Текст книги "Влюбленный воин"

Глава 19

Хейд и Минерва, приглашенные Тристаном на пир, как и все прочие обитатели Гринли, вошли в зал вместе. Длинные столы, установленные на козлах, занимали почти все пространство; гости же, рассевшиеся на скамьях, весело смеялись и шутили.

Прошло уже несколько дней с тех пор, как люди Тристана, остававшиеся в Сикресте прибыли в Гринли. И все это время Хейд старалась избегать Тристана, хотя Минерва настоятельно советовала ей изменить свое решение и перебраться в башню замка.

Заметив Солейберт, сидевшую за хозяйским столом, Хейд приблизилась к ней и спросила:

– Ты уже здесь?

– Конечно, – ответила Берти с улыбкой. – Неужели ты думала, что я не приду? – Она взяла Хейд за руку. – Садись же, сестрица. Скоро начнется пир.

– Нет-нет, мне надо найти Минерву. – Хейд окинула взглядом зал. – Где же она? Ведь только что была здесь…

– Дорогая, ты что, не видишь? – Берти весело рассмеялась. – Вот она, твоя Минерва, рядом с лордом Тристаном. И моя мать тут же, – добавила она шепотом. – Наверное, будет очень забавно…

Заметив Эллору, сидевшую за столом, Хейд тихо вздохнула и отвернулась. И тотчас же встретилась взглядом с Тристаном. Он едва заметно ей улыбнулся и, поклонившись, сказал:

– Добрый вечер, леди Хейд. – Покосившись на Эллору, Тристан взял девушку за локоть и с улыбкой добавил: – Дорогая, позвольте поухаживать за вами. Вы ведь сядете рядом со мной?

Хейд судорожно сглотнула и пробормотала:

– Как вам будет угодно, милорд. – И лишь мысль о том, что за ними наблюдает множество глаз, не позволила ей тотчас же выбежать из зала.

Однако Тристан был образцом учтивости. Усадив Хейд рядом с собой, он окинул взглядом зал и с улыбкой воскликнул:

– Добро пожаловать в Гринли! Очень приятно видеть здесь людей, с которыми мне предстоит жить. Я рад, что все вы собрались в моем доме.

Покосившись на Солейберт, Хейд заметила, что сестра ласково всем улыбалась, словно сама собиралась стать хозяйкой Гринли.

«Ах, неужели Берти такая притворщица?» – с вздохом подумала Хейд. Но внутренний голос тут же зашептал ей: «Да, собирается, потому что именно так решил король Вильгельм».

– Я знаю, что ваш путь сюда был долгим и трудным, – продолжал Тристан. – И я имею в виду не только дорогу, но и те жертвы, которые многим из вас пришлось принести. Поверьте, я не могу изменить вашу судьбу и отменить то, что случилось со многими из вас. Но я клянусь, что постараюсь сделать для вас все, что сумею.

Тристан ненадолго умолк, словно задумался о чем-то. Потом вновь заговорил:

– До меня доходили слухи о моей «кровожадности и жестокости». Что ж, не могу отрицать, что мне случалось и убивать, когда не было иного выхода. Более того, не стану обещать, что впредь не буду проливать кровь. К сожалению, война – вещь жестокая и неизбежная. А победоносная война часто бывает гибельной для побежденных. – При этих его словах люди в тревоге зароптали, и Тристан вскинул вверх руку, призывая их к тишине. – Поверьте, я говорю вам это только для того, чтобы заверить: в Гринли вы будете в безопасности, потому что я сделаю все возможное, чтобы защитить вас. Да, я готов защитить вас даже ценою собственной жизни. И я ожидаю, что и вы будете мне верны.

Тристан снова умолк и посмотрел на Хейд, затрепетавшую под его взглядом.

– И каждый, кто будет здесь трудиться, – продолжал он, – должен твердо знать: его труд будет должным образом вознагражден. А вот «обман, распространение лживых слухов и уклонение от своих обязанностей будут строго караться. Поэтому не сомневайтесь: любого, кто станет мешать процветанию Гринли, ждет суровое возмездие. Это касается не только вилланов, но и всех прочих, сидящих сейчас за моим столом.

Хейд вздрогнула и похолодела. Неужели Тристану стало известно о ее отношениях с Найджелом? Он ведь не случайно сказал обо «всех прочих, сидящих за его столом». Неужели ей суждено понести суровое наказание? А если нет, то сможет ли она и дальше нести сознание и боль своего предательства?

