Текст книги "Россия в современной геополитике"

В России, по-прежнему, остаётся низким уровень инвестиций в наукоёмкие отрасли экономики, что закрепляет дальнейшее отставание в современных технологиях. Так, к настоящему времени практически все магистральные сети связи в регионах России построены на оборудовании и программном обеспечении зарубежных производителей. Глубина этого программного продукта российским операторам связи неизвестна, что представляет серьёзный вызов геополитическим интересам, национальной безопасности страны (для сравнения: в странах Западной Европы и США оборудованием нерезидентов оснащена лишь 10—15% сети) [180, 41]. Мировая пресса уже писала о шпионских функциях iPaD. По данным «Аргументов недели», офицерами ФСО России вскрыты такие функции и у президентской iPaD, подаренным ему во время посещения «Силиконовой долины» в марте 2011 года. Оказалось, этот iPaD, как и все, что продаются открыто, передает информацию на серверы компании Apple в США с помощью антенны, в роли которой служила металлическая окантовка корпуса iPaD [121, 2]. По мнению Ю. Рябцева, лауреата Ленинской и Государственной премий, специалиста по микропроцессорам 90% элементной базы в военной сфере являются импортными. Государство, планирующее занимать одну из ключевых позиций в мировом сообществе, безусловно, должно быть уверено, что программное обеспечение, управляющее критически важными процессами (особенно в оборонной отрасли), не содержит «закладок», наличие которых способно повлечь за собой непредсказуемые последствия. России, претендующей на значительную роль в глобальной экономике, необходима независимость в отношении базового программного обеспечения, каким является любая операционная система. В настоящее время на средства российских налогоплательщиков поддерживается не самая бедная ИТ-отрасль экономики США. В отсутствие государственной программы поддержки российской ИТ-отрасли огромные средства уходят зарубежным компаниям, а отечественные разработчики зачастую остаются на грани финансового выживания [101, 192—194].

По оценкам экспертов, у нас уже 50% систем ЧПУ для военно-промышленного комплекса – импортного происхождения. Тот же Н.А. Паничев заявляет: «Ведь информационные технологии достигли такого уровня, что по сигналу извне эти ЧПУ могут либо вообще отключиться, либо давать такие сбои, что внешне продукция будет качественной, а на деле – бесполезной или даже опасной. И вообще это означало бы ликвидацию последнего островка технологической независимости России – оборонного комплекса» [241]. В результате Россия на единицу общих энергозатрат получает всего 0,63 единицы ВВП, тогда как США – 2,9, страны ОЭСР – 4,0, страны ЕС – 5,0, а Япония – все 6,7 единиц. Такая же ситуация с освоением других составляющих национального богатства, которые определяют геоэкономический потенциал и конкурентоспособность страны в мире. Россия освоила всего 10% человеческого и природного капитала (40 тыс. долл. на душу населения), США – 20% (70 тыс. долл.), Западная Европа – 23% (60 тыс. долл.). Впереди России идет даже Ближний Восток (17% освоения собственного общего национального капитала). Низкий уровень и убывающая эффективность использования национальных ресурсов в обобщенном виде характеризуются коэффициентов эффективности курса рубля, представляющем отношение паритета покупательной способности (ППС) к обменному валютному его курсу. Чем меньше ППС к валютному, тем обобщенная эффективность использования национальных ресурсов ниже, и наоборот.

В России коэффициент ППС к курсу составляет всего 0,45 (в 2002 г. – 0,3), тогда как в Японии соответственно – 1,18 и 1,15, Норвегии – 1,37 и 1,15, Дании – 1,42 и 1,07, Швеции – 1,24 и 1,22, Швейцарии – 1,4 и 1,16, а в США – 1,0. Минимальные значения этих показателей – в Таджикистане (0,24) и Гамбии (0,3)[284].

