Текст книги "Крылья демона"

Как бы там ни было, а мы переносились в Болонью 1403 года, когда город был чуть ли не единственным светом науки во всей Италии. Провинция эта незадолго до нашего прибытия отделилась от Папской области и теперь с трепетом ожидала нового ввода папских войск, которые возглавил легат Папы Бонифация IX кардинал Балтазар Косса. Нет нужды рассказывать о причинах любви наследников престола апостола Петра к богатым прихожанам Болоньи. Сам город, хоть и отличался преданностью папскому престолу, но все же стремился к независимости. Не даром в городском гербе помещено слово «Libertas», означающее «свобода».

Часть 2

Глава 9

Има правильно выбрала время суток. Когда мы очутились на въезде в город со стороны южного квартала, заря только поднималась. В этот час кроме крестьян, уныло бредущих торговать на рынок или доставлять заказанную провизию местным синьорам, на улицах больше никого не было. Путеводителем нам служила моя память, уверенно указывавшая ближайшую дорогу к гостинице, петлявшую по тесным улицам Болоньи.

Наш внешний вид мог вызвать подозрение уже тем, что столь богато одетые люди, шли по городу, обвешанные сумками как простолюдины – пешком и без слуг. Для окружающих мы выглядели беглецами или эксцентричными ворами. Пришлось оставить спутницу возле входа на ближайший рынок, а самому идти покупать лошадей.

Появление дамы верхом на лошади также было не совсем обычным явлением, однако такое случалось, особенно в смутное время военных действий, когда многие люди, попав в немилость новых светских или церковных властей, спешно покидали свои дома.

Из-за раннего времени мне с трудом удалось найти более-менее приличных лошадей и купить для них сбрую. Когда я уже вел коней к воротам рынка, ко мне подошел парень лет 25-ти. Одет он был в поношенную одежду, умудряясь при этом выглядеть вполне благопристойно. Чистая двухцветная накидка, опоясанная кожаным ремнем, и узкие панталоны свидетельствовали о том, что этот человек относится к городскому населению, знающему такое понятие как «мода».

– Доброе утро, синьор! Я вижу, вы иностранец и вам, похоже, нужен слуга, – обратился он ко мне.

– С чего ты взял?

– Только иностранцы сейчас так богато одеваются, выходя на рынок. Местные синьоры на рынках бывают только в паланкинах, а покупки делают через слуг, – хитро улыбнулся мой собеседник.

– Что ж ты такой умный и такой оборванный?

– Ох, синьор, в наше время свободному человеку из простого люда можно прокормить себя или нанимаясь в армию, или уходя в монахи. Но в обоих случаях ты теряешь свободу на всю жизнь. Я же предпочитаю быть слугой хорошего синьора. А таких тоже мало и у многих уже есть достаточно слуг.

– И у кого ты работал в последний раз?

– Это тяжелая история, синьор, моего хозяина, бывшего епископа, обвинили в предательстве интересов святой церкви и уморили в тюрьме. Его имущество отошло к нашему новому кардиналу, его преосвященству Балтазару Коссе. А у того много своих слуг, – скорбно произнес парень и замолчал, ожидая моей реакции.

Ситуация складывалась весьма любопытно: с одной стороны, возникало подозрительное совпадение, с другой – половина населения Северной Италии так или иначе действительно пострадала от деятельности Коссы. Можно ли проверить искренность слов этого парня?

– Скажи, где ты сейчас живешь? – спросил я, намереваясь позже навести о нем справки.

– Здесь, возле рынка, – словно прочитав мои мысли, воскликнул он. – Тут любая собака меня знает, потому как каждому торговцу я пообещал дать половину своего первого жалования за то, что меня порекомендуют синьору.

– Хорошо, я возьму тебя на работу, – решился я. – Как твое имя?

– Гаспар Луиджи из Равенны, к вашим услугам, синьор.

– Сколько тебе платил прежний хозяин?

Гаспар хитро прищурился, прикидывая, на сколько я могу потянуть.

– Два дуката в месяц, синьор.

– Врешь ведь!

– Вы же сами ввели меня в искушение, задав такой вопрос, – обиженно ответил Гаспар, не отрицая свою ложь.

