Текст книги "Пепел"

Глава 19

– Ты уже достаточно взрослый, чтобы найти себе работу. Не стоит торопиться в выборе будущей профессии. Пусть этот год поможет тебе найти себя, – с улыбкой говорила мама. Она всегда знала, как расположить меня к себе, как найти ко мне подход. Мама была мне другом.

– Конечно, ведь я непригодный.

– Артур, перестань. Ты здоров, просто армия это не твое, так уж вышло, что жизнь подготовила для тебя другую роль.

– Ты говоришь так, чтобы меня успокоить.

– Вовсе нет, сына. На самом деле, мне кажется, что в этой семье уже достаточно военных, – она улыбнулась.

– Отец не обрадовался, когда узнал о моем дефекте.

– Артур, не нужно так говорить. Ты абсолютно нормальный. Просто твой папа отдал службе лучшие годы своей жизни. Поэтому он не знает, что есть множество других вариантов реализовать свой потенциал. Поверь, скоро он и сам тебе расскажет историю о том, как он мечтал стать писателем.

– Серьезно? – удивленно спросил я.

– Абсолютно.

– А вот это было неожиданно, – мы добродушно засмеялись.

– Налить тебе еще чаю, мам?

– Не нужно, сына, спасибо. Мне уже пора бежать на работу. Ох, как же я не люблю эти столпотворения в метро.

– Постарайся не обращать внимания.

– Хороший совет. Вот посмотрю, как ты будешь вставать каждое утро на работу, и на твое кислое лицо, а потом обязательно подбодрю тебя тем же, – сказала мама и улыбнулась.

– Ну, мам. Я же сказал, что сегодня обязательно займусь этим вопросом.

– Хорошо. Тогда я побежала. Люблю тебя, Артурчик.

– И я тебя, мам, – я прижался губами к ее щеке, вдохнул аромат ее духов, посмотрел в эти счастливые и любящие глаза. Мне всегда казалось, что в моей жизни не будет женщины, которую я полюбил бы так же сильно, как маму.

– До вечера, – сказала она и вышла за дверь.

Как же некрасиво обманывать свою собственную мать, но на сегодня у меня были другие планы. Работа подождет, учеба тоже. Есть еще целый год впереди. Мои дела поважнее, чем эти поиски, которые, наверняка, затянутся не на один день. Нужно встретиться с друзьями, и не просто встретиться, а провести вместе последние теплые деньки уходящего лета.

Тайком я пошарил рукой на холодильнике, зацепил отцовскую пачку сигарет.

Интересно, замечает ли он пропажу?

Наверху лежал целый блок крепких дешевых сигарет, которые он курил. Благо, что у него была странная привычка. Каждый раз на ощупь отец также, как и я, протягивал руку на холодильник, брал первую попавшуюся пачку, если она была новой, то он вскрывал ее, доставал сигарету и курил в форточку на кухне. Все же склоняюсь думать, что он не замечает пропажи, тем более чаще всего сигареты у меня есть. Если бы мама узнала, что я трачу сэкономленные карманные деньги на табак, то нескоро бы простила мне это. Но мы ведь с ней были близкими друзьями, поэтому не могли долго обижаться друг на друга даже после серьезных скандалов. С отцом было бы по-другому. Он бы прочитал мне лекцию о вреде курения, но при этом, наверняка, бы сидел напротив меня с сигаретой в руке.

Я зажег сигарету, выглянул в окно и задымил. На улице светило яркое солнце. Его лучи приятно падали на зеленые ветви пушистых деревьев. Дунул легкий ветерок, ветви деревьев встрепенулись, опало несколько пожелтевших листов. Осень приближалась. Скоро она окрасит наш двор в золотистые оттенки, и солнце сильнее засияет над нашим двором. Из подъезда вышел старый дед. Он сел на лавочку, закурил, достал из кармана горстку семечек и бросил ее небольшой группе голубей, столпившихся рядом. Птицы резво налетели на лакомство. Дед не скупился и подбрасывал им еще, и улыбался. Я улыбался тоже.

Как же хороша жизнь. Хоть бы каждый день был похожим на этот. Докурив сигарету, я стряхнул с фильтра пепел, убедился, что дед не смотрит в мое окно и швырнул окурок в форточку. Конечно, я старался бросить его подальше от лавочки. Может, поступил неправильно, каюсь, но оставить бычок дома? Ну уж нет. Мама сразу почувствует неладное. Все мамы отчасти детективы.

