Текст книги "Влюбленный воин"

– Все в порядке, милорд. Девушка спит. За ней ухаживают мои служанки, и вас сейчас никто не потревожит.

– Очень хорошо, – кивнул Найджел. – Я навещу ее попозже.

Женевьева внимательно посмотрела на него и, опустившись на стул, сказала:

– Я не уверена, что это было бы разумно, милорд. Наверное, девушка к тому времени уже проснется. Увидев вас, она может встревожиться. И тогда, возможно, попытается бежать.

С минуту Найджел сидел молча, в задумчивости поглаживая бородку. Потом вдруг взглянул на баронессу, прищурившись, и тихо сказал:

– Простите мне мою дерзость, миледи, но разве я могу быть уверен, что вы не задумали какую-то хитроумную интригу против меня? Ведь я же не знаю, какие у вас планы…

По-прежнему невозмутимая, Женевьева медленно поднялась со стула и, глядя на Найджела сверху вниз, проговорила:

– Если я правильно вас поняла, то никто, кроме двух ваших безмозглых слуг, не знает о похищении Хейд.

Найджел вздрогнул и пробормотал:

– Нет, миледи, но…

– Похоже, вы мне не доверяете, – перебила баронесса. – И если так, то ответьте: почему я явилась к вам, почему вызвалась помогать вам? Неужели вы не понимаете, что я очень рискую?

– Но, миледи…

– Прошу выслушать меня до конца, – снова перебила баронесса. – Так вот, моя плоть и кровь, мой сын, которого я не видела более десяти, лет, унизил и отверг меня в присутствии короля. И после этого вы смеете утверждать, что не знаете, каковы мои планы?

Женевьева умолкла, переводя дух, потом вновь, заговорила:

– Если вы так платите мне за мою доброту, лорд Найджел, то, в конце концов, вы проиграете. И конец ваш будет жалким! – С презрением, взглянув на Найджела, Женевьева повернулась и направилась к лестнице.

Найджел вскочил со стула и прокричал:

– Куда вы, миледи?!

– Я немедленно отправляюсь в Хартмур! – бросила дама через плечо.

Баронесса уже поднялась на несколько ступенек, когда Найджел догнал ее.

– Пожалуйста, миледи, остановитесь! Тысяча извинений! Мне не следовало задавать вам дерзких вопросов, Пожалуйста, простите меня. Не могу выразить, как я вам благодарен за помощь. – Найджел робко дотронулся до руки Женевьевы. – Миледи, прошу вас остаться и закончить дело.

Женевьева с трудом удержалась от вздоха облегчения. Окинув Найджела холодным взглядом, она коротко кивнула:

– Хорошо, я останусь. Но впредь вы не будете задавать мне таких вопросов. Договорились?

– Да-да, конечно, – закивал Найджел.

– В таком случае я сейчас пойду готовиться к отъезду.

– Но, миледи, я думал…

– Я еду в Гринли! – заявила Женевьева.

– Сейчас, миледи? Но уже почти ночь. В такое время путешествовать небезопасно, и я… – Найджел улыбнулся. – Миледи, прошу вас поужинать со мной, а утром, как следует, отдохнув, вы отправитесь в Гринли.

Женевьева сделала вид, что колеблется. Потом отрицательно покачала головой:

– Нет, мне надо застать сына врасплох. Он уже должен был вернуться из Лондона, потому что уехал раньше меня. Его ошеломит отсутствие Хейд. Поэтому я должна действовать быстро.

– Когда вы вернетесь?

– Если не получите от меня вестей, то считайте, что дня через три. Возможно, через четыре. – Женевьева сделала вид, что задумалась, потом пробормотала: – Да, наверное, так будет лучше всего. Наверное, мне удастся уговорить его.

– И вы привезете с собой Д'Аржана?

На сей раз, улыбка баронессы была вполне искренней.

– Конечно, привезу. Клянусь, что привезу сюда своего сына.

Вскоре баронесса Крейн мчалась в Гринли в сопровождении всей своей свиты, если не считать двух служанок, оставшихся ухаживать за Хейд. Подозвав одного из своих стражей, баронесса передала ему записку:

– Немедленно поезжай в Хартмур и доставь это письмо барону. К утру оно должно быть у него в руках.