– А теперь обращаюсь ко всем! – Тристан повысил голос: – Если кто-то из вас в чем-либо сомневается, обращайтесь ко мне без колебания, потому что мой долг – дать вам совет и разъяснения.

«Не стрит ли мне признаться во всем и получить прощение, – лихорадочно размышляла Хейд. – Возможно, покровительство Тристана спасет меня…»

– А сегодня я пригласил вас всех на празднество и прошу вас о верности, хотя по праву лорда мог бы ее потребовать! Но я хочу, чтобы вы подчинялись мне по доброй воле! – Тристан высоко поднял свою чашу и торжественно проговорил: – Я, Тристан Д'Аржан, лорд Гринли, клянусь защищать своих людей и служить им, содействуя их процветанию и благополучию под властью его величества короля Вильгельма и самого Господа Бога.

Какое-то время зал безмолвствовал: все смотрели на Тристана широко раскрытыми глазами. Наконец со своего места поднялся Баррет. Окинув взглядом всех присутствующих, он громко сказал:

– Клянусь хранить тебе верность, милорд! Отныне и всегда! – Шериф торжественно поднял свою чашу.

И тотчас же из-за стола поднялся Руфус.

– Я тоже! – воскликнул он.

– И я, и я, и я! – послышались крики гостей, и все тут же вскочили на ноги с высоко поднятыми чашами в руках.

Хейд, взглянув на Тристана, невольно улыбнулась; она считала, что он повел себя именно так, как должен был вести себя настоящий лорд.

Тут поднялась со своего места и Минерва. Повернувшись к Тристану, она сказала:

– И я тоже готова служить тебе, милорд.

– И я готова служить тебе верой и правдой, пока нахожусь в Гринли, – заявила Солейберт. – Она широко улыбнулась хозяину замка, и он ответил ей столь же искренней улыбкой.

И тут Хейд вдруг заметила, что все смотрят на нее вопросительно, ведь только она одна все еще сидела, только она одна не поклялась в верности лорду Гринли.

Чувствуя, что колени ее дрожат, Хейд поднялась на ноги и опасливо посмотрела на Тристана. Заметив его ласковую улыбку, она приободрилась и громко сказала:

– Милорд, клянусь в верности, как и моя сестра!

Хейд поспешно уселась на свое место, а Тристан, по-прежнему улыбаясь, повернулся к залу. Когда же он заговорил, глаза его сверкнули, как драгоценные камни на рукояти меча.

– Слушайте все, кто вернулся сюда! – Слова его эхом прокатились по залу, и он еще выше поднял свою чашу. – Поверьте, я всем вам очень рад! Добро пожаловать в Гринли!

Зал ответил ему рокотом одобрения, и Тристан тут же подал знак слугам, что пора поставить на столы угощения. Усевшись на свое место, он наклонился к Хейд и тихо сказал:

– Я прекрасно знаю, в какие игры ты играешь, моя милая фея.

Хейд в ужасе замерла. «Неужели он действительно все знает? – подумала она. – Но как же он догадался? Кто ему сказал?»

Тристан же усмехнулся и спросил:

– Может, ты думаешь, что, поклявшись мне в верности, как это сделала Солейберт, ты обеспечила себе право покинуть меня и бежать в Шотландию? Имей в виду, дорогая, Вильгельм еще не сказал своего слова.

– Да, я знаю. – Хейд вздохнула с облегчением и залпом осушила свою чашу.

– Но мы обсудим это позже вечером, когда ты придешь ко мне в спальню, – продолжал Тристан.

– Я не приду, – решительно заявила Хейд.

– Нет, придешь. Придешь хотя бы для того, чтобы узнать кое-какие новости. – Заметив испуг, промелькнувший в глазах девушки, Тристан с улыбкой добавил: – Я же сказал, что у меня кое-что для тебя есть.

– О каких новостях ты говоришь?

– Об этом позже. – Тристан уставился на стоявший перед ним поднос и шепотом добавил: – Придешь сразу после полуночи, когда все заснут.