– Ладно, ладно, – усмехнулся я. – Буду платить тебе 10 дукатов.

– В год? – обрадовался Гаспар.

– В месяц. Кроме того, возьми сейчас семь лир и купи себе приличную одежду, – сказал я, протянув ему деньги.

– О, синьор! – воскликнул Гаспар, припадая к моей руке. Мне было немножко жаль его, так как не мог я быть здесь больше месяца, а, следовательно, выплатить ему жалование.

– Да, еще найди опрятную служанку для моей сестры, дворецкого и хорошего повара – я намерен купить здесь приличный палаццо. Жалование назначишь им в три дуката каждому.

– Синьор, вы меня поражаете. Вы, наверное, знатный вельможа?

– Вряд ли. Мое имя Марко Маркони. Найдешь меня в гостинице Берантинно.

– Понял, синьор.

Мы расстались с Гаспаром. Я прошелся по рядам, где услышал подтверждение о личности своего нового слуги. Впрочем, это мало о чем говорило.

Има, увидев меня с лошадьми, заметила с улыбкой:

– Очень мило с твоей стороны, что ты купил для меня дамское седло. И кляча вполне подходящей масти – смесь чалого ишака с пегим мерином. Это мясная или молочная разновидность?

– Скаковая – особенно хорошо идет рысью, – огрызнулся я, прикрепляя к седлам наш багаж. – Ты хочешь, чтобы я на первом попавшемся рынке купил тебе арабского скакуна?

– Все, все, шучу, – примирительно ответила Има и легким прыжком вскочила на лошадь.

– Не забывай, что ты не лихой гусар, а благородная синьора, – напомнил я ей, заметив изумленный взгляд проходившей мимо крестьянки.

Она хмыкнула, но промолчала. Я сел в седло, и мы легким аллюром поскакали в жилую часть города. Теперь мы двигались, не придерживаясь осторожности, а, наоборот, с важным видом следовали по центральным улицам. Не прошло и десяти минут, как мы въехали во двор отобранной заранее гостиницы.

Поселившись в разных комнатах, мы принялись за работу. Я занялся поиском дома, рассылая глашатых по городу и лично опрашивая всех местных торговцев, которые всегда в курсе последних новостей. Има же отправилась к самым дорогим портным и лучшим ювелирам, заказывать у первых роскошные платья и продавать последним большие алмазы и изумруды. Камней, своими размерами, поражавшими воображение знатоков, у нас было достаточно для покупки солидного дворца и годичного содержания десятка слуг. Переносить во времени такой эквивалент золота было бы весьма затруднительно, поэтому мы предпочли взять драгоценности для обмена.

В результате моих трудов, за день было найдено шесть прекрасных вариантов палаццо. Изучать каждый вариант, осматривая дворы, помещения и все хозяйство, возможности не было из-за значительных затрат времени. Я не глядя, доверяя описанию продавца, уже к концу дня договорился об годовой аренде самого дорогого палаццо, находящегося недалеко от центра города.

Вечером пришел Гаспар, приведя с собой двух служанок, повара, дворецкого и охранника. Аргументировал он свой выбор тем, что лучше снизить вдвое жалование, чем иметь недостаток в слугах. Девушек звали Мария и Леонора, обе были красавицами, хоть и разного типа. Мария полноватая брюнетка с пышными формами и румяным лицом, а Леонора рыжеволосая, голубоглазая девушка невысокого роста и классической фигуры скорее двадцатого века. Дворецкого звали Якоб, он походил на тихого пожилого еврея, побитого в боях за личное выживание. Джузеппе, кандидат в охранники, был увеличенной в полтора раза копией Гаспара.

– Гаспар, – обратился я к пройдохе, – скажи мне, а почему служанки такие красивые – это ваша местная особенность или твоя неуверенность какой из них отдать выбор?

– Что вы, синьор, это как раз моя уверенность в своих силах, – не смутившись, выпалил тот. – К тому же, каждая имеет свои достоинства. Вот Леонора, например, прекрасно умеет вышивать, а Мария…

– Я вижу ее достоинства, можешь не говорить, – перебил я поток его красноречия, заглянув в невинные глаза Гаспара. – А охранник, не кажется ли тебе, чем-то похожим на тебя самого?

