торопи меня. Я еще не знаю ничего. И вообще, пойдем в домик, надо спать ложиться. Завтра встанем рано и начнем работу.

Они вошли в домик. Пьер так и не отпустил руку Версалии. Она подвела его к двери и сказала:

– Здесь твоя комната, здесь спал мой брат Донат.

– Где же он сейчас?

– Захотел уйти из дома и учиться где-то далеко, в центре страны. Я о нем ничего не знаю с того момента, как он ушел из дома. Вскоре после его ухода умер папа. Он не выдержал разлуки с сыном. Поэтому теперь нас осталось с мамой всего двое. И я никогда не оставлю свою маму.

– Моя Версалия! Вас не двое, нас – трое! Никогда мы не оставим твою маму. Она будет и моей мамой тоже. Спокойной ночи, Версалия!

Глава 32. Замужество Версалии…

Мари Беатрис не могла уснуть. Воспоминания нахлынули на бедную женщину. Она как будто заново пережила всю свою жизнь с Бакаиром. Сколько счастливых минут ей подарил Господь! Умные и красивые дети выросли. Вот ведь дочка нигде не училась рисовать, а какие красивые полотна выходят. Сколько людей с благодарностью покупают ее картины. Несомненно, талант у нее от дедушки Артуро. Мари и улыбалась своим мыслям в темноте, и плакала…

В конце концов сон сморил женщину и она уснула. Во сне к ней пришел Бакаир. Он вошел в комнату, как будто только что вышел из своей спальни, улыбнулся Мари Беатрис, подошел к супружескому ложу, присел рядышком с ней.

– Спасибо, Мари, что ты пришла в наш домик, что привела Версалию. Как я соскучился по вам!

Мари было очень удивительно, что вслух Бакаир не произнес ни слова, но она поняла все, что он хотел ей сказать.

И она точно также, глядя ему в глаза, без слов говорила ему, как они скучают по нему и Донату.

Бакаир улыбнулся и сказал:

– Моя родная, не волнуйся за сына. С ним все в порядке.

– Откуда ты знаешь?

– Я не могу тебе этого объяснить, но я нахожусь с Донатом все время рядом. Он учится. Он делает то, ради чего покинул дом и родных. И он счастлив.

Мари Беатрис не понимала, был ли это сон, или Бакаир на самом деле пришел к ней в гости. Видение или сон?!

А Бакаир продолжил свои слова, обращаясь к Мари через ее глаза и, как ей казалось, через сердце или душу.

– Наша дочка скоро выйдет замуж. Не спрашивай, откуда я это знаю. Знаю. И вы покинете свои родные края.

– Нет, Бакаир! Я не покину твою могилу. Я хожу туда каждый день. Ни за что не уеду из деревни.

Бакаир улыбулся и сказал:

– Если бы ты знала, какой для тебя будет сюрприз! Если бы только знала! К сожалению, не могу более ничего сказать, но ты поезжай с радостью. Жизнь твоя будет счастливой и ты проживешь еще много лет! А я должен покинуть тебя, потому что канал для связи с тобой открыт на короткое время. Я использовал свое время и должен покинуть тебя. Но ты не плачь!

Мари действительно не успевала вытирать слезы. Какое счастье! Бакаир навестил ее, сказал ей так много важных вещей. Как жаль, что они не могут быть вместе. Что за ужасное состояние – смерть? Тела нет, а сам Бакаир вот он, рядом и посылает ей в мозг слова, которые она понимает отлично…

– Моя любимая, не плачь! Мы расстаемся лишь на время. Я снова к тебе приду. Мы с тобой – одно целое, поэтому будем всегда искать друг друга и находить. И мы были с тобой уже вместе.

– Когда, Бакаир, мы были вместе?

– В Палестине. Ты и там была моей женой. Ты была женщиной с именем Лея… Но мне пора! Береги себя, моя любимая!

