Текст книги "Клуб смертельных развлечений"

– Точно! – возбужденным полушепотом проговорила она. – Вот и я уже начинаю ощущать, что не весь пар выпускаю. – И похлопала себя ниже живота. – Вот тут ощущаю. Прямо, скажу тебе, Свет, так и крутит.

– И у меня так же! – Светлана приблизилась к подруге вплотную и чуть ли не в самое ухо затараторила: – Я так думаю: если уж взялся попробовать жизни народной, то нужно вкусить ее всю, до самого дна, так сказать. А то все наши выходы какие-то неполноценные, а потому и ненатуральные.

– Вот-вот! – согласно кивала Лора.

Светлана продолжала:

– Я сама давно подумываю о... – Она сжала кулаки, согнула руки в локтях и резко дернула к себе. – С каким-нибудь клиентом. А то какие мы, к черту, проститутки, когда бегаем от клиентов и только жрем и пьем за их счет!

– Когда-нибудь можно и по голове схлопотать, – вставила Лора.

– Вполне. Так не лучше ли доводить всю игру до натурального конца?

– Ты хочешь сказать: спать с этой шушерой?

– Вот именно. Почему бы и нет? Сама говоришь, что «крутит». А они тоже люди. – Светлана достала из портсигара сигарету, предложила подруге. Они закурили. – Ты когда со своим последний раз? – вдруг поинтересовалась она.

Лариса пожала плечами, выпустила в потолок тонкую струю дыма.

– Не помню уже, – наконец призналась она.

– Я тоже. Так что для себя я уже твердо решила: вкушу этот плод, с меня не убудет.

И дальше Светлана выложила подруге свой план. В нем была та изюминка, о которой сама Лариса давно уже подумывала, но не решалась с кем бы то ни было заговорить. Светлана, казалось, предусмотрела все, даже как обмануть бдительность наблюдавших за ними во время выходов контролеров... Спустя неделю они вышли «в народ» вдвоем. Не прошло и часа, как подцепили молодого мужичка, который был уже навеселе, и предложили свои услуги.

– А не много ли для меня две сразу-то? – засомневался было тот.

Светлана хихикнула:

– Да на сколько хватит!

Мужичок понятливо подмигнул ей, а она кивнула в сторону киосков, выстроившихся перед Ленинградским вокзалом. Время было уже позднее, и людей на платформе и у киосков не было.

– Идем?

– Ну, девчонки, уговорили! – клиент хмыкнул и бодро зашагал за подругами.

Контролер, крутившийся неподалеку, лишь скосил глаза в их сторону. Но поскольку они были вдвоем, а мужчина всего один, видимо, посчитал, что ничего страшного в том нет. На это Светлана и рассчитывала. Обойдя крайний дальний киоск, примыкавший, как и остальные, почти вплотную к глухой стене, подруги сперва растерялись. Одно дело мечтать, совсем другое – реальность. Но клиент оказался куда более проворным и деловитым, чем казался поначалу. Чуть выше среднего роста, довольно прилично одетый, а главное – от него не разило перегаром, как от большинства других. Так, всего лишь легкий запашок. И лет ему было не больше тридцати. В самом соку, как подумала Лора.

– Принимай стойку, что ли, – первым предложил он, подталкивая Светлану к забору и поворачивая ее спиной к себе.

Она уперлась руками в стену. Мужичок, уже пристроившийся сзади, одним движением задрал ей юбку на спину. В темноте призывно забелел кругленький Светланин зад. Лора зажмурила глаза, все еще не веря в то, что происходит. А когда открыла их, клиент, вцепившись руками в бока подруги, старательно окучивал ее. У Лоры расширились глаза, она впилась взглядом в Светланино лицо. Та кусала губы и тихо стонала. И Лора непроизвольно начала ей подражать, уже смутно сознавая, что и сама заводится. Под конец мужичок шумно выдохнул. Светлана вскрикнула и затрясла головой. Ее глаза светились торжеством победителя.