– Ах, синьор, вы зрите в самый корень – это мой кузен, – честно признался он, обескураженный моей догадливостью.

– Что ж, пусть так и будет. Беру всех на полное жалование, обещанное мною.

Гаспар радостно бросился целовать мне руки, горячо рассыпая благодарности в адрес бога и моей щедрости, дарованной мне богом. Все же по его виду можно было понять, что другого развития событий он и не ожидал. Я выдал деньги на всех, для покупки одежды достойной слуг уважающего себя синьора, и сообщил, куда прибыть на следующий день, чтобы каждый мог вступить в свои обязанности.

На утро, перед тем как переехать в новое жилище, мы с Имой отправились в церковь, где собирались представители всех сословий населения города, с целью себя показать и на людей посмотреть. Ближайшей к нам была церковь San Domenico.

Религия, как известно, понятие общественное, поэтому городская церковь любого христианского ответвления может вынести соседство знатного вельможи с крестьянином. Подобное терпение и кротость знати, наверное, объяснялось ее желанием попасть в рай кратчайшей дорогой. Правда, каждое сословие занимало свое место в храме божьем: нищие на лестнице у входа, торговцы и ремесленники жались, стоя по углам церкви, чиновники и богатые купцы уверенно садились в задних рядах, а местная аристократия восседала спереди на почетных местах, предварительно прошествовав сквозь толпу не столь знатных прихожан, склонившую в почтении головы.

Здесь мне сразу стал виден результат работы Имы, которая намедни своим разбрасыванием денег и своей красотой привлекла внимание горожан. На нас оглядывались все более– менее богатые люди, интересы которых были шире, чем забота о собственном пропитании. Местные синьоры не отрывали восхищенных глаз от Имы, а синьорины зло одергивали своих кавалеров, излучая черную зависть в ее адрес. При этом они не забывали кокетливо улыбаться мне. Всю мессу нас сверлили взглядами со всех сторон. Мне даже показалось, что священники и те поглядывали на нас. Интерес духовенства тоже понятен – ведь они были представителями церковной власти, которая в средневековой Италии имела большую силу, чем светская, а порой и просто ее подменяла.

Что ж, наш выход состоялся – нас заметила знать, Има – богатая красавица без мужа, а я – возможный источник пополнения местной казны. Все эти достоинства, будучи замеченными, давали большую вероятность того, что на нас обратит внимание Косса, который должен прибыть в город в течение недели. Его интерес к женщинам и золоту был настолько высок, что у нас были все шансы попасть в список его желанных гостей.

Собственно, приезд Балтазара Коссы и был основной темой проповеди священника. В городе шла борьба двух партий – одни, подстрекаемые Коссой, стремились включить Болонью в папскую область, другие были против аннексии, законно опасаясь потерять свое влияние и независимость. Тем более, что управлять их городом рвался сам Косса.

– Миряне, а должно ль нам становиться на пути божественных свершений? – вещал падре со своей кафедры. – Выполняя волю Папы, наместника Христа и приемника апостола Петра, мы выполняем волю Бога. Отказываясь от воли Бога, мы намеренно вводим себя в грех. И лучше уж быть невежественным дикарем, до которого еще не дошло известие о великой жертве Христа, чем, будучи христианином, отвернуться от Бога. Как можно называться добропорядочным католиком и в то же время противиться божьей воле, которую представляет легат Папы…

Это он про Балтазара, бывшего пирата, отличившегося невероятной жестокостью, уже с 13 лет принимавшего участие в грабежах и насилии, собственноручно убившего десяток кардиналов, которых он до этого пытал со всем пристрастием.

… – почему же так страшны еретики, несущие смуту в ряды мирян? – гневно вопрошал проповедник. – Да потому, что слова их, пропитанные сатанинской ложью, как зерна сорной травы падают в душу прихожан, незаметно подменяя истину смиренного христианства, дьявольскими происками. И прихожане христовой Церкви, поддавшиеся ереси, начинают отходить от церкви, забывая своего Бога, подобно жителям Содома и Гоморры, но, будучи уверенными, что поступают правильно, согласно своей совести. Что ж, предать Христа, как это сделал Иуда, легко для еретика, но войти в лоно его опеки – вот это, практически, невозможно сделать, коль душа ваша посвящена дьяволу. Святая инквизиция постоянно молится за нас и не жалея своих сил, вырывает грешников из лап сатаны, но не все она может сделать, если вы сами не желаете помогать себе и своим близким. Бойтесь же еретиков, проклинайте их, гоните от себя!