Не задавая вопросов, воин взял пергамент и, развернув своего коня, поскакал на запад. Женевьева с вздохом посмотрела ему вслед и прошептала:

– Поспеши же, Николас, поспеши. Твой брат нуждается в нашей помощи, пусть даже он не знает об этом.

Глава 27

Тристан вошел в большой зал Гринли еще до рассвета. Дорога ужасно утомила его, но все же он испытывал огромное облегчение. Наконец-то он снова дома, увидит Хейд!

Тристан был полон новых надежд, и ему не терпелось поделиться с Хейд хорошими новостями и рассказать о встрече с Вильгельмом. Правда, встреча с Женевьевой была не очень-то приятной, но он старался не думать о ней, старался не думать об этой женщине. Действительно, зачем расстраиваться из-за мелочей?

Но кое-что его по-настоящему тревожило… Он потерял лучшего друга и не знал, увидит ли его когда-нибудь!

То и дело вздыхая, Тристан пересек тускло освещенный зал. На нем лежала неприятнейшая обязанность, он должен был сообщить леди Солейберт об отъезде Фаро. «Но сначала надо хоть немного отдохнуть», – думал Тристан, направляясь к лестнице. Он на мгновение задержался у двери, ведущей к темницам, но тут же сообразил, что не стоит тревожить Хейд – ведь в это время она наверняка уже спала.

Тристан уже шагнул на нижнюю ступеньку лестницы, когда его окликнули:

– Милорд!

Он остановился и, обернувшись, стал всматриваться в полутьму зала. Наконец различил Баррета, сидевшего за столом. Пламя камина отбрасывало жутковатые блики на его заросшее густейшей бородой лицо, и сейчас шериф имел еще более устрашающий вид, чем обычно. В руке великан сжимал огромную кружку, к которой, очевидно, старательно прикладывался.

– Баррет, почему ты на ногах так поздно? Не потому ли, что ждешь моего возвращения?

Шериф кивнул, однако промолчал.

Тристан хмыкнул и начал вглядываться в лицо Баррета. Тот явно не был пьян, хотя, конечно же, ему не следовало сидеть по ночам с кружкой в руке. «Надо будет завтра поговорить с ним об этом», – решил Тристан. Улыбнувшись, он сказал:

– Что ж, вот я и вернулся, мой добрый шериф. Прошу тебя, иди спать.

Баррет покачал головой, и тут Тристан вдруг заметил в его глазах тревогу и страх.

– Баррет, что случилось?!

– Милорд, леди Хейд бежала.

Тристану показалось, что ноги его налились свинцом. Уставившись на шерифа, он спросил:

– Неужели ты выпустил ее вопреки моему распоряжению?

– Нет, милорд. Она бежала с помощью Хэма и бродячего торговца.

Тристан долго молчал, наконец, спросил:

– Тебе известно, куда она направилась?

– Да, известно. Она оставила записку Минерве, а леди Берти знала о том, что ее сестра задумала побег. Она отправилась в Шотландию, искать клан своей матери.

Тристан пересек зал и подошел к столу, за которым сидел шериф. Баррет тут же достал вторую кружку и, наполнив ее из кувшина, стоявшего рядом с ним на скамье, протянул лорду. Тристан сделал большой глоток, затем вопросительно взглянул на Баррета. Тот откашлялся и проговорил:

– Я не последовал за ней, милорд, потому что боялся оставить Гринли без защиты. Ведь ни вас, ни Фаро здесь не было… Вы, случайно, не узнали, что с ним случилось?

– Он вернулся к себе, – ответил Тристан. – Вернулся на родину. А ты, Баррет, поступил правильно, что не оставил Гринли.

Тристан вдруг задумался и помрачнел, вспомнив свою последнюю ночь в Лондоне. В ту ночь ему долго не удавалось заснуть, а когда он наконец-то задремал, его почти тотчас же разбудил кошмарный сон. Проснувшись, он подпрыгнул на кровати. «Спаси меня, Тристан. Я умираю», – все еще звучало у него в ушах.

Он пытался забыть о кошмаре, считая этот сон всего лишь игрой воображения, однако забыть, не удавалось – сон то и дело вспоминался ему во время обратного пути. И вот теперь стало ясно: это был вещий сон.

Взглянув на Баррета, Тристан заявил:

– Хейд в опасности.

– Вы уверены, милорд?