Будучи народным избранником, Петр Афанасьевич Егоров впервые непосредственно столкнулся с самыми низами жизни своих избирателей. И то, что он увидел и узнал, произвело на него сперва негативное впечатление. Потом, пообтеревшись и попривыкнув, он решил, что и в жизни бомжей и нищих есть свои прелести и плюсы. Полная свобода, никаких забот, разве что насобирать на ужин и бутылочку да побеспокоиться о ночлеге. И не всем же, в конце концов, руководить, принимать законы и париться в банях. Это жизнь. Точнее, суровая правда жизни. И принимать ее следует такой, какая она есть. Произошло это изменение в его личной философии, где имущие и неимущие пролетарии сводились к категории низших членов общества, благодаря знакомству с нищим Григорием. Григорий жил на подаяния сердобольных граждан, занимая строго одно постоянное рабочее место – у выхода из станции метро «Комсомольская». В качестве благодарности за милостыню и чтобы разжалобить прохожих, он затягивал заунывную, грустную песню и раскачивался в такт ей.

«Я жил один в трущобах городских, и добрых слов я не слыхал...» – гнусавил он себе под нос, и зрелище это было настолько жалким, что, не будь Петр Афанасьевич «при маскараде», пожертвовал бы несчастному железный рублик. Прочно укрепившись в районе трех вокзалов, Петр Афанасьевич решил наконец, что пора обзавестись и знакомствами. Григорий был наиболее подходящей кандидатурой, так как другие бомжи после инцидента с милицией обходили Егорова стороной. Он подсел к нему и предложил сигаретку. Естественно, без фильтра, «Приму». Они покурили, познакомились, разговорились. Говорил, правда, больше Григорий. Петр Афанасьевич искренне проникался народным горем и состраданием. Его даже посетила мысль протолкнуть в Думе закон о государственной опеке в отношении бомжей и нищих. Внимательный и нежадный бомж Петя сразу приглянулся Григорию, и он поделился с ним остатками водки, чуть меньше половины поллитровки. Петр Афанасьевич, употреблявший вообще-то исключительно коньяк, и то далеко не всякий, проглотил свою порцию с некоторым отвращением. Но потом ощутил внутреннее тепло и внезапное полное расположение к Грише, как ласково он стал именовать своего нового знакомца. Подсчитав выручку, он с удивлением обнаружил, что сограждане набросали ему больше полтинника, а точнее, пятьдесят шесть рублей двадцать семь копеек. И это всего за два часа! Можно было покутить и угостить приятеля. С заметно приподнявшимся настроением Петр Афанасьевич смотался за чекушкой и бутылкой пива. И они с Гришей, покинув на время свои рабочие места, уединились в том самом закоулке, где не так давно Егорова пытались избить. Теперь, чувствуя за собой надежное прикрытие, он уже не боялся приставаний со стороны местных бомжей. А после распитой водочки, отшлифованной пивком, и вовсе выпятил грудь, решив взять под свою защиту милого его сердцу Гришаню. Они немножко попели, скинулись еще на одну чекушку, и потом Петр Афанасьевич с трудом помнил, как его доставляли домой.

Наутро оказалось, что весь свой заработок он успешно пропил. Но он не жалел.

– Черт с ними, с этими показателями и соревнованиями, – махнул он рукой, глядя на свое отражение в зеркале ванной.

Не считая легкой головной боли, его наполняло странное и неизвестное ранее чувство свободы и радости. И еще до зуда в ладонях хотелось побыстрее увидеть Гришу.

