Текст книги "Россия в современной геополитике"

Российское руководство, поставив перед собой задачу вывести российский бизнес из «тени», не должно забывать и о Церкви. Если перспектива прекращения любой коммерческой деятельности религиозными организациями представляется нереальной и ненужной, то необходимо, по крайней мере, не создавать условий для «теневой» коммерческой деятельности РПЦ, избавиться от ложного благоговения перед церковной казной. Элементарная забота о самосохранении, по идее, должна бы побудить иерархию РПЦ сместить центр тяжести в своей деятельности с коммерции и требоисполнительства на образование, миссионерство и социальную помощь. Однако пока религиозное образование представляет собой весьма плачевное зрелище, а реальное миссионерство отсутствует. Этот «символический капитал» является достоянием всего общества, поэтому он должен использоваться ответственно и благоговейно, а такое использование не может находиться в руках узкой и не всегда обладающей должной степенью ответственности олигархической корпорации [289].

Очевидно, что сегодня в России нет никакого смыслового строительства, отсутствует и стратегическое планирование ее исторической, политической судьбы. Нельзя слишком долго жить на ренту, проживать наследство, гордиться прошлыми заслугами и строить благосостояние на сокровищах, которые были созданы предыдущими поколениями.

Отсутствие на государственном уровне практики символических действий, слабость символического капитала, или, иначе говоря, публичной искренней моральной и ценностной практики, парализует государство и делает его беспомощным [219].

Целенаправленной геокультурной политики России нет и не только в дальнем, но и в ближнем зарубежье, в бывших союзных республиках. «Все говорят: это зона интересов России, но что за интересы, никто сформулировать не может. Есть только самые общие установки: чтобы сохранить контроль, чтобы не было Америки – всё. А для чего этот контроль? Как его осуществлять? Что противопоставить американской политике, непонятно ни нам в Закавказье, ни, думаю, в самой России. В итоге вся российская политика, не только в Закавказье, но и везде на постсоветском пространстве, сводится к контактам с существующей властной элитой, поддержке существующих режимов, – вполне резонно заявляет лидер армянской партии «Новые времена» А. Карапетян. – Кажется, что это удобно и просто – поддерживать правящую элиту, привязывая ее к себе финансово, политически, через ту же коррупцию. Но это слабая и бесперспективная позиция, особенно для России. России такая страусиная политика рано или поздно обернется поражением. Как это было в Грузии, на Украине» [132].

Культура России по своей значимости и миссии ничем не отличается от стратегических отраслей и уж точно не является чем-то второстепенным. Поэтому ответственность за сохранение и развитие отечественной культуры распределяется на все уровни государственной власти [28]. В этом смысле культурное возрождение в России – более насущное национальное дело, чем текущая политическая и геополитическая борьба. В те исторические эпохи, когда задача государственного и экономического восстановления России вытесняла из фокуса народного сознания проблему русской культуры, окончательное одичание становилось «только вопросом времени и сроков» [28].

Поэтому необходим системный анализ, основанный на понимании социальной ответственности культуры, при определении масштабов поддержки и поощрения различных видов искусств. При этом речь должна идти не только о тех или иных направлениях творческой деятельности или о художественных коллективах, сохраняющих и развивающих самобытную национальную культуру. Речь должна идти о системном кризисе в библиотечном деле, в сфере народных художественных промыслов, сохранении культурного наследия и о многом другом.

Поэтому защита русского языка и культуры, последовательная глоттополитика должна стать приоритетной в деятельности федеральных органов власти Формированием положительного российского геокультурного образа или образная национальная стратегия России должна целенаправленно разрабатываться и реализовываться на политическом уровне. Для этого тема должна быть в политической и общественной повестке, регулярно обсуждаться экспертным сообществом, получить институциональные рамки. Образная национальная стратегия должна быть частью более общих национальных стратегий, внешнеполитических и внутриполитических стратегий отдельных государств и политических союзов [228].

