Текст книги "Стальная Крыса. Золотые годы"

Глава 31

Стены украшали гирлянды, столы ломились от пирогов и кувшинов с крепким сидром. Я покусывал одно, воздерживался от другого. После капитанского вина я завязал на всю жизнь. Или хотя бы до вечера. Оглядев аудиторию, я попытался улыбнуться, но не очень-то преуспел. Убийственный Эльмо поднялся на ноги под жидкие аплодисменты.

– Дамы и народ, уважаемые гости. Надоть сказануть пару слов…

Вот только не пару. Правильней было бы сказать, несть числа. Забыв о хрупкости своего организма, я с вожделением смотрел на крепкий сидр – и сдерживался. Погружаясь в оцепенение и отупение. Наконец, через век-другой, прозвучали долгожданные слова…

– Как грится, перейдем к повестке дня. Сударыня Джулия имеет сказануть вам шо-то важное.

Она поднялась, зардевшись и нервно разглаживая фартук:

– Я лишь хотела сказать, как многим мы обязаны Анжелине и Джиму. Так что… спасибо вам большое! – Мы улыбались, раскланиваясь под громовые овации. Они смолкли, лишь когда сударыня Джулия жестом призвала к тишине. – Разумею, что это малость, но наши вязальщицы сделали это для тебя, Анжелина.

Она дала знак, и одна из вязальщиц вышла вперед с чудесным разноцветным свитером, который вручила Анжелине. Снова аплодисменты, а затем, когда она поглядела в мою сторону, я сообразил, что настал мой черед.

Как сквозь серую пелену я пытался действовать и говорить, что пристало, когда мне вручили какую-то вязаную бракозябру. В первый – и наверняка в последний – раз я просто обрадовался, когда снова подал голос Эльмо.

– Как грится, у нас есть еще махонький довесок. Один с хлопцев, Малец Билли, варганит эдакие цацки-пецки… – («Нэцкэ!» – прошипело с дюжину голосов.) – Ну, шо-то такое. Валяй, Малец Билли, покажь, шо ты сработавши.

Малец Билли оказался одним из здоровенных гиревиков, вытащивших конденсатор с Грузной. Не проронив ни слова, он прошаркал вперед, держа в руках коробку. И ухитрился выдавить пару слов:

– Вырезал с кабаньего клыка, вот.

Это было настоящее произведение искусства. Полный жизни образ свинобраза-вожака. Тончайшая резьба, с тщательной проработкой каждой иглы. Моя благодарность была совершенно неподдельной, а его рукопожатие – сокрушительным и парализующим.

После всех этих треволнений я пропустил чуток сидра. И улизнул при первой же возможности.

Позже Анжелина присоединилась ко мне в баре, где я упаковывал бутылки.

– Я буду скучать по ним, – печально проронила она. – Больше всех по Розочке. Но знаешь их поговорку: «Возьмешь нынче поросеночка, завтра схлопочешь свинью». – Я брякнул в коробку очередную бутылку, и она подняла глаза. – Укладываешься?

– Переезжаю. В отель спутника. Капитан Сингх хочет отчалить при первой же возможности – уверен, и пассажиры тоже. После планет, где мы побывали, Механистрия покажется очень радушной. Мир, покой, безопасность, телевизор – все чудеса цивилизации.

– И свинобразы. Как же они, должно быть, истомились по зеленым пастбищам и небесам над головой!

– И мы тоже.

Вот и все. Как только мы уложили последнюю сумку, она оставила меня приглядывать за портье-ботами при переезде в отель, а сама пошла сказать последние-распоследние «прощай». Ручаюсь, Розочке тоже. Я же из номера отеля сделал последний звонок капитану и экипажу.

– И не забудьте мне прислать буклет своего первого круиза…

Когда разговор окончился и экран почернел, я испустил глубокий, искренний вздох. После возвращения Анжелины мы отправились в холл спутника с исполинским иллюминатором и смотрели, как корабль, служивший нашим домом невесть сколько месяцев, отплывает прочь. Медленно отдаляясь, он разворачивался.

