Текст книги "От Мексики до Антарктиды и обратно"

Фруктовощ

Сеньор Армандо Бермудас из Ка́смы всю жизнь торговал автозапчастями. Выйдя на пенсию, он купил землю и начал выращивать авокадо. В свои семьдесят лет он управлял самой большой плантацией в провинции Анка́ш. Он лично вырастил 12 000 деревьев авокадо!

– Ола́, Григорио! А где же сеньорита Сара?! – бросился ко мне фермер.

– Ушла в горы. Спасает ледники от глобального потепления.

Бермудас хмыкнул и сдвинул на затылок соломенную шляпу:

– Ну, пошли. Покажу тебе, что нужно делать.

Авокадо – один из любимых плодов американского континента. Мексика и Перу спорят о том, где впервые начали выращивать этот фрукт. Само слово «авокадо» произошло от ацтекского ahuacatl. Ацтеки жили на территории нынешней Мексики. Зато изображение авокадо встречается на перуанской керамике, существовавшей задолго до инков и ацтеков. А название «авокадо» в Перу не используют, здесь говорят «па́льта».

Тот, кто впервые попробовал авокадо, обычно недоумевает: что это – фрукт или овощ? Растёт на дереве, но несладкий…

В Латинской Америке вопрос решают просто: посыпаешь сахаром – фрукт, посыпаешь солью – овощ.

Самые крупные плоды весят больше килограмма, зато мелкие считаются более вкусными. Разрезаешь плод пополам, вытаскиваешь косточку и ешь мякоть ложкой. Плоть авокадо мягкая, маслянистая. Из неё готовят салаты, пюре, коктейли, супы и даже мороженое. Популярная в Америке закуска гуакомоле – размятый авокадо с солью, луком, острым перцем, помидором и лимонным соком. Перуанцы утверждают, что авокадо – мощный афродизиак и вообще полезен для здоровья.

На сеньора Бермудаса работали двадцать человек и два трактора. Тракторы ехали по широким проходам, разрыхляли землю между деревьями. Следом за машинами с видом налоговых инспекторов шагали разноцветные птицы, высматривающие червяков в разворошённой земле.

Фермер поручил мне сбор «элитных» авокадо. Их отправляют в США, Европу и Японию. Я отщипывал секатором плоды и осторожно клал в глубокий мешок. Эти авокадо на экспорт, значит, должны быть один к одному, ни пятнышка, ни трещинки. Главное – чтобы были одного размера, именно такие плоды предпочитают супермаркеты. За день работы я прошёл один ряд деревьев. Этих рядов было ещё так много!

Вечером в доме Бермудаса мы ели авокадо и слушали военные марши. Фермер оказался крупнейшим в Перу коллекционером маршей. У него были даже советские марши – «День Победы» и «Прощание славянки».

– Ты говорил, у тебя есть фальшивые соли. Покажи, – обратился ко мне фермер. Он взял мою купюру в 100 солей и приблизил к носу. – Ха-ха-ха! Такого даже я не видел!.. Смотри, как перекосило бедного Хорхе…

На купюре был изображён портрет учёного Хорхе Басадре, написавшего «Историю Республики», шестнадцатитомный труд по истории Перу.

– Потри сеньора Хорхе пальцами – чувствуешь фальсификацию?.. Ха-ха!.. Вот что, я поменяю твою купюру на настоящую. А эту оставлю себе на память. Потом продам дороже, как раритет!

В день, когда я уезжал, Бермудас вручил мне мешок плодов и пообещал: когда приеду ещё раз, он поделится со мной рецептом самогона из авокадо.

Старейший в Америке

В сторону Лимы ехал длинный грузовик, почти такой же длинный, как сама дорога. В кузове на мешках с зерном сидели молодые оборванцы и я. Оборванцы ехали в Лиму посмотреть на столицу, автобус им был не по карману. Я же выбрал такой способ передвижения, потому что наблюдать окружающие пейзажи с высоты приятнее, чем из окна автобуса. Мимо проплывали холмы, песчаные барханы и не учтённые путеводителями доисторические крепости.

