Текст книги "Орган времени"

Я расслабился и сосредоточился, готовясь резко вызвать чувство, понимая, что непросто даже в принципе получить его, а уж резко… Впрочем, ладно. Я собрался с мыслями и приготовился.

Раз!

Ничего не произошло. Я с надеждой оглядывался по сторонам – вдруг я все же переместился в тот момент, когда тоже был дома. Но нет. Я был в настоящем, в своем времени – чувствовал это, знал. «Надо будет завести перекидной календарь, – подумал я, – чтобы сразу определять дату».

Я стал пробовать еще. Нет, ничего не получалось. Потом еще раз. Тот же результат. Я повторял все снова и снова, но перемещения не происходило. Я был упрям, не желая сдаваться, и все больше злился с каждой неудачной попыткой. И когда почти отчаялся, пробуя в очередной, уже Бог знает какой раз, забыв аккуратность, лишь со злобой и почти без надежды, перемещение вдруг все-таки произошло.

Я вздрогнул от неожиданности, оказавшись в другом времени. Хорошо, что никто из окружавших меня не заметил это.

Даже не нужно было оглядываться, чтобы понять, куда я попал. Это были институтские времена. Я сидел на лекции. Преподаватель что-то говорил, писал формулы на доске. Однокурсники сидели рядом со мной. Мы не слушали преподавателя, негромко переговариваясь между собой, тихо смеялись над какой-то шуткой. Я не стал вмешиваться в свои действия, не мешая тому себе, который был в том времени. Я понял, что на этот раз совершил довольно большой скачок. Но нужно уточнить, какой это год, или, что проще, какой курс.

Тот я, который находился здесь, как раз начал говорить что-то. Он совершенно не желал думать о сегодняшней дате. Я понял, что все-таки придется вмешаться. Не хотелось портить ему – вернее, себе – веселые мгновения, поэтому я лишь бросил быстрый взгляд на доску – это не должно было помешать прошлому мне, а я таким образом надеялся хоть как-то сориентироваться. Что же это за формулы и о чем говорит преподаватель? Судя по всему, это был какой-то старший курс, но какой именно, сказать сложно. Черт! Придется все же побеспокоить его, себя. Я подумал, что есть более верный способ узнать желаемое. Не переставая говорить, я взял свою тетрадку и посмотрел, что было написано в начале. Вот и все. Это был четвертый курс, как следовало из надписи на внутренней стороне обложки.

Так. Оставался еще год. Вернее, прошел уже почти год после интересующих меня событий. И выходит, мне надо перемещаться еще на год дальше. Я вдруг подумал, а не попробовать ли переместиться отсюда? Всего год – в это попасть легче, чем в восемь лет. Но, оценив ситуацию, понял, что, скорее всего, ничего не выйдет. Для перемещения необходимо сосредоточиться, а я, который здесь, совершенно не был расположен к этому.

Лекция подходила к концу, все начинали понемногу собираться, и я вместе с однокурсниками хотел идти в кафе напротив института. «Да, – с грустью подумал я, – веселое было время». Впрочем, можно бы остаться и пойти с собой, вернее в себе, вернее… В общем, тоже принять в этом участие. Но нет. Сейчас у меня совсем другая цель, и не хотелось оставлять ее. Тем более, что я всегда мог еще раз попасть в этот момент. Впрочем, потом, как-нибудь в другой раз.

Вернуться назад было довольно просто. Я лишь на одно мгновение заставил себя быть серьезным там, в прошлом, но, думаю, никто даже не заметил этого, в том числе и я сам.

Снова дома, снова там же, тогда же. Часы показывали, что на все эти неудачные попытки перемещения ушло не более нескольких минут. Они ушли именно на попытки, поскольку само перемещение не требовало нисколько времени в настоящем. Ладно. Нужно было начинать все сначала. Я подумал, что Сергей Степанович оказался прав – действительно от скорости возникновения чувства перемещения зависит дальность. В этот раз я делал все резко и смог уйти на семь лет. Ох уж этот Сергей Степанович! Всегда-то он прав.

Я вздохнул, потом закрыл глаза и рванулся сквозь время.