Долгие секунды спустя его озарило розовое сияние. Донесся знакомый отдаленный хлопок припухания. Когда сияние погасло, «Свинобразьего экспресса» уже не было.

– Мне будет недоставать всех их, – промолвила Анжелина.

Послышался отдаленный мелодичный гонг, а за ним – коротенький трубный глас из настенного громкоговорителя.

– Добро пожаловать, новоприбывшие клиенты, добро пожаловать, – проворковал синтезированный женский голос. – «Кактусовая гостиная» открылась для ланча – обеда – или как пожелаете. Легкие закуски или зажаренная целиком корова – выбор за вами. Плюс лучшие напитки во всей известной Вселенной…

– Тишина, – приказал я.

– Завтрак-то был давным-давно, – заметила Анжелина, отворачиваясь от иллюминатора. – Может?..

Если Анжелина и скучала по корабельным друзьям, то ни разу не помянула об этом. Зачастила в салон красоты «У мамзели» ради массажа лица, отшелушивания, заплетания косичек, причесок и всех прочих загадочных ритуалов, которыми упиваются женщины и мамзели. Я же вкалывал в спортзале, наматывал круг за кругом в бассейне и ни капельки не скучал по недавнему заточению в космосвинарнике. Да будут успешными его вояжи в новой роли круизного судна!

Лучше уж они, чем я.

Ужин прошел при свечах, под негромкую музыку оркестрика «Франты Бронко родео банд», ввечеру преобразившегося в «Музыкальных миледи Марты». Вдобавок к смене пола роботы перешли на сентиментальную скрипичную музыку.

– По-моему, это замечательно, – заметила Анжелина, когда мы плавно кружили по танцплощадке.

– Земля и небо по сравнению с фермой, – добавил я, выписывая ногами замысловатые кренделя.

Но к прибытию космолета Спецкорпуса я уже был сыт роботизированным досугом почти по горло и с нетерпением ждал возможности выйти на простор. Только без зеленых людишек, которые все испортят.

– Сообщение с новоприбывшего судна сиру ди Гризу, – сообщил динамик. Мгновение спустя лебезящий голос робота сменился по-военному четким.

– Говорит генерал Карутерс.

– Добро пожаловать на борт, генерал! Не подойдете ли к нам в номер один-штрих-один?

– Иду.

Ждать себя генерал не заставил; входной гонг прозвонил очень скоро.

– Открыть, – сказала Анжелина, выходя вперед. – Пожалуйста, входите, генерал.

Распахнулась дверь, и генерал вошел… Обман… ловушка! Генерал был зеленым!

Как только это дошло до моего сознания, я метнулся вперед, вытянув и нацелив пальцы для сокрушительного удара в кадык, убивающего мгновенно.

Удар в тошнотворную зеленую глотку…

Аккуратно выставленная нога Анжелины зацепила меня за лодыжку, и я пластом рухнул на ковер. Генерал отступил на шаг, уклонившись от моих нацеленных пальцев. А Анжелина наступила мне на запястье.

– Конечно, я зеленый, – рявкнул он. – С какой же еще стати, по-вашему, я возглавляю КЗД?

Красная пелена спала с глаз, и я с ворчаньем рухнул обратно в кресло, баюкая пострадавшую руку.

Анжелина все уладила. Забрала у генерала портфель и вернулась с шампанским и бокалами на подносе.

– Генерал Карутерс заслужил отнюдь не такой прием, Джим, – сказала она, вручая ему бокал шипучки.

Пробормотав извинения, я взял бокал здоровой рукой.

– Понимаю ваши чувства, – произнес генерал. – Теперь, пожалуй, вы сумеете понять реакцию зеленых при виде розового лица. Чистейшая ненависть.

– Но вы, похоже, этих чувств не разделяете, – заметила Анжелина.