Взял из шкафа джинсы, футболку и мастерку. Одевшись, убедился, что выключил на кухне плиту, прикрыл форточку, составил посуду в раковину. Помою потом. Надел кроссовки и вышел на улицу.

Уже почти десять часов. Время летит быстро. Нужно еще добраться до окраины. Макс и Андрей жили на Заводской улице, хотя по мне, ее стоило бы назвать улица «Слишком далеко».

Дождался на остановке трамвая, доехал до метро, оттуда прямиком на другую остановку и снова в трамвай. Еще около часа я провел в качающемся вагоне, приметил красивую девчонку возле окна. Кажется, она даже улыбнулась мне, но наверняка сказать сложно. Сейчас не до знакомств, но можно было попробовать взять ее номер, хотя в вагоне и без того столпотворение, неудобно. Ай, ладно, кого мне обманывать? Да, я просто струсил. Ну и ладно, все равно она вышла на следующей остановке, а мне еще катиться и катиться.

Прибыв на место, я застал своих друзей возле общежития. Оба глупо ухмылялись, курили и провожали взглядом каждую проходящую мимо девушку, оценивали.

– Здорово, оборванцы, – кричу я.

– Объявился, наконец, – сказал Андрей.

– Устали уже тебя ждать. Где тебя носит? – сказал Макс.

– Надо было в центре встретиться. До вашей деревни ехать не близко, – говорю.

Мы поздоровались, я встал рядом, опираясь на невысокий забор.

– Какой центр? Нафиг он нужен? Погнали на крышу, – предложил Андрей. Он сунул руки в карманы своей спортивной куртки.

– Погоди, сначала в магаз надо, – сказал Макс.

– Пиво? – спрашиваю.

– Как обычно, – с улыбкой сказал Андрей.

Мы дошли до «Разливушки», так мы ласково называли пивной магазин, находившийся рядом с общежитием, взяли несколько бутылок и отправились в наше излюбленное место.

***

– И куда теперь? – спрашивает Максим. Он сидит возле края крыши, прислонившись к ограде.

– Думаю, этот год поработаю, постараюсь найти дело по душе, определюсь.

– А в военкоме что сказали? – спрашивает Андрей. Он вскрыл бутылку, сделал глоток.

– Да что, что. Хреново там все. Захожу к доктору, а он очки свои напялил, на ноги мои смотрит и говорит: «Боже мой, да у вас плоскостопие!». Развожу руками в стороны: «А мне то что делать? Ну так уж вышло, что у меня вместо ног ласты».

Мы засмеялись, выпили.

– А я вот прошел комиссию.

– Куда забирают? – с интересом спрашивает Макс.

– В пехоту вроде. Танкистом буду.

– Вот те на. В армии послужишь танкистом, вернешься станешь трактористом, – усмехается Макс.

– Ха-ха-ха, – безразлично отвечает Андрей, а я украдкой улыбаюсь.

– Ну, а ты чего? – спрашиваю.

– А я, братва, сваливаю из нашего уютного городишка, – вздыхает Макс.

– В самом деле? – спрашивает Андрей. – И куда поедешь?

– Туда, где тепло. На самом деле, это лишь начало, родители вообще хотят за границу съехать.

– Обалдеть. И что? Мы не увидимся больше? – спрашиваю.

– Да почему? Будем переписываться, а потом вы оба приедете ко мне в гости.

– Не, давай лучше ты к нам, – говорит Андрей. – Место встречи изменить нельзя, – он поднимает бутылку, салютует и делает глоток.

– Андрюха то прав, Макс. Никуда ты от нас не денешься.

– Похоже, вас придется прихватить с собой багажом, – он усмехнулся. – На самом деле, мне не хочется уезжать. Тут все привычное, родное. Но отец и мать настроены серьезно. Болтают там что-то про политику и все такое. Ну вроде того, что у нас в стране жопа, проще говоря, и станет только хуже.

– Война… – задумчиво сказал Андрей.

– Ты че? Брось, в наше время так вопросы не решают, – говорю.

– Вот и нет. Об этом уже все понемногу говорят. Слухи быстро разносятся, а когда дело касается какой-нибудь беды, то еще быстрее.