Хейд уже раскрыла рот, собираясь возразить, но тут к Тристану обратилась Эллора, и девушка, нахмурившись, отвернулась. Аппетит у нее тотчас же пропал, и она снова взялась за свою чашу, которую мальчик-слуга мгновенно наполнил. Сделав несколько глотков, Хейд в задумчивости откинулась на спинку стула. «Что же делать, что делать? – спрашивала она себя. – Ведь теперь, когда вилланы дали Тристану клятву верности, я не должна помогать Найджелу». К тому же Тристан говорил о какой-то важной новости, и эта новость, судя по всему, могла очень многое изменить.

– Да, выхода нет. Придется прийти к нему сегодня ночью, чтобы все узнать, – тихонько прошептала Хейд.

– Что ты сказала, милая? – Тристан вдруг повернулся к ней с улыбкой.

– Нет, ничего. Я просто думаю вслух, – ответила Хейд, смутившись.

– Полагаю, что нам следует подумать вместе. – Он снова ей улыбнулся. – Приходи в полночь, и поговорим обо всем.

– Нет-нет, моя фея, – заявила Минерва, стоявшая в дверях спальни. – Тебе лучше встретиться с лордом в другое время. Сейчас вы не сможете поговорить серьезно. Слишком уж много вина ты выпила.

Хейд в досаде передернула плечами; ей казалось, что все двоится у нее перед глазами.

– Но, Минерва, мне надо все решить до рассвета. Понимаешь, до рассвета… Старуха нахмурилась и с вздохом проговорила:

– Сейчас из этого не выйдет ничего хорошего.

– Минерва, пожалуйста, не удерживай меня. Умоляю!.. – Хейд с трудом поднялась с постели и, пошатываясь, направилась к двери. – Я пойду, Минерва, хорошо? А если не вернусь к рассвету… то отправь кого-нибудь за моим трупом.

Глаза старухи чуть не вылезли из орбит.

– О, тогда лучше иди, моя фея!

Хейд вышла из дома и, осмотревшись, зашагала к замку. В небе сверкали яркие звезды, и девушка остановилась ненадолго, чтобы полюбоваться ими. Внезапно голова у нее закружилась, и ей пришлось снова обратить взор к земле.

Тяжелая дубовая дверь, ведущая в зал, никак не открывалась, и Хейд долго толкала ее, стараясь войти. Когда же дверь наконец-то отворилась, она, не удержавшись на ногах, упала на пол. Со стоном поднявшись, Хейд на мгновение прикрыла глаза, затем, приблизившись к лестнице, стала осторожно подниматься наверх, придерживая одной рукой юбки, а другой, опираясь о холодную стену. И чем выше она поднималась, тем более неотвратимым казалось ей наказание.

«Возможно, он меня выпорет, – размышляла она. – Или даже повесит. А может, просто отправит обратно в Сикрест».

Наконец, оказавшись в верхнем коридоре, она осмотрелась и в изумлении пробормотала:

– Как странно… Что-то не припоминаю этого коридора. Может, я ошиблась и не туда поднялась?

Немного подумав, Хейд двинулась направо – и тут же остановилась, ослепленная ярким светом, хлынувшим из внезапно открывшейся двери.

– А я не был уверен, что ты придешь, – раздался голос Тристана, и ей показалось, что голос его звучит как-то странно.

Хейд смотрела себе под ноги, изо всех сил стараясь держаться прямо, и потому не заметила насмешливой улыбки Тристана. То и дело спотыкаясь, она вошла в его спальню и пробормотала:

– Добрый вечер, милорд… Надеюсь, ваш праздник… продолжался столь же успешно.

– Да, вполне успешно. Но и ты, похоже, неплохо повеселилась, – ответил Тристан с усмешкой.

– Милорд, мне надо… – Хейд покачнулась. – Мне надо сообщить вам что-то очень важное.

Хейд шлепнулась на стоявший рядом сундук, и Тристан тихо рассмеялся. Приблизившись к столу, он взял кувшин и, налив в чашу воды, подал ее девушке.

– Благодарю вас. – Она залпом осушила чашу, потом с негодованием проворчала: – Но ведь это не вино. Тристан снова рассмеялся.

– Мне кажется, что после такой веселой трапезы тебе не следует снова пить вино. Лучше пей воду, дорогая. И пей медленно, маленькими глотками, тогда в голове у тебя прояснится.

Хейд с вызовом вскинула подбородок и отставила чашу. Тристан с вздохом проговорил:

– Боже милостивый, какая ты упрямая. – Увернувшись от ее кулачков, молотивших по воздуху, он попытался поднять Хейд на ноги. – Пойдем, дорогая. Я отведу тебя к Минерве. Поговорим завтра.