– В том-то и смысл Комитета зеленых дел. Инциденты, вызывающие зеленую трансформацию, хоть и не слишком распространены, но в прошлом случались уже не раз. Одна из моделей атомных двигателей первых звездолетов при неблагоприятных обстоятельствах начинала излучать гамма-радиацию. Сублетальная доза гамма-излучения вызывает хлоазму – от греческого «хлоазейн» – «быть зеленым». Зеленая кожа, связанная с этим состоянием – хлоазмой, – возникает вследствие возрастания выработки меланина, меланоцитов и меланосом. Обычно это состояние вызывается экспозицией среднедиапазонным ультрафиолетом, влекущим феномен зеленой кожи. К несчастью, необычное воздействие гамма-излучения вызывает дополнительные последствия, означающие, что вкупе с зеленой кожей идут раннее половое созревание, повышенная плодовитость и пониженный уровень интеллекта. Поскольку гамма-радиация проникает очень глубоко, она также повреждает нейромеланин, задействованный в синтезе моноаминов нейротрансмиттеров. Это ведет к тому, что вы видели. Ненависть в сочетании с возросшей плодовитостью и сопутствующим снижением уровня интеллекта. Но это состояние поддается лечению.

– Как? – спросил я. Уже хладнокровнее; шампанское помогло.

– Утрата этих нейротрансмиттеров обычно наблюдается в запущенных случаях болезни Альцгеймера, вот почему эти несчастные страдают от потери рассудка и возросшей агрессивности, когда гамма-излучение убивает весьма чувствительные клетки, вырабатывающие нейромеланин. Так что впрыскиванием в мозг стволовых клеток, перестроенных для преобразования в нейротрансмиттерные, можно восстановить функции мозга, не затрагивая безвредную зеленую кожу. Плодовитость возрастает попросту из-за пониженного интеллекта. Слишком глупы, чтобы думать, но не настолько глупы, чтобы не… ну, сами понимаете. Стоит восстановить нормальный уровень интеллекта и ввести контроль рождаемости, и скорость воспроизведения вернется к норме.

КЗД – миротворцы. Все мы, конечно, зеленые и потому не вызываем ненависти с первого взгляда, которую провоцируют розовые на новооткрытой зеленой планете. Более того, благодаря помощи, которую мы приносим, нас встречают с распростертыми объятиями.

Осушив свой бокал, он отставил его на стол. Вынул из кармана что-то вроде карандаша и положил рядом с бокалом. Я сразу понял, что это рекордер, а резинка на конце – микрофон-объектив.

– Включить, – произнес он. – Теперь попрошу вас изложить все, что вам известно об этой планете. Группы, подгруппы, социальная организация, отношения с незелеными… словом, все.

Это отняло уйму времени, потому что генерал оказался очень дотошным дознавателем. Шампанское давным-давно кончилось, и я уже охрип, когда он наконец откинулся на спинку кресла.

– По-моему, пора устроить перерыв. А еще у меня есть приказы для вас.

– Я принесу ваш портфель, – встала Анжелина.

Вынув из портфеля какие-то бумаги, генерал протянул Анжелине конверт:

– Вы можете опознать этого человека?

Сдвинув брови, она пригляделась к снимку – и охнула в голос:

– Это Рифути!

– Хорошо. – Генерал забрал фото и спрятал его. – Мы хотели быть на сто процентов уверенными. Вы сообщили, что он повинен в диверсиях на звездолете. Спецкорпус относится к подобным преступлениям весьма неблагосклонно. А уж тем паче когда Инскипп увидел вашу фамилию под рапортом, Рифути разыскали, арестовали, судили – и приговорили к десяти годам трудповинности. Он в цепях находится на борту моего корабля. Свой срок он отслужит в зеленом гриме, помогая нам в наших многочисленных трудах.

– Желаю ему удачи, – сказала Анжелина. – Особенно после того, как ему добавят срок за новые преступления, о которых мы хотим сообщить.

