Текст книги "Стальная Крыса. Золотые годы"

Глава 25

– Босс, на мостик незамедлительно, босс, на мостик! – прохрипел динамик на стене.

Я кое-как вскарабкался на ноги, опираясь о стену. А еще на более крепкую Анжелину. Она-то почти не запыхалась.

– Всего лишь… ха-ха… малость не в форме, – утробно хохотнул я. Она благоразумно промолчала. – Брам, пойдем-ка лучше с нами. Поможешь нам найти посадочную площадку. Да вдобавок впервые прокатишься на лифте! – А мне не придется карабкаться по лестнице.

– Сообщите, куда мы следуем, да побыстрей, – вместо приветствия сказал капитан. – Я больше не хочу напрашиваться здесь на неприятности. Но и не хочу поджарить аборигенов при взлете.

– Мы примерно в двадцати кэмэ от посадочной площадки. Дорогу покажет вам мой коллега. Брам? – Я указал на обзорные экраны, дававшие изображение поля на все триста шестьдесят градусов.

Он неспешно огляделся, ориентируясь в пространстве. Игнорируя надвигающиеся зеленые орды, я не торопил его. Наконец он аккуратно указал:

– Туда. К той группе деревьев с холмиком по ту сторону.

Двигатели взревели, и палуба навалилась тяжестью на наши ноги.

Под нами заскользил лес, и очень скоро показалась излучина реки. По мере приближения изображение росло.

– Там, – сказал я. – Сажайте в центре поля, подальше от реки. Мальчики согнали свинобразов к воде.

Посадка прошла гладко, разве чуток тряхнуло. Обернувшись, я увидел, что Брам изо всех сил вцепился в пульт, остекленевшим взглядом уставившись на раскинувшийся внизу пейзаж.

– Прямо не верится… что-то подобное… – выдавил он, ошеломленный и кораблем, и полетом, за один миг катапультированный из железного века прямо в просвещенный век науки. Анжелина тоже смотрела на него, понимая его чувства. И приобняла его за плечи.

– Это ваше будущее, Брам. Теперь ты тоже часть этого, ты увидишь все его чудеса.

Он с улыбкой кивнул.

– Как много еще предстоит узнать, – проронил он тихонько, покидая мостик.

Нижний шлюз уже был распахнут, и на обзорных экранах мы видели, как радостные пассажиры сплошным потоком устремляются на поле, спеша к толкущемуся у воды стаду. Услышав их, увидев их, свинобразы мимо мальчишек лавиной ринулись навстречу шумному воссоединению с криками, хрюканьем и почесыванием.

– Не составить ли им компанию? – взяла меня за руку Анжелина.

– А в самом деле! Но, надеюсь, сперва ты составишь компанию мне в тосте за победу. Своего рода…

– Конечно. А еще мы освободили бедных инженеров из омерзительного плена, и Ганса тоже. Этим стоит гордиться.

После стольких дней незатейливой жизни без излишеств бар казался воплощением роскоши – мягкие кресла, еще более мягкая музыка, а вот напитки бодряще крепкие. Мы чокнулись.

– Во время нашей неолитической эпопеи радостей цивилизации мне недоставало, – признался я, подняв глаза на вошедшего капитана.

– С удовольствием составлю вам компанию. – Он взял бокал. – Я не на вахте. Так и думал, что застану вас здесь. Спасибо. – Он сделал долгий глоток и опустился в кресло. – Нам надо о многом поговорить.

– В самом деле. Но обождать с этим нельзя?

– Увы. Терпеть не могу беспокоить в часы досуга, но вовне многие взывают к вашему вниманию. Штрамм их сдерживает, поскольку ему не все равно, кого он пускает на корабль.

– Понимаю. – Я с кряхтением встал.

– Я составлю тебе компанию позже, – сказала Анжелина. – Я не почувствую себя чистой, пока не смою этот кошмарный зеленый цвет.