К серьезным структурным деформациям в экономике и снижению ее конкурентоспособности в мировом геоэкономическом пространстве приводит «оффшорный» характер значительной части экономики страны. О размерах «оффшорной» части российской экономики свидетельствует список тех, кто и не скрывает, что является «оффшорником». «Альфа Групп» М. Фридмана и П. Авена (а это Альфа-банк, «Альфа-Страхование», ТНК-ВР, «Мегафон», «ВымпелКом», торговая сеть «Пятерочка») зарегистрирована на компании из Гибралтара, Люксембурга, Британских Виргинских островов и Нидерландов. «Базовый элемент» О. Дерипаски (РУСАЛ, «Группа ГАЗ», Ингосстрах) записан на фирму с острова Джерси, которая, в свою очередь, принадлежит фирме с Британских Виргинских островов. «Евраз» Р. Абрамовича (ЗападноСибирский, Нижнетагильский, Новокузнецкий металлургические комбинаты, угольные шахты, ТЭЦ) записан на кипрскую фирму. В. Лисин владеет своим холдингом НЛМК через оффшорный «Флетчер холдинг Лтд», а главная компания В. Вексельберга «Ренова» зарегистрирована на Багамских островах. «Металлоинвест» А. Усманова, «Уралкалий» Д. Рыболовлева и «Мечел» И. Зюзина числятся за кипрскими фирмами, «Миракс Групп» С. Полонского – за нидерладскими и виргинскими. Оффшорные фирмы являются совладельцами «Северстали», «Совкомфлота», «Норильского никеля», Аэрофлота, большинства нефтяных, авиационных и прочих компаний. Если проанализировать, считают эксперты, реестры акционеров российских фирм с оборотом от 50 миллионов долларов в год – почти в каждой будут акционеры-оффшоры. Через оффшоры проводится примерно 80 процентов сделок по продаже на фондовом рынке российских активов, в результате чего российский бюджет теряет огромные суммы. По оценкам экспертов известной консалтинговой компании Boston Consulting Group, стоимость принадлежащих российским миллионерам финансовых активов, которые размещены в оффшорах, на конец 2008 года составляла 38 процентов от общей стоимости всех их активов. Тогда для американских миллионеров этот показатель равнялся примерно 3 процентам, для японских – 2 процентам. Оффшоры используются при импорте продовольствия, в результате чего в стране появляются продукты по существенно завышенным ценам [225].

Серьезную озабоченность в связи с «оффшорным» характером российской экономики выразил С. Миронов, бывший председатель Совета Федерации ФС РФ. На пленарном заседании Государственной думы 8 июля 2011 года он заявил: «Сегодня в зарубежных оффшорных компаниях находится более 70 процентов российской собственности». По его мнению, оффшорные структуры сегодня контролируют у нас практически всю черную и цветную металлургию, большую часть угольной промышленности и даже водоканалы во многих городах. Через оффшоры продается более 80 процентов экспортного угля по ценам ниже мировых на 30—54 процента.

Иными словами, компании продают сами себе по заниженным ценам, а потом перепродают уже по мировым, кладя не только прибыль в свои карманы, но и невыплаченные налоги своей родине. Только за один 2010 год из нашей страны было вывезено 38,3 миллиарда рублей, а за 20 лет новой России в целом более 2 триллионов долларов выведено за рубеж. И львиная доля этих денег приходится как раз на оффшоры. Все это, по свидетельству депутата, подрывает сегодня финансовую стабильность нашей страны, делает уязвимой нашу национальную валюту. Оффшорные деньги сегодня прокачиваются на фондовых рынках, раздувая и сдувая финансовые, а, по сути, мыльные пузыри.

Таким образом, при попустительстве федеральных властей и при полном отсутствии реальной политической воли наша финансовая система сегодня всё более становится зависимой именно от иностранного капитала. Оффшорная деятельность, вполне обоснованно считает С. Миронов, сегодня практически разлагает всё наше российское общество, потому что именно в оффшорах создаются наличные деньги для взяток и для подкупа чиновников, именно в оффшорах скрывается собственность чиновников, приобретённая на эти же коррупционные деньги. Он совершенно верно заключает: «Сегодня оффшорная экономика – это удар по репутации нашего государства. Сохраняя условия для ведения оффшорной экономики, мы лишаем нашу страну всякого шанса на развитие» [200].

В этих условиях страна может попасть в ситуацию так называемого «структурного насилия», то есть окажется включённой в такую систему международных геоэкономических связей, при которых регионам России будет отведена роль поставщиков сырья и дешевой рабочей силы. Россия будет вынуждена платить ренту отсталости.