– Ты посмотри, с какой серьезностью он говорит, – сказал Макс.

– Вояка же, чего ты удивляешься? Командир танка фигни не скажет, – я и Макс усмехнулись.

– Да я серьезно, пацаны. Скоро худо будет. Самое стремное, что это несколько человек что-то между собой не поделили, а умирать на фронте будут обычные парни вроде нас.

– Не загоняйся, Андрюх. Будь, что будет. Все равно мы ничего не зарешаем. Давайте лучше о другом? – говорю.

– Слышали кстати про Олега? – сказал Макс.

– А чего он?

– Вспомнил тоже, мы с ним в последний раз виделись, когда куличи в песочнице лепили? – сказал Андрей.

– Да это неважно. Его вроде батя к себе в бизнес подтянул, азам наверное учит.

– Чему учит? Бабки у людей отжимать? Он же отморозок, – говорит Андрей. – Я бы в жизни в это дерьмо не полез. Лучше уж пулю на фронте схлопотать, чем этой грязью заниматься.

– Знаешь что, а я согласен с Андрюхой, – говорю. – Тот кто идет по такой дорожке, рано или поздно окажется за решеткой.

– Может и так, зато такие, как они ни, в чем себе не отказывают, – мечтательно говорит Макс.

– Ага, только живут недолго, – сказал Андрей.

– Хватит уже о грустном. Давайте лучше за встречу выпьем, по-человечески, а то глушим алкашку, как синева во дворах.

– За такое выпить можно. Кто знает, когда еще свидимся? – сказал Максим.

Мы звякнули бутылками и выпили.

– Скажи мне, Макс, чем там лучше, за бугром? – спрашиваю.

– Там нет диктатуры, и каждый человек может свободно говорить о том, что ему хочется.

– А здесь разве не так? Нашел чем удивить.

– Это другое, Андрюх. Ты ведь не скажешь менту, что не доволен властью, верно?

– Конечно, нет. Он мне за такое пятнадцать суток впаяет.

– Вот. А там куда переезжаем мы, люди сами себе выбирают представителя власти, никаких там комендантских часов, никакого криминала.

– Да хорош, бандюки везде найдутся, – говорю.

– Ну, может, и есть, конечно, но не в таких масштабах, как у нас, Артур. Порой на улицу ночью выйти стремно. Вообще не понимаю, как у нас уживаются милиция и мафия.

– Мафия. Скажешь тоже. Отморозки они обыкновенные.

– Да понятно, но не в этом был вопрос, Андрюх.

– Я знаю, что их объединяет, – говорю, – у них интересы общие. Что у тех, что у других крышу срывает от власти, а еще и тем и другим прессовать нравится обычных людей вроде нас.

Мы замолчали, выпили, взяли по новой бутылке.

– А еще эта война… – снова заладил Андрей.

– Да не будет никакой войны! Хватить уже мусолить эту тему. Батя бы мне уже рассказал, – говорю.

– Либо напротив он не хочет расстраивать тебя с матерью, оттягивает этот момент, надеется, что все еще наладится и ничего не случится.

– Давайте сменим тему, а? На самом деле хреново, что вы оба уезжаете. Мне будет не хватать наших посиделок.

– Мне тоже.

– И мне.

– Ты куда после армии? – спрашиваю.

– Не знаю, если служба вкатит, то останусь там. Куда еще идти то?

– В институт, дружище, – сказал Макс.

– И что мне даст этот диплом? Корочка, не больше. У нас в стране государство больше денег вкладывает в силовиков, а все остальные, образованные, работают за копейки в душных офисах. Вкалывают с утра до ночи, копят на ипотеку. А в армии тебе и квартира, и зарплата, льготы.

– Слышь, Андрюх? – говорю.

– Ну?

– Мне кажется ты генералом будешь, – подвыпившим голосом говорю я.

– Блин, точно! – восхищенно говорит Максим. – Ты прям фронтовик-передовик и все такое. Уже вижу погоны на твоих плечах. Стоишь весь такой в форме, боевой офицер, грудь вся в орденах, что аж слепит.

И снова мы все вместе засмеялись, выпили еще, открыли по новой бутылке. Солнце над городом понемногу клонилось к закату, а мы сидели у края крыши, болтали, подкалывали друг друга, смеялись. Когда в городе стемнело, мы спустились на улицы, вспомнили беззаботное детство, свои проделки, первую любовь и подобное.