– Хотите выйти туда? – с нотками упрека произнес Штрамм, когда я подоспел. Он смотрел на экранчик над пультом управления порталом, показывавшим, что происходит в непосредственной близости. Там Брам толковал с двоими из своих следопытов. Насупленный Эльмо сидел на траве, жуя соломинку с крайне уязвленным видом.

– Если разрешается, то да, – ответил я.

– Никто не вернется на борт, пока я не дам добро. Техобслуживание надо было провести давным-давно, и я не собираюсь нянчиться еще и с чужаками.

– Согласен. Но нам может понадобиться убираться отсюда впопыхах. Мерзкие зеленцы того и гляди нахлынут сюда всем скопом, как только смогут его организовать. И будут очень не в духе.

– Перед взлетом нужно пополнить запасы реактивной массы и питьевой воды. Чтобы дотянуть шланги до реки, мне понадобится физическая сила.

– Пришлю. Еще что-нибудь?

– Не сейчас…

Крайне неохотно он выпустил меня наружу и закрыл внутренний люк, как только я ступил на пандус.

– Кузен Джим, надоть уладить такую уйму штуковин…

– Позже, – оборвал я. – Сейчас нам нужен ты и еще с полдюжины добровольцев помочь Штрамму дотащить водяные шланги. Незамедлительно. – Я протиснулся мимо него.

И увидел лошадей, в изрядном количестве появившихся в дальнем конце поля, впряженных в тяжело нагруженные волокуши. А затем стало подходить все больше и больше людей.

– Мы должны уходить сейчас же, – сказал Брам. – Очень трудно прощаться с новыми друзьями со звезд. Но мы знаем, что после стольких причиненных нами бед зеленые следопыты приведут сюда своих людей в огромном множестве. Мы должны уйти как можно дальше и как можно быстрее.

– Но это же мы на них напали, а не вы и освободили их пленников.

– Они не видят разницы. Преследовать – и убивать – будут всех бледнолицых без разбора.

– Это нечестно! – возмутился я.

– Такова наша жизнь, другой мы не знаем. Но теперь у нас появилась надежда, принесенная новыми друзьями со звезд. Покидайте этот несчастный мир. Надеюсь, вы не забудете здешние леса и тех, кто в них живет.

– Ни за что не забуду! Но разве ты не можешь отправиться с нами?

Он покачал головой в безмерной печали:

– Если б я только мог! Как я жажду увидеть чудеса множества иных миров! Но мое место здесь, на этой бедствующей планете. С моим народом. Но не забывайте нас, наши новые друзья со звезд.

– Мы не просто не забудем. Клянусь. Я вернусь и приведу тех, кто положит конец расовой войне и розни. Не могу сказать, когда это случится, но я вернусь.

Он кивнул, улыбнувшись мне сквозь бездны печали. Развернулся и зашагал за остальными. Они уже покинули поле у реки, скрывшись в лесу. Возобновив нескончаемое бегство от жестокого и беспощадного врага.

– Дорогу! – крикнули сзади.

Я отступил, и мимо промчалась бригада фермеров с бухтами шлангов на плечах. И почти тотчас же вдали послышались заунывные визги – плюс время от времени всхрюки протеста. Кабаны шли первыми, а стадо трусило по пятам. Фермеры со смехом перекрикивались, понукая свинобразов двигаться вверх по пандусу в корабль.

За их спинами поле опустело. Небо нахмурилось – налетели грозовые тучи, и на поле вдруг обрушился ливень. Я укрылся от него на корабле, погрузившись в мысли куда более темные, чем небосвод.

– Босс, на мостик незамедлительно, – крякнул динамик у меня над головой.

Я пошел, радуясь возможности ускользнуть от углубляющейся депрессии. Что мы сумели совершить за время опасного визита на планету? Попасть в беду – и выпутаться из нее. Растревожить осиное гнездо ненависти и гнева. Старались принести хоть капельку мира, а вместо того посеяли новый раздор. То, что удалось освободить от плена четверых, – утешение слабое, ведь остальная-то планета – все тот же бурлящий котел ненависти, что и до нашего прибытия.

Осерчав, я мысленно взял себя за шиворот и хорошенько тряхнул.