Не доехав до Лимы, я высадился в городке Супе. В местной долине находился самый старый в Америке город – Кара́ль. Его жители строили свои пирамиды одновременно с египтянами. Это третья по возрасту цивилизация после Месопотамии и Египта, ей почти пять тысяч лет.

Двадцать километров по долине я проехал на общественном такси. Этот транспорт называется «коллективо». Вроде нашей маршрутки, только выглядит как обычный универсал. Не считая водителя, в него помещается восемь человек: двое на пассажирском сиденье спереди, трое сзади и трое в багажнике.

От остановки до руин я шёл пешком через плантацию кукурузы, думая об эпохе столь древней, что и вообразить сложно. Как сюда могли попасть люди? Пять тысяч лет назад не было судов, чтобы переплыть океан. Шли пешком через замерзший Берингов пролив, а потом ещё десять тысяч километров на юг? Зачем так далеко и что вообще это был за народ?

Норвежский учёный Тур Хейердал считал и доказал своими экспедициями, что древние люди были способны пересечь океан на плотах и тростниковых лодках. Это отчасти объясняет, почему в Северной Америке, откуда предположительно шло заселение американского континента, аборигены сохранили примитивный образ жизни, а в Южной Америке возникли города с пирамидами и обсерваториями. Согласно теории норвежца, цивилизация в Перу могла прийти сюда из Северной Африки.

Работы по реставрации Караля только начали вести, и я оказался одним из первых туристов. Навстречу мне вышел руководитель археологов доктор Ма́рко Мачагуа́й. В 1980-х годах он учился в Баку. О Советском Союзе археолог сохранил чудесные воспоминания и помнил русский язык, правда, говорил с азербайджанским акцентом.

– В Карале жил мирный народ. Здесь не было оружия, – рассказал Марко. – Зато мы нашли 32 флейты из костей пеликанов. Здесь любили музыку. Выращивали хлопок, фасоль, картошку, кукурузу, орехи, ловили рыбу, собирали моллюсков.

Кровавые жертвы богам не приносили. Вместо этого на домашних алтарях сжигали текстиль и украшения.

Может, первому городу на континенте было не с кем воевать? Ближайшие цивилизации, ольмеки и чавинцы, появятся лишь через полторы тысячи лет! Иди в любую сторону – пустая земля, богатая ресурсами. Каральцы ели фасоль и ловили пеликанов, чтобы изготовить из них ещё больше флейт. Церемониальные площади были круглыми, и на них не было мест, считавшихся престижными. Не было царя, а государственными делами занимались жрецы.

В Карале проживало три тысячи жителей и до десяти тысяч в окрестностях. Не так много, учитывая внушительные пирамиды и храмы, которые здесь построили.

– С ближайшей реки приносили круглые камни в плетёных мешках. Они назывались «чикра», – объяснил Марко. – Из этих мешков складывали стены пирамид. По волокнам верёвок мы и определили возраст города.

Переночевав у археологов, я уезжал из Караля нагруженный подарками – книгами и буклетами. Водитель попутки, выслушав мои восторги по поводу самой старой цивилизации Америки, недоверчиво хмыкнул:

– Да ладно! Неужели старше, чем инки?!

Эх, а ещё местный житель! Ошибся на четыре тысячелетия.

Один соль за кило

Над 10-миллионной Лимой висел смог. Казалось, здесь никогда не светит солнце, а мегаполис застыл в пробках. Если в других городах пассажиры выстраивались в очередь к автобусу, то здесь в очереди к остановке стояли сами автобусы. На их бортах были указаны маршруты, старые и неправильные. Чтобы избежать путаницы, кондукторы свешивались из открытых дверей с маршрутными табличками в руках и кричали: «Ла Пунта! Ла Пунта!» или «Ла Марина! Ла Марина!»