Как он точно представил факты, перевернув все с ног на голову! Замечательный слуга Иблиса! Ведь заводя своей болтовней в дебри казуистики, он сеет эти самые зерна ереси, полностью отрекаясь от учения Христа. Любовь стала обязательством перед церковью, забота о ближнем переросла в инквизицию, «спасающую» человека от греха и ереси. Конечно, здесь есть большая заслуга Иблиса, но ведь и люди, так легко поддающиеся соблазну глупости, достойны соответствующего обращения. Хотя теперь я не столь в этом уверен, как раньше, потому как среди человеческой шелухи есть достойные души, сила которых меня потрясает. Наверное, чем выше потенциал у человечества, тем больше разница в его проявлении: от тупости барана – до мудрости десятка демонов, от волчьей свирепости – до кротости ангела. Может быть, поэтому Иисус пришел к людям, а не к демонам?

Пастор закончил свою пламенную речь, благословив присутствующих на добрые дела. Прихожане начали движение, направляясь, кто к выходу, кто к священнику для личного благословения. К нам подошел важный синьор, почтенного возраста, облаченный в дорогие одежды, подчеркивающие его высокий статус.

– Позвольте представиться, – обратился он ко мне. – Граф Антонио Франчини, принадлежу к третьему ордену францисканцев.

Третьим орденом был орден терциариев, членам которого разрешалось не носить рясы и жить в миру, имея семью. Идею нищенствования, проповеданную Франциском Ассизским в XIII веке, уже давно забыли. Более того, тем, кто пытался следовать его принципам, приклеили ярлыки «спиритуалов» и «обсервантов», а «святая инквизиция» преследовала их как опасных еретиков. Действительно, не раздавать же землю и деньги беднякам? Церковь о них (деньгах и бедняках) лучше позаботится.

– Марко Маркони, Има Маркони, моя сестра, – представил я нас с поклоном. Има сделала легкий книксен. – Прибыли в ваш просвещенный город из Неаполитанского королевства.

– Мы могли бы поговорить, синьор Маркони? – спросил он с налетом легкой таинственности в голосе.

– Да, конечно, – ответил я, подавая знак Име, чтобы она отстала на дистанцию, подобающую женщине средневековья. Има гневно сверкнула взглядом, но повиновалась.

– Знаете ли, друг мой, в чей адрес была направлена блестящая проповедь нашего клирика? – вкрадчиво поинтересовался Франчини.

– Нет, – кратко соврал я.

– Что ж, тогда вам лучше будет узнать. Вы прибыли надолго в наш город?

– Надеюсь, что да. Хочу получить образование в университете, а заодно посмотреть – нет ли в северной Италии достойной партии для моей сестры.

– Не поздновато ли вам становиться студентом? – подозрительно прищурился Франчини.

– Вот это я и собираюсь выяснить в ближайший месяц, – бодро отпарировал я.

– Но дом то вы арендовали на больший срок, не так ли?

– Да, – все так же скупо отвечал я, пытаясь вытянуть сведения о политических взглядах собеседника хотя бы из его вопросов.

– Возможно, размах ваших первых покупок и скорость их свершения говорят о нестандартности ситуации, в которой вы находитесь? – продолжал упражняться в словоблудии мой собеседник.

– Какое отношение имеет нынешняя проповедь к скорости моих покупок? – я решил облегчить выход информации из уст Франчини.

Он смутился и очевидно принялся подыскивать новые витиеватые формулировки, чтобы заставить говорить меня первым. Тут уж не выдержала Има, слушающая наш разговор на пределе слухового восприятия.

– Синьор рыцарь интересуется, не связан ли наш приезд с действиями легата Коссы, – пояснила она, приблизившись к нам. На ее способности к дипломатии, наверное, сказалось общение с австрийскими и прусскими офицерами XVIII века.

Мы оба уставились на нее. Я с желанием задушить на месте свое непоседливое прошлое в женском платье, Франчини с изумлением от такой наглости со стороны женщины.