Важной составляющей геоэкономического потенциала страны и продовольственной ее безопасности является агропромышленный комплекс. Эта отрасль сегодня теряет свой технический и технологический потенциал. По сравнению с советским периодом в 27 раз сократилось производство тракторов, в 15 раз – зерноуборочных комбайнов, в 14 раз – кормоуборочных комбайнов. При этом технологическое оборудование производственных мощностей изношено на 70—75%. Технический уровень и качество изготовляемой техники остаются крайне низкими. По этой причине сельские товаропроизводители несут серьезные потери, которые оцениваются величиной ежегодной упущенной прибыли в 275 млрд. рублей. Энергообеспеченность на селе по сравнению с советским периодом на 1 га пашни снизилась в 2 раза. Наличие тракторов уменьшилось в 2,7 раза, зерноуборочных комбайнов – в 2,9 раза, кормоуборочных – в 4,8 раза. Земля деградирует от упрощенных технологий сельхозпроизводства и недостатка удобрений, внесение которых сократилось в 5 раз. Из 15 млн. тонн минеральных удобрений, производимых в стране, на нужды отечественного АПК используется только около 2 млн. тонн, остальное идет на экспорт. Крайне ослаблена научно-техническая база отрасли. Прекратили существование десятки ведущих отраслевых институтов, в том числе, такие как НАТИ, ВИСХОМ, ВНИИКОМЖ, НИИ-тракторсельмаш и др. В тяжелом финансовом положении находится и РАСХН. Во многом по этим причинам производительность труда в сельском хозяйстве России в 10—15 раз ниже, чем, например, в Канаде, США или в странах ЕС. Поэтому в стране продолжает обостряться проблема продовольственной безопасности. Производство мяса по сравнению с советским периодом снизилось с 10,1 млн. тонн до 6,7 млн. тонн, молока – с 55,7 млн. тонн до 32,5 млн. тонн, зерна – с 117 млн. тонн до 61 млн. тонн в 2010 году. Сегодня в Россию вынужденно завозится около 50% продуктов питания, причем не всегда хорошего качества. На эти цели затрачивается ежегодно почти 40 млрд. долларов [135].

Серьезным геоэкономическим вызовом становится грядущее вступление РФ в ВТО при полном отсутствии протекционистского законодательства в отношении отечественного бизнеса (такого, как действует, например, в Европе). Кстати сказать, отношение к ВТО у самих западных аналитиков сегодня далеко неоднозначное. Так, профессор Международного института развития в Лозанне Ж. Леман указывает, что ГАТТ/ВТО критики справедливо высмеивали как бастион лицемерия [171, 77].

По прогнозам Всемирного банка, в России после вступления в ВТО серьезно пострадают машиностроение, пищевая и легкая промышленности, стройиндустрия, сфера услуг. В связь, финансовую отрасль, грузовые перевозки, торговлю придут многонациональные компании [32, 39].

В этих условиях наша неконкурентоспособная экономика рискует потерпеть поражение, как предсказывают аналитики, прежде всего в силу следующих причин:

1. Рост конкуренции с зарубежными компаниями, сильнейшими мировыми геоэкономическими игроками, которые обладают достаточными ресурсами, чтобы захватить открывшиеся рынки в России.

2. Усиление оттока капитала из России и, прежде всего, в виде прибыли от деятельности российских филиалов западных компаний за рубеж на счета их центральных управляющих структур.

3. Возникновение угрозы для наиболее уязвимых отраслей, как сельское хозяйство, фармацевтическая, металлургическая, химическая, автомобильная, авиационная промышленность, электроника и т. д.

4. Наплыв дешевого импорта, поглощение и закрытие слабых, неконкурентоспособных производств, не выдержавших конкуренции с зарубежными компаниями.

5. Нарастание угрозы продовольственной безопасности, насыщение продовольственного рынка генномодифицированными и иными злокачественные продуктами, усиление сырьевой специализации России.

6. Рост дополнительной инфляция, цен на товары и продукты, нарастание безработицы.

7. Фактический запрет политики целенаправленного и прагматичного протекционизма.