Мари Беатрис понимала, что ее любимый муж уходит. Она хотела его запомнить еще лучше. Открыла глаза, уже начинался рассвет и в полумраке было отчетливо видно, что комната пуста. Она хотела было снова заплакать, но подумала, что Бакаир сделал все, что мог. Он пришел и сообщил ей, что дочка скоро выйдет замуж и она вместе с дочкой должна будет покинуть родную деревню. Там, вдалеке от родных мест, ее ждет счастливая жизнь. Если дочка будет счастлива, то и Мари будет радоваться жизни. Счастье матери неотделимо от счастья дочери. А самое главное – сынок ее Донат жив и учится. Он же мечтал об этом. Он счастлив. Так сказал Бакаир! А она верила своему мужу всю жизнь…

Утром Мари Беатрис встала с первыми лучами солнца и приготовила завтрак. Накрыла стол во дворе, под деревом. Первым проснулся Пьер. Он вышел во двор, потянулся до хруста в плечах, попрыгал на месте и сказал:

– Мари Беатрис! Доброе утро! Давайте мне ведерко, я сбегаю к роднику и принесу воды. – И тут же умчался по тропинке к роднику. Вернулся он мокрый, с белокурых кудрей стекали капельки прозрачной воды и блестели, переливаясь в лучах утреннего солнца.

Он радостно прокричал Мари Беатрис еще издалека:

– Как там здорово! Я облился холодной водой и сейчас у меня столько сил, горы могу двигать!!

Когда Версалия проснулась и вышла во двор, Пьер первым делом брызнул на девушку ключевой водой. Она от неожиданности даже отскочила… А он, довольный, как шаловливый подросток, подскочил к ней и сказал весело:

– Пойдем на родник, там умоешься, а заодно и оболью тебя водичкой! – И не слушая возражений Версалии, схватил ее за руку и они побежали к источнику…

Мари Беатрис покачала головой и тут же впомнила слова Бакаира. Не за этого ли парня замуж должна выйти дочка? А кто еще тут в деревню приехал издалека? Никого не было чужаков. Один приезжий художник…

Молодые люди вернулись через полчаса. От сонного вида Версалии не осталось и следа. Она шла рядом с Пьером и смеялась так заразительно и весело, что мать удивилась, ведь в таком веселом расположении духа она не видела свою дочку никогда прежде. Пьер оказался мастером рассказа. Он так весело рассказывал и все это показывал в лицах, что теперь и Мари Беатрис заливалась веселым смехом. Завтрак проглотили мигом.

Пьер встал из-за стола, подошел к Мари Беатрис, поцеловал руку ошеломленной женщине и сказал с поклоном:

– Спасибо вам, Мари Беатрис! Вы очень вкусно готовите! – И повернулся тут же к Версалии:

– А мы начинаем работать! – Он настроил во дворе мольберт, поставил холст, приготовил краски и предложил Версалии начинать работу.

– А я пошел за стол. Буду позировать! Упехов тебе, Версалия, творчества и радости в нем!

Версалия начала работу. Уже буквально в первый день Пьер взял в свои руки руководство и хозяйством, и хозяйками горного домика. Его молодая энергия кипела ключом. Его хватало на все. О своих чувствах он больше не говорил вслух. Но его любовь и поклонение Версалии сквозило в каждом взгляде. Молодая художница была вся в работе. Дело двигалось, настроение у всех было хорошее. Через пять дней портрет был готов.

Теперь Пьер попросил позировать Версалию. Он нашел ей место и нужную позу. Версалия сидела под деревом. Пьер делал наброски. Так он работал еще целый день. А потом с самого утра Пьер с Версалией ушли к источнику, захватив с собой мольберт и холст. Версалия несла кисточки и краски. Она шла подпрыгивая как маленькая девочка. У нее было хорошее настроение. Пьер никак не вынуждал ее дать согласие стать его женой. А вел себя с ней и Версалией так, как будто был им родным по крови: заботился, спрашивал, помогал по хозяйству… Одним словом, с ним Версалии было легко и радостно.

