Текст книги "Неугомонный эльф"

Постепенно его губы перемещались все ниже и ниже. Вот они уже скользнули к ложбинке меж грудей. Одной рукой продолжая удерживать девушку в объятиях, другую альфар уже запустил под подол.

– Ну что ты упираешься? – бормотал он. – Иди ко мне! Будет хорошо, обещаю!

– Нет! – Седона все еще сопротивлялась, но уже слабея, и это придавало уверенности молодому альфару. – Мы не должны…

– Но ведь сегодня ночь свадеб! Сегодня можно! – вытащив руку из-под ее подола, альфар потянул за узелок на лифе, высвобождая грудь девушки. – Ого! – вырвалось у него, когда он нашупал не стянутые тканью два полушария. – Какие они у тебя…

– Но разве на меня не распространяется право первой брачной ночи? – Седона предприняла еще одну попытку. – Карадор… разве я не должна быть вместе с другими девушками селения, чтобы эльф…

– Он – чужой, и ты – чужая. – Альфар взглянул ей в лицо. – Наоборот – первым мужчиной у тебя должен стать кто-то из своих, чтобы ты… ну очистилась.

– Очистилась?

– Да! И смогла выйти за меня замуж. Ты понравилась мне сразу, как только я тебя увидел. Мой отец – старейшина поселка. Это честь… Все остальные девушки хотели бы быть на твоем месте!

Седона это понимала, но сообразила и кое-что еще.

– Нет! – воскликнула она. – То есть да, это большая честь, но я… Я принадлежу Фрозинтару.

– Ты его рабыня?

– Нет, но…

– Вы уже женаты?

– Нет.

– Тогда почему? – Альфар требовательно стиснул ее в объятиях. – Если ты ему не жена, не рабыня, не любовница… Тогда почему ты до сих пор с ним? Он же урод!

– Урод, – кивнула девушка. – Но я его люблю.

Ее собеседник рассмеялся:

– Это глупо.

– Нет! – Его смех придал Седоне сил. Она оттолкнула альфара, бросившись прочь. – Нет!

Собранная в тугой энергетический жгут, повинуясь мысленному приказу, Сила устремилась к цели. Вытянувшись в тонкую иглу, она пронзила крошечный сосуд с искрой, мгновенно испепелив его.

И где-то далеко от этого места драур схватился руками за грудь, впервые за долгое время почувствовав боль. Ночь взорвалась яркими красками.

А потом свет погас.

Кругом все веселились, пели и плясали. В большом доме шло веселье, а те, кому под крышей не нашлось места, праздновали на улицах. Отовсюду слышались радостные крики, песни, музыка, смех. Мелькали счастливые лица. Девушку окликали, звали к себе, предлагали присоединиться к празднику, о чем-то спрашивали. Но Седона не отзывалась. Расталкивая всех, она ворвалась в пиршественный зал, промчалась через череду комнат и, ведомая каким-то инстинктом, вбежала в небольшую комнату, озаренную свечами.

– Где он?

Девушка-альфар взвизгнула. Честно отрабатывавший угощение эльф оглянулся с риском сломать шею:

– Ты к-кто? В очередь! Я счас…

Судя по всему, девственница под ним была отнюдь не первой.

– Где Фрозинтар? – Голосок Седоны сорвался на визг.

– А… – К Карадору вернулась способность мыслить. – Не знаю… А что?

Но альфара уже махнула рукой и, не обращая внимания на догнавший ее вопль, бросилась прочь.

Кругом были только счастливые лица, звучали музыка и смех. И никому не было дело до ее страха и тревоги. Ну почему она поддалась? Почему ушла танцевать? Это что, был последний раз в жизни? Он наверняка обиделся и ушел. Но куда? Где его теперь искать? Захочет ли он ее выслушать?

Перепуганная девушка металась среди пестрой веселой толпы и готова была кричать от отчаяния.

Единственным, кто внял ее мольбам, оказался Льор. Чуждый женских ласк – хотя его тоже пытались было заставить «отрабатывать», – юноша просто-напросто сбежал с праздничного пира. Ему хватило нескольких слов, чтобы он все понял и присоединился к Седоне в поисках.

И именно его испуганный крик привлек девушку.