– Има освоила все тонкости интриг, проведя свои юные годы при Неаполитанском дворе, – мрачно прокомментировал я, осведомленность Имы.

– Прошу прощение, за свое вмешательство, – ни чуть не обращая внимания на нашу реакцию, продолжала она, – но я правильно изложила суть вашего интереса, синьор Франчини?

– Да, синьорина, вы правы, в какой то мере, – взял себя в руки тот. – Но я хотел лишь ознакомить вас с текущими событиями в Болоньи. Так сказать, по-соседски помочь определиться в сложившейся ситуации. Ведь даже ваш палаццо находится рядом с моим, а я, как ревнивый последователь святого Доминика, не могу не принимать участия в духовной и политической жизни города. Конечно, ваши интересы могут носить целиком личный характер, но в нынешние тяжелые времена невозможно стоять вдали от событий, касающихся каждого честного католика. Разве желание папы, да хранит его Господь от дурных людей, включить Болонью в свою святую юрисдикцию, не является поводом к размышлению о сути грядущих перемен?

– Согласен, синьор, – я предвосхитил очередную гусарскую попытку Имы выяснить, к чему клонит наш собеседник. – Мы будем рады помочь делу святой католической церкви, даже если придется вступить в конфликт с отдельными сторонниками реформации.

– Почему бы вам, в таком случае, не оказать мне честь своим визитом? Допустим, завтра к 7 часам вечера смею ли я вас ожидать?

– Почтем за честь, – поклонившись, ответил я.

Франчини одарил меня легким кивком головы, затем бросил многозначительный взгляд на Иму, и отошел в сторону без слов прощания.

– Что ты лебезишь с ним? – фыркнула Има. – Этот старый интриган так хотел «ввести нас в курс дел», что ровным счетом ничего не сказал, а лишь пытался вытащить из нас какую-нибудь информацию. Еще, по всей видимости, он хотел спровоцировать нас на высказывания против Коссы.

– Правильно, – спокойно заметил я. – Только зачем ему мы?

– Ясное дело, ведь он один из первых, кто поддержит Балтазара, хоть сейчас не показывает виду. А мы его интересуем как возможные эмиссары Коссы или те, кого он сдаст ему, показывая свою лояльность.

– Твои рассуждения сходны с моими, – почти пошутил я, – но слишком прямо ты сейчас мыслишь. Помнишь: «Первый знак в обозначении имеет приоритет, когда вещь обозначена двумя знаками»?

– К чему это ты помянул Трисмегиста?

– Дело в том, что это обратный принцип Сатаны.

– Ну и…?

– Были уже оба знака. Либо один ложный, а значит, сегодня будет третий, либо я плохо знаю Иблиса.

– Что-то от твоих пояснений я еще больше запуталась. Может, еще разок попытаешься?

– Скоро все поймешь сама. В любом случае, лучше, чтобы наши умозаключения формировались отдельно друг от друга.

Има скептически покосилась в мою сторону и пробормотала, обращаясь к себе:

– Неужели через пару сотен лет я стану таким занудой?…

Глава 10

Наш палаццо оказался достаточно роскошным жилищем, чтобы привлечь внимание к его обитателям со стороны местной знати. Величественные ионические ордера с замысловатыми капителями поддерживали карниз парадного входа, свидетельствуя о высоком положении не только хозяев, но и гостей, которым суждено подниматься по ступенькам, ведущим в палаццо.

Двор дома, обнесенный каменным зубчатым забором, вмещал сад, оранжерею, конюшню на пару дюжин лошадей, псарню, а также служебные пристройки, необходимые для приличного существования патриция.

После беглого осмотра всего этого добра, я понял, что с такими хоромами в долгосрочном плане нам потребуется еще садовник, конюх, кузнец и т. п. Что ж, я надеялся на наше недолгое пребывание в этом месте, не предусматривающее капитального благоустройства и затрат средств и времени на комфорт.

Слуги были тут как тут. Гаспар и Якоб, следуя моим указаниям, уже все подготовили к нашему приходу: палаццо прибран, закупленные продукты превращены в завтрак, с картин и мебели сняты покрывала. Единственным недостатком оказалось отсутствие нормального постельного белья. В Италии этого времени такая вещь, как белая качественная ткань являлась роскошью, поэтому в хозяйстве приличного белья и скатертей не оказалось. Пришлось побеспокоиться и об этой мелочи, включив соответствующий пункт в список необходимых покупок.

