Текст книги "Орган времени"

– Не знаю, – мне было непросто смотреть на Нее, мой взгляд… Наверно, мой взгляд был сама наивность, но я не мог ничего поделать с этим. Я опустил голову. – Не знаю, – повторил я, – наверно, ты сама понимаешь все. Но я не могу отпустить тебя. Мы… – я в смятении посмотрел на Нее. – О, извини. Я говорю что-то не то, но я не знаю… – и замолчал, не находя слов.

– Нет, – с легкой улыбкой чуть слышно произнесла Она. И понимание было в Ее взгляде и участие.

– Нет? Значит, ты не считаешь меня… – я снова запнулся. Она смотрела на меня, Она слушала меня. – Прости, – проговорил я, – но с самого первого раза, когда я увидел тебя, я не мог не думать, не помнить… – я улыбнулся, чуть покачав головой. – Как глупо всё, все эти слова… Ты здесь, со мной. Я не мог даже мечтать об этом. Но я хочу, чтобы ты была со мной, наверно, я ничего никогда не хотел так сильно. Не уходи. Все мои мечты в тебе, и если ты уйдешь, они уйдут с тобой, я останусь пуст, я…

– Нет, – проговорила Она. – Ты же знаешь, мы не можем.

– Да, – я опустил голову, не в силах больше смотреть на Нее, – знаю.

И тут я почувствовал, как Она коснулась меня. Она подняла руку и нежно и осторожно провела по моим волосам. Я сидел, не смея шевельнуться, боясь признаться себе, что это происходит наяву. Потом Она обхватила мою голову руками и подняла ее. Она смотрела на меня, и улыбка была на Ее лице, и глаза светились лаской и радостью.

– Иди ко мне, – сказала Она и притянула меня к своим губам.

И все стало несветом. Словно открыли плотину, и вода вырвалась и понеслась, сметая и переворачивая все на пути. Какие-то звуки, голоса – все было растянуто и размыто. Размазанные цвета и формы. Тени становились длиннее. То, что должно двигаться, прекращало движение, но пространство растягивалось и искривлялось, как картинка, нарисованная на тонкой резине, когда ее тянут в разные стороны.

Я открыл глаза. Дневной свет. Часы еле слышно тикали рядом, легкий гул доносился с улицы за окном. Я был дома у себя в настоящем. Теперь это был действительно я. Усталость внутри. Я сидел без движения, приходя в себя. Кто Она? Как Ее зовут?

И память сказала мне. Отголоски той моей будущей памяти прозвучали в голове, стихая и растворяясь во времени. Я получил ответ, узнал, что хотел. Но это не было радостным для меня. Лучше бы я не знал о том, кто Она.

Потом Сергей Степанович позвонил мне.

– Приезжайте завтра в больницу, – сказал он. – Я хочу попробовать кое-что.

– Да? Что? – поинтересовался я.

– Так, небольшой эксперимент, – ответил он. – Попробуем все-таки получить какие-нибудь результаты. У меня есть некоторые соображения на этот счет – может, удастся зафиксировать факт вашего перемещения.

– Интересно, как? – устало спросил я. Мне хотелось спать после долгого пребывания во времени.

– Там узнаете, – загадочно ответил он. – Хотя, в общем-то, ничего особенного, просто кое-какая аппаратура. Приезжайте завтра. Во сколько вы сможете?

– Не знаю, все равно.

– Тогда лучше ближе к вечеру, часа в три – хорошо?

– Хорошо, – кивнул я. Глаза закрывались, было тяжело разговаривать, но я все-таки решил сказать: – Знаете, я был в будущем.

– Правда? Когда? – оживился он. – Расскажите.

– Не знаю точно, в каком именно времени, но не очень далеко, кажется, полгода или даже меньше вперед. Только сейчас вернулся оттуда. Я устал, – проговорил я. – Понимаете? Завтра расскажу.

– Да-да, конечно, – засуетился он. – Я понимаю – вы были там долго.

– Нет, не там. Перед этим я долго был в прошлом, а потом сразу попал в будущее. Именно поэтому и попал, что долго был в прошлом. В общем, завтра расскажу.

– Хорошо-хорошо. Тогда до завтра. Значит, в три?