– Постой! – кричу я.

Макс и Андрей резко останавливаются и внимательно меня изучают.

– Что такое? – Едва не хором спрашивают они.

– Давайте выпьем за то, чтобы однажды снова встретиться.

– А знаешь, это хороший тост, Артур, – говорит Макс, слегка пошатываясь.

– За нас, пацаны!

***

Какое-то время мы еще погуляли по улице, а потом расстались. Вспоминаю этот день очень редко, но с теплотой. Андрей ушел в армию, началась война. Макс с родителями уехал за границу, но ни одной весточки ни я, ни Андрей так и не получили. Около полугода мы еще переписывались с Андреем. Он писал о трудностях фронтовой жизни, рассуждал о бессмысленности этой войны, рассказал о том, что, действительно, стал командиром танка. Потом я получил письмо о том, что вскоре он уйдет в отпуск, правда всего на две недели, но мне сильно хотелось с ним повидаться, расспросить о службе вживую.

Агитационная команда часто работала по городу и призывала людей. Такая проблема как плоскостопие, вполне могла посчитаться за мелочь, если бы я обратился к одному из них, но мне хотелось дождаться друга, чтобы удостовериться у него о службе. Все же его взгляд, как участника боевых действий, был намного реальнее агитационных призывов. Мой отец служил в штабе в городе, а мне как мальчишке были нужны те эмоции, что испытываются на войне. В каждом мужчине живет эта непостижимая тяга к насилию, объяснить которую сложно, так как выглядит она для всех по-разному. Я считал дни до возвращения своего друга домой, оставалось совсем немного, но злой рок распорядился иначе, Андрея убили.

Казалось бы, куда уж хуже? Один друг погиб, другой просто исчез из моей жизни. Может, у него все хорошо, и он просто оставил в прошлом все тяготы, которые пали на нас, маленьких жителей большого увядающего муравейника? Сейчас это неважно, правда. Все меркнет по сравнению с тем, что случилось спустя полгода. Моя счастливая жизнь закончилась, ведь однажды вечером не вернулась мама. Все было обыденно, как и всегда. Отец рано утром уехал на службу, я и мама встали позже, позавтракали, душевно пообщались, и она ушла на смену. Я вновь пообещал ей, что найду работу, и я правда пытался найти себе место, но снова неудача. Настроение было подавленным, и с кем, как не с близким и родным человеком, поделиться своими переживаниями. Однако мама не пришла.

Спустя сутки на пороге нашей квартиры появилась милиция. Отец в этот день был дома, отпустили в отгул в связи с такими обстоятельствами. Законники сообщили, что нашли любимую мать и жену. Она была мертва. Это было ограбление. Подонки напали на маленькую беззащитную женщину, ограбили и избавились от нее. Их нашли, да. Они сопротивлялись аресту, пытались драться, потом бежать, и в итоге их пристрелили. Я был искренне рад, когда узнал об этом, но легче мне не стало. Никогда уже не станет легче.

Дни напролет я проводил в своей комнате, выл в подушку от потери и боли. Отец много пил в одиночестве. Стена между нами разрослась до небывалых размеров. Смерть мамы не смогла нас сплотить. Каждый из нас был вынужден поедать и давиться болью утраты в одиночестве. Ежедневно мы были на пределе срыва. Нашей любимой женщины не стало. Сердце разрывалось на куски каждый раз, стоило нам вспомнить об этой улыбке, вспомнить этот сладкий голос, сверкающие глаза, любящие объятия…

Все становилось только хуже. Ночами я выходил на улицы в поисках несуществующей надежды. Хотелось встретить ее, уберечь, обнять и проводить домой, чтобы все было как прежде. Так продолжалось неделю за неделей, пока однажды вечером я не вернулся домой и не обнаружил отца в петле.

Хуже? Разве может быть еще хуже? Может. Я начинаю пить. Алкоголь убивает остатки разума, приглушает мышечную и нервную боль. Нет. Боль никуда не уходит. Мне хочется спрятаться под одеяло, укрыться от реальности. Ничего этого не было. Ничего не было. Я повторял это каждый вечер. Это стало моей молитвой. Я пытался вернуться в прошлое, но не получалось.