Джузеппе уже, похоже, осмотревший здание, бродил по периметру ограждения, изучая все нюансы местности.

Перекусив, мы с Имой вновь занялись своими делами – Има отправилась на примерку и покупку новой одежды и простыней, прихватив с собой Гаспара и Леонору. Служанку она взяла, скорее всего, в качестве советчицы.

Конечно, истинной целью Имы являлось не пополнение нашего гардероба, а привлечение максимума внимания к нашим персонам. Одинокая женщина на улице города (не беря во внимание слуг) всегда привлекает взгляды прохожих. Особенно, если она весьма богата (тут мы учитываем наличие слуг) и чрезвычайно красива.

Оставшись дома один, я вышел в сад, чтобы осмотреть свои новые владения и вдохнуть аромат сада 15 века. Надо заметить, что разница состава атмосферы этого и моего времени была колоссальной. Будь я в силе демона, я смог бы определить процентное соотношение газов воздуха, но даже с помощью примитивной обонятельной системы человека легко можно было почувствовать различия. Наверное, городской человек начала XXI века испытывал бы здесь постоянное недомогание, вдыхая столько кислорода и оставляя организм страдать без привычного угарного газа, свинца и других «полезных» компонентов.

По садовой дорожке на встречу мне шел Джузеппе. В правой руке его был проржавевший меч в полторы руки. Увидев меня, он остановился, рефлекторно сделав попытку спрятать клинок за свою широкую спину. Потупив взгляд, он стал оправдываться:

– Синьор, я вот нашел тут,… то есть там, – он неопределенно взмахнул рукой. – Меч простой, солдатский, но сталь хорошая. Я могу его перековать для вас.

По всему было видно, что показывать мне свою находку Джузеппе не собирался, но теперь деваться ему было некуда, потому как простолюдину бродить с мечом по городу было запрещено, да и любая вещь в пределах моих владений принадлежала мне.

Я подошел поближе и внимательно посмотрел ему в глаза. От моего взгляда он поежился. Только теперь я хорошо разглядел его физиономию, которая поначалу показалась мне не интересной из-за сходства с Гаспаром. Цвет кожи, шрам на щеке, блеск глаз, речь – все это выдавало в нем бывшего пирата. Ну и охранника подбросил мне Гаспар!

– Джузеппе, а ты умеешь обращаться с оружием? – спросил я.

– Да, синьор. Я был солдатом в Пармской армии.

– А до этого?

– Что до этого, синьор? – невинно переспросил он.

– До того как ты стал солдатом, кем ты был? Моряком?

Джузеппе кивнул, боясь потерять работу или из-за лжи, или из-за своей бывшей профессии.

– Почему же ты прекратил заниматься пиратством?

На лице слуги промелькнуло отчаянье, смешанное с мукой от неразрешимости поставленной перед ним задачи – как не соврать и в то же время скрыть правду. Удивительно, но он нашел выход, прибегнув к излюбленному приему евреев.

– А почему вы решили, что я был пиратом? – вопросом на вопрос ответил Джузеппе.

– Брось валять дурака, – нетерпеливо гаркнул я, демонстрируя свое господское превосходство. – У меня нет желания доказывать тебе очевидные вещи. С твоей бандитской рожей, морской походкой и жаргоном ты ни как не смахиваешь на пекаря или крестьянина.

– Как вам будет угодно, – сопротивлялся Джузеппе, одновременно выражая покорность.

– Ладно, принеси мой меч, – приказал я.

Джузеппе быстро бросился в дом и вынес клинок, который я взял с собой из Праги. С любовью и уважением глядя на сталь, он протянул мне меч.

– Хочу проверить твое мастерство, – заявил я. – Готов сражаться?

– Что вы, синьор, как можно. Я же могу вас поранить, – замотал головой Джузеппе.

– Не бойся. Если поранишь меня или хотя бы выбьешь из моих рук меч – я дам тебе двадцать дукатов.

Глаза слуги вспыхнули алчным огнем. Наверное, подобное чувство он испытывал, когда шел на абордаж торгового корабля.

– Если выдержишь хотя бы три моих атаки, – продолжал я, – то оставишь себе свой меч. Согласен?

– Но только, прошу вас, синьор, без обид, – облизывая губы от волнения, согласился Джузеппе.

Я усмехнулся и стал в стойку. Джузеппе поднял свой меч и сделал неуверенную попытку рубящего удара, направленного чуть наискось, демонстрируя основы средневекового фехтования на мечах, когда метишь в щель между шлемом и латами. Отбить подобный удар не составляло труда даже с закрытыми глазами. Чтобы несколько расшевелить своего противника, я не просто парировал удар, но и выбил меч у него из рук.

Джузеппе слегка опешил, поднял меч и вновь двинулся на меня. Теперь он действовал осмотрительней: принялся наносить короткие пробные удары, не приближаясь вплотную, используя только кончик лезвия для атаки. Мне с легкостью удавалось ставить жесткие блоки, работая только рукой, без помощи корпуса и уходов от ударов. Джузеппе начал понимать, что может не получить своих дукатов. Видимо, мысль о потерянных деньгах заставляла его злиться и все активней нападать на меня.

Чтобы не стать жертвой собственной самоуверенности, я отреагировал на усилившееся давление соперника легкими выпадами, передвигаясь по простейшей траектории пятиугольника. Расширив базу, я занял низкую стойку, что в сочетании с быстрым движением сделало мои удары куда эффективней. Для меня подобная тактика ведения боя являлась чем-то вроде разминки основных мышц. А вот Джузеппе явно воспринимал наш поединок как реальное сражение, в котором он либо победит, либо погибнет.

Через десяток минут, он уже рубил что есть мочи, обливаясь потом и сопровождая каждый удар коротким выкриком. Уровень его мастерства был чуть выше среднего, в чем, собственно, я и хотел убедиться. С таким противником я мог справиться и простым кухонным ножом.

– Что, Джузеппе, это тебе не абордажная сабля? – усмехнулся я.

– Синьор, вы деретесь как Бог! – воскликнул он в ответ.

Первый раз меня не пытались назвать Дьяволом за мое боевое искусство.

– В отличие от тебя, друг мой, я не дерусь, а фехтую, – подвел я итог нашей схватке сильным ударом со скольжением вдоль лезвия меча. Одним движением я отвел лезвие Джузеппе в мертвую зону и обозначил удар в его шею. Мой клинок острием уперся в горло противника и тот в страхе выронил свой меч, боясь спровоцировать меня на неосторожное движение. – Достаточно. Вижу ты знаком с основами владения холодным оружием. Так и быть, можешь оставить свою находку себе.

– О, благодарю вас, синьор, вы очень великодушны ко мне, – выдохнул Джузеппе, едва я убрал острие меча от его горла.

– В качестве благодарности, ты расскажешь мне о себе: кем был, как попал в Болонью.

– Хорошо, – согласился с некоторым колебанием Джузеппе.

Он начал свою исповедь – сначала неуверенно, а затем все больше и больше увлекаясь собственными воспоминаниями. Я слушал его и обычными воздействиями на психику заставлял рассказывать все интересующие меня подробности.

Человеку космической эпохи история жизни Джузеппе показалась бы приключенческим романом. Однако для самого рассказчика, слишком часто видевшего кровь, события эти являлись жестокой действительностью. Пиратское рабство, где твоя жизнь зависит от чужой смерти; лишения солдата, вынужденного бесконечно точить свой меч и убивать по приказу, будь то вражеский солдат или ребенок – все это трудно считать приключением, когда сам являешься участником. Разве что, когда все невзгоды уже позади, а ты сидишь в мягком кресле и неспешно потягиваешь горячий грог.

Меня, конечно, не интересовали подробности убийств и сражений. Главное, что я хотел знать – обстоятельства, приведшие Джузеппе ко мне на службу и характеристики людей, которые меня окружали в этом времени. Получив подробную информацию, касающуюся слуг в моем доме, я сделал любопытные выводы, которыми намеревался поделиться с Имой в ближайшем будущем. Интуиция меня не подвела – Джузеппе оказался не случайным человеком с улицы.