– Как ваш труд, много написали? – все же не хотелось быть невежливым и вот так отмахнуться от него.

– Да-а, – небрежно протянул он, – все так же. Проблем хватает. Тоже завтра расскажу, если хотите.

– Хорошо, – ответил я. – Значит, завтра в три.

– В три, – подтвердил он.

Мы распрощались и положили трубки. Я пошел спать, оставив Леночку одну перед телевизором.

На следующий день приехал к Сергею Степановичу в больницу. Я хорошо выспался и был готов к новым перемещениям, приключениям и к чему угодно. Сергей Степанович встретил меня, встав из-за стола, когда я вошел в кабинет. Леночка занималась с пациенткой, толстой женщиной. Они ушли за занавеску и что-то делали там.

– Я сейчас освобожусь, – виновато глядя на меня, проговорил Сергей Степанович. – Тут вот еще один пациент – и все. Вы не могли бы подождать?

– Конечно, – ответил я.

– В коридоре, – ужасно смутившись, добавил он.

– Хорошо, – сказал я, – если нужно…

Я повернулся и вышел. Встал около двери. Коридор был пуст, только иногда кто-нибудь выходил из одной из дверей и удалялся, направляясь к лестнице. Я вспомнил, как мы с Сергеем Степановичем стояли здесь в утро перед операцией и решали, что делать с Леночкой. Улыбнулся этим воспоминаниям. Скоро дверь кабинета Сергея Степановича открылась, и оттуда вышла та толстая женщина.

– Все, можете заходить, – улыбнувшись, сказала она мне, словно отдавая распоряжение, снисходительным, но очень добрым тоном, чуть ли не заигрывая с подчиненным. Потом повернулась ко мне задом и, переваливаясь с боку на бок, пошла по коридору.

Не хотелось следовать ее распоряжениям, но, пожалуй, глупо было бы стоять перед дверью. Я взялся за ручку и вошел, презирая себя за это.

– Что ж, – сказал Сергей Степанович, увидев меня, – сейчас возьму все, что нужно, и пойдем.

– Куда? – поинтересовался я.

– Тут на днях новую аппаратуру привезли, – говорил он, перебирая бумажки и доставая что-то из стола. – Диагностический комплекс. Компьютер там, и еще много всего. Сразу очередь, конечно, на то, чтобы этим пользоваться, но я сказал, что нужно еще кое-что наладить и на это потребуется время. Налаживать, конечно, ничего не надо, – он улыбнулся, – но теперь я могу немного поработать с этим. В общем, хочу вас посмотреть – что происходит, когда вы перемещаетесь во времени.

– Так-так, – сказал я, – государство, значит, обманываете?

– Я чуть-чуть, – улыбался Сергей Степанович, – ему же на пользу в конечном счете.

– Так вот для кого вы стараетесь, – серьезно проговорил я, – для Родины?

Он хотел ответить что-то в шутливом тоне, но тут Леночка вышла из-за черной занавески.

– Вы там недолго, – сказала она. – А то я хотела домой пораньше уйти. Мне к тете надо съездить, – посмотрев на меня, добавила она.

– Вот как? – Сергей Степанович задумался. – Тогда, в принципе, можешь и сейчас уходить.

– А ничего? – хитро прищурилась Леночка.

– А что? Начальство сегодня в отъезде, работу мы всю сделали, так что… – он развел руками. – В общем, иди, я тогда ключи возьму – ты своими закроешь.

– Хорошо, – сказала ветреная Леночка.

– Ну, мы пойдем, – Сергей Степанович посмотрел на меня.

– Пойдемте, – сказал я, все еще стоя у двери.

– Я сегодня попозже приду, – сказала мне Леночка.

– Ладно, – кивнул я.

– До свидания, – сказала она Сергею Степановичу, который уже подходил к двери.

– До свидания, – ответил он, и мы ушли.

– К тете, значит, – ни к кому не обращаясь, с сарказмом проговорил я, когда мы шли по коридору.

– Что? – не расслышал моих слов Сергей Степанович.

– Нет, ничего. Это я так.

Мы вошли в один из кабинетов. Там действительно было полно всякой аппаратуры.