При разработке такой стратегии надо иметь ввиду, что в современной России приемлемым для всех может быть только общий знаменатель в виде представления о справедливости государствообразующего русского народа. Только справедливость может обеспечить порядок в стране. Речь может идти только о создании общества социальной справедливости, больше ни о чем. Ни экономики, ни государственности, ни нации, ни мировой геополитической системы нельзя создать только по рациональному плану, поскольку единственная реальность и нации, и международного права, и мировой геополитической системы – в переживании людей, творящих эти процессы (экономический, государственный, правовой, геополитической). Именно поэтому геополитика начинается с культурного обновления, а не с экономической или государственной реставрации [66]. Россия может стать величайшей культурной империей, но для этого ей необходимо осуществить культурную революцию, не имеющую никакого отношения нынешним телевизионным ее интерпретациям. Нашу культуру необходимо превратить в глобальную политическую силу, в сверхпопулярную статью мирового экспорта, в миф, товар, ценность, стиль одновременно. Русская культура с ее вечным поиском «высшей правды» и «всечеловечностью» способна и обязана занять первое место в будущей системе «мягкого», культурного управления мирозданием. Но для этого русская культура не должна зацикливаться на «классике», о свободно транслировать свои смыслы в актуальных культурных дискурсах и контекстах. Русская культура также должна избавиться от деления на «центральную» и «провинциальную», и превратиться в ризоматическую, многополярную сеть. В современной экономике символический и экономический капиталы неразделимы, поэтому символический дефолт больно ударит и по экономике в целом.

Это ведет к неизбежному дефолту. Чем он нам грозит? Сценарии различны. Можно повторить судьбу СССР, когда общество самораспалось. Но скорее всего это приведет к утрате независимости и поглощению нашего общества. Тот факт, что современная Россия не имеет своей великой идеи, идеала, проекта, «своего Я» – лишает её возможности актуализировать и сосредоточивать ту энергию, те силы, которые изначально заложены в русском народе и способны преобразить убогую российскую действительность в нечто совершенно небывалое и могущественное[271]. В связи с этим назрела необходимость создания надёжного идеологического фундамента, учитывающего геокультурные особенности и геополитические интересы нашей страны в мире. Россия должна стать мировой державой, активным субъектом в мировой геополитике. Если в самое ближайшее время Россия не озвучит свой собственный мировой проект, она обречена стать разменной фигурой в противоборстве других планетарных проектов, ни в одном из которых России как самобытной цивилизации места не найдётся. Не решая мировых проблем, не напрягаясь для решения сверхзадач, Россия быстро потеряет свою геополитическую субъектность [46, 266].

Глава 4
Россия в геополитике хаоса

События последних лет, происходящие в глобальном масштабе, все больше напоминают хаотическую картину. Количество локальных конфликтов по всему миру растет, экономическая ситуация ухудшается. Действия главных игроков на политической арене становятся все жестче, к прежнему составу добавились влиятельные новички. Международное право как один из основных регуляторов баланса все больше утрачивает свои стабилизирующие функции. Мир теряет ориентиры, казавшиеся привычными еще вчера. Во многих странах происходят процессы, которые подспудно накапливались последние десятилетия под поверхностью общественно–политической жизни. Однако ныне наблюдаемый хаос постепенно приобретает форму некоей определенной конструкции. Возникает стойкое ощущение, что происходит это все по организованному кем–то сценарию – слишком очевидно проявляются интересы конкретных сил [108].

4.1. Естественнонаучная парадигма концепций «управляемого хаоса»

Хаос – известная категория мифологии и философии с времен античности, которая в ХIХ в. была развита естественнонаучным пониманием статистического (теплового) хаоса, а в ХХ в. еще и динамического хаоса в детерминированных системах и когнитивного хаоса в теории сложности. В 1979 году вышла работа И. Пригожина и И. Стенгерс «Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой», вызвавшая новый повышенный научный интерес к проблеме хаоса. В науке хаос обозначается термином «турбулентность», представляющий собой чрезвычайно сложное, но вполне закономерное явление. Турбулентность является распространенным в природе явлением самоорганизации, связанным с регулярными или хаотическими переходами от беспорядка к порядку и обратно. В гидродинамике явление, называемое турбулентным переходом (смена режима упорядоченного течения в турбулентное), систематически изучалось такими выдающими исследователями, как Н.Е. Жуковский, К.Э. Циолковский, О. Рейнольдс, Д.У. Релей, Л. Прандтль, Т. фон Карман и т. д. В XX в. проблема самоорганизации получила ряд убедительных решений, позволивших поднять человека в воздух, а затем и в космос. Была создана теория хаотического движения потоков газа, жидкостей и плазмы, становящихся при определенных условиях упорядоченными. При этом одно из важнейших решений турбулентного перехода было найдено эмпирическим путем социологом и политологом В. Парето (в общем виде формулируется как «20% усилий дают 80% результата, а остальные 80% усилий – лишь 20% результата») [210]. Существенное расширение турбулентная теория смогла найти в середине XX века в трудах академиков А.Н. Колмогорова и Н.Н. Яненко. Значительный общественный интерес к подобным явлениям возник позже – в 1960-х, когда появилась синергетика, которую часто определяют, как «науку о самоорганизации» (самопроизвольном усложнении структуры системы при медленном и плавном изменении ее параметров). Она исследует динамические системы, которые в расчетах представлены во множестве нелинейных функций, характеризующихся высокой степенью динамической взаимозависимости, когда незначительное изменение параметров может привести к совершенно разным состояниям (имеющее название «эффекта бабочки» – взмах крыльев бабочки в одной точке земного шара может приводить к шторму в другой точке). Таким системам, оказалось, свойственны несколько типов взаимодействий:

1. Результаты не могут быть предсказаны из отдельных действий. Речь идет о явлениях, которые возникают от совместного действия нескольких разных факторов, в то время как каждый фактор в отдельности к этому явлению не приводит (например, когда некоторые совместно взятые нейтральные бытовые химические вещества могут быть использованы для создания взрывчатых смесей).

2. Стратегии зависят от стратегий других (например, игра в шахматы – отсюда и Великая шахматная доска З. Бжезинского).

3. Поведение меняет среду. Взаимодействия между акторами внутри системы могут приводить к определенному ее воздействию на среду, которое, в свою очередь, меняет ее.

Поведение динамических систем зачастую можно описать и исходя из понятия «прерывистого равновесия» в теории «самоорганизованнной критичности» – СОК, сформулированной П. Баком, Ч. Тангом и К. Визенфельдом в 1988 году. В соответствии с этой теорией динамические системы без специального внешнего воздействия приходят в некоторое критическое состояние, поддерживаемое событиями разных масштабов. Как происходит переход системы в СОК-состояние и как оно динамически поддерживается, легко осмыслить, рассматривая простую и интуитивно понятную модель песчаной кучи, детально исследованную П. Баком и ставшую, по сути, символом теории самоорганизованной критичности [210].

Кучка песка постоянно пополняется песчинками. При этом, когда наклон кучи становится критическим, усиливается сход песчаных лавин, а затем снова начинается процесс накопления и т. д. Когда сойдет всего несколько песчинок, или целая лавина, угадать нельзя. Такого рода сложные системы не только живут своей внутренней жизнью, но могут обладать высокой чувствительностью к внешним воздействиям, поскольку часть их элементов находится в предпороговом состоянии, когда достаточно небольшого толчка, чтобы накопленная энергия сбросилась. При этом слабом толчке множество предпороговых элементов высвобождают свою энергию одновременно, и энерговыделение в системе многократно превосходит обычное. Усиленное энерговыделение может стимулировать сброс энергии элементов, более удаленных от порога, что лавинообразно увеличивает величину эффекта. Лавинообразное энерговыделение происходит, если система до воздействия смогла «наполнить» свои резервуары, т. е. достаточно долго была без ощутимых внешних воздействий. При наличии же внешних достаточно сильных и частых воздействий сброс энергии элементами происходит далеко от порога, и коллективного высвобождения энергии, охватывающего всю систему или значительную ее часть, происходить не может. Это объясняет парадоксальное свойство систем такого типа: сильный отклик на слабые и редкие воздействия и малозаметный отклик на сильные и частые воздействия. Таким образом, сложные системы имеют свойство в процессе своей эволюции приходить к критическому состоянию, в котором небольшие изменения могут способствовать развитию цепной реакции, в результате которой система оказывается в состоянии хаоса. В этом состоянии динамической системе свойственно прерывистое, скачкообразное поведение, характеризуемое понятиями «прерывистого равновесия» («punctuated equilibrium»), «кризисной нестабильности» («crisis instability») и «кризисной стабильности» («crisis stability») [210].

Теория «прерывистого равновесия» как составляющая концепции «управляемого хаоса» была сформулирована Н. Элдриджем и С. Гулдом к 1972 году, исходя из гипотезы о «скачкообразной эволюции» О. Шиндуолфа, высказанной в 1950 году. Согласно этой теории эволюцию нельзя рассматривать как состояние медленного и равномерного изменения, т. е. как случай филетического градуализма. Подлинные же макроэволюционные изменения носят характер вспышек, так что длительные периоды постоянства (или «застоя») чередуются короткими эпизодами быстрого изменения, которые совпадают с видообразовательными событиями (в обществе – революционными потрясениями). Эта теория наряду с некоторыми другими работами по проблемам эволюционной теории и морфогенезису послужили одним из стимулирующих толчков для пионерской работы Р. Тома (Stabilite Structurell еt Мorphogйnиse) [310].

