Текст книги "Осада и оборона крепостей. Двадцать два столетия осадного вооружения"

«Трудность, – отвечал Секондинус, – состоит в том, что надо достичь такого успеха без риска и с войском, которое не до конца подчиняется приказам. Успех в осадном деле обеспечивает терпение, усердный труд и суровая дисциплина; но ваши солдаты нетерпеливы, не любят копать и недисциплинированны. Гибель в нападении при неблагоприятных условиях они предпочитают безопасному, хотя и весьма тяжелому труду, который в течение нескольких дней обеспечил бы взятие этого города без особых потерь». Тем временем франкская армия получила подкрепление в виде отряда численностью около двух тысяч человек, посланного Теодо-рихом, который, завершив свой поход в Овернь, рассчитывал обрести кое-какие выгоды от войны, идущей в Бургундии. Эти две тысячи были крепкими, но неважно вооруженными людьми, и они плохо подходили для активных военных действий; но они были в состоянии очень помочь при осадных работах. Их отдали в прямое распоряжение Секондинуса, который тут же направил их на работу, пообещав им большую долю трофеев, когда город будет взят.

Мы уже видели, что северный выступ крепости остался в руках франков. Секондинус построил здесь напротив городских ворот агер; а на склоне плато еще один агер – напротив наклонной стены (рис. 27). Гребень этих сооружений не достигал уровня подножия городских стен, но все же вздымался достаточно высоко, чтобы с помощью онагров можно было швырять большие камни на стены с бойницами и тем самым осложнять жизнь защитников города.

Рис. 27. Агер и крепостная стена

Особой целью этих действий было отвлечение внимания осажденных. Под прикрытием этих двух земляных укреплений Секондинус начал подземную проходку двух туннелей: одного в точке А, а другого в точке Б, которые, проходя под дном высохших рвов, должны были проникнуть под стены. Клодоальду, который к тому времени был тяжело ранен, пришлось передоверить управление обороной своим заместителям, которые сообщали ему о действиях осаждающих и которые считали, что франки намереваются построить деревянные сооружения, чтобы господствовать над стенами, уничтожить оборонительные сооружения и перебросить мосты. Однако ничто не свидетельствовало в пользу предположения, что именно таким было намерение франков, которые ограничились тем, что оснастили земляные сооружения щитами для защиты своих боевых машин. Эта внешняя бездеятельность была постоянным источником тревоги для Клодоальда, который знал через своих лазутчиков, что осаждающие получили подкрепление. Поскольку он сам был не в состоянии взять на себя руководство, то не осмеливался приказать своим помощникам предпринять новые вылазки и был вынужден ограничиться рекомендациями поддерживать высочайшую бдительность.

Рис. 28. Катапульта

Более того, доверяя прочности римских стен и каменистому рельефу плато, он вряд ли допускал, что подкоп здесь имеет смысл; и все же в ожидании такой вероятности он приказал поставить надежных людей на прослушивание на нижних этажах башен и у основания стен, расположенных лицом к осаждавшим; затем по его приказу позади крепостной стены построили платформы для шести машин, которые в большом множестве обрушивали камни на земляные сооружения в стане осаждающих (рис. 28).

Франки, со своей стороны, энергично трудились в своих двух подкопах, правда не без больших трудностей, так как в нескольких местах им пришлось пробиваться сквозь скальные породы. Вырытая земля укладывалась внутри земляного укрепления и не была видна со стороны осажденных. До тех пор пока они не добрались до рва, шум от их работ не был слышен в городе; но когда саперы франков оказались подо рвом, воины, которые несли стражу в городе, услышали стук кирок, монотонно раздававшийся в ночи. Проинформированный об этом Клодоальд немедленно приказал рыть встречный подкоп, начиная с внутреннего подножия крепостной стены, в направлении этого звука.

Рис. 29. Подкоп и встречный подкоп

Так что по обе стороны саперы были за работой; но это не мешало обеим сторонам обстреливать друг друга метательными снарядами.

За две недели туннели, прорываемые осаждаемыми, приблизились на достаточное расстояние, чтобы слышать удары кирок о камни. К тому времени Клодоальд уже мог выходить из своего жилища; он осмотрел, что уже было сделано, остановил работы и стал внимательно слушать. Он пришел к выводу, что вражеские саперы копают подкоп под острым углом под стену возле северных ворот (рис. 29), в то время как встречный подкоп осажденных шел в направлении АБ.