– Нет, Джим! Сегодня ты воплощаешь силы добра во Вселенной. Не сейчас, но однажды ты принесешь этому бедствующему миру и помощь, и утешение.

– Разговариваем сами с собой? – окликнула меня Анжелина. – Приметы надвигающейся старости?

– Нет. Я просто принес присягу вернуться на эту ужасную планету и к ее бедствующему народу. Мы должны переменить это – и переменим!

Она с улыбкой подарила мне поцелуй:

– Из уст любого другого я бы сочла это напрасной похвальбой. Но в устах Джима ди Гриза это стопроцентная гарантия. Я пошла на вечеринку.

– Какую еще вечеринку?

– Ту, что мы устраиваем в честь спасенных бедолаг. Решили, что их надо малость развеселить.

Наши пути разошлись; мой вел на мостик. Интересно, что за очередной кризис подстерегает меня там? Как выяснилось, очень даже немаленький.

– У нас хватит гравитонов для одного среднего припухания – или двух коротких, – предельно мрачно поведал капитан. – Что так, что эдак, куда мы угодим – дело случая. Как повезет.

– Не очень-то вдохновляющая новость. Есть ли еще какие-нибудь факторы, которые можно принять в расчет?

– Направление, – повернувшись к усеянному звездами экрану, он указал на самый яркий участок, с самым густым скоплением светил. – Галактический центр. При всякой возможности я направлял курс туда. Чем больше солнц, тем больше планет, с которыми мы могли бы выйти на связь.

Пока мы беседовали, я смотрел на панорамные обзорные экраны, показывающие обстановку снаружи. Ливень утих, в синем небе заиграла радуга. Наши новые друзья и их лошади давным-давно скрылись. Теперь виднелась лишь горстка людей, стоявших у шланга, протянутого к реке.

– Чем дальше, тем лучше, – сказал я.

– Что?

– Когда играешь, мелочиться не следует. Выбирай стратегию – и воплощай ее. Делайте самое большое припухание, какое удастся. Идем ва-банк.

Надеюсь, в голосе у меня было куда больше уверенности, чем в душе. Кто смел, раз-два – и сел. Или что-то в том же духе.

– Надо оставить резерв гравитонов. Чтобы подойти к хоть какой планете поблизости.

Это небрежное «хоть какой» мне не понравилось. На экранах команда помощников неторопливо шагала к кораблю, а шланг пульсировал, явно наполнившись водой. Радуга угасла вслед за ливнем. И больше нигде ничто не шелохнется…

Или нет? Вроде бы что-то промелькнуло в дальнем конце поля, где деревья доходят до самого берега реки. Увеличив изображение, я навел на резкость. Ничего. Померещилось. Глюк от усталости и перенапряжения.

– Окончательный курс я проложить не могу, пока мы не выйдем на орбиту, – пробормотал капитан, колотя по клавишам. – Я бы хотел стартовать, как только цистерны будут заполнены.

– Лучше и не придумаешь. Хватит с нас этой гибельной планеты…

– Штрамм, – проговорил он в интерком, – как там с водой?

– Питьевые цистерны полны. Добираю остатки реактивной массы.

И тут мое внимание привлекло что-то мелькнувшее на опушке. Что-то там все-таки есть.

– Капитан, не посмотрите ли на те деревья?.. – Голос мой пресекся, потому что лес как-то разом изверг бегущих людей.

Сотни… нет, тысячи! Со всех сторон. Капитан врезал по кнопке тревоги, пронзительно взвывшей и в корабле, и снаружи.

– Экстренная ситуация! Взлетаем, как только люки закроются. Экстренный взлет! Оставшиеся снаружи, на корабль!

Они уже бежали что есть духу, а на поле со всех сторон выплескивались все новые и новые полчища зеленых. Передние ряды атакующих колебались, но их дубинками гнали вперед заградительные отряды.

– Штрамм! Отключить насосы, обрезать шланг!

Последний из наших вскочил на втягивающийся пандус. Сирены завывали по-прежнему. Капитан стукнул кулаком по пульту, глядя на красный огонек, означавший, что шлюз еще открыт.

