Текст книги "Клуб смертельных развлечений"

Эти новые сведения принципиально меняли ситуацию. Почему Турецкий стал подозревать Цыганкова, адвокат не знал, то ли у Турецкого появились какие-то дополнительные факты, то ли он полагался на свою интуицию, сейчас это было неважно. Однако Цыганков сам признавал, что был должен покойному бизнесмену большую сумму денег и что расписка, об этом свидетельствующая, была уничтожена. Все это вполне могло оказаться прямым мотивом к убийству Максакова. Однако странно, более чем странно! Зачем же тогда Цыганков сам это признал, если, по его словам, свидетелей этой ситуации не было вовсе? Получается, что он сам на себя настучал. С какой целью? Просто случайно проболтался? Да быть такого не может!

Стоп-стоп-стоп, одернул свои беспокойные мысли Гордеев.

А где гарантия, что не было свидетелей того, что Максаков давал Цыганкову в долг? Возможно, они как раз были! Возможно, существуют люди, которые по каким-то причинам об этом знают! Скажем, что, если сам Максаков кому-то рассказал? И теперь вот их-то, этих загадочных свидетелей, Цыганков как раз боится – боится того, что объявится кто-то, кто сообщит, что хозяин «Березки» был должником президента «Дальнефти»!

По дороге в Москву Гордеев снова, в который уже раз, позвонил Жене, и снова безрезультатно. Наконец он догадался позвонить на кафедру русской литературы филфака МГУ, и там ему сообщили, что она взяла отпуск за свой счет по семейным обстоятельствам. Тут Гордеев вспомнил, что даже не знает, замужем женщина, в которую он влюбился, или нет. Может, попросить Дениса или кого-нибудь из его орлов ее отыскать?

Глава 9
Москва не сразу строилась

Катя вроде бы заснула, Цыганков сел за стол и поставил перед собой бутылку коньяка «Камю».

Свое детдомовское детство он помнил с трех лет, и сейчас спящая Катя чем-то напомнила ему себя самого, маленького и беззащитного. Какое-то время – беззащитного. Цыганков посмотрел на спящую девушку: похоже, приступ прошел, она дышала ровно и спокойно.

Эх, Катя. Цыганков подобрал ее буквально на улице. Фактически она тоже была с улицы. Молодая, красивая, но слишком простая для Москвы, она приехала поступать в театральный. Причем не абы в какой, а в школу-студию МХАТ. Почему-то именно школа-студия МХАТ считалась в родном Катином Воронеже самым престижным театральным вузом страны. Но то ли подготовки не хватило, а может быть, помешала излишняя простота и непосредственность. Теперь уже не важно почему, но в первом же экзаменационном списке напротив имени Кати Столбовой стояла двойка. А точнее, четверка. По десятибалльной шкале.

Нельзя сказать, чтобы Катя тогда очень расстроилась. Она как-то не думала, что будет, если она не поступит. Но была уверена, что, увидев ее, такую красивую, педагоги не устоят. Однако устояли. И не приняли. И теперь Катя шла к выходу со дворика училища, плохо понимая, что происходит, и пыталась справиться с подступившими слезами. Нет уж, только не плакать. Ни за что!

– Девушка! – Серьезный мужчина в темном (это при такой-то жаре!) костюме догонял Катю. – Девушка, милая, куда же вы так бежите? Скажите мне, это ведь вы выступали перед приемной комиссией полчаса назад? – Он отчего-то нахмурился. – Как вас зовут? Простите, запамятовал… Катя?

Катя неуверенно взглянула на респектабельного молодого мужчину всего-то лет на десять старше себя и неуверенно улыбнулась:

– Да, это я... А что?

– Катя! Катенька, меня зовут Владислав, а впрочем, просто Владик. Но это только для такой красавицы! – Владик улыбнулся чуть смущенно и продолжил: – Я педагог в этом вузе и один из членов приемной комиссии. И мне очень жаль, что так получилось! Понимаете? – Владик взял Катю под руку и повел ее к выходу со двора. – Понимаете, я вышел буквально на пять минут из аудитории, а когда зашел, вы как раз закончили декламировать свою басню. К сожалению, по нашим правилам я никак не могу повлиять на решение комиссии, потому что почти не слышал вашего выступления. Но мне очень жаль! Вы просто не представляете себе, как же мне жаль, что все так получилось!