Внезапно из сумрака появилась какая-то тень, через несколько мгновений к ним приблизилась Минерва.

– И я тоже в этом уверена, – сказала старуха. Баррет в изумлении уставился на старую целительницу. Тристан же спросил:

– И ты ее видела?

– Нет. – Минерва покачала головой. – Руны ничего мне не открыли. Руны молчали. Но этой ночью я почувствовала опасность. Предыдущей – тоже. Значит, ты видел ее во сне?

Тристан кивнул:

– Да, во сне. Но может быть, уже поздно? Минерва положила руку ему на плечо.

– Думаю, что не поздно. Если бы было поздно, она не смогла бы… пробиться к тебе. Но ей сейчас очень плохо, и она очень слаба.

– Так что же будем делать, милорд? – спросил Баррет.

– Отправимся в Шотландию, – решительно заявил Тристан. – Подними всех воинов – и немедленно подготовьтесь к путешествию.

Баррет кивнул, потом спросил:

– А я тоже отправлюсь с вами?

– Да, ты тоже, – ответил Тристан. – И пусть Найджел разрушит весь замок, если ему так захочется. Сейчас имеет значение только Хейд. Поспеши же, Баррет!

– Слушаюсь, милорд. – Шериф быстро направился к двери.

Минерва же опустилась на скамью и в задумчивости пробормотала:

– Лорд Тристан, у меня такое чувство, что она вовсе не в Шот…

Внезапно дверь зала распахнулась, и перед ними снова появился Баррет, державший за плечи какую-то светловолосую женщину.

– В чем дело? – пробормотал Тристан, вскакивая на ноги.

– Отпусти меня, безмозглое животное! – кричала женщина. – Я должна немедленно увидеть сына! Я знаю, что он здесь!

– О чем ты говоришь? Мать лорда давным-давно умерла, – проворчал шериф. Взглянув на Тристана, он сообщил: – Я обнаружил ее за дверью, милорд, А за стенами замка у нее не менее двух десятков воинов.

При этих словах Баррета женщина прекратила борьбу с ним и осмотрелась.

– Тристан! – закричала она со слезами в голосе. – О, слава Богу!..

– Отпусти ее, Баррет! – сказал Тристан. Лицо его было лишено всякого выражения, но уголок рта чуть подергивался.

– Но, милорд… – Баррет колебался. – Вы действительно хотите, чтобы я отпустил ее?

Тристан молча кивнул, потом обратился к Женевьеве:

– Только оставайся на месте, матушка. – Он выставил перед собой ладонь. – Не приближайся ко мне. Неужели ты не понимаешь, что тебе не следовало являться сюда! У меня нет ни времени, ни желания слушать твою ложь!

По щекам Женевьевы катились слезы. Всхлипывая, она проговорила:

– Тристан, но ты должен меня выслушать. У меня известия о Хейд.

В следующее мгновение Тристан подбежал к матери и схватил ее за руки.

– Что ты знаешь? И как ты узнала про Хейд?

– Я ее видела!

– Святая Корра! – воскликнула Минерва.

– Ты лжешь! – Тристан оттолкнул от себя баронессу. – Ты лжешь! – повторил он, глядя на нее с ненавистью. – Хейд бежала в Шотландию, поэтому…

– Нет-нет, – перебила Женевьева, приблизившись к сыну. – Она томится в заключении! В Сикресте! – Баронесса сделала еще несколько шагов.

– Нет, не подходи ко мне! – заорал Тристан. – Оставайся там, где стоишь! Не смей ко мне приближаться! – Повернувшись к Баррету, он сказал: – Лучше запри ее в темнице, а потом отправь лучников к стенам и прикажи им убить всех, кто ее дожидается.

Тристан направился к лестнице. Уже поднимаясь по ступеням, бросил через плечо:

– Баррет, выполняй!

– Нет, Тристан! – в отчаянии закричала Женевьева. – Ведь она умрет, если ты не послушаешь меня! Посмотри на меня! Прошу тебя! – Баронесса сунула руку за пояс и вытащила локон ярко-рыжих волос, перетянутых кожаным шнурком. – Вот, посмотри!

Тристан поднимался по ступням, не обращая внимания на призывы матери. Но его остановил крик Минервы:

– Милорд, она говорит правду!