За смерть отца мне выплатили компенсацию, квартиру где мы жили забрали, ведь она была служебная. Что я сделал с деньгами? Я продолжал пить, начал шататься по кабакам, играть в азартные игры, счастливил победителей, проигрывал деньги. Мне хотелось выкупить нашу квартиру, вернуться домой, снова спрятаться под одеялом в своей комнате. Естественно, ничего не вышло. Я продолжал падать вниз, в черные глубины беспросветной тьмы, где не было места радости, счастью, любви.

После похорон денег осталось еще меньше, я пообещал своим ушедшим родным, что стану достойным человеком. Я катился на дно. Я знал, что несмотря на нашу разлуку, они рядом, и мне нельзя было их подвести. В своих снах я видел их, и все было, как прежде, но я просыпался, и мне предстояло с этим жить.

Я перебрался на Заводскую улицу, где раньше жили мои друзья. Снял комнату в общежитии на год вперед, нашел работу грузчиком, начал сначала.

Так я жил последние два года, боролся с депрессией, до того момента, пока не сорвался, напился, и меня уволили.

Глава 20

И вот я снова стою напротив кабинета этого мерзкого маргинала. Наташи возле стойки я не видел, когда шел к кабинету Абдуллы, однако я ловил на себе презрительные взгляды других охранников, с которыми несколько дней назад я мог перекинуться парой шуток или подколок. Наверняка, Тит постарался.

И чем я заслужил такую неприязнь к себе? Чем я отличался от них?

На самом деле плевать на всех. Мне хотелось скорее узнать для чего к себе на порог меня вызвал сутенер, а больше всего я хотел узнать, откуда черт возьми Тит знал о зверском убийстве Изы.

Стучу в дверь и тяну ручку на себя.

– А, это ты, входи, – сказал Абдулла.

Зашел в кабинет, закрыл за собой дверь, внимательно изучил обстановку вокруг, напрягся. Мне было некомфортно находиться здесь, словно неведомая сила – тьма сжимала меня в тисках, пока я находился в этом месте. Сам «Мефистофель» стоял возле окна и втягивал сигарету.

– Для чего вы позвали меня?

– Присядь, Артур.

Я сел в кресло, достал из своей пачки сигарету и закурил. Конечно, я понимал кто здесь босс, но мне осточертело идти на поводке мнимого господина.

– И что дальше? – говорю.

Он обернулся, посмотрел на то, как я развалился в кресле, курил сигарету, но не сказал ни слова. Хотя мне казалось, что я смогу вызвать в нем злобу своим нахальством. Думал, что он разорется, может даже кинется на меня. Это мне и было нужно сейчас. Да, голова немного побаливала, но тело окрепло, и мне хотелось испытать его гнев, дать отпор, схватиться с чистым злом.

– Ты меня расстроил, Артур.

– Чем же?

– Ты подставился. Твои действия могли сорвать выверенный план. Мой план. Я вижу, как ты смотришь на меня и чего ждешь. Такой взгляд мне знаком. В тюрьме я хорошо научился понимать людей, но прошу тебя оставь эту злобу. Ничем хорошим это не закончится, для тебя точно.

– Думаешь? – говорю я и встаю с места.

Он даже не напрягся, уселся в свое кресло, продолжая тянуть сигарету.

– Тебя бы просто убили, а если и нет, то все могло быть даже хуже. Звери из того бара медленно сдирали бы твою шкуру, пытали тебя…

– К чему все это дерьмо?

– К тому, что они могли выйти на меня! – прикрикнул Абдулла, но мгновенно успокоился. – Отчасти, я понимаю почему ты поступил так безрассудно, а не так, как мы планировали изначально. Да и вообще, я терплю твои выходки только потому, что был прав. Изабелла была тебе близка.

– Расскажи все, что знаешь. Почему этот психованный ублюдок, твой цепной пес, говорит мне об этом? Почему он следил за мной? Для чего нужно было убивать ее? – говорю я и чувствую, как мышцы моего тела напрягаются, зубы стискиваются до боли.

– Если ты считаешь, что я как-то причастен к смерти Изабеллы, то ты, действительно, дурак, а может просто сошел с ума из-за бардака, что воцарился в твоей голове. Тарас тут тоже не при чем, как оказалось. Нет. Это было не умышленное убийство.