Где я? Ночь вокруг, звезды. Какие бешено яркие звезды! Я стоял, запрокинув голову, и смотрел на ночное небо. Было тепло, точнее, чуть прохладно – приятная прохлада ночи после жаркого душного дня. Я собирался идти в дом, но задержался на минуту, засмотревшись на великолепные огненные звезды. Я был в деревне летом на даче. Все уже легли в доме, только я еще не спал, но как раз хотел ложиться, только засмотрелся на эти сумасшедше прекрасные звезды.

Это именно то лето – я знал. Теперь я подошел уже ближе, попав в лето, которое было после тех событий в мае. Сейчас мы знакомы с ней уже почти два месяца. Я помнил ее, хотел видеть.

Господи! Какое сладкое чувство тоски и боли, желания, утраты, и словно я не весь, когда ее нет рядом. Я заставил себя думать о ней, чтобы полнее ощутить это, утонуть в тоске, раствориться в этом желании, неге. Звезды, сверкающие огромные звезды. То, что было во мне, измерялось ими. То, что было во мне, было как они. Звезды окружали меня, звезды забирали меня в свои небеса и были ближе мне, чем что-либо. Но кроме нее. Кроме нее. Звезды были вторыми после того, чем была она.

Ночь, огромная беззвучная ночь. Такая большая и такая тихая в своей бескрайности. Я не мог двигаться, боясь нарушить тишину, боясь, что все исчезнет, как только я разрушу равновесие своим движением. Я хотел застыть и остаться так навсегда. Но шея начинала ныть. Я опустил голову, оторвавшись от звезд, и, сделав шаг, сошел с места. Ничего не случилось – ночь осталась такой, как была. Я пошел к дому, но не стал заходить внутрь, пройдя мимо, и присел на лавочку у калитки. Нужно было решить, что же делать дальше.

Достал сигарету и закурил. Так. Оставалось всего два месяца на пути времени в прошлое до того майского вечера. Пожалуй, не имело смысла возвращаться в настоящее – я хотел переместиться отсюда, тем более что окружающая обстановка самая благоприятная – я был один в безмолвии и спокойствии ночи, ничто не мешало мне. Я курил, тихо сидя в тишине, и наслаждался великолепной ночью. Потом сигарета кончилась. Я выбросил ее и начал перемещение.

– Да ладно, какая разница? Не все ли равно, куда пойти? Главное, что завтра у меня последний экзамен и потом начинаются самые настоящие каникулы.

Я разговаривал по телефону у себя дома. Вот это да! Я говорил с ней! Мы договаривались о завтрашнем вечере, когда я сдам последний экзамен в этой сессии и, конечно, сразу начну отдыхать от всей этой суеты.

– Хорошо, – слышал я ее голос в трубке, – я освобожусь в пять – можем встретиться где-нибудь.

Я ждал, не мешая себе разговаривать, понимая, что опять попал не туда. Нужно было продолжать перемещения. Я ждал, когда закончу разговор, чтобы заняться делом: перестать говорить с ней и переместиться к ней. Хм…

Мы поболтали еще немного и потом распрощались. Он положил трубку, и я забрал себя в свои руки – отстранил его, того меня, от управления собой.

Всего месяц, мне нужно было переместиться всего на месяц, даже меньше. Я не думал о том, что будет, если вдруг промахнусь и уйду во времени дальше, чем на месяц, – смогу ли переместиться оттуда в будущее? Я старался не думать об этом, чувствуя, что уже начинаю понимать, как управлять перемещениями и регулировать их дальность.

Правда, пока это давалось с трудом, но я приспосабливался, учился. И еще. Я вдруг понял, что какая-то странная усталость появляется во мне, не в теле, а… Я не знал где. Это было странно и ни на что не похоже… Вернее, напоминало что-то, но сложно было сказать что. Ладно. Я не стал обращать на это внимание. Я закрыл глаза и начал перемещение.

– …и времени совсем мало. Всего два дня осталось, – говорил однокурсник, шедший рядом со мной по тихой вечерней улице.

Я огляделся вокруг, обратился к себе, к своим мыслям, и чуть не подпрыгнул от радости. Точно в цель! Это было как раз то время и тот вечер, куда я хотел попасть. Прямо в яблочко!

– Да, – устало кивнул я, – но ничего, успеем. Сегодня мы много всего сдали, остается уже ерунда.

– Да уж, – вздохнул однокурсник, – ерунда…

Теперь я знал, почему мы были уставшие. В тот день пришлось побегать: сдать пару зачетов и еще там – в общем, мы устало брели по улице, понимая, что это еще не все и завтра предстоит такой же трудный день, если не хуже.

Я смотрел, где мы идем сейчас. Вдалеке уже был виден тот заветный перекресток, скоро должны появиться они. И действительно. Не прошло и минуты, как две девушки обогнали нас и пошли впереди.

Как в сказке. Я снова видел это. Я помнил, как все происходило, и снова был здесь, участвовал в своих воспоминаниях. «Еще курсовик сегодня делать», – должен был сказать однокурсник.

– Мне еще курсовик сегодня предстоит, – сказал он. – Нужно успеть.

«Как по нотам», – улыбнулся я про себя.

Одна из девушек оглянулась и посмотрела на нас.

– Экая милашка, – кивнув на нее, сказал я, правда без особого энтузиазма.

Я наблюдал со стороны, словно призрак паря над вечерней улицей, впрочем находясь внутри себя.

– Если одна ничего, то другая обязательно так себе, – философски заметил однокурсник. – У них всегда так.

– Ага, – согласился я, – действительно. И почему это?

– Закон сохранения действует, – изрек однокурсник. – Чтобы не нарушался баланс в природе.

– Да-да, – авторитетно подтвердил я. – Равнодействующая должна быть равна нулю.

– И круговорот воды круглый.

Девушки свернули на перекрестке. На этот раз они обе посмотрели на нас. Лукавство во взглядах. Вторая тоже оказалась «ничего»… даже лучше. Это и была она. Она!..

Мы замолчали и так в молчании дошли до перекрестка. Там мы остановились.

– Ну и чего? – сказал я.

– Черт! – ругнулся однокурсник. – У меня еще курсовик…

– У меня тоже. Но его можно и на завтра отложить.

– Завтра других дел полно, – слабо возразил однокурсник, но скорее уговаривая себя, чем возражая мне.

Мы молчали, тупо уставившись друг на друга.

– Даже не знаю, – проговорил я. – Времени совсем нет.

– Угу, – подтвердил он.

Я витал над нами незримой тенью. «Ну! – думал я, глядя на однокурсника. – Ну же!»

– Давай монетку бросать, – вдруг сказал он, похоже неожиданно даже для себя. – Если орел – идем за ними, решка – по домам.

И вот тут-то настал мой черед, пришло мое время. Я-то точно знал, что выпадет орел. Это было так же точно, как то, что император Цинь Ши-хуан правил Китаем в III веке до нашей эры, или как то, что Вторую мировую войну выиграли наши. Это была история – достаточно точная вещь. В общем, пора было делать то, зачем я пришел сюда.

– Хорошо, – сказал я. – Только наоборот: решка – за ними, орел – по домам.

Однокурсник пожал плечами, соглашаясь, потом достал монетку и дал ее мне.

Я усмехнулся про себя и подбросил монетку высоко вверх.

Она сверкнула в последних лучах вечернего солнца и со звоном упала на асфальт. И…

И тут холодный пот прошиб меня. Я вдруг подумал, что если вмешался и сейчас именно я бросил монету, а не он, из того времени, то это будет не тот мой прошлый бросок, а новый, совершенный только сейчас, исход которого непредсказуем и абсолютно неизвестен. Мурашки побежали у меня по спине, я с ужасом склонился над монетой, глядя, что там.

– Орел, – констатировал однокурсник.

– Орел, – не веря своим глазам, с дрожью в голосе подтвердил я. Холодная волна прокатилась по мне, унося мурашки со спины и оставляя меня в покое.

– М-м-м… – нерешительно произнес однокурсник.

– Значит, по домам, – быстро проговорил я, поднимая монетку и пряча ее в карман, боясь, как бы он не предложил повторить опыт, переиграть результат, взять матч-реванш или… В общем, отказаться было бы сложно, а последствия могли быть самые трагические.

– Ну и ладно, – сказал я, стараясь вложить в эти слова как можно больше безразличия. Потом повернулся и собрался идти дальше.

– Н-да? – с сомнением произнес однокурсник. Похоже, он совсем не был уверен, что «ну и ладно». В принципе, я понимал его, но у меня были совсем другие задачи.

– Зато курсовик будет готов, – сказал я, делая шаг. – Ну их! Пошли.

Однокурсник как-то недоверчиво смотрел на меня, словно увидел во мне шпиона марсиан, замаскированного под человека. Но потом все же медленно последовал за мной.

Мы уходили все дальше и дальше от перекрестка, от моей судьбы, от того, что было историей.

Когда наши с однокурсником пути разошлись, я ехал домой один. Пора было возвращаться в свое время, но как-то пока не хотелось. Я решил довести этот вечер до конца, вернее до дома, проследить, чтобы по дороге я не забрел куда-нибудь еще. И где-нибудь рядом с домом уйти отсюда.

Я доехал до своей станции и вышел на улицу. Какой славный вечер сегодня, тихий и теплый. Я помню, что тогда мы долго гуляли в этот вечер. И потом ночь была такой же великолепной. Мы ходили по улицам, болтали о чем-то, смеялись. Было как-то удивительно легко и радостно. Уже за полночь мы проводили девушек и сами поехали домой. Помню, тогда я не успел на пересадку в метро. Переход закрыли, и мне пришлось ехать домой на такси. Я потратил чуть ли не последние свои деньги, но совершенно не жалел об этом.

Стоп!

Я вдруг понял одну простую вещь. Этого ведь ничего нет! Ведь теперь нет ни девушек, ни вечерней прогулки с ними. Значит, не должно быть и воспоминаний. Почему же я помню об этом? Я шел по дороге от метро к дому. «Так, – размышлял я, – может, дело в том, что я здесь и пока сохраняю воспоминания из того, еще не измененного времени. А теперь я изменил все, и когда вернусь…»

Наверно, волосы зашевелились у меня на голове от понимания того, что произошло. Да, это было пострашнее, чем бросать монетку. Что же я сделал?! Я ведь изменил время! Я все перевернул вверх дном!

Конечно, может быть, это и не самый главный момент в моей жизни, но когда я знал ее, то проводил с ней много времени, даже очень много. А теперь? Что теперь я буду делать в то время, которое раньше проводил с ней? Что я могу делать? Да все что угодно! Могу найти другую или просто сидеть дома или, что вполне вероятно, пойду куда-нибудь и погибну от глупого несчастного случая. Вся жизнь! Я могу совершить самые разные поступки, которые абсолютно изменят мою жизнь, вообще все. И последствия могут быть любые, в том числе и самые плохие. Правда, могут быть и хорошие, но… Но, в любом случае, то, что происходит в настоящем теперь, – это совсем не то, что было, когда я уходил из него. Да, это так!

А если теперь у меня нет устройства? Что, если в этом измененном времени я не встретился с Сергеем Степановичем, и он не поставил мне свое устройство? Как я смогу вернуться обратно в себя? И если я не смогу вернуться, куда я денусь? Мое сознание улетит в никуда? Растворится в пространстве, затеряется во времени, исчезнет. Это ведь то же самое, что смерть. Хотя можно так и остаться здесь в себе. Но что это за жизнь – всегда быть вдвоем в одном теле? Это может кончиться только одним. Куда попадают люди с раздвоенным сознанием? И это ждет меня? Нет. Что же я наделал?!

«Так, – лихорадочно соображал я, – девушки сейчас Бог знает где, однокурсник уже, наверно, дома. Вытащить его и найти их, чтобы все-таки познакомиться с ними, с ней, теперь, пожалуй, совершенно нереально». Исправить. Нужно исправить все. Но как? Я думал. Нет, сейчас вряд ли удастся сделать что-либо. Уже поздно, слишком поздно. И зачем только я затеял все это? Черт меня дернул… Черт? Хм… Вот оно, время. Вот как опасно играть с ним. Недооценивать его молчаливое, неумолимое действие. Но что же теперь? Как же теперь?

Нельзя возвращаться в настоящее – там может быть все что угодно, а может и не быть вообще ничего, если вдруг действительно я умер за это время. Вполне возможно, у меня теперь нет настоящего и меня нет – все может быть, все… Зачем же я сделал это? Зачем?!

Я продолжал медленно брести по дороге, бешено глядя в землю перед собой и не замечая ничего вокруг. Потом вдруг понял, что прохожу мимо школы, в которой учился когда-то. Там, в школьном дворе, у ограды под деревьями была лавочка, я подумал, что нужно спокойно разобраться в создавшемся положении, подошел и сел на нее. Начинало темнеть. Прекрасный вечер переходил в прекрасную ночь. Я обреченно смотрел вокруг, словно в последний раз видя дома, деревья, вечер. Впрочем, запросто может быть и так. Может быть, в моем настоящем, я действительно уже умер, но здесь еще живу, хожу и вижу все вокруг. Я сбежал от своей смерти и теперь прячусь от нее в лабиринтах времени, в глубинах времени, в себе. Как долго это продлится? Как долго я смогу играть в прятки со своей смертью?

Но возможно, все и не так плохо, может я и не умер там, а наоборот мне даже лучше, чем было. Только… Как можно надеяться на это? Интересный способ самоубийства – просто вернуться в себя и умереть прошлой смертью. Забавно. Что может быть забавней, чем бояться вернуться в себя?

Я чувствовал усталость. Теперь, сидя на лавочке, я чувствовал, как устал, но скорее не я, а… Где-то внутри, но не в теле – я не знал где. Тяжесть. Огромная тягучая и проникшая всюду, заполнившая меня, именно меня, а не того, который был в том времени. Эта тяжесть словно перевешивала и тянула меня куда-то, я еле держался, сопротивляясь и стараясь не поддаваться ей. Но силы были на исходе – я чувствовал это и не понимал, что происходит со мной. Что за странная тяжесть, непонятная усталость давит меня? Хотелось перестать сопротивляться и послать все к чертям. Пусть все будет как будет, а я не могу, больше не могу. Все…

Но нет. Я не давал себе опустить руки. Как это ни было тяжело, я должен сделать что-то, исправить то положение, в которое попал. «Хорошо, – думал я сквозь усталость, огромную как море, со дна моря усталости, – может, и получится исправить все, вернуть. И наверно, это даже не так сложно. Надо просто переместиться опять в тот момент, когда мы бросали монетку, и тогда сделать все как нужно, как было. Да, пожалуй, это выход. Достаточно простой и вполне эффективный. Надо только снова переместиться в тот момент. И даже не так важно, попаду я в него сразу или нет. Это ведь все равно – я буду перемещаться в прошлое до изменений, в еще не измененное прошлое. И даже если промахнусь немного – ничего, я подожду, просто проживу нужное время, пройду его вместе с собой. Собственно, мне некуда спешить. Надо попробовать, исправить все. Нужно использовать этот шанс».

Я устал. Боже, как я устал! Не могу ничего. Совсем нет сил. Какая тяжесть!

Может, пойти домой, отдохнуть, выспаться там? Но нет, я не хотел откладывать, все нужно сделать сейчас. Нельзя тянуть. Чем дальше я удаляюсь от измененного момента, тем хуже. Надо сразу покончить с этим, пока еще не возникло никаких непоправимых последствий. Лучше сразу.

Я вздохнул, потом последний раз огляделся вокруг и начал перемещение.

Меня дернуло так, словно включили какой-то огромный, невообразимо мощный магнит, притянувший меня. Или словно огромный грузовик на полной скорости налетел и отбросил меня на сотню метров. Словно бы разорвали последнюю нить, удерживающую меня, и я рухнул в свое время, не в силах задержаться где-либо еще.

Я снова был дома. Полулежал на диване. В ушах звенело от последнего мощного броска сквозь время. Оглушенный, я никак не мог прийти в себя. Смотрел вокруг, хлопая глазами, и только чуть поворачивал голову. Дыхание было тяжелым, как после долгого бега. Но, пожалуй, именно после, потому что бег кончился и напряжение ушло. Пот выступил на лбу, я осторожно поднял руку и вытер его. Я двигался, я был жив – как-то даже странно было понимать это.

Огляделся вокруг. Все было так же, как тогда, когда я начинал перемещение. Даже время то же. Я смотрел на часы. До прихода Леночки оставалось чуть меньше часа. Леночки? Хм… Придет ли она? И вообще, есть ли теперь Леночка в моей жизни? Но стоп! Я ведь помню о ней, значит, она должна быть. Воспоминания не могли взяться ниоткуда. Я думал. Странно. Все было странно. Я помнил и тот случай с монеткой, вечер, когда мы гуляли с девушками, я помнил ее. Но ведь теперь ничего этого нет. Почему я помню это?

Я встал, прошелся по комнате, глядя на предметы вокруг и стараясь найти отличия от того, что было, пока я не изменил время. Но все оставалось на своих местах. Та же книжка лежала на столе и так же, как я оставил ее. Кассета в магнитофоне, которую я слушал перед этим. Свитер на спинке стула, другие мелочи – все было так же. Похоже, по крайней мере, последний день не претерпел изменений. Устройство? Видимо, оно тоже было со мной, если я смог вернуться. Хотя я не был уверен, не чувствуя его, впрочем, как и всегда. Может, попробовать переместиться, чтобы узнать наверняка? Но при мысли об этом усталость снова навалилась на меня. Она была во мне, я чувствовал ее тяжесть, хотя… хотя уже не так, как там, в прошлом. Это была другая усталость, не та, что на бегу, а та, что после бега.

Я пошел на кухню, чтобы сделать кофе. Поставил чайник на плиту. Пока он нагревался, я сидел, устало глядя вокруг и чувствуя, как глаза закрываются от желания спать – липкая усталость вгоняла меня в какое-то разбитое сонное состояние. Я держался, надеясь, что приду в себя, когда выпью кофе. Наконец чайник вскипел, я сделал кофе, закурил. Время шло. Я поглядывал на часы, стараясь не думать, не мучить себя вопросом, придет ли Леночка, есть ли она в этом моем новом измененном времени. Минуты текли невыносимо медленно, время почти не двигалось. Я докурил сигарету и выпил кофе, чувствуя, что ни то ни другое не придало мне ни капли бодрости – я все так же хотел спать, веки были тяжелы и с трудом удавалось держать глаза открытыми. «Ну и ладно, – подумал я. – Раз так, то зачем мучиться?» До предполагаемого прихода Леночки оставалось еще полчаса. Лечь и уснуть было бы хорошим способом убить время. Что ж, почему бы и нет? Я пошел в комнату, лег и уснул.

Сон пришел сразу, как только я лег, и был тяжелым и глубоким. Я не слышал, как открылась дверь и вошла Леночка. Только потом почувствовал, как кто-то положил руку мне на плечо.

Я открыл глаза. Леночка стояла рядом, склонившись надо мной.

– Ужинать будешь? – улыбаясь, спросила она. – У меня там все готово.

– М-м-м… – спросонья промычал я. – Ты уже пришла?

– Да, почти час назад. Не стала тебя будить – ты так сладко спал. Что, болит что-нибудь или устал?

– Устал, – ответил я.

Она кивнула.

– Ну, пойдем? Или будешь спать?

Я размышлял одно мгновение.

– Пойдем, – сказал я, – пойдем.

Она снова улыбнулась и поцеловала меня. Потом повернулась и пошла на кухню.

Я встал и побрел за ней. Но сначала зашел в ванную. Умылся там. Смотрел на себя в зеркало и вспоминал свои страхи. Что ж, по крайней мере, Леночка все-таки есть. Значит, есть и Сергей Степанович и устройство. Что ж. Может, изменения не так глубоки? Может, я зря боялся этой своей жизни? Этой своей жизни… Я усмехнулся, глядя, как мое отражение сделало то же самое. Но все равно. Нужно узнать получше, как-то выяснить. Только как-нибудь осторожно. Лучше все сделать осторожно. Мы еще раз усмехнулись с моим отражением, потом подмигнули друг другу, и я пошел на кухню, а он… он не знаю куда.

– Как Сергей Степанович? – спросил я Леночку, когда пришел на кухню и уселся на диван.

– Нормально, – ответила она. – Спрашивал, не приедешь ли ты завтра.

– И что ты ответила?

– Что не знаю – ты ведь ничего не говорил.

– Да? – я думал, о чем бы еще спросить. – Как его труды?

– Какие труды?

– Ну, он ведь хотел написать о своих экспериментах.

– Не знаю, – все так же ответила Леночка. – По-моему, он тебе больше рассказывает, а меня так, иногда ставит в известность, если считает нужным.

– А семья у него как?

– Нормально, насколько я знаю. Что это ты им так интересуешься?

– Нет, ничего, – проговорил я. – Он тебя вчера не ругал, когда ты опоздала? – я вспомнил, что вчера утром Леночка проспала и вышла позже обычного.

– Нет, – ответила она, посмотрев на меня. – Какой-то ты странный сегодня.

– Странный? Почему?

– Вопросы всякие задаешь.

Леночка начала ставить тарелки на стол. Я включил телевизор. Потом мы ужинали. Я думал, что пока, кажется, нет никаких отклонений. Хорошо, думал я, решив больше не мучить Леночку вопросами.

На следующий день я, конечно, поехал к Сергею Степановичу в больницу.

– Слушайте, – сказал я ему, – можно я задам несколько глупых вопросов? Только вы, пожалуйста, ответьте на них. Хорошо?

– Хорошо, – согласился Сергей Степанович.

– Скажите, как мы встретились?

– Как? Ну, там, на мосту.

– А подробнее?

– Ну, вы тогда хотели… собирались… В общем, стояли с той стороны перил, а я проходил мимо и заговорил с вами.

– Угу. А потом мы что делали?

– Потом к вам домой пошли.

– Так. А перед операцией, помните, вы заезжали ко мне? Как у вас потом мои ключи оказались?

– Я же вам говорил, – немного обиженно произнес Сергей Степанович, – вы мне их дали, чтобы я выключил телевизор, а я просто забыл отдать.

– Понятно, – задумчиво проговорил я. – Кстати, в какой день была операция?

– В воскресенье, – удивленно ответил Сергей Степанович. – А почему вы спрашиваете?

– Потом, – сказал я. – Потом я все объясню, но сначала ответьте, вы помните, как произошло первое перемещение?

– Да, конечно. Вы были у себя дома с Леночкой, справляли ваш праздник.

– А конкретнее?

– Ну, вы поменяли кассету в магнитофоне в прошлом, а не в настоящем.

– Угу, – кивнул я. – И еще один вопрос: когда я последний раз приезжал к вам и о чем мы говорили тогда?

– Три дня назад. Вы рассказывали о том, как были в своих снах.

– Так, – протянул я. Кажется, все сходилось. – А знаете, – сказал я ему, – я видел вас за день до операции.

– Как? – не понял он.

– Во времени, – уточнил я. – Я был в том дне и видел вас. Знаете, я чуть не рассказал, что вижу вас из будущего.

– Да? – Сергей Степанович поднял брови. – Не знаю, хорошо бы это было, – он задумался. – Нет, наверно, нет. Это был довольно напряженный момент, и если прибавилось бы еще и будущее знание… Нет, пусть лучше бы все оставалось как есть, без этих наложений одного времени на другое. Знать, чем все кончится, когда еще толком и не началось… Так вы не сказали?

– Не сказал, – ответил я. – А вы не помните? Если бы я все-таки сказал, вы бы должны были помнить об этом.

– Не помню, – покачал головой Сергей Степанович, потом посмотрел на меня. – А вы интересный человек.

– Правда? Почему?

– Вот так говоришь с вами и не знаешь с кем – то ли действительно с вами, то ли с гостем из будущего.

– Хм, – я улыбнулся. – А кто меня сделал таким интересным?

– Да, – Сергей Степанович улыбнулся в ответ, – да.

– Но, собственно, дело не в этом, – став серьезным, проговорил я. – Знаете, зачем я задавал все эти вопросы? – Сергей Степанович сделал вопросительный взгляд. – Я хотел узнать, что изменилось.

– Изменилось?

– Понимаете, дело в том… так получилось… В общем, я изменил время. Понимаете, о чем я?

– М-м-м… Пока нет. Расскажите подробнее, что произошло?

– Что произошло? Очень просто…

И я рассказал ему историю с монеткой и то, как я нарушил правильный ход событий и изменил время. Он кивал, слушая меня. А потом, когда я закончил, сказал:

– Что ж, понятно. – Я не видел ни удивления, ни беспокойства в нем. – Должен признаться, я думал об этом. Действительно, это довольно интересный вопрос: можно ли изменить время, и свою жизнь в том числе? – Я слушал, стараясь не пропустить ни слова. – Мне кажется, все-таки нет. Потому что иначе получатся две взаимоисключающие вещи, – он взял сигарету и закурил, я ждал. – Если вы изменили что-то и события произошли каким-то определенным образом, – продолжил Сергей Степанович, – то вы, который в прошлом живет своей обычной жизнью, запомните эти события как нормальные, произошедшие, так сказать, естественным образом, поскольку вы просто не будете знать, что могло бы быть или было как-то иначе. Таким образом, к настоящему моменту у вас будет нормальная память о тех новых событиях, и если они произошли сами, то, значит, не нужно и делать что-либо, чтобы они произошли. Понимаете? – Я кивнул. – Ну вот. Поэтому вы не будете совершать изменений. Но если так, то без изменений жизнь пойдет по, так сказать, первому варианту и тех новых событий не будет. Выходит, что, совершая изменения, вы устраняете причину этого действия – не нужно делать то, что уже было, – и поэтому не совершаете… М-м-м… То есть вы одновременно и делаете, и не делаете одно и то же. И если не делаете… то делаете, а если делаете, то не делаете, – он чуть улыбнулся. – Вот, примерно так.

– Понятно, – сказал я. – В общем, «Уловка-22» или что-то в этом роде.

– Какая уловка? – не понял он.

– Двадцать два. Я только вот что не понимаю: я ведь помню и те и эти события – и которые были на самом деле, и которые я совершил из времени. Как это может быть?

– Ну, вы помните первоначальные события, потому что они были, и другие, измененные – по той же причине.

– И как же это вписывается в вашу теорию?

Сергей Степанович сделал отрешенный взгляд.

– Никак, – ответил он, потом помолчал немного и сказал: – Не знаю. Пока не могу сказать ничего определенного. Нужно думать, а лучше – пробовать. Если вы говорите, что у вас стало получаться перемещение в конкретное время, попробуйте изменить что-то, что было бы не слишком значительным, но достаточно явным и это можно было бы обнаружить и определить.

– Что же это?

– Ну, например, какая-нибудь вещь, которая либо есть, либо нет. Попробуйте совершить изменение, чтобы этой вещи не стало, при том, что она есть сейчас.

– Да? И что это даст?

Он пожал плечами.

– Пока не знаю. Посмотрим. Но, по крайней мере, все будет достаточно конкретно и видно сразу.

– Угу, – я кивнул, начиная понимать и пытаясь придумать, что это за вещь могла бы быть.

– Попробуйте сегодня или завтра, – говорил Сергей Степанович, – и тогда скажете мне о результатах.

Я продолжал размышлять и потом вдруг придумал.

– Зачем же тянуть? – хитро посмотрев на него, произнес я. – Давайте я сделаю все прямо сейчас – сразу и увидим.

– Сейчас? – удивился он.

– Да, почему бы и нет? Ведь при перемещении в настоящем проходит лишь мгновение – так что времени у нас сколько угодно.

– Хм, – озадаченно произнес Сергей Степанович. – А вы сможете так вот прямо здесь и сейчас?

– Думаю, да. Только лучше там, – я кивнул на черную занавеску, за которой, как я знал, было более или менее отдельное и укромное место.

– Хм, – продолжал озадачиваться Сергей Степанович, – интересно. А вы уже решили, что именно будете делать?

– Да. Вот эта куртка, – я показал на куртку, которая была на мне. – Я примерно помню, когда и где покупал ее. Могу отправиться в то время и взять какую-нибудь другую. Это будет достаточно наглядно?

– Да, – кивнул он, – вполне. Но все-таки… – он замялся. – Вы уверены? Я хочу сказать, может быть, вам что-нибудь нужно? Какая-то помощь или…