При этой приятной мысли мы тепло улыбнулись.

– Для вас. – Карутерс протянул конверт. Мне пришлось расписаться в четырех отдельных квитанциях, прежде чем генерал отдал его.

Я приложил к печати большой палец. Считав мой отпечаток, она пискнула и с шипением вскрылась.

– Если вы не против, – сказал я, извлекая листы бумаги.

– Ради бога, – откликнулся он. – Боюсь, в горле у меня малость пересохло…

– Конечно. – Анжелина отправилась за свежей бутылью.

Быстро пробежав документ глазами, во второй раз я прочел помедленнее, затем откинулся на спинку кресла. Анжелина устремила на меня вопросительный взгляд.

– Интересно, – сказал я. – Несомненно, опасно.

– Это мы уже проходили, – улыбнулась она. – Но это наверняка лучше досрочной пенсии.

– О, однозначно!

Насколько именно опасно, нам предстояло выяснить в ближайшее время.

Некоторое – немалое – время спустя.

Мы путешествовали на армейском транспорте Спецкорпуса, лишенном не только излишеств, но и всяких удобств. Нас наверняка запроторили бы в третий класс, но Анжелина по-дружески потолковала с капитаном, прежде чем мы распаковали вещи. Уступив нам свою каюту, несчастный юркнул в трюм. Я был совершенно счастлив, наверстывая уйму недобранных часов сна. Плюс мне требовалось время, чтобы исцелились самые жуткие синяки и ссадины. Сказать, что последнее задание было чуток изнурительным, было бы серьезным преуменьшением. Я отдыхал на всю катушку, Анжелина же тем временем стала звездой офицерской кают-компании. Она побивала их в бильярд и обирала как липку в покер. Они же только радовались и напрашивались на то же самое снова и снова. Я присоединился к ней там после послеобеденной сиесты.

Окружавшие со всех сторон улыбающиеся зеленые лица все еще смущали меня – правда, лишь самую малость. Зато это стало отличной акклиматизацией перед визитом на планету.

– Я поговорил с капитаном, – сообщил я Анжелине. – Сядем завтра утром. В шесть склянок утренней вахты.

– И что это означает, как по-твоему?

– Не имею ни малейшего понятия. По-моему, он читает чересчур много исторических романов.

– Будет славно снова вдохнуть свежего ветра. – Подняв руку, она полюбовалась своими ногтями. – Пожалуй, надо заняться маникюром.

И попрощавшись с офицерами, вышла. Я же заказал корабельный ром – напиток, к которому питал все более сильное пристрастие. Когда я его потягивал, ко мне присоединился зеленокожий офицер.

– Я майор Бонд. Джим Бонд.

– Мы тезки.

– Я буду вашим гидом. У меня с собой отделение.

– Гидов или телохранителей?

– Помаленьку и того и другого. В зеленых районах планеты розовых все еще очень мало. Так что приходится соблюдать осторожность. Эмоции укоренились чересчур глубоко.

– Присаживайтесь. Рому?

– Да, пожалуй. Я еще не при исполнении.

– Вы уже бывали на Спасении?

– Это мое второе турне. Планета будет замечательная, как только возрастет процент новой мутации.

– Удачи! Вам уже приходилось иметь дело с… тамошними розовыми?

– Я был офицером связи с одним из крупнейших кланов. Замечательные люди. Сейчас там довольно мирно. Они просто счастливы возможности держаться от зеленых подальше. Мы организовали разделительные зоны, чтобы они уж наверняка не сталкивались. Есть и ограждения, но по большей части электронные датчики, чтобы все так и оставалось.

– Мне нужна одна группа, точнее, один конкретный охотник.

– Зайдите в Бюро аборигенных розовых дел. Там есть полные данные на каждую группу. Я с ними больше дел не веду. Я теперь в ПИПе. Питание и продукты. Мы доставляем пункты питания и обучаем людей приходить туда в нужное время. Вместо старого обычая жрать с боем.