– Бесчеловечные изверги! – воскликнул он. – Избивают собратьев, гонят к кораблю. Прекрасно зная, что, если мы включим стартовые двигатели, те обратятся в пепел. В надежде, что это нас остановит.

Избивающие и избиваемые все так же мчались к нам. Навстречу мгновенной кремации.

Красный огонек сменился зеленым.

– Взлет! – взревел капитан, припечатав кнопку.

Рокот двигателей стремительно взмыл до оглушительного рева. Палуба задрожала и вдруг рванулась вверх. Обзорные экраны заволокло огнем и дымом. Сирены тревоги смолкли.

Как только мы вышли на орбиту, капитан пустил видеозапись задом наперед в замедленном темпе. Неистовство дыма и пламени мало-помалу сошло на нет.

– Стоп-кадр! – скомандовал я.

Травы на поле было попросту не видно, скрытой бегущими, толкающимися, падающими фигурками атакующих. Пламя ракетных двигателей было направлено прямо на них. Подавшись вперед, я ткнул пальцем в экран.

– Поздравляю со своевременным стартом, капитан! – Передние ряды атакующей толпы были в считаных метрах от выхлопа. – Вы спасли им жизнь.

Глава 26

Первое припухание началось, и терзаемая планета Спасения затерялась вдали. После изнурительных приключений в этом несчастном мире вояж на космоплавающем свинарнике теперь казался увеселительным круизом. Боль в мышцах и синяки понемногу проходили, и я нашел, что неспешный, расслабленный ритм жизни мне по душе. Посмотрел античный фильм-другой, почитал книги из многомиллионной базы данных и с радостью предвкушал послеобеденное возлияние в баре.

Получившие свободу узники расцвели под материнской опекой сударыни Джулии и ее товарок. С громадным энтузиазмом смаковали сублимированные и свежемороженые продукты – сущее объедение после баланды, которой пичкали их зеленые угнетатели. Я блаженно благоволил к ним; хоть какая-то польза от нашего душераздирающего визита. В следующий час коктейля я повторил свой обет, подняв бокал и поклявшись когда-нибудь как-нибудь принести мир этой отчаянно бедствующей планете.

– За это я выпью, – поддержала Анжелина, и мы чокнулись. – А еще за погибель и разорение злодея Рифути.

За суматохой последних событий я напрочь позабыл о капитане-уголовнике. А вот она – нет. И ему не уйти. Справедливость восторжествует; если понадобится, она позаботится об этом лично.

Приглушенный интерком был едва слышен на фоне негромкой мелодии сонаты Моцарта:

– Босс, на мостик.

– Идешь со мной?

– Позже. Сегодня у Розочки банный день. Она обожает ароматизированный скраб.

– Лучше ты, чем я, – с чувством произнес я. В самом верху списка дел, от которых я предпочитаю уклониться, стояло мытье игл свинобразихи Розочки. Совещание на мостике привлекало меня куда больше.

– Момент решения по следующему припуханию. – Капитан указал на черный обзорный экран. – Впереди лишь одна звезда. – Наклонившись, я разглядел крохотную сияющую точку. – Снова припухаем в этом направлении?

– А больше ничего в округе? – с надеждой поинтересовался я.

– Нет. На оставшихся гравитонах нам больше никуда не добраться. Даже так мы израсходуем почти все запасы.

Пора решать.

– А у нас есть выбор?

– Вообще-то, нет.

– Тогда поехали!

Он угрюмо кивнул. И занялся припухательным двигателем.

Я же занялся баром. Малость взбодриться очень не помешает. Анжелина была уже там, наводя глянец на иглы Розочки с помощью бархотки. Вопросительное похрюкивание провозгласило, что свинобразка всегда готова перекусить. Я выставил блюдо претцелей-пирри, чтобы мы могли составить ей компанию.

– Выпьем? – спросил я.

– Почему бы и нет? – Пока я наливал, Анжелина угощала лакомством Розочку.

Я задумался над бокалом, и Анжелина тут же уловила мое настроение.