Таким образом, считают исследователи, вступление в ВТО не только закрепит периферийный – сырьевой характер российской экономики, но также нанесет тяжелейший удар по всему национальному производству. Вступление в ВТО должно отвечать стратегической цели Российской Федерации – достижению экономической безопасности и, соответственно, росту ее геоэкономического статуса в глобальном геоэкономическом пространстве. Сопоставляя возможные выгоды(интеграция в мировую экономику) и ущерб, нетрудно заметить, что возможный ущерб более осязаем, в то время, как выгоды и преимущества не всегда очевидны и их сложнее оценить количественно. В некотором смысле, считают аналитики, Россия вынуждена поменять синицу в руках на журавля в небе [302].

В своих выводах более категоричен М. Делягин, директор Института проблем глобализации, который считает, что присоединение России к ВТО в немодернизированном состоянии не дает никаких выгод. Он пишет: «Самое главное, что Запад уже получил – отказ России от усиления интегральной защиты своего рынка. Это значит, что Россия не будет ограничивать импорт на свою территорию. Когда мы вступим в ВТО, мы лишимся возможности защищать свой рынок цивилизованным образом, при помощи тарифов и квот. После президентских выборов 2012 года начнется резкое сокращение субсидий сельскому хозяйству, в результате завалится то, что там пока существует. И у нас начнет валиться машиностроение, химия, – все несырьевые отрасли, которые пока как-то дышат. Присоединение России к ВТО поставит нас на киргизский путь» [60].

В связи с вступлением в ВТО и возможностью свободно ввозить товары на отечественный рынок вложение иностранных капиталов в развитие российского производства становится бессмысленным. Дальнейшее инвестирование российских регионов для иностранного капитала имеет смысл только для решения геополитических задач. Так, федеральная власть, пекущаяся о зарубежных инвестициях, может одобрить внедрение иностранного капитала, например, в горнодобывающую промышленность Тывы: одним дотационным регионом в РФ будет меньше. Однако добытые иностранными фирмами полезные ископаемые (или доходы от их продаж) направятся, в основном, за рубеж, а не на внутреннее потребление нашей страны. Для этого иностранный капитал выведет к границе железную дорогу. Так подобными последовательными шагами экономическое отторжение Тывы от РФ станет в недалеком будущем суровой реальностью. А первый импульс к политической «самостоятельности» дал ей (как и другим автономиям) еще первый президент РФ Б.Н. Ельцин призывом «брать суверенитета сколько проглотите», что вызвало всплеск национализма и массовый выезд из республики российских специалистов, направленных сюда для подъема экономики, образования и лечения вымиравшего от туберкулеза туземного населения. Продолжение такой политики – это путь к «Сибирскому Косово», только без шумных демонстраций и под одобрительное напутствие бывшего госсекретаря США Кондолизы Райс, что-де недра Сибири не должны принадлежать только России. Тыва – не единственная национальная республика в составе РФ, и внедрение в них иностранного капитала (особенно в разработку недр), считают эксперты, – это путь к расчленению РФ суверенизацией национальных республик [5].

В целом, безусловно, нельзя отрицать привлечение иностранных инвестиций в реальный сектор экономики регионов. Без этого сложно, а во многих случаях и невозможно поднять наше отсталое производство. Но, вкладывая деньги, западный инвестор при определении объекта для инвестиций руководствуется стратегией развития своей компании. Поэтому российская экономика, получая инвестиции из-за границы, волей-неволей принимает и стратегию западного инвестора. А, приняв правила игры, которые навязываются предприятию из штаб-квартиры зарубежной корпорации, нам придётся долго играть по этим правилам. Сомнительно, что при этом будут учтены интересы отечественной промышленности. «Россия должна пересмотреть условия промсборки автомобилей на своей территории и отказаться от заградительных пошлин, если все еще хочет вступить в ВТО», – с таким требованием выступила сенатор от демократической партии США Дебби Стейбнау (Debbie Stabenow) в письме-обращении к государственному торговому представителю Рону Кирку. По словам Стейбнау, действующие условия промсборки несправедливы, поскольку ставят автомобили, произведенные в США, в неравные условия. Сенатор также добавила, что Россия, вынуждая каждую из автофирм производить на своей территории по крайней мере 300 000 автомобилей ежегодно, подрывает экспорт Соединенных Штатов, а также лишает американцев рабочих мест. «Важно, чтобы политика Соединенных Штатов была направлена на поддержание труда американцев и давала решительный отпор практике нечестной торговли подобного рода. Соглашаться с позицией России по данному вопросу недопустимо», – заключает Д.Стейбнау [303]. Думается, комментарии здесь излишни. Более того, иностранный капитал приходит к нам не только со своими проектами, но и со своими технологиями, оборудованием, в которых нет места ничему российскому, кроме дешевой рабочей силы.