Он также полагал, что вражеский туннель находится выше, чем его собственный. Это представлялось благоприятным для плана, который намеревался осуществить Клодоальд, и в целях большей безопасности он еще более заглубил пол своего встречного туннеля. Осмотрев подножие наклонной стены, он не услышал в этом месте шума, хотя его помощники говорили, что в предшествующие дни слышали шум подземных работ в направлении верхней трети стены. Напротив этого места также был начат встречный подкоп – в направлении, где слышали вражеских саперов. Клодоальд приказал приостановить эти работы до тех пор, пока не станут ясными действия осаждающих.

На следующий день на северном участке крепости стало очевидно, что встречный подкоп пересекает вражеский, поскольку над потолком стали слышны шаги его проходчиков.

Тогда Клодоальд приказал подпереть потолок по бокам подкопа, а также распорядился с помощью рычагов и ломов, по возможности бесшумно, снять слои породы, образующие его потолок, чтобы сделать его как можно тоньше там, где были услышаны шаги франков.

Когда это было выполнено до такой степени, что остался лишь тонкий слой породы, Клодоальд приказал сложить в туннеле сухие фашины, смолу, деготь и все горючие материалы, которые можно было отыскать; потом, пообещав самым искусным из своих саперов большую награду в случае успеха, он поручил им пробить тонкий потолок подкопа и, как только было замечено маленькое отверстие, приказал поджечь фашины на пути к выходу из галереи.

Через несколько минут после того, как был отдан этот приказ, на входе в подкоп появился сапер, за которым клубился густой дым. Он быстро выбрался наверх, и это отверстие было забито досками и засыпано землей.

Из дыры, проделанной под полом подкопа, который рыли осаждающие, в туннель пошел дым, в котором задохнулись саперы-франки. Они пытались заткнуть это отверстие, но нужных материалов под рукой не оказалось, а пламя скоро поднялось высоко, потому что отверстие создавало тягу для воздуха. Жар раскалывал породу, и отверстие становилось шире. Подкоп вскоре так наполнился дымом, что в нем уже невозможно было оставаться, и некоторые саперы-франки падали, задохнувшись, до того как могли добраться до отдаленного входа в туннель.

Замешательство, возникшее среди осаждающих, находившихся снаружи от земляного укрепления, убедило Клодоальда, что их операция сорвана, а подкоп приведен в негодность. И тогда он закупорил вход в контргалерею, а когда дым рассеялся, решил лично ознакомиться с состоянием дел. Фашины благодаря тяге горели быстро, и пламя гудело в отверстии, которое все увеличивалось и увеличивалось. В огонь вилами подбрасывали новые вязанки хвороста; известняк непрерывно трескался и отваливался крупными обломками.

Секондинус тоже слышал шум работ саперов противника, рывших встречный подкоп, но не смог установить направление, в котором они велись, поскольку бургунды копали под слоем известняка в глинистых песках. Он полагал, что подкопы в тот или иной момент встретятся и что предстоит сражение в туннеле. В ожидании этого он приказал держать в готовности щиты, надеясь таким образом оставаться хозяином своего подкопа и даже завладеть и встречным подкопом врага.

Но события расстроили его планы, и на этом участке уже ничего нельзя было добиться. На другом подкопе, идя вдоль наклонной стены, саперы Секондинуса наткнулись на песок, и поэтому их не было слышно. Поэтому Секондинус послал всех своих рабочих на этот участок и приказал копать свои галереи глубоко и согласно плану (рис. 30). Благодаря податливому характеру почвы эти работы были завершены на следующую ночь. Подкопы были хорошо укреплены и подперты сухими бревнами, взятыми из домов нижнего города. Среди опор были размещены вязанки хвороста, смазанные смолой, и на рассвете их подожгли.

Тревога Клодоальда вновь привела его к этому участку обороны, когда послышался треск…

Обширная часть стены над остроугольным подкопом, прорытым осаждающими, раскололась, наклонилась вперед и рухнула всей массой в ров. Взметнулись столбы дыма и пыли, и из города были слышны ликующие крики франков.

Рис. 30. Подкоп для образования бреши

Нельзя было терять ни минуты: все еще слабый от ран Клодоальд собрал всех своих воинов, находившихся поблизости, и послал за подкреплением. С воинами – числом примерно двести человек, – которых ему впопыхах удалось собрать, он взобрался на верх разваливающейся стены (рис. 31), чтобы отразить штурм.

Когда пыль и дым несколько рассеялись, он заметил франков в количестве около двух тысяч человек, стягивающихся к земляному укреплению и готовящихся взобраться на руины.

К счастью для обороняющихся, машина, установленная на платформе квадратной башни в углу крепости (см. Б, рис. 16), была быстро развернута теми, кто ее обслуживал, чтобы метать тяжелые камни на авангард атакующих, убивая и раня каждый раз многих воинов; это обстоятельство вынудило франков отступить, пока не были доставлены щиты. Эта задержка позволила осажденным собраться у бреши и заделать ее фашинами – ибо осаждавшие метали множество камней в это место – и положить доски так, чтобы было легче взбираться на верх развалившейся стены.

Рис. 31. Оборона бреши

Все это заняло лишь четверть часа, а затем франки вновь взобрались на агер, будучи под защитой щитов, набросали фашин в пространство между основанием стены и склоном агера и решительно ринулись вперед на штурм.

Положение осажденных было невыгодным, ибо позади них находился контрэскарп, созданный упавшей стеной, а земля покрылась трещинами от падения каменной кладки; в то же время эта упавшая стена предоставила осаждающим относительно пологий склон и легкий доступ в брешь.

Рис. 32. Брешь, захваченная штурмующей стороной

Штурм был решительным и был так же решительно встречен, но защитники города могли противопоставить плотным атакующим колоннам франков относительно небольшие силы; и к полудню франки стали полными хозяевами положения у бреши (рис. 32). В этом бою погиб Клодоальд и с ним еще более тысячи бургундов.

Франки, со своей стороны, понесли тяжелые потери, и брешь была буквально завалена мертвыми телами. То ли от усталости, то ли из опасения наткнуться на какой-нибудь сюрприз осаждающие позволили остаткам вражеских сил отступить в крепость и не стали их преследовать.

Теперь в руках франков была вся западная часть города, лежащая между рекой и склонами плато. За пределами крепости бургунды удерживали лишь южный плацдарм и большое предмостное укрепление: малый плацдарм у ранее сожженного моста, не имея защиты своих подступов и подходов к крепостной стене, был оставлен.

Франкам Клодоальд не был известен лично, и они узнали лишь от пленных, что этот храбрый военачальник был убит в ходе штурма. Они стали разыскивать его тело, и вскоре голова Клодоальда на длинном шесте была выставлена на обозрение перед северными воротами. На этот раз пленных пощадили и отправили рабами в королевские владения.

Крепость Юлиана была теперь плотно обложена со всех сторон и низведена до границ, образованных лишь ее стенами, которые столь долго могли отражать атаки франков. Но смерть Клодоальда привела осажденных в глубокое уныние, а бургундский король не был достаточно энергичен, чтобы заменить своего искусного помощника. Вечером того скорбного дня он собрал командиров обороняющихся войск, чтобы подумать над тем, какие принять меры. Привыкшие к смелым предприятиям Клодоальда, они сочли, что достаточно многочисленны для того, чтобы совершить вылазки в двух местах – с занимаемой линии обороны южнее разрушенной стены и из восточных ворот. Они полагали, что через несколько недель в городе кончится продовольствие, поскольку получить его извне невозможно, и считали, что не стоит дожидаться этой крайности и позорной сдачи, которая за этим последует. Атаку бургундов с юга должен был поддержать отряд, который выйдет через юго-западные ворота.

Таким образом, бургунды могли бы отбросить франков до самой крепостной стены, которую те только что преодолели. В это время франков отвлекла бы вылазка из восточных ворот по левую сторону плато.

Но пока бургунды были заняты этими размышлениями, Секондинус хорошо поразмыслил, как воспользоваться преимуществом, так дорого приобретенным. Он приказал выкопать на некотором удалении от занимаемых бургундами позиций рвы, перерезав при этом дорогу и склоны, покрытые завалами из деревьев, и вслед за этим начав без задержки подкоп под спуском из крепости к этому плацдарму, чтобы уничтожить укрепленную стену.

Поэтому наутро, когда бургунды готовились выйти со своих позиций, они обнаружили перед собой хорошо охраняемый ров, ощетинившийся острыми кольями и сплетенными ветвями деревьев. Понимая, однако, что в это время бургундский отряд будет атаковать из юго-западных ворот, бургунды здесь решительно бросились на этот ров, думая, что его защитников обойдут с тыла. Но эта возможность была предусмотрена Секондинусом; перед юго-западными воротами уже был вырыт еще один ров, дорога перерезана, а на подходах были сооружены заграждения. Поэтому, потеряв сто человек, оба бургундских отряда вернулись, оказавшись не в состоянии исполнить намеченный план. И впредь этим храбрым людям будет недоставать мощи и быстроты, характерных для начала осады, однако они не собирались капитулировать.

Спустя три дня был обрушен спуск к плацдарму за рекой, и часть стены рухнула. Защитники этого укрепления и головной части моста были захвачены врасплох, и времени осталось лишь на то, чтобы поспешно ретироваться по дороге, поднимающейся к восточным воротам; и некоторые из них попали в руки франков.

К тому времени крепость была полностью окружена на расстоянии полета стрелы. Никакая вылазка уже не могла принести заметной пользы для осажденных, ибо Секондинус установил посты, подкрепляемые рвами вокруг крепостных стен. Видя успех его последних усилий, франкские вожди стали еще больше доверять римскому инженеру и подчиняться его приказам.

Затем Секондинус возобновил свои атаки на северном участке и начал рыть четыре подкопа, используя и те, которые он был вынужден когда-то бросить. Три подкопа были подведены под квадратную башню в северо-западном углу крепости (рис. 33). Осажденные скоро услышали удары кирок минеров и попытались провести встречный подкоп, начав с самой башни, в точке А; но Клодоальда уже не было, чтобы руководить рабочими, которые, желая повторить маневр, усвоенный ранее, копали слишком глубоко, пересекли снизу вражеские галереи и не имели четкого представления, в каком направлении им следует рыть.

Рис. 33. Подкоп под северо-западной угловой башней

Звуки, которые доносились до бургундов, были нечеткими и, казалось, исходили из нескольких точек; действительно, франки работали в нескольких направлениях и, как приказал Секондинус, сразу под фундаментом; иногда они копали в песке, и все шумы прекращались, иногда они натыкались на скальные породы, и тогда удары проходчиков становились слышимыми.

Поэтому встречный подкоп извивался и лишь ослаблял основание, на котором стояла башня; и через четыре дня после начала работ ее поддерживали лишь сухие подпорки, смазанные и пропитанные дегтем. Их подожгли, и башня рухнула в эту пустоту, увлекая за собой большую часть северной стены. Ожидая этого результата, король Гондомар, который после смерти Клодоальда взял на себя командование в крепости, приказал выкопать внутренний ров, в середине его изгиба построить крепкую деревянную башню, а позади нее поместить метательные машины. У него было достаточно времени, чтобы завершить эти работы после падения башни, потому что брешь вряд ли можно было использовать, и она решительно защищалась. Франки владели ею два дня и заняли угол крепости перед рвом, и для них это обошлось потерей двух или трех сотен воинов.

Секондинус запретил наступать войскам, которые горели желанием броситься на штурм рвов и захватить их главными силами; и на этот раз его послушались. Он приказал принести бревна и щиты и распорядился начать строительство на этих же самых руинах этого угла башни из сырого дерева, которую он позаботился защитить шерстяными одеялами и свежими шкурами. Орудия осажденных не переставали забрасывать строителей большими камнями, что весьма им досаждало, и многие были убиты; но франки обрели уверенность и работали не прекращая день и ночь со страстью и энтузиазмом.

Дважды защитники крепости отважились на вылазки из своих ретраншементов, чтобы отогнать противника и уничтожить его труды; их встречал «теплый прием», особенно сейчас, когда франки могли сами воспользоваться развалинами крепостной стены.

С их стороны метательные орудия швыряли камни и пики на галереи крепостного вала на еще возвышавшихся оконечностях куртин и не давали осажденным возможности оставаться там. Как только кто-нибудь из бургундов показывался, в него прицельно устремлялся град стрел. Галереи бургундов на крепостном валу неоднократно обставлялись щитами, которые, однако, быстро сбрасывались камнями, посылаемыми из метательных орудий. Деревянная башня осаждающих быстро поднималась вверх и к концу второго дня превзошла высотой башню ретраншемента.

Рис. 34. Подкоп под северной крепостной стеной

На ее верху было установлено метательное орудие, которое непрерывно бомбардировало тяжелыми камнями сооружения бургундов. А те удерживали старый встречный подкоп на северном участке, но сейчас уже были не в состоянии продлить его, потому что в соединяющее отверстие осаждающие набросали каменные глыбы, а если осажденным удавалось их убрать, то на их месте появлялись новые. На этой стороне уже не было слышно вражеских саперов. Дело в том, что Секондинус, ближе ознакомившись с составом грунта, понял, что если углубится, то очутится в слое песка, который легче копать и убирать. Из старой заброшенной галереи, которую осажденные не сумели оперативно захватить, он провел два туннеля под острым углом в обратном направлении, спустившись в песчаный слой под основанием куртины; один из них, А, постепенно поднимался вверх под косым углом до внутренней части стены крепости (рис. 34). Секондинус рассчитывал таким образом в любом случае проделать проход в цитадель.