– Нет! – Она решительно покачала головой. – Ни за что!

Тристан приложил палец к ее губам.

– Хейд, но ты же не хочешь разбудить весь замок, чтобы все узнали, что ты у меня в спальне? Говори потише.

Она вздрогнула и окинула взглядом комнату – как будто искала соглядатаев, способных их подслушать. Потом громко зашептала:

– Нет-нет, у меня очень важное дело.

Тристан невольно улыбнулся, очарованный внезапно прорезавшимся у нее гэльским выговором; казалось, она копировала выговор Минервы.

– Дорогая, но что же у тебя за дело?

– Знаешь, это моя вина, – заявила Хейд, крепко зажмурившись. – Все ваши беды в Гринли – только моя вина.

Тристан посмотрел на сидевшую перед ним девушку и снова улыбнулся. «Похоже, бедняжка считает себя ответственной за все, даже за то, чего не может изменить», – подумал он с вздохом.

– Интересно, какие же беды ты навлекла на Гринли, миледи? – Он заставил ее подняться с сундука и подтолкнул к кровати. – Да-да, какие беды? Просвети меня, пожалуйста.

– О, множество бед! – Она принялась загибать пальцы. – Вилланы, Найджел, Дональд!..

Тристан осторожно усадил ее на край кровати.

– Не говоря о моей лжи! – крикнула Хейд. – И еще я перебила всю посуду в доме. Правда, Минерва потом заставила меня привести все в порядок… – Она немного помолчала, потом вдруг спросила: – Скажи, ты меня повесишь?

Плечи Тристана затряслись от хохота. Отсмеявшись, он снял с девушки башмаки и с серьезным видом проговорил:

– Я почти уверен, что не стоит вешать человека из-за нескольких разбитых горшков.

Глаза Хейд внезапно наполнились слезами, и она, всхлипывая, прошептала:

– Ах, ведь камни предупреждали меня, но я все-таки рассказала ему все, что знала.

Тристан взял с кровати плотное одеяло и развернул его.

– Рассказала? Кому и что?

– Ты меня не слушаешь, болван! – возмутилась Хейд. Но все же позволила Тристану уложить ее под одеяло. – Найджел знает все. Да-да, он знает все.

– Милая, не бойся Найджела. – Тристан склонился над ней. – Он не тронет тебя, пока ты здесь.

Хейд попыталась привстать.

– Да я за тебя боюсь! За тебя! Он хочет твоей смерти! Хочет прибрать к рукам Гринли!

Тристан улегся поверх одеяла рядом с Хейд.

– Дорогая, каждое слово, слетающее сейчас с твоих прелестных губок, убеждает меня в том, что ты слишком пьяна, чтобы говорить разумно.

Хейд улеглась на спину и, уставившись в потолок, пробурчала:

– Что ж, очень хорошо. Похоже, ты слишком туп, чтобы понять меня. А если так, то можно считать, что я выполнила свой долг и совесть моя чиста. – Она зевнула и пробормотала: – Да-да, чиста…

– Вот и замечательно. – Тристан погладил ее по волосам. – Я очень рад, дорогая, что ты за меня беспокоишься.

– Мм… да, очень беспокоюсь.

– Но все-таки, милая, ты должна мне поверить, когда я говорю, что Найджелу со мной не справиться. – Он провел кончиками пальцев по ее щеке и с ласковой улыбкой добавил: – Победа останется за мной. Иного и быть не может.

– Мне жаль, Тристан, но я… – Хейд уже засыпала. – Видишь ли, я не знала, что это… ты.

– Конечно, дорогая. – Он прикоснулся губами к ее губам. – Сладких тебе снов, любимая.

Тристан поднялся, но Хейд вцепилась в его рукав и с усилием пробормотала:

– Нет, этой ночью никаких снов. Останься со мной, прошу тебя.

Глядя на лежавшую перед ним девушку, Тристан мысленно воскликнул: «Что же делать?! Находиться так близко от нее – и не сметь прикоснуться к ней?! И ведь она сама этого хочет…»

– Останься, – снова прошептала Хейд, будто почувствовав его сомнения.

– Ладно, хорошо. – Тристан снова улегся рядом и привлек ее к себе. – Только имей в виду, мы не должны предаваться любви, пока…

Услышав мирное посапывание Хейд, Тристан усмехнулся и, поцеловав ее в лоб, приготовился бодрствовать всю ночь.