То, что они сняли квартиру рядом с «тремя вокзалами», подруги держали в тайне. По очереди они водили в нее своих клиентов, без особого труда исчезая из поля зрения контролеров. Лариса долго не могла прийти в себя от первого раза. Когда она решилась взаправду попробовать с клиентом за деньги, то долго настраивала себя, ведя его в их уютное гнездышко. Парень попался молодой и симпатичный, но очень уж нетерпеливый. Она сказала, что примет сперва ванну, но, едва успела раздеться и стать под душ, продолжая настраивать себя на интимную близость с подвернувшимся незнакомцем, как тот вломился к ней, говоря, что сгорает от нетерпения. Он взял ее прямо в ванной, жестко и сильно. Лора сперва слабо сопротивлялась. Но потом завелась и сама. С удивлением она обнаружила, что получила глубокое удовлетворение от такого грубого секса. И когда он так же грубо бросил ее на кровать, уже не прислушивалась к собственным ощущениям, а полностью отдалась переполнившей ее вдруг страсти. Опустошение наступило после, когда клиент, расплатившись пятисотенной купюрой, ушел. Лора долго стояла под душем, пытаясь смыть с себя грязь, которая, как ей казалось, плотно облепила все ее тело. На расспросы подруги отвечала неохотно, больше пожимала плечами. Во второй раз было уже морально легче. Она поняла, что заводится с пол-оборота. И ей это уже начало нравиться. С дражайшим супругом Лора такого не испытывала. Потом был кавказец, измотавший ее так, что она больше не смогла выйти в этот день на рабочее место. Что только он не проделывал с ее телом! А она покорно исполняла все его прихоти. И даже когда он потянул ее голову вниз, она с готовностью припала к низу его живота, чувствуя в себе прилив новых сил и ненасытное горячее желание. Прошло совсем немного времени, и Лариса словно переродилась, считая, что истинное ее Я – Лора, привокзальная проститутка Лора, которой нравится, когда ее берут грубо и жадно, берут незнакомые мужчины и парни, которых она, скорее всего, никогда больше не увидит. Она уже не была пассивной наблюдательницей, она сама бросалась в атаку, доводя партнера и себя до дикого экстаза. Но скоро ей было мало уже и этого. Она хотела испытать что-то новое. И очень обрадовалась, когда на ее неожиданное предложение Светлана ответила согласием...

Двоих клиентов они привели в квартиру через месяц их натуральной активной деятельности в качестве проституток. Попробовать вчетвером – вот в чем состояло желание Лоры, которое подруга охотно поддержала. Квартира была однокомнатная, но широкая двуспальная кровать позволяла осуществить любой полет фантазии. Клиенты казались людьми довольно приличными, что уже само по себе было необычно. Но когда выяснилось, что они командировочные, все стало на свои места. После часа активной любви и скачки, измотанные и ошарашенные полученным удовлетворением, подруги, обнявшись, лежали в кровати. Мужчины ушли, оставив купюры на тумбочке. Светлана, поглаживая высокую Лорину грудь, томно вздохнула и нараспев произнесла:

– Вот придурки, даже свои кошельки не проверили.

– Ты это о чем? – не поняла Лора, особо и не стараясь вникнуть в суть подружкиных слов.

Рука Светланы заскользила вверх по ее бедру, и она закусила нижнюю губу от нахлынувшего блаженства.

– Да я немножко почистила их, – пояснила подруга.

– Что?!

Лора резко поднялась на локтях, повернулась, придавливая под себя подбиравшуюся к ее паху руку Светланы. Та вскрикнула, попыталась выдернуть руку.

– Больно же! Ты чего это?

– Что ты сделала?

– Да ладно тебе. Ну не удержалась. Бес попутал...

Светлана навалилась на Лору, укладывая ее обратно на спину, потянулась губами к ее губам. Трепещущий и горячий язык проник между Лориных зубов, и она не удержалась, растаяла и с жадностью ответила на поцелуй подруги. Их тела сплелись в один клубок, в ход пошли руки, и, когда обе забились в сладкой судороге, нагло и бесцеремонно ожил звонок входной двери. Набросив халатик, с раздражением на лице Светлана пошла открывать. Спустя мгновение в комнату вошли их недавние клиенты. В сопровождении трех милиционеров.

Все последующее Лора помнила как в тумане. Ей было необычайно стыдно и мерзко одновременно. Украденное подругой очень быстро отыскалось под кроватью. Это были две стодолларовые купюры и электронная карта банкомата. Лору разобрала злость.

– Что ж, девчонки, поедем с нами в участок, – заявил, ухмыляясь, молоденький старлей.

– А позвонить можно? – поинтересовалась Светлана, доставая из сумочки мобильник.

– Навороченные нынче шлюхи пошли! – вскинул брови один из милиционеров.

– Звони, – разрешил старлей. – Но потом я твою игрушку на время конфискую.