– Нет!

Подбежав, она чуть не споткнулась о бесчувственное тело.

– Нет! Не может быть!

– Он… мертв? – дрогнувшим голосом промолвил юный эльф.

– Нет! – отчаянно вскрикнула Седона, падая на колени перед телом драура и обнимая его голову. – Нет! Этого просто не может быть! Фро, очнись! Прости меня, Фро, я не нарочно! Открой глаза, Фро! Посмотри на меня! Ну?.. О Покровитель! Что мне сделать, чтобы ты очнулся?

Ее кто-то обхватил за плечи, пытаясь оторвать от тела. Сквозь застилавшие глаза слезы девушка увидела, как над телом драура склонился шаман альфаров:

– Он мертв.

– Нет! – вырвавшись из державших ее рук, Седона бросилась к Фрозинтару и в каком-то исступлении прижалась губами к его губам.

Глава 5

– Все. Он мертв!

Произнеся эти слова вслух, лорд Лоредар ощутил двойственное чувство. В основном это было чувство глубокого удовлетворения от хорошо проделанной работы и тихое злорадство от того, что месть все-таки удалась. Но где-то в глубине души жило легкое разочарование – все было кончено, и как-то слишком легко.

– Ты уверен?

Негромкий голос дочери оторвал бывшего советника от размышлений.

– Да. Искра уничтожена. – Он указал на столик, где от хранившего ее кристаллического сосуда осталась только пыль и мелкая крошка. – Его больше нет.

«Его больше нет!» Драур исчез. Нет, он не испарился, превратившись в пыль и обломки полуистлевших костей, которые не соберет заново ни один любитель древностей, – его тело, так сказать, вернулось в исходное состояние. Теперь это просто еще один труп, который вот-вот начнет разлагаться так быстро, что никакой некромант не успеет вдохнуть в него подобие жизни. Не пройдет и месяца, как то, что останется от Фрозинтара, можно будет собрать веником и вымести с мусором на помойку.

В этом и заключалось разочарование. Ибо, была бы его воля, лорд Лоредар убил бы предателя-слугу несколько раз. Или нет – сначала он бы заставил его страдать и мучиться, по одному человеку уничтожая всех, кто ему дорог. И, лишь когда не останется никого и ничего, добил бы.

Раздосадованный, лорд Лоредар попытался смахнуть со стола стеклянную пыль – и неожиданно вскрикнул. Ему показалось, что в ладонь впилась раскаленная игла.

– Что это?

Он и его дочь выкрикнули это одновременно. Среди стеклянной пыли и крошки слабо мерцала крошечная искорка. Но откуда она тут взялась?

Наместник Фейлинор тихо вздохнул и, отложив перо, протер пальцами глаза.

Стояла ночь. Замок почти весь отошел ко сну. Недреманной оставалась только стража и молодой Наместник.

С тех пор как уехал Асатор, Фейлинор боялся спать. Он подолгу ворочался на постели, борясь с бессонницей. Задремывать ему удавалось лишь под утро. Весь день хотелось спать, но стоило наступить темноте, как сон бежал от него. Чтобы хоть как-то оправдать свои ночные бдения, Фейлинор начал чаще смотреть на звезды, приказал раздобыть карты созвездий и внимательно всматривался в символы, пытаясь понять, что означают все эти градусы и радианы. Потом также внимательно наблюдал за небом. Звезд там было в два раза меньше, чем на карте, и иногда приходилось догадываться о том, какие созвездия он видит. Но, во всяком случае, это давало хоть какую-то пищу для ума и позволяло забыть о чем-то еще, чье присутствие никому не удавалось засечь.

Но это «что-то еще» существовало. Об этом знали или догадывались многие, но большинство предпочитало помалкивать, решив, что проблема может исчезнуть сама собой, как рано или поздно исчезает снег под лучами солнца. Откровенно говоря, сам Фейлинор тоже закрывал глаза на это «что-то еще», но совсем по другой причине – он ждал возвращения Асатора. Его телохранитель был теми самыми «лучами солнца», в присутствии которых, как по волшебству, исчезнут все проблемы.