Когда Пьер разрешил посмотреть Версалии на то, что изображено на холсте, то девушка была поражена. Горные вершины, редкие цветы и травы между камнями. На заднем плане изображен источник, из которого семья Версалии брала воду. На переднем плане шла парочка, держась за руки, они шли по тропинке, но смотрели друг на друга… И столько любви, нежности и радости было в их лицах… Глаза каждого видели лишь свою половинку… Эти глаза напротив!!… А красота гор, чистый пьянящий воздух и их любовь друг к другу наполняли весь мир радостью, молодостью. Глядя на эту картину, хотелось жить, дышать полной грудью. У Версалии выступили слезы на глазах. Она посмотрела на Пьера… В его взгляде было столько любви, нежности… У нее прямо сердечко екнуло… В первый раз в жизни! Столько эмоций было в ее душе, она встала лицом к источнику, глядя на громады горных вершин, подняла руки вверх, раскинула их в стороны и глядя в небо, радостно крикнула:

– Господи! Спасибо тебе, что дал жизнь и счастье!!

Пьер вложил в написание картины все свои чувства. Это, похоже, была любовь с первого взгляда… Он никогда еще не любил девушку. Все знакомые девушки не волновали его сердце никогда до того момента, как он увидел Версалию. И он решил, что как на войне – все средства хороши. Чтобы видеть ее подольше, нужно заказать картину. А о том, что подняться в горы – это еще пару недель. И девушка все это время будет рядом с ним. Это счастье!… Правда, он сам не планировал писать картину, но душа художника… Она запросила деятельности. И он сразу понял, чего ему хочется. Картина должна быть именно такой! В данный момент работа была завершена. И он показал картину Версалии. Ее эмоциональный порыв и обращение к Богу вселило в него уверенность, что настал момент слов, а может быть, и первого поцелуя…

Версалия смеялась, руки ее были подняты к небу, Пьер подошел к ней, взял ее руки в свои, слегка притянул к себе и обнял ее… В его действиях не было ничего оскорбительного, он тоже улыбался и смотрел на нее с такой же любовью, как было изображено на картине… Потом наклонился к ее губам и поцеловал ее… Первый поцелуй для них обоих… Столько чувств, бурю эмоций он вызвал в их душах…

– Посмотри, Версалия, как я нас изобразил на картине, вот так мы с тобой и пойдем вместе всю жизнь!

– Но ты же меня совсем не знаешь!

– Сердце мое знает! А ты согласна выйти за меня замуж?

– Не знаю! Я должна подумать.

– Ты не возражаешь, если я сегодня поговорю с твоей мамой о нашей свадьбе?!

Версалия волновалась. Душой она тянулась к Пьеру, но… девушки всегда переживают в таких случаях.

– Хорошо, поговори с мамой.

И молодые люди, взявшись за руки, пошли домой. Когда они подошли к дому, Мари Беатрис все поняла, и подумала, что Бакаир не напрасно говорил ей о скором замужестве дочки.

Пьер ни в коем случае не хотел отпускать руку Версалии. Пьер прежде всего обратился к Мари Беатрис:

– Мари! Посмотрите, я сегодня закончил свою картину! – И он развернул холст. Мари Беатрис была также поражена, как и сама Версалия. Картина была такова, что Пьер мог и не говорить ни единого слова матери своей невесты. Мари Беатрис смотрела на картину и на молодых людей. И снова переводила взгляд на картину, и снова рассматривала стоящую перед ней парочку… Сомневаться не приходится. Предложение ее дочери не за горами.

Ужинали во дворе. Прекрасный вечер! Правда, у Мари Беатрис было как-то тревожно на душе. Нелегко переживать глобальные перемены женщинам, не защищенным мужчиной в семье. Когда женщина одинока, все трудности ложатся на ее хрупкие плечи.. После ужина Пьер решил все-таки поговорить с мамой Версалии. – Мари Беатрис! Я хотел бы поговорить с вами о нашем общем будущем.