Они шли по улице все дальше, и правильно поставленная речь Владика все больше успокаивала Катю. Она осторожно оглядела его. В общем-то, на преподавателя Владик не был похож... но ведь гораздо чаще встречаются бандиты, выглядящие как нормальные люди! Катя вспомнила своего одноклассника – перспективного математика, который выглядел, как типичный охранник, – так почему бы Владику не быть преподавателем! Да и вышел он из института. И откуда бы тогда он знал, что она отвечала полчаса назад? Правда, Катя не видела Владика в аудитории, но он, наверное, стоял у нее за спиной. А Владик все пытался объяснить Кате, что ее провал – не более чем ошибка, и чем больше она об этом думала, тем отчетливее понимала, что он прав.

– Вы понимаете, Катя… А может, мы перейдем на «ты»?

– Конечно, – Катя смущенно зарделась, а Владик заговорил дальше:

– Понимаешь, Катя! Это просто неправильно. Но я думаю, что если ты немного позанимаешься… мы позанимаемся, то на будущий год ты конечно же поступишь. Впрочем, ты можешь попробовать поступить в другой вуз, время еще есть. – Владик отодвинул Катю на расстояние вытянутой руки и внимательно оглядел ее: – Хотя, конечно, такая девушка, как ты, должна учиться в самом лучшем театральном вузе столицы!

Катя счастливо вздохнула, а Владик, завидев на другой стороне улицы кофейню, увлек девушку в подземный переход.

И уже через полчаса Катя, млея от собственной «столичности» и от блестящих перспектив, которые с удовольствием предлагал ей Владик, попивала кофе, томно отставив пальчик.

– В общем-то работа, которую я хочу тебе предложить на первое время, может и не понравиться, но я думаю, что это поможет тебе развиться в профессиональном плане! Ты поможешь мне, согласившись, а я помогу тебе всем, чем смогу. Так ты согласна, Катя? – И Владик впервые за время знакомства пытливо заглянул девушке в глаза.

– Да-да, конечно!

В общем-то, работу помощника преподавателя театрального вуза и впрямь нельзя было назвать перспективной, но ей же все равно придется разбираться в людях. Ведь, для того чтобы хорошо играть, надо хорошо понимать и знать людей! А потому, может быть, он и прав, этот загадочный Владик, встретить которого Кате так повезло, и стоит немного поработать на улице? Тем более что сейчас лето. А к осени, как обещал ее новый покровитель, Катя сможет перебраться в помещение – Владик к тому времени решит вопрос с офисом. Работа, в общем-то, не сложная – необходимо будет общаться с людьми на улицах, проводить различные опросы и обязательно брать у девушек, которые, по мнению Кати, обладают приятной внешностью, их координаты. Ведь в современном кинематографе так не хватает настоящих красавиц! Катя была согласна, что красавиц очень мало на экране, но все-таки брать телефоны у красивых девиц ей совсем не хотелось. Да и кому захочется собственными руками создавать себе конкуренток. Но, в общем-то, просто так отказывать тоже нехорошо. Значит, надо будет просто взять несколько телефонов у девушек, не таких красивых, как она сама, и на этом успокоиться. А потом Владик тоже поймет, что никто, кроме Кати, ему не нужен. Главное сейчас – не упустить его, а там уж как-нибудь можно будет разобраться.

И Катя с Владиком обо всем договорились.

На прощание Владик взял телефон Кати и попросил ее одеться на следующую встречу покрасивее:

– Ты же понимаешь, что человек, который общается с людьми, должен обязательно хорошо выглядеть! Возьми, пожалуйста, с собой паспорт. Мы сразу же все и оформим!

И он галантно проводил Катю до дома, в котором она сняла комнатку, приехав в Москву.

Катя вошла в ставшую вдруг неуютной комнату, плюхнулась на диван и размечталась, какой красивой и знаменитой она вернется через несколько лет в родной Воронеж. Никто ее не узнает. А она скромно подъедет к дому на новеньком «порше» и выйдет из машины под руку с мужем – преподавателем престижного театрального вуза столицы.