Баррет вырвал локон из руки баронессы и принялся разглядывать его. Потом прокричал:

– Милорд, похоже, локон и впрямь принадлежит леди Хейд!

Когда Тристан вновь заговорил, всем стало ясно, что его недаром прозвали Молотом Вильгельма – в голосе его таилась смертельная угроза.

– Что ты с ней сделала, сука? – спросил он, спустившись на несколько ступенек.

– Клянусь, ничего! – воскликнула Женевьева. – Ее похитил торговец, которого подослал лорд Найджел из Сикреста. Он хочет таким образом заманить тебя к себе в замок.

– Торговец? – переспросил Баррет, покосившись на своего господина.

Тристан направился к матери, но Женевьева, казалось, не замечала его пылавших глаз, не замечала его руки, сжимавшей рукоять меча.

– Он намерен убить тебя, как только ты появишься в Сикресте. Он хочет захватить Гринли, – продолжала Женевьева.

– Откуда тебе это известно, если ты не состоишь в заговоре с ним? Это похоже на ловушку.

– Он действительно думает, что я с ним в заговоре. Я убедила его в этом. – Повернувшись к Баррету, Женевьева вырвала рыжий локон из его руки. – Вот, видишь? Я специально отрезала волосы – чтобы показать тебе, чтобы убедить тебя… Тристан! Найджел доверяет мне. Он думает, что я вернусь с тобой в Сикрест через три дня, и он сможет убить тебя и завладеть твоей возлюбленной. Но если мы сейчас поспешим, то сможем приехать туда с твоими людьми и моей свитой гораздо раньше, чем он нас ожидает.

Тристан молча приближался к матери, но казалось, он не слышал ее. Баронесса же тем временем продолжала:

– Хейд в ужасном состоянии, Тристан. Я оставила при ней двух своих служанок, чтобы они за ней ухаживали, но боюсь, у нас слишком мало времени… – Женевьева сжала руку сына. – Тристан, пожалуйста!.. Я знаю, что очень виновата перед тобой, возможно, настолько, что прощение исключено. Но сейчас ты должен мне поверить. А потом, когда Хейд благополучно вернется к нам, я все тебе объясню. Я ей обещала, что приведу тебя к ней, когда она в беспамятстве звала тебя.

На щеке Тристана задергался мускул. Пристально глядя в залитое слезами лицо матери, он спросил:

– Почему ты оказалась в Сикресте? У тебя ведь там нет знакомых…

– Меня послал Вильгельм, чтобы найти подтверждение твоим подозрениям, – ответила Женевьева шепотом. – Он подумал, что это поможет мне… хоть как-то перед тобой оправдаться, загладить свою вину перед тобой. Теперь я знаю о планах Найджела. Он сам мне все рассказал, и я смогу подтвердить его вину.

Тристан в смятении покосился на Минерву и Баррета; он никак не мог собраться с мыслями.

– А вы что скажете? – пробормотал он.

– Я нутром чувствую, что Хейд не добралась до Шотландии, – ответила Минерва. – И этот локон очень похож на ее волосы.

Баррет тут же закивал:

– Да-да, милорд, мне тоже так кажется. Тристан снова посмотрел на стоявшую перед ним женщину.

– Что ж, хорошо, я поверю тебе и приготовлюсь к битве. Но запомни… – Он вырвал рыжий локон из руки Женевьевы. – Запомни, если ты лжешь, если из-за тебя на теле Хейд появится хоть одна царапина, то я сам убью тебя и сделаю это медленно, чтобы продлить твои мучения.

Женевьева кивнула; в глазах ее не было ни малейшего страха.

– Я все понимаю, Тристан. Мои люди в твоем распоряжении, и они ждут твоего приказа.

Повернувшись к Минерве, Тристан сказал:

– Вы с баронессой останетесь в Гринли, чтобы утешить леди Солейберт, когда она проснется. Кроме того, надо позаботиться об Эллоре. Если, конечно, она еще не сбежала, – добавил он, выразительно взглянув на Баррета.

– Нет-нет, милорд, – пробормотал шериф, густо покраснев.

Тут Женевьева вновь заговорила:

– Тристан, а может быть, лучше подождать немного, чтобы потом…

– Нет. – Он решительно покачал головой. – Я не хочу попусту терять время, поэтому отправлюсь в Сикрест немедленно. И запомни еще вот что… – Глаза Тристана полыхали, синим пламенем. – Даже если Хейд действительно окажется в Сикресте и нам удастся ее спасти… Не смей к ней приближаться, понятно?