Отложив перо, которым чертил линии поверх карты, пытаясь набросать схему созвездия Змеелюда, Фейлинор решительно встал и направился к дверям. Неплохо бы пройтись, – разминка иногда вносила ясность в его мысли, помогала жить в ладу с самим собой.

Откровенно говоря, Наместник Серебряный не чувствовал себя подходящим для этой роли. Отец был рожден для того, чтобы властвовать, – сильный, решительный, жесткий, умный. Сын пошел не в него – задумчивый, осторожный. «Мягкотелый, – говорил отец и добавлял: – Когда-нибудь твоя робость погубит всех!» И вот сейчас, вместо того чтобы действовать, он сидит и чего-то ждет.

Мягкие шаги пропадали в тишине. Домашние туфли почти не стучали по полу, да и сам эльф привык ходить тихо и плавно. Полная луна озаряла светом пустой просторный зал, лучи проникали сквозь стрельчатые окна и ложились неровными витражными пятнами на мозаичный пол. Балконные двери были распахнуты настежь.

Это был так называемый церемониальный балкон – на нем несколько раз в год Наместник принимал парад своих легионов, с него приветствовали высоких гостей, почтивших Серебряный Остров своим присутствием. С него же взирали на всякие шествия.

Прохладный ветер колыхал светлые одежды. Юная эльфийка стояла, опершись на перила и всматривалась в даль. Даже со спины Фейлинор узнал сестру и на миг почувствовал страх. Неужели опять…

Стараясь не делать резких движений, он стал подкрадываться к молодой женщине, но в самый последний момент она что-то почувствовала и резко обернулась. Глаза их встретились. В зрачках сестры не было и намека на ужас или безумие – только удивление.

– Фей? Что ты здесь делаешь?

– А ты, Фея? – спросил в свою очередь он.

– Жду. – Она дернула плечом, снова поворачиваясь к широкой подъездной аллее. Аллея утопала в лунном свете, и тени от деревьев лежали на ней темными полосами и пятнами.

– Кого ждешь? – Брат встал рядом с сестрой, осторожно приобнял за плечи.

– Его. Ты же знаешь…

– Фея, это невозможно, – попытался возразить он. – Ты сама понимаешь…

Молодая женщина вздохнула и прижалась к брату. Глупые! Они уверены, что Он – всего лишь плод ее расстроенного воображения, что она придумала Его, как все прочие свои ночные кошмары, что Его не существует и о Нем никто никогда не слышал за пределами того крошечного мирка, где обитала сестра Наместника. Да хотя бы и так! Пускай она все придумала, но эта реальность ей нравится гораздо больше, чем мир, в котором ей приходится жить.

– Я понимаю, – с какой-то детской покорностью промолвила она. – Вы мне не верите, но…

– Нет, Фея! – воскликнул Фейлинор. Он хотел сказать: «Только не я!» – но тонкие пальчики уже легли ему на губы:

– Тсс, тихо… Я и так знаю все, что ты скажешь. Вы все говорите одно и то же. Как вам не надоест? Ведь скучно же. А Он…

Он был не таким, как все. Он был необыкновенным, единственным в своем роде, единственным в мире. Он существовал – и если бы Его не было, Его следовало бы придумать. И Он придет.

«Придет, потому что так придумала я!»

Тара никогда не думала, что может так устать.

Шестой день пробиралась она по густым нехоженым лесам, неосознанно выбирая чащу погуще, хотя болели натертые ноги, ныло все тело, не говоря уже о сильном голоде. Лишь жажду как-то удавалось утолять, когда находила ручей. Поскольку выросла в монастыре и почти всю сознательную жизнь провела в городе, типичная горожанка Тара не умела раздобыть себе еду. Нет, она знала о существовании грибов и ягод, но где их искать в начале месяца Быка[10]10
  Месяц Быка – последний месяц весны по календарю Великой Паннории.


[Закрыть]? О том, чтобы охотиться, вообще не шло речи.

Беглянке повезло лишь дважды за все это время. Первый раз она на берегу ручья нашла гнездо какой-то птицы и, морщась от отвращения, выпила все сырые яйца. У нее потом ужасно болел желудок, а во рту долгое время был неприятный привкус, словно яйца были несвежими, но девушку не стошнило, температура не поднялась и прочих признаков отравления тоже не было.