Понятия «катастрофа» и «теория катастроф» были введены Рене Томом (Renй Thom) и Кристофером Зиманом (Christopher Zeeman) в конце 1960-х – начале 1970-х годов. «Катастрофа» в данном контексте означает резкое качественное изменение объекта при плавном количественном изменении параметров, от которых он зависит. Одной из главных задач теории катастроф является получение так называемой нормальной формы исследуемой системы в окрестности «точки катастрофы» и построенная на этой основе классификация си систем. Р. Том выделил семь фундаментальных типов катастроф, известных под его именем. Теория катастроф нашла многочисленные применения в различных областях прикладной математики, физики, а также в экономике, социологии, политологии и т. д. При этом есть все основания утверждать, считает ряд аналитиков, что работы Рене Тома по «теории катастроф» были использованы на практике организаторами, во-первых, событий «молодежной революции» 1968 года во Франции, спровоцированных спецслужбами США в ответ на предыдущий обмен долларовых запасов Франции на золото и левые настроения правительства де Голля. Во-вторых, организованных ими в том же году событий «пражской весны».Так технологии «оранжевых революций» начали отрабатывать уже в 1968 году. С. Манн определяет теорию хаоса следующими четкими ключевыми принципами:

– теория хаоса прилагается к динамическим системам – системам с очень большим количеством подвижных компонентов;

– внутри этих систем существует непериодический порядок, по внешнему виду беспорядочная совокупность данных может поддаваться упорядочиванию в разовые модели;

– подобные «хаотические» системы показывают тонкую зависимость от начальных условий; небольшие изменения каких–либо условий на входе приведут к дивергентным диспропорциям на выходе.

Тот факт, что существует порядок, подразумевает, что модели могут быть рассчитаны как минимум для более слабых хаотических систем [189].

Все эти рабoты позволили установить общие правила организации хаоса:

1. Хаос создается естественным путем посредством увеличения размеров самоорганизующейся части единой системы, а затем, после достижения неких критических рубежей, таким же образом гасится. В истории России нередко после достижения критического рубежа хаоса, «смутного времени» возникали процессы самоорганизации.

2. Критические рубежи состояния системы определяются физическими размерами системы и соотносятся друг с другом экспоненциальным образом. Так, долготерпимость русского суперэтноса соотносится силой его «бессмысленного и беспощадного» бунта.

3. При движении от беспорядка к упорядоченному состоянию система регулярно возвращается по замкнутой траектории странного аттрактора Лоренца (т. е. турбулентно) в окрестности точки, где она уже когда-то была. Отсюда история развивается по спирали – но не идеальной гармонической, а реальной – турбулентной, с широкими границами (или замкнутой траектории «странного аттрактора»). Высокая степень изменчивости индикаторов исторических процессов при движении от цикла к циклу говорит о необходимости учета энтропийных процессов, социально–политической активности масс.

4. «Масштаб хаоса» или «размер неопределенности состояния» (социальной) системы пропорционален физическим размерам системы. Чем он больше, тем неопределеннее поведение (социальной) системы [210].

Этим объясняется непонятная многим (прежде всего европейцам) ситуация в России в ее историческом прошлом и в сегодняшнем настоящем. Перед лицом внешних угроз России свойственно периодически сжиматься, а затем, накопив духовные и материальные силы скачкоообразно расширяться. Сегодня Россия находится в пределах стадии максимального своего сжатия. Но «пружина» сама не разожмется. Разжать ее поможет только пассионарный толчок. Еще более 60 лет назад (до появления синергетики), академик А. Колмогоров на строгом математическом языке доказал, что энергия отдельной частицы единой среды больше, чем больше площадь физического пространства, в котором она существует, в степени 1,3. Исследования последних десятилетий показали, что этот закон в полной мере распространяется и на человека: социальная энергетика, наивысшая производительность труда и пассионарность тем выше, чем больше физические размеры его социальной организации. Закон А. Колмогорова можно прочитать и так: значение личности человека тем выше, чем больше физические размеры общества, в котором он живет. Но либерализм, с его разделением общества на «атомарные частицы», противоречит закону А. Колмогорова и поэтому работает на разъединение российского общества [210].