Но мощный слой известняка помешал быстро преодолеть толщу потолка. Галерея была достаточно удалена от той, что обозначена буквой Б, намеченной для обрушения стены куртины, чтобы не оказаться уничтоженной при ее падении, и он решил этим при случае воспользоваться.

Пять дней прошло в этих трудах, и на пятый день – то есть на следующий день после падения квадратной башни в углу – куртина возле северных ворот была подрыта на протяжении тридцати шагов. Ночью были подожжены опоры и стойки, и утром куртина осела в ров, расколовшись на две части. Франки немедленно набросали в ров фашин, поднесли лестницы и огромной массой ринулись на разрушенную стену, которая все еще возвышалась на 6 футов над внутренним уровнем крепости. Захваченные врасплох бургунды едва ли могли оказать какое-то сопротивление перед лицом такой эскалады (штурма крепости с помощью лестниц), и их усилия были главным образом направлены на то, чтобы помешать нападающим прорваться через брешь. Положение защитников было самым неблагоприятным, какое себе только можно вообразить, особенно учитывая то, что здесь они не воздвигли никаких ретраншементов. Однако они забаррикадировались, используя для этого дома, и забрасывали нападающих множеством метательных снарядов с крыши соседней башни; и сражение продолжалось. И тут Секондинус решил послать рабочих с заданием разрушить потолок подкопа А, который заканчивался внутри крепостной стены. Через четыре часа это было осуществлено, и осажденные слева от себя увидели огромную дыру. Спустя несколько секунд через эту зияющую брешь хлынул поток врагов, которые рассредоточились вдоль стены, обошли защитников с флангов и ринулись к воротам, настежь распахнув их.

Охрана, защищавшая эти ворота, была перебита, и после того, как их створки разнесли в щепки топорами и таранами, свежие войска смогли ворваться в город. Город был взят, но бои продолжались на улицах и в домах. Пришла ночь, и защитники ретраншемента, понимая, что враг их обошел, в спешке отошли в глубь крепости.

Франки уже не прислушивались к приказам своего командира, а врывались мелкими группами в любой возникавший проход, сжигая, убивая и разрушая; многие из них столкнулись с многочисленными отрядами осажденных и встретили здесь свою смерть.

Женщины в бешенстве швыряли во франков, рассеявшихся по улицам, черепицу, мебель, деревянные поленья. Так как большинство домов было из бревен, огонь, раздуваемый западным ветром, быстро распространялся во всех направлениях. Нападающие и осажденные сражались до тех пор, пока их не охватывало пламя. Это была серия отдельных стычек, в которых невозможно было услышать криков своих командиров.

Гондомар во главе отряда примерно в тысячу воинов укрылся в цитадели, и с верхушек башен бургундский король видел, как горит преданная ему крепость, и слышал крики победителей, и ощущал, как разгром подступает все ближе и ближе к его последнему убежищу. Он не хотел запирать ворота, потому что еще мог собрать вокруг себя несчастных защитников города; и к концу ночи те, гонимые врагом и пожарами из южной оконечности города, стали прибывать толпами, многие из них были ранены, и среди них были женщины и дети. Крепость заполнялась, а враг приближался, поэтому мост сбросили в ров, а ворота заперли.

Занятые грабежом франки дали дню, последовавшему после катастрофической ночи, пройти без каких-либо попыток действий в отношении цитадели; и только к вечеру франкский король сумел навести какой-то порядок в горящем городе.

В цитадели не было достаточно продовольствия, чтобы прокормить ее многочисленных обитателей в течение сорока часов. Это было как раз то, на что рассчитывал Секондинус; и, соответственно, ему не составило труда уговорить франкского короля удовлетвориться осадой этой твердыни. Переполненный горем Гондомар, видя свою беспомощность, покончил с собой, бросившись с верхушки одной из башен. Защитники цитадели были вынуждены сдаться, и большинство их увели в рабство.

Франкские короли уничтожили самые важные из оборонительных сооружений, чтобы больше не предоставлять крепости Юлиане возможность выдерживать осаду. Но эти римские укрепления были весьма массивны, и даже спустя два столетия после этих событий остатки башен и крепостных стен все еще представляли собой впечатляющее зрелище. Плато опустело, а развалины заросли буйной растительностью; лишь немногочисленные пастушьи хижины можно было увидеть в этой заброшенной местности. На западном склоне, между рекой и древними крепостными стенами вытянулся бедный маленький городок, чье население не превышало двенадцать—пятнадцать сотен душ.