Благодаря этой неожиданной «помощи» на другой же день Тара сумела добраться до одинокой фермы. Некоторые светлые альфары селились вот так уединенно, на опушке леса – одна-две семьи с детьми и домашними животными. Для торговли и общения они выбирались в ближайшее поселение, все остальное время охотились и возделывали поля и сады. Почти теряя рассудок от голода и нетерпения, Тара как настоящая хищница дождалась, когда все взрослые уйдут на поле, оставив дома только детей, после чего перелезла через низкий заборчик и попыталась проникнуть в дом. Дети напугались до истерики, увидев грязную, оборванную, лохматую девушку с голодными, безумными глазами. Не обращая внимания на их вопли, Тара стащила каравай хлеба, а со двора унесла большую мужскую рубаху и чьи-то сапоги. Светлые альфары меньше ростом и более хрупкого сложения, чем эльфы, так что мужская одежда пришлась воровке впору. Нет, конечно, стоило задержаться чуть подольше и пошуровать в кладовой основательно, но вопли мелкоты здорово действовали на нервы. Кроме того, уставшая девушка была уверена, что по ее следу идет погоня. Чем дольше она остается на одном месте, тем больше у ее врагов шансов поймать беглянку. Судьба и так чрезмерно щедра к ней, раз позволила несколько дней скрываться от разъяренного Танира. Наверное, хочет как следует измотать, прежде чем отдать в руки эльфа.

И девушка поняла, что не ошиблась, когда вечером восьмого дня неожиданно вышла к реке, чуть ниже по течению которой ее острый взор разглядел какой-то укрепленный городок. К тому времени она так вымоталась, так проголодалась, так измучилась и отупела от недоедания и постоянного страха, что недолго думая сорвала с шеи свой кулончик и заковыляла в ту сторону. Она продаст свою первую собственную вещь, самое дорогое, что у нее было и…

Что – «и», додумать Тара не успела. Чуткий слух нелюдя позволил ей издалека услышать топот копыт.

Погоня! Она столько дней ждала ее за спиной, столько раз ей мерещился цокот подков и яростные крики, столько раз она с криком просыпалась под кустами среди ночи от кошмарных снов, что сейчас девушка даже не оглянулась. Сжав кулаки, она что было духу помчалась к городу.

Не было никаких мыслей о том, что местные жители могут ее спасти, что преследователи побоятся нападать на беззащитную жертву при свидетелях, что в конце концов можно позвать на помощь. Был просто инстинкт загнанного зверя – бежать, пока можешь переставлять ноги, бежать, пока есть куда отступать. Она мчалась изо всех сил, рвала сердце и жилы бешеным бегом и старалась не думать о том, что будет, если ей не удастся добраться до спасительных стен.

Удалось.

Пожалуй, впервые за все время существования этого городка свадебные торжества отошли на второй план. Обычай требовал от альфаров следования ритуалам первой брачной ночи – лишить девственности светлую альфару непременно должен кто-то нездешний. Иногда приглашали соседей-фермеров, но чаще всего просто-напросто ждали, когда судьба забросит в эти места человека или эльфа. Не просто чужаки, а представители других рас, они лучше кого бы то ни было справлялись с ролью, ибо считалось, что первая кровь таит в себе опасность и грозит мужчине крупными неприятностями – от потери способности к зачатию до самой смерти. Поэтому в день приезда чужаков справлялось столько свадеб за раз, сколько невест желало участвовать в церемонии. То, что на сей раз свадьбы совпали с новолунием, шаманами и старейшиной было принято как особый знак судьбы. Но кто же знал!..

Пятнадцать семейных пар должно было образоваться наутро, ибо пятнадцать невест вышли вчера в свадебный круг – четырнадцать девушек поселения и одна приезжая. Но праздника не получилось, ибо наутро одну из невест нашли мертвой.

Смерть девушки – всегда трагедия, ибо вместе с нею умирают и ее нерожденные дети. Кроме того, умершая бездетной женщина, по вере альфаров, лишается шанса на новое рождение в облике разумного существа. Еще большей трагедией было то, что умерла девственница. И самое страшное – что девственница была приезжей.