– Раздевайтесь, ложитесь, – Сергей Степанович показал мне на кушетку у стены.

Я снял рубашку и лег. Он возился с приборами, потом стал приклеивать ко мне пластырем всякие провода, прицеплять присоски с проводами. Скоро я был довольно основательно опутан, пойман в паутину проводов – не двинуться. Сергей Степанович включил приборы. Что-то жужжало, щелкало, попискивало. Я ждал.

– Так, – сказал Сергей Степанович. – Кажется, все нормально, – потом повернулся ко мне. – Что ж, давайте попробуем?

Я чуть пожал плечами под грудой проводов.

– Давайте, – сам себе ответил Сергей Степанович. – Попробуйте переместиться, – сказал он. – Неважно куда, можно ненадолго – главное сам факт перемещения. А я здесь посмотрю, что будет происходить.

– Хорошо, – сказал я. – Вы готовы?

– Да.

– Тогда я перемещаюсь.

Я закрыл глаза и переместился во времени. Не ставя перед собой никакой цели – просто бросил себя куда попало. Попало в тот день, вернее вечер, когда я с Леночкой первый раз вышел на улицу после операции. Я прошел метров сто, разговаривая с ней о чем-то, потом решил, что хватит, и вернулся в настоящее.

Сергей Степанович напряженно смотрел на экран компьютера.

– Ну как? – спросил я.

– М-м-м… – неопределенно произнес он. – Давайте еще раз. Что-то никак не пойму…

– Ладно, – ответил я. – Следите.

И опять переместился. На этот раз с целью. Мне вдруг стало интересно, что будет, если я перемещусь в тот момент, когда перемещался во времени? То есть в недавнее прошлое, когда я уже мог перемещаться. Что произойдет со мной, когда прошлый я отправится во время. Я выбрал день и час и переместился туда. Ничего не происходило. Хотя я точно знал, что перемещался в этот момент, но, придя сюда из будущего, ничего не почувствовал. При перемещении во времени в настоящем проходит лишь мгновение – там я и проскакивал это мгновение, но не заходя во время вместе с прошлым собой. Просто переживал его как обычное, одно из многих других мгновение, наблюдая себя со стороны. Так же, наверно, и Сергей Степанович видит, как я закрываю глаза, когда ухожу во время, и тут же открываю их, когда выхожу. Кстати, о Сергее Степановиче – что он там намерил?

Я вернулся в настоящее. Сергей Степанович молчал, уделяя все внимание компьютеру.

– Хм, – потом произнес он. – А еще раз?

Последнее, видимо, относилось ко мне.

– Пожалуйста, – ответил я. – Ловите: раз, два, три.

Я переместился. Какая-то улица… А, неважно. Я сразу вернулся обратно.

– Ну как? – осторожно поинтересовался я.

Сергей Степанович молчал пару секунд, оставаясь совершенно неподвижным со взглядом, прикованным к компьютеру. Потом, словно стряхнув оцепенение, задвигался и произнес:

– Сейчас, – сказал он, нажимая какие-то кнопки. – Сейчас все сами увидите.

От нажатия кнопок заработал принтер, и скоро Сергей Степанович вынул бумагу из него и протянул мне.

– Вот смотрите, – на бумаге были неровные линии, расположенные одна над другой. – Это сердце, дыхание, активность мозга… – он перечислял, показывая на каждую из линий. – Здесь нормальное состояние, – Сергей Степанович обвел начало, – сердце бьется, есть дыхание и вообще все, как и должно быть. А вот момент перемещения, – он показал на следующий участок. Там линии из ухабистых и кривых становились абсолютно ровными, все до единой, на какой-то сантиметр-два, а потом опять начинали скакать и изгибаться.

– Вот еще, – Сергей Степанович взял другой лист из принтера и показал мне. – Здесь я сделал увеличение.

Там было то же самое – тот же ровный участок у всех линий между горными пиками и морскими волнами, только на этот раз он был длиннее.

– А это последнее. Здесь я сделал максимальное увеличение, – он протянул мне третий листок. – Видите?

Я видел. И здесь опять то же, но ровный участок был еще длиннее.

– Вижу, – сказал я. – И что это значит?