Надо было позвонить маме, рассказать, что она не сдала экзамен, но это совсем неплохо. Даже хорошо, потому что она познакомилась с таким замечательным человеком – Владиком. Но Катя так устала за сегодняшний день, что не было сил даже подняться, чтобы раздеться. Так она и заснула на диване – счастливая. И сон был розовый и очень добрый – о теплых краях, куда они обязательно поедут в свой первый отпуск. И даже, страшно подумать, о свадебном путешествии, которое Катя мечтала провести где-нибудь на Канарах. Не оригинально, конечно, зато как роскошно! Девчонки просто ахнут!

А на следующий день Владик ждал Катю у подъезда. Он был чем-то озабочен и не открыл перед Катей дверцу машины, но Катя не обратила на это внимания. В конце концов, он ее будущий муж, хоть еще и не догадывается об этом, а значит, она должна учиться прощать ему слабости. Он занят – ничего, она подождет, когда у него будет хорошее настроение. И тогда, в спокойной обстановке, обязательно намекнет, что ей нравится (именно нравится, а не просто хочется – она ведь совсем не капризна, просто знает себе цену!), когда перед ней открывают дверцу.

– Ты взяла паспорт? – Владик поднял глаза на Катю и впервые за утро улыбнулся: – Не забыла?

– Конечно, взяла, – Катя чуть было не добавила «милый», но прикусила язык: расслабляться пока рано.

Владик затормозил у неприметного серого здания и повернулся к Кате:

– Давай его. Я пойду дам задание, чтобы начали оформлять документы.

– Да, сейчас. – Катя извлекла из сумочки новенький еще паспорт и протянула Владику: – Вот, пожалуйста!

Владик вместе с Катиным паспортом исчез в здании. Сидеть в машине просто так было скучно, и Катя принялась разглядывать витрины.

В соседнем магазине продавали замечательное платье – примерно такое Катя очень хотела надеть на выпускной, естественно, пришлось ограничиться гораздо более скромным. Катя вышла из машины и огляделась: никого. На улице не было ни души, и можно было спокойно отойти к витрине, не переживая за машину. Катя прикрыла дверцу и приблизилась к магазину. Платье было нежно-голубым и очень красиво вписывалось во вчерашние грезы. А как красиво будет смотреться Катя на красной дорожке «Кинотавра» в таком платье!

Дверь за спиной Кати хлопнула, выводя ее из задумчивости, и Катя резко обернулась. Прямо к ней направлялся Владик – не столь импозантный, как в черном костюме, но зато светлый летний костюм шел ему гораздо больше. Катя невольно залюбовалась.

– Я оставил твой паспорт в офисе. Мы заедем вечерком и заберем его – как раз все оформят, о’кей?

Катя безмятежно улыбнулась:

– Конечно.

На этот раз Владик снова открыл перед Катей дверцу и прыгнул за руль. Мимо проносились красивые дома, но Катя еще не успела поездить по городу, а потому на каждой улице дергала Владика:

– А что это за улица?

– Это Ленинградское шоссе.

– И куда мы по нему едем?

– По делам. – Владик улыбнулся Кате и притормозил у обочины: – Мороженое хочешь?

– Да нет, – Катя призадумалась, но повторила, уже тверже: – Нет, не хочу. Мне бы на работу быстрее.

– Наработаешься еще!

В следующий раз Владик остановился уже за городом. По большому шоссе бежали большегрузы, их машину то и дело обгоняли красивые фуры с фирменными наклейками на боках. Владик вышел из машины и уверенно направился к синей «Ниве», стоящей неподалеку.

Из «Нивы» навстречу Владику выбралась крупная, ярко раскрашенная женщина в розовом платье. Почему-то Катю больше всего оскорбило именно это платье – неприлично красивое для этой грузной женщины.

– Нинуля, привет!

– Здравствуйте, Владислав! – У женщины оказалось красивое контральто. – Надолго?

– Да нет, за деньгами я потом заеду. А пока принимайте новую подопечную! – И Владик, распахнув дверцу, вытащил недоумевающую Катю из машины.