– Дело большое.

– Да и планета немалая. Население сейчас на неизменном уровне чуть более четырех миллионов. И будет равномерно снижаться, как только заработает контроль рождаемости. С каждым годом будет чуть лучше. Особенно когда вырастет средний коэффициент интеллекта.

– Годы… – Отхлебнув рому, я вдруг осознал масштабы зеленой операции. – В конечном итоге это должно влететь в очень кругленькую сумму.

– Миллиарды, – улыбнулся он. – Но в галактическую лигу входит уйма планет. И каждая ежегодно отчисляет корпусу пару-тройку миллионов, так что на финансирование мы не жалуемся.

Космопорт ни капельки не переменился со времени нашей первой посадки давным-давно. Мы сидели в рубке наблюдения и регистрации, глядя, как на экранах растет изображение посадочного поля.

– Все тот же старый порт и те же здания, – заметила Анжелина.

– Но брошенные звездолеты убрали. И построили современное здание порта сбоку. А вон там три… нет, четыре корабля дальнего плавания. Один из них класса дредноута.

Мы приземлились на площадку рядом с остальными кораблями. Когда были подстыкованы мостики и переходы, люки стали открываться один за другим. Там, где когда-то была заряженная мышеловка для залетных космических кораблей, царила оживленная деятельность. В рубку вошел незнакомый офицер – конечно же, зеленый. Оглядевшись, он подошел к нам и козырнул:

– Капитан Страуд. Я тут с машиной. Мне сказали, вы направляетесь в БАРД?

– Именно туда.

– Пожалуйста, пойдемте со мной.

Я обратил внимание, что стекла у дожидавшегося автомобиля поляризованы и снаружи кажутся зеркалами.

– Инкогнито? – уточнил я.

– Мера предосторожности, – пояснил капитан. – Первое новое поколение еще не родилось. Вид розового лица может спровоцировать уличные толпы на беспорядки. Некоторые из самых умных эстро, теперь работающие вместе с нами, научились сдерживать свои реакции на розовую кожу. Однако для этого требуется интенсивная терапия и гипнотическое внушение. Инстинктивная ненависть угаснет лишь в третьем поколении подвергшихся генной терапии.

– Вас ждет ужасно долгая и тяжелая работа, – заметила Анжелина.

– Она того стоит, – угрюмо проронил он, указывая на шаркающую толпу по ту сторону ограды. – Без помощи КЗД века назад я вырос бы на родной планете таким же, как они. Меня бы ждала короткая, жалкая, тупая жизнь, преисполненная ненависти. Я лишь возвращаю долг за услугу, оказанную моему родному миру.

Мы припарковались во дворе большого четырехэтажного здания.

– Это штаб-квартира Бюро аборигенных розовых дел, – сообщил капитан, когда мы вышли из автомобиля. – Как видите, учреждение весьма солидное. Столетия ненависти обездолили этот незеленый народ так же, как и мой. Мы придаем большое значение оказанию медицинской помощи, образованию и консультациям по сельскому хозяйству.

– Благодарю от имени всех нас, розовых, – сказал я.

– Давайте я отведу вас в регистрационный отдел. Вы помните имена вождей и где кочевали племена?

– Дайте мне карту, и я покажу места, где мы побывали. А главного охотника звали Брамом.

– Я прекрасно его знаю! – откликнулся Страуд. – На первых порах я был прикомандирован к его племени. Давайте-ка справлюсь у нашего тамошнего комиссар-резидента. Когда хотите выехать?

– Сейчас же или еще раньше, – ответила Анжелина.

Капитан Страуд был воплощенной эффективностью. Сверился с записями, сделал несколько звонков и повел нас на парковку, где уже ждала машина – громадная мощная зверюга с колесами спереди и гусеницами сзади.

– Вездеход, – пояснил капитан, заводя двигатель. – Там, куда мы едем, дорог еще нет.