– Что значит? – переспросил Сергей Степанович. – Это значит… – он сжал губы. – Ничего это не значит! – в сердцах произнес он, потом посмотрел на меня и, как бы извиняясь, сказал: – В общем, такие ровные линии получаются, когда приборы ни к чему не подсоединены или человек, к которому они подсоединены, мертв.

– Да? – беспечно проговорил я. – Надо же. Вы закончили? – я обвел глазами кучу проводов на себе.

Сергей Степанович переменился во взгляде.

– Такое впечатление, что вас это совершенно не касается, – возмущенно сказал он.

– Почему же? – пожал я плечами. – Просто я знаю, что я живой. Что еще? По-моему, все вполне закономерно. Сознание покидает тело – а вы чего ждали?

– Хотите сказать, для вас эти результаты не являются неожиданностью?

– Нет, – ответил я. – Этого можно было ожидать. Ведь перемещение похоже на временную, так сказать локальную, смерть – ведь это смерть, когда душа или сознание расстается с телом. Теперь мы действительно видим это, имеем, собственно, научное подтверждение.

– И вы так спокойно говорите об этом?

– А как мне говорить? Я не вижу в этом ничего страшного – ведь со мной не случается ничего плохого, – я улыбнулся. – Смерть проходит, я остаюсь живым.

– Но… – хотел сказать Сергей Степанович.

– Вы же сами сделали все это, – перебил я его. – Почему вы удивляетесь?

Он вдруг весь обмяк и опустил голову.

– Да, – потом грустно посмотрев на меня, сказал он, – я сам сделал это. Но мне не нравится не факт, как вы говорите, временной смерти, а то, что показания приборов не подтверждают наличие перемещения во времени – я ведь именно это хотел получить. Ничего не вышло…

Он сидел на краю кушетки с листами бумаги в руках и печально смотрел куда-то в сторону.

– А что именно вы хотели увидеть? – спросил я. – Разве есть такой прибор, который мог бы зарегистрировать перемещение во времени? Как вы себе это представляли?

– Не знаю, – проговорил он. – Но хоть что-то, что как-то указывало бы…

– Ну, что-то, по-моему, есть. Разве много людей, которые способны вот так умирать на секунду и тут же воскресать?

– Да, – согласился он, – это, конечно, необычно, но совершенно не указывает на перемещение и даже не намекает ни косвенно, никак.

Я вздохнул, глядя на его кислую физиономию.

– Беда с вами, – проговорил я, чуть пошевелившись под грудой проводов. – Ну, давайте, освобождайте меня, а то я уже начинаю бояться, что вы паук, а я попался в вашу паутину. Вы же не собираетесь пить мою кровь? А?

Он грустно улыбнулся на мою шутку. Потом положил бумаги и начал откреплять от меня все электронные штучки.

Потом мы сидели в его кабинете, курили. Я рассказал о том, как был в будущем, стараясь как можно меньше говорить, что именно там происходило. Сергей Степанович слушал, кивал молча. Потом, когда я закончил, он пожал плечами и рассеянно проговорил:

– Это хорошо. Это, конечно, очень хорошо, что вам наконец удалось попасть в будущее. Хотя я никогда не сомневался, что это рано или поздно получится, – он замолчал на секунду. – Не знаю. Не знаю, что сказать вам о том способе, как вы туда попали – я уже устал делать предположения. Не знаю. Просто не знаю… Посмотрим, как это будет происходить в дальнейшем. Возможно, это правильно. Вы двигаетесь из прошлого в настоящее – это все равно что в будущее. Настоящее притягивает вас, а вы еще помогаете ему, поэтому проскакиваете и оказываетесь в будущем – так?

– Да. Но значит ли это, что для перемещения в будущее мне нужно пробыть какое-то время в прошлом, чтобы появилась усталость и притяжение настоящего? Неужели для того, чтобы побывать в будущем, мне придется ждать в прошлом, когда можно перемещаться? И потом, если у меня уже появится усталость, то я не смогу долго находиться в будущем.

– Не знаю, – он покачал головой, – я ничего не знаю. Тут нужны исследования, серьезная работа. Иначе как я могу говорить что-то? Опять предположения, догадки? Чего они стоят, если их нельзя проверить? Нужна лаборатория, возможность проводить эксперименты, получать и анализировать данные.

