Текст книги "Орган времени"

– Ты здесь? А я как раз собиралась тебе звонить, – сказала она, увидев меня.

– Да? Зачем?

– Вы куда? – вместо ответа спросила она.

– На рентген, – вступил в разговор Сергей Степанович, – сейчас сделаем снимок и вернемся.

– А-а. Тогда я вас подожду. Потом и скажу, когда придете.

– А в чем дело? – поинтересовался я.

– Да нет, – Леночка улыбнулась, – ничего особенного. Просто сегодня число такое.

– Какое?

– Три месяца, – загадочно проговорила Леночка.

– Три месяца? – переспросил я и тут вспомнил. – А, три месяца. Да, действительно.

– Какие три месяца? – не понял Сергей Степанович.

– Это так, – махнул я рукой, – наши с Леночкой дела.

– Да? – рассеянно пробормотал он. – Ну, пойдемте, а то там закроется.

– Пойдемте, – отозвался я.

И мы двинулись дальше по коридору, а Леночка – в обратную сторону, в кабинет Сергея Степановича.

Когда мы вернулись, Леночка сидела и читала книжку, которую мне показывал Сергей Степанович.

– Что-то вы долго, – сказала она.

– Да там то да сё, – оправдывался Сергей Степанович. – Пока все сделали…

– Интересная книжка, – проговорила Леночка, не слушая его. – Чья это?

– Теперь наша, – сказал я. – Сергей Степанович нам дарит.

– Правда? – обрадовалась Леночка. – И где вы такие интересные книжки берете?

– М-м-м… – промямлил Сергей Степанович и отвернулся, сделав вид, что чем-то занят. Я скрыл усмешку.

Потом я поехал домой. По дороге купил цветы и бутылку чего-то сладкого и не слишком крепкого – специально такую же, как тогда, ровно три месяца назад, когда Леночка в первый раз пришла ко мне домой. «Еще один маленький праздник», – подумал я.

Вечером пришла Леночка, обрадовалась, увидев цветы. Потом мы сели ужинать.

– Что ж, за знакомство, – провозгласил я тост, поднимая бокал.

– За знакомство, – улыбнулась Леночка, поднимая свой.

После ужина мы перебрались в комнату. Я принес туда бутылку и бокалы, поставил их на стол. Леночка сидела на диване и листала астрологическую книжку Сергея Степановича, пока я ходил туда-сюда.

Ночь за окном. Я включил музыку, специально ту же, которая была тогда. Леночка подняла голову, оторвавшись от книжки, и чуть поежилась.

– Ты форточку не закроешь? – проговорила она. – Что-то я замерзла.

– Конечно, – я подошел к окну и закрыл форточку.

– Кофе будешь? – спросил я Леночку.

Она кивнула, все еще поеживаясь. Я сходил на кухню и почти сразу вернулся. Леночка ждала меня, отложив книжку.

– Я там чайник поставил, – сказал я ей, – сейчас согреется.

– Хорошо, – она улыбнулась.

Потом я взял бокалы и наполнил их из принесенной бутылки чего-то сладкого и не слишком крепкого. Дал один Леночке и сам сел рядом.

– За хороший вечер, – улыбнулся я. Она улыбалась в ответ. Мы чокнулись и выпили.

Леночка снова чуть поежилась.

– Что-то я никак не согреюсь, – сказала она. – Может, свитер надеть?

– Свитер? – притворно удивился я. – Нет, чтобы согреться, я знаю способ получше.

– Да? – улыбнулась Леночка.

Я взял у нее бокал, поставил его на стол рядом со своим, потом обнял ее и хотел поцеловать.

– А как же чайник? – сказала Леночка.

Вот черт! Я ведь совсем забыл, что там чайник стоит на плите.

– М-м-м… я сейчас, – пробормотал я, потом вскочил и побежал на кухню.

На кухне уже окна запотели от пара. Я выключил газ, затем сделал кофе и вернулся в комнату с двумя полными чашками. Леночка сидела, просто слушая музыку. Я налил в бокалы чего-то сладкое и некрепкое.

– Еще раз за хороший вечер, – сказал я.

Потом снова сел рядом с Леночкой и обнял ее.

– Ну все, – сказал я, – теперь мне никакой чайник не помешает.

Я приблизился к ней, и тут магнитофон щелкнул автостопом – кассета кончилась. Я замер от неожиданности, Леночка смеялась в моих объятиях. Пару секунд я думал, стоит ли обращать внимание на отсутствие музыки, но Леночка все смеялась, и…

И тут странное ощущение возникло во мне, я смотрел перед собой, смутно чувствуя что-то знакомое во всем этом. И вдруг понял, что однажды все уже было как сейчас, причем совершенно так же. Окружающая обстановка, мои ощущения – все было очень похоже и знакомо. Это чувство пронзило меня какой-то сумасшедшей нереальностью удивительной точности совпадений. Но я не успел удивиться, потому что в следующий момент произошло нечто.