5. Эволюционные фазы турбулентного развития в системе сопровождаются аккумулированием в ней энергии структурной сложности (в обществе сопровождается политическим, экономическим, культурным ростом).

6. В точках же бифуркации, наоборот, слабое снижение беспорядка в обществе сопровождается экономическим спадом, а быстрый рост беспорядка – слабым ростом. Внешние воздействия, направленные на сокращение физических размеров системы, ее стабилизируют, а направленные на увеличение – дестабилизируют. Поэтому в точках бифуркации системы слабыми энергетическими воздействиями легко можно вывести ее из равновесия, а упорядочить практически невозможно. Поэтому развитие цивилизаций в определенные моменты проходит через т. н. точки бифуркации. Суть ее в том, что каждая цивилизация имеет определенное поле возможностей развития, определяемое потенциалом ее системы ценностей, человеческим материалом, географическим положением и природными условиями, ресурсным потенциалом, запасом знаний и технологий. В ходе роста и развития цивилизация приближается к пределам своего потенциала. Вместе с тем идет поступательный процесс развития производительных сил и нарастания объема знаний. Достигая предела своего потенциала, цивилизация подходит к определенной развилке: либо осуществить прорыв в новую область возможностей и получить «второе дыхание», или пойти по пути приспособления к сокращающемуся потенциалу, постепенного свертывания и деградации, приводящим либо к коллапсу, либо к длительному застою. В точке бифуркации, чтобы получить «второе дыхание», достаточно энергии небольшого количества человек, объединенных одной идеей.

7. Создавая искусственный порядок в какой–то области замкнутого пространства, мы в окружающих его областях преимущественно генерируем хаос. Так, «глобальная супердержава» в процессе глобализации, создавая новый мировой порядок, сгенерировала хаос в периферии мир– системы и мир оказался в предельно неустойчивом состоянии, в т. ч. и природной нестабильности [211].

Как показали исследования, естественный выход из этой ситуации, адекватный логике турбулентных трансформаций, только один. Мировая экономика должна диверсифицироваться по пространству путем образования ячеистой сотовой структуры глобального хозяйства. Природным аналогом такого рода социальных образований служат ячейки Бенара в синергетике.

Подобием ячеистой структуризации глобального мироустройства будущего можно признать «многополярный мир». Его принципиальное отличие заключается в нестатичности конструкции, неравномерности рассредоточения полюсов и антагонистических отношениях между ними. Природный в своей основе сотовый мир этих обстоятельств лишен, поскольку динамические границы его ячеек, постоянно изменяясь, устанавливаются в зоне равенства социальных и экономических давлений соприкасающихся хозяйственно–экономических регионов планеты [211].

Таким образом, мировая экономика для повышения своей устойчивости приобретет в процессе глобализации сотово–ячеистый характер. В результате политическую и экономическую погоду на Земле будут диктовать не одна или две–три крупнейшие экономики мира, а своеобразный ансамбль 7–20 «глобальных государств» из самых разных уголков планеты (среднее число 15). Социальное развитие можно представить в виде турбулентной спирали. К. Мямлин вполне обоснованно выводит следующие общие правила игры для осознанного управления хаосом:

1. Игра не имеет начала и конца.

2. Цель игры у каждого участника своя, и возникает она лишь по истечении некоторого времени после ее начала.

3. В игре побеждает тот, кто создает больший по объему контролируемый хаос. Всякий создавший контролируемый хаос на представительном интервале времени является победителем на этом отрезке времени.

4. Острые победы в этой игре являются признаком грядущего стратегического поражения, а острые поражения являются предвестником победы.

5. Хаос никогда не выходит за границы определенности. Он становится лишь неконтролируемым для того или иного участника. Последнее означает, что лидерство перешло к другому игроку.

Очевидно, пишет К. Мямлин, что ту политическую силу, которая возьмет на вооружение эти принципы, ждет большое будущее [211].

В 2011 году в Институте прикладной математики РАН имени М.В. Келдыша состоялась научная конференция по теме «Математическое моделирование исторических процессов». «Мы с вами присутствуем при рождении новой науки – «математической истории», – заявил профессор Г. Малинецкий, заместитель директора ИПМ РАН, открывавший эту конференцию. – Математика в недалеком прошлом была «наукой тощей», способной решать лишь относительно узкий круг задач. Теперь с появлением новых математических дисциплин ей становится доступен даже исторический хаос» [186]. В современных условиях интерес к математической теории хаоса усиливается в связи с доступностью математического моделирования современных глобальных геополитических процессов.