Исторический центр Лимы с колониальными особняками и храмами охранялся ЮНЕСКО. Но стоило отойти от центра, и начинались криминальные гетто. Местные жители подходили и говорили:

– Сеньор, эта сторона города опасна для вас. Здесь могут отобрать деньги.

Денег у меня с собой не было, и за свою безопасность я не боялся. Но в бедных районах было слишком грязно и уныло, поэтому я держался туристических кварталов.

На Пласа-де-Армас я зашёл в старое здание почтамта. Здесь работал музей истории перуанской почты.

Экспозиция начиналась с инков. Индейские почтальоны назывались ки́пукамайок, а письмо – ки́пу.

Оно представляло собой ворох верёвочек с узелками. В основном записи касались расчётов. Высчитывали налоги, определяли даты, проводили перепись населения. Это мы сейчас завязываем узелок на память, а потом забываем, зачем завязали.

В кипу количество верёвочек и узелков исчислялось тысячами. Не просто какое-то письмо, а целый талмуд. Возможно, в инкских офисах квартальные или годовые отчёты выглядели как мохнатые половики.

Империя была гигантской и хорошо организованной. Инки строили мощёные дороги от севера Чили до Колумбии. На этих дорогах стояли почтовые станции, на которых отдыхали бегуны-скороходы. Интересно, были у них почтальонские сумки или они наматывали верёвочки на себя? А что, надел на себя несколько писем и побежал. И униформы не надо, почтальона издалека видно.

«Вот бы Саре отправить скорохода с письмом!» – думал я. Наверное, ей одиноко в горах. А тут прибегает скороход и, напевая веселую инкскую песню «Ай-яй-яй», начинает снимать с себя длинное письмо с извинениями. А она потом наматывает на почтальона ответ. И тоже какой-нибудь тёплый, из шерстяной нити…

Мои размышления прервали уличные вопли:

– Мандарина! Мандарина! Один соль за кило!

Я вышел на улицу.

На испанском языке «соль» – это солнце. Инки поклонялись богу солнца. Поэтому и деньги в Перу стали называть «солнышки». Не портреты же злодеев-конкистадоров на них чеканить?! Про солнце и мандарины продавец кричал в прикрученный к тележке мегафон. Кажется, его было слышно не только в центре города, но и в пригородах.

Есть хотелось, но «солнышки» закончились. Я зашёл в обменный пункт. Женщина за конторкой кормила грудью ребёнка. Не прерывая занятия, она ловко отсчитала нужное количество солей и вручила мне. Я потёр купюры между пальцев – вроде настоящие. Хороший признак. Куплю мешок мандаринов. Хватит одними авокадо питаться.

И пошёл отправлять Саре электронное письмо.

«Восточный экспресс»

Сара ответила. На ледниках она успела остыть, да и соскучилась.

Она приехала почти довольная. Посмотрела на ледники, убедилась, что они уже не те, вот раньше были ого какие, а сейчас э-эх! Я внимательно вглядывался в неё, стараясь понять, мы ещё пара или уже нет.

– Прости, у меня был стресс от путешествия, – сказала Сара. – Я знаю, что у меня мало опыта, но я учусь, и мне нравится быть здесь. Я тоже расстроилась, что у тебя не получается коммуникация со мной. Ты слишком привык быть один. А теперь ты не один.

Вместе мы отправились в Ку́ско, где когда-то находилась столица империи инков.

Пока в России малолетний Иван IV (будущий Грозный) мечтал отобрать власть у бояр, испанский конкистадор Франциско Писарро с крошечным отрядом в 182 человека отправился захватывать Перу. Испанский авантюрист напал из засады и взял в плен великого инку Атауальпу, прибывшего для переговоров во главе 80-тысячной армии. Шокированные европейским коварством, инки на время потеряли способность к сопротивлению, и испанцы взяли Куско почти без боя. Поставили марионеточного царя и правили от его имени, а спустя два года основали Лиму, куда и перенесли столицу.