Таким образом отечественный автопром, например, будет полностью замещен иностранным. Открытие новых заводов по сбору иномарок фактически уничтожает собственное производство автокомплектующих изделий. И, не случайно, высокотехнологические западные компании до сих пор не заявили о реализации ни одного серьёзного высокотехнологического проекта в инновационных сегментах экономики России[281,44—46]. По мнению экспертов, в России «прямые иностранные инвестиции в основном устремляются в отрасли, производящие сырьевые товары, а также те, в которых наиболее высока норма прибыли и минимален срок окупаемости вложений» [14, 152].

Инвестиционные проекты иностранного капитала, нацеленные только на удовлетворение конечного потребительского спроса в сегментах с ограниченной инновационной ёмкостью, формируют в регионах экономику несуверенного импортозамещения. Транснациональные компании производящие безалкогольные напитки, пиво, сигареты, моющие порошки и т. п., почти полностью захватили в регионах потребительский рынок. Россия все больше становится не производственной, а торговой площадкой. Импорт растет в 3 раза быстрее, чем экспорт. Зависимость страны от импортных поставок продовольствия, лекарств, мебели, одежды, машин, приборов для всех отраслей экономики превышает уже все разумные пределы. И сейчас вместо того, чтобы развивать свое машиностроение, ликвидируются ввозные пошлины на сотни видов машин, оборудования, приборов, которые можем сами производить. При этом ликвидируются исследовательские институты, опытно-экспериментальные производства, где при нормальном финансировании свои ученые и конструкторы создавали новую технику и загружали далее производственные мощности. У нас же записывают в контракт, что чуть ли не все комплектующие должны быть импортные. Включая такие простейшие вещи, как, например, пластмассовый бачок для омывателя стекла. Его везут из Франции [241]. В результате огромные средства систематически уходят в страны базирования материнского капитала корпораций. Нам приходится довольствоваться налогами и импортными пошлинами, составляющими небольшую часть от этих средств. Иностранные компании заставляют российское население тратить деньги на их готовую продукцию, а не на приобретение их активов. В результате те рубли и доллары, которые могли бы быть вложены российским населением в производственные инвестиции, фондовый рынок, вкладываются ими в гиперпотребление [166, 23].

А. Клепач, заместитель министра экономического развития РФ подтверждает худшие опасения о том, что Россия в ближайшей перспективе даже без вступления в ВТО станет импортозависимой страной[38]. Экономика не суверенного импортозамещения не может быть самоцелью развития России. Страна, как и отдельное предприятие, если не производит качественную продукцию, становится в условиях международной конкуренции банкротом, сначала экономическим, а затем и политическим. Отдавая западному капиталу в безраздельное властвование внутренний потребительский рынок, государство рискует через некоторое время расстаться с суверенной финансовой системой [281, 44—46].