Светлана кивнула, сделала один короткий звонок и передала ему трубку.

– Дарю.

Старлей улыбнулся, спрятал мобильник в нагрудный карман и поторопил:

– Одевайтесь живо, у нас и без вас вызовов хватает. – И, уже обращаясь к потерпевшим, добавил: – Вы тоже с нами. Составим протокол, напишете заявление.

– Может, вы выйдете, пока мы оденемся? – спросила из-под одеяла Лора.

– Не цацы, пошевеливайтесь! – отрезал третий милиционер, не сводивший с натянувшей до подбородка одеяло Лоры блестящих глаз.

Светлана подала пример. Сбросила на пол халатик и, демонстрируя свои телеса, начала не спеша одеваться. Лора неуклюже выбралась из-под одеяла, пробежала до стула, где лежала ее одежда, и быстренько в нее втиснулась. Стыд прошел. Осталась закипавшая внутри злость. И досада. На Светлану, лопухнувшуюся с этой мелочовкой, на себя (правда, неизвестно по какой причине) и на этих молоденьких милиционеров, внаглую пялившихся на ее голое тело. В местном отделении их заперли в «обезьяннике» вместе с какими-то потасканными женщинами неопределенного возраста и еще одной девицей, явно их профессии. Но через двадцать минут явился все тот же старший лейтенант и выпустил обеих под завистливый рев остальных сокамерниц.

– Не знаю, что вы за ягодки, – сказал он, – но приказано отпустить вас на все четыре стороны. Вот так вот!

Светлана прицокнула языком и отвела руку старлея, протягивавшую ей мобильник.

– Я же обещала. Дарю.

Он хмыкнул, провел их к выходу и на прощание пожелал:

– И не балуйтесь больше... Ведь такие шикарные девочки!

– А ты думал! – не выдержала Лариса и демонстративно вильнула задом. – Может, еще встретимся.

Старлей рассмеялся им вслед.

...Когда Петр Афанасьевич не нашел на прежнем месте Гришу, на него навалилась глубокая грусть. Бесцельно побродив по привокзальной площади, он все же просидел с полчаса у перрона, выпрашивая у отъезжающих и прибывающих сограждан грошики. Насобирав немного мелочи, он не выдержал и направился к торговавшей пирожками и беляшами Клаве, которую знал со слов Гришани.

– Увезли Григория сегодня утром, – сообщила Клава.

– Как увезли? Куда? – Петр Афанасьевич пребывал в полной растерянности.

– Известно куда! В морг!

Известие это произвело на Петра Афанасьевича шокирующее действие. Он буквально остолбенел с выпученными, как у лягушки, глазами.

– Ну че пялишься? – гаркнула Клава, отпуская покупателю тощенький пирожок. – Избил кто-то давеча вечером. Вот он ночью и кончился прямо под забором. В собственной луже.

Петр Афанасьевич уныло потащился к входу в метро. Но все же уловил брошенную ему в спину фразу:

– Пил бы со своими, не помер бы.

Он отнес ее на свой счет, сразу догадавшись, что Клава имела в виду. Местные бомжи конечно же видели, как накануне он выпивал и братался с Гришей. Вот и сорвали свою злость на несчастном нищем. Внутри у Петра Афанасьевича начала закипать тихая ярость. Откупорив прихваченную из дому бутылку «смирновки», он отпил прямо из горлышка приличную порцию. Передернул плечами, но закусывать не стал. Он принес ее специально для Гриши, чтобы угостить душевного нищего качественным продуктом. А тут... Тихая ярость начинала требовать отнюдь не тихого выхода...