Мы с наслаждением прокатились по знакомым краям и скоро доехали до пастбища у реки, где квартировали свинобразы. Подняв фонтаны брызг, пересекли мелкую речушку и углубились в низкие холмы по ту сторону. Затем перед нами развернулся зеленый луг со знакомыми шатрами. Над ними вились дымки, столбом уходя в безветренные небеса.

Как только мы затормозили, встретить нас бросились смеющиеся детишки, толпой окружив наш вездеход. Взрослые подоспели по пятам за ними. Встав, я поглядел поверх голов и увидел знакомую фигуру, появившуюся из одного из шатров. Замахав рукой, я крикнул, и он поспешил к нам.

– Как поживаешь, Брам? – спросил я, когда он схватил меня за руки.

– Ты говорил, что вернешься, – ответил он. – Все перемены – высадившаяся зеленая армия, воцарившийся мир – это твоих рук дело?

– Мы же обещали, – сказала Анжелина.

– Да. И спасибо вам от всего сердца. Всей благодарности Вселенной не хватит…

– А давайте отпразднуем! – предложил я, передавая ему ящик. – Тут есть любопытные напитки, которые тебе, по-моему, должны прийтись по вкусу.

Праздник получился на славу. Встреча друзей и пиршество. Солнце сияло, жареная говядина таяла на языке, громкий смех не утихал. Праздник угас лишь с наступлением сумерек.

– Нынче вы заночуете у нас, – заявил Брам.

– Конечно, – не спорила Анжелина. – А еще Джим хочет вручить тебе кое-что.

Покопавшись в сумках, я нашел большой золотой конверт и вручил его Браму.

– Открой, – сказала Анжелина.

Он приподнял конверт, с прищуром разглядывая его в угасающем свете дня и шевеля губами, и наконец промолвил:

– Тут по-письменному сказано «Брам». Это мое имя. Видите, я учусь читать.

Вскрыв для него конверт, я зачитал при последних лучах солнца:

ПОЖИЗНЕННЫЙ ГАЛАКТИЧЕСКИЙ ПРОПУСК. ДЕЙСТВИТЕЛЕН В ЛЮБОМ ЗВЕЗДОЛЕТЕ, СЛЕДУЮЩЕМ НА ЛЮБУЮ ПЛАНЕТУ

Инструкция по пользованию внутри.

Бережно взяв пропуск, Брам провел пальцами по выпуклым буквам.

– То, что тут сказано… Это правда?

– Такая же правда, как мое обещание, что ты когда-нибудь посетишь звезды. И теперь ты можешь сделать как раз это…

– И навестить вас с Анжелиной?

– Мы надеемся, что ты сделаешь это первым делом. – Она взяла его за руки. – Только дай знать.

Уехали мы рано утром. Злоупотреблять гостеприимством не по мне.

– Это чудесные люди, – сказал капитан Страуд, вздымая вездеходом брызги в русле и хрустя галькой берега. – А пропуск, который вы дали Браму… Ни разу не слыхал ни о чем подобном.

– Мы тоже, пока эта идея не пришла нам в голову.

– Замечательно!

А вот Инскипп этого мнения не разделяет, подумал я. Потому что все счета будут поступать к нему.

Когда мы с лязгом затормозили на парковке, Страуд поинтересовался:

– Вы возвращаетесь на этом звездолете?

– Капитан сказал, что да. Просто коротенький крюк с заходом сюда.

– Я поговорил со здешним персоналом, и они с огромной радостью встретились бы с вами, чтобы показать здешнюю работу. Ведь это благодаря вам планету вырвали из темных веков гибели и отчаяния. Они хотели бы поблагодарить за это. От лица бессчетных зеленых, переставших быть париями и вырожденцами…

– Конечно, мы придем, – согласилась Анжелина. – Это большая честь.