– Но вы же сделали устройство без всякой лаборатории – что вам мешает провести и эту работу?

– Что? – он усмехнулся. – Отсутствие всего: приборов, оборудования, времени наконец. Устройство я мог собирать по частям, делать разные детали в разных местах, при том, что была возможность сделать это всего один раз, просто по знакомству. Но здесь… Нужна долгая исследовательская работа при наличии необходимого набора оборудования и не час-полтора в день, а то и в неделю. Мне ведь приходится работать здесь, чтобы как-то прокормить семью. Можно, как вы думаете, сделать серьезное дело, уделяя ему всего полчаса вечером после работы?

– Но вы ведь сделали.

Он усмехнулся.

– Если бы вы знали, как я это делал! Однажды меня чуть вообще не выгнали за то, что я совершенно запустил свою основную работу. А потом… мне повезло. Я сейчас вспоминаю – было несколько моментов, когда мне просто повезло. И если бы этого не случилось, я до сих пор бы рисовал схемы на бумаге, и ничего больше. Нет, – он покачал головой, – нужна лаборатория, оборудование, помощники наконец – разве я могу все делать один? Где это взять?

Он вздохнул сокрушенно и уставился перед собой полным трагедии взглядом.

– А как ваш труд? Вы обещали рассказать, – решил я немного отвлечь его от горестных дум. – Вы ведь можете хотя бы просто написать об этом для начала, а там, глядишь…

– Да, написать, конечно, можно, – с печальной иронией проговорил он, – но что это будет без конкретных результатов? Понимаете, одно дело теория, под которую никто не даст ничего, тем более под такую фантастическую, как перемещение во времени, а другое – если все это уже сделано и работает. Обидно, просто обидно. Работал, старался, а толку…

– Толку, по-моему, целые горы. В любом случае, мы сейчас спорим ни о чем. Я думаю, стоит попробовать куда-нибудь выйти с этим. Поверят, не поверят – там посмотрим, но тогда и можно будет предпринимать какие-то шаги. А сейчас все только слова. Попробуйте, а вдруг выйдет?

– Я пробую, – грустно сказал он. – Пишу. Но… Мне и самому тут неясны некоторые моменты – как я смогу убедить других?

– Как же вы сделали работающее устройство, если вам не все ясно?

– В том-то и дело. Я же говорю – повезло. Я совершенно случайно наткнулся на это и смог выделить принцип действия, не понимая до конца, почему все происходит именно так, лишь используя это. Знаете, как раньше делали, скажем, печи – просто знали, что если сделать высокую трубу, то дым будет уходить туда, вряд ли понимая, почему это так. Я смог уловить принцип. Я знаю, что, воздействуя так-то и так-то, получаешь такой-то результат, но почему результат получается такой… – он развел руками. – Я думал, сделаю устройство, получу то, что должно получиться, и тем самым докажу правильность моей теории. Но вышло совсем по-другому. Я оказался между «да» и «нет». Было два варианта: либо то, что я сделаю, будет работать, либо нет – что еще могло быть? Другого, казалось бы, не дано. А вот нет! На самом деле… На самом деле не то и не это. Устройство работает, перемещения происходят, но я никак не могу доказать это – все остается только теорией, и ничем больше.

– Такого не может быть, – сказал я, – чтобы теория, по которой уже существует работающее устройство, считалась бы неверной.

– Да, – усмехнулся он, – не может. И тем не менее…

– По-моему, вы просто заранее казните себя. Еще никто и слова не сказал, никто даже не знает об этом, а вы уже переживаете поражение. Вы даже не начали никаких действий, а уже считаете себя побежденным, при том, что фактически вы уже победили.

– Да, победил, только никто не знает и не может узнать об этом. Мнимая победа, – он улыбался так, как будто танцевал на собственных костях. Впрочем, возможно, это было недалеко от истины. – Что толку пробовать? У меня нет никаких аргументов в свою пользу, и единственно возможный – это работающее устройство, остальное все только предположения, только догадки. Да, оно работает, но я даже сам не могу увидеть его работу – как я могу кого-то убедить в этом?

– Но меня же вы убедили.

– Вы сами себя убедили, – сказал он.