Испанцы уничтожили постройки инков в Куско. Осталось несколько древних стен и фундаментов. Инки складывали стены из блоков причудливой формы, чтобы лучше сцеплялись друг с другом. На улицах города можно найти камни с двенадцатью, а то и с четырнадцатью видимыми углами. Когда блоки вытёсывали, кое-где оставляли выступы, похожие на округлые ручки, чтобы можно было взяться за них и поднять тяжёлый камень.

Иногда инки составляли из камней рисунки.

– Хотите увидеть священную пуму? Пойдёмте, я покажу, – потянул нас за руку уличный мальчишка.

Мы долго вглядывались в одну из стен недалеко от главной площади, и, наконец, Сара заметила:

– Точно, пума. Вот лапы, уши и хвост.

Тут и я рассмотрел. Действительно, хвост.

От индейских зданий остались лишь фундаменты или часть стен. Понять, как выглядела столица, сейчас трудно. К счастью, в стороне от Куско находится Ма́чу-Пи́кчу, единственный сохранившийся город инков. Испанцы не нашли его в горах и не успели уничтожить. Этот город – одна из самых известных достопримечательностей Латинской Америки. Все хотят его увидеть, туристический бизнес процветает, но древний город не был рассчитан на такие огромные толпы. Разбитая автобусами дорога в гору начала осыпаться, а вместе с ней начинает обваливаться и весь город. Чтобы ограничить поток туристов, власти Перу специально завышают стоимость входных билетов, а продают их по квотам – не больше определённого количества в день. Кроме того, к Мачу-Пикчу не ходит рейсовых автобусов или маршруток, дорога для них закрыта. Нужно ехать на дорогом поезде из Куско или идти два дня пешком по горам. Даже для пешей прогулки придётся покупать недешёвый билет.

Я посчитал: за поездку вдвоём к Мачу-Пикчу мне пришлось бы выложить свой месячный бюджет. Но не поехать из экономии было стыдно. Я хотел сделать красивый жест, чтобы загладить свою вину и окончательно помириться с Сарой.

Пришлось проявить журналистскую смекалку. Я выяснил, что железная дорога к Мачу-Пикчу была частной собственностью компании «Перу Рейл». А та принадлежала компании «Ориент Экспресс», владевшей сетью отелей по всему миру. Им же принадлежал роскошный пассажирский поезд «Восточный экспресс», ходивший по маршруту Париж – Константинополь и описанный в знаменитом романе Агаты Кристи «Убийство в „Восточном экспрессе“».

Я отправился в компанию «Ориент Экспресс». Было бесполезно просить, чтобы взяли бесплатно, потому что хочу написать про Мачу-Пикчу. Нет никакого смысла ещё раз писать про самую известную достопримечательность. Туристов уже слишком много! Однако туристы бывают разные.

– Хочу написать репортаж про железную дорогу, ведущую к Мачу-Пикчу, – заявил я в офисе компании.

– У нас есть разные поезда, подороже и подешевле, – сказали мне. – На каком вы хотите поехать?

– Посадите на дешёвый, напишу про дешёвый, – честно ответил я.

– Не надо про дешёвый! Наш лучший поезд – «Хайрам Бингем». Билет на него стоит 500 долларов. Но для вас поездка будет бесплатной.

– Подходит, – согласился я. – Только я буду не один. Со мной поедет специально приглашённый фотограф из США.

В компании подтвердили, что готовы взять и фотографа. На улице я протянул Саре свою фото-«мыльницу»:

– Умеешь снимать? Когда будешь садиться в поезд, пусть висит у тебя на шее.

Сара рассмеялась и обняла меня.