– И что же тогда произошло!? – вскрикиваю я.

– Сядь, успокойся! Если еще раз ты повысишь на меня голос, то живым отсюда не выйдешь.

Хотелось броситься на него, выдавить ему глаза, прижечь окурок сигареты об его лицо, но я замер на месте и сказал:

– Я постою.

– Как хочешь, – отвечает он. – Ее убил один из клиентов. Да, такое случается. Откуда мне это известно? Что ж, в этом городе у меня повсюду глаза и уши. И, конечно, я воспользовался этим не только для того, чтобы узнать кто это сделал. Мои люди нашли и разобрались с этим человеком.

– Но как? Что? – в недоумении сказал я. Ведь я ждал запутанного триллера, в котором мне предстояло выступить главным детективом. Я должен был стать мстителем, судьей и исполнителем.

– Так случается, Артур. Ее профессия несет определенные риски, понимаешь? Именно поэтому для моего бизнеса нужны люди вроде тебя. Охрана необходима для того, чтобы избежать подобных ситуаций. Индивидуалки сами идут на такой риск.

– Кем он был? Как он умер?

– Обыкновенный наркоман без имени и дома. Простой бродяга, перебравший с дозой и возомнивший себя тем, кто решает судьбы, решает кому жить, а кому умереть. Повторюсь, такое случается.

– Что с ним сделали?

– Сначала отрезвили его, потом отрезали ему его естество и бросили на улице в назидание другим. Такой исход тебя устроит?

– Да. Эта тварь заслужила это.

– Я хочу, чтобы ты успокоился, пришел в себя. Тебе нужно передохнуть. Вскоре к тебе придет Наталья. Она беспокоилась о тебе.

– А где она?

– У нее есть свои задачи. Я отправлю ее к тебе, когда она вернется, или может тебе нужна девочка?

– Нет.

– Тогда ступай к себе.

– А как же дело? Мне все равно хочется разобраться с Тарасом. Он пытался убить меня.

– Нет. Ты не пойдешь.

– Что? – удивленно спрашиваю я.

– Ты должен остыть и пережить свою потерю. Тем более дважды я не доверяю людям такие задачи.

– Вот как? Так может я просто свалю отсюда и вообще не буду мозолить вам глаза?

– Уходи, – спокойно сказал Абдулла.

– И кто это сделает? Эта психованная шавка, Тит?

– Тебя это не касается.

– Это я предложил вам эту затею, рассказал о выгодах, и попросил лишь одного. Я хочу сам разобраться с ним! – кричу я.

– Если ты и дальше продолжишь мне дерзить, а впрочем… Мне надоело терпеть тебя. Я подумаю над твоим увольнением…

– Да пожалуйста, завтра меня здесь уже не будет.

Я вышел из его кабинета и закрыл за собой дверь. Когда я шел мимо охраны, проституток и другого персонала, то теперь я смотрел на них презренным взглядом.

Терпите и дальше, подчиняйтесь, довольствуйтесь хозяйской лаской и обглоданной костью. С меня хватит, я сваливаю отсюда.

Взбежав по лестнице, мне хотелось встретить Тита, но лишь для того, чтобы впечатать его лицо в стену. Желание не сбылось.

Провернул ключ в замочной скважине, с силой толкнул входную дверь. Не разуваясь, прошел в гостиную, схватил бутылку виски, свернул крышку и выпил, закурил новую сигарету и принялся расхаживать по квартире.

Что теперь? Что тебе еще нужно, идиот? Все решилось. Иза отмщена. Тараса разделают на куски. Чего тебе еще надо? Собирай свои вещи и вали отсюда пока не поздно. О да, ты был так дерзок и смел, но к чему это приведет? Будешь сидеть и ждать, пока сутенер отправит людей за тобой? Поверь, для них будет в радость застать тебя врасплох, выбить из тебя все дерьмо и убить. Для них это рядовая работа, ничего необычного. Сейчас подобным занимаются все. Кругом ведь царит хаос, беспорядки, война, наконец! Ты ведь лишь песчинка, никто и места тебе в этом мире нет. Ты лишь поломанная деталь, винтик механизма, который придется заменить. Ты же сам все это понимаешь, но по-прежнему ходишь кругами, пьешь, ждешь чего-то. Чего!?