Глава 20

Хейд проснулась и тут же почувствовала сильнейшую головную боль. При этом в ушах у нее стоял ужасный гул, так что казалось, она вот-вот оглохнет. Осторожно приоткрыв один глаз, она попыталась приподняться и тотчас застонала:

– О Господи!.. Минерва, пожалуйста…

Тристан хмыкнул и приблизился к постели, держа в руках поднос с графином, миской и ломтем хлеба. Прежде чем присесть на кровать, он поставил поднос на пол.

– Доброе утро, милая. – Он осторожно прикоснулся к ее плечу.

Услышав голос Тристана, Хейд распахнула глаза. Несколько мгновений она таращилась на него в недоумении, а потом вдруг с удивительным проворством выпрыгнула из постели и, бросившись к ночному сосуду, стоявшему в углу, низко наклонилась над ним.

Тристан с вздохом отвернулся. Он не судил Хейд слишком строго за прискорбные последствия вчерашней ее невоздержанности. Однако сейчас ему следовало заняться хозяйственными делами, и, следовательно, он должен был поручить кому-то другому заботы о Хейд.

Налив в чашу воды из кувшина, Тристан смочил той же водой чистую тряпицу и, приблизившись к девушке, с добродушной улыбкой проговорил:

– Вот тебе и питье, и прохладная влажная ткань на лоб.

Хейд повернула голову и, выпрямившись, проворчала:

– Уходи отсюда…

– Но если я уйду, то как ты объяснишь слугам, почему оказалась в моей спальне? – Тристан поднес чашу к ее губам. – Пей медленно, милая. Тогда ничего страшного не случится.

Однако его предостережение запоздало, потому что Хейд мгновенно осушила чашу. И тотчас же в желудке у нее громко забурчало, и она, выронив сосуд, снова склонилась над другим сосудом.

– Меня кто-то отравил, – пробормотала она, задыхаясь.

Тристан с трудом удерживался от смеха. Он помог Хейд добраться до постели и, уложив ее, проговорил:

– Да, отравили. Ты сама себя отравила.

Хейд с жалобным стоном прошептала:

– Ох, где я? И что я здесь делаю?

– Неужели ты забыла о нашей ночи любви? – спросил Тристан с чрезвычайно серьезным видом, хотя по-прежнему отчаянно боролся со смехом. – Вчера, на празднике, я попросил тебя прийти ко мне после полуночи, и, к моему величайшему удивлению, ты пришла. Пьяная, но все же пришла. – Он приложил ко лбу девушки влажную ткань. – Ну, вспомнила?

Хейд поморщилась и тихонько застонала, а Тристан, снова смочив водой тряпицу, продолжал:

– У меня были для тебя кое-какие новости, но я не мог их тебе рассказать, потому что ты, похоже, очень хотела исповедаться в своих воображаемых грехах. А потом впала в беспамятство.

– Ничего ты не понял, – пробурчала Хейд. – Это настоящие грехи. Да, настоящие…

– Но, Хейд… – Тристан ласково ей улыбнулся. – Ты не можешь брать на себя бремя чужих грехов. И ты не должна нести за них ответственность. – Он присел на край кровати. – Дорогая, выслушай меня, пожалуйста.

– Да-да, я слушаю. Говори.

– Видишь ли, дорогая, у меня есть основание считать, что у Найджела в Гринли есть шпион. Именно поэтому его люди прибыли ко двору Вильгельма прежде моих и стали распространять обо мне ложные слухи.

– О Господи… – прошептала Хейд, закрывая глаза. Теперь ей стало окончательно ясно, что она действительно предала Тристана.

– Видишь ли, после побега Дональда произошли кое-какие события, – продолжал Тристан. – Поэтому я почти не сомневаюсь: какой-то человек из Гринли поддерживает дружеские отношения с Найджелом. Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, что нас предает леди Эллора.

– Нет, Тристан. – Хейд покачала головой. – Это вовсе не Эллора.

– Неужто ты из-за нее так огорчилась? – удивился Тристан. – Нет, Хейд, не пытайся ее защищать. Скорее всего, именно она помогла Дональду бежать. У этой женщины, несомненно, имеются какие-то тайные планы. Но ты ее не бойся. Я сегодня же утром встречусь с ней, и больше у нее не будет возможности поддерживать связь с Дональдом и Найджелом.