На очередном собрании членов клуба «Березка», когда торжественно вручали денежные премии и призы победителям в «трудовом соревновании», Петр Афанасьевич уже обдумывал свой план мести. Кому-то из знакомых вручили конверт с десятью тысячами у. е. и традиционную рубашку-косоворотку. Деньги эти собирались из взносов членов клуба, и в последнее время между участниками выходов «в народ» шла жестокая борьба за право стать победителем, каждый из кожи вон лез, чтобы наклянчить побольше мелочи. Петру Афанасьевичу было даже смешно: собрались не бедные люди, а ради десяти штук долларов штаны на себе рвут. Он, конечно, понимал, что это все азарт, деньги тут совершенно ни при чем. Но лично его это уже не интересовало. У него появился собственный интерес. Нелепая и жестокая смерть Гриши произвела на Петра Афанасьевича впечатление настолько сильное, что он уже не мог думать ни о чем другом, кроме как о мерзких бомжах, забивших до смерти ни в чем не виновного человека. Они отняли у него ту небольшую часть хорошего, что он увидел в этих опустившихся людях, растоптали, уничтожили, оплевали. Да, для них они есть и будет залетным чужаком. Но при чем здесь Григорий? Получается, достаточно выпить с чужаком, чтобы тебя замордовали до потери пульса и оставили умирать под забором как собаку? Вот этого Петр Афанасьевич никак понять не мог. И не хотел понимать...

В свой следующий «выход» он захватил из дому обычный кухонный нож и старую кожаную перчатку. Незаметно переложил все это в сумочку с пустыми бутылками еще в мастерской Дмитрия Абрамовича, когда переодевался. И на «рабочее место» прибыл, можно сказать, во всеоружии. На месте были все, кроме Зонтика. А Петр Афанасьевич справедливо полагал, что если и бил кто-то Гришу более всех, так это Вован, который и в отношении его первым распустил руки. Поэтому именно Вован стал той целью, которую Петр Афанасьевич наметил себе. Он даже знал, как именно и когда разберется с ним. Дождавшись одиннадцати часов, он незаметно нырнул за угол Ленинградского вокзала, в тот закоулок, в котором его пытались избить. И, спрятавшись за мусорными баками, стал ждать. Вован появился минут через сорок, уже прилично накачавшийся, и пристроился у стены, с тихой руганью пытаясь расстегнуть ширинку. Петр Афанасьевич дождался, когда тот издаст вздох облегчения, но закончить ему опустошать мочевой пузырь он давать не собирался.

– Ты бил Гришу? – процедил он сквозь зубы, подкравшись к Вовану и встав у него за спиной.

Тот от неожиданности икнул и, не переставая делать свое дело, повернул лицо. Петр Афанасьевич лихорадочно накручивал себя, чтобы, не дай бог, не струсить в последний момент. Он вспоминал, как на этом же месте получил под дых, представлял, как измывались над Гришей. Энергия ярости вливалась в сжимавшую нож руку, подкатывала к голове. А Вован стоял с омерзительной ухмылкой на пьяном лице и сверлил его изумленными глазами.

– Ты че тут? – выдавил бомж и подмигнул: – Хочешь небось? – И демонстративно потряс своим «хозяйством».

Это явилось последней каплей. Заполнившая Петра Афанасьевича волна злобы выплеснулась через край. Он ударил сильно и коротко. Вован вскрикнул, еще не понимая, что произошло. Схватился за бок. Петр Афанасьевич ударил еще раз, под левую лопатку, туда, где должно было быть сердце. Вован захрипел, пустил слюни и, навалившись лбом на стену, сполз по ней в собственную лужу. Петр Афанасьевич бросил рядом с ним нож, перчатку и спешно ретировался.

Лариса откинула с лица непослушную мокрую прядь волос, припала губами к груди лежавшего рядом с ней мужчины. Он тихонько застонал, запустил руки в ее волосы. За последний час они прилично измотали друг друга, но ее ненасытному второму «я» хотелось продолжения. Она пустила в ход все уловки и приемы и когда наконец добилась своего, Алексей рывком опрокинул ее на спину и навалился сверху... Потом они лежали, обнявшись и лениво лаская друг друга. Лариса чувствовала себя по-настоящему счастливой. Она все-таки завоевала этого молодого красавца милиционера, того самого, что забирал их со Светланой в отделение за мелочовую кражу. Она, как в настоящем детективе, выследила его и затянула к себе в постель. Но для этого пришлось еще и снять специально другую квартиру, заверив Алексея, что с проституцией она прочно и навсегда покончила... Знал бы он, кем является она на самом деле! Эта игра и возбуждала Ларису, и огорчала одновременно. Она давала себе отчет в том, что долго так продолжаться не может. Рано или поздно он узнает о ней правду. А пока она действительно завязала с игрой в проститутку и наслаждалась близостью с человеком, который был ей симпатичен. Светлана продолжала старые игры, выходя неизменной победительницей при подсчете заработанных сумм. Она оттягивалась на полную катушку, даже не обидевшись на подругу, когда та заявила, что временно прекращает свою «трудовую деятельность». Светлана даже отнеслась к этому с пониманием: любовник-милиционер – это тоже что-то оригинальное и возбуждающее. Поэтому, когда Алексей спросил о ней, Лариса насторожилась:

– С чего это ты вдруг Светкой интересуешься?

– Да не подумай ничего такого! – улыбнулся он. – Просто вчера в районе трех вокзалов нашли труп проститутки. А еще раньше, там же, – местного нищего и бомжа. Нищего, правда, забили до смерти, а вот бомжа и прос... девушку, в общем, зарезали.

– Ну? – Лариса продолжала сверлить его глазами, ожидая дальнейших пояснений.

– Вот я и говорю: предупредила бы свою подругу, не случилось бы с ней чего.

И тут до Ларисы наконец дошло. Весь ужас возможной беды реально возник у нее в воображении. Настолько реально, как будто несчастье уже случилось, и случилось именно с ее лучшей подругой.

– Спасибо, дорогой, – поблагодарила она и поцеловала Алексея в губы. – Я обязательно ей передам.

И, взобравшись на него, накрыла еще одним долгим поцелуем. Он притянул ее к себе, и Лариса ощутила вновь просыпающееся желание. Мелькнувший было вопрос: как долго продлится ее тайное любовное счастье – без следа растаял в сладком тумане. Главное то, что сейчас. А сейчас ей хорошо. За окном прозвенел трамвай. Но они не обращали внимания на такие мелочи.

В милиции были в растерянности, а потому и в ярости. И сразу по двум причинам. Во-первых, неизвестно кому и зачем понадобилось убивать в районе метро «Комсомольская» местных проституток и бомжей. Опера ломали головы, но ничего путного предположить не могли. Во-вторых, хозяин клуба «Березка» пригрозил, что перестанет оказывать «материальную помощь» работникам органов, коль скоро они не изловят разгуливающего в местах развлечения членов его клуба маньяка. А начальство, естественно, надавило на подчиненных. Те сбивались с ног, но результаты пока что были нулевыми. Обо всем этом Петр Афанасьевич Егоров прекрасно знал. Но ему, мягко говоря, было глубоко плевать на проблемы милиции и директора «Березки». У него имелась своя проблема – Зонтик. По последним сведениям, выведанным им у пирожочницы Клавы, Зонтик на время перебрался к корешку из Мытищ. А поскольку Петр Афанасьевич пришел к выводу, что именно Зонтик является заводилой у привокзальных нищих и бомжей, то смерть Гриши была непосредственно на его совести. Вот почему Зонтик по праву занял второе место в его черном списке...

По громкоговорителю объявили, что двери закрываются. Дернувшись, электричка начала набирать ход. Петр Афанасьевич запустил руку в старенькую сумку из мешковины... Холодная сталь ножа приятно обожгла кожу.

Светлана не простояла на «рабочем месте» и получаса, как к ней подошел высокий, коротко стриженный парень. По модному «прикиду» и золотой цепи на левом запястье она сразу определила, что он не из околачивающейся у вокзалов шушеры. Такие клиенты ей нравились: от них не пахло потом и прочей гадостью, да и на деньги они не скупились.

«Лет на пять моложе меня, – предположила она и мысленно облизнулась, осматривая его плотно сбитую фигуру. – Да и я ведь не из потасканных лярв!»

– Время для меня найдется, красотка? – широко улыбаясь, спросил он.

– Для такого красавчика всегда, – в тон ему ответила она. – Пятихатка!

– Ну, это не проблема, – протянул клиент и галантно взял ее под руку. – Пойдем, что ли?