В России в настоящее время соотношение накопленных вывезенных и привлеченных прямых инвестиций чуть меньше единицы, и по этому показателю мы уступаем только чисто оффшорным территориям. У крупных же развивающихся стран (Китая, Бразилии, Мексики) это соотношение в пять-шесть раз меньше [324, 47]. Такой путь чреват потерей в перспективе геоэкономического статуса страны. И, вообще, рост иностранных инвестиций в российскую экономику – зачастую не экономический факт, а, скорее всего, финансовый трюк. За первое полугодие 2011 года Россия умудрилась привлечь почти $90 млрд иностранных инвестиций – об этом сообщил Росстат. Сумма не просто внушительная, но и чуть ли не рекордная. Но здесь все далеко не так однозначно. Так, журналисты издания «Ведомости» по своим источникам определили структуру этого самого «рекордного притока». И открылось нечто удивительное: $44,4 млрд из этих почти $90 млрд были инвестированы в сектор «финансовая деятельность», и из этого же сектора было переведено за рубеж $44,5 млрд. Поэтому мировые СМИ уже полны экспертными оценками, согласно которым российская финансовая система фактически рассматривается как одна большая «прачечная» по легализации теневых доходов [194]. Здесь одним из путей решения проблемы может быть геоэкономическая доминанта политики, которая должна быть направлена на максимализацию приходящейся в регионах России доли добавленной стоимости в транснациональной цепочке. Традиционными примерами здесь являются Китай и Япония. Китай сумел добиться от General Motors согласия на размещение в стране корпоративного центра НИОКР и передачу новейших технологических разработок, открыто сделав это условие допуска на свой рынок. Требования по локализации инжиниринговых центров предъявлялись также таким компаниям, как Siemens, Nokia, Lucent, Nortel Hewlett, Packard и др. Следует отметить, что, даже вступив в ВТО, Китай сумел избежать прямого запрета на увязывание допуска иностранных инвестиций с требованиями локализации и передачи технологий [345, 55]. И другие государства и интернационализированные воспроизводственные ядра, как Южная Корея, Гонконг, Тайвань, отвергли стратегию импортозамещающей индустриализации в пользу необычайно успешной экспортной стратегии. У нас же наблюдается бум продаж российских бизнесов западным компаниям и мощная волна инвестпроектов, нацеленных на импортзамещение со стороны иностранного капитала. Даже успешные российские предприниматели стремятся избавиться от своего бизнеса, продав его иностранным конкурентам.

С другой стороны наблюдается тенденция опасной концентрации экономических выгод в группе иностранных компаний за счет очень агрессивной и эгоистичной политики, выжимающей максимум из сложившейся экономической и политической ситуации в России [68, 21—22]. В соответствии с распоряжением Правительства Российской Федерации от 25 октября 2010 г. №1874-р был определен Перечень юридических лиц для организации от имени Российской Федерации продажи приватизируемого федерального имущества и (или) осуществления функций продавца, куда вошли ООО «Дойче Банк», «Дж. П.Морган Банк Интернешнл», «Меррилл Линч Секьюритиз», «Морган Стэнли Банк», «ГОЛДМАН САКС (Россия)» и др. Продавцами имущества России назначены шесть западных банков и компаний, включая организатора и постоянного члена ФРС «Голдман Сакс», которого даже в США считают виновником всех последних шести кризисов. 20 декабря 2010 года правительство РФ добавило ещё 13 продавцов федерального имущества от имени РФ. Из 13 продавцов – 8 иностранные банки, включая ООО «Барклай Капитал», ООО «Ю Би Эс Банк» и т. д. В план приватизации 10 крупных компаний на 2011-13 гг. вошли и «Совкомфлот», и ОАО «РЖД», и часть Сберабанка, и «Объединённая зерновая компания» (все 100% акций до 2012 года). В.П. Полеванов полагает, что уже с 1 января 2012 года нашим зерном будет распоряжаться «Голдман Сакс» [254]. Подобные оценки дают и другие эксперты. «Британский монетаризм крепкой хваткой властвует над целыми ареалами экономики России», – подчеркивает английский обозреватель Р. Дуглас. В России сегодня активно действуют, по его данным, многие британские компании, среди которых крупнейшие банки (например, «Эн-Эм Ротшильд», «Барклейз», «Сантандер Консьюмер Бэнк»), аудиторские фирмы («Эрнст-энд-Янг», «ПрайсУотерхаусКуперс»), а также такие структуры, как «Интер-Альфа Групп» и т. д. Эти компании заключают особые соглашения о сотрудничестве с учреждениями самого разного рода – от МГИМО, готовящего кадры для российского МИДа, до Сибирского федерального округа. Не сопротивляясь операциям и влиянию таких крупнокалиберных махинаторов, пишет этот обозреватель, Россия позволяет загонять себя в положение, когда политика, явно разрушительная для страны, преподносится ей как ее «конкурентное преимущество», будто бы отвечающее ее национальным интересам [90]. Точки зрения Р. Дугласа придерживается и Линдон Ларуш, американский экономист и политик, директор и редактор в новостной службы Executive Intelligence Review заявляя: «Если, разбираясь во всей этой финансовой конфигурации, вы захотите найти офисы тех, кто заправляет экономикой России, то имейте в виду, что все они находятся за пределами России – на территориях под британской юрисдикцией!» [168].

