Текст книги "Пепел"

Глава 17

В городе вечерело. Я сидел в каком-то новом кабаке на своей старой и такой неуютной улице, где от взрывов бомб рушились дома, где жизни людей обрывались насильственной смертью, где рушились мечты и надежды на счастливое завтра. Я придавался горю, пил и разрушался. Мне хотелось забыться, уйти от всего этого убийственно-желчного существования.

Сидя в темном уголке этого бара, на окраине городских развалин в компании бутылки водки, пепельницы и дымящейся в ней сигареты, хотелось слиться с этой мрачной тенью, что окутала мое место.

Заполнив граненый стакан водкой, я выпил, потом глубоко затянулся сигаретой, прокашлялся, сжал твердые стеклянные грани в кулаке. Мне хотелось, чтобы его разорвало в руке, и осколки впились мне в руку, но вместо этого я просто громко ударил его об стол. Несколько посетителей обернулись на звук, но я был окутан тенью, были видны лишь мой силуэт и горящий огонек сигареты. Хотелось заорать на них, потребовать, чтобы они отвернулись, а лучше свалили отсюда ко всем чертям, но я сдержался.

Наполнил стакан снова, захлебываясь огнем, пил, откашливался, снова пил, пока граненая чарка не опустела.

Почему? Почему я нашел тебя такой, Иза? Кто? Кто это сделал? Кто следил за мной? Кого я к тебе привел?

Неужели, я привел к тебе одну из этих мразей? Ничего я доберусь до этой твари. Я выдавлю ей глаза, разорву шею, раздавлю череп! Я буду мстить Иза! Я буду мстить им всем за тебя! За Марину! За родителей! Не оставлю живого места от этого промерзшего города отморозков, трусов, убийц! Всех заставлю пожалеть об этом.

Как эта свинья узнала обо мне? Когда он засек меня? Следил за мной? Скорее всего. Если он знал, что я приду, то почему его безумный убийца истерзал обычную проститутку… нет… добрую женщину, что позаботилась обо мне, когда внутренне я умирал от потери близкого человека. Почему он не убил меня? Это ведь я остался жить, похерил его драгоценности, убил его гребаную шестерку – Мишу. Тарас, ты должен был изрезать мое тело, мое, слышишь!?

Конечно, не слышишь… Ты смеешься надо мной, думая насколько мне сейчас плохо. Вокруг тебя сидят твои тупые дружки, с которыми вы выпиваете и думаете какой же отличный получился розыгрыш для меня. «Вы только представьте сейчас его лицо!» – кричит уркам Тарас, а потом они все дружно гогочут, как гиены.

Помучить меня захотел? Ослабить? У тебя получилось, Тарас… Ты ведь любыми путями добиваешься всего, чего тебе захочется, верно?

Я вылил остатки спиртного себе в стакан, внимательно посмотрел на эту отраву, в последний раз затянулся сигаретой и раздавил ее в пепельнице. Потом схватил стеклянный кубок и, задыхаясь от горечи, стал поглощать белый яд. Стакан в моей руке снова с шумом опустился на стол, но в этот раз никто не повернулся в мою сторону. До меня больше не было дела.

Сколько времени уже прошло? Сколько я здесь сижу, пропадаю, иду ко дну?

Собравшиеся уже громко разговаривали, смеялись, вскрикивали что-то, потом толкались и дрались, убивали друг друга. Суматоха, ругань, крики, разборки, а я не слышу их… Безмолвие царило вокруг меня. Страшное одиночество и бессилие…

Прислонившись к стене, я чиркнул зажигалкой, закурил новую сигарету, испустил густой дым. Все тело горело изнутри, горло требовало воды, но я опять заполнял его дымом и размышлял, терзал себя едкими мыслями.

Ты хочешь, чтобы я сорвался с места, да? Принял твое послание и побежал к тебе? В твои цепкие когтистые лапы?

А я приду, Тарас… Плевать я хотел на последствия! Праведный гнев поведет меня к тебе, но отнюдь не прощения я буду с тебя требовать. Нет… Ты заплатишь мне намного большую цену. Мне нужна твоя жизнь… Если бы я мог, то с удовольствием бы пытал тебя, мучил, убивал, воскрешал вновь и повторял бы все с начала… Даже здесь ты меня обыграл, ведь сдохнуть ты сможешь только раз…

Мне нужно подняться.

Мне нужно выйти в стужу.

Мне нужно добраться до тебя…

Поднявшись с места, пошатываясь, я взял со спинки стула свою куртку и восьмиклинку, надел вещи, порылся в карманах в поисках наличности, ничего не нашел, забил на расчет и пошел к выходу. Бармен что-то кричал мне в след, сначала нехотя, потом настойчиво, а я просто шел к выходу на улицу. Потом какой-то здоровый лысый мужик остановил меня возле дверей, я начал его бить, а потом били меня. Я раздирал свои кулаки об чье-то лицо, потом чувствовал, как массивные руки-кувалды превращают меня в отбивную. Следом за нашей дракой бар загудел еще громче, волна насилия подхватила остальных посетителей. Следом за мужицкими баталиями послышались протяжные женские крики, вопли, а потом меня вышвырнули на улицу.

Что ж, все могло закончиться и хуже.

Поднявшись с места, я отряхнулся и зашагал в сторону «Стопки». Найти это место несложно, ноги сами несли меня туда. Я хотел покончить с этим раз и навсегда.

Мои планы порушились, когда массивная рука резко дернула меня в сторону, заводя в темный закоулок. Меня снова били, били несколько человек, и ответить я не смог.

Очнулся я поздно ночью, голова от холода немного прояснилась, тело болело, отмороженные пальцы на руках еле сгибались. Снег припорошил мой хладный труп в переулке. Встать с первого раза не получилось, и, приложив немалые усилия, я все же поднялся, опираясь на кирпичную стену дома.

Все ведь могло закончиться здесь…

Я сунул руки под куртку, чтобы согреться, но хлад не отступал. Зимняя ночь хотела забрать меня к себе, как того бездомного возле борделя. Но мне нельзя было умирать вот так. Я должен идти, идти, чтобы мстить.

Мой кастет пропал, а с ним и кепка, сигареты. Ладно хоть куртку оставили. Значит все же было что-то людское.

Громко шмыгнув носом, я вытер рукавом куртки запекшуюся кровь, поджал голову, зарывшись в воротник, вернулся к дому Изы. Какое-то время простоял возле подъезда, высматривая милицию, но двор пустовал. Я должен был разжиться каким-нибудь оружием. Нож отлично подойдет для моей вендетты.

Зайдя в подъезд, первым делом, содрогаясь от холода, я прильнул к батарее и простоял возле нее не меньше получаса, пока окончательно не пришел в себя.

Взбираясь по ступеням лестницы, представлял Изу. Ее застывшее от ужаса лицо, выпученные глаза, в которых запечатлелся ужас смерти и безнадеги. Второй раз я не смогу на нее посмотреть… Я просто возьму клинок, спрячу его под курткой и уйду.

Мне стыдно, что я даже не могу зайти к тебе снова, закрыть твои глаза, укрыть тебя чистым пледом. Я сбежал от всего этого, просто сбежал и пил, пока ты лежала там в одиночестве. Прости меня, Изабелла. Прости…

Оказавшись возле входа, я осторожно потянул ручку двери на себя. Окно по-прежнему было раскрыто. В квартиру намело снега, и ветер жалобно завывал в коридоре, обдавая помещение морозной свежестью. Никакого удушливого запаха смерти.

Я пробежался глазами мимо ее спальни. Воображение создало в тени комнаты ее силуэт. Она молча стояла там и смотрела на меня, обвиняла, пожирала взглядом, но молчала… Молчала, потому что уже была мертва. Изы там нет, Артур. Ее нет…

Пришлось ускорить шаги, чтобы поскорее взять то, за чем я пришел. Судорожно я ворвался на кухню, вновь приметил отчаянные следы борьбы за жизнь, разбросанные осколки посуды, поломанную мебель.

Трясущимися руками я перебирал ящики кухонного гарнитура и, наконец, нашел его. Чистый, поблескивающий холодный широкий кусок стали. Я cхватил его обеими руками, прижал к себе, а потом почувствовал, что Иза стояла за моей спиной. Я содрогнулся, но знал, что она вовсе не хотела пугать меня, нет. Она не хотела, чтобы я делал это, отговаривала меня от безумной самоубийственной затеи.

– Ты же знаешь, что я должен это сделать. Я себя никогда не прощу за то, что с тобой случилось.

Вместо слов я почувствовал, как она прижимается к моей спине, обдает меня холодом, тяжело дышит…

– Я не собираюсь гибнуть вместе с ним и его кодлой. Обещаю, я выберусь оттуда победителем. Все они должны умыться своей кровью, осознать, что натворили.

В ответ я чувствовал лишь тяжелые вздохи, мертвенный взгляд павший на меня. Она по-прежнему считала, что мне надо отпустить свою злобу и бежать отсюда. Бежать, пока еще было можно.

– Нет. Уйди, Иза. Уйди, пожалуйста…

Когда я обернулся, то больше не чувствовал ее присутствия, не чувствовал холодных ладоней на плечах…

Перед выходом я все же остановился возле спальни, поборол свои страхи, зашел внутрь. Тело по-прежнему свисало с края кровати. Я подошел ближе, закрыл ей глаза, приподнял ее, уложил в постель. В шкафу нашел плед, который я накинул сверху постели, скрыв все ужасы насилия под белым хлопком.

А потом я ушел, закрыв за собой дверь.

Глава 18

Я был надломлен, но сдаваться не собирался. Это будет не то излюбленное холодное блюдо, о котором любят говорить мыслители. Нет, моя месть только что из печки. В голове уже прокручиваю, как с ноги я выбиваю дверь, вижу ошарашенные взгляды посетителей, потом я кричу что-то вроде:

– Что уставились!? Свалили все отсюда к черту!!!

При всем при этом в моей руке нож с широченным лезвием, а в глазах кровавое яростное безумие. Я пришел за головой одного человека, и не стоило стоять у меня на пути. Мне представлялось, как толпа, едва не сбив меня с ног, улепетывает со всех ног, щемится в дверь, наступая друг на друга, а я по-прежнему стою не шелохнувшись.

Высматриваю свою жертву и еще больше наливаюсь кровью, краснею, и мне кажется, что моя голова вот-вот лопнет от напряжения. Боже, как же сильно мне хотелось смерти этого жалкого ублюдка.

В моих фантазиях дорогу мне преграждает тот странный убийца из ломбарда. Он недоумевающе смотрит на меня своими маленькими свиными глазками, а я с разбегу всаживаю ему нож в живот, потом повторяю это движение еще несколько раз, улыбаюсь и говорю ему на ухо:

– Ну что, сука? Не получилось замочить меня, а? Первым до тебя добрался, погонь. Сейчас и твоего крысиного босса порешаю, понял!? – закончив свою торжествующую реплику, бью его кулаком по роже, и он намертво валится возле моих ног.

Когда я отрываю глаза от подыхающего подо мной киллера, то вижу опухшую рожу Тараса. Выглядит он, как и прежде. Крупный, даже здоровый, выше меня на голову. Его огромные руки сжимаются в кулаки, и лишь на секунду во мне просыпается страх, но припоминая ему те зверства, что он сотворил с Изой, я забываю о страхе, душу его, вырываю с корнем. Я наполнен решимости, глаза наливаются ненавистью, глубоко вдыхаю воздух, отчего грудь вздымается вверх и вниз, а ноздри ширятся каждый раз при выдохе, как у быка.

Бросаюсь в атаку на свою жертву. Тарас отступает назад, запинается, валится на стол и переворачивает все вокруг. Со стола летят пивные кружки, пепельница, игральные кости, а я уже в шаге от него. С прыжка налетаю на его дребезжащую, трясущуюся от ужаса тушу и вонзаю нож ему в сердце. Потом резко выдергиваю лезвие и вонзаю его еще раз, проворачиваю клинок, смеюсь над его тупой рожей и наслаждаюсь тем, как жизнь покидает его.

– Сдохни, сука! Сдохни же, мразь! Сдохни! Сдохни! Сдохни!

И тут я вырываюсь из своих ванильных фантазий, когда случайно наталкиваюсь на прохожего на улице.

– Смотри куда прешь, – раздраженно говорит мне какой-то пацан.

Я иду молча дальше, не реагирую на его провокацию. Не он мне сейчас нужен, но тот не унимается. Хочет самоутвердиться.

– Давай, пошел вон отсюда! Еще раз увижу тебя на моей улице…

Договорить он не успевает. Резко я поворачиваюсь к нему, ловким движением выхватываю из под куртки рукоятку с лезвием, прижимаю оборзевшего парня к стене и приставляю к его горлу нож.

– Я… я… – Парень задыхается, ему тяжело что-то мне сказать.

– Что? Страшно, да? Чего молчишь? Ты что-то там сказать хотел? Так говори, не стесняйся.

Краем глаза я заметил, как светлые джинсы паренька начали темнеть, темное пятно расползалось по штанинам.

– Мне… мне д-домой надо. Там ма… мама.

Я опустил нож, хлопнул себя по голове ладонью. Приди же в себя, дурень. Ты чего творишь?

– Давай, вали отсюда, – говорю.

Уличный хулиган, если он им вообще являлся, ни секунды немедля срывается с места и улепетывает от меня, поскальзывается, падает, поднимется вновь и скрывается от моих глаз в налетевшем на город снежном буране.

Что ты делаешь, Артур? Надо ли теперь каждому встречному приставлять к горлу нож? Не все люди заслуживают встретить такого обезумевшего отморозка, как ты. Оставь свою злобу для другого человека. Нет, не человека, а обыкновенного упыря.

Спрятав нож за пазуху, я не выпустил его из рук и держал руку под курткой, вторую руку спрятал в карман. Снежный буран застилал пространство вокруг. Погода не на шутку разгулялась, будто пыталась увести меня с улицы, замести дороги, чтобы я потерял след зверя, по которому я шел. Нет, не выйдет. Я же вырос в этом месте и каждый закоулок мне знаком, и уж тем более мне известно, как добраться до той рыгаловки, где скрывается мерзкий поросенок. Волк уже идет за тобой, идет к твоему домику, чтобы сожрать тебя.

Перебежав дорогу, сворачиваю в темный проулок, ускоряю шаг, ожидая, что Тарас почувствует мое приближение и подготовится меня встретить, или еще хуже, сбежит от меня.

На пути мне попадается несколько героиновых наркоманов, сидящих между мусорных баков, накрываясь сверху плотной фанерой, как крышей. Они прятались от ветра, кипятили ложку. Я с отвращением глянул в их сторону, и мне захотелось избить обоих, разломать их мусорное жилище, прогнать их прочь с соседней улицы, но я иду дальше.

И чего это вдруг ты так взъелся на этих отбросов? Ты что забыл, что скоро такие виды будут нормой на твоей улице, соседней, по всему району. Ты же договорился с барыгой. В деталях рассказал ему, как пробить себе дорожку сюда, создать себе новую клиентскую базу. Ты вроде пожертвовал людьми, забил на всех и вся, а теперь видите ли злится он. Да и вообще, поверь, тут бы и без тебя справились. Мир вокруг тебя не вертится. Город загнивает давно, и ты из года в год наблюдаешь за этим. Искоса смотришь с отвращением, презираешь, но потом вдруг ты работаешь на одного из торговцев порошком, женским телом, оружием. Как ты можешь строить из себя такого правильного и нравственного человека? Ты же тоже уже далеко не человек.

А думал ли ты о том, что может в «Стопке» не такие уж все и лохи, как ты себе представлял? Смех, да и только. Ну врываешься ты в кабак, орешь, как сумасшедший, размахиваешь ножом. Да тебя первый попавшийся алкаш огреет бутылкой по башке, и вся твоя месть кончится, Артур.

Кем ты себя возомнил? Напился в какой-то дыре, отхватил по роже, еле живой проснулся от холода и побежал мстить. Бре-дя-ти-на. Раскатают тебя, Артур. А нож знаешь куда засунут?

Я остановился на краю переулка, вдали показался бар «Стопка».

Ну, вот и он. Два бугая стоят возле входа, смолят сигареты. Да они только и ждут дубину вроде меня. Посмотри на эти уголовные морды.

А я стою возле стенки, перевожу дыхание, судорожно сжимаю нож. Не от страха ли?

Знаешь, что!? Я верю в свои силы, и, если надо, всех там вскрою, а их кишки на забор намотаю.

Выхожу из переулка, достаю из-за пазухи нож, и тут меня снова кто-то тормозит.

– Постой, постой… Ты чего это удумал, маньяк? – раздался нервный смешок.

– Тит? Какого хрена ты вообще здесь делаешь? – долговязый охранник с психическим расстройством стоял рядом со мной. Поначалу мне даже показалось, что я совсем рехнулся.

– За тобой присматриваю. Ты только глянь на себя. Совсем ебанулся? – он улыбнулся.

– Отвали! – огрызнулся я.

– Полегче, Артур. Ты чего так взъелся? Я же помочь тебе хочу.

– Тогда свали отсюда по-хорошему и не мешай.

– Да тебя же убьют нахрен. Ты что бухал что ли? Совсем крыша поехала?

– Ты не понимаешь…

– И не хочу понимать, браток. Вижу лишь одно. Ты рехнулся! – восторженно проговорил он.

– Не твое дело, не мешай! – рявкнул я.

– А вот тут ты не прав, браток. Я не просто так тут околачиваюсь, и вот на тебе, встречаю тебя. Сразу видно, чего удумал. Смерти легкой ищешь, не иначе.

– Нет. Я иду мстить.

– Вот с этим? – он указывает на мой нож, а потом смеется. – Да там утырков не меньше десяти сидит, бухает, и только ждут повода, чтобы кому-нибудь вроде такого психа, как ты, башку открутить. Ну, в самом деле, ты только бы видел себя со стороны.

– У меня все получится. Сейчас увидишь.

– Так, ну все, хватит!

– Отъебись! – кричу на него я и, повернувшись, заступаю за тротуар, чтобы перейти дорогу.

В голове снова мимолетно проплывает безумный самоубийственный план, вожделение от еще не удавшейся мести настигает меня, словно я уже добился своей цели, но потом я чувствую удар по затылку и бессознательно падаю на землю, уткнувшись лицом в асфальт. Все кончилось.

***

Солнечный свет медленно проникает в окно моей квартиры. Еще несколько мгновений, и солнце заполонило уже всю мою комнату. Я осторожно приподнимаюсь на руках, голова трещит, и машинально я начинаю ее ощупывать. Руки дотрагиваются до бинта, медленно касаюсь затылка и сразу же понимаю, что не стоило этого делать. Боль начинает отдаваться в висках, пульсирует и цепляет поврежденный затылок, отчего боль становится сильнее, и я даже начинаю стискивать зубы. Память мне не отшибло, и я помню, как вчера был так близок к желаемому, но на пути мне встретился Тит.

Слышу шум на кухне.

– Наташ, это ты? Мне плохо… Принеси попить.

На кухне раздался шум воды, и визуально я представлял, как мне набирают стакан холодной хлорированной воды из-под крана. От этой мысли я чувствовал облегчение и с нетерпением ждал, когда мне принесут божественный напиток.

Потом я услышал шаги и, наконец, встретил того, кто хозяйничал у меня на квартире.

– Очухался? – с усмешкой сказал Тит.

Опять эта самодовольная рожа с ухмылкой. Терпеть его уже не могу.

– Ты что вчера сделал? Это ты меня огрел?

– Ну, а кто же еще. Тебя по-другому было не остановить, – он возвышался надо мной, с улыбкой на лице стоял возле кровати в своем дешевом черном костюме и держал стакан с водой.

– Я же просил тебя не лезть. Тебе это не сойдет с рук.

– Ого! Это что я слышу, угрозы? Серьезно? Похоже ты пить не хочешь, а?

– Сделай одолжение. Свали отсюда.

– Вот тебе и благодарность. Значит, я спасаю его никчемную шкуру, тащу эту тушу до ближайшего такси, отвожу домой, поднимаю на этаж, укладываю, а он зубки мне тут скалит. Невежливо, Артур. Совсем невежливо.

– Ты меня сам чуть на тот свет не отправил, идиот. Посмотри на мою перебинтованную голову и повтори всю ту херню, что ты чешешь еще раз. Абсурдно, да?

Его лицо нахмурилось, уголки рта скривились, сползли к подбородку.

– Короче, заебался я с тобой болтать. Ты мне если честно сразу не понравился. Да и вообще, никогда не нравился. Я когда в первый раз у входа тебя увидел, так сразу въебать захотелось. Благородный такой нашелся, старому алкашу денег дал. Весь из себя такой дружелюбный, нравится всем, Наташку трахает…

– Мне похер, что ты думаешь обо мне!

– Не перебивай! Дай закончить! – вскрикнул он, и этот мерзкий голос отдался болью в висках и затылке. Он демонстративно поставил стакан с водой на журнальный столик. В то место, куда я бы в этом состоянии ни за что не дотянулся. – Ты даже не представляешь, с каким упоением я избивал этого бомжа. Ох, он и стонал, молил пощадить его. По имени снова меня называл. А я же говорил ему так меня не называть! – закричал он.

– Зачем ты мне все это рассказываешь?

– Как зачем? Поиздеваться над тобой хочу. Тебе огрызаться можно, а мне нет? Не-а, браток, так не пойдет… Слушай, я тут еще кое-что интересное вспомнил…

– …

– Ты пока шлялся там, развлекался, Наташку твою мы тут все по кругу пустили, прикинь? Ох, как же давно я этого хотел! – Тит во весь голос засмеялся. – Ну сучка и в правду хороша! – с лукавой ухмылкой проговорил он.

Я прекрасно понимал, что он мне врет и лишь пытается потешить себя за мой, так сказать, счет.

– Я вот только одного не пойму, нахер ты ей сдался? Ты же ничтожество. Вот-вот глядишь и концы скоро отбросишь. У тебя это на лице написано, – продолжал Тит.

– Ты закончил свой концерт?

– Да, закончил. Ух, отметелить бы тебя сейчас! – возбужденно сказал он. – Так и хочется смести эту твою тупую ухмылку с твоей рожи. Но к сожалению тебя ждет, Абдулла. Поболтать с тобой хочет на счет вашего с ним дельца, и еще кое-чего… – он намерено сделал длинную паузу, разглядывал меня, его глаза странно забегали.

В таком состоянии, в котором я был сейчас, он вполне мог бы реально меня избить. Сил не хватало на то, чтобы ответить ему тем же, их не хватало даже на то, чтобы толком подняться с кровати. Тит выжидал, когда я спрошу его, что же там за тайна, которую он так тщательно оберегает. Надеюсь, что когда я задам ему этот вопрос, и он вдоволь со мной наиграется, то, наконец, свалит из квартиры, оставит меня в покое.

– Ну, говори уже, – нехотя говорю я и изображаю фальшивый интерес.

– Про шлюху твою что-то рассказать хочет. Ну, эту дохлую рыжую шалаву, – он обнажает свои белоснежные кривые зубы и расплывается в улыбке.

– Закрой свою пасть, скотина. Пошел отсюда, падаль, – огрызнулся я.

– Счастливо оставаться! – самодовольно сказал Тит и вышел из квартиры, громко хлопнув дверью.

В ушах зазвенело. Он добился чего хотел. Взвинтил меня, почти довел до белого каления и смылся. Нужно прийти в себя. Не стоит вестись на это дерьмо. Потом с ним разберусь.

Я все же попытался встать с кровати, когда психопат свалил из моего жилища. Давалась попытка трудно, но я смог осилить себя и поднялся.

Если этот кретин и вправду меня настолько не переваривает, то зачем он приволок меня сюда? Добил бы там в переулке, и дело с концами. Но с другой стороны все было ясно, как на ладони. Тит – это цепной пес Абдуллы, гребаного барыги, торговца смертью. А это значит, что наш уговор с Абдуллой остался в силе, и скорее всего он по-прежнему надеется на то, что я расправлюсь с… Постой… Это сейчас все вообще не важно. Этот ублюдок, неужели он знает про Изу!? Откуда!? Что, если это убийство его рук дело? А если и его, то Абдулла тоже в курсе? Зачем? Конечно, такому психу, как Тит, повода не нужно, но ведь он верная собачонка. Кидается только по приказу.

Не спеша я подошел к столику, наклонился, взял стакан и пригубил его. Прохладная влага приятно обволакивала горло, и мне легчало. Я пошел на кухню, набрал себе еще один стакан и залпом выпил его. Никакой тошноты и головокружения не было, а это значит, что черепушку мне не пробили. Никакого сотрясения не было. Все это состояние было обычным и неприятным похмельем. А Наташка, наверное, просто перепугалась вида крови на моем затылке и забинтовала меня словно мумию. Приятно, конечно, что она обо мне позаботилась, но по-честному, когда Тит пытался меня задеть тем, что якобы у них тут был групповой секс, мне было все равно. Ничего внутри меня не екнуло. Думаю, это из-за того, что по глазам придурка я прочитал его ложь, а может я просто зачерствел? Скорее всего я просто считал Наташу одной из них…

После того, как выпил еще один стакан воды, разбинтовал голову. Аккуратно потрогал затылок, болело, но не так сильно, как это было при пробуждении. Оно и понятно. Организм получил необходимую норму воды и успокоился, перестал долбить молотком по голове. Нужно бы еще выпить чаю, позавтракать, и тогда все окончательно придет в норму.

Взяв с тумбочки пачку сигарет, вытащил одну и закурил, предварительно открыв на кухне форточку. Повеяло прохладой, кожа на моем теле покрылась мурашками, но это было даже хорошо, это отрезвляло.

Абдулла никуда не денется, подождет, пока я не завершу свой утренний ритуал. Мне надо было собрать клубок безумных мыслей, что терзал меня последние сутки.

Смерть Изы никак не вписывалась в планы сутенера. Зачем ему это было нужно? Даже если это так, и, наконец, все вскрылось, то меня бы не было в живых. Снова повторюсь. Подумай лучше, Артур.

Просто Тит следил за мной, за каждым моим движением. Он ходил по моим пятам, старался прятаться от моего взора, стал моей тенью. Возможно, что возле развалин именно он спрятался за угол, когда я поднимался наверх, чтобы застать Изабеллу в том… в том состоянии. Бедная женщина…

Я крепко затянулся сигаретой.

Как же все достало… Как же хочется скорее разгрести это все и… и свалить из этого города. Маловероятно, конечно, что получится, но я по горло сыт всеми этими дрязгами. Насмотрелся на тупых животных, что захаживали в этот прогнивший бордель. Насмотрелся на девчонок, которые ни во что себя не ставят. Наслушался Наташиных рассказов обо всех грязных махинациях. Вот только встает вопрос. Когда я закончу с Тарасом, то как мне слинять от всего этого? Я знаю много. Даже слишком много.

Снова затягиваюсь сигаретой, выдыхаю дым. За спиной слышу, как чайник разрывается свистом. Снимаю его с плиты, наполняю чашку, бросаю два пакетика черного чая в кипяток и возвращаюсь к окну.

Что же тебе делать, Артур? А может завалить их всех? Всех этих напыщенных индюков? Глупость. Не неси чушь. Ты уже вчера проявил свои способности решать проблемы. Итог тебе известен. Выводы можешь сделать сам.

Тушу сигарету в пепельнице.

Открыв холодильник, беру пару яиц, чтобы приготовить глазунью. Пока скворчала сковородка, глотнул черного чая, и боль еще немного отступила. Когда мой завтрак был готов, то немедля принялся за него. Боль окончательно оставила меня.

Принял холодный душ и скурил еще одну сигарету, потом надел на себя стандартный костюм охранника, а точнее рубашку, брюки и туфли. Вышел за дверь и закрыл замок на ключ.

Мне предстоял непростой разговор. Я знал это. Ну еще бы. Ведь по сути я чуть не сорвал Абдулле все планы своей безумной выходкой, но у меня была причина так поступить. И он даже знает это. Для чего тогда весь этот спектакль? Не знаю, видно будет, но скоро все прояснится.