Вообще-то больше всего Нина походила на сутенершу, или, как называли их поднаторевшие в буднях московских низов Катины знакомые, мамку. Да и место вполне подходящее! Но что здесь делать ей, будущей звезде экрана? Катя огляделась – девушек, одетых неприлично, нигде не было видно. Как и вообще девушек. Только машины и их странная троица.

Нина взяла Катю за руку и повернула ее:

– А ты ей рассказал?

– Все, что мог, – да. А подробный инструктаж за тобой, дорогая! Надеюсь, ты все объяснишь Кате!

И Владик, даже не посмотрев на Катю, уехал.

Катя же, оставшись без покровителя, почувствовала себя неуверенно.

– Нина?

Полная женщина вопросительно посмотрела на нее.

– Нина, а кого же мы опрашивать будем, если здесь нет никого?

Нина насмешливо выгнула рыжую бровь, старательно зачерненную, и качнула головой в сторону шоссе:

– А они тебе чем не люди? Главное, чтобы деньги платили!

– Деньги? – Едкий холодок пополз по спине. Как страшный сон, о котором не хотелось думать, Катя отодвинула мысль подальше: – Какие деньги, за что?

Нина расхохоталась, закинув высоко голову и похлопывая себя по бокам:

– Ой, за что! За что! Ха! Она еще спрашивает!

Постепенно приступ неожиданного веселья сошел на нет, и Нина крепко схватила Катю за руку:

– Ну все, пошли.

– Но зачем?

Нина выпалила:

– Деньги зарабатывать, красотка ты моя! Джулия Робертс, блин!

Едкий холодок дополз до затылка и сжал голову в ледяных объятиях.

– Деньги? Джулия Робертс?

Видно, Нина чего-то не понимает. Видимо, она сошла с ума, а Владик этого просто не заметил. И теперь надо просто дождаться его и прояснить это недоразумение!

Катя вырвала руку и отошла к обочине:

– Я не понимаю, о чем вы!

– О проституции, дорогая моя! Владик подобрал тебя на вокзале, прогулявшую последние деньги, или откупил от озверевших от безденежья ментов, или просто подобрал в каком-нибудь кафе – меня не волнует, где он тебя нашел! Главное, что теперь ты будешь подчиняться мне! А мне нужно, чтобы ты зарабатывала! – Нина отошла к «Ниве» и бросила через плечо: – Ты можешь поймать попутку и уехать, но твой паспорт у Владика, а в этом городе тебе никто не поможет, поэтому приходи-ка побыстрее в себя и начинай зарабатывать – чем быстрее ты угомонишься, тем быстрее начнешь есть!

Слушая тираду Нины, Катя все дальше и дальше отходила к обочине... Но паспорт!

Казалось непостижимым, но Катя начинала верить Нине. Что-то было в ее голосе такое, что заставляло верить. Но проституция… Катя, мамина дочка, красавица, приехавшая поступать в престижный московский вуз?!

– Я вам не верю! – Глаза застилали слезы, и Катя уже не слышала, что кричит. Но она верила. Почему-то безоговорочно верила тому, что говорила эта женщина.

У нее нет денег. Все, что есть, – это платье, которое на ней. Да еще несколько нарядов в комнатке. Паспорт она отдала Владику. А деньги… А деньги? Катя вскинулась и посмотрела на «Ниву» – Нина давно сидела в машине, через приоткрытую дверцу внимательно наблюдая за Катей.

Деньги… В сумочке у Кати оставалось еще немного денег – должно было хватить на билет или на жизнь до следующего маминого перевода. Сейчас она поедет домой, потом позвонит маме, и мама пришлет Кирилла, чтобы ей помочь… Осталось только поймать попутку, и она…

Катя остановилась. Сегодня утром сумочка была при ней. Катастрофа. Нет, беда. Сумочку украли. «Это было бы смешно, если бы не было так грустно» – так часто любила повторять Катина мама. Катя вдруг очень отчетливо вспомнила, как вышла из машины Владика у магазина, оставив внутри сумочку. И так же хорошо помнила, как садилась в машину. Сумочки не было. И не было денег, ключей, паспорта.