– Тристан, выслушай меня. – Хейд приподнялась и схватила его за руку.

Но он тут же уложил ее обратно на постель и, направившись к двери, сказал:

– Я пришлю к тебе твою сестру, дорогая.

– Нет, постой!

В следующее мгновение дверь спальни закрылась, и Хейд в отчаянии застонала. Немного помедлив, она выбралась из постели и, осторожно опустившись на колени, стала искать свои башмачки. Обувшись, она перевела дух и тихо прошептала:

– Больше никогда не стану пить вино. Приблизившись к двери, она чуть приоткрыла ее и выглянула в коридор. К счастью, коридор был пуст, и Хейд беспрепятственно спустилась по лестнице. Внизу же царило оживление, так что никто ее не заметил. Она направилась к выходу из зала, но тут голова у нее снова закружилась, и ей пришлось остановиться.

Внезапно она заметила, как один из мужчин приблизился к Тристану и, вытащив из-за пояса лист пергамента, торжественно, вручил его своему господину; А в следующее мгновение к ней подбежала Солейберт.

– Они вернулись, Хейд! – Лицо Берти сияло.

– И Фаро тоже? – спросила Хейд. Берти покачала головой:

– Пока нет, но должен ведь…

Тут Тристан вдруг нахмурился и, обратившись к одному из своих гонцов, спросил:

– Где Фаро? Мне хотелось бы услышать его отчет. Воин покосился на своих спутников и, пожав плечами, проговорил:

– Милорд, он не вернулся с нами.

Никто не услышал горестного вздоха Берти – никто, кроме Хейд, крепко сжавшей руку сестры.

– Но почему он не вернулся? – допытывался Тристан. – Что с ним случилось?

– Видите ли, милорд, когда мы уже покидали Лондон, к нам подъехали всадники одетые точно так же, как Фаро. Он коротко переговорил с ними, а потом присоединился к ним. И не вернулся.

– Ты хочешь сказать, что его похитили? – В голосе Тристана слышалось недоверие.

– Нет-нет, милорд. – Воин энергично помотал головой. – Мы ни за что бы этого не допустили. – Он потупился и, снова пожав плечами, пробормотал: – Милорд, мы тоже никогда не считали его предателем. Но случилось так, что он…

Тут Тристан вдруг схватил воина за плечи и, с силой встряхнув его, закричал:

– Немедленно замолчи! Я отрежу тебе язык, если ты еще раз посмеешь запятнать подозрением доброе имя Фаро! Понятно?

– Да, милорд, конечно… Я только…

– Убирайтесь отсюда! Убирайтесь все! – Тристан отпустил беднягу, и все гонцы поспешно покинули зал.

Повернувшись к лестнице, Тристан наконец-то увидел Хейд и Солейберт; сестры стояли, держа друг друга в объятиях, и Берти тихонько всхлипывала. Внезапно она отстранилась от Хейд и, подбежав к Тристану, прижалась к его груди с громкими рыданиями.

– Ну почему, милорд?.. – спрашивала она. – Почему он оставил меня?

– Успокойтесь, леди Солейберт, – бормотал Тристан. – Дайте мне время, и я все узнаю. Но поверьте, Фаро не мог вас оставить.

– Что за шум?! Что случилось?! – закричала Эллора, сбегавшая по ступенькам; следом за ней топал Баррет.

Увидев дочь в объятиях Тристана, леди Эллора улыбнулась и пробормотала:

– О, как мило…

Всхлипнув последний раз, Берти отстранилась от Тристана и побежала вверх по лестнице. Хейд тут же поспешила следом за сестрой.

– В последнее время у нее скверное настроение, верно? – Эллора повернулась к Тристану: – Скажите, милорд, а что тут делали воины?

– Вы говорите так, будто не знаете, что эти воины – мои гонцы, – проговорил Тристан с угрозой в голосе. – И еще, миледи… Имейте в виду, я терплю ваше пребывание здесь только из-за вашей дочери. Так что не пытайтесь меня обманывать.

– Но в чем вы меня обвиняете, милорд? – в смущении пробормотала Эллора. Ее взгляд остановился на пергаменте в руке Тристана. – О, милорд, вы получили послание от Найджела? Он… Он что, недоволен мной?

– Я уверен, что скоро мы узнаем, насколько он доволен вами, миледи. А до тех пор… – Тристан приблизился к Эллоре и процедил сквозь зубы: – А до тех пор вам нет доверия… Эй, Баррет!..

