Текст книги "Рассказы"

Отец, кажется, устал, присел прямо на землю, застонав, пошатнулся. Тайфун сначала понаблюдал, а потом обошёл хозяина и уселся за ним, всем своим телом прислонившись к его спине, его глаза будто говорили: «Только не падай, не сдавайся, я сам стану твоим помощником, ты не один, мы вместе!» Глаза его излучали безмерную радость. Туфан весело смеялся, поглаживая его по голове. И у отца взгляд потеплел, на его волосы легла серебристая паутинка. Мальчик обнял собаку, и они вдвоём стали кувыркаться на земле. Родная земля не только для Туфана и отца, но и для собаки показалась очень тёплой… и от неё веяло свободой… А на голубом небе улыбалось солнце, голубой горизонт сиял ярким светом, приглашая осень… и мальчика в дальнюю даль…

Добытчик камня

«Наверное, это самый тихий уголок Земли», – думал он. В этот момент в воду с бульканьем прыгнула лягушка.

В камышах что-то зашуршало, грусть одинокой птицы, пиликанье кузнечика на скрипке проскользнули мимо ушей старика.

– Каждый занят своим делом, – сказал он и, взвалив тяжёлую кувалду на плечи, поднялся на берег. Бросив рабочий инструмент на землю, тыльной стороной руки вытер влажный лоб.

– Сегодня ждут в соседней деревне… – Старик сел на траву, повесил бархатную тюбетейку[11]11
  Тюбетейка – головной убор мусульман.


[Закрыть] на колено. Погладил и выровнил её мохнатую поверхность и затих.

Долгое сидение уткнувшись на одиноко прыгающие волны вдруг навеяло на него тоску. Вновь поднявшись с места, зашагал в сторону центра реки.

– Должно быть, созрел, – сказал он. – И этот, должно быть, созрел.

Окунув руку в воду, пошарил в песке и, лаская камень нежнее волны, произнёс:

– Гляди-кась ты, а, округлился, гладкий стал!

Заходя то в одну, то в другую сторону, он палкой чуточку приподнял его. Долго, с восхищением старик смотрел на поднявшееся, сверкая, со дна реки сине-зелёное дорогое создание. Дотронулся пальцами до белых линий. Невольно обратил внимание на ладони.

– Полоски, линии, – сказал он. – «Это – линия жизни», – говорила цыганка. А это, наверняка, линия сердца. – Старик представил своё измождённое сердце. – Не линии, а можеть быть, рубцы? – спросил сам себя. – Сколько их может уместить сердце? Впрочем, наверное, много, много! По числу потерь, наверное, эти рубцы.

Дети были – рассыпались точно ртуть. Каждый из них, как отдельный рубец, душу терзает болью. Изредка приедут, покажутся и добавляют новенький рубчик. Старуха была. Ушла… В вечность… И её рубец не заживает. И она там одинока, наверное.

– Меня ждут люди, – стараясь освободиться от дум, сказал себе он и с берега вскарабкался наверх.

Среди лопат, вил и других орудий труда отыскал бутылку с керосином. Взболтал, стряхивая, и снова сполз вниз. Открыл бутылку, вылил жидкость на камень, чиркнул спичкой. Пламя, вращаясь, поплясало и, обессилив, погасло.

– Накалилось, – сказал старик, – получилось.

Он тяжёлой кувалдой ударил об камень. По белым линиям открылись швы. Под ногами возникло множество мелких кусочков. Мелкие волны наперегонки старались их накрыть, на лице старика играло солнце. Ему доставляли удовольствие запах воды, запах травы, только ему доступный запах камня.

– Запах камня, – с наслаждением дышал старик, – запах камня…

Впрочем, об этом он никому не говорил. Знает, что не поверят. За всю жизнь никто здесь надолго не задерживался, не интересовался, не спускался к нему. А самого ждут…

«Каменщик-бабай пришёл», – стоит только раз громко прокричать детишкам на улице. И тотчас вокруг его телеги собирается народ.

– Твоя баня тоже холодная? – говорит он, улыбаясь из-под бровей опоздавшему. – Не успел ведь.

– Да, холодная, в следующий раз мне привезёшь уж.

«Значит, и на завтра работа есть», – радуется про себя каменщик.

Пока телегу разгружают, он успевает освободить душу, обменяться мнением об услыханных вечером по радио политических и погодных новостях. Бывает, и на чай приглашают…

– Ба-ба-а-й!

– Что?! – ответил старик, подняв голову. – Кто там?

– Здоров ли?!

– Пока здоров, слава Аллаху. Дорогу потерял, что ли? Ну слезай, почему на верху берега стоишь?

– Не потерял. В деревню возвращаюсь. Увидел тебя и остановился вот.

– Не узнаю. Чей же ты сын будешь?

– Ханифа.

Мужчина, спустившись вниз, присел около старика.

– А-а-а. Хороший был человек твой отец, – сказал старик и, подняв обе руки к лицу, устремив взгляд в синеву неба, помолился. – Прошлой осенью поменял банные камни… Сам помогал… Когда похоронили? Хочу сказать, какого числа мая? – Он, повернувшись, посмотрел на путника.

Мужчина, повесив голову, уставил взгляд на траву.

– Это… Не смог приехать на похороны. Безденежный был момент. Ни копейки.

Он вновь тяжело вздохнул. Старик молчал. Он поднялся с места, взял самый крупный камень в охапку и зашагал наверх по крутоярью. Мужчина быстро-быстро догнал его:

– Стой, сейчас я тебе помогу. Поясницу сорвёшь.

– Не сорвётся, лёгкий он. Поэтому измельчил я.

– Положи, – сказал мужчина, встав ему поперёк.

Старик положил камень на косогорье. Отрывая его от земли, мужчина тяжело застонал: «Э-эх!» и шагнул вперёд. Один, два, три шага…

– Четыре, – сказал, тяжело вздохнув. На пятый ноги не слушались. Коленки ослабли. – Тяжело, – бросил его на землю. – А зачем ты таскаешь это? Кому это так надо?

– Людям.

– Для людей ты добываешь камни?

– Для себя, – обидевшись, ответил старик. – Да, для себя, – повторил он.

Ему хотелось сказать: «На свете есть сладкое страдание под названием «одиночество». Жизнь состоит всего лишь из этого страдания. В этом мире все живые одиноки, однако зачастую стараются показываться объединёнными. Корни моей жизни – вот эти камни. Мои посредники они. Посредники мои, золотой мост в души людей – они». Промолчал. И сам не заметил, как, подняв руки, преклонив колени о берег, ещё раз помолился:

– О Аллах, дай долгой жизни моей реке.

«Состарился, бедный, поглупел», – думал путник.

Через некоторое время они, не найдя больше тему для разговора, разошлись.

Старик почему-то не мог уснуть. Как только первые лучи солнца коснулись оконного стекла, погрузив свои железки, направился к реке. Вдали восходило красное солнце. Дул тёплый ветер. От воды шёл запах камня. Старик надел шерстяные носки, резиновые сапоги, закатал рукава рубашки, сняв сшитый из овечьей шкуры пояс, бросил его на край берега и вошёл в текучую реку. На лицо горстями бросил воду, смочил за ушами и шею. Мелкие волны прыгали как чешуйчатые рыбки. Они, проскользнув между голенищами, уплывали далеко, очень далеко.

«Как моя жизнь, – думал он. – Невозможно и остановить, и удержать. А камни остаются. На первый взгляд кажутся холодными, бездушными».

– Доброе утро, старик!

Старик в согнутом состоянии поднял голову. Оказывается, тот самый путник.

– Здоров ли?!

– Были ничего!

– Спозаранку ты.

– Роса уже высохла, почему же рано. Ты вот после дороги почему не поспал?

Старик вышел из воды, и присел на берег. Мужчина сполз вниз и уселся на твёрдой кочке.

– Камни приснились. Не смог заснуть после этого…

– Камни, говоришь? Да, по камням тоскуют. Вот смотри, деревня ещё и не проснулась. Спросишь, почему? Они вчера помылись в бане и крепко спят. Все хвалили: «Какие замечательные камни, какой жар от них!» Затем, нырнув в пуховые подушки, начали видеть сны. А ведь они вкус камня, его таинства не знают. А ты знаешь. Потому что ты, как и я, добытчик камня.

– Добытчик камня? Шахтёр я.

– Шахтёр не по-нашему, не по-деревенски это. А ты вот, если шахтёр, зачем пришёл ко мне? Спозаранку какое тут дело забыл, а?

– Помогу немного. Тебе одному тяжело ведь.

Мужчина снял и бросил на траву носки, расстегнул ворот рубашки.

– Сколько можно сидеть на холодном камне, давай тронемся.

Старик молчал. Мужчина не спасёт его от одиночества, это он понимал. «Камни – моё вечное богатство», – думал он. Подул тёплый ветерок, разогнав его думы. Река торопясь-суетясь бежала вперёд.

«Каменщик рождается каменщиком. Это дитя, наверное, тоже. Сейчас надо прийти к согласию с судьбой».

Старик, держа в руке железную палку, шагал вдоль берега.

– Камней меньше стало, что ли?

– Не уменьшатся, успевай только доставать.

Лицо мужчины опечалилось. «И тут чужой, и там не смог стать своим», – думал он, обеспокоенный мрачным тоном старика.

– Дед, – сказал после некоторого молчания. – Айда, я куплю машину. Камни вдвоём будем добывать, а после вдвоём будем возить.

Старик вновь промолчал. «Машина, – думал он про себя. – Вот тогда кончится весь интерес. Лошадь – другое дело». Он всю жизнь добывал камни. Во всех деревнях вокруг нет бани без его камней. Всю жизнь мечтал купить лошадь. Как только появлялась в руках заначка денег, то лопалось колесо телеги, то обрывались вожжи…

– Хорошая у меня корова. Зачем тебе этот речной камень? Устройся вон в колхозе на приличную работу. Скоро начнётся жатва.

– Невозможно. К другой работе душа не лежит. И не говори, всю жизнь добывал каменный уголь, стало привычным делом.

– Стоило уезжать в Сибирь, рубить каменный уголь? – сказал старик, хитро улыбаясь.

– А что сделаешь – молодость! Вон ведь до сих пор уезжают. Сыновья Барый-абый только что остались устраиваться на нашей шахте. Помнится, ещё в детстве помогали таскать тебе камни. От ворот до бани бегом носили. Не говорил тогда «не уезжай, камней в нашей реке достаточно»…

– Разве вы послушаетесь, молодёжь? – старик вздохнул и уставился в глаза соседа. – Ну как там, в чужих краях? Разбогател, говоришь… Куплю машину, говоришь…

– Это на деньги от продажи квартиры, – молвил мужчина. – А квартиру мне дали в то время бесплатно. А что, старую машину можно купить. Разве не сгодится камни возить?

Старик вдруг вскочил с места и, позвякивая железной палкой, пошёл вдоль реки.

– Эй, старик, – сказал мужчина, – почему ты ищешь в глубине реки? Разве нет на берегу?

– И на берегу есть, – ответил старик. – Почему же нет?!

Мужчина взял у него железную палку и вонзил в жёлтую глину.

– Задело о какую-то твёрдость, сейчас посмотрим, – проговорил он. Лопатой вывернул глину.

– Поспел? – спросил старик.

– Кто его знает?

– Если поспел, без огня не будет крошиться. Если же не поспел, то задень лопатой – и отслоится. Полоски есть?

– Какая полоска? Как у тебя на лбу?

– Нет, как у тебя.

– Нет.

– Засыпай. Значит не поспел ещё. На будущий год проверишь, – сказал старик.

«Всё это я знаю. Я тоже всю жизнь камень добывал, – подумал мужчина. – Учит».

На мгновение оба примолкли. Старик, вспомнив, как отвозил камни в соседнюю деревню, как их разгружал из дрог на землю, сладко улыбнулся. Вот опять из каждого дома прибегут женщины и, воскликнув: «Сейчас скажу-ка отцу, камень был уже нужен», каждая заторопится к себе домой. Вскоре соберутся мужчины. Поздороваются за руки, порою спросят про здоровье.

– За сколько отдашь на сей раз?

– Тридцать рублей.

В разговор присоединятся женщины.

– Это не так дорого. Только очень бедны мы сейчас, дедушка. Полгода как денег не видим. А камни очень нужны были вот. Нужны были…

– Бери за двадцать пять.

– Айда, отдай за двадцать.

– Ладно, пять рублей заплатишь, как разбогатеешь, – скажет старик.

Да, ему вся деревня должна. Даже если купили бы за первоначально названную цену, остались бы в долгах. Старик это хорошо знал. Он им раздаёт не только камни холодной реки или пар горячей бани, но и все прелести этой противоречивой жизни. Как любовь и ненависть, как жизнь и смерть. Он и сам богат ими. Богат людьми. Вместе с одиночеством его ждут люди. Приглашают на чай, провожают.

– Старик, – сказал мужчина, – там добывать камень опаснее.

– Что там опасного?

– Вот недавно обвал камня случился. Мы трое остались в живых. У остальных в родные края вернулись лишь тела. Там, под землёй, из каждого угла смерть смотрит.

– И тут задавить может, – сказал старик. – Пожадничав, поднимешь покрупнее, на самом крутом месте горы силы покидают. Надо потихоньку, осторожно работать. Вот за мою жизнь не кончились они. Не будешь торопиться, и на твою жизнь хватит. Только на машине не подходи к реке.

– Ладно, – сказал мужчина. – Ладно тогда…

Два человека, чувствуя одиночество, опять разошлись без взаимопонимания. Старик снова всю ночь не сомкнул глаза. Его терзала мысль: «Придя раньше меня, не зная точно, не расколол бы неумело».

Взяв носки в руки, он спустился к реке. На берегу увидел мужчину, сидящего обняв оба колена.

– Кажется, ты лишился сна…

– Сверчки поют, лягушки прыгают. Весело, – сказал мужчина. – А там мы жизнь провели, жили называется. А ты почему не спал, рано ведь ещё?

– Почему, почему… Состаришься, узнаешь почему, – с досадой ответил он.

В этот момент, разорвав утреннюю тишину, заржала лошадь. Старик навострил уши.

– Правильно ли я слышу?

– Правильно. Лошадь купил, бабай. Сам ведь говорил так.

Старик вздрогнул от неожиданности, растерялся. Долго сидел молча. Затем зашевелился, бросил взгляд в сторону, откуда был звук. И сердце его, точно молния, пронзил свет вечной мечты. Для человека, всю жизнь бывшего хозяином своей судьбы, вдруг показалось, что угас интерес к жизни. Он, грустный, подошёл к мужчине, встретился с его светлым, как летняя заря, взглядом и сказал своё слово:

– Сынок, с завтрашнего дня камень будешь добывать один. Я состарился. Как видишь, и сил у меня маловато стало. Я обещал Зиннатулле, который в крайнем доме, вначале отвезёшь ему.

Старик, поднявшись с берега, медленно направился к своему дому. Всю дорогу размышлял. «Да, люди всё равно не забудут. Будут говорить, что старик-каменщик привозил, что камни старые уже и пар от них некрепкий. Навстречу им выйдут соседи, говоря, что и им надо… Не забудут, нет, не забудут».

– Что случилось с этим сердцем? Или в самом деле молния ударила, проклятие…

Он пришёл в свой одинокий дом и лёг на одинокую кровать.

На другой день мужчина у ворот старика остановил лошадь с полной телегой камней. Тихонько открыл дверь дома и прошёл внутрь. В дальнем углу он увидел лежащего на спине и уснувшего вечным сном каменщика. Покрытое глубокими складками морщинистое лицо старика было спокойным. Он улыбался…

Встреча

Его ноги всё время идут в сторону парка. Он никак не может их победить. Они сами, как роботы, шагают в ту сторону…

Мужчина прошёлся по аллее, вдоль которой росли дикие яблони. Огляделся вокруг и присел на железную скамейку. Увидев мальчика с мячиком в руках, он, как ужаленный, вскочил с места. Долгим взглядом проводив мальчика, постоял немного, затем обошёл скамейку и снова присел. Подперев руками опущенную вниз голову, уставился в землю.

Со стороны казалось, что его мучает что-то и эти таинственные мысли не дают ему покоя и причиняют ему боль…

Он вздрагивает, услышав шум шагов, и начинает оборачиваться то налево, то направо – мужчина кого-то ждёт…

Увидев его впервые, Айсылу очень удивилась. Тогда ещё была весна.

Вот уже всё лето женщина наблюдает за ним.

Вернее, её работа здесь, рядом с яблоневой аллеей. Как только наступает обеденный перерыв, она старается выйти на улицу. Устаёт очень. Работа держит тебя в четырёх стенах, хотя называется и свободной, ты, как кошка, живущая в городской квартире, и в окно редко смотришь…

А на улице и воздух другой. Когда цветут яблони, жизнь кажется волшебной, наполняется ожиданием чуда. Да и дышится легко, глаза ласкает тёплый дневной свет.

Летом эта аллея превращается в сказочную рощу! С одной стороны высотные дома города, а с другой – скоростная дорога, по которой день и ночь, не переставая, грохочет поток машин. А дикие яблоньки стоят себе, и шелестят на ветру листья, кажется, что они меж собой ведут тихую беседу. Обеденный перерыв у Айсылу проходит здесь…

Вот уже почти полчаса она сидит на скамейке напротив мужчины и наблюдает за ним. Вообще-то, каждый день она сидит здесь. Но взгляд мужчины на ней ещё ни разу не останавливался, он её просто не замечает. Если бы его спросили, был ли кто-нибудь напротив него, он бы, наверное, даже не смог ответить… Женщина не обижается, она знает, что мужчина ждёт кого-то другого… он любит… Кажется, что он готов за него жизнь отдать…

Ей хочется показать эту любовь всему человечеству, хочется гордиться человеком, достойным такой сильной любви.

Женщина чувствует: мужчину понимают только эти дикие яблони… Они, словно сочувствуя ему, то начинают шелестеть листьями, то тихо раскачиваются…

«Судьба, наверное, с ним сыграла злую шутку и прошлась острым лезвием по его чувствам», – подумала женщина, всматриваясь в лицо мужчины.

А может быть, и не так…

Мужчина продолжает оглядываться по сторонам… Вот так, изредка поглядывая на часы, ждёт он своего дорогого человека…

Айсылу, как бы читая новый роман, хочет предугадать дальнейшие события. Всей душой чувствует его несчастную судьбу. «Женщины при разводе бывают злее мужчин, это так. Если доверить такое дело мужчинам, они бы ни за что не смогли бы довести до конца, – думает она. – Женщина не боится даже оставить детей сиротами…»

Кто знает, может, и не так…

Теперь женщина уже знает, кого он ожидает…

Вон он отделился среди толпы, и женщина узнала его, которого ждали. Потому что мужчина уже встал и почти приплясывал на одном месте.

Мальчик примчался ветерком по аллее, и, улыбнувшись мужчине, поехал дальше.

– Сынок, как? Велосипед тебе понравился? Подошёл тебе? – он радостным голосом стал расспрашивать мальчика.

Мальчик повернулся и кивнул головой.

– Значит, хороший? Там, конечно, и другие были… Но мне этот больше всего понравился…

Мальчик уже отъехал далеко, но мужчина бормотал себе под нос:

– Это хорошо, сынок, хорошо, что и тебе понравилось… Очень хорошо…

Вчера Айсылу не смогла выйти на улицу, наверняка что-то интересное пропустила – она немного беспокоилась.

До сегодняшнего дня мальчик катался на маленьком детском велосипеде. Наверное, над ним и друзья смеялись, в голову Айсылу иногда приходила и такая мысль. Но мальчик в аллею никогда с друзьями не приходил. Он, видимо, свою боль души далеко прятал и никому показывать не хотел…

А сегодня… Он на большом велосипеде, одной ногой из-под рамы крутит педаль. Летит как птица…

Мальчик по аллее возвращался обратно. Мужчина вышел ему навстречу. Грустным голосом обратился к нему:

– Сынок, остановись, пожалуйста, давай хоть поговорим…

Он рукой прошёлся по своим потрёпанным, мятым джинсовым брюкам и снова повторил:

– Сынок…

Мальчик будто его и не слышал. Он снова улыбнулся и на скорости проехал мимо мужчины.

Мальчик боялся. Ему не хватало смелости остановиться около отца. Причиной был страх, который глазами сына смотрел на отца… Говорят же, что любовь и страх вместе не уживаются…

Сердце Айсылу забилось сильнее. Она почувствовала, что у неё поднимается давление, с двух сторон сжимались виски. Отец сыну купил велосипед… Вроде пришёл разделить радость… А сын?..

«Ненависть к отцу может воспитать только женщина. Зачем она так поступает? Понимает ли, что делает?»

От этой мысли женщину словно ошпарило горячей водой. Она поняла, что плод совместной любви разделился на две половинки.

Ребёнку, конечно, и отец нужен. Если бы не так, он не ездил бы по этой аллее. Мать, может быть, и не догадывается.

«В мире растёт сиротство. Вместе с ним растёт и ненависть. Это видят и слепые!» – подумала женщина.

Мальчик снова появился на дорожке.

– Сынок! Остановись, пожалуйста, сынок!..

Мальчик не остановился, даже не обернулся в сторону отца. И улыбка уже с лица исчезла.

Мужчина, съёжившись, присел на скамью. Голову опустил на ладони. Казалось, что он превратился в тень…

«Вот что делает ненависть с людьми!» – подумала женщина. Она начала представлять судьбу этих двоих. Скорее всего, прочитала в глазах мужчины и мальчика…

«Его бывшая жена, наверное, живёт одна… Она искала свою любовь, искала, но не нашла и, как рыба, выброшенная на сушу, сейчас страдает, наверное, в одиночестве от ненависти. Если бы она встретила Любовь, то Любовь победила бы Ненависть, потому что Любовь намного сильнее Ненависти…

А он, наверное, сломал свою жизнь, потеряв Любовь, и сейчас живёт, сожалея о прошлом… Мальчик всё это чувствует и прячет подальше от всех свои переживания… А может, он и отца своего обвиняет ещё во всём… Люди хоть и стараются прятать ненависть, она всё равно, как весеннее половодье, выходит из берегов и врывается в душу ребёнка как река и остаётся там…»

Раздумья Айсылу прервались.

– Сынок! Остановись, пожалуйста, подойди ко мне, сынок!

Мальчик, не доезжая до отца, повернул обратно. Мужчина быстрыми лёгкими шагами пошёл за ним. Печально поникшее тело его показалось скелетом, стоящим в школьном кабинете биологии и сейчас двигавшимся вперёд по аллее, шатаясь на ветру… Сиротство своих детей, оказывается, не все люди легко переносят…

Выцветшая рубашка не могла прикрыть его худое тело от солнечных лучей. Но это его не беспокоило. Женщина заметила, что он всё лето ходил в одних и тех же брюках и рубашке…

Но его одежда была всегда чистой… Говорят, что ненадёванная одежда никогда не изнашивается… Может, он на последние деньги купил сыну велосипед… Безусловно, так и сделал. Хотел, наверное, чтобы сын не был хуже других… и не чувствовал своего сиротства…

Женщина посмотрела на часы. Оставалось десять минут обеденного времени. Можно было ещё понаблюдать…

Вдруг в аллею ворвалось шумное свадебное торжество. Молодые пешком под руку прошлись по дорожке меж яблонями, фотографировались под их листвой. Счастливые улыбки, весёлый смех сопровождали белоснежную невесту и гордого жениха, которые верили в искреннюю Любовь и шли рука об руку… Их взгляды были устремлены в счастливое будущее, а руки прижимали к себе букеты из белых цветов…

«Как красиво начинается эта жизнь», – позавидовала женщина и восхищённым взглядом проводила их. А мужчина на противоположной скамье даже голову не поднял и не взглянул на молодых. И для его сына это явление ничего не значило…

«Боже же мой, – думала Айсылу, – неужели это большой грех, соваться в чужую душу?..»

Нет, нет, она же за ними просто наблюдает! Извлекает урок для себя… Говорят же: «Наблюдая за поведением других, исправляй своё!» Народ знает, о чём говорить…

Женщина снова окунулась в мир этих двоих.

«Конечно, мужчина женился. И бывшая обиделась… В мире ненависти, который окутан густым чёрным туманом, что делать ребёнку? В его маленькой голове не умещаются такие большие события. Поэтому и слушается своей матери, бедненький…»

Женщина, прожившая на земле столько лет, оказывается, до сих пор и сама не понимала, как рождалась злость… Люди, сами даже не понимая, размножают её своими поступками… От этих мыслей ей стало тревожно.

«А может быть, всё ещё не так плохо…» – предположил другой голос в её душе.

Мальчик ушёл.

Мужчина скукожился и, ссутулившись, пошёл за ним следом.

Мальчик был уже далеко. Он приближался к большой дороге, мужчина зашагал быстрее и помахал сыну:

– Сынок! Через дорогу внимательно переходи! – крикнул он и, чтоб не показать своих слёз, отвернулся от людей, встал боком к аллее…

Обеденный перерыв заканчивался. Айсылу встала со своего места. Ей очень захотелось изменить эту несчастную жизнь… Но мужчина за всё время даже не взглянул на неё…

Она тоже, как и мужчина, смотрела вслед уходящему вдаль мальчику. (Может быть, ещё из окна многоэтажного дома, который стоит недалеко от парка, и мать мальчика следит за ним…) И вдруг Айсылу вздрогнула: ей показалось, что по земле шла сама Ненависть в образе маленького мальчика… Нет-нет… просто идёт домой, к матери… но казалось, что Она вбирала в себя силы, чтобы превратиться в Зло…

«Может быть, всё и не так ещё…» – вкрадчиво откликнулся внутренний голос.

«Может быть, всё и не так ещё…» – вторила этому голосу и сама женщина.