Надо успокоиться. Единственный выход – дождаться приезда Владика. Рано или поздно он приедет, хотя бы для того, чтобы проверить, как тут его подопечная.

Обхватив себя за плечи, Катя прошлась по пятачку вдоль обочины. Надо успокоиться и все обдумать. Все-таки наверняка эта женщина с кем-то путает Катю, и надо дождаться Владика, который все объяснит. Легкое платьице развевалось на ветру и постоянно норовило задраться. Катя остановилась и в раздражении оправила его, когда сзади завизжали тормоза:

– Стой! Не поправляй! Оставь так, красавица, и я докину тебе сотню!

Довольная Нина выскочила из машины, усатый уроженец гор протянул руки к Кате, и Катя кинулась в сторону.

– Эй! Что она себе позволяет? Что за нравы такие? – кавказец возмущенно обернулся к Нине: – Что это, а? Я ее хочу, готов деньги заплатить, а она на меня даже не смотрит!

Нина подошла к клиенту и что-то тихонько начала рассказывать. Мужчина возмущенно махал руками и несколько раз порывался сесть в машину. Но каждый раз Нина останавливала его. Катя, стоя на безопасном расстоянии, наблюдала за происходящим.

В конце концов несколько успокоившийся кавказец сел в машину и, на прощание подмигнув Кате, уехал.

– Я ему пообещала, что ты через неделю в два раза дешевле его обслужишь. Так что давай, у тебя на все кривляния неделя, я за тебя ложиться не собираюсь. – И Нина вновь пошла к своей машине.

Катя оглянулась на дорогу и отошла в тень. Ждать нечего. Она даже поймать машину сейчас не сможет. Сумочки нет, денег нет, документов нет. Единственный способ поймать машину – разжалобить кого-нибудь. Но ведь в любой момент может подъехать очередной кавказец, и тогда Нина уже не захочет защищать Катю. От безысходности и тоски у Кати сами собой потекли слезы.

Прошло несколько часов, солнце начало клониться к закату, машин на шоссе становилось меньше, и в конце концов остались только большегрузы. Нина по-прежнему сидела в своей машине, когда недалеко от Кати остановился новенький «форд».

– Ты, случайно, не меня ждешь?

Катя дернулась и с испугом обернулась.

Нет, не кавказец. Полный молодой мужчина стоял рядом с Катей и удивленно ее разглядывал:

– Новенькая, что ли?

– Я не новенькая, – от усталости Катя с трудом ворочала языком, – я здесь не работаю.

Навстречу молодому человеку уже бежала Нина, и Катя облегченно вздохнула.

– Михаил Петрович! – Нина не добежала несколько метров, остановилась за деревьями и махнула куда-то рукой. – Михаил Петрович, вы на нее внимания не обращайте! Она новенькая еще, несознательная!

– Принуждаете, что ли? – Молодой человек нахмурился.

Катя тихонько улыбнулась и тут же покраснела, поймав взгляд Нины.

– Да нет, не принуждаем! Вот, видите, она уже улыбается! – залебезила Нина. – Ничего, все будет хорошо! Просто непривычная она.

– Что-то не вижу я, чтобы она улыбалась, – процедил Михаил Петрович.

И, что-то тихонько нашептывая Михаилу Петровичу, Нина увела его за деревья. Вскоре оттуда послышался дружный девичий визг, и полуголая девица, на ходу натягивая плащик, пробежала к «форду». На Катю она даже не взглянула. Мимо прошествовал важный Михаил Петрович и сел за руль машины...

Значит, это правда. Значит, Катя действительно попала в бордель.

Постепенно стемнело, а Владика все не было. За неимением лучшего, Катя пристроилась в зарослях подальше от темной «Нивы», но так, чтобы увидеть машину Владика, и из своего закутка прислушивалась к происходящему вокруг. Ночью бизнес пошел бойчее. То и дело рядом с «Нивой» тормозили машины и вскоре уезжали. Обратно девушки добирались на попутках и пешком. А несколько раз, насколько Катя могла судить по звукам, клиенты оставались дольше, а потом уезжали уже без девушек. Владик все не приезжал, и в конце концов уставшая и измученная Катя заснула.