Я почувствовал, как подхожу к магнитофону, меняю кассету и включаю музыку. Это было именно так – я не делал этого, лишь почувствовал, что делаю это. Я был на ногах, хотя точно знал, что не вставал с дивана. Я не совершал движений, хотя явственно ощущал, что двигаюсь. Как будто кто-то управлял моим телом. Но этот кто-то был я – все ощущения и окружающего, и себя, того, как я двигаюсь, были совершенно обычными и естественными. Это был я, абсолютно точно, что это был я. Только на самом деле все это делал не я.

А потом я опять был сидящим на диване и обнимающим Леночку. Отзвук от щелчка автостопа еще звучал в ушах. Магнитофон безмолвствовал. Я застыл на полужесте и смотрел, уставясь куда-то сквозь Леночку, чувствуя, что мои глаза расширены так, как они только могут быть расширены, и даже больше. Леночка меняла выражение лица. Улыбка еще не сошла с ее губ, но глаза уже становились испуганными и озабоченными. И когда трансформация полностью осуществилась, я услышал ее слова.

– Что? Что с тобой? – испуганно спросила она.

Я вышел из застывшего состояния и постарался придать глазам нормальный размер.

– Что? – переспросил я как-то, наверно, даже нарочито спокойно. – Ничего.

Затем встал и пошел к телефону, находясь в странной задумчивости.

– Алло? – спросили меня в трубке, когда я набрал номер.

– Сергей Степанович, я хочу рассказать вам… – проговорил я, даже не обращая внимания на то, что голос в трубке – женский.

– Подождите, – прервал меня женский голос, – сейчас я его позову.

Я ждал. Потом Сергей Степанович подошел к телефону. Я стал говорить:

– Только что я был ровно на три месяца назад, – произнес я и замолчал, неожиданно для себя понимая, что этой короткой фразой сказал, в общем-то, все.

Сергей Степанович тоже был не промах по части лаконизма.

– Еду, – ответил он и повесил трубку.

– Так, ну рассказывайте, – сказал запыхавшийся Сергей Степанович через пятнадцать минут, когда я открыл ему дверь. Для меня так и осталось загадкой, как он смог добраться настолько быстро, но через четверть часа он уже стоял на пороге моего дома.

Я сделал приглашающий жест и прошел в комнату. Магнитофон молчал. За эти пятнадцать минут я успел прийти в себя и кое-как донести смысл происходящего до Леночки, беспокойно расспрашивавшей меня.

Я сел на диван. Через секунду появился Сергей Степанович без плаща, который он все же снял, но в ботинках.

– Ну так что? – спросил он, остановившись в дверях. Я подумал, что он все время говорит в дверях.

– Видите? – показал я на молчащий магнитофон, Сергей Степанович проследил за моим жестом. – Только что я включил его.

– Ну и что?

– Но он же молчит, – удивляясь, как можно не понимать такую простую вещь, сказал я.

– Ну и что? – с упрямым непониманием повторил Сергей Степанович.

Мне показалось, что я сейчас взорвусь. Волна распиравших меня эмоций прокатилась по мне, но тут же отхлынула, погасив сама себя своей одновременной огненной горячностью и холодной глубиной.

– Я включил его только что три месяца назад, – спокойно произнес я. – Понимаете?

Леночка сидела на другом конце дивана и с каким-то странным любопытством наблюдала за нами. Как будто мы актеры и разыгрываем сценку перед ней.

Сергей Степанович все-таки зашел в комнату и, взяв стул, сел передо мной.

– Так, – сказал он, внимательно глядя на меня, – рассказывайте.

– Ну, что рассказывать? Я сидел на диване с Леночкой, а сам встал и поменял кассету в магнитофоне. Только это было не сейчас, а три месяца назад.

– Лена, не сделаешь нам кофе? – бросил Сергей Степанович Леночке, даже не взглянув на нее. Леночка не ответила, только сразу вскочила и пошла на кухню.

– Эк вы ее! – заметил я.

– Почему вы думаете, что именно три месяца? – не обращая внимания на мое замечание, спросил Сергей Степанович.

– Ну, потому, что это и было ровно три месяца назад, – пытался я объяснить этому непонятливому Сергею Степановичу. – У нас сегодня небольшой праздник – ровно три месяца назад мы с Леночкой первый раз… Леночка первый раз… В общем, ясно. Вот. И сегодня все было так же, как тогда. То есть мы все делали и говорили как тогда. Не нарочно, конечно, случайно. Я это только потом понял. Но сегодня все было совсем как тогда. Ну я и сделал то, что делал, только сегодня я этого не делал.

Я чувствовал, какую сказал глупость и как по-идиотски это звучит, но по-другому почему-то не получалось. Хотя Сергей Степанович вдруг неожиданно все понял.

– Значит, сегодняшние события были очень похожи на те. То есть ситуация повторилась. И вы сделали то, что делали тогда, только вы этого не делали.

Теперь он говорил глупости.