В ключе таких оценок трудно игнорировать вывод Е. Логинова: «Таким образом, российские лидеры ошибочно принимают за интеграцию России в мировую экономику и занятие ею нового места в международном разделении труда качественно иной процесс, действительно идущий полным ходом. Этот процесс – раздел и присвоение наследства СССР при помощи институтов и систем международного разделения труда. Когда наследство будет частью поделено, а частью разрушено, Россия перестанет представлять интерес для мировой экономики, и выпадет из системы международного разделения труда как никому не нужная и не способная ничего производить территория» [178, 198].

Сегодня 95% всей крупной российской собственности, а это в первую очередь промышленные производства и банки, считают аналитики, являются иностранной собственностью. Ситуация сложилась таким образом, что любой крупный предприниматель в России прячет свое собственности за рубежом, в силу специфики построения всей российской государственности. При этом вклад сырьевых отраслей в ВВП России достигает 40%, а в отдельных регионах превышает и 90%. Минеральное сырье с учетом первичной переработки в экспорте России составляет порядка 80%. Поэтому если серьезно и говорить о «модернизации», то, прежде всего, стоит говорить о создании идеологии коллективной самоидентификации, модернизации самой элиты и принятия других методов в экономике. Без проведения полной национализации сырьевого экспорта, проведение идеи инновационного национально-ориентированного развития не возможно [208].

Золотое правило теории геоэкономического баланса – восстановление равновесия положения страны в системе глобальных обменов. Разработка новых технологий и производство принципиально новых предметов потребления происходит преимущественно в развитых странах. Добавленная стоимость на одного работающего в сфере высоких технологий растет значительно быстрее, чем в других отраслях. Таким образом, страны, имеющие финансовые и технические возможности, а также квалифицированный персонал для развития высоких технологий, получают так называемую «цивилизованную ренту». А страна, интегрированная в мировое геополитическое пространство, имея дефицит торгового баланса, с неизбежностью должна покрывать его своими валютными запасами и иным имуществом, либо она будет уплачивать «ренту отсталости», расставаясь с природными ценностями – населением, как правило, лучшей (наиболее мобильной, квалифицированной) его частью и территорией[386]. Главная цель геополитических конкурентов – остановить развитие русской техносферы. «Два» фронта этой технологической войны с Россией имеют общий плацдарм – элиту страны, заказывающую и проводящую все внутриполитические решения в России. Любая промышленная революция бессмысленна, если макроэкономическими процессами управляют адепты такой экономической парадигмы, при которой технические новшества не играют никакой роли. Сегодня среди элиты еще доминируют представления о том, что достаточно правильно построить институты рыночного хозяйства, то они приведут автоматически к позитивным результатам. Поэтому кризис российской экономики – это прежде всего кризис управленческий. Н.А. Паничев, председатель Совета директоров Российской ассоциации «Станкоинструмент» подчеркивает, что экономикой на всех уровнях управляют непрофессионалы, которые находятся под влиянием наших геоэкономических конкурентов. Под маркой либерализации экономики получили повсеместное распространение всеобщая безответственность и коррупция. Тендеры выигрывают иностранные фирмы, которые везут в Россию оборудование «второй свежести». Так, в плане развития завода ГАЗ была предложена бросовая технологическая линия устаревшей американской модели [241].

«В РФ никто не хочет понимать, подчеркивает Г. Малинецкий, что прежний мир кончился. Все наши попытки по проектированию будущего и по выработке «технического задания» на нужные стране инновации просто отторгаются. И государством, и «Роснано». Американцы используют одну иллюзию российской элиты: «Россия войдет на Запад как государство». Запад не примет нас как государство – он готов глотать Россию лишь по частям. Но, ведомая этой иллюзией, наша элита не может обеспечить развитие РФ, действует вопреки национальным интересам»[185].Значит, речь идет не о «модернизации России», а о включении России (уже не как независимого государства) в систему рынков в рамках сателлитов другого независимого государства [320].

В этих условиях для суверенитета России создает небывалую в истории геополитическую и геоэкономическую угрозу неосвоенность огромных российских просторов. Производительность единицы нашей территории в пять раз ниже, чем в среднем по земному шару, включая тропические болота и пустыни Африки, Азии и Америки, покрытую льдом Арктику и Антарктиду.