Собственно, никто тогда не понял, что произошло. Видевшие, как упал один из гостей – бледнокожий темноволосый высоченного роста и массивного сложения эльф, – не могли внятно объяснить, как это случилось. Просто его тело мгновенно изменилось: черты лица и само тело исказились до неузнаваемости, а потом он упал. Подбежавшая несколько минут спустя девушка с отчаянным криком бросилась ему на грудь, в каком-то исступлении прижалась губами к его губам и…

– Я обязательно, Фрося, ты слышишь? Я обязательно что-нибудь придумаю. Я вот с места не сдвинусь, пока не придумаю чего-нибудь такого… эдакого!

Драур молчал.

– Фрося! Эй! Ау! Есть кто дома! – надкушенная палка колбасы помаячила туда-сюда. – Что ты молчишь? Хоть знак какой подай!

Красные глаза с вертикальными черточками зрачков качнулись вверх-вниз.

– Уф! Ну и напугал ты меня! – Карадор выпрямился и с чувством откусил от колбасы столько, сколько поместилось во рту. – Ну фево ты мовчифь?

– Я знаю, – шевельнулись тонкие сухие губы.

– Афь? – Эльф на минутку перестал жевать.

Медленно, словно каждое движение отзывалось жуткой болью, драур скосил глаза на Карадора.

– Не сфот… тьфу, – тот торопливо проглотил то, что у него было во рту, – не смотри на меня так! Не могу, когда на меня так смотрят!

Фрозинтар опустил веки, отгораживаясь от внешнего раздражителя.

– Ну вот. – Раздражитель плюхнулся на табуретку. – А теперь ты как будто умер.

Сухие морщинистые веки приподнялись.

– А теперь улыбнись!

Драур попробовал приподнять уголки губ и оскалиться, но получилось плохо.

– С тобой надо что-то делать, – решительно заявил Карадор. – Ты точно колбасы не хочешь? А сыру? А ветчины?

– Нет…

– А попить? – Продукты исчезли, зато появился большой глиняный кувшин. – Пить хочешь?

– Угу, – согласился Фрозинтар, понимая, что иначе от эльфа не отделаться.

– Я счас, – тут же засуетился Карадор. – Счас-счас… Ты садись!

– Не могу.

– Погоди, – не зная, куда деть кувшин, эльф бухнул его драуру на колени, – я тебя подушкой подопру. Счас-счас, погодь… – Он завозился, пытаясь как-то приподнять тяжелого драура, в этом деле не преуспел, и попробовал использовать вместо рычага табуретку. – Ну ты это… уф… шевелись хоть немного!

– Мне тяжело.

– А кому сейчас… уф… легко? Во!

Табуретка все-таки вошла между плечами драура и стеной, и, взяв кувшин, Карадор попытался залить воду в рот Фрозинтара.

– Вот так! Хорошо-хорошо! – приговаривал эльф, глядя, как жидкость плещется, стекая по подбородку и шее за ворот рубашки. – Глотай-глотай! Не отравлено!

– Не могу…

– Тебе тяжело? Ага! – догадался Карадор, снова плюхая кувшин на колени драура. – Глотать больно? Так я тебя с ложечки поить буду! На! – Перед носом появилась большая ложка, которой, судя по внешнему виду, только что ели кашу и забыли помыть. – Та-ак, ложечку за дядю…

– За кого?

– Ну, – заглянул в ложку одним глазом эльф, – меня так мама всегда уговаривала. Папы-то у меня не было. Давай-давай! Во-от так… Ложечку за маму, ложечку за Льора…

– Чего?

– За Льора. Он так переживал! И до сих пор переживает. Да за него вообще три положено выпить!

– Не буду.

– Фрося, не капризничай! Давай еще! Ложечку за Келлегора…

– А он-то тут при чем?

– Ну как же… Он же тоже переживать будет. Ложечку за императора…

– Что-о-о?

– А за кого еще? – искренне удивился Карадор. – Между прочим, ты ему понравился. Помнишь, на пиру…

Фрозинтар закрыл глаза. Думать о прошлом не хотелось. Жизнь была кончена. Седона погибла. И если бы не этот раздражитель, который уже несколько часов хлопотал возле него, драур всерьез бы задумался о том, стоит ли ему продолжать жить.