– Да, – ответил я, сдерживая улыбку, – примерно так. Тогда, три месяца назад, я встал, поменял кассету и включил магнитофон. А сегодня только хотел, но еще не делал, но все равно сделал. Только на самом деле не делал.

«Белая горячка какая-то», – подумал я о своих словах и посмотрел на стол. Там уже не было ни бокалов, ни бутылки – Леночка предусмотрительно убрала их перед приходом Сергея Степановича, который отрицательно относился к моему пьянству после операции. Только две забытые и уже холодные чашки с кофе стояли там. Я вспомнил, что в тот вечер мы тоже так и не выпили кофе.

– Значит, когда вы хотели что-то сделать, ситуация продолжилась и все произошло само, – поставил диагноз Сергей Степанович. – Как это было?

Я раскрыл рот, чтобы ответить, но тут Леночка появилась на пороге.

– Кофе нести? – спросила она.

– Давай, – сказал Сергей Степанович, опять не поворачивая головы. Как будто у него был маленький микрофончик, а у Леночки – наушник. И ему не нужно было обращаться к ней – все его слова и так звучали у нее в ушах. Леночка ушла за кофе.

– Так как это было? – повторил свой вопрос Сергей Степанович.

– Обычно. Я просто подошел к магнитофону и поменял кассету – вот и все. Только я не вставал и не садился на диван. Я сидел, потом шел, потом опять сидел, – чувствуя, что уже далеко не первый раз говорю это, произнес я.

– А ощущения какие?

– В общем, обычные, только немного странные. Вроде это делаю я, а вроде не я. Не в смысле реальности – тут как раз все было нормально, а в смысле движений. Я вроде двигал руками и ногами, но не двигал, то есть сигналы не подавал, чтобы они двигались. Нет, если бы я это делал, то делал бы точно так же. Все было обычно, только как будто кто-то дублирует, повторяет меня и управляет моим телом, но дублирует абсолютно точно. Хотя получалось, что это не он, а я дублирую, потому что двигался он, а я – нет, правда, все равно помогал. Знаете, как если слышишь какую-нибудь очень знакомую песенку, начинаешь невольно подпевать про себя – так и здесь. В общем, я дублировал работу своего тела. Понимаете? Но все было нормально и естественно. Все ощущения совершенно обычные.

Леночка принесла чашки с кофе и поставила их на стол.

– Сейчас сахар принесу, – сказала она и, взяв чашки с остывшим кофе, ушла.

– Так, – сказал Сергей Степанович. Похоже, он не видел Леночку, хотя она прошла туда-сюда прямо перед ним. – Значит, ощущения нормальные? То есть и слух, и зрение, и осязание – это тоже было нормальным? А как с восприятием окружающего, ничего необычного?

– Нет, – неуверенно протянул я. – Хотя… может… – я думал, вспоминая и пытаясь понять. – Нет, – все-таки сдался я. – Точно не помню. Что вы от меня хотите? Это ведь было один раз и в течение каких-то секунд – я просто не успел понять.

Леночка принесла сахар, поставила рядом с чашками.

– Берите, – сказала она нам.

Вдруг зазвонил телефон, Леночка пошла снимать трубку.

– Так, – сказал Сергей Степанович задумчиво, – так…

– Сергей Степанович, вас, – крикнула Леночка из прихожей.

– Меня? – удивился он, вскочил и пошел к телефону. Леночка передала ему трубку и вернулась в комнату.

– Это его жена звонит, – сообщила она мне, садясь рядом. – Ну, как ты?

– Нормально, – я изобразил безразличие на лице. Потом потянулся к столу и стал насыпать сахар в кофе. Вскоре пришел Сергей Степанович.

– Жена, – сообщил он. – Пришлось дать ей номер вашего телефона. А то она волновалась, куда я еду так поздно.

– Волновалась? – зачем-то повторил я.

– Э-э, я тут взял на себя смелость, – проговорил Сергей Степанович, я вопросительно посмотрел на него. – В общем, я сказал, что останусь ночевать у вас. Ничего? Вы не против?

– Нет, – сказал я, пожав плечами, – оставайтесь.

Он кивнул, прошел и опять сел на стул.

– Берите кофе, – сказал я ему, – а то остынет.

– Угу, – отозвался он, – спасибо.

Он мешал сахар, глядя в чашку.

– А если еще раз попробовать? – обращаясь к кофе, сказал он.

– Как это? – удивился я.

– Еще раз создать ту же ситуацию.

– Нет, – я покачал головой, – вряд ли получится. Это все случайно вышло. Я только потом почувствовал что-то знакомое.

Леночка опять смотрела на нас как на актеров в театре.

– Н-да? – произнес Сергей Степанович, поднося кофе ко рту. Затем отхлебнул глоток. – Можно мне закурить? – спросил он. – Очень хочется.

– Курите, – сказал я. – Но я бы тоже хотел.

Сергей Степанович безразлично кивнул.

– Ладно уж. – После