Мари вопросительно посмотрела на Пьера.

– Я прошу вашего разрешения на брак вашей дочери Версалии со мной, Пьером Дюбуа. Со мной нет сейчас здесь моих родителей. Но я достаточно взрослый, самостоятельно живу и зарабатываю деньги художественными работами. Да и отношения у меня с родителями прекрасные, они никогда не будут против моего счастья.

Пьер посмотрел на реакцию матери и продолжил:

– Если вы согласны на наш брак, то я хотел бы уехать отсюда вместе с Версалией и вами. Мы уедем только втроем.

– Я за дочь не решаю. Спроси ее. Она согласна? Доченька, ты согласна выйти замуж за Пьера?

Пьер взволнованно смотрел на Версалию. Он держал ее за руки и тревожно ждал, что она скажет. Она долго молчала, опустив голову, а потом тихо сказала:

– Пьер! Твое предложение – очень серьезная вещь. Мы должны будем уехать в совершенно незнакомые края, где мы чужие. Нас некому защитить. Папы с нами нет, и Доната – тоже. Мы с мамой-слабые женщины. Сейчас ты говоришь, что готов жениться, а если твое решение изменится по прибытии в твой родительский дом?

– Версалия! Я говорю один раз. И навсегда! Я полюбил тебя в первую минуту, когда увидел. И хочу жить только с тобой всю жизнь. Тоже навсегда! И мое отношение к тебе не изменится. Я как мужчина всегда буду защищать вас обеих и наших будущих детей. Я клянусь вам в этом!

Версалия серьезно выслушала горячую тираду Пьера и сказала, обращаясь одновременно и к матери, и к Пьеру:

– Я согласна выйти замуж за Пьера. – И почему-то заплакала. К ней тут же склонились и мать, и жених, пытаясь успокоить девушку. Мари Беатрис, улыбаясь, сказала дочери:

– Как я вспоминаю, я тоже плакала, когда выходила замуж. Это были слезы волнения… Но Бакаир никогда не обидел меня ни единым словом. Надеюсь, Пьер будет настоящим мужчиной!

Пьер и сам готов был заплакать от волнения, но он все-таки чувствовал себя сильным мужчиной, поэтому он обнял обеих женщин, прижал их к себе и сказал:

– Мои дорогие! Я клянусь, что не позволю никому обидеть мою семью. И вы это сами увидите.

Мари Беатрис хорошо помнила слова мужа во сне, что Мари Беатрис в далеких краях ожидает счастливый сюрприз. Она верила Бакаиру.

Семейным советом было решено утром отправляться в обратный путь, спускаться в деревню. Утром Версалия с Пьером в последний раз сходили к источнику, попрощались с теми местами, где им было так хорошо вдвоем, где они решили быть навсегда вместе. Мари Беатрис еще раз помолилась, просила Бога о счастье своей дочери и чтобы еще когда-нибудь соединить судьбу со своим любимым мужем Бакаиром. Свой домик они теперь покинули уже навсегда. А вскоре покинули и деревню. Отец Мари Беатрис остался со своим младшим сыном. Но благословил свою дочку и внучку в дорогу и пожелал счастья… Счастье не прошло мимо них другой дорогой. Их жизнь вдалеке от родных мест была и радостной, и счастливой…

Глава 33. Марсель и жизнь Версалии…

Пьер оказался на редкость заботливым и хозяйственыым. Он помог упаковать вещи Мари Беатрис. Все картины были аккуратно сложены в ящики. Нескольких дней было достаточно, чтобы отправиться в дальний путь. Свадьбу решили праздновать в семье Пьера, в Марселе. Наступил день отъезда. Мари Беатрис с Версалией пошли на кладбище, где покоилась Дактрия с сыном Бакаиром. А также мама Мари Беатрис. Женщины понимали, что они вряд ли вернутся в свою деревню и теперь прощались навсегда с родными людьми. Одинокие могилки… А в далеком далеке Мари Беатрис никогда не пожалеет, что покинула родные места. Там она будет счастлива, видя счастье своих детей.