– Э-эй! Не спать! Не спать! – раздался над ухом требовательный голос. – Мы еще не допили!

– Иди ты… – тихо выругался бывший наемник.

– Куда-куда ты меня послал? – напрягся и. о. Наместника. – Поподробнее, пожалуйста!

Фрозинтар почувствовал настоятельную необходимость не просто повторить, а и продемонстрировать болтуну, что он имел в виду, но тут хлопнула дверь и в небольшую горницу, куда поместили гостей, шагнула шаманка светлых альфаров – как и у эльфов, здесь эту роль часто исполняла женщина.

– Ну как дела? – поинтересовалась она.

– Прекрасно! – отрапортовал Карадор, салютуя рукой с зажатой в ней ложкой. – Объект постепенно приходит в себя и начинает реагировать на внешние раздражители.

«Объект» заскрипел зубами, сжимая кулаки.

– Вот, видите, – в него тут же ткнули ложкой. – Наблюдается реакция на…

– Я тебе сейчас такую реакцию покажу! – взвыл драур, резко выпрямляясь, и эльф рыбкой нырнул за спину шаманки. Сама альфара, которая едва доставала высоченному драуру до груди, нервно вскинула посох:

– Назад!

Фрозинтар сник. В самом деле, что на него нашло? Кидаться на того, кто не сделал ничего плохого? Она, как-никак, соплеменница Седоны…

Шаманка осторожно приблизилась и стала водить рукой перед лицом и грудью обмякшего на ложе драура, время от времени перекладывая посох из ладони в ладонь. Потом на свет появился обточенный камешек, подвешенный на нитке. Им шаманка слегка покачала над тем местом, где обычно бьется сердце, внимательно наблюдая, как камешек то замирает, то начинает бешено раскачиваться из стороны в сторону.

– Вы что-нибудь помните? – поинтересовалась она через некоторое время, прервав манипуляции.

– Сосредоточься, Фрося, – вылез Карадор. – Своими показаниями ты поможешь поставить диагноз.

– Я сейчас тебе диагноз поставлю, – огрызнулся тот. – Черепно-мозговая травма подойдет?

– Фу, как грубо! Нет, чтобы придумать что-то оригинальное! «Смерть трупа наступила…»

– В результате вскрытия… – неожиданно поддержала перепалку шаманка и отступила на шаг. – Ну мне все ясно. Так что вы помните?

Фрозинтар нахмурился, пытаясь вспомнить.

– Была боль, – произнес он. – Такая, словно что-то вонзилось… вот сюда. – Он показал на солнечное сплетение. – Потом была вспышка – яркий свет, тепло… и все. Мне показалось, что я взлетаю, лечу куда-то вверх, все быстрее и быстрее. Опять появился свет – наверху. Я летел к этому свету, а потом… все кончилось. Я очнулся. Рядом – она. Мертвая.

Выслушав его, шаманка возобновила свои манипуляции. Отставив посох, она принялась делать перед грудью и лицом драура пассы уже двумя руками, время от времени принимаясь что-то бормотать. Несколько раз ее ловкие тонкие пальцы выхватывали щепотью что-то невидимое и либо отбрасывали в сторону, либо закручивали в жгут. Иногда она осторожно дотрагивалась кончиками пальцев до некоторых точек на теле необычного пациента и ненадолго замирала, сосредоточенно хмурясь.

– Могу сказать только одно, – промолвила она несколько минут спустя, встряхнув руки и пряча их в рукава своего балахона. – Вы чуть было не стали жертвой колдовства. Видите ли, у каждого… э-э… существа есть так называемые искры жизни.

– Знаем, – вылез Карадор, который и так последние минуты сидел, дисциплинированно сложив руки на коленях. – У Фроси ее нету, поэтому он не такой, как все. Он – драур. Вы в курсе, что это за существа?

Судя по лицу шаманки, она была очень даже в курсе.

– Так вот, – взяв себя в руки, продолжала альфара, – в ней-то все и дело. Ваша искра… э-э… находилась отдельно от тела, но оставалась с ним неразрывно связанной. То есть она продолжала оставаться частью вас. И если на какую-то часть целого умело воздействовать, то результаты этих действий скажутся непременно и на всем остальном. Проще говоря, вы как бы находились в двух местах одновременно: вы сами тут, а ваша искра – где-то там…

Фрозинтар заскрипел зубами, начиная что-то понимать.