– Что? – не понял я.

– Вы сами себя убедили, – повторил Сергей Степанович.

– Уж не хотите ли сказать, что вовсе не были так уверены в работоспособности устройства и в безопасности операции в той мере, как говорили мне?

– Ну, в безопасности может быть, а вот в работоспособности…

– Та-ак, – протянул я, чувствуя, что мне хочется запустить в него чем-нибудь потяжелее.

– Сейчас уже, конечно, можно сказать, – продолжал он, – у меня было два предположения: устройство могло начать работать, а могло так и остаться в вас просто куском металла. В принципе, вероятность того и другого была равна – довольно слабо для официального обращения, но нам хватило, как вы знаете.

– А что вы мне тогда говорили? Что все продумали, все проверили… Надо же! А я поверил.

– Это была игра на удачу. Мы поверили в удачу – я, пожалуй, более осознанно – и победили. Остается только радоваться этому – разве нет?

– Да, – сказал я, – игра. Мы бросили кости. Только так получилось, что мои. И еще смешнее то, что я не знал об этом.

– Конечно, – сказал он. – А как вы думали? Вы же образованный человек – должны понимать, что сейчас давно уже прошло время гениев-одиночек. Что среди институтов, лабораторий, научных объединений бессмысленно пытаться сделать что-то самому – они больше, у них лучшие ученые, любое самое новое оборудование, любая информация – огромные возможности. А что может один человек? Практически без ничего. Неужели вы не понимаете этого? Как может быть серьезной работа какого-то кустаря-одиночки? Да кто он такой? Шарлатан – да и только. Тем более замахивается на такую глобальную проблему, как перемещение во времени. Этого же вообще никто не может. Ни один институт, ни один университет в мире! А он вот заявляет, что все сделал… Да это смешно! Разве можно всерьез говорить об этом?

– Но вы же сделали, – осторожно проговорил я, непонимающе глядя на Сергея Степановича.

– Правда? – размеры его сарказма не имели предела. – Да что вы говорите? И можно посмотреть на то, что я сделал? Пощупать, потрогать? Увидеть хотя бы одним глазком? Или вы просто так сказали, что я это сделал? А? Так сделал я или не сделал? Если да, то покажите. Или сейчас услышите рассказ о налаживании серийного выпуска вечных двигателей.

Я молча смотрел на него, ожидая, что он скажет дальше.

– Вот так, – устало произнес Сергей Степанович, сменив выражение лица на печальную веселость. – Примерно такие слова я услышу в ответ, когда попытаюсь представить свою теорию какому-нибудь более или менее авторитетному человеку. Вы бы как ответили на это?

Я все смотрел на него, но уже по-другому, начиная понимать, что происходит в его душе и как ему нелегко.

– Так, понятно, – серьезно сказал я. – Что ж, я знаю, как ответить. Но для этого вам нужно сейчас позвонить домой и сказать, что сегодня вы останетесь ночевать у меня.

– Зачем? – не понял он.

– Зачем? – повторил я. – Дело в том, что вам, то есть нам, обязательно нужно и просто необходимо совершенно срочно, безотлагательно, не медля ни секунды, непременно напиться. И чтоб до поросячего визга, абсолютно вдрызг. Вот тогда, я вам обещаю, вы сами будете знать, что ответить всем этим вашим авторитетным коллегам.

– Да? – с неподдельной серьезностью обдумывая это предложение, произнес он. – Вы так считаете?

– Я полностью уверен в этом, – без тени улыбки ответил я. – Это лучшее, что мы сейчас можем сделать. Кстати, и эксперимент проведем.

– Какой? – нахмурил брови Сергей Степанович.

Я все же не смог сдержать улыбку.

– Я еще не пробовал перемещаться в пьяном виде, – сказал я. – Во времени пьяным был, а вот перемещаться пьяным не пробовал. Стоит попробовать – как вы думаете?

Он смотрел на меня, и словно солнце всходило за моей спиной – выражение лица Сергея Степановича светлело и прояснялось. Потом, дойдя до настоящей улыбки, он, так ничего и не ответив, взял трубку телефона и стал набирать номер.