– Да, хорошо, – кивнула Женевьева. – Но будь осторожен, Тристан. Найджел очень хитер и коварен. К тому же он в отчаянном положении…

– Не беспокойся за меня, милая матушка. – Тристан криво усмехнулся. – Уж тебе-то известно: мне случалось терпеть и более подлое предательство. И, как видишь, я справился.

Резко развернувшись, Тристан направился к лестнице и на ходу бросил:

– Поднимай людей, Баррет! – Внезапно он остановился и, повернувшись к Минерве, сказал: – Если ты приютишь у себя баронессу, я буду тебе благодарен. Она пока что не заслужила права находиться в моем доме.

Старуха кивнула, а Тристан стал подниматься по лестнице. Минерва же приблизилась к Женевьеве и, осторожно прикоснувшись к ее плечу, тихо сказала:

– Пойдемте, миледи. Мне надо задать вам множество вопросов.

Хейд снова блуждала по безмолвному лугу своих грез. Ей казалось, что она провела здесь уже много дней, блуждая под неизменно синим небом, и бесконечно взывая к Тристану. Грезы и реальность сливались в ее сознании, и мысли теперь походили на многоцветные стекляшки в стрельчатых витражных окнах. Руки у нее ужасно болели и, обессиленные, висели, точно плети. Каждый ее шаг отдавался болью в ступнях, а в ушах что-то звенело, гудело и стучало.

Но куда же она идет? На север? Где, в какой стороне находится Шотландия?

И где сейчас Тристан? Конечно, он должен быть здесь, должен искать ее. Может, снова его позвать?

– Тристан, я здесь!

От собственного крика у нее еще сильнее заболела голова, и она, тихонько застонав, сжала ладонями виски.

Где же он, где Три…

И тут ее осенило: Хейд вдруг вспомнила, что в тот раз, когда она впервые оказалась на этом лугу, звучал только голос темнокожего человека… Голос Фаро. Может быть, он?..

– Фаро, ты слышишь меня?!

Хейд медленно поворачивалась, оглядывая раскинувшийся перед ней безмолвный луг. Наконец поднесла к губам ладони и снова закричала:

– Фаро, мне нужна твоя помощь!

Она уже потеряла надежду на то, что хоть кто-нибудь услышит ее, но тут вдруг трава и небо над головой замерцали, а дерево рядом с ней словно ожило, и его засыхавшие ветви внезапно покрылись сочными зелеными листьями. В следующее мгновение она увидела под деревом человеческую фигуру в длинных белых одеждах.

– Здравствуй, Хейд, – сказал Фаро, однако губы темнокожего человека не шевелились, и Хейд казалось, что голос его исходит как бы из ее собственной головы. – Леди, почему ты звала меня сюда?

– Потому что ты единственный, кто меня слышит, – ответила Хейд, хотя не знала, произносит ли она эти слова или же говорит с Фаро мысленно (впрочем, сейчас это, наверное, не имело значения). – Видишь ли, мне надо найти Тристана. Помоги мне, пожалуйста.

Фаро улыбнулся и пожал плечами.

– Здесь ты не нуждаешься в моей помощи, Хейд.

– Не нуждаюсь? Но я на этом лугу будто в ловушке.

– Тебе только кажется, что ты в ловушке.

Фаро грациозно опустился на траву и подал знак Хейд, чтобы она последовала его примеру. Когда девушка села, он продолжал:

– Видишь ли, это место, этот луг, как ты его называешь… – Фаро указал на окружавшую их со всех сторон траву. – Все это существует лишь в твоем воображении. Возможно, ты здесь была много лет назад.

– Нет-нет. – Хейд покачала головой. – Только один раз, когда говорила с тобой несколько недель назад.

– Ты просто забыла. – Фаро протянул руку к ее виску. – Разреши?

– Да, пожалуйста.

Фаро осторожно прикоснулся ко лбу девушки, а другой рукой указал куда-то в сторону. И тотчас же, к величайшему изумлению Хейд, картина перед ее глазами изменилась. Теперь на лугу появилось множество деревьев, и задул легкий ветерок, игриво пробегавший по траве, точно резвый веселый щенок. А потом из своего тайного убежища за горизонтом выкатилось ослепительно сиявшее солнце. Прошло еще несколько мгновений, и в поле зрения появились мужчина и маленькая девочка, шагавшие по высокой траве.