Вещи погружены на заднике кареты. Впереди на облучке сидел Фабрис – кучер Пьера. Это был мужчина в годах, ему было за пятьдесят. Всю свою жизнь он работал в доме отца Пьера – Жоржа Дюбуа. Еще будучи молодым парнем он пришел работать на конюшню, ухаживал за лошадьми. Потом научился шить упряжь для лошадей, был кучером. Вот так и прошла вся его жизнь в семье Дюбуа. Он женился, хозяин за верную службу выделил Фабрису небольшой домик на территории своего замка. В нем семья Фабриса и жила до сих пор.

Когда Пьер решил известить отца о поездке на юго-запад Франции, в горные районы, граничащие с Испанией, отец долго уговаривал сына воздержаться от дальних поездок. Все-таки время неспокойное – инквизиция свирепствует, всё ищут ведьм и еретиков. Но отец учитывал, что Пьер уже состоялся как художник, его картины уже пользовались успехом, он рисовал и пейзажи, и портреты богатых людей. Отец уважал сына за несомненный талант и трудолюбие. Конечно, отец после долгих переживаний и волнений согласился и одобрил желание сына увидеть новые места и создать новые полотна. Однако сказал, что будет лучше, если Пьер возьмет карету с двумя лошадьми и кучером он отправит Фабриса. Он в любом случае Фабрис сможет защитить Пьера. Вдвоем в дальний путь ехать спокойнее.

Теперь Фабрис аккуратно укладывал вещи Мари Беатрис с Версалии. Картины в ящике особенно бережно положили и перевязали веревками. Пьер радовался, что его будущая жена не почувствует тягот дальней дороги. Вот и наступил день отъезда. Все было хорошо, но Мари Беатрис страдала от того, что отец, очень старенький и уже больной, останется без нее.

Однако, ее отец понимал, что не может мешать счастью внучки, поэтому старался как можно жизнерадостнее держаться и проводил своих родных дочку и внучку без слез, улыбался и махал на прощание… Но как только карета свернула на проезжую часть и скрылась за углом, он свалился на каменные плиты во дворе и рыдал до тех пор, пока во двор не вошел его младший сын. Он забрал отца к себе домой. Известное дело, старики любят доживать свой век в своем доме, где они знают каждую мелочь, каждую веточку на деревьях в своем саду, каждый камешек во дворе укладывали своими руками…

Теперь же пожилой человек должен был жить у сына. Бедный отец через неделю вернулся в свой дом, но тоска и печаль укоротили его век. Через год его не стало.

А Пьер теперь двигался со своими драгоценными путешественницами той же дорогой, по которой несколько лет назад шел сынок Мари Беатрис – Донат. Так же как Донат предолевал расстояния ночами, так и Фабрис не особенно рисковал. Они почти не заезжали в большие деревни днем. Очень внимательно наблюдали за каким-нибудь домиком на окраине маленькой деревушки, заходили купить продуктов и тут же уезжали.

И надо же было такому случиться, что они зашли к тому же самому старику на окраине деревни, куда зашел и Донат несколько лет назад, в домик, где старик жил один. Этот фактор решил все. У старика можно было купить продуктов и тут же уехать дальше лесной дорогой.

Суды инквизиции не свернули еще свою деятельность. Заканчивался шестнадцатый век. Инквизиция не становилась более лояльной или доброй. Она видеоизменяла свою деятельность. Появился интерес к выявлению еретиков среди более богатых слоев населения, поскольку имущество казненных людей переходило в пользу государства. Из всего изъятого имущества тридцать процентов попадало в руки судов инквизиции. Поэтому самые непорядочные люди, которым не хотелось работать, прирабатывали в судах инквизиции тем, что находили якобы еретиков и сдавали их в руки карательной службы.