– Встревожен?

– Вообще-то, нет. Просто озабочен. Пошло последнее припухание. Еще дня два, и узнаем, насколько нам не повезло…

– Или повезло – у всякой медали две стороны.

– Верно. Может, просто не оклемался от тоски зеленой. Но…

– Да все мы. Планетенка не из курортных.

После этого я стал держать свои тревоги при себе. Так и так скоро все будет ясно. И я вздохнул с облегчением, когда голос капитана по интеркому сказал:

– Припухание заканчивается через два часа.

Анжелина отправилась на мостик вместе со мной. А вскоре подоспел и Штрамм.

– Скоро все будет ясно.

Наш инженер – просто кладезь банальностей! И ответа не заслуживает.

К добру оно или к худу, но порывистый хлопок поля припухания я встретил с радостью.

И едва в центре экрана засияла звезда, радио с треском очнулось.

– Добро пожаловать в звездную систему альфы Адониса…

– Удалось! – возликовал Штрамм.

– …говорит навигационный роботизированный маяк.

По мере продолжения записи нас захлестывало все большее уныние.

– …в систему входят три планеты и пояс астероидов. Колоний ни на одной из планет не имеется…

– Внимание, маяк, – сказал капитан в микрофон. – Оборудован ли маяк аппаратурой связи?

– …координаты планет следующие… скррк… Данный маяк оборудован аппаратурой только для ближней радиосвязи. Ближайшие средства всесторонней связи находятся в звездной системе один дефис тридцать…

Отключив связь, капитан обернулся к нам.

– И что теперь? – безмерно устало проронил он.

Ответом ему было гробовое молчание, которое в конце концов нарушила Анжелина:

– Включите-ка снова. Давайте послушаем про эти планеты.

Если отбросить всяческие излишества роботизированной велеречивости, ответ сводился к следующему.

– Один газовый гигант, – резюмировал капитан. – Кольцо впечатляющее, но лун нет. Две планеты в обитаемой зоне. На одной есть атмосфера, чуть менее одного «жэ», и впечатление, что пригодна для обитания, хоть и жарковата. На другой сносная атмосфера, но…

Последний гвоздь вогнал я:

– Но это большая и тяжелая планета с силой тяжести почти три жэ. И парциальное давление кислорода почти на треть меньше нормального.

Молчание было хоть топор вешай, уныние колыхалось в воздухе черной пеленой. Куда отсюда податься? Признаки жизни выказывал лишь Штрамм, постукивавший себя по подбородку и что-то бормотавший. Потом, ни слова не говоря, повернулся к панели управления и начал выстукивать цифры. По экрану побежали уравнения. Снова обработав челюсть, он ввел еще несколько цифр, кивнул и обернулся к нам:

– Есть одна возможность.

– Возможность чего? – уточнил я.

– Ускользнуть из этой звездной системы.

– Как? – вскинулся капитан.

– Для начала надо сесть на тяжелую планету. При такой гравитации человеческий организм может функционировать, хоть и недолго.

– И что сделать? – высказала Анжелина вопрос, вертевшийся на языке у каждого.

– Выгрузить конденсатор гравитонов на поверхность планеты. Как только он заработает при три жэ, потребуется… – он обернулся к своим расчетам и указал на экран, – …ровно три месяца, чтобы собрать достаточно гравитонов для длинного припухания, будем надеяться, в другую звездную систему.

В воцарившемся молчании все обдумывали это неуютное решение так и эдак.

– Это невозможно, – заявила Анжелина. – При таком тяготении мы долго не протянем.

– Нам и не придется. – Ответ Штрамма оказался полнейшим сюрпризом. – Мы сядем, вытолкнем конденсатор гравитонов, а затем взлетим. Единственная проблема, да и то ерундовая, что нам понадобится загрузить побольше реактивной массы, чтобы взлететь при такой гравитации. Затем выйдем на орбиту…

– Невозможно, – отрезал капитан. – На борту не хватит пищи и воды на трехмесячное пребывание на орбите. Этот корабль не предназначен для долгих плаваний.

