Текст книги "Пепел"

Глава 30

План побега. План отмщения. План следующей жизни. Не много ли планов для одного неуютного вечера в тюремной камере?

– А я вот был простым работягой, честно. Занимался сваркой, пересчитывал каждый месяц свои гроши, получаемые от завода. Не был идеальным мужем или отцом, нет. Жена постоянно пилила меня, но я ее и не виню, все мы люди. Люди с нереализованным потенциалом, бытовухой, детьми и прочими проблемами. Кого волнует, что ты не успел осуществить свои планы? Но зато ты даешь новую жизнь, которая впоследствии тебя даже тяготит, – сказал Гиря

– О чем ты? – сказал Олег.

– Я про ребенка. Вы не подумайте, иметь ребенка это счастье, которое к сожалению, не всем доступно. Однако, когда все твое время забирает этот маленький ребенок, ты все равно волей не волей успеваешь задуматься: «А что, если…» Ну, я имею ввиду, а что если жизнь могла сложиться по-другому? Все мы мечтаем стать успешными людьми.

– Миллионерами, – восторженно сказал Заяц.

– Да вовсе и не обязательно так. Счастье же можно измерять не только в деньгах.

Все собравшиеся засмеялись.

– Ладно, ладно вам. Я серьезно. Пожалуй, что сам культ ценной бумажки был просто навязан нам от рождения. Хочешь что-то? Покупай. И ведь в самом деле, тебе доступно все за эти монетки и бумажки, но что если стремиться к духовной красоте? Что если у нас была бы возможность прочувствовать мир с другой стороны.

– Так, стоп. Остановись, Гиря. Ты разошелся. Начал с одного, а ушел уже совершенно в другие дебри, – сказал Шустрый.

– Да нет, я имею ввиду то, что каждый заслуживает счастья, и порой трудно его найти. Не факт, что хватит и целой жизни, чтобы его обрести.

– А дети здесь причем? – сказал Заяц.

– При том, что они отвлекают тебя от процесса поиска, до того момента, пока ты не состаришься, и тебе будет уже станет все равно, – Гиря почесал свой затылок.

– Интересно ты рассуждаешь. Ну, а вот я, меня закрыли на пятнадцать лет. Я хочу семьи, хочу детей и свою благоверную. Что ты мне предлагаешь? Заняться постижением своей человеческой сущности в условиях адского мороза? Не выйдет. Тут, в таком месте, ты только и ждешь, даже не так, живешь надеждой, что есть еще в мире люди, которым на тебя не все равно. Те, кто ждут тебя там, в далеком доме, на окраине этого проклятого мира, – сказал Шустрый.

– А знаете. Вы сейчас тут наговорили кучу разных умных мыслей, а я вот срать на все хотел. Для меня счастье заключается в свободе и куче бабла. На огромные суммы я смогу купить себе все, что захочу, – сказал Заяц.

– И это сделает тебя счастливым? – спрашиваю.

– Почему нет?

– Каково бы не было твое изобилие, оно все равно приведет к печали. Ты будешь знать, что тебе все дозволено. Возможно, это тебя и сгубит, – сказал Олег.

– Трудно рассуждать на эту тему с зеками, которые жрут каждый день тошнотворную баланду и не знают, что такое большие деньги!

– А ты знаешь? – спросил Гиря.

– Конечно, знаю, я же вор. Хоть и недолго, но я испытывал это блаженство. Ел лучшую еду, одевался в красивую одежду, трахал самых шикарных женщин, в конце-то концов.

– Сколько бы вы не горланили о своих мечтах, а находимся мы все равно здесь. Можно бесконечно долго рассуждать о том, что было-бы, если… Один хрен, у нас ничего не меняется, – сказал Гиря.

– Не нужно депресухи, старый. Лучше передай-ка мне косяк.

Молодой зека по кличке Шустрый сделал несколько затяжек, выдохнул и продолжил.

– Валить отсюда нужно. А лучше не просто свалить, а прихватить еще с собой парочку уродов…

– На кой хер они нам нужны? – спросил Гиря.

– Да, бля. Я имею ввиду отправить этих слонов в погонах на тот свет.

– То есть ты помирать тут собрался?

– Ты похоже перекурил старый, замолкни. Дай людям пообщаться.

– Ах, ты сперматозоид малолетний! Давай поучи еще отца…

– Хватит! Почему мне каждый раз приходится вас успокаивать? – крикнул Олег.

В коридоре послышались шаги. Без сомнения, надзиратели вели по дороге уныния еще одного заключенного. Под дорогой уныния я имею ввиду длинный коридор, где расположены наши небольшие комнатушки, в которых, как оказалось, с людьми есть, о чем поговорить.

Не всегда, конечно. Порой в этих квартирках бывают и страшные поножовщины и насилие.

Дверь нашей камеры отворилась. Один из надзирателей с силой вытолкнул в камеру зека. Это был Шамиль по кличке Хромой.

– Здорово, братва! – сказал он и улыбнулся.

Теперь я его узнал. Такого не забудешь. Хромой ничуть не изменился. Бегающие свинячие глазки, тонкие усы под горбатым носом. Все было на месте.

– Какие люди! – удивленно сказал малой и подскочил с койки, чтобы поприветствовать закоренелого убийцу.

– Ну че, всех медсестричек перелапал, а, старый развратник? – ухмыльнулся Олег.

– А он что здесь делает?

Естественно, киллер имел ввиду меня.

– Это наш парень, успокойся. Вместе дело состряпаем.

– С кем? С ним? – с презрением сказал Шамиль.

– У тебя какие-то проблемы? – сорвался я.

– Сядь на место, сопляк!

– Не указывай мне, шестерка!

– Опомнитесь, придурки! Сначала эти двое, теперь вы! Какой к черту побег, если между собой примириться не можем!? Забыли старое! Нужно жить сегодняшним днем. Тем более, что для реализации плана мы ждали только тебя.

– Хорошо, Олег, как скажешь, ты же здесь голова, но знай, что я все равно ему не доверяю.

– Мне похер, веришь, нет? – ответил я.

Да, наверное, вам непривычно, что я так общаюсь или огрызаюсь. Но в конце концов, этот ублюдок был подослан, чтобы меня убить. Хоть у него ничего и не вышло, а злоба от невыполненной вендетты терзала его, как и меня. Хотя мне не за что было ему мстить. Наверное, я больше боялся его. Тот вечер у ломбарда я не мог забыть до сих пор.

Заяц поднялся с места, подошел к зарешеченному окну, затянулся косяком и проговорил:

– Знаете, а ведь я обдумал, что вы тут наговорили про счастье. Дело не в том, что ты знаешь о нем, дело в том, что ты чувствуешь, когда пытаешься его найти и прикоснуться к нему. Я имею ввиду сам путь и достижение заветного результата. Смысл в самой дороге и в постоянном желании постигать что-то новое, будь то рождение ребенка, миллионы денег или…

– План побега, – подытожил Олег.

***

Эта ночь прошла бессонно. Никаких призраков из прошлого ко мне так и не явилось. Ведь едва мне стоило закрыть глаза, как меня ущемляла сама мысль о предательстве. Нужно было явиться к тому самому лейтенанту, рассказать ему о планируемом побеге, обо всем, что я услышал здесь, в этой камере. Предать всех, кто хотел бежать отсюда. Так я бы мог остановить все это, но со стукачами разговор короткий. С другой стороны, я мог бежать вместе с ними, ведь мне доверяло начальство, хотя… Какой вздор. Кто я такой, чтобы они мне верили? Поехавший с катушек Мясник, который порезал своих сокамерников. Вот кто я такой, не больше.

Но тогда зачем меня было высвобождать из карцера? Дождались бы, пока меня заберет пневмония, или пока я не сойду с ума. Что ж, если я и есть в большой игре начальника, то скорее, как запасной вариант. Они ведь не глупы, чтобы слепо мне довериться, а значит, что я могу пойти в расход. Зачем мне сокращать срок, если можно прострелить мне голову и забыть о сделке? Здесь ведь я не человек. Так и что же делать? Бежать или подставить эту группу? Кто я такой, чтобы распоряжаться всеми этими жизнями? Я далеко не Бог, не смерть, не судьба, чтобы решать, кому удастся выбраться отсюда, а кому нет.

От долгих размышлений только разболелась голова, ведь я так и не мог понять, что мне делать, и не смогу, пока по-настоящему не окажусь перед выбором. Будь, что будет. Мне ведь тоже особо не за что держаться. Особо не за что. А может, все-таки есть? Может, все эти сны неслучайны? Я ведь уже простил их всех, а они меня. По крайней мере, во снах. Это я про призраков, если что.

Даже если все удастся, то что нас ждет в этих заснеженных пустошах, горных массивах и лесах? Голодная смерть? Волки? Шанс на миллион, что где-то вдалеке, у берега океана, нас ждет лодка? А дальше то что? Спокойненько пересечем тысячи километров океана, чтобы приплыть в никуда? Кто нас там ждет? Вряд ли мы окажемся у берегов того самого солнечного, песчаного пляжа, где на шезлонге будет располагаться Марина, попивая коктейли с зонтиками. Так что же делать, если…

Если… если… если…

– Ты чего не спишь, браток? – спросил Олег.

– Думаю по той же причине, что и ты. Не знаю, получится ли у нас все это дерьмо.

– Ну, что ты ругаешься? Давай спускайся на мою шконку, поговорим.

– Ты обдумывал то, что ждет нас за пределами ограды?

– Конечно. Вот возьми, покури, успокойся, – Олег передал мне сигарету, но подкуривать ее я не стал.

– И?

– Что и? Я же рассказывал тебе свой план. Выходим на вырубку леса, берем в заложники этого чокнутого лейтеху, остальные грохают ближайших часовых, щемим остальных зеков в лес и сразу за ними.

– А дальше?

– Дальше на сани и вниз до самого спуска, пока не окажемся у океана.

– А береговая охрана?

– Да брось ты. Всем плевать на этот берег. Представь, какой там холод проклятущий возле воды. Нет, там давно никого. Пустота. Они туда людей выставляют, только если ждут приезда проверяющей комиссии, поэтому там обычно только местные рыбаки с ближайшего острова и все.

– Так все просто.

– А ты главное сам не заморачивай себе голову, расслабься, и все получится.

Я все же закурил, сделал несколько затяжек и передал сигарету Олегу.

– Ну, а потом что? Уплывем мы на лодке и что?

– Потом начнется новая жизнь. Мы все разбредемся по свету. Впереди новые страны и города. Нам найдется свое местечко.

– Звучит очень хорошо.

– Ну еще бы, – он сделал несколько затяжек и опустил свою руку на мое плечо. – Прорвемся, Артур.

***

Наступило утро. В этот раз все было спокойно, никаких криков и шумных подъемов. В прошлый раз план мог легко сорваться, если бы одного из наших покалечили. Гире, конечно, досталось, но на ноги он встал быстро. Никаких изоляторов и медицинской части. Начальство не стало заморачиваться, а, возможно, стоило бы разделить нашу группу. Впереди же был такой гениальный план, план, который мне следовало сорвать.

В лесу все было как обычно, зеки валят деревья, надзиратели следят за работой мужиков с винтовками в руках. Топоры стучат по древесине. Каждый стук отдается ударом в голове. Начинают дрожать руки.

Мы дождались перерыва, всех загнали в барак, накормили обедом. Обстановка вокруг была расслабленной, но не для нашей группы. Заяц и Гиря нервничали так же, как и я. Хромой и Шустрый исчезли из виду. Олег крутился возле одного из надзирателей и курил сигарету. Взглядом он подал нам сигнал к действию, а отрывать пятую точку от скамьи совсем не хотелось. Вот и началось.

Прозвучала команда встать. Курящих, в числе которых был и Олег, начали строить отдельной группой, а всех остальных, находившихся за столами, отдельно.

Тут в руке Олега сверкнуло лезвие.

Глава 31

Олег выхватывал ружье у надзирателя, после того как нанес ножом удар ему в шею. Рядом появился Заяц, который без задней мысли зарезал второго охранника, выхватил ружье и застрелил еще одного. Заключенные попадали наземь.

Гиря вскочил со своего места, подбежал к последнему оставшемуся охраннику в бараке. Он ударил кулаком надзирателя в живот и забрал его винтовку. Парень совсем молодой был, побоялся стрелять, когда это было нужно. Сейчас его жизнь была на волоске.

– Слушай сюда, братва! – вскрикнул Олег. – Вам представилась удивительная возможность бежать отсюда ко всем чертям! Второго такого шанса не будет! Особенно после того, что здесь произошло!

– Конечно. Вы ведь поубивали к чертям всех вертухаев. Нас теперь всех к стенке из-за вас поставят, – сказал старый зек, по-прежнему не поднимаясь с пола.

– Не ссы, дед. У нас все схвачено! – крикнул Гиря.

– И чаво у вас схвачено, то, а? Сейчас к бараку вся охрана нагрянет и к чертям перестреляет, а мне вот пожить еще хочется, – сказал старый зек.

– Какая тут жизнь!? Мы тут так все и подохнем, если отсиживаться будем. Если не менты, так зима всех заберет! – говорил Заяц.

– Так и куда нам бежать? – спросил третий зек.

В толпе зашумело. Заключенные начали подниматься с пола. Обстановка накалялась. Похоже привыкшим к паршивой жизни заключенным не нравился новый расклад. Не привычно как-то менять свой устой.

Снова выстрел.

Толпа согнулась, прижалась к земле.

– Никому не дергаться пока не скажут! – закричал Заяц, опуская винтовку.

– И чем же вы сейчас лучше них? Вертухаев этих? – спросил один из заключенных.

– Пасть закрой! – снова вскрикнул Косой, то есть Заяц.

– Артур, хули ты там сидишь, давай к нам или передумал?

– Ничего я не передумал.

Я поднялся с корточек и подошел к Олегу.

– Че ты там расселся? Помогай порядок наводить, а то с этими оставим, понял? – сказал он.

– Понял.

– Ну, вот и молодца. Ты весь бледный какой-то. Не жалей этих подонков. У тебя впереди еще целая жизнь, а эти бы доконали тебя, – подытожил Олег, немного волнуясь.

Что это было? Неуверенность? План ведь был идеален, не так ли?

– Да что ты с ним цацкаешься, Олег? Оставим его в бараке, да свалим, – снова сказал Заяц.

Толпа опять загудела. Зеки переговаривались между собой, и похоже дело вот-вот дойдет до бунта. Бунта среди своих, если можно, так сказать.

– Эй, выходите! Давайте выковыливайте оттуда! – кричал Хромой.

– Шамиль, ты? – спросил Олег.

– Ну, а кто же еще!? Пернатого начальничка взял. Дорожка открыта, петушки его стрелять не будут! Выходите!

– Подстава какая-то, – говорю.

– С чего ты взял? – спрашивал Олег.

Он мне доверяет. Олег не врал. Чувствую себя его правой рукой.

– Головой подумай. Он что один этого лейтеху в плен взял, а остальные просто смотрели?

– Да не шаришь ты, – вскричал Заяц.

– Он этого гада ножом по горлу погладил, и тот как миленький сдался ему. Потом согласно плану остальных мусорят они заперли в подсобке вместе с Шустрым, – дополнил Гиря.

Шустрый. Конечно. Я даже не заметил его отсутствия. Неужели все действительно сработало. Хотя постойте… Вспомнил! Шустрый был с Шамилем.

– А караульные на вышках?

– Какие, нахер, караульные здесь в глуши? Сюда охраны то выделяют по шесть человек на несколько отрядов. Остальные в колонии жопы греют. Да что с тобой такое!? Ты сам жопой что ли вчера план слушал? – сказал Гиря.

– Я плохо спал и…

– Забыли. Сейчас это не важно, – снова заорал коренастый.

– Эй, ну чего застыли!? Мы тут долго не продержимся, – Хромой рассмеялся. – Падла эта брыкается!

– Мы выходим, – сказал главарь нашей банды.

Первым из барака вышел Олег, тот самый лидер, потом Заяц и Гиря, которые вели за собой выжившего охранника, и, в конце концов, я. Почему-то я ожидал выстрела по ту стороны двери. Я думал, что Шамиль застрелит первых выходящих, не он сам, конечно, а остальные надзиратели, которым он сдался, продался, но потом мне припомнилось, что предателем в команде был снова лишь я. Все шло настолько гладко, что в это даже не верилось. Мы ведь не рассчитывали, что всех охранников получится так легко убрать. Надзиратели видимо тоже. Вот только изначально никаких убийств не планировалось, или я снова пропустил мимо ушей эту часть плана.

Следом за нами не спеша выходили остальные заключенные. Они чувствовали себя неуютно, и это было вовсе не из-за мороза, а из-за отсутствия контроля. Съежившиеся, робкие, боящиеся. Что с них взять? Они хотели обратно в клетку, только и всего.

– Вас всех расстреляют! – вопил начальник. – Конвойные уже в пути! Всех перегрызут!!!

– А ты нас своими собаками не пугай! На всех не хватит! – Хромой сильнее надавил на острое лезвие возле горла молодого надзирателя. По его шее побежала струйка крови.

– Не задавишь, падаль! – вопил лейтенант.

Как ему удалось его взять? Неужели этот киллер был настолько хорош? Наверняка, он использовал всю харизму, данную ему природой. Как говорится, язык доведет…

– Похоже, у него совсем страха нет. Гиря, вали своего хлюпика, – скомандовал Шамиль.

Гиря, ни секунды не раздумывая, ударил заточкой рядового надзирателя в горло и толкнул его в снег. Алая кровь тонкой струйкой брызнула на белый настил. Молодой парень захлебывался кровью, пытался что-то вымолвить, но жизнь его покинула.

И этот человек еще рассуждал о духовности?

– Какого хрена!? – вскричал Олег.

– Да не кипятись ты, Олежа. Зачем оставлять свидетелей? – снова сказал Хромой.

– Тогда может вообще всех тут положим!?

– Ну, зачем всех? Только самых брыкающихся, – сказал Шамиль и провел молодому лейтенанту ножом от уха до уха. Потом он схватил его за ворот бушлата и смотрел, как жизнь уходит из него до тех пор, пока глаза умирающего не остекленели.

– Вот теперь все… – тихо, с долей безумия, сказал себе под нос Заяц.

– Плевать! Головорезы бля! – сказал Олег. – Медлить больше нельзя. У вас всех есть уникальная возможность бежать, если, конечно, хотите. Виноватых в этих всех убийствах может и не найдут, но точно найдут на кого все повесить! Поэтому предлагаю вам всем сваливать, мужики! – обращался Олег к собравшимся зекам.

Не все сразу поняли, что сейчас произошло, и что от них хотят, ведь среди них были закоренелые старики, старые сидельцы, привыкшие к повседневной баланде и трепке, но и юные арестанты тоже были, которые, долго не раздумывая, сорвались с места и побежали в лес. Кто-то из молодых зеков попытался ограбить мертвого надзирателя, но получил прикладом в лицо от Гири.

– Барахло наше! Валите отсюда! – поддержал Гирю Шустрый.

Медлить больше было нельзя. Я вернулся в барак, стянул ботинки и бушлат с одного из охранников. Остальные сделали также. Теперь нужно было валить отсюда. Шустрому бушлат не достался, поэтому он схватил трофейный пистолет молодого лейтенанта, вернулся в подсобку к пленным, сделал несколько выстрелов и разжился необходимым имуществом.

Что я об этом думаю? Я считаю, что все шло к черту на куличики. Забавно? Возможно…

Столько смертей… Боже… Простишь ли ты меня и этих людей за все наши грехи?

***

Пробираться через заснеженный лес было трудно, но, по крайней мере, мы еще не слышали за нашими спинами лай собак.

Куда я иду? Зачем? Нужно было остаться, доложить о случившемся и все. Перед тем, как отбиться от своих сообщников. Вернуться в камеру, до конца срока просидеть стукачом и все. Но слова о том, что законники, наверняка, повесят убийства на невиновных зеков, почти невиновных, сомневаться о побеге совсем не вынуждали. По крайней мере пока. Я знаю себя. Знаю, как я постоянно пребываю в сомнениях, хочу сделать лучший выбор, которого просто не существует. Зло, добро, пустые бредни. У нашего мира нет белого или черного цвета. Есть только серый…

Выбор есть всегда? Да, это так, но идеального варианта в моей ситуации просто не существовало.

Тем не менее я пошел с Олегом и его убийцами в хвойную глушь под завывания холодного ветра.

Когда же я передумаю снова? Ну что ж, загадка. Повожу вас за нос еще немного, а потом выложу своего козыря.

Мы пробирались через стылый снег, колючие ветви и сугробы в глубокий лес, где нас ждал следующий этап гениального плана, да только…

– Ну, и где? – сказал Олег.

– Что где? – сказал Шустрый.

– Мы в условленном месте. Здесь должны быть сраные лыжи! – заорал Заяц.

– Какие лыжи, Олег? – заволновался Шустрый.

– Твою ж мать, я имею ввиду сани. То, на чем мы должны были спускаться дальше, – проговорил наш лидер.

– Что!? Где эти хреновы сани? – сказал появившийся рядом Шамиль.

– Да какие нахрен сани? Почему вы все так смотрите!? – Шустрый начал грызть ногти.

– Не понял. Это ты мне говоришь, какие сани!? Мы стоим тут по колено в сугробах, собираемся спуститься к побережью. Как мы по-твоему сделаем это? – весьма спокойно сказал Олег.

– На санках? – неуверенно сказал малой.

– Да, блять, на санках!!! Которые ты должен был притащить сюда из гребаной подсобки!!! На санках, которые делались для маленьких деток этих гребаных надзирателей! – разорался Олег.

Еще чуть-чуть и я чувствую, что Олег взорвется.

– Но я, я не помню ни хрена! Наверное, ты говорил об этом не мне, – Шустрый закурил сигарету.

– Нет, нет, нет, малыш, – Олег выбил сигарету изо рта малого звонкой пощечиной.

– Олег говорил это именно тебе, пока ты дул чертов косяк! – сказал Хромой.

– Так и что виноват я что ли? Я снимал стресс, как и все остальные, – защищался Шустрый.

– Ну, что ты, нет, совсем не виноват, это всего лишь наше гребаное спасение!!! – завопил Заяц.

– Но ведь… Но ведь мы можем вернуться и забрать их, верно? – неуверенно заговорил Малой.

– Да, конечно, мы всего лишь час протопали по этому гребаному лесу. Теперь мы спокойно вернемся, поздороваемся с охраной за ручку и одолжим у них салазки. Так ты себе это представляешь!? – сказал Олег и сплюнул.

– Ну, не базлайте, мужики. Прости, Олег. Прости меня… Ты знаешь, да я, да я хоть руками дорогу рыть буду! Я вот серьезно!

– Все! Закрой свой поганый рот, жаба, – сказал Заяц.

– Не затыкай меня, Косой! Ты не можешь осуждать меня, слышишь?

– А кто может? Кто? – шептал за спиной Шустрого Шамиль.

– Я не… не…

– Не знаешь? – в руке Шамиля блеснуло лезвие.

– Остановись, – сказал я. – Все что случилось теперь не имеет значения. Нужно идти дальше.

– Кто это у нас тут проснулся? Зачем мы вообще взяли тебя с собой, напомни? От тебя же никакого толку. Нужно было прикончить тебя еще тогда, возле ломбарда.

– Успокойся, Шамиль, – сказал Олег.

– Не нужно, Олег. Перестань защищать меня.

– Надо же, оно умеет говорить? – сказал Шамиль и улыбнулся.

– Если бы ты в ту ночь попытался меня грохнуть, животное… Хотя постой. Ты же просто неуклюжий поросенок, который порвал себе связки на копыте. Надо же было так. Поскользнуться на собственном дерьме и…

Шамиль оттолкнул Шустрого в сторону. Готов поклясться, в этот самый момент он уже не казался мне косолапым, и даже будь в моих руках винтовка, я бы не смог ей воспользоваться.

– Хватит! – вскрикнул Олег и встал между нами, остановив Шамиля.

– Мужики, прекращайте эти качели! Мы здесь только время теряем. Делать нечего, придется топать пешком, – сказал Гиря.

– Пока нас не нагнали собаки, – сказал Заяц и злобно посмотрел в сторону Шустрого.

– Да, я виноват! Да, я идиот! Теперь ты удовлетворен? – сказал Шустрый.

Раздался выстрел. Кора дерева в нескольких шагах от нас разлетелась в щепки.

Как это произошло? Ведь мы и остальные зеки разбрелись по чертовой глуши!? Неужели так быстро нагнали?

Выстрел из такой винтовки мог означать лишь одно, что наши преследователи были совсем близко, настолько близко, что мы даже не заметили это, пока лаялись между собой. Винтовка бьет не меньше, чем на триста метров. Будь законники ближе, то они бы уже застрелили кого-нибудь из нас.

Былые стычки и обиды моментально были забыты. По крайней мере пока. Оставалось лишь бежать. Бежать сквозь снег, преодолевать всевозможные преграды, не оглядываясь, и надеяться на лучшее.

А что еще нам оставалось?

Склон горы был крутым, усеянным сотнями крон деревьев. Олег бежал впереди всех, мы следом за ним. Тяжести в ногах не было. Это был сплошной адреналин, который гнал нас через сугробы быстрее самого ветра. Я это чувствовал. Выстрелы в спину, свист пуль, выкрики поисковой группы.

Бежать вечно было невозможно, тем более, что спецотряд нагонял нас. Они гнались за нами на лыжах, пока мы улепетывали от них по сугробам в валенках. Пришлось остановиться, чтобы дать отпор. Иного выхода больше не было.

– Да не стойте вы столбами! Стреляйте!!! – закричал Олег.

– Все в стороны! – вскрикнул Гиря.

Мы разбрелись по опушке леса. Те, у кого были ружья, открыли стрельбу. Послышались первые вскрики. Нет, кричали не охранники. Пуля попала в Шустрого. Маленькая свинцовая проказница угодила ему в ногу, задев голень. Очень неприятное попадание для малого. Да и вообще для любого человека. Только представьте себе, что пуля раздробила вашу кость. Каково это? Ну, по крайней мере, Малой о своей боли оповестил нас и всю лесную чащу вокруг.

Можно было предположить, что мы, как бравые солдаты, которыми мы, конечно, не являлись, перестреляли бы всех врагов. Забрали их лыжи, оружие, остальное снаряжение. Все равно что-нибудь пригодилось бы. Но ведь люди на склоне не были дураками. Этот отряд знал свое дело. Не первый раз приходится гнаться за такими отчаянными беглецами, как мы. Таких натаскивают годами…

Карательный отряд капитана Злоказова знал свое дело. Это я выяснил позже, и расскажу об этом тоже попозже. Сейчас нужно вернуться к реальности.

– Слева заходят! Слева! – закричал Шамиль.

Гиря и Заяц открыли огонь. Двое преследователей упали в снег, но лишь для того, чтобы пригнуться от выстрелов. Мы находились значительно ниже склона, с которого в нас стреляли, а значит все попадания, чаще всего, близились к нулю.

Пока двое зеков стреляли в сугроб на вершине пригорка, по группе беглецов начали стрелять с правого фланга. Организованность и подготовка. Тактику эти парни изучали почти со школьной скамьи.

– Суки! Справа заходят, справа! – кричал Шустрый.

Он валялся в сугробе возле дерева и заливал снег своей кровью, перезаряжая трофейный пистолет.

Олег и Шамиль начали обстреливать правый фланг. Дело было дрянью. Оставаться на месте было нельзя. Нужно было отступать. Стоило нам двинуться назад, как Шустрый снова завопил:

– Не бросайте меня! Не бросайте!

Это была не просьба, а мольба. Человек чувствовал считанные секунды своей жизни, пытался удержаться хоть за что-нибудь.

– Сам выкрутишься, ушлепок! – крикнул Шамиль и оборвал все надежды молодого паренька.

Мы побежали вниз. Выстрелы не утихали, как и крик Шустрого, но вскоре он замолк, а значит стоило двигаться еще быстрее. Нужно было снова обогнать бушующий ветер.

Становилось невыносимо жарко. Как же это странно. Каждый день мои зубы стучались друг об дружку от адского холода, а сейчас мне стало невыносимо жарко. Парадокс. Человек никогда не может прочувствовать тонкую грань между хорошо и плохо, жарко и холодно.

Выстрел. Я снова здесь. Комок мыслей в голове разом распутался, когда перед моим лицом разверзлось пулевое отверстие.

Беглецы снова остановились и открыли огонь. Как же хорошо, что в моих руках не было оружия. Не хотелось брать на себя ответ за чужую жизнь.

Привалившись к стволу дерева, я снял перчатки, нагреб в руки горсть снега и зарылся в него лицом. Как же хорошо прочувствовать эту прохладу…

– Ты спятил, Мясник!? – крикнул Заяц. – Какого лешего ты разлегся!? Поднимайся!

Я его не слышал, да ему и не было дела до меня. Сказав мне пару слов, Заяц снова принялся палить в ночь.

Пока он стрелял, я поднял голову, чтобы посмотреть наверх. Всматривался в звездное небо, искал там созвездия и пытался отречься от насущных забот.

– Сдохните, ублюдки! Сдохните!!! – вопил Олег, содрогаясь от отдачи винтовки.

Этот крик был отчаянием и невозможностью осуществления такого, казалось бы, хорошего плана. Чувствовал ли он обреченность?

Выстрелы гремели по обе стороны. Огонь не смолкал. Мы были на войне. Одни боролись за жизнь и свободу, а другие просто стреляли в тире по отбросам общества.

– Еще немного и они нас зажмут! Нужно двигаться дальше или…

Черепная коробка Гири разлетелась в ошметки, осколки черепа раскидало по округе. Уверен, что у него даже не было времени, чтобы прокрутить всю свою жизнь в картинках.

– Серега! – вскрикнул Заяц. – Падлы! Падлы! Получите!! – кричал Заяц.

Он обнаружил слишком поздно, что в магазине его винтовки совсем не осталось патронов, когда он яростно нажимал на спусковой крючок. Заяц увидел идеальную возможность, чтобы подстрелить одного из сотрудников правоохранительных органов, когда тот, почти по пояс, высунулся из сугроба.

Щелчок. Обойма пуста. Боец карательного отряда стреляет в ответ. Грудь зайца приняла на себя три попадания. Косой рухнул на колени, а потом привалился к дереву, которое служило ему укрытием.

Появляется Шамиль. Делает несколько выстрелов из-за тела мертвого заключенного и задевает преследователя. Ранение было не смертельным, но в плечо стрелка он все же попал.

– Валим отсюда! – закричал Шамиль.

– Убейте их! – вскричал знакомый мне голос.

Командир группы Злоказов. Это он отхватил пулевое. Капитан слишком заигрался в жажде охоты и напоролся на кабаний клык сам.

Волна выстрелов окатила наше укрытие, а я по-прежнему сидел возле сосны и думал лишь о том, когда все это закончится.

– Уходим, Олег! До берега не близко, а патроны скоро кончатся! – кричал Шамиль.

Что ему оставалось? Он тоже осознал насколько безнадежным был побег.

– Артур! Идем! Нужно сваливать! – призывал Олег.

– Брось ты эту суку! Он уже не жилец! – кричал Хромой.

– Приди в себя, Артур! Нужно бежать! – снова вопил Олег, не оставляя меня. В нашу сторону снова начали палить со всех сторон, и не добившись от меня желаемого, он вложил в мои руки винтовку, а потом бросился бежать. Верный товарищ.

Олег кричал что-то еще, может быть призывал снова идти за ним или хотел, чтобы я отбивался до последнего, но выстрелы из винтовок заглушали его слова, а потом он и Шамиль побежали вниз по склону под шелест пуль и раскаты порохового грома. Я наблюдал за ними с пригорка. Видел их отдаляющиеся силуэты.

Что дальше? Я сошел с ума? Может это очередной сон? Хотелось бы…

Я сжал в руках винтовку, прицелился в спины беглецов. Никогда не был хорошим стрелком, потому как стрелять раньше мне не приходилось. Но я рискнул, нажал на спуск пять раз.

Мимо. Мимо. Попадание в руку Шамиля. Его повело в сторону. Попадание в затылок Шамиля. Он валится в сугроб. Меркнет звездное небо над моей головой. Задувает злой ветер. Пятая пуля попадает в Олега.

Смолкают выстрелы, спецотряд идет за мной.

– La Patria! – кричу я и бросаю винтовку в снег.