– Это я, – через некоторое время сказал он в трубку. – Я с работы звоню. Понимаешь, тут…

Я старался не слушать. Он говорил, судя по всему, с женой, отпрашивался, оправдывался, обещал что-то. Не слишком приятно было слышать это – я всегда считал Сергея Степановича вполне достойным человеком и не хотел воспринимать его оправдывающимся и чуть ли не умоляющим. Потом, видимо, когда разрешение было получено, он положил трубку, вздохнул и сидел какое-то время, молча и без движения глядя на телефон, словно наблюдая на нем растворяющийся образ жены. Когда образ растворился, Сергей Степанович поднял голову и повернулся ко мне.

– Так, – по-деловому произнес он. – Ну что, идем?

– Идем, – улыбнулся я.

После того, как все необходимые приготовления были завершены, мы сидели друг перед другом у меня дома. Между нами стоял стол, бутылка на нем и по рюмке для каждого из нас. Мы были одни, Леночка, как и обещала, отсутствовала. Пожалуй, это было даже хорошо.

– Но сначала, – сказал я, глядя на Сергея Степановича, – я хотел бы получить от вас одно обещание. – Он внимательно слушал меня. – Я хочу воспользоваться своим правом и взять с вас плату за услугу. Ведь я рискнул жизнью для вас – неплохая услуга? – Он кивнул и одновременно пожал плечами. – Вы должны пообещать, что выполните мою просьбу.

– Да, – сказал он, – конечно.

– Так вот, я хочу, чтобы вы в ближайшее время написали все, что касается устройства и операции, и обратились бы с этим в соответствующие инстанции. Неважно, что там скажут, как к этому отнесутся – сделайте это для меня. Это то, о чем я прошу вас, и вы не можете мне отказать.

– Да, – снова сказал он, – конечно.

– Вы обещаете?

– Обещаю. Собственно, я и сам собирался это сделать.

– Но теперь вы еще и мне пообещали. И если раньше вы могли передумать и похоронить все, то теперь нет – так?

– Так, – согласился он.

– Ну вот, – уже не столь серьезно проговорил я. – Хорошо. А теперь можно и выпить, – я поднял рюмку. – Единственное, что могу сказать, – это за успех нашего безнадежного дела.

– За успех, – улыбнулся он, тоже поднимая рюмку.

Мы чокнулись и выпили.

– А вы не так просты, как кажетесь на первый взгляд, – сказал я, ставя пустую рюмку.

– Да? Почему?

– Обвели меня вокруг пальца, а я даже и не заметил.

– Это от отчаяния, – ответил он улыбнувшись. – Когда я все честно рассказывал, никто и слушать не хотел. Сначала мне показалось, что и с вами ничего не выйдет. Но потом думаю, ладно, все равно не получится, и решил по-другому попробовать. Стал под вас подстраиваться, а не под правду.

– Вы это имели в виду, когда сказали, что я сам себя уговорил?

– Нет, не только. В вас есть что-то… какое-то пренебрежительное отношение к собственной жизни.

– Вот как? – улыбнулся я.

– Я подумал, можно попробовать использовать это. Но нужно было зажечь в вас желание, и вот тут мне почти ничего не пришлось делать. Вы были готовы к принятию идеи, как… – он пытался найти сравнение.

– Как рыба к принятию крючка, – подсказал я.

– Ну-у, – насупился Сергей Степанович.

– Она тоже глотает и не знает чего.

Он пожал плечами, глядя куда-то в сторону. Я взял бутылку и наполнил рюмки.

– Ладно, – сказал я, – за идею.

Мы выпили.

– В общем, – потом продолжил он, – мне показалось, что вас гнетут не неприятности, а отсутствие таковых.

– Правильно показалось, – усмехнулся я.

– И на тот мост вы пришли просто от скуки, от отсутствия дела, ради которого стоит жить. А я как раз и мог дать вам такое дело. Пусть даже оно и связано с риском для жизни – для вас, как я понял, это не имело значения. Если вы пошли на смерть от отсутствия дела, то уж за дело…

– Знаете, – снова наполняя рюмки, сказал я, – мне до сих пор интересно, прыгнул бы я тогда или нет. И не знаю, что было бы хуже – чувствовать себя трусом или покойником. Но вы дали мне возможность избежать и того и другого.

– А, это ваши слова о прыжке перед операцией? Я тогда все никак не мог понять, зачем вы говорите об этом.

– Угу, – кивнул я, – теперь мы много чего понимаем, что раньше не понимали. Ну, давайте, – я взял рюмку. – За все явное, что когда-нибудь станет тайным, – я задумался. – Нет, – сказал я, – наоборот, – и засмеялся.

Мы чокнулись и выпили.

– Нет, вы только подумайте! – обращаясь к несуществующей толпе свидетелей нашего разговора, воскликнул я. – Вот сидит человек, который самым нехорошим образом обманул меня и чуть не зарезал. Теперь он еще и с удовольствием рассказывает мне об этом. И что же? Почему я готов чуть ли не расцеловать его за это? Может, вы мне еще какую-нибудь машинку в мозг поставили, – обратился я уже к Сергею Степановичу, – чтобы я слушался ваших приказаний? А? Может, я уже давно зомби? Признавайтесь.

Он улыбался, доставая сигарету и прикуривая. Я тоже решил закурить.

– Да-а, вы психолог, – выдувая дым, произнес я.

– Нет, – сказал он. – Я инженер и хирург.

– Может быть, – чувствуя в голове легкие дуновения алкогольного ветра, проговорил я. – Может быть…

– Еще не пора? – спросил Сергей Степанович.

Я посмотрел на него.

– Ага, – сказал я, взявшись за бутылку и наливая, – пора.

– Нет, я не о том. Я об эксперименте.

– А, – занятый наливанием, протянул я. – Нет, еще рано.

– Но пока мы не слишком… в общем, пока мы еще соображаем, – сказал он.

– Именно поэтому и рано. Когда соображение есть, я уже перемещался во времени. А вот когда нет…

– Да? – пробормотал он. И мы снова выпили. Так, без тоста и не чокаясь.

– А помните, – сказал я, – как вы мне говорили, что перемещение получается от возбуждения?

– Как? А, да, – улыбнулся он.

– Вот был бы номер, если б это оказалось правдой.

– Да.

Мы смеялись.

– Еще по одной? – предложил я.

– Давайте.

И мы еще выпили.

Я чувствовал себя очень легко и свободно – алкогольный ветер нес меня на своих крыльях. Мне было приятно сидеть в его воздушной купели и болтать с Сергеем Степановичем, попивая рюмку за рюмкой.

– Ну как, – спросил я, – больше не чувствуете тяжесть нерешенных проблем, довлеющих над вами?

– Нет, – он улыбался. – Спасибо, доктор, ваше лекарство помогло.

– Сами вы доктор, – отшутился я.

Потом подумал, что мы уже достаточно давно знаем друг друга и дела, сделанные нами, стоят того, чтобы мы отбросили формальности и перешли на «ты». Я хотел сказать ему об этом.

– Знаете что, – начал я. И вдруг представил, как это будет. Говорить ему «ты» и называть его просто по имени? Нет, это будет совсем другой человек. Очарование пройдет, и отношения станут уже другими. Нет, я вдруг понял, что не хочу терять это. Пусть все остается как есть. Пусть это будет как последний оплот интеллигентности.

– Что? – спросил он.

– Нет, – сказал я, – ничего. Я передумал.

Мы сидели молча какое-то время, курили.

– И все-таки она вертится, – проговорил Сергей Степанович.

Я поднял на него вопросительный взгляд.

– Все равно это существует, – пояснил он. – Устройство работает – какая разница, верит ли в это кто-нибудь?

Я улыбнулся, чувствуя, как алкогольные волны прокатываются по мне при этом.

– Я рад, что вы, наконец, пришли к такому выводу, – сказал я. – Будем пить еще?

– Да! – воскликнул он и сам взял бутылку и стал наполнять рюмки.

– Когда-нибудь ваши сегодняшние проблемы будут казаться вам просто смешным недоразумением, – проговорил я.

– Хотелось бы, чтоб это «когда-нибудь» пришло быстрее.

– Придет, – заверил я его. – Хотите, я посмотрю, когда? – опьянение толкало меня на подвиги.

– Хм, – поднял брови Сергей Степанович. – Интересное предложение.