Настала моя очередь подкинуть нотку надежды в эту крайне гнетущую беседу.

– А нам вовсе незачем торчать на орбите, – лучезарно улыбнулся я остальным. – Почему бы нам не провести это время на соседней планете? Теплой, пригодной для обитания, но пока необитаемой. Мы станем отцами-основателями – и матерью, конечно. – Я сделал полупоклон в сторону Анжелины.

– Замечательная идея, – одобрила она. – Я и не осознавала до сих пор, но всегда хотела открыть планету. И как же эта планета называется?

Капитан сверился с экраном.

– Названия нет, только идентификационный номер. Один, икс, семь…

– Не пойдет, – тряхнула она головой. – Нам нужно название.

– А почему бы тебе не назвать ее? – предложил я.

Капитан кивком выразил согласие:

– Капитальная идея. Вы первой ступите на поверхность нового света.

– Тогда я и права на нее предъявлю! – рассмеялась Анжелина.

Эта минутка веселья пришлась не по вкусу Штрамму, сидевшему мрачнее тучи.

– Мы еще не знаем, можно ли там оставаться. Не следует ли прежде провести разведку?

Хладный глас рассудка подействовал на наш энтузиазм как ледяной душ – на пьяного.

– Есть предложение, – произнес я. – Прежде чем принимать решение, не следует ли посоветоваться с остальными? Оно повлияет на всех – и на жизнь, и на будущее.

– Отличная мысль, – одобрил капитан. – У наших пассажиров-аграриев есть лидер?

– Есть, – отозвался я. – К сожалению, это мой многоюродный родственничек по имени Эльмо. А еще я предлагаю пригласить делегата освобожденных узников. Беседуя с ними, я обнаружил, что Томас на самом деле капитан Томас Шлейк, командир одного из захваченных судов.

– Блестящая идея, – встрепенулся капитан Сингх, наверняка преданный член профсоюза капитанов. – Я спишу характеристики обеих планет. Предлагаю провести общее собрание через два часа в столовой. Договорились?

– Предложение принято, – подытожила Анжелина. – Сделайте объявление, и встречаемся там. – Бросив взгляд на меня, она указала на дверь. – Тебе не кажется, что пора слегка освежиться?

Меня дважды просить не пришлось. Вернувшись в бар, я наполнил бокалы и погрузился в недра кресла. А заодно в хляби хандры.

– Погляди на Розочку, – призвала Анжелина. – Эта жемчужина в куче свиней отлично чувствует наши эмоции. – Поглядев, я увидел лишь кончики налощенных черных игл, скрывающихся за дверью. Глядя на меня, Анжелина только головой покачала. – И это бесстрашная и нержавеющая Крыса, не терпящая никаких препон?

– Ни препон, ни терпежу. Но малость заржавела…

– Чушь! У меня такое ощущение, что последняя тягостная планета все еще давит на тебя. Не поддавайся.

– Не поддамся! – вскричал я, подскакивая на ноги. А раз уж встал, заодно освежил наши напитки. – Очищаю мозги и строю планы нашего спасения с этого космического «Летучего голландца». Информация, а затем действия.

Преисполнившись новообретенной энергией, я влез в архив и распечатал характеристики нашего грядущего планетарного, как я надеялся, приюта.

Мы с Анжелиной передавали листки туда-сюда.

– Теплая и уютная, – заметил я.

– Кто-то сказал бы: жаркая и сырая.

– Но сносно. Куда важнее, что разведка не обнаружила ни в атмосфере, ни в почве патогенных микроорганизмов. Во всяком случае, способных повлиять на наш метаболизм. Не говоря уже о визуальном контакте с иными формами жизни.

– Но образчиков-то нет, – приподняла брови Анжелина.

– Запрещено. Роботам-разведчикам разрешается смотреть, но не трогать. Давай-ка поглядим сканы, которые они передали!

Во всепланетном океане обнаружился один-единственный большой материк. Точка съемки снизилась и остановилась над просторным песчаным пляжем. Некоторое время она следовала вдоль линии прибоя, показывая лишь пустой пляж и волны. Ничегошеньки. Потом углубилась на сушу, оказавшуюся всепланетным девственным лесом.