Картина с мачо

Хайрам Бингем – так звали американского археолога, в 1911 году обнаружившего Мачу-Пикчу. Местные жители про этот город и так знали. Но одно дело пасти среди руин скотину и выращивать овощи на полуобвалившихся инкских террасах, другое – прочитать научный доклад в Йельском университете. Хайрам Бингем – один из прототипов голливудского Индианы Джонса. Учёный, альпинист, авантюрист, путешественник. На перроне в Куско нас провожал фольклорный коллектив. Женщины в шляпах и коротких ярко-красных пончо танцевали и размахивали перьями, а мужчины в шапках с кисточками били в барабаны.

Поезд «Хайрам Бингем» – самый дорогой в Перу, а может, и во всей Америке. 1000 долларов на двоих за 90 километров пути. В поезде было четыре вагона: два ресторана, один бар и один вагон-кухня. Огромные окна, дорогая мебель в стиле двадцатых годов, хрустальная посуда, вышколенные официанты.

Нам принесли артишоки и жаркое из альпаки.

– Вкусная альпака, – попробовала Сара.

– Жалко альпаку, – с сомнением сказал я. – Альпаки симпатичные. Мохнатые. И глаза у них добрые.

– Жалко, – согласилась Сара. – Но вкусно.

Между столиков прохаживались гитаристы в чёрных рубашках и брюках. Выделялись лишь их жёлтые, под цвет вагонных поручней, галстуки.

Пятизвёздочный поезд к Мачу-Пикчу начал ходить в 2003 году.

– Вы русские? – деликатно осведомился официант, наливая вино в бокалы. – Добро пожаловать! Русские были в числе первых пассажиров нашего поезда.

– Да? И кто же? Наверное, бизнесмены?

– Кажется, депутаты. И сопровождающие. Всего десять человек.

После российских депутатов на поезде прокатились британский принц и королева Испании, актёр Леонардо Ди Каприо и другие знаменитости. Высокая цена не останавливает чудаков от попыток выкупить весь поезд. Некий господин выложил двадцать тысяч долларов за право доехать до Мачу-Пикчу со своими собаками.

За соседним с нами столиком сидел улыбающийся мужчина в ковбойской шляпе. Он представился американским промышленником из Индианы и поднял бокал игристого вина в нашу с Сарой честь:

– Первый раз еду вместе с русскими!

– Мы тоже рады встретить настоящего американца, – улыбаясь ответила Сара. Кажется, ей нравилась эта игра, в которой она исполняла роль русской богачки. Я же был немного смущён, что нас принимают за нуворишей. Но и оправдываться, что мы попали в роскошный поезд почти случайно, не хотелось. Поэтому я напустил на себя загадочный вид и вежливо хмыкал шуткам промышленника.

– Все едут в Европу смотреть на Мадонну. А в Южную Америку – на мачо. Вы ведь тоже едете посмотреть на картину?

– Что, простите?

– Ну, как же… Их знаменитая картина с мачо… Macho Picture… – И американец расхохотался так задорно, что шляпа свалилась с его макушки. Подскочивший официант поднял её и надел промышленнику на голову.

Последний город

Конечная станция. От посёлка Агуас Калиентес наверх к Мачу-Пикчу шла зигзагообразная дорога, по которой вереницей ползли автобусы. На вершине находились отель, ресторан и сувенирные лавки, они первыми встречали гостей священного города.

Во время строительства отельного комплекса что-то пошло не так, и город инков начал осыпаться. Власти Перу стали ограничивать доступ туристов к городу, подняв до небес цены на билеты и продавая лишь определённое количество в день. Но напор визитёров не ослабел. Ведь кроме Мачу-Пикчу ни одного города инков целиком не сохранилось. Они были уничтожены испанцами, стремившимися избавиться от инкской цивилизации и заменить её своей, европейской. Мачу-Пикчу повезло: город был затерян в горах, и испанцы туда не добрались.

Город расположен на высоте 2400 метров над уровнем моря. Не слишком высоко, не слишком холодно и очень красиво. В районе бывают землетрясения, но инки решили вопрос хитроумно. Обтёсывали и плотно подгоняли друг к другу тяжёлые камни разной формы, составляя из них что-то вроде пазла. Для верности камни скрепляли смолой. Дверные и оконные проёмы делали в виде трапеции. На шаткой поверхности человек, пытаясь сохранить равновесие, широко расставляет ноги, этим же принципом пользовались и древние зодчие. Строения инков легко выдерживали подземные толчки, а испанские особняки и соборы, построенные в Перу на месте снесённых храмов, во время землетрясений разваливались как карточные домики.

Мачу-Пикчу невелик – две сотни зданий без крыш. Крыши были деревянными и не сохранились. На склоне горы видны древние сельскохозяйственные террасы. С империей город соединяла сеть пешеходных дорог.

– Почему инки ходили пешком? Такие умные, а колесо не изобрели, – удивлялась Сара, шагая по узкой ступенчатой тропинке, вымощенной булыжником.

– Они изобрели. Я видел в музее игрушку с колесом. Но колёсные повозки в горах использовать невозможно. Попробуй затащи её, когда и так еле идёшь! Быков и лошадей у инков не было.

– Но ламы же были? Можно запрячь ламу.

– Она слишком нежная для хомута и оглобель. У вас в Америке овец в телегу запрягают? И в России нет. Инки могли возить нетяжёлый груз на спинах лам. Ну или на своей собственной.

Часть индейских дорог с навесными мостами сохранилась и известна как inca trail или «путь инков». Один из таких путей, на который мы выбрались, шёл вдоль отвесной скальной стены и представлял собой ничем не ограждённую дорожку шириной в полтора метра. Посмотришь в пропасть, и становится жутко. В одном месте путь обрывался, и две части тропы соединялись обычной деревянной доской. При приближении неприятеля достаточно было убрать доску, и тропа становилась непроходимой.

По одной из версий, Мачу-Пикчу был обитаем с XII века. Здесь была найдена старая керамика и предметы быта. Другая версия утверждает, что город инков не был завершён, многие здания остались недостроенными, а найденная утварь и избушки-времянки принадлежали строителям. Дескать, инки строили город в качестве убежища, чтобы скрыться от конкистадоров, но не успели его завершить. Империя пала, аристократы и жрецы погибли, а крестьяне ушли в леса.

В Мачу-Пикчу много загадок. При определённом положении солнца некоторые камни отбрасывают тени в виде животных и других священных символов. Сохранилась «инкская обсерватория» в виде двух чаш, в которые, как считается, жрецы глядели как в зеркало, наблюдая за движением звёзд.

– Хороший город, – сказала Сара. – Но слишком много людей. И все жуют бутерброды. Неприятно смотреть. И тоже есть хочется.

Туристический автобус медленно сползал по зигзагам дороги, а по лестнице за нами бежал перуанский мальчишка в красном колпачке. Встречаясь с автобусом, он всякий раз кричал:

– Гу-у-у-уд ба-а-а-ай!

И так на каждом изгибе зигзага.

У подножия горы автобус затормозил, мальчонка влетел в салон и, сняв свой колпачок, обошёл туристов – заработал на пропитание. Кажется, они с водителем были в доле.

Мы вернулись в Куско, и Сара сказала:

– Я не хочу в Боливию. Устала всё время куда-то ехать. Полечу в Аргентину к родственникам. Буду ждать, когда ты вернёшься из Антарктиды.

Её последняя фраза звучала неуверенно. Я попытался представить, как быстро мы сможем встретиться? Через два месяца или три? Что она будет делать в Аргентине так долго? Дождётся ли? В груди кольнуло: мы расстаёмся. Но я почувствовал облегчение от того, что дальше отправлюсь один. Мне нравилась Сара. А всё же одному путешествовать проще.