Утро началось с боли. Похоже, вечером Катя неудачно выбрала уголок для сна, и теперь у нее ныла поясница. Время шло медленно, Владик не приехал ни к обеду, ни к ужину.

С каждым часом Катя все равнодушнее воспринимала свое состояние – давали знать о себе голод, холод и непрекращающаяся боль. Нина по-прежнему держалась холодно, девушки делали вид, что не замечают Катю, а голод потихоньку сходил на нет. Катя читала о таком. В какой-то момент человек перестает его чувствовать. Хорошо хоть, прямо под боком был ручей, и Катя каждый час отходила к нему умыться и напиться воды. В первый день она даже подойти к ручью побрезговала и лишь вечером умылась, но к обеду второго дня жажда уже была нестерпимой и Катя сдалась, мысленно ругая себя за это. Владика все не было.

Владик приехал только вечером второго дня, когда Катя от боли и голода не могла даже сидеть – она заползла подальше под деревья и устало следила за машинами. За эти два дня ей не один раз казалось, что она так и умрет тут, под деревьями, не дождавшись Владика. Но не могла же она, в самом деле, убежать отсюда, а как же ее паспорт, как же Владик? Это все казалось ей страшной ошибкой, дурным сном. Не один раз она вскакивала, напуганная мыслью, что Владик потерялся, что он попал в катастрофу, лежит в больнице, умер, и теперь никто не знает, где она. Можно было, конечно, пойти просить милостыню, но кто подаст денег девушке, одной на большой трассе? Катя устало закрыла глаза и решила немедленно умереть здесь, чтобы не мучаться, чтобы не объяснять потом маме, почему ее девочка так просто сдалась. Чтобы не доказывать. Она до последнего была уверена, что Владик ее не бросит, обязательно приедет. Но он все не ехал и не ехал. И с каждым часом у Кати становилось все меньше сил, и в конце концов оставалась только надежда, а потом вдруг стало все равно... Катя устало закрыла глаза и почти сразу заснула.

Где-то неподалеку завизжали тормоза. В гул женских голосов и нетерпеливого покрикивания Нины, к которым так привыкла за эти дни Катя, влился мучительно знакомый голос. Этот голос звал ее, Катю. Катя открыла глаза и улыбнулась. Что-то было в этом голосе родное, что-то такое, что заставляло жить, рождало надежду. Голос стал ближе, Катя попыталась сесть и почувствовала руки, которые поддержали ее.

Владик наклонился к самому уху Кати и прошептал:

– Ну что же ты? Я же тебя оставил Нине, что же ты упрямишься?

– Владик! – Катя протянула к Владику руки, и слезы против воли заструились по щекам. – Владик, миленький, как хорошо, что ты приехал! Это какая-то ошибка! Нина хотела, чтобы я стала… Чтобы я…

Владик потянул Катю на себя, обнял покрепче, и что-то укололо ее в руку.

– Что это было?..

– Не важно.

Укол согрел и принес облегчение.

Наркотик подействовал быстро. Уже через час Катя спала, обессиленно откинувшись на подушки.

Ночь, принесшая еще одну дозу, прошла спокойно. А наутро, все еще под дурманом, Катя вернулась на шоссе. И первый раз сделала то, что от нее требовали.

Потом снова и снова. Скоро она уже могла выходить на шоссе без дозы, но не могла без дозы дожить до вечера. Правда, Владик объяснил, что наркотик слабый и он нужен только для того, чтобы Катя могла пережить последствия шока. «Просто лекарство», – говорил он, когда не орал и не заставлял Катю работать.

Цыганков нахмурился, вспомнив тот день, когда впервые увидел Катю. Он ехал по шоссе, когда ему показалось, что впереди у обочины стоит ангел. По крайней мере, именно такую версию он собирался рассказать Кате, если она спросит. Но почему он это сделал, Цыганков так и не смог себе ответить.

Катя стояла, прислонившись к дереву, и грустно смотрела на дорогу. Где-то за ее спиной угадывались очертания машин, каких-то трейлеров, но Катя, казалось, не имела к этому никакого отношения.

Правда, про ее место в этом мирке Цыганкову все доступно объяснила Нина, местная мамка. Она же взяла деньги и после долгих уговоров заставила Катю сесть в машине.

Всю дорогу до Москвы Катя молчала. И только у Макдоналдса повернулась к Цыганкову:

– Купите мне что-нибудь поесть, пожалуйста.

Цыганков притормозил у обочины, но выходить из машины не торопился. Хрупкая, красивая девочка на соседнем сиденье продолжала молчать.

Цыганков аккуратно завелся и выехал на дорогу.

– Поедем лучше в одно место, где готовят настоящую еду, – он произнес свое предложение как в пустоту.

Катя по-прежнему молчала.

Цыганкову тогда казалось, что ему так и не удастся ее разговорить. И первый раз в жизни ему было жаль, что он не может просто помочь человеку.

Но за бокалом вина в тихом ресторанчике на Маросейке Катя вдруг заговорила. И Цыганков отвез Катю к себе домой. Вызвал знакомого врача, который смог дать конфиденциальную консультацию, после чего уехал, оставив рядом с Катей сиделку – немолодую и неболтливую, несмотря на возраст, соседку.

Найти Владика оказалось совсем не трудно. Нина оказалась довольно разговорчива и всего лишь за купюру с портретом президента Гранта подробно рассказала Цыганкову, где можно отыскать этого типа.

Гладенький, ухоженный сутенер сидел в кофейне на Кузнецком Мосту (ведь под самым носом у ФСБ, сукин сын, бизнес делает!) и обрабатывал очередную жертву, которая еще не понимала, во что вляпалась.

Цыганков присел за соседний столик и заказал каркадэ – красный чай. Народу в будний день в кофейне было мало, и подслушать разговор оказалось несложно.

– Понимаете, Ирочка, помочь вам с хорошей работой я сразу не смогу, – проникновенно вещал Владик, – но зато пока устрою вас на курсы с практикой, а потом и с работой что-нибудь придумаем.

– Да-да, конечно!

Цыганков со вздохом допил свою чашку и пересел за столик Владика.

– Девушка, уйдите отсюда, пока возможно. Этот человек – сутенер и ничем, кроме неприятностей, он вам помочь не сможет.

Девушка испуганно взглянула на Цыганкова, перевела взгляд на багрового Владика, неловко выбирающегося из-за стола и, подхватив сумочку, убежала.

– Сядь.

За много лет Цыганков имел возможность убедиться, что его тихий и спокойный, но от этого не менее властный голос заставляет людей подчиняться.

Владик плюхнулся на стул:

– Да как ты... смеешь?! Я не знаю, кто ты такой, но боюсь, что тебе придется следовать моим правилам! Послушай меня, ты! – Распаляя сам себя, сутенер опять начал подниматься со стула, но тихое замечание заставило его вернуться на место.

– Нет, слушай теперь ты, сволочь. Я пришел поговорить насчет Кати Столбовой. Помнишь такую? – Цыганков поднял тяжелый испытующий взгляд на Владика. – Ведь наверняка помнишь?

– Тебе она не достанется!

Цыганков молча смотрел Владику в глаза, а носком ботинка под столом ударил его точно в голень.

Глаза у Владика округлились от боли, и даже слезы выступили.

Надо же, подумал Цыганков, плачущий сутенер. Жаль, что нет фотоаппарата.

– Тебя не касается, достанется она мне или нет. Важно то, что больше она на тебя работать не будет. И будь так добр, верни мне ее паспорт.

– Это еще почему? С чего это я вдруг должен возвращать тебе паспорт? – Визгливый тон сутенера начинал раздражать Цыганкова. – И какой паспорт? Откуда у меня ее паспорт?

Цыганков вздохнул и снова ударил Владика по голени, только теперь в другую ногу.

– Мне все равно, как ты себе это объяснишь. Только поверь, тебе лучше принести мне паспорт.

– Ну и пожалуйста! Только учти, – Владик вдруг тоже перешел на шепот. – Только учти, что тебе она тоже не достанется: несколько дней назад ею заинтересовался Рачик. Знаешь о таком? Он людьми торгует... – Владик все еще морщился от боли. – Так вот, мы сумели договориться, и послезавтра твоя Катя должна отправиться к ним. А как раз сегодня я должен был отдать ему ее паспорт. Так что тебе повезло. Чисто случайно. – Владик кинул на стол красную книжицу и встал из-за стола.

– Я очень рад, что ты оказался так любезен. И буду еще больше благодарен, если ты расскажешь, где найти твоего Рачика.

– Я... не знаю. – Сутенер побледнел. Видимо, мысль о возможной встрече с этим Рачиком наводила на него еще больший ужас, чем тот, которого сумел добиться Цыганков.

Небрежным кивком головы Цыганков отпустил его, и сутенер, прихрамывая, выбежал из кофейни, вероятней всего, с одним желанием – свернуть бизнес и забиться куда-нибудь подальше.

Цыганков был уверен, что Владик больше не будет доставать Катю – слишком труслив, так что одно дело было сделано. Оставалось разобраться с Рачиком.

Алексей достал телефон и набрал домашний номер. Подошла сама Катя.

– Как ты себя чувствуешь, Катюша?

– Катюша, – мягкий голос в трубке тихо засмеялся. – Мне бабушка говорила, что так мое имя в послевоенные времена звучало. Да я и чувствую себя так же. Правда, нет у меня никакой уверенности, что времена войны прошли.

Цыганков улыбнулся – интересно разговаривает.

– Катя, скажи мне, в последние дни ничего необычного не происходило? Какие-нибудь колоритные клиенты?

В трубке молчали.

– Катя!

– Да, я тебя слышу. С неделю назад подъехала какая-то большая машина, но водитель – очень на араба похож – никого не заказал.

– На араба? Почему не на кавказца?

– Понимаешь, наши кавказцы более эмоциональны, а этот держал себя с достоинством, спокойней, да и одет был хоть и неброско, но очень дорого. Он никого не заказал, но Нина уезжала с ним куда-то. А обратно ее привез Владик. Видно, к нему-то они и ездили. Правда, и Владик, и Нина очень раздражительные были весь день после этого. Особенно часто на меня орали. Правда, – Катя опять тихо засмеялась, – правда, на меня вообще чаще всего кричали.

Цыганков повесил трубку и задумался. Значит, Рачик примерялся еще неделю назад. В том, что это был он, Цыганков почти не сомневался.

В общем-то, время у Цыганкова было. Если они ничего не делали две недели, то есть вероятность, что не опомнятся и сейчас. Единственная проблема – Владик сказал, что должен был сегодня отдать им паспорт Кати. Хотя, конечно, он за то, чтобы соврать, дорого не возьмет. Да и про две недели соврал.

В общем-то, Владику было невыгодно выдавать его, Цыганкова. Просто потому, что люди, торгующие людьми в наше время, того, кто пошел против них, убьют не задумываясь. Слишком труслив.

Несколько дней ушло на выяснение личности Рачика. Через знакомых, работавших в милиции, Цыганков выяснил, что Рачик – фигура колоритная. Некогда студент университета имени Лумумбы, он вернулся в Москву в середине девяностых годов, создал совместное предприятие, занимавшееся трудоустройством в России его арабских соотечественников. Чем конкретно зарабатывал на жизнь Рачик, понять было сложно, криминалом от него пахло недвусмысленно, но доказать ничего раз за разом не удавалось: ни рэкет, ни распространение наркотиков, ни содержание дорогого борделя под ширмой массажного салона. Этому арабу страшно везло – все сходило с рук.

Рачик давно был на заметке у органов и неоднократно задерживался, но доказывать причастность араба к работорговле никому и в голову не приходило.

Катя постепенно шла на поправку, соседка неусыпно следила за ней, врач отрабатывал деньги, а Алексей все явственнее слышал тиканье часов. И Цыганков решился на авантюру.

Он позвонил Рачику, номер телефона которого достал через тех же ментов. Вот дела! Милиция теперь даже номер мобильного телефона опасного преступника знает, а вот посадить его все равно не может.

– Алло. – Голос с мягким восточным акцентом говорил спокойно.

– Здравствуйте, – Цыганков, войдя в роль, стал совершенно спокоен. Оставалась маленькая вероятность, что Владик успел предупредить Рачика, но переживать по этому поводу было поздно, – я звоню вам по рекомендации одного знакомого.