– Ни в океане, ни на берегу никого. Остается только приземлиться и провести изыскания. – Я выключил экран.

– Пора на собрание. – Анжелина сложила раскиданные распечатки в аккуратную стопочку.

Помещение было набито до отказа – впервые мы собрали всех своих пассажиров в одном месте в одно время. На подиуме в дальнем конце комнаты установили стол. Мы присоединились к уже сидевшим за ним инженеру и двум капитанам.

– Спасибо, что пригласили, – вполголоса сказал Томас, когда я уселся.

– Это ваше право как старшего офицера среди освобожденных военнопленных.

– И эта свобода не будет забыта никогда.

Капитан Сингх резко постучал костяшками по столу.

– Собрание считаю открытым. – И постучал перед собой стопкой бумаг, чтобы подровнять ее. – Сир ди Гриз, владелец этого судна, просил меня созвать это чрезвычайное собрание для обсуждения нашего текущего положения. Когда я закончу, будут открыты общие прения.

Далее он зачитал сведения о двух планетах, которые мы наметили посетить. Свиноводы продемонстрировали уйму разинутых ртов и остекленевших глаз, и вполне понимаю почему. Нас занесло черт-те куда от простых радостей свинобразоводства. Когда капитан закончил, последовала пара-тройка вопросов о климате и экологии – в частности, об источниках пропитания. Затем Эльмо, успевший прочесать на затылке и подбородке проплешины, неуверенно поднял руку.

– Наскока я разумею, у нас на все про все пара варьянтов… Так оно, капитан?

– Так.

– Допрежь надоть сесть на эту большую планету, где всем нам потяжелеет, так оно? – Получив подтверждение, он продолжал: – Ежели вещи тяжельше, то и скотина будет еще тяжельше. А хряки-то и нонча нелегонькие!

Послышались крики одобрения. Капитан громко застучал по столу. Ободренный поддержкой, Эльмо продолжал:

– Таперича возьмем одного с хряков. Все они твари аграмадные! Возьмем Скрежетуна – в ем, надо быть, цельная тонна. Скока ж ен будет весить?

– Я бы сказал, в районе трех тонн.

– Тре-о-ох?.. Ну, я б сказал, тежелехонький район!

Он клюнул головой и расплылся в ухмылке, когда его собратья захохотали над этой незатейливой шуткой. Капитан снова громко застучал. Эльмо уныло затарахтел дальше, ввергнув всех в зевоту. Моему терпению было далеко до капитанского, и в конце концов я оборвал его пасторальное словоблудие.

– Регламент, капитан! Не могли бы вы избавить нас от дальнейших комментариев на эту тему и сообщить, какой у нас есть выбор?

– Это просто. Два варианта…

Тут же воцарилась тишина.

– Первый я вам только что изложил. Сесть на планете с высокой гравитацией и оставить конденсатор гравитонов там на три месяца. Пока он будет работать, мы высадимся на пригодной для обитания планете и… как-нибудь уцелеем. – Надо отдать должное, он постарался убрать из голоса нотки сомнения.

– Или шо? – встрял Эльмо, и тут же его зашикали.

– Или другой вариант: самое долгое возможное припухание в сторону центра Галактики, где наблюдается наибольшая концентрация звезд. И обитаемых планет. На припухание мы израсходуем все наши гравитоны. А когда они кончатся, застрянем.

Воцарившуюся тишину нарушил голос Томаса:

– А каковы шансы, что это произойдет поблизости от звезд и планет?

Капитан расправил плечи:

– Вообще-то, крайне ничтожные. По грубой прикидке… я бы сказал, сто к одному.

– Тогда никакого выбора у нас нет, – подытожил Томас. – Все, кто за план конденсации гравитонов, говорят «да».

Мало-помалу собравшиеся неохотно бормотали свои «да», пока не пришли к подавляющему большинству.

Должно быть, даже Эльмо осознал, что выбора нет ни малейшего.