Старик встретил путешественников как самых родных и дорогих сердцу людей. Он широко улыбался и радостно приглашал гостей въехать во двор отдохнуть, а то и заночевать. Он же прекрасно видел, как плотно упакован багаж путешественников. Там было бы чем поживиться инквизиторам. А грех и вину найти не трудно. Тем более виновным суд инквизиции не разглашал тайну появления доказательств. Есть доказательства и все. Людей – на костер а имущество делится между государственной казной и судом инквизиции.

Фабрису явно не понравилось слишком доброжелательное отношение хозяина дома. Но продукты надо было купить обязательно. Во двор они не стали въезжать. А хозяин домика попросил их подождать чтобы недостающее количество продуктов взять у соседа. Фабрис согласился подождать несколько минут. Но сам внимательно смотрел, куда побежал старик. Он забежал в соседний дом, а оттуда мигом выскочил другой человек и побежал по улице. Это было очень подозрительно. Женщины и Пьер находились внутри кареты.

Когда Фабрис заметил все передвижения людей, он понял, что скорость исчезновения их кареты в лесу – главное в этот момент. И он со всего маху погнал лошадей по лесной дороге. И крикнул Пьеру, чтобы тот приготовил ружье, возможно, придется отстреливаться. На счастье путешественников их не решились преследовать. Поскольку инквизиторы тоже не хотели рисковать своими жизнями. Мало среди людей слишком доверчивых… Очевидно, инквизиторы получали не всегда имущество казненных, иногда бывало, что получали и пулю в лоб. Этот факт помог Пьеру довезти в целости и сохранности свою семью до Марселя.

С этого момента Пьер с Фабрисом стали еще более подозрительными. Это их и спасло. Всякий путь когда-то за канчивается. Через два с половиной месяца они увидели город Марсель. Пьер радовался как ребенок. Вел себя он как заботливый хозяин семейства. И делал все для создания наибольших удобств в пути для женщин. Даже Мари Беатрис почувствовала доверие к будущему родственнику. Когда все вокруг было спокойно, Пьер садился в карету рядом с Версалией, нежно брал ее за ручку, а она склоняла головку на его плечо и они тихонько разговаривали. Им было хорошо вдвоем, взаимопонимание было на всех уровнях… Мари Беатрис радовалась счастью дочки, но волнений было еще больше.

Карета с путешественниками въехала в Марсель, пересекла его и путь лежал к небольшой деревушке, которая считалась пригородом Марселя. Сам морской порт с причалами находился в городе, а в этой деревушке жили богатые люди, которые наслаждались близостью к морю, дышали морским бризом. Деревушку окружали деревья. Это место было типа современной Рублевки.

У отца Пьера здесь был большой участок земли на берегу моря. Основным занятием Жоржа Дюбуа – отца Пьера было выращивание лошадей. Кроме того, он начал изготавливать кареты. Нанял кузнеца и ковщика. Постепенно создался производственный тандем. Кареты Жоржа Дюбуа пользовались большим спросом. Деревянные кареты украшались металлической ковкой, что было в те времена очень модным. Самые богатые люди Испании приезжали и заказывали кареты, все более и более роскошные. Одни хотели оббивать карету шелками, другие специально вытканными коврами… У богатых свои причуды. Но самым привлекательным для заказчиков было то, что кареты были оборудованы полностью, а в упряжке стояли и били копытом о землю прекрасные молодые и породистые лошади. Так что бизнес Жоржа Дюбуа набирал обороты.

