Текст книги "Влюбленный воин"

– В конюшне, миледи. Там же стоит и его повозка.

– Ты придешь сообщить мне, когда он будет уезжать? Мальчик снова кивнул:

– Да, миледи, конечно.

– Но мы с тобой не говорили об этом, – предупредила Хейд. – Ты меня понимаешь?

– Да, миледи. – У двери мальчик обернулся и тихо сказал: – Удачи вам, миледи.

– Благодарю тебя, Хэм, – прошептала девушка.

Глава 23

Жеребец Тристана приплясывал и храпел на залитых лунным светом улицах Лондона, вымощенных булыжником. Эти узкие улицы ужасно пугали и нервировали животное – ведь конь привык к широким дорогам и травянистым полянам.

В очередной раз, придержав коня, Тристан похлопал его по шее, стараясь успокоить, и окинул взглядом ближайшие дома. Все его чувства были напряжены до предела, и он был готов в любой момент отразить возможное нападение.

Миновав еще несколько улиц, Тристан наконец-то увидел дом, который искал. Это было ветхое деревянное строение в два этажа. Нижние окна оказались темными, но свет в верхних окнах означал, что кто-то там живет.

Подъехав к дому, Тристан спешился и принялся обматывать поводья вокруг стоявшего рядом столба. Внезапно заметив какую-то тень, он резко развернулся и положил ладонь на рукоять меча.

В следующее мгновение он понял, что к нему приближается бедно одетая молодая женщина с изможденным лицом. На губах незнакомки блуждало некое подобие улыбки, а большая часть зубов у нее отсутствовала. Шрам же, протянувшийся через лоб и всю щеку, чуть оттягивал книзу веко.

– Добрый вечер, милорд. – Женщина пыталась быть обольстительной, но ее призывное «воркование» очень походило на карканье ворона. – Милорд, не нужна ли вам компания этой ночью?

Женщина протянула к Тристану грязную руку, и ему ужасно захотелось грубо оттолкнуть ее. Но в этот момент его конь снова занервничал, и Тристан, повернувшись к жеребцу, принялся его успокаивать. А потом вдруг сообразил, что не следует оставлять коня на улице даже ненадолго.

С улыбкой, взглянув на женщину, Тристан проговорил:

– По правде говоря, ваше предложение весьма соблазнительно, миледи.

Потаскушка расплылась в улыбке и, шагнув к Тристану, прохрипела:

– О, милорд, вы так любезны… Мы с вами могли бы сейчас…

– Умоляю вас, подождите немного, – перебил Тристан. – Прежде мне надо закончить одно дело. Ждите меня здесь, рядом с моим конем. А потом, когда я вернусь, мы с вами насладимся обществом друг друга.

– О, конечно, милорд. – Шлюха провела ладонью по груди Тристана, и тот поморщился. Когда же он направился к двери дома, женщина крикнула ему вслед: – Я буду здесь! Не заставляйте меня ждать долго!

– Да-да, я скоро, – пообещал Тристан и, повернувшись к двери, постучал.

Вскоре послышались шаги, а затем из-за двери раздался молодой голос, причем юноша говорил на языке, неизвестном Тристану.

– Я ищу человека по имени Шакир Апом! – прокричал Тристан в надежде, что юноша понимает английский. Не получив ответа, он обратился к нему по-французски. Потом снова постучал в дверь и громко крикнул: – Monsieur Apom! Ouvrez la porte, s'il vous plait![1]1
  Месье Апом! Откройте, пожалуйста, дверь! (фр.)


[Закрыть]

Наконец снова послышались шаги, а затем – щелканье тяжелой щеколды. Когда же дверь отворилась, Тристан увидел перед собой высокого худощавого мужчину, а рядом с ним – молодого человека с темной кожей. Юноша в тревоге посмотрел на Тристана, затем, повернувшись к высокому мужчине, заговорил на каком-то незнакомом Тристану языке. Мужчина что-то ему ответил, и юноша тотчас же убежал в глубину дома.

– Вы Тристан Д'Аржан, верно? – спросил высокий незнакомец.

– Да, верно. Я ищу Шакира Апома. Он здесь?

Мужчина отступил на шаг, пропуская Тристана в дом, затем запер дверь на засов. Тристан вошел в комнату и осмотрелся. Стены здесь были голыми, но оштукатуренными. В дальнем углу помещалось нечто вроде раки, и там горели десятки свечей, отбрасывавших на стены таинственные отблески. На полу лежали ковры ярких и необычных расцветок, а оба окна были затянуты плотной и тяжелой темной тканью, потому и казалось снаружи, что окна нижнего этажа темны. Хозяин дома – он был бос – пересек комнату и опустился на плоскую подушку. Взглянув на Тристана, он знаком пригласил его сесть рядом, на другую подушку.

Немного помедлив, Тристан последовал примеру хозяина. А тот, протянув руку, взял стоявший на полу кувшин и наполнил какой-то жидкостью две кружки. Протянув одну из них гостю, сказал:

– Вот, будьте любезны…

Тристан принял предложенный напиток, дождался, когда хозяин пригубит первый, а затем тоже сделал глоток. Янтарная жидкость казалась чуть горьковатой, но зато прохладной и хорошо освежающей.

– Я и есть Апом, которого вы ищете, – сказал хозяин, осушив свою кружку. – Вы хотите узнать что-то о вашем друге и моем соотечественнике Такане?

– Да, – кивнул Тристан. – Несколько дней назад его похитили недалеко от Лондона, когда он возвращался в мой замок.

Апом покачал головой, при этом с лица его не сходила любезная улыбка:

– Нет, ошибаетесь. Его не похищали.

– Но что же с ним произошло в таком случае? Мать Фаро умерла от тяжкого недуга в Париже несколько лет назад. А отец умер еще раньше. У него нет семьи, а я, его единственный близкий человек.

– Нет, Тристан Д'Аржан, ошибаетесь. У него очень большая семья, – упорствовал Апом. – Они искали его долгие годы. Отсутствие Фаро было огромной потерей для них, это отсутствие вызывало огромную скорбь. Они опасались, что его нет в живых.

– Не хочу вас обижать, Апом, после того, как вы оказали мне гостеприимство, но я не верю, что мой друг мог покинуть меня так внезапно и без единого слова объяснения. Мы долго путешествовали вместе и были неразлучны.

– Да-да, конечно. – Апом с улыбкой закивал. – Он говорил о вас и называл вас «братом». Но все-таки… – Апом склонил голову, изображая печаль. – Все-таки Такан уехал, хотя и не сразу согласился…

– Так, где же он?! – закричал Тристан.

– Тристан Д'Аржан, может быть, вы выслушаете меня, если вам будет угодно? – попытался успокоить его хозяин. – Видите ли, сначала ваш друг не хотел возвращаться в свою семью, но позже он осознал, в чем его долг. Но он свободный человек, и он обязательно вернется, если пожелает.

Тристан задумался; он не знал, можно ли верить человеку по имени Апом. За все годы, что он знал Фаро, тот ни разу не упоминал о своей семье, если не считать отца и мать.

Но с другой стороны, Фаро никогда не говорил, что у него нет братьев, сестер, теток или дядьев, а Тристан и не спрашивал. Фаро не любил распространяться о своем детстве и о родине, а он, Тристан, никогда не настаивал на откровениях. Но теперь ему хотелось узнать о друге как можно больше – хотя бы ради сестры Хейд.

В смущении откашлявшись, Тристан проговорил:

– Видите ли, есть одна женщина…

– Неужели? – улыбнулся Апом.

– Да, и эта женщина – возлюбленная Фаро. Перед отъездом в Лондон он подарил ей золотую цепочку с амулетом, унаследованную от отца. Что же теперь будет с ней?

Апом пожал плечами.

– Видите ли, милорд, в наших обычаях дарить мангалсутру женщине, которую собираешься взять в жены. Но если старейший в семье не благословит этот союз, а наш жрец не освятит его и не будет за него ходатайствовать перед нашим Богом, то союз не будет признан.

Хозяин снова наполнил свою кружку и сделал глоток. Тристан тоже отхлебнул напитка, затем спросил:

– Неужто он не оставил ни словечка ни своей женщине, ни мне?

– Тристан Д'Аржан, пойми, пожалуйста… Такан сейчас у себя дома, твое сердце должно преисполниться радости за него. – Апом улыбнулся и добавил: – Но кое-что для тебя есть. – Он дважды громко хлопнул в ладоши, и в дверях появился молодой человек со свернутым в рулон пергаментом в руке. Юноша тут же передал пергамент Тристану, затем вышел из комнаты.

– Читайте, пожалуйста, – сказал Апом гостю. Тристан развернул рулон и тотчас же узнал почерк Фаро. Собравшись с духом, начал читать.

«Мой господин! Моя честь обязывает меня вернуться в мою родную страну. Я многого не рассказал тебе о своем прошлом. Да, к сожалению, не рассказал.

Милорд, скажи моей леди, что я сдержу свое обещание и что я молю Бога о том, чтобы поскорее наступил тот день, когда вы оба узнаете все. А до того момента прошу тебя быть ей защитой и опорой вместо меня. Найди и ты свое счастье, любимый брат. Да благословит тебя Господь, и да поможет Он тебе.

Фаро Такан аль-Амир».

Прочитав послание друга, Тристан на мгновение прикрыл глаза, стараясь овладеть собой и справиться с нахлынувшими на него чувствами. Выходит, его единственный друг, единственный близкий человек, покинул его. Возможно, навсегда. Возможно, ему действительно следовало бы испытывать радость оттого, что Фаро наконец-то соединился со своей семьей, но Тристан сейчас чувствовал только одно – пустоту в сердце.

– Благодарю тебя, Апом, – пробормотал он, скатывая пергамент. – Без этого письма я бы немедленно отправился его искать.

Апом снова улыбнулся.

– Такан все предусмотрел. Он сразу сказал, что тебе потребуется доказательство.

Тристан поднялся на ноги, и хозяин тоже встал. Проводив гостя до двери, он положил руку ему на плечо и проговорил:

– Тристан Д'Аржан, соблаговоли выслушать меня и узнать, что Такан выдержал тяжелую борьбу с собой, прежде чем принял такое решение. Его семья очень богата, было бы глупо отказываться от такого богатства и всего, что оно дает.

– Да, понимаю, – со вздохом ответил Тристан.

– И не огорчайся, Тристан Д'Аржан. Такан назвал тебя «братом» и сказал, что всегда будет помнить тебя. Да-да, он тебя не забудет. – Открыв дверь, Апом похлопал гостя по плечу. – Удачи тебе, Д'Аржан.

– Еще раз прими мою благодарность, – пробормотал Тристан и вышел в ночь.

– Ах, это вы, милорд?.. Наконец-то! – Потаскушка расплылась в беззубой улыбке. – А я думала, вы обо мне забыли.

Тристан поморщился и тяжко вздохнул. Совсем не в таком утешении он сейчас нуждался. Бросив монету в руку женщины, он отвязал от столба поводья и вскочил в седло.

– Прошу простить меня, леди, – сказал он отрывисто и, пришпорив коня, пустил его в такой галоп, будто за ним гнались все демоны ада.

Женщина взглянула на монету и пробормотала:

– Похоже, не стоит печалиться. – Посмотрев вслед красивому незнакомцу, силуэт которого отчетливо вырисовывался на фоне лунного диска, она добавила: – Да и я сегодня не в настроении.

И в то же самое время, под той же полной луной во дворе замка Гринли появилась изящная фигурка. У входа в конюшню Хейд остановилась и сделала глубокий вдох. «Сейчас – или никогда», – сказала она себе и распахнула двери.

Увидев лучик света в конце главного прохода, Хейд осторожно зашагала в ту сторону. Услышав какое-то невнятное бормотание, она остановилась и прислушалась. Убедившись, что человек, находившийся в конюшне, разговаривает сам с собой, она сделала еще несколько шагов и кашлянула, чтобы привлечь его внимание.

Незнакомец тут же повернулся в ее сторону и проговорил:

– А… это вы? Я уже давно вас жду. Думал, не придете. Уж собирался уехать без вас.

Хейд немного смутилась. Она ведь строго-настрого запретила Хэму сообщать торговцу о своих намерениях. Но, судя по всему, мальчик на сей раз ее ослушался.

Бродячий торговец был невысок и худощав, но его руки, выступавшие из пройм туники, казались мускулистыми и жилистыми. Окинув девушку взглядом, он с усмешкой проговорил:

– Ну, что же ты молчишь? Может, ты немая? Хотя не важно, если даже и так. Бросай быстрее свои вещи в повозку и полезай туда сама.

Хейд на мгновение замерла. Но тотчас же стряхнула с себя оцепенение и швырнула свой узел в повозку, затем забралась в нее сама.

И в тот же миг торговец накинул на повозку плотную материю и надежно закрепил ее у бортов. Оказавшись в темноте, Хейд шевельнулась, стараясь лечь поудобнее. Потом прижала к себе свой узелок с одеждой и кое-какими припасами. И почти тотчас же повозка тронулась с места. Прошло еще какое-то время, и Хейд услышала, как торговец переговаривается со стражами у ворот. А затем раздался ужасающий грохот – поднимались воротные решетки. Когда же повозка с грохотом покатилась по мосту, у Хейд перехватило дыхание. «Неужели я и в самом деле покидаю замок?!» – мысленно воскликнула она.

Прошло еще какое-то время, и Хейд вздохнула с облегчением. Оказывается, все не так уж сложно – побег ей удался, и никто не остановил их. И все же было ужасно грустно, потому что ей снова и снова вспоминался последний разговор с сестрой.

Впрочем, сначала ей пришлось выбраться из заточения но как она и надеялась, у нее все прекрасно получилось стоя у двери темницы, Хейд попыталась представить огромный ключ, которым Баррет запирал ее. Затем представила лязганье, производимое ключом, когда он проворачивался в замке. И почти тотчас же дверь отворилась под ее пристальным взглядом.

Когда Хейд вошла в спальню сестры, та уже ждала ее, расхаживая по комнате.

– Неужели нет другого выхода? – спросила Берти, едва лишь Хейд переступила порог. – Знаешь, у меня предчувствие: случится что-то ужасное…

Хейд нахмурилась и проворчала:

– Ты как Минерва, Берти. Та тоже постоянно твердит о всяких дурных предзнаменованиях. Но ты должна понять: все это всего лишь нервы. Ведь ты же сама прекрасно понимаешь, что у нас нет другого способа обезопасить твоего ребенка.

– Но, Хейд…

– Все, дорогая. Мы же все решили. Как только я доберусь до клана матери, пришлю тебе весточку. – Хейд вытащила из-за корсажа клочок пергамента и передала сестре. – Утром, когда Минерва проснется, отдай ей это. И попытайся ее успокоить. Я пришлю за ней, как только смогу.

– Ах, я не могу прочесть… – пожаловалась Берти, разглядывая непонятные письмена.

– Это написано по-гэльски, Минерва поймет. – Хейд взяла под мышку свой узел и повернулась к двери. – Мне пора, дорогая. И запомни: никто, кроме Минервы, не должен знать, что ты помогала мне.

Берти кивнула, и ее личико омрачилось тяжкой печалью.

– Не грусти, милая. – Хейд ласково улыбнулась сестре. – Мы с тобой обязательно увидимся. Папа поклялся, что так и будет.

Сестры крепко обнялись на прощание, и Хейд, покинув спальню Берти, выскользнула в коридор.

И вот теперь, лежа в повозке, она чувствовала себя очень одинокой.

– Тебе надо еще немного потерпеть, девочка, – раздался вдруг голос торговца. – Нужно отъехать подальше от замка, а потом я тебя открою, и ты сможешь сесть поудобнее.

Хейд вздохнула и, положив голову на свой узелок, тихонько заплакала.

Глава 24

Тристан поднялся задолго до рассвета, поднялся совершенно разбитый, потому что не смог ни на мгновение уснуть. Одевшись в гостевой спальне, предоставленной ему Вильгельмом, он направился в зал, чтобы сообщить сюзерену о своем скором отъезде из Лондона.

Дожидаясь возвращения слуги, Тристан думал о Хейд. Интересно, что она скажет, узнав последние новости? Будет ли рада готовности Вильгельма выслушать свидетельства о предательстве лорда Найджела? Или останется непреклонной в своем решении, и будет по-прежнему избегать его? Вильгельм клятвенно заверил своего верного вассала, что тот сможет жениться, на ком пожелает, если Найджел действительно окажется виновным. И сейчас Тристан очень надеялся, что Хейд оценит его старания и будет рада его возвращению.

Тут, наконец, дверь зала отворилась, и появился хмурый слуга.

– Милорд, у его величества сейчас гость, но все же он желает видеть вас немедленно.

– Да, конечно, – кивнул Тристан. Поднявшись с золоченого стула, он последовал за слугой.

Тристан прекрасно знал, что не в обычаях короля прерывать аудиенцию и, следовательно, Вильгельм собирался сообщить ему что-то очень важное. Опередив Тристана, слуга вошел в покои короля и громко объявил:

– Ваше величество, лорд Тристан из Гринли к вашим услугам.

Переступив порог, Тристан увидел белокурую женщину, сидевшую на диване по правую руку от Вильгельма. Слуга тотчас же удалился, а Тристан, склонившись в низком поклоне, проговорил:

– Мой господин, я польщен тем, что вы пожелали видеть меня, хотя в этом и не было необходимости. Я всего лишь собирался поприветствовать вас. И поверьте, я не знал, что вы заняты.

Вильгельм откашлялся и произнес:

– Рад тебя видеть, Тристан. Даже если бы ты и не пришел, я все равно вызвал бы тебя к себе. – Король взглянул на сидевшую рядом с ним даму и, опершись на подлокотник кресла, добавил: – У меня есть основания считать, что и ты должен быть заинтересован во встрече с моей гостьей.

Тристан с удивлением посмотрел на белокурую женщину, сидевшую на диване. Она была уже в летах, и ее волосы были уложены в весьма затейливую прическу, платье же казалось необычайно дорогим. Дама почему-то очень нервничала, но вовсе не это удивило Тристана. Удивили его слова короля о том, что он якобы был «заинтересован» во встрече с белокурой незнакомкой.

Тут король улыбнулся и проговорил:

– Миледи, могу ли я представить вам человека, которого вы разыскиваете, моего доброго друга Тристана Д'Аржана, лорда Гринли? – Повернувшись к Тристану, он сказал: – Познакомься, мой друг, это баронесса Крейн.

Тристан шагнул к даме и с поклоном произнес:

– Приятно с вами познакомиться, баронесса. Повернувшись к молодому рыцарю, дама в волнении проговорила:

– Здравствуй, Тристан. Неужели ты совсем меня не помнишь?

Тристан пристально смотрел на незнакомку. Что-то знакомое было в этой женщине. Вот только что именно? Как ни странно, но ему казалось, что он когда-то знал эту даму…

– Миледи, простите меня, но я…

Баронесса склонила голову к плечу, и на губах ее появилась печальная и робкая улыбка. И тут Тристан вдруг заметил ярко сверкнувший камень в ее колье – точно такой же сапфир, что красовался и на рукояти его меча.

– Матушка?.. – прошептал он, судорожно сглотнув. Леди Женевьева ласково улыбнулась ему, и ее синие глаза, столь похожие на глаза Тристана, наполнились слезами. Поднявшись с дивана, она шагнула к сыну и, обнимая его, проговорила:

– О, мой дорогой, наконец-то я тебя нашла.

Тристан замер в объятиях матери – стоял как каменное изваяние. Глядя на женщину, бросившую его много лет назад, он лишился дара речи, он вспомнил себя в те годы – маленького мальчика, задыхавшегося от ярости и боли.

– Король говорит, что ты собираешься жениться, – сказала Женевьева, еще крепче сжимая его в объятиях. Отстранившись, она посмотрела ему в лицо. – Кажется, я очень вовремя, не так ли?

Отступив на несколько шагов, Тристан прохрипел:

– Похоже, мы с вами уже давно не родственники, баронесса. Мне кажется, что вы опоздали познакомиться со мной.

В глазах Женевьевы появились боль и слезы.

– Тристан, но почему ты…

– Господин мой, – перебил рыцарь, обращаясь к Вильгельму и совершенно игнорируя баронессу, – благодарю вас за то, что согласились принять меня, а также за то, что вы с пониманием отнеслись к моему делу, которое мы обсуждали ранее. Надеюсь, что сумею представить вам доказательства, которые вы требуете. Однако мне сейчас предстоит долгое путешествие, и я прошу вашего позволения откланяться.

– Погоди, мой друг, – улыбнулся Вильгельм. Повернувшись к матери Тристана, он сказал: – Баронесса, похоже, ваше появление оказалось для него слишком большим потрясением. Я уверен, что вы поймете мое желание поговорить с ним без свидетелей.

– Но я…

– Merci…

И тут же дверь отворилась, и перед ними появился слуга, словно подслушивавший разговор. Взглянув на него, Вильгельм распорядился:

– Отведи баронессу в ее спальню.

Не пытаясь скрыть свое разочарование, дама присела в реверансе. По щекам ее катились слезы. Повернувшись, она последовала за слугой.

– Сядь, Тристан, – сказал Вильгельм дружелюбно. – Ты испытал потрясение, oui?

Тристан с вздохом кивнул:

– Вы правы, мой господин. Скажите, вы прежде не знали, кто она?

– Начал кое-что подозревать, когда она объяснила, что ищет тебя. Но до сих пор не было уверенности. Как и ты, я считал, что она умерла. – Король пожал плечами. – Полагаю, она должна тобой гордиться.

– Да, наверное, мой господин, – пробормотал Тристан. Изменившись в лице, он пристально взглянул на Вильгельма: – Вы ведь назвали ее баронессой Крейн, не так ли?

– Совершенно верно, мой друг. Кажется, твоя мать прибыла в Англию задолго до нас. До недавнего времени она была женой лорда Ричарда Фицтодда, барона Крейна. Он скончался полгода назад.

– Значит, она – вдова англичанина?

– Oui, мой друг. А может, ты был бы любезнее с нею, если бы узнал, что смерть ее мужа сделает тебя бароном?

– А что, у барона есть наследник? – спросил Тристан.

– Да, сын Николас, – кивнул король.

– Выходит, у меня есть брат, – пробормотал Тристан словно в полусне. – Брат по имени Николас…

– Может быть, теперь ты выслушаешь ее? – спросил король. – У меня такое чувство, что она бежит от какого-то горя. А ты, возможно, избавишься от призраков прошлого, если выслушаешь ее историю.

– Нет. – Тристан решительно покачал головой. – Прошу прощения, мой господин, но меня не мучат призраки прошлого, и я не хочу слушать ложь этой змеи. И если вы не распорядитесь, чтобы я действовал иначе, то я забуду, что эта встреча состоялась. – Тристан отвел глаза. – Для меня она по-прежнему остается мертвой.

Вильгельм надолго погрузился в молчание. Наконец спросил:

– А как же твой брат? Ты не желаешь познакомиться с ним?

– По правде говоря, сейчас у меня нет ответа на этот вопрос.

– Да, понимаю, – кивнул король. – Тебе, конечно же, следует разобраться, прежде чем принимать решение. Но ты обещаешь подумать об этом?

– Да, мой господин. А сейчас, если вы не возражаете, я отправлюсь к себе, в свой замок.

– Конечно, Тристан. Буду ждать вестей от тебя в ближайшее время.

– Вы их получите через несколько дней. – Тристан направился к двери.

Но король тут же его окликнул:

– Эй, лорд Тристан! Не уделишь ли мне еще немного своего времени? – Вильгельм расплылся в лукавой улыбке.

– Да, конечно, мой господин.

– Скажи, Тристан, чем объясняется твоя вражда к матери, потерянной много лет назад? Казалось бы, ваше воссоединение могло принести счастье вам обоим, разве нет?

– Дело в том, что я никогда ее не терял, – ответил Тристан. – Это она меня потеряла. И сделала это намеренно.

– Значит, она не поручила заботиться о тебе надежному человеку, как утверждает?

Тристан вспомнил о старой ведьме, выбросившей его за дверь, и отрицательно покачал головой.

– Очень хорошо, – кивнул Вильгельм. – Что ж, иди, мой друг. Увидимся, когда доставишь мне свидетелей.

Тристан откланялся и покинул покои короля. Вильгельм же после ухода своего верного вассала глубоко задумался. Конечно, лорд Гринли весьма честолюбив, но он не мог получить сам всего, чем теперь владел. Хотя гордость делала его очень неуступчивым. К тому же ему не чужда жажда мести, и если… «Нет-нет, – сказал себе Вильгельм. – Не желаю об этом думать». Повернувшись к слуге, стоявшему у двери, он приказал:

– Немедленно пришли ко мне королеву. Я хочу видеть ее.

По расчетам Хейд, прошло уже довольно много времени после того, как они покинули Гринли. Она выплакала все слезы, и теперь под лучами утреннего солнца ей стало ужасно душно. К тому же она чувствовала, что ей надо как можно быстрее выбраться из повозки и найти какое-нибудь укромное местечко, чтобы облегчиться. Приподнявшись, она отбросила со лба волосы и прокричала:

– Эй, сэр, нельзя ли мне теперь выбраться отсюда?! Нельзя ли остановиться ненадолго?!

Ответа не последовало, и Хейд, откашлявшись, еще громче закричала:

– Сэр, вы меня слышите?!

– В чем дело?!

Судя по голосу, возница сидел гораздо ближе к ней, чем она предполагала.

– Не мог бы ты остановить повозку? – спросила девушка. – Я нуждаюсь… в передышке и уединении.

Хейд тут же почувствовала, что повозка замедляет движение, и вздохнула с облегчением. Через некоторое время возница пробормотал что-то о «проклятых бабах, производящих жидкость», и сорвал с повозки накрывавшую ее ткань. Повозку затопило ослепительное солнце, и Хейд, вскрикнув от неожиданности, прикрыла глаза ладонью. Спрыгнув на землю, она взглянула на торговца и робко улыбнулась ему. Тот нахмурился и, скрестив на груди руки, проворчал:

– Ну, ты пойдешь куда-нибудь или нет?

– Нечего злиться! – огрызнулась Хейд, но тут же поняла, что было бы неразумно раздражать этого человека; ведь он мог просто-напросто высадить ее где-нибудь на обочине дороги, и ей пришлось бы идти пешком до самой Шотландии.

Заставив себя улыбнуться, она сказала:

– Прошу прощения, сэр. Думаю, наш разговор начался не очень приятно, но я постараюсь быть более любезной. Спасибо, сэр, что согласился остановиться. – Возница посмотрел на нее с явным неодобрением, и девушка, стараясь удержать на лице улыбку, проговорила: – Меня зовут Хейд. А тебя?..

Возница сплюнул в пыль у самых ног девушки и, глядя на нее с нескрываемым отвращением, проворчал:

– Я знаю, кто ты такая, девица. А чем меньше ты узнаешь обо мне, тем будет лучше для нас обоих. Теперь быстрее займись своим делом, если у тебя есть потребность.

Возница отошел на несколько шагов от повозки и отвернулся. Хейд поспешила скрыться в густом кустарнике у противоположной стороны дороги. Подняв юбки, она продолжала наблюдать за повозкой, опасаясь, что торговец может уехать без нее. Облегчившись, она выпрямилась и оправила юбки. Приблизившись к повозке, Хейд вдруг заметила, что торговец держит в руках ту же самую плотную материю, которой прикрывал ее.

– Зачем это? – спросила девушка. – Ты не можешь требовать, чтобы я проехала так до самой Шотландии. – Она указала на дно повозки. – Я ведь там задохнусь! Теперь-то мы уже достаточно далеко отъехали от Гринли, и нет смысла опасаться, что нас поймают.

Возница вдруг в ярости закричал:

– Замолчи, глупая девица! Если кто-нибудь увидит тебя, то непременно запомнит по твоим рыжим волосам!

– Но я могу чем-нибудь прикрыть голову.

– Нет, – заявил торговец.

– Ну почему?! – в отчаянии воскликнула Хейд.

– Потому что слишком опасно… Полезай быстрее в повозку.

– Послушай меня, добрый человек! – взмолилась Хейд. – Я еду в Шотландию, чтобы искать своих родных, клан Бьюкененов. Возможно, ты о них слышал. Если я прибуду к ним в добром здравии, они щедро отблагодарят тебя.

– Мне плевать на то, кого ты ищешь, девица. И меня не соблазнить богатством, на которое ты намекаешь, проворчал возница. – А если бы они и впрямь хотели, чтобы ты к ним приехала, то сами явились бы за тобой. Полезай в повозку.

Хейд тяжело вздохнула и принялась кончиками пальцев массировать виски – у нее ужасно разболелась голова. Она медленно прочитала про себя «Отче наш» – и вдруг заметила в дорожной пыли какую-то странность… были отчетливо видны отпечатки копыт, и казалось, что они… шли по кругу. Хейд в удивлении осмотрелась и увидела на дороге отпечатки копыт и колес повозки, направлявшейся с севера на юг, насколько можно было судить по положению солнца. Но она не помнила, чтобы навстречу им проезжала какая-нибудь повозка.

Хейд украдкой взглянула на возницу, нервно переминавшегося с ноги на ногу. Может, сказать ему, что они заблудились? Конечно, это вызовет его гнев, но уж лучше прибыть в Шотландию с разгневанным возницей, чем вовсе не прибыть. Она уже раскрыла рот, чтобы заговорить, но тут вдруг сообразила, что лошади стоят мордами к северу. Следовательно, торговец знал, что они едут на юг, и развернул повозку, сделав круг, прежде чем остановиться. И поступил он так для того, чтобы она ничего не заметила.

Но почему?

Резко развернувшись, Хейд быстро направилась к густым кустам; сердце ее бешено колотилось.

– Эй, куда ты?! – закричал возница.

– Если мне придется ехать так же, как раньше, надо позаботиться о том, чтобы больше не пришлось останавливаться! – прокричала в ответ Хейд. – Подожди еще немного!

– О Господи!.. – завопил возница. – Так поспеши же!

В следующее мгновение Хейд сорвалась с места и побежала. «Только бы он не сразу сообразил, что я спасаюсь бегством», – промелькнуло у нее.

Услышав за спиной гневные крики возницы, Хейд поняла, что он сейчас бросится в погоню. Когда же раздался стук копыт, она подумала, что похититель выпряг одну из лошадей, чтобы преследовать ее верхом. Но зачем она ему понадобилась? Почему он похитил ее?

Бросив взгляд через плечо, Хейд убедилась в том, что не ошиблась – ее действительно преследовал всадник. И теперь было совершенно очевидно: ей не удастся убежать. Задыхаясь от быстрого бега, она мысленно проклинала себя за то, что оставила кинжал в узле с одеждой. Впрочем, возница был небольшого роста, и возможно, ей удалось бы справиться с ним с помощью какого-нибудь другого оружия.

Хейд продолжала бежать, но теперь оглядывала землю под ногами в поисках какого-нибудь предмета, который могла бы использовать, чтобы защитить себя.

А всадник неумолимо приближался, и стук копыт становился все громче – он отдавался у нее в ушах, словно эхо. Внезапно Хейд заметила гладкий и довольно большой камень. Наклонившись, она протянула руку, чтобы схватить его – и тут же вскрикнула от страха и бессилия, потому что чья-то рука вдруг обвилась вокруг ее талии, а в следующее мгновение она уже оказалась в седле.

– Отпусти меня, грязный ублюдок! – закричала Хейд, отчаянно стараясь высвободиться.

– Тише, тише, леди Хейд. Неужто у нас появился темперамент? – послышался мужской голос, но в этом голосе не было ни намека на шотландский выговор возницы.

Хейд перестала сопротивляться и повернула голову. Увидев ухмылку лорда Найджела, она вскрикнула и погрузилась в беспамятство.