– Где-то там, – женщина сделала неопределенный жест, – на вашу искру было направлено определенное действие, очевидно имевшее целью причинить вам вред.

– Во закрутили! – не выдержал и без того поставивший личный рекорд молчания Карадор. – Скажите проще: Фросю хотели убить?

– Да, – кивнула шаманка. – Используя связь искры с телом. К сожалению, я не знаю, что из себя представляют эти искры на самом деле, но мой дед рассказывал, что они не дают отдельным частям нашей сущности порвать связи друг с другом. Именно пока горит искра, душа находится в теле, а само тело живет. Но точнее…

– Надо спросить Кела, – встрял неугомонный эльф. – Мой племянник – некромант с дипломом, причем потомственный. Только он остался дома, а мне туда возвращаться пока что-то не хочется – там меня, понимаете ли, женить хотели. Но я сказал, что…

– Да можете вы помолчать? – не выдержала уже и шаманка, заработав вопросительный взгляд от драура – мол, теперь вы меня понимаете? – Видимо, эту искру хотели уничтожить, но что-то помешало.

– Что-то или «кто-то», – прошептал Фрозинтар.

– Седона? – вскинул брови Карадор. – Бросьте! Она же не соображает в магии ничего! Как она могла это сделать?

– Я не знаю, – пожала плечами светлая альфара. – Мне мало что известно о природе искр – какими свойствами они обладают, какие в них скрыты возможности, как они загораются, как и почему гаснут… Мы знаем пока очень мало.

Карадор опять открыл рот, но вовремя осекся, заметив кулак, который ему показывал драур.

Для Фрозинтара было все достаточно ясно: только один эльф во всем мире мог совершить этот поступок. Его бывший хозяин, лорд Лоредар. Прошлой осенью он куда-то исчез, прихватив и искру своего слуги. Лорд Калливар прочесал Аметистовый Остров вдоль и поперек, но следов беглого советника не нашлось. А весной пришло приглашение от императора посетить Цитадель, после возвращения оттуда ни у Фрозинтара, ни у Карадора просто не было времени спросить, появились ли за два месяца какие-либо новости. Но как так получилось, что лорд Лоредар ошибся? Неужели он просто перепутал искры? Или изначально удар был предназначен не ему и должна была погибнуть именно Седона? Бывший советник наверняка знал, как важны для его слуги привязанности – Фрозинтар слишком долго был один, для него это прорыв. Лишившись всех, кто ему дорог, драур станет уязвимее, чем прежде, ибо в его душе появятся трещины и настоящие кровоточащие раны…

Он перевел взгляд на Карадора. Правнук его жены, символ верности и преданности, весточка, переданная Тариэлью через время и пространство. Наверное, она хотела родить дочь, чтобы именно влюбленная женщина встретила Фрозинтара по возвращении из небытия. Но родился мальчик – дед Карадора Шутника по материнской линии. У него было три сына и единственная дочь, поздний ребенок, ставшая матерью его друга. Наверное, она и овдовела именно потому, что изначально предназначалась для другого мужчины…

Фрозинтар почувствовал боль, но это была не та боль потери, что терзала его еще полчаса назад. Холодным огнем в нем разгорались отчаяние и злость. Он отыщет своего бывшего хозяина чего бы это ни стоило! Отыщет – и заставит испытать ту же боль, страх и отчаяние, что терзают сейчас драура. Помнится, у него была дочь, Видящая. Узнать бы, где она сейчас, изловить волшебницу и…

Наверное, эти мысли нашли отражение на лице Фрозинтара, потому что Карадор внезапно напрягся:

– Фрося? Ты чего? Ау! Есть кто живой?

– Я его убью, – прошептал бывший наемник. – На части разорву. Он у меня…

Эльф переглянулся с шаманкой светлых альфаров и заметил, что та одобрительно кивает головой:

– Отлично! Отлично! Гнев – лучшее лекарство, которое можно предложить. Гнев – и цель в жизни. Спросите у него, может ли он выйти? Вас там ждут…

Не дослушав, что еще хочет сказать женщина, Карадор вскочил, схватил Фрозинтара за руку и поволок за собой. Драур следовал за неугомонным эльфом машинально – он весь был погружен в мрачные мысли и планы мести.