– Да, милорд…

– Немедленно запри леди Эллору. И держи ее взаперти, пока я не пошлю за ней…

– Но почему, милорд?! – пролепетала Эллора. – В чем я виновата?

Тут вмешалась Хейд, снова спустившаяся в зал.

– Тристан, не делай этого! – закричала она. – Эллора ничего не знает!

– Помолчи, Хейд, – проворчал Тристан, даже не взглянув на нее. – Лучше придержи язык.

– Но я не могу этого допустить. – Она встала между Тристаном и Эллорой. – Ты к ней несправедлив.

– Это не твоя забота! – в ярости закричал Тристан. – Немедленно отправляйся к себе!

– Выходит, эта шлюха уже отравила ложью ваш слух?! – Эллора с ненавистью взглянула на Хейд. – Она клевещет! Ей нельзя доверять!

– Баррет, уведи ее! – Тристан поморщился и отвернулся, давая понять, что разговор окончен.

Баррет осторожно взял Эллору за локоть.

– Пойдемте со мной, миледи.

– Убери руку, болван! – закричала Эллора, пытаясь отстранить огромную ручищу шерифа.

– Это все я!.. – внезапно прокричала Хейд, и все уставились на нее в изумлении. – Да, это я!..

– Замолчи, Хейд, – сказал Тристан.

– Но это несправедливо! – кричала она. – Это меня направил сюда Найджел шпионить за тобой, Тристан! Меня, понимаешь?!

– Леди Хейд, о чем вы?.. – пробормотал Баррет. Не обращая внимания на шерифа, Хейд продолжала:

– И я никогда не была помолвлена с Дональдом. Наша помолвка – просто хитрость. Чтобы проникнуть в Гринли, понятно? Но поверь, Тристан, это было до того, как я тебя узнала. Я приняла лживые слова Найджела за правду, поэтому очень боялась за Берти. Я считала, что должна спасти ее, считала, что у меня нет выбора.

– Ты заключила договор с моим мужем? – прошипела Эллора. – Ты хотела расстроить брак Солейберт?

– Хейд, помолчи! Не говори больше ничего! – раздался резкий голос Тристана.

Но Хейд уже не могла остановиться. Повернувшись к Эллоре, она продолжала:

– Нет, не расстроить ее брак, а защитить ее! Я люблю Берти!

– Ты любишь только себя! – в ярости завопила Эллора. – Ты такая же шлюха, как твоя мать! И я надеюсь, что вы обе сгорите в аду!

Тут словно какая-то неведомая сила вырвала Эллору из рук Баррета и швырнула ее на каменный пол. И тотчас же зазвенел голос Минервы, стоявшей у двери:

– Не смей порочить Коринну! – Старуха подошла к лежавшей на полу Эллоре. – Может, желаешь услышать, какой выбор предоставил Хейд твой муженек?

– Нет, Минерва! Это не важно! – снова вмешалась Хейд.

– Я с тобой не согласна, моя фея, – заявила Минерва с усмешкой. – Возможно, Эллоре следует кое-что узнать о своем муже. Ведь если бы ты, моя милая, отказалась помогать Найджелу в его предательских планах, то он потребовал бы, чтобы ты легла с ним в постель.

– Ты лжешь! – прошептала Эллора.

– Нет, не лгу! – Минерва пристально смотрела на Эллору, и, казалось, ее взгляд прожигал леди насквозь.

– Довольно! – закричал Тристан. – Уведи ее, Баррет! Я же приказал!

– Но почему? – Хейд повернулась к Тристану: – Ведь я сказала тебе правду! Именно я сообщила Дональду о твоих гонцах к Вильгельму! В темницу следует заключить меня, а не Эллору!

– Очень хорошо, – кивнул Тристан. – Баррет, уведи также и леди Хейд. Но запри их в разных темницах, чтобы они не убили друг друга.

– Милорд, но как же?.. – Баррет в недоумении уставился на Тристана.

– Выполняй, шериф!

Баррет кивнул и поднял Эллору с пола. Хейд же сама протянула шерифу руку. Прежде чем скрыться за дверью, она обернулась и проговорила:

– Мне очень жаль, Тристан. Я пыталась тебе объяснить…

Когда они ушли, Минерва повернулась к Тристану и, кивнув на пергамент в его руке, спросила:

– Уже знаешь ответ?