Они спустились со ступенек и направились к проспекту. Краем глаза Светлана уловила, как дернулся было контролер, но потом, успокоенный, вернулся в исходное положение – к мнимому рассматриванию выставленных в киоске товаров. Она уходила с клиентом – обычное дело.

Однако у тротуара парень вдруг сжал ее руку сильнее, словно вцепился клешней, и подтолкнул к припаркованному у тротуара синему «фольксвагену». Задняя дверца тут же услужливо распахнулась. И, прежде чем Светлана сообразила, что происходит, оказалась на заднем сиденье рядом с еще одним молоденьким красавцем. Ее клиент забрался на переднее сиденье, и водитель, бритый под ноль худощавый парнишка, дал по газам. «Фольксваген» сорвался с места. Светлана обернулась в надежде, что контролер заметит ее похищение, но ничего подобного.

– Куда это мы? – в недоумении разлепила она моментально пересохшие губы. В животе появился неприятный холодок.

– На субботник, – обернувшись, объяснил ее похититель.

– На су... субботник?

– Ага! – рыготнул тот, что сидел рядом. – Рабочее место отрабатывать. Не все ж тебе халява.

Холодок усилился, теперь уже пробежала дрожь по рукам. Светлана лихорадочно соображала, как отмазаться.

– Ребята, давайте я заплачу, – попыталась она откупиться, что, по ее мнению, должно было сработать.

– Заплатишь, потом обязательно заплатишь, – опять противно рыготнул сосед.

– А пока рассчитаешься натурой за то, что накопилось.

– Натурой?!

– Ну расширим чуть-чуть твою дырочку. Не умрешь, – отозвался, не оборачиваясь, водитель.

Они засмеялись, а Светлана, убедившись, что договариваться бесполезно и она основательно влипла, нашла единственно верное в данной ситуации решение: стала запоминать дорогу, по которой ее везли.

Ехать пришлось недолго, что приятно обрадовало. Первый этаж слева от подъезда, куда они вошли, занимало кафе «Снежинка». Дальше – четвертый этаж и пятьдесят вторая квартира. Светлана прочно закрепила все это в памяти, и, когда ее грубо втолкнули в спальню, холодок в животе уже не так беспокоил. Сумочка осталась при ней. Пользуясь моментом, пока одна, она вынула мобильник и быстренько набрала знакомый номер. Затем торопливо, но внятно, объяснила директору «Березки», куда ее завезли.

И едва успела убрать мобильник обратно в сумочку, как вошел ее похититель.

– Ты еще не готова? – изобразил он удивление. – Может, тебя нежно раздеть и отнести на руках в постель?

Светлана обернулась: постель была широкая, настоящий сексодром, явно для таких вот случаев.

– Можно и раздеть, – начала тянуть она время, – можно и на руках отнести.

Парень угрожающе сдвинул брови, шагнул к ней.

– С юмором все в порядке, да? Посмотрим, как с ним будет после второго круга.

Вот тут Светлане стало по-настоящему страшно. А ну как помощь приедет нескоро, и ее успеют отыметь не по одному разу. Долго ли умеючи! А на любовные прелюдии рассчитывать не приходится.

– А выпить чего-нибудь можно? – смиренно проговорила она и опустила к полу глаза. – В горле что-то пересохло.

– Без проблем. – Парень двинулся к двери, обернулся: – Вернусь – и вижу тебя в постели.

Светлана, показывая ему свою полную покорность, начала торопливо расстегивать пуговицы блузы. Парень хмыкнул и исчез за дверью. Она же, чтобы не искушать судьбу – еще побьют, чего доброго, – разделась до трусиков. Потом, подумав и решив не рисковать, сняла и их и юркнула под легкое цветное одеяло.

Он вернулся с двумя стаканами в руках. Золотистая жидкость заполняла их на треть. Один протянул Светлане, другой осушил одним залпом и поставил его на тумбочку у кровати.

– Любишь «мартини»? – поинтересовался, снимая с себя одежду.

Светлана, делая маленькие глоточки, кивнула. А в голове назойливо вертелась одна и та же мысль: кто же ее сдал? Это могли сделать только местные проститутки, которых она откровенно игнорировала. Вот и доигнорировалась! Попала в лапы к бандитам, которые, вероятно, курируют эту территорию.

Парень отбросил одеяло и нагло заскользил глазами по ее телу. Она представила, как нелепо выглядит – совершенно голая, со стаканом в руке, да еще лежа в кровати. Он забрал у нее стакан – в нем еще оставалось немного напитка – и убрал к своему, на тумбочку.

Навис сверху, уперевшись руками в матрац, покрутил головой:

– Шикарная ты баба, а фигней занимаешься! Может, взять тебя к себе? А?

Светлана внутренне сжалась: неужели не успеют и придется...

– Надо подумать, – сказала она, соображая, как бы еще потянуть время, но в голову, как назло, ничего не приходило.

– Думай, думай, – усмехнулся он. – Вдруг тебе больше Витек или Болт понравятся. – И кивнул в сторону закрытой двери.

Из-за нее раздавался тихий шум музыки и мужского разговора. Иногда хохот. Светлане сделалось совсем нехорошо. Она вдруг вспомнила заезженную поговорку: когда нет другого выхода, надо расслабиться и получить удовольствие. Да, именно так она сейчас и поступит.

– Звать-то тебя как? – все-таки поинтересовался он.

– Нонна, – вздохнула она.

– А меня Пашей.

Он навалился уже всем телом, и Светлана почувствовала, что милиция опоздала. Во всяком случае, до начала. Ничего не оставалось, как обхватить Пашину спину и «получить удовольствие». О последнем можно было говорить и не в переносном смысле: Паша довел ее до состояния чуть ли не потери сознания, и под конец их бурного соединения Светлана кричала, как в лихорадке, что безумно любит его и хочет еще.

Потом, когда он слезал с нее, она судорожно вцепилась в его плечи и шептала: «Только ты». Но он безжалостно развел ее руки, поцеловал в мокрую грудь и, подхватив одежду, вышел из комнаты. Почти сразу вошел тот, что сидел за рулем. Худенький и бритый под ноль. Настоящий уголовник, как решила Светлана. Он уже успел раздеться, то есть подготовиться, чтобы не терять зря время. Смотря на его тощую, но жилистую фигуру, Светлана едва не заплакала: ну почему это случилось именно с ней? Неужели и с этим ей придется «расслабляться»?! Она вдруг ощутила жгучее отвращение. И еще – желание этого бритоголового задушить.

Ухмыляясь и скалясь, он полез на нее, грубо тиская за грудь и бедра. Светлана отвернула голову, но он схватил ее за щеки и повернул к себе.

– В глаза смотри! Я так люблю.

Она вскрикнула, и когда тощий забился на ней, в дверь позвонили, настойчиво и длинно. Кто-то пошел открывать. А в следующий момент раздался такой грохот, что тощий буквально свалился с нее и громко выругался.

Ворвавшиеся в комнату милиционеры так и нашли его – полусидящим на кровати, со злыми глазами, рядом с зареванной молодой женщиной.

Угостив мытищинских мужичков, промышлявших на вокзале дешевой водкой, Петр Афанасьевич узнал все, что хотел. А именно: Зонтик крутился и в Мытищах, приторговывая наркотой. В Москве он занимался тем же. Прикрытие бомжа или нищего было более чем удачно. А клиентуры хватало.

Петр Афанасьевич выследил Зонтика без особого труда – тот, как обычно, явился в свою вотчину в сопровождении проститутки, такой же дешевой, как и водка, которой Егоров угощал местных. Стараясь не попадаться ему на глаза, Петр Афанасьевич терпеливо выжидал удобный момент для свершения справедливого суда. Ничего не подозревающий Зонтик вел обычный образ жизни: с кем-то шептался, общался с нищими и бомжами, попивал водочку и пиво. Проститутке щедро доставалось с его барской руки, и к концу дня они прилично накачались.

Когда «сладкая парочка» направилась в ближайшее уединенное темное место, Петр Афанасьевич осторожно двинулся за ними. Плохо, конечно, что Зонтик был не один, но другого случая могло и не представиться. Нужно было еще успеть на последнюю электричку, идущую в Москву.