Здание оказалось самым большим в комплексе – очевидно, штаб-квартира. Ни одного розового. Зеленая кожа и зеленые мундиры были здесь в порядке вещей. Мы миновали отдел связи, где военные – и мужчины, и женщины, – уткнувшиеся в свои экраны, удостаивали нас взглядом лишь мельком. У некоторых на плечах были красные погоны. Один из обладателей последних поглядел на нас и не сводил глаз долгие секунды, но в конце концов снова уставился в клавиатуру.

И я узнал его. Кажется. Все зеленые лица похожи одно на другое, как горошины. И все же это встревожило меня.

– Мы устроили небольшое собрание, – сказал капитан. – Старший персонал хотел бы встретиться с вами.

– Нет проблем.

В актовом зале на столах обещанием сверкали стаканы и бутылки. Но не успели мы добраться до них, как дорогу мне заступил седовласый офицер с красными погонами на плечах.

На сей раз я его узнал.

– Вы Властелин, – сказал я.

Он мрачно кивнул:

– Был. Тем разом мы встречались при сильно других обстоятельствах.

– Вот уж действительно.

– Теперь я работаю с добрыми людьми, пришедшими сюда помочь нам. Это ваших рук дело, полагаю?

– С радостью признаю, что да.

– Так я и думал. А теперь прошу простить, у меня еще масса дел.

Он развернулся и ушел. Анжелине это не понравилось.

– Это не тот бандит, который хотел нас убить?

– Тот самый. Уже реформированный.

– Будем надеяться…

После массы приветствий и решительно безалкогольных напитков мы ушли. По другому коридору.

– Еще одна встреча, – пояснил наш гид. – Вас хочет видеть наш командир.

– С удовольствием, – проворчал я.

Коридор был пуст, не считая единственного человека в мундире у двустворчатой двери. На плечах у него были красные погоны. Когда мы приблизились, он резко обернулся и распахнул двери.

Оттуда молча ринулся поток людей, вооруженных знакомыми дубинками.

Возглавлял их Властелин. С искаженным от ненависти лицом он взмахнул дубинкой.

Чисто инстинктивно заслонившись предплечьем, я взревел от боли.

Я и не оборачиваясь знал, что происходит у меня за спиной.

– Только не в сердце! – крикнул я, покачнувшись от мощного удара.

Властелин ударил снова и взвыл, когда пуля прошила ему руку. Снова заверещал и рухнул, когда Анжелина аккуратно прострелила ему обе ноги.

Следующие три ее выстрела угодили в ноги очередных атакующих, потом пули разорвались в потолке над толпой нападавших, осыпав их градом обломков штукатурки и облаком пыли. Натыкаясь друг на друга, они падали, бросали свои дубинки, спеша удрать от смертоносных выстрелов. Не прошло и трех секунд, как все они скрылись. Остались лишь сбившиеся в кучу раненые на полу.

– Тебе стоило его прикончить еще тогда, – сказала Анжелина. Ее пистолет был по-прежнему готов к действию, дайте лишь мишень.

– Спасибо, – выдохнул я, потирая онемевшую от боли руку.

Нам принесли множество пылких извинений. Врач забинтовал мне руку, но лишь после того, как впрыснул желанное обезболивающее. Мы с радостью встретили вооруженный эскорт, который препроводил нас до машины в целости и сохранности.

– Я понимаю побуждения Властелина, – сказал я. – До моего появления вся планета была его собственностью.

– Король на куче дерьма, – бросила Анжелина. Во взоре ее еще не угас отблеск смерти.

– Да. Но это была его собственная куча дерьма.

Взяв меня за здоровую руку, она наконец улыбнулась:

– Не пора ли домой, как ты думаешь?

– Давно пора! Солнце, покой, отдых и всяческие цивилизованные удовольствия.

Мы в унисон засмеялись; будущее рисовалось лучезарным и счастливым.

«До следующего раза», – прошептало мое подсознание.

Но я его проигнорировал.

Перевод А. Филонова