Их действительно ждали – на площади возле тотема Рира-Зверя собралась нешуточная толпа. В первых рядах стояли старейшина и его сын – тот самый молодой альфар, который еще вчера увивался около Седоны. Гроб с телом девушки – деревянная колода – был установлен у подножия тотема и весь усыпан первоцветами. Вчерашние невесты – а теперь молодые супруги – всхлипывали и прятали покрасневшие глаза. Наверное, каждая представляла себя на месте умершей…

Увидев останки подруги, Фрозинтар выпустил руку Карадора, которой тот сжимал его пальцы, и сделал шаг, опускаясь перед покойной на колени. Установленный на небольшом возвышении, гроб оказался как раз на нужной высоте, и драур прижался лицом к коленям девушки, обнимая ее ноги и испытывая отчаянное желание завыть в голос. Если когда-то у него была надежда как-то добыть себе новую искру взамен утраченной, снова почувствовать себя обычным эльфом и зажить нормальной жизнью со своей женой, то теперь все мечты и планы на будущее рухнули. Им никогда не быть вместе, ему никогда больше не услышать ее голоса, он не узнает, как пахнет ее кожа и не услышит крик их общего ребенка. Теперь понятно, что чувствовала много веков назад Тариэль, оставшись одна. Если бы можно было что-то сделать, как-то изменить судьбу!

Откуда-то из-за спин альфаров вынырнул расстроенный Льор. На юноше не было лица – словно умершая девушка приходилась ему родной сестрой. Он тихо подергал Карадора за полу туники:

– Милорд… старейшина хочет с вами поговорить.

Но светлый альфар уже сам подошел ближе.

– О высокородный, – начал он с вежливым поклоном, – на нас лежит печать боли и скорби. Кроме того, нам грозит беда…

– Что?

– Смерть вашей спутницы может грозить большой бедой всему нашему селению, – невозмутимо объяснил старейшина. – Она – приезжая. И кто знает, какие силы и чей гнев обрушится на нас из-за нее. Вы должны меня понять, – торопливо добавил альфар, заметив, как напрягся его собеседник, – на мне лежит ответственность за все поселение. Мы, альфары, верим, что все в природе взаимосвязано, и взмах крыльев бабочки на одном краю земли способен вызвать бурю на другом. Наши шаманы не дают однозначного ответа, что какая кара обрушится от Покровителя на нас за смерть этой девушки, но в том, что последствия будут, они не сомневаются. Я при этом должен обеспечить безопасность селения.

– Понятно, – помрачнел Карадор, косясь на оцепеневшего в своей скорби Фрозинтара. – А мы-то тут при чем?

– Вы должны согласиться на замену.

– Чего? – вытаращился эльф.

– Вас было четверо, приезжих, – пояснил старейшина. – И четверо должны покинуть наше селение как можно скорее. Но на самом деле вас осталось лишь трое. Вместо одной девушки мы хотим предложить вам другую.

Он сделал знак рукой, и из толпы два крепких альфара вытолкнули девочку-подростка. Для того чтобы вчера вечером танцевать перед женихами, она была слишком юна, но, судя по небольшим округлостям, совсем скоро должен был настать ее черед. В отличие от подавляющего большинства альфаров, волосы ее были светлыми, почти белыми, а глаза – зелеными, как у тех полукровок, в чьих жилах есть эльфийская кровь.

– Это моя внучка, – как ни в чем не бывало объяснил старейшина. – Много лет назад я выдавал замуж старшую дочь. Тогда наше селение тоже посетил какой-то эльфийский лорд с небольшой свитой. По обычаю, ему досталось право первой брачной ночи. Эта девочка родилась через положенный природой срок…

Эльф напрягся, запоздало сообразив, что через год тут вполне может оказаться несколько маленьких Карадорчиков.

– Мы отдаем вам это дитя, а взамен проводим в последний путь мою названую дочь. – Старейшина широким жестом указал на гроб с телом Седоны. – И тогда Покровитель Рир не будет на нас гневаться!