Отец уже выстроил для сына прекрасный дом в расчете на то, что когда Пьер женится, у него уже будет уютный уголок для проживания со своей семьей. Одно печалило отца: он мечтал о том, что сын продолжит его дело, которое давало безбедную жизнь, а впоследствии уже и солидные капиталы. Но Пьер не хотел даже думать ни о каких каретах. Ему было комфортно сидеть на берегу моря или во дворе своего дома и рисовать картины. Никто в семье не увлекался рисованием, не было среди его предков художников… Один лишь Пьер…

Однако отец не был человеком ограниченным. Он шел в ногу со временем, а иногда и вперед выходил. Поэтому он решил не мешать сыну, пусть парень идет своим путем. Ведь талант у парня был определенно. Поступали заказы на портреты. Жорж гордился своим сыном. А какой красивый парень вырос! Его белокурые локоны и синие глаза он унаследовал от своей матери, которая имела польские корни. В семье Жоржа было всего двое детей.

Кроме Пьера была еще младшая дочка Колетта. Что в переводе означало – победительница народов. Девочка с детства вела себя соответственно энергетики своего имени. Она считала, что все вокруг были обязаны выполнять ее капризы. Ее настроение менялось каждую минуту. Она с самого детства любила бегать к матери и жаловаться на брата, на прислугу… На всех, кто попадался под руку, когда у Колетты было плохое настроение.

Пьер, приближаясь к отчему дому, в душе чувствовал предстоящую бурю, которую может поднять его младшая сестра при появлении в их доме другой, молодой и красивой женщины, отвлекающей внимание домашних от персоны Колетты. При наличии сомнений Пьер все-таки надеялся, что он начнет свою семейную жизнь в собственном доме, который был готов к принятию своих хозяев.

Карета Пьера появилась во дворе отчего дома совершенно неожиданно для всех обитателей. Ни о каких телеграммах в ту пору не было речи. Поэтому когда во двор лихо въехала карета, которую несли две быстрые лошадки, им навстречу выскочили все домашние. Кучер осадил лошадей, дверь кареты открылась и на землю спустился Пьер. К нему бросились мать и отец. Сестра Колетта стояла поодаль, ожидая, что брат к ней подойдет первым и обнимет ее. Но он прежде обнял мать, потом отца, потом повекрнулся к карете, приоткрыл дверцу и протянул внутрь кареты руку.

Через пару секунд стало ясно, кому протягивал руку Пьер внутрь кареты. Показалась высокая девушка, которая опиралась на руку Пьера. Она неспеша спустилась со ступеньки на землю, и осмотрелась вокруг. Девушка была удивительно хороша, стройная, высокая, одета довольно скромно. Но в лице ее было столько обаяния и доброты, что мать и отец Пьера невольно заулыбались навстречу девушке.

Стоящая в сторонке Колетта почувствовала укол ревности. Вот тебе и сюрприз братец привез. Уже и сестра ему не нужна, даже не подошел поздороваться. А с ним еще девица… Откуда он ее выдернул? Да еще и важно так держится, хотя одета как бедняцкая дочка…

Но Пьер еще раз вернулся к карете, и помог спуститься на землю еще одной женщине. Это была женщина средних лет. Сходство между двумя прибывшими женщинами было налицо. Сомневаться не приходилось: это мама и дочка… Колетта была вне себя… Это что такое придумал, привез к ним в дом двух женщин…

А Пьер в это время представлял Версалию и ее маму своим родителям.

– Папа, мама! Познакомьтесь, это моя невеста Версалия. А это ее мама-мадам Мари Беатрис.

Жорж Дюбуа, не ожидавший от сына таких решительных действий, как найти себе невесту и привезти ее сюда. У него и не было времени, чтобы хорошо узнать девушку. Не случилось бы ошибки!… Его жена Бланш – мама Пьера тоже была ошарашена известием о скорой женитьбе сына.

Пьер только сейчас вспомнил, что даже не обнял и не поприветствовал сестру, обратился к ней:

– Колетта, иди к нам, я тебя познакомлю со своей невестой и ее мамой.