Глаза Хейд наполнились слезами – на нее нахлынули воспоминания. Перед ней шли, о чем-то беседуя, ее отец лорд Джеймс и она сама, тогда еще совсем маленькая.

– О Боже… – прошептала Хейд. – О Боже… Фаро выпустил ее руку, но видение не исчезло – Хейд удерживала его памятью. Вскоре над лугом прокатились раскаты грома, и сверкнула молния, на мгновение ослепившая Хейд. А затем перед ее глазами возник Сикрест, и она увидела, как маленькая Хейд бросилась к замку.

Хейд понимала, что тогда, будучи маленькой девочкой, она сделала это по приказу отца.

Потом рядом с Джеймсом возникла фигура Коринны, и они оба с грустью наблюдали, как из поля зрения исчезала их дочь. А через некоторое время исчезли и они.

Повернувшись к Фаро, Хейд пробормотала:

– Мне кажется, я все еще не понимаю…

Фаро внимательно смотрел на нее, обдумывая ответ. Наконец проговорил:

– Ты создала это место в своем воображении, будучи еще маленькой девочкой. Создала, потому что нуждалась в утешении, возможно, ради общения с отцом. А за его гибелью последовали и другие несчастья, когда ты вернулась в замок после встречи с ним, верно?

Хейд молча кивнула, не в силах описывать подробности того, что происходило в зале замка много лет назад. Очнувшись, Хейд поняла, что лежит в луже крови, рядом с Коринной, чье тело пронзили мечом. В зале раздавались крики ужаса и боли, а Эллора с Берти, крепко связанные, рыдали в углу. Минерва же лежала рядом с ними, бесчувственная, но живая.

И повсюду расхаживали огромные норманнские воины и наёмники с окровавленным оружием в руках.

– Сикрест был почти уничтожен, – прошептала Хейд.

– Теперь понятно, – кивнул Фаро. – В детстве ты связывала свой дар прозрения с произошедшей трагедией, а это место навсегда запечатлелось в твоей памяти как символ смерти и печали. – Немного помолчав, Фаро спросил: – Ты ведь отвергаешь этот свой дар, не так ли?

– Во всяком случае, раньше отвергала, – прошептала Хейд. – И теперь я понимаю, по какой причине. Ведь столько горя, столько смертей… И возможно, я чувствовала себя виноватой.

– Наверное, чувство вины и мешало тебе все эти годы пользоваться своей силой, – заметил Фаро. – И оно же побудило тебя взять на себя ответственность за все происходящее вокруг.

– Да, вероятно, – согласилась Хейд. – А ты, кажется, предупреждал меня, говорил, что я не в ответе за то, чего не могу изменить.

Фаро молча кивнул.

Хейд с вздохом пробормотала:

– Но почему же я снова и снова возвращаюсь в то место, которое так меня пугает?

– Потому что таким способом ты, сама того не сознавая, пытаешься постичь свой дар, постичь то древнее знание, которое заперла в тайниках своей души еще в детстве.

– Похоже, я забыла, как пользоваться своим даром, – призналась Хейд. – И меня это пугает.

Фаро улыбнулся и поднялся на ноги.

– Куда ты? – спросила Хейд.

– Ты уже получила ответы на свои вопросы, поэтому больше во мне не нуждаешься. Я ухожу.

И тотчас же фигура Фаро стала мерцающей, похожей на призрак.

– Мы скоро снова встретимся, Хейд.

– Постой, но как же я…

– Ты уже знаешь ответы… Уже знаешь… – Голос Фаро становился все слабее, его удалявшаяся фигура делалась все меньше, и вскоре Хейд осталась одна под деревом.

Но теперь, даже оставшись в одиночестве, она уже не чувствовала себя слабой и беспомощной. Руки и ноги все еще болели, но в то же время возникало ощущение, что все ее тело наполняется силой и энергией. И по мере того как она наливалась этой энергией, трава становилась все зеленее, а солнце – все более ласковым.

Поднявшись на ноги, Хейд выпрямилась во весь рост и осмотрелась. И тотчас же поняла, что сумеет справиться со всеми трудностями, потому что они уже не казались непреодолимыми. Да, она непременно справится…

«Тристан, любовь моя», – мысленно прошептала Хейд.

И в тот же миг глаза ее закрылись, и душа ее возвратилась в тело.

Она очнулась внезапно – будто ее сбросили с огромной высоты. И в то же мгновение из горла ее вырвался стон, потому что боль вернулась. Все тело ужасно ныло и болело. И еще сильнее болела голова.

– Миледи… – послышался вдруг тихий женский голос. – Миледи, вы меня слышите? Вы уже проснулись?

– Где я? – Хейд с усилием открыла глаза и увидела перед собой два незнакомых женских лица. – Кто вы такие?

– Вы в Сикрест-Мэноре, миледи. А мы – служанки баронессы Крейн, – сказала одна из незнакомок. – Меня зовут Тилли, а это – Роуз.

Хейд снова застонала и немного приподнялась. Окинув взглядом комнату, она поняла, что находится в Сикресте, в своей бывшей детской.

– Баронесса Крейн?.. – переспросила Хейд.

Но прежде чем служанки успели ответить, раздался ужасающий гул, и Хейд почудилось, что от этого гула задрожали стены замка. «Может, это у меня в ушах так гудит?» – подумала Хейд. И тут же спросила:

– А где Найджел?

– Мы не знаем, миледи, – ответила Роуз. – Но думаем, что замок осаждают. А наша госпожа еще не вернулась!

Тут снова раздался удар в стены, и служанки громко вскрикнули. Хейд же с невозмутимым видом проговорила:

– Мы должны выбираться отсюда. Помогите мне встать.

– О нет, миледи, – задыхаясь, прошептала Тилли. – Вы спали с прошлого вечера, и вам еще нельзя вставать. Баронесса сказала, что ради вашей же безопасности вы не должны выходить из комнаты.

Роуз закивала и воскликнула:

– Да-да, миледи!.. К тому же мы не знаем, кто осаждает замок. Должно быть, какие-то варвары!

– Единственный варвар в Сикресте – лорд Найджел, – заявила Хейд, с трудом поднимаясь на ноги. – А тот, кто осаждает замок, не опасен для нас. Я хорошо знаю все коридоры и переходы, и мы сможем незаметно ускользнуть.

Служанки в нерешительности переглядывались. Наконец Тилли сказала:

– Мы боимся, миледи… Да и баронесса запретила нам уходить.

– Что ж, оставайтесь, если хотите. А я не знаю вашу баронессу, поэтому не стану подчиняться ей.

С трудом удержавшись от стона, Хейд заковыляла к двери. Ноги так болели, будто она ступала по осколкам стекла. Повернувшись к дрожавшим от страха служанкам, Хейд спросила:

– Где мои башмаки?

Роуз указала на кожаные ремешки на полу.

– Вот, миледи… Баронессе пришлось разрезать их, чтобы снять с ваших ног.

Хейд вздохнула и посмотрела на свои ноги – повязки нисколько не помогали от боли. И кто же такая эта баронесса?

Снова посмотрев на служанок, Хейд сказала:

– Оставайтесь в этой комнате. Запритесь на задвижку, наложите на дверь болт и сидите тихо. Я пришлю за вами кого-нибудь, но клянусь, что это не будет лорд Найджел. А если он попытается выманить вас отсюда, то знайте: он очень жесток.

– Не беспокойтесь, миледи. – Тилли извлекла из-за пояса кинжал весьма угрожающего вида. – Наша госпожа позаботилась о том, чтобы мы не остались безоружными.

Молча кивнув, Хейд приоткрыла дверь и выглянула в коридор. Хотя ужасные удары следовали один за другим, а снизу доносились крики, коридор наверху был пуст. Выскользнув из комнаты, Хейд направилась к черной лестнице. Она уже спустилась на несколько ступенек, когда услышала шаги. Девушка попыталась идти быстрее. Она уже спустилась вниз и приближалась к двери зала, когда из-за угла выскочил Дональд. Обрубком руки он прижал Хейд к стене, а ладонью другой зажал ей рот. Его смрадное дыхание ударило ей в нос, и тут же послышался зловещий шепот кузнеца:

– Рад вас видеть, миледи. Лорд Найджел послал меня за вами. Похоже, у нас гости.