– Нет, не успел прочесть. – Он вздохнул и пробормотал: – Но Хейд ни в чем не виновата, верно?

Минерва печально усмехнулась в ответ.

– Нет, конечно, не виновата. Сообщишь, что ответил король?

– Да, разумеется.

– Тогда я пойду. – Уходя, Минерва бросила взгляд на дверь под аркой, ведущую в подземелье. Сокрушенно покачав головой, старуха вышла из зала.

Тристан подошел к столу и с вздохом опустился на стул. Сломав печать Вильгельма на пергаменте, он развернул листок и принялся читать.

«Приветствую тебя, лорд Тристан! Я получил твою петицию, касающуюся твоего желания расторгнуть помолвку с леди Солейберт. Должен сообщить тебе, что послание лорда Найджела из Сикреста опередило твое. Он сообщил мне о твоем поведении по отношению к людям из Гринли и об отказе от его падчерицы, а также о твоем нежелании признать в нем равного тебе по положению. Мы хорошо знаем, друг друга, лорд Тристан, и мы вместе с тобой сражались множество раз. Я считаю тебя другом и верным вассалом, и я всегда питал к тебе величайшее уважение. Именно по этой причине и с величайшим огорчением я отказываюсь удовлетворить твою просьбу. Ты должен знать, что главная моя цель – объединение всех английских лордов. Потому и тебе надлежит стремиться к тому же. Поэтому запомни: мое желание создать союз между Сикрестом и Гринли остается нерушимым.

И если ты не представишь убедительных доводов в пользу того, чтобы расторгнуть помолвку, то мое решение не изменится. Ослушание же навлечет на тебя мой гнев и наказание, хотя мне это будет чрезвычайно неприятно.

Я так понимаю, что леди Хейд сейчас находится в Гринли. Пока ты не связал себя брачными узами, это вполне приемлемо, но после свадьбы она вернется к своему опекуну в Сикрест. Выполни свой долг, как того требует твоя честь. Если ты последуешь моему совету, недовольство твоих людей уляжется, а твоя честь будет восстановлена в моих глазах.

Вильгельм».

– Черт возьми! – Тристан ударил кулаком по столу. – Черт бы побрал этого Найджела!

Ответ Вильгельма был предельно ясен: «Выполняй мой приказ, иначе отберу у тебя Гринли». Но еще больше, чем приказ Вильгельма, злила гнусная ложь Найджела. Этот негодяй опередил его и настроил короля так, как ему было выгодно. Более того, Найджел намеревался в ближайшее время заполучить Хейд.

Мысль о том, что его пылкая фея может оказаться в постели этого мерзавца, а потом начнет разбухать, когда будет носить младенца, вызывала у Тристана тошноту. И ужасала.

Однако слово Вильгельма было окончательным, и опасность потерять Хейд казалась очень даже реальной. К тому же исчез его верный друг Фаро…

Тристан резким движением отшвырнул письмо Вильгельма на середину стола. Затем откинулся на спинку стула и глубоко задумался. «Как же остановить Найджела? Как помешать ему?» – спрашивал он себя.

Внезапно, дверь отворилась, и в зале появился Баррет. Приблизившись к столу, он сообщил:

– Обе леди надежно заперты, милорд. Чем еще я могу быть вам полезен?

Тристан почувствовал, что шериф очень не одобряет его поступок, и от этого его уважение к Баррету только возросло.

– Сядь, Баррет. – Тристан указал на соседний стул. Какое-то время он размышлял, потом спросил: – Ты уже слышал об исчезновении Фаро?

– Да. – Баррет кивнул косматой головой. – Все говорят об этом.

Тристан снова задумался, потом вновь заговорил:

– Видишь ли, Баррет, я знаю Фаро Такана более десяти лет. Он мне как брат. И я уверен, что он не покинул наших людей, не оставив мне послания с объяснением своих намерений.

– И что же, по-вашему, случилось? – спросил великан.

– По правде говоря, ума не приложу. Я мог бы обвинить Найджела, потому что вижу в нем источник многих моих бед. Но в данном случае, мне кажется, причина совсем другая.

– Да, верно, – кивнул шериф. Похищение Фаро едва ли принесло бы пользу этому трусу.

Тристан взглянул на пергамент, лежавший на столе, и в задумчивости пробормотал:

– Возможно, исчезновение Фаро как-то связано с ответом короля.

Баррет почесал в затылке и спросил: