Текст книги "Страсть и судьба"

– Полагаю, вы несколько преувеличиваете…

– Нет! Это истинная правда! – Он неожиданно шагнул к Сибилле и схватил ее за плечи. – Почему вы так ужасно со мной поступили? Показали мне ту единственную женщину, которую я искал всю свою жизнь, а потом отняли ее у меня? – Он встряхнул ее за плечи. – Зачем вы это сделали?

Сибилла смотрела ему в лицо, чувствуя переполнявшую его душевную боль. Не зная, как утешить его словами, она медленно подняла руки и обхватила его лицо ладонями.

– Я очень сожалею, Джон, очень…

Он закрыл глаза и прошептал:

– Зачем?

– Прости меня, – прошептала Сибилла, целуя уголок его рта. – Ты даже представить себе не можешь, как мне жаль, что все так обернулось…

Он неуверенно поцеловал ее. Его дыхание было неровным, запах его тела завораживал ее…

Когда он отстранился, Сибилла погладила его щеку и, глядя в глаза, снова прошептала:

– Прости меня, Джон, прошу тебя…

И снова поцеловала его, на этот раз крепче и увереннее, положив руки ему на плечи.

Он притянул ее к себе и хрипло прошептал:

– Закрой глаза, они слишком синие.

Сибилла все поняла. Глаза Сесили были карими.

Она послушно закрыла глаза, потому что в эту минуту она так же нуждалась в Джоне, как и он в ней.

Сибилла едва дышала, когда Джон Грей перекатился набок. Она ожидала, что он тут же покинет ее постель. Однако, сделав несколько глубоких вдохов, он обнял ее и прижал к себе. Немного поколебавшись, она уютно свернулась возле него и положила голову ему на грудь. Ее рука осторожно легла на его живот. Даже с Огастом она не позволяла такой близости после любовного соития. С Джоном Греем опасаться было нечего. Он не любил ее. Возможно, даже ненавидел в некоторой степени. У них был общий объект серьезной заинтересованности – Сесили. Только что они подарили друг другу немного ласки, вот и все.

– Что ты теперь собираешься делать, Сибилла?

– Я во многом ошибалась. Судя по всему, Джоан Барлег ничего не знает. Вероятно, Огаст сжег всю нашу переписку, поэтому Арго не удалось ее найти. Это вполне похоже на Огаста. Он всегда был чрезвычайно осторожен и уничтожал все важное, полную сохранность которого не мог обеспечить.

– Значит, – вздохнул Джон, – Джоан Барлег еще одна невинная жертва.

– Ну, я не стала бы называть ее невинной, и все же при отъезде я дам ей денег.

Немного помолчав, Джон задумчиво проговорил:

– Оливер Белкот должен знать, что Сесили отказалась выйти за меня замуж и что она отправляется в Хэллоуширское аббатство.

– Да. Он также должен узнать о том, что она беременна его ребенком. Сесили говорит, что пошлет ему письмо, но я знаю, что она сильно напугана тем, что с ней произошло и что еще может произойти.

Говоря это, Сибилла гладила теплую кожу Джона, и это доставляло ей настоящее удовольствие. Ей казалось, что она всем своим существом чувствует живые вибрации его тела.

– Оливер страшно зол на меня, – продолжала она. – Боюсь, он застрелит гонца из Фолстоу.

– Тогда поезжай к нему с этим известием сама.

Сибилла негромко засмеялась:

– Викарий, как вы можете посылать меня на верную смерть?

– Я не викарий, если на то пошло, – усмехнулся Джон. – Это всего лишь титул учтивости.

– Позволь мне немного пофантазировать, – улыбнулась Сибилла. – Вот в тебя, Джон, он стрелять не станет.

Помолчав несколько секунд, Джон проговорил:

– Ты слишком много хочешь от меня, Сибилла. Почему к нему должен ехать я?

– Потому что как бы она тебя ни обидела, тебе небезразлична ее судьба, равно как и судьба ее ребенка. – Она повернулась к нему лицом. – Я права?

– Увы, да, – вздохнул он, глядя вверх, на балдахин кровати. – Да поможет мне Бог! – Он помолчал несколько секунд, словно размышляя о просьбе Сибиллы, потом снова заговорил: – С чего ты взяла, что он поедет в Хэллоушир к Сесили? Что, если она права, и он всего лишь лжец и бабник? Лично мне кажется, что так оно и есть.

– Если он откажется поехать в Хэллоушир, мы ничего не потеряем.

– Может быть… может быть, тогда она изменит свое решение относительно меня… со временем.

Сибилла подумала, что шансы на то, что Сесили передумает, крайне малы, но вслух говорить этого не стала.

– Хорошо, я поеду, – сказал он наконец, – но не стану говорить ему о ребенке. Не могу. Это слишком для меня.

– Хорошо, я согласна, – кивнула Сибилла.

Через несколько секунд он встал с постели. Натянув одеяло на обнаженное тело, Сибилла смотрела, как он быстро одевался в простую одежду викария. Ей снова захотелось быть любимой. Скорей бы уж он уходил…

Джон Грей обернулся и негромко спросил:

– Ты легла со мной в постель, чтобы уговорить выполнить твою просьбу?

Нет, мысленно ответила Сибилла. Я сделала это, потому что ты красив, молод и силен. Потому что мы оба испытывали печаль, и мне захотелось загладить свою вину перед тобой. Потому что я с самого начала знала, что ты превосходный любовник.

Но вслух она сказала:

– Да.

Джон понимающе кивнул и опустил голову. Потом повернулся и пошел к двери, остановился и сказал, не поворачивая головы:

– Я постараюсь сделать все, что в моих силах, и сообщу об успехах. Потом я ненадолго вернусь в Хэллоушир, затем отправлюсь к епископу принимать духовный сан. Что будет потом, я не знаю. Возможно, мы еще увидимся, леди Сибилла.

– Может быть, и увидимся. Бог в помощь, викарий!

Он открыл дверь, и Сибилла услышала его приглушенное «прошу прощения». Потом он быстро удалился, и в раскрытую дверь вошла Элис. За ней по пятам следовал Грейвс. Сибилла в смятении закрыла глаза.

Элис остановилась посередине комнаты, велев Грейвсу закрыть дверь. Ее глаза были широко раскрыты от изумления.

– Это было… Ты что же… Сибилла, ты спала со священником?

Тяжело вздохнув, Сибилла присела в постели и взяла протянутый ей Грейвсом халат. Потом встала, накинула халат, туго завязала пояс и подошла к столу.

– К чему такой пафос, Элис? Это всего лишь титул учтивости.

Глава 22

На следующее утро Сесили ждала отца Перри у конюшни. Ей было страшно. Единственный фонарь отбрасывал ей под ноги дрожащий круг света, оседланная лошадь с пристегнутой кожаной дорожной сумкой терпеливо стояла в проходе.

Элис и Пирс уехали из Фолстоу накануне днем, с Сибиллой она попрощалась еще вечером. Больше прощаться было не с кем, поэтому, когда ранним утром кто-то робко постучал к ней в дверь вскоре после ее пробуждения, она не стала отвечать. Завтрак ей был не нужен. Она хотела только одного – поскорее уехать.

Неожиданно она услышала шаги во дворе конюшни. Должно быть, это отец Перри. Сесили выпрямилась и глубоко вздохнула. Из предрассветного полумрака появилась неясная фигура.

– Доброе утро, леди Сесили.

– Джоан? – удивилась Сесили и увидела, что на плече блондинки висит дорожная сумка. – Доброе утро. Вы уезжаете? Простите, я думала, вы давно уже уехали из Фолстоу.

Джоан Барлег подошла ближе к Сесили, смущенно улыбаясь.

– Я пряталась от всех. Так сказать, зализывала раны. Но сегодня решила все-таки уехать. К чему мне оставаться в Фолстоу теперь?

– Да, конечно, – с трудом проговорила Сесили. – Мне очень жаль.

– Ничего страшного, – спокойно сказала Джоан. – Ваша сестра дала мне увесистый кошелек монет за мое унижение. Хоть что-то…

– Вы собираетесь вернуться к родителям?

– Пожалуй, нет, – покачала головой Джоан. – Собственно говоря, – она посмотрела на оседланную лошадь, – я надеялась, вы возьмете меня с собой, леди Сесили.

– Ах, вот как… – облизнула губы Сесили, вглядываясь в сумрак за спиной Джоан. Где же отец Перри?

– Вы ведь едете в Хэллоушир, не так ли? – Джоан сделала еще один шаг к Сесили. – Я видела, как вчера вечером уехал викарий. Похоже, он очень торопился. К тому же все вокруг только и говорят о том, что вы… поссорились.

Сесили глубоко вздохнула. Она не собиралась держать в секрете разрыв с Джоном Греем, но причина этого разрыва должна была остаться для всех тайной.

– Да, похоже, вы не единственная женщина в Фолстоу, у которой рухнули планы на замужество.

Джоан Барлег сочувственно покачала головой, потом достала из складок плаща увесистый кошелек и показала его Сесили.

– Я подумала… возможно, это помогло бы купить мне небольшую передышку в аббатстве. Похоже, это отличное место для… размышлений. Может, я даже захочу постричься в монахини.

– Да, Хэллоуширское аббатство это сущий рай на земле, – согласилась с ней Сесили. – Но есть ли у вас стремление к монашеской жизни, Джоан?

– На самом деле это не совсем так, – смущенно улыбнулась блондинка. – Но что еще мне остается делать? Моя семья небогата и не имеет влиятельных связей. Моим будущим был… Оливер. Теперь это будущее рухнуло.

Сесили невольно поморщилась. Ей совсем не хотелось отправляться в аббатство в сопровождении бывшей любовницы Оливера.

Убирая кошелек во внутренний карман, Джоан продолжала говорить:

– Возможно, жизнь в монастыре – это единственный выход в моем положении, если только не отправиться в ближайший город, чтобы наняться прислугой. Впрочем, моих умений хватит разве что для работы посудомойкой. В монастыре, по крайней мере, мне не придется терпеть подобных унижений.

В словах Джоан Сесили видела определенную логику. Она вынуждена была признать, что на месте Джоан тоже предпочла бы монастырь, пусть хоть на время. И все же, если Джоан решит остаться в аббатстве, как Сесили сможет скрыть свою беременность?

– Может, стоит сначала вернуться к родителям и обсудить все с ними, – предложила Сесили. – Жить в монастыре – это очень серьезное решение. Возможно, у них иные планы относительно вас.

Джоан грустно покачала головой:

– Им все равно, где я, только бы не было нужды кормить и содержать меня. Если я вернусь с кошельком монет, они быстро перекочуют в их сундуки, не успею я и глазом моргнуть, а потом они снова выгонят меня из дома без гроша в кармане.

От этих слов Сесили пришла в ужас. После всего, что бедняжке пришлось пережить, она заслуживала хоть немного покоя.

– Я очень надеюсь, что вы позволите мне поехать вместе с вами, – сказала Джоан с неуверенной улыбкой. – Готова поклясться, найдется немало людей, опечаленных тем, что Святой Сесили пришлось отправиться в столь далекий путь в одиночестве.

– В одиночестве? О нет, со мной едет отец Перри, – торопливо возразила Сесили. – Вообще-то он должен был прийти еще четверть часа назад.

Джоан удивленно расширила глаза:

– Разве вы не знаете? В одной из деревень произошла вспышка какой-то болезни, и отца Перри вызвали туда среди ночи. Разве он не предупредил вас об этом?

Сесили вспомнила проигнорированный ею робкий стук в дверь на рассвете.

– Думаю, он хотел сделать это, – пробормотала она.

– Что ж, – вздохнула Джоан, – вы можете дождаться его возвращения, если для вас так будет лучше. – Она взглянула на Сесили: – Или мы можем отправиться вдвоем прямо сейчас. Вы ведь знаете дорогу в Хэллоушир?

– Разумеется, знаю, – неохотно ответила Сесили, взглянув на свою лошадь, а потом в ту сторону, откуда должен был появиться отец Перри. Она подумала о том, что, очевидно, придется прожить еще один день в Фолстоу, где ее преследовали стыд за грехи и ошибки прежней жизни.

Взглянув на Джоан, смиренно дожидавшуюся ее решения, она сказала:

– Хорошо, едем вместе. Вы умеете седлать лошадь?

Сразу после завтрака Оливер начал скучное и весьма утомительное ознакомление с делами поместья. Арго и старший писарь сидели по обеим сторонам стола, заваленного кучей бухгалтерских документов самого разного толка. Однако Оливера такое количество бумаг не испугало. Более того, у него появилось чувство, будто он всю жизнь ждал этого момента, чтобы показать, на что он способен. Впервые в жизни Оливер ощутил уверенность не только в том, что сумеет управлять делами поместья, но и в том, что из него получится отличный хозяин.

Довольно быстро он обнаружил счета за эль и вино, поставленные по существенно завышенным ценам. Выяснилось также, что несколько арендаторов земельных участков имеют значительные задолженности по арендной плате.

Арго с неприкрытым удивлением посмотрел на Оливера.

– Что такое, Арго? – слегка раздраженно спросил тот, отрываясь от изучения очередного бухгалтерского документа. – У меня на носу козявка?

– Нет, милорд, прошу прощения, – стушевался Арго и наклонился к столу, чтобы собрать рассыпавшуюся стопку бумаг.

Откинувшись на спинку кресла, Оливер настойчиво повторил:

– И все же, в чем дело, Арго?

Управляющий замер с бумагами в руках и, не отрывая взгляда от стола, ответил:

– Мне кажется, Белмонт в надежных руках. Пожалуй, даже более надежных, чем при лорде Огасте, упокой Господь его душу.

– Спасибо за доверие, Арго, – кивнул Оливер. – Откровенно говоря, я удивлен найденными ошибками и недочетами. Мне казалось, Огаст очень тщательно вел все дела поместья. Такое впечатление, что некоторые вопросы намеренно оставлялись без внимания. Если бы так шло и дальше, Белмонт вскоре бы вконец разорился.

Старший писарь многозначительно покашлял. Арго слегка наклонился к Оливеру и негромко сказал:

– Видите ли, в течение нескольких недель до своей гибели лорд Огаст был чрезвычайно занят, поэтому не слишком заботился о делах поместья.

– И зря, – мрачно сказал Оливер. – Деньги ведь с неба не падают…

Их разговор был прерван неожиданным появлением стражника, с поклоном остановившегося перед Оливером.

– Милорд, к вам гость.

– Гость? – удивился Оливер. – И кто же это?

– Викарий Джон Грей из Хэллоуширского аббатства.

Оливер сжал зубы. Чертов викарий!

– Что ему нужно? – резко спросил он.

– Говорит, по личному делу, милорд. Больше он ничего не сказал.

– Почему вы не заставили его подробнее рассказать о цели визита? Разве это не входит в ваши обязанности?

– Но он… он же священник, милорд, – смутился стражник.

– Викарий? Это всего лишь титул учтивости, – рявкнул Оливер. – Ладно, проводите его ко мне, я сам узнаю, зачем он явился сюда. Арго, мы продолжим позже.

– Как прикажете, милорд.

Через минуту Оливер остался один. Он напряженно смотрел на входную дверь. Какого черта понадобилось этому Джону Грею? Накануне он оскорбил Оливера. Так неужели он всю ночь скакал из Фолстоу в Белмонт, чтобы снова разглагольствовать о его пороках?

В комнату стремительной походкой вошел викарий. Мужчины некоторое время молча смотрели друг на друга. Потом Джон Грей опустил глаза, словно вознося молитву, и решительно подошел к столу, за которым сидел Оливер.

– Лорд Белкот, – без поклона произнес приветствие Джон.

– Викарий, – в тон ему ответил Оливер. – Чем обязан столь высокой чести неожиданного визита? Вы привезли с собой гнев Божий? Я отлучен от церкви за мои предполагаемые прегрешения? Или Сибилла Фокс узнала о письме, которое я послал королю сегодня утром?

– К сожалению, у меня нет полномочий отлучить вас от церкви, – съязвил Джон Грей. – Ваши дела с королем касаются только вас. К вам меня привела моя совесть. Я должен сделать доброе дело.

– Вот как? Доброе дело? – усмехнулся Оливер. Ему сейчас хотелось задать викарию только один вопрос – что с Сесили? Почему викарий оставил ее? Но вслух он задал другой вопрос: – Что вам нужно, Грей?

– Сначала я должен задать вам один вопрос. Надеюсь, вы способны ответить на него честно, отбросив в сторону свое враждебное отношение ко мне.

– Вы испытываете мое терпение, викарий, – прорычал Оливер. – Я не обязан отвечать на ваши вопросы, хоть честно, хоть еще как.

– Прежде чем говорить дальше, я должен получить ответ на свой вопрос, – настойчиво повторил Джон Грей.

– Если вы сейчас же не скажете, зачем явились, я велю выгнать вас, – угрожающе проговорил Оливер.

Помолчав несколько секунд, Джон Грей спросил:

– Вы любите Сесили Фокс?

От неожиданности Оливер несколько раз моргнул. Он ожидал чего угодно, только не такого вопроса.

– Какого черта? – прошипел он. – Вы приехали из Фолстоу, чтобы издеваться надо мной?

– Я не издеваюсь. Мне нужно знать это наверняка.

– Вон отсюда!

Оливер вскочил на ноги и ткнул пальцем в сторону двери.

– Послушайте, лорд Белкот…

– Арго! – взревел Оливер.

– Послушайте же меня, Оливер, – настойчиво повторил Джон Грей. – Я слышал, как вы говорили об этом в тот вечер, когда состоялась наша с Сесили помолвка. Я должен знать, было ли ваше признание в любви искренним или же вы сделали его под влиянием досады.

– Зачем? – крикнул Оливер. – Чтобы утереть мне нос? Чтобы снова затеять ссору? Но учтите, сегодня я не настолько огорчен и растерян, как вчера, когда вы влепили мне пощечину, и пощады от меня не ждите! Я натяну вам на нос вашу задницу!

– Вчера вы заслужили пощечину, и сами это отлично знаете. Я не боялся вас вчера, не испугаюсь и сегодня.

– Тогда вы просто дурак!

– Вы любите ее?

– Да! – прошипел Оливер и внезапно ударил кулаком по столу с такой силой, что с него веером полетели бумаги. Однако викарий и глазом не моргнул. – Вы явились сюда, чтобы унизить меня? Оливер Белкот, этот глупец, пьяница, ничтожество, сохнет по равнодушной к нему Святой Сесили, которая, за неимением возможности выйти замуж за самого Бога, сделала своим избранником викария…

– Это всего лишь…

– Титул учтивости, знаю, – заорал Оливер. – Ради всего святого, Джон! Какого черта вам нужно от меня? Вы и так отняли у меня женщину, которую я люблю!

– Сесили любит вас, Оливер, – сказал Джон.

– Для священника вы слишком жестокий человек, – скрипнул зубами Оливер. – Я ей не нужен.

– Это я ей не нужен, – негромко проговорил Джон, качая головой. – Она порвала со мной и сегодня утром уехала в Хэллоуширское аббатство.

– Что? – ошарашенно спросил Оливер.

– Это правда. Мы с Сибиллой… обсудили это и пришли к выводу, что вы должны об этом знать.

– Ну конечно, Сибилла сует свой нос во все дела. – Оливер снова сел в свое кресло. В его голове вихрем проносились самые противоречивые мысли. – Но зачем вы мне все это говорите? Чтобы я свалял еще большего дурака, помчавшись вслед за ней? Нет уж, благодарю. Я ей не нужен. Я недостаточно хорош для нее.

– Вы что же, думаете, именно по этой причине она выбрала меня в мужья? Потому что слишком хороша для вас?

– А разве нет? Именно так все и думают!

– Она защищалась. Как она могла быть уверенной в том, что для вас она не очередная добыча, свежая дичь? Она же не какая-то опытная шлюха, которая знает, что такое случайная связь. Сейчас она ломает себе жизнь, потому что не может заставить себя выйти замуж за человека, которого не любит. А тот, которого она любит, бежит прочь, словно последний негодяй, каким его считает общественное мнение.

– Она отказала мне. С чего вы взяли, что теперь она захочет стать моей женой? Я все тот же Оливер Белкот, как и прежде, я ничуть не изменился. Почему она должна на этот раз поверить в мою искренность?

Джон смотрел на него, беззвучно шевеля губами. Потом с трудом произнес:

– Вы должны попытаться.

– Ерунда! Какая ерунда! Неужели вы явились сюда, чтобы сказать мне эту чепуху?

Джон Грей гордо вскинул подбородок:

– Я приехал к вам, потому что аббатство – не место для нее, особенно в свете того, что произошло в последнее время. Мы оба это знаем. А еще потому, что мне небезразлична ее судьба. Если вам не удастся уговорить ее изменить свое решение, я попытаюсь добиться ее руки и сердца. В любом случае в аббатстве ей не место, она не должна там жить одна.

– Одна? Неужели остальные сестры покинули монастырь? – язвительно усмехнулся Оливер.

– Ни для кого не секрет, что я считаю ваше поведение отвратительным, – спокойно произнес Джон Грей. – Но если Сесили нашла в вас что-то такое, за что смогла полюбить, мне остается только молиться, чтобы вы смогли увезти ее из аббатства, поскольку если она останется там, будет сломана не только ее жизнь.

– Что вы хотите этим сказать?

– Поезжайте в Хэллоушир, Белкот. Покиньте свой вонючий свинарник и поймите наконец, что судьба подарила вам редкий второй шанс обрести счастье, о каком простой смертный может только мечтать.

– Не смейте говорить со мной в таком тоне! – взревел Оливер. – Это вы использовали Сесили, чтобы избежать необходимости принять сан священника. Я не глупец и не слепой! Вы совершенно не знаете меня, викарий. И не вам говорить о моих интересах.

– Мне плевать на ваши интересы! Меня заботит Сесили. Поезжайте за ней в Хэллоушир.

– Вон из моего дома!

– Поезжайте сегодня же, Белкот!

Тут у Оливера кончилось терпение. Выхватив со звоном меч из ножен, он направил его в сторону Джона Грея. И вдруг на стол перед Оливером упали две половинки пергамента. Очевидно, острое лезвие меча разрезало его пополам, когда было резко выхвачено из ножен.

Озадаченно нахмурившись, Оливер тут же забыл про викария. Что же было спрятано в ножнах? И сколько времени оно там лежало? Он машинально опустил меч и левой рукой поднял листки. Бегло пробежав взглядом написанное, он почувствовал, как у него сильно забилось сердце и буквы запрыгали перед глазами. Он положил обе половинки на стол, прижал их ладонью и стал читать во второй, а потом и в третий раз.

– Огаст, глупый мой брат, – прошептал он и тут же поднял глаза, вспомнив о присутствии викария.

Однако Джон Грей незаметно исчез.

Оливер уронил голову, в которой беспорядочно метались мысли. Он вспомнил о целой череде событий, разыгравшихся после праздника Сретения. Вспомнил все разговоры с Сибиллой, все просьбы Джоан Барлег. Вспомнил, в какой ужас пришел Арго, узнав о его намерении послать письмо королю. Вспомнил и совсем недавний разговор с управляющим.

«…Видите ли, в течение нескольких недель до своей гибели лорд Огаст был чрезвычайно занят, поэтому не слишком заботился о делах поместья…»

Он вспомнил содержание письма, которое отослал королю в то самое утро. Оно попадет в руки королю уже завтра вечером.

Сердце Оливера болезненно сжалось.

Сесили уехала в Хэллоушир. Она не собирается выходить замуж за Джона Грея и, если верить словам самого викария, любит его, Оливера. Любит.

Оливер снова посмотрел на пергамент и понял, что Сесили ни о чем не знает. Об этом не знает король, не знает никто. Никто, кроме Сибиллы Фокс.

И очевидно, Джоан Барлег.

Оливер вернул меч в ножны и, сжав в кулаке половинки пергамента, быстрым шагом направился к дверям.

Если он поспешит, то сможет доехать до Фолстоу еще до наступления сумерек, а к утру будет уже в Хэллоушире.