Текст книги "От Мексики до Антарктиды и обратно"

Выжить в Антарктике

И опять мы в пути. Неожиданно антарктический сумрак прорезали лучи яркого солнца. Пассажиры высыпали на палубу полюбоваться проплывающими айсбергами и льдинами удивительных форм. Заснеженные горы ослепительно сверкали, на них было больно смотреть. Мы столпились на носу корабля, не веря своим глазам. От переполнивших чувств кто-то затянул песню.

Судно подошло к каналу Лемэр. К нему вели гигантские «ворота» – высоченные чёрные скалы в снегу. Их вершины утопали в медленно клубящемся тумане. Если где-то на планете и могли водиться мифические драконы, то именно здесь.

Судно встало на якорь, и мы высадились на остров Петер-ман. Здесь жили и работали американские биологи – изучали пингвинов и влияние туризма на их популяцию. По острову нам разрешили передвигаться только гуськом по дорожкам, чтобы не оставить глубоких следов в снегу – в эти дыры могли провалиться неосторожные обитатели колоний. Сами пингвины тоже любили гулять по протоптанным людьми тропинкам и очень напоминали солдат в окопах.

На острове Петерман сложили гнёзда пингвины дженту и пингвины адели – с нарисованными вокруг глаз тонкими белыми кругами. Тут же рядышком расположились длинноносые бакланы. Все птицы держались друг друга, ведь у них один общий враг – поморник. Эти большие тёмно-бурые птицы с твёрдым клювом – самые выносливые пернатые Антарктики. Некоторые из них долетают до Южного полюса. Хищный поморник питается яйцами и птенцами пингвинов и других птиц. Противостоять крылатому разбойнику в одиночку невозможно, но вместе пингвины и бакланы способны защитить себя от налётов.

– Эй! Ты что? Кыш! Кыш! О боже! – замахал руками отставший от группы чилиец. На него напали поморники. Они проносились над его головой, яростно хлопая крыльями и щёлкая клювами. Должно быть, решили, что человек – какая-то разновидность хищников, возможные конкуренты в охоте на пингвинов.

На следующий день мы учились эвакуироваться с тонущего корабля. Командовал всё тот же старпом. Услышав гудки – серию коротких и один длинный, мы нацепили спасательные жилеты и собрались на верхней палубе возле шлюпок, озадаченно поглядывая друг на друга.

Шлюпки на «Алексее Марышеве» были современными – с крышей. Похожие не на лодки, а скорее на батискафы. Такое плавсредство не потопит волна, в нём не замерзнёшь и не пострадаешь при разливе и возгорании нефти на воде. В шлюпку по инструкции были положены весла, хотя смысла в этом не было – закрывалась она герметично.

Вместе со всеми я втиснулся внутрь. Пассажиры довольно сверкали улыбками в темноте и наперебой щёлкали фотокамерами. Старпом радостно потирал ладони – спас всех. На том учения и закончились.

Полярное сумасшествие

Следующая остановка на нашем пути – аргентинская база «Альмиранте Браун». Она расположена на Антарктическом полуострове, или, как его называют, Земле Грейама. До наступления лета база пустовала. Место, надо сказать, жутковатое…

С «Альмиранте Браун» связана драматическая история. В 1984 году врач аргентинской научной экспедиции отработал в командировке положенные двенадцать месяцев, тогда станция работала круглый год. Год в Антарктиде – не шутки! Выдержит не каждый. Врач с нетерпением ждал прихода корабля, нервно считая дни до «дембеля». Судно вот-вот должно было привезти его сменщика.

Ледокол «Альмиранте Ирисар» подошёл к берегу 12 апреля, но врачу объявили, что домой он не поедет – сменщик внезапно заболел, у него случился приступ аппендицита. Но нельзя же лишить персонал станции медицинской помощи! Врачу приказали остаться ещё на одну зимовку во льдах. И у него помутился разум. Он схватил канистру с соляркой и поджёг базу… К счастью, оставшихся без жилья аргентинских полярников эвакуировало находившееся поблизости американское судно.

Неважная энергетика этих мест оказала влияние и на птиц. Поселение пингвинов на территории полярной базы выглядело как гетто. Его обитатели были измазаны в собственном помёте. Одна пингвиниха потеряла яйцо, сиротливо лежащее в грязи неподалёку, и высиживала круглый камень. В проходах между гнёздами ходил здоровенный наглый пингвин и вытаскивал камни из гнёзд птиц послабее. Те возмущённо тянули шеи, раскрывали клювы, шипели и пытались клюнуть обидчика: «Это наши камни, наш-ши, наш-ши!..» Но здоровяк не обращал внимания и продолжал таскать булыжники к своему гнезду, уже напоминающему шикарный особняк. Всё как у людей.

Остров обмана

Следующую высадку мы сделали в Кувервиле, чтобы в очередной раз посмотреть на пингвинов. Некоторые мои спутники, правда, решили, что хватит с них птичек, и остались на борту.

Напрасно! Погода стояла великолепная, у берега покачивались на волнах хрустальные айсберги невероятных форм.

Пожалуй, это самое красивое зрелище, которое я видел в жизни. Солнце играло на боках ледяных колоссов, по небу проплывали причудливые облака, похожие на летающие тарелки.

На берегу мы обнаружили китовую кость размером с коромысло. И конечно, многочисленные колонии пингвинов. Птицы не обращали на нас внимания. Плескались в воде, высиживали яйца, отбивались от поморников.

– Молодой человек, я скажу вам что-то важное, – обратилась ко мне пожилая англичанка, когда мы плыли на лодке в обратную сторону. – Здесь в Антарктиде я впервые почувствовала присутствие Бога. Как же ничтожен и беззащитен человек по сравнению с этой силой!

Я в это время думал о противоположном. О том, что эта земля совершенно беззащитна. Придёт сюда человек со своей техникой, шахтами, заводами и военными базами, и от неземной красоты ничего не останется.

Последней в этот день была высадка на чилийскую военную базу «Габриэль-Гонсалес-Видела». База занималась гражданскими делами – метеорологией и оказанием первой помощи нуждающимся кораблям. На базе работали четыре лётчика и три моряка. Деление было условным – каждый освоил по пять-шесть профессий. Например, повар Писарро по совместительству был парикмахером, завхозом, капитаном спасательной шлюпки и спасателем.

Пингвинов здесь было так много, что они путались у нас под ногами. Один умудрился проглотить палку. Её конец торчал у него из клюва. Бедолага так и стоял, пока чилийцы не пришли к нему на помощь. Палку вытащили, и пингвин поспешил к своим. Вид у него был обиженный.

На базе была лавка, где продавались сувениры – шапки, футболки, книги. Можно было отправить домой открытку и поставить «въездной» антарктический штамп в паспорт. Я поставил – пусть пограничники удивятся.

В последний день путешествия нам было обещано купание в термальных источниках в кратере вулкана на острове Десепшн. Deception в переводе с английского значит «Обман». К сожалению, название себя оправдало. Высадиться на остров мы не смогли. Волны с шумом бились о корабль, и старпома чуть не смыло за борт. Целый день пассажиры без толку слонялись по кораблю или играли в «Эрудит», составляя английские слова из испанских фишек. Фишки «LL», «RR» или «Ñ» надолго ставили их в тупик. Другие слушали в кают-компании записи песен китов: гулкие, протяжные, успокаивающие звуки.

В Антарктической зоне лов китов запрещён международным договором. Но и сюда, случается, заходят японские суда, истребляющие китов в «научных целях». Антарктика – нейтральная зона, здесь нет ни полиции, ни пограничного контроля. Никто не может помешать китобоям и прочим браконьерам.

Миллионы лет назад Антарктида была частью гигантского материка Гондвана. Здесь шумели доисторические леса и бродили динозавры. После того как от него откололись Южная Америка и Австралия, Белый континент остался в одиночестве. Несмотря на холодный и неприступный вид, который Антарктида на себя напускает, причинить ей вред легко, а уберечь – сложно.

Аргентина

Загадка озера Фаньяно

«Мальвины – аргентинские!» – сообщил стоящий у границы дорожный щит. Несмотря на проигранную англичанам войну, Аргентина продолжала считать себя хозяйкой Мальвинских островов и гостям страны об этом напоминала.

– О, так это же Фолклендские острова! – неосторожно воскликнул американец Найджел, с ним мы ехали автостопом с чилийского запада Огненной Земли на аргентинский восток.

– Ну-ка, вылезай! – сердито обернулся к нему водитель. Тему островов в Аргентине лучше не обсуждать, обзывать их «по-английски» – тоже.

Политический конфликт не успел разгореться. Чтобы замять неловкость, Найджел прямо в кабине грузовика начал исполнять под гитару старые американские хиты. Водитель подпевал на испанский манер: «Бьенвенидо а отель Калифорниа-а-а!» Так мы въехали на аргентинскую часть Terra del Fuego.

Огненная Земля только на карте выглядит маленькой. Ехать по ней можно долго, и за окнами автомобиля будут проплывать разные пейзажи: пастбища с упитанными овцами, заросли многовековых «бородатых» деревьев, на которых даже мох потерял счёт своим годам. Проехали мимо озера Фаньяно, вечно холодного, окружённого скалами. – Старики рассказывают, будто раньше здесь водилось огромное чудовище, – хмыкнул водитель. – Оно хватало рыбаков и утаскивало в воду.

– И что, действительно водилось? – усомнился я.

– Кто его знает?! Может, старый кит приплыл умирать или тюлень. А рыбаки спьяну с лодок вывалились. Но может, и правда чудовище было. Здесь, на Огненной Земле, много странного.

Штамп конца света

Огненную Землю иногда называют Аргентинской Сибирью. Для большинства жителей Южной Америки это холодная безжизненная территория по соседству со скоплением мировых льдов. В конце XIX века аргентинское правительство, решив заселить эти земли, выбрало старый проверенный способ – на Огненной Земле устроили каторгу.

Административный центр аргентинской части архипелага – город Ушуайя. Он расположен на берегу океана в окружении гор. В Ушуайю ссылали самых опасных преступников. Сбежать отсюда было невозможно. Страх перед забытой Богом землёй был так велик, что некоторые заключённые прямо в кандалах прыгали в воду с палубы корабля и тонули, лишь бы не попасть в «холодный ад». Газеты тех времён называли остров Проклятая Земля. По нашим меркам, в Ушуайе даже зимой не так уж холодно, средняя температура всего минус 1,6 °C.

Сегодня в туристическом центре города можно поставить штамп в паспорте fin del mundo – «конец света». Всплеск антарктического туризма превратил захолустную деревушку в симпатичный городок, на улицах которого больше иностранцев, чем местных жителей.

В день, когда я прибыл в Ушуайю, на улицах звучала русская речь. Потеснив круизные лайнеры, в местном порту встало учебное парусное судно «Крузенштерн» из Калининграда, совершающее кругосветное путешествие. На его борту было двести человек, большинство из которых – мальчишки-кадеты. Они шли под парусом вокруг мыса Горн – не самое лёгкое дело даже для профессиональных моряков. В этом месте встречаются два океана и безумствуют ветра, для которых огромная парусная шхуна всё равно что бумажная. В старину смельчаки, сумевшие обойти мыс Горн, в левое ухо вдевали серьгу и пользовались авторитетом в портовых кабаках. Теперь вместо серьги в туристическом офисе Ушуайи выдавали бесплатный сертификат, красивый и бесполезный.

Я написал письмо Саре, рассказал ей о пингвинах, айсбергах и паруснике «Крузенштерн». И в тот же день получил ответ.

«Мой дорогой друг! Прости, что не дождалась тебя. У меня совсем закончились деньги. Я пыталась найти работу в Аргентине, но ничего не получилось. Пришлось возвращаться в США. Это к лучшему. Заработаю денег и больше не буду бедной. Сейчас я работаю в книжном магазине в Вашингтоне. И хочу взять вторую работу, начну преподавать в школе. Не знаю, что ещё сказать. Или, может, хочу сказать слишком много. Но не вижу смысла. Не хочу тебя ранить. Нам не всегда удавалось понять друг друга, а сейчас уже поздно. Я благодарна, что путешествовала вместе с тобой. Желаю удачи! Надеюсь, ты доберёшься туда, куда мечтаешь».

Это письмо выглядело как прощальное. Я покорил Антарктиду и поставил в паспорт штамп о том, что побывал на краю света. Но потерял Сару. Она была моим хорошим другом, весёлым, нежным и ранимым. Я хотел подарить ей целый мир, но вышло так, что большу́ю часть мира припрятал, оставил для личного пользования. И теперь за это расплачиваюсь. Что ж делать! Поеду в обратную сторону. Как знать, может, доберусь до США? По крайней мере, теперь я поеду в ту сторону, куда движется вся Латинская Америка, – на север.

Защитники Огненной Земли

В салоне городского автобуса висел плакат: «Пресвятая Дева Луханская, покровительница автомоторного транспорта, защити нас в дороге!» На плакате была нарисована Пачамама – Мать-Земля. В мифологии индейцев – одно из главных женских божеств, она же Дева Мария. В ногах у неё полумесяц, в голове – солнце.

Вдоль дорог стояли алтари. А перед ними – дорожные знаки с изображением Пачамамы в голубом платье. Водители останавливались, молились, привязывали ленточки, оставляли в дар пластиковые бутыли с водой, деньги и старые автомобильные номера.

Ещё один «придорожный» святой – гаучито Хиль. Во второй половине XIX века пастушок Антонио Хесус Хиль боролся за социальную справедливость на манер Робин Гуда или Зорро: грабил богатых и раздавал награбленное бедным. После его смерти простые люди канонизировали Хиля, и, кажется, даже без разрешения церкви. Поклониться народному святому приезжают паломники из Парагвая, Уругвая и Бразилии. Алтари Хиля украшены сотнями красных флажков, дескать, потому, что он всегда ходил в красном. Таким количеством красных флагов, что скопились у этих алтарей, можно было бы обеспечить революцию не только в Аргентине, но и по всей Южной Америке. Вот только бедные кампесинос предпочитают стоять на коленях и молиться в надежде, что кто-то другой пожертвует собой ради народа.

Состоятельные аргентинцы придерживаются официальной религии. Хотя и они не стесняются просить о помощи: «Иисус, благослови наш город!» И подпись: «Муниципалитет Рио Гранде». Гигантский щит-распоряжение установили на въезде в ещё один «огнеземельный» городок. Власть, запросто общающуюся с Иисусом, грех не переизбрать на новый срок.

Секретный Мюллер

После Огненной Земли я поехал в континентальную Патагонию. Чем дальше двигался к северу, тем жарче становилось. Из редакции журнала написали: проект переименован, теперь он называется «Автостоп из Антарктиды».

За спиной остался национальный парк Лос-Гласьярес с ледником Перито-Морено. Я так и не поехал смотреть на него: нужно было делать крюк, к тому же после Антарктики ледником меня было не удивить.

– Ты не видел Перито-Морено?! – изумлялись патагонцы. – Это же такой большой ледник! От него огромные куски откалываются…

Перито-Морено – природный феномен. Грандиозный ледник медленно ползёт с гор в сторону озера. От тепла лёд тает, от массива ледника отделяются ледяные глыбы и с шумом падают в озеро.

– Я в Петербурге живу. У меня дома на крыше каждую зиму ледник растёт, – отшучивался я. – От него тоже куски откалываются. Вот у вас в Перито-Морено хоть кого-нибудь льдом убило? А у нас запросто.

В Патагонии никто не называл меня гринго. Здесь все в той или иной степени были гринго – потомки европейцев. Так что я не выделялся.

Меня подобрал грузовик. Водитель по имени Роллон уверял, что он сын немецкого военного преступника и украинской еврейки, беженки военных лет. Настоящая фамилия его отца была Мюллер (совпадение?). После войны жить с такой фамилией даже в Аргентине было небезопасно. Так появились на свет Роллоны.

– Отец рассказывал, что пять подводных лодок перевезли офицеров с семьями из Италии. Высаживались в порту Камаронес. Отец прибыл 14 сентября 1946 года. Их было много – тысячи. Отчего, думаешь, Аргентина поднялась после войны? Только благодаря нацистским деньгам.

Сколько же исторических личностей попалось мне по пути! Встретил Ленина в Мексике, Пиночета в Антарктиде, а теперь ещё законспирированного Мюллера.

Водитель включил радиотрансляцию футбольного матча между командами Буэнос-Айреса и Баия-Бланки. Страсти накалялись, и Роллон периодически что-то восклицал, бил в возбуждении по рулю и пытался спорить с комментатором. А я после этой игры сделал вывод, что футбольных комментаторов в Аргентине набирают из бывших оперных певцов. Основной критерий при приёме на работу – умение максимально громко и долго тянуть «Го-о-о-о-о-ол!».

Песчаные пингвины

Трелеу – жаркий маленький городок. Из достопримечательностей – лишь запретительный знак в центральном парке «Босиком по газонам не ходить». Зато в нескольких десятках километров отсюда, в заповеднике Пунто-Томбо, самая большая в мире колония магеллановых пингвинов – сотни тысяч! Решив сравнить их с антарктическими собратьями, я поехал туда.

В отличие от Антарктики, в Пунто-Томбо никто не требовал, чтобы я не сходил с тропинки и не портил красоту снега, да и снег в таком месте было сложно представить. Песчаная пустыня с чахлой растительностью – в её тени прятались от солнца красноглазые магелланцы. Кустов на всех не хватало, и пингвины рыли в песке норы и выглядывали из них как из блиндажей. Говорят, эти норы могут достигать метра, а то и полутора в длину!

Решив жилищный вопрос, самцы магеллановых пингвинов отправляются на поиски хозяйки дома. Личную жизнь пингвины устраивают на танцах. Самец приглашает приглянувшуюся самочку на «танго», и они принимаются плясать, забавно стукаясь клювами. Поодаль толпятся завистливые зрители.

Один из пингвинов отправился исследовать окрестности. Долго прыгал по песчаной дорожке, неуклюже, но настойчиво. Пытался расширить границы известного, пока не добрался до таблички с надписью «No Pasar» («Проход воспрещён»). Долго на неё смотрел, раскрыв удивлённо клюв, потом развернулся и направился в обратную сторону.

Как я учил девушек ругаться

В городе Мар-дель-Плата меня пригласили в гости девушки из местного клуба автостопа – Реджи и Валерия. Я очень обрадовался этому. Соскучился по общению с девчонками.

Правда, мне не очень был понятен мой статус: всё ещё занят или уже свободен? Судя по последнему письму от Сары, мы расстались окончательно и навсегда. Я не хотел начинать новые отношения, но от общения с красивыми девушками не отказывался.

Девушки в Аргентине – явление особое. Нигде не найти такого количества симпатичных сеньорит! В стране культ красоты. Улицы городов украшают рекламные плакаты с девицами райской внешности и такой же степени одетости. Чтобы походить на идеал, аргентинки изнуряют себя диетами и физическими упражнениями. Приемлемым обращением к симпатичной незнакомке или официантке в кафе будет flaca – «стройняшка», тогда как gorda – «толстая» – серьёзное оскорбление.

– Научи нас русским словам! – потребовали девчонки. Я согласился, и через пять минут они неплохо выговаривали: «привет», «как дела», «я тебя люблю».

– А теперь научи страшному русскому ругательству, – попросили они, округлив глаза.

Мысленно перебрав с десяток вариантов, я выбрал наиболее мягкий: «Иди отсюда, толстая!»

Обе девчонки были стройны, хоть на подиум, но пришли от «страшного ругательства» в восторг.

– Ты, толстая! Иди отсюда!

– Сама толстая! Толстая!

Ещё долго ночные улицы Мар-дель-Платы вздрагивали от звучащих на ней криков.

Мар-дель-Плата известен своими пляжами и казино. Но Реджи и Валерия повезли меня в местный порт. В ту его часть, где находилось кладбище затонувших кораблей. Там была колония морских львов. Чудища дремали, расположившись на ржавых баркасах, а некоторые – прямо на дороге, мешая движению. Если бы не фырканье и покачивание плавниками, можно было подумать, что огромные туши стали добычей местных рыбаков и уже начали портиться – такая от них стояла вонь.

Мощные молодые самцы прямо на берегу устроили побоище. Раскачиваясь из стороны в сторону, норовили полоснуть друг друга клыками. У многих по груди текла кровь. Наверное, сражались ради самок? Представляю силу удара этакой туши, в ней центнера три! Столько весил самый тяжёлый борец в истории человечества сумоист Конисики Ясокити по прозвищу Самосвал. Интересно, смог бы он побороть морского льва?

Косматые старики в драках не участвовали. Куда им гоняться за юными барышнями! Лишь изредка приподнимали головы, рычали на соседей и вновь погружались в дремоту.

Бродячий пёс некоторое время с подозрением наблюдал за морскими гигантами, а потом на всякий случай облаял их. Лежащий поблизости старый морской лев проснулся, открыл пасть и рыкнул так, что собаку сдуло гнилостным ветром. Лишь остроклювые чайки не смущались такой неинтеллигентной компании. Они прыгали по спинам львов и что-то выклёвывали из складок их кожи.