Вспомни, что ты обещал родителям? Вспоминай! Ты стоял на коленях возле их могил, бил себя в грудь и клялся, что они будут тобой гордиться.

Взгляни на себя? Разве этого они хотели? Ты же сам знаешь ответ. Нет, они бы ни за что не пожелали для тебя такой жизни. Тебе нужно бежать из этого места, города, страны, если получится. Бежать за новой жизнью, волей и свободой. Начать все заново, позабыть этих отморозков и оставить их гнить здесь. В этом злосчастном городе наркоманов, шлюх и убийц.

В дверь постучали.

Так быстро? Уже явились за мной?

– Артур, это я, – послышался женский голос за дверью.

Не спеша, подошел к двери, заглянул в глазок, это была Наташа. Я открыл ей дверь.

Она бросилась ко мне, обняла меня, прижалась, и мне стало тепло. Она дала мне ту близость, которой так не хватало в этот момент, именно сейчас. Переживания ушли, испарились, я прижался к ней и сжал ее в объятиях. Мне нужна была эта женщина. Только сейчас я начинал понимать, насколько дорогой она мне стала. Она пришла ко мне, и первым, что она сделала, просто обняла, почувствовала, что мне нужно, отдала мне свое женское утешение.

– Мне так жаль, что произошло. Я все знаю, – робким голосом сказала она. – Я побуду здесь, рядом с тобой?

– Конечно, проходи, – я помог ей снять пальто, проводил в гостиную.

Мы сели на диван, я поставил бутылку на стол.

– Хочешь поговорить об этом?

– Нет. Я уже все обсудил с самим собой. Короче, не вникай.

– Хорошо, как скажешь, – сказала она. – Можно мне? – она указала на бутылку виски.

– Конечно, только принеси стаканы с кухни.

– Хорошо, Артур, – она встала со своего места и ушла к буфету.

Мне чувствовалось, как она обеспокоена. Неужели, и она привязалась ко мне? Не может быть. Вспомни вашу первую встречу, ее взгляд. Ты же вообще посчитал ее ненормальной.

Наташа вернулась в комнату, поставила два стакана на стол и разлила виски.

– Что с тобой, Наташ?

– О чем ты?

– Перестань. Я же вижу, что ты ведешь себя странно. И не надо говорить, что дело во мне.

– Но я правда пришла поддержать тебя, искренне. Мне хочется, чтобы ты успокоился, пришел в себя.

Успокоился. Пришел в себя. Как же это знакомо. Абдулла прислал тебя, да? Он решил подкупить меня твоей слабостью и беззащитностью, а за дверью уже стоят твои палачи, верно?

Я поднялся с дивана, взял стакан, сделал глоток, прошел к двери и заглянул в глазок. Коридор пустовал.

– Ты чего?

– Да так. Неважно, – говорю.

Сомнения рвали меня. Я готов тебе довериться, Наташа. Возможно, даже полюблю тебя, но скажи мне, не прислал ли тебя, Абдулла?

– Присядь рядом со мной.

Сделал еще один глоток и подчинился этому робкому и нежному голосу. Опустился рядом с ней, прижал ее к себе.

– Так намного лучше, – сказала она. – Тебе легчает?

– Да, уже намного лучше.

– Вот и замечательно, – она делает глоток, ставит стакан и обнимает меня за шею.

– А знаешь, на самом деле, мне есть, что сказать, – я допиваю стакан.

– Говори, конечно, я слушаю.

– Я ухожу.

– В смысле?

– В прямом, насовсем. Осточертело все. Все эти люди, этот город.

– Но ты должен понимать, что теперь ты часть всего этого. Так просто тебе отсюда не выбраться. Ты же осознаешь это?

– Да и оттого становится только хуже на душе, но я готов попытаться. Пусть это будет один шанс из ста, но я готов рискнуть.

Она отстранилась от меня, взяла виски и выпила.

– Тебя убьют, Артур. Если узнают, то убьют.

– Пусть попробуют.

– Не говори так! – прикрикнула она. – Я же говорю серьезно. Ты должен осознать, где ты находишься, и кто здесь всем заправляет. Мы все принадлежим ему, ему одному.

– Ну что за бред! – я поднимаюсь с места, наполняю свой стакан и выпиваю его. Снова начинаю расхаживать по комнате. – Я свободен, и ты свободна. Мы в праве делать что захотим. Плевал я на этого царька с его замашками. Мы не рабы, а он не рабовладелец.

– Ошибаешься, Артур…

– Что ты такое говоришь! – нервно говорю я. – Скажи мне еще, что ты смирилась со всем этим. До конца своих дней хочется здесь работать, прислуживать? Хочется однажды почувствовать себя отработанным материалом?

– Нет. Я…

– Что я?

– Я тоже думала о том, чтобы сбежать отсюда, но…

– Но что? – спокойно говорю я.

– Мне страшно, я боюсь, как маленькая девочка, когда размышляю об этом. Но ты…

– Что?

– Я бы хотела бежать с тобой, – она умоляюще посмотрела на меня. Я все больше проникался к ней, начинал видеть и замечать ее, ощущать в ней жизнь, признавать ее. – Но куда мы… куда мы пойдем?

– Мы попытаемся пересечь границу. У меня есть деньги.

– А если нас поймают?

– У нас разве большой выбор? Если на границе не получится договориться, то скорее всего нас расстреляют. Военное время же. Но ты подумай, если Абдулла однажды решит избавиться от меня или тебя, что маловероятно, конечно, но все же.

– Почему же он меня не тронет? Если я уйду с тобой, то пойду до конца, Артур. Пусть хоть кожу с меня сдирает.

Она подкупала меня своей надеждой и верой в меня.

– Либо мы избавимся от него. Подгадаем нужный момент, когда он будет ослаблен.

– Нет. Это исключено. Ты не знаешь о чем говоришь, – она с ужасом глянула на меня.

– Он сказал, что уволит меня, – невпопад вставил я.

– О боже… Господи… У нас совсем нет времени. День или два и все, пока не решится его дело.

– Какое дело?

– Там вроде рэкет, налет какой-то. Хочет расширить свою власть. Захватить новые территории.

Да, Наташ. Я знаю о чем ты говоришь. Ты думаешь у нас есть два дня?

– Тем более его убийство ничего не изменит, – продолжила она. – Его место займет другой, может даже более жестокий, чем он, – Наташу затрясло.

– Ладно, ладно, успокойся. Ну иди ко мне, – я обнял ее, поцеловал, пытался унять ее страх, но она продолжала дрожать.

– Я не… я не знаю, что делать, – говорила она и плакала.

– Может выпьем? Ну, успокойся. У нас же еще есть время. Вот, возьми, – протягиваю ей стакан.

Мы выпили, Наташа успокаивалась. Еще около часа мы разговаривали, планировали побег, просчитывали все мелочи, и нашим разговорам даже нашлось место для улыбок, смеха, новых поцелуев. Потом мы легли в постель, прижались друг к другу.

– Артур?

– Да?

– Ты мне нравишься.

– В самом деле? – ухмыльнулся я.

Ты тоже мне нравишься.

– Да. Мне правда хочется, чтобы у нас все получилось, и мы сбежали. Мне хочется быть с тобой.

Так оно и будет. Мы начнем все сначала. Будем вместе.

– Мы сделаем это. У нас получится, Наташ. Сейчас нам нужно поспать.

– А ты не хочешь? – она взглянула на меня исподлобья. Я знал этот игривый взгляд. В нем была похоть и жажда наслаждения.

– Нет, Наташ. Я слишком пьян, чтобы заняться этим. Мне хочется уснуть, а завтра… завтра мы начнем новую жизнь, – сонным голосом продолжал я.

– Хорошо, – снова робко сказала она. – Артур?

– Да? – я уже почти спал. Мне чувствовался покой, умиротворение и тишина.

– Спокойной ночи.

– И тебе, Марин, – уже в полудреме сказал я.

Рядом с Наташей я ощутил чувство, то самое чувство, когда в моей жизни рядом была другая. Та, в которую я по-настоящему влюбился, но так и не сказал ей об этом. И почему я вспомнил Марину именно сейчас? Потому что начинал чувствовать к Наташе то же самое?

Нет в этой жизни ничего страшнее женщины, чьи чувства ты задел. Порой, слова ранят сильнее, чем выстрел из пистолета. Когда я окончательно уснул, Наташа украдкой выбралась из постели, ей было больно, она была предана, и она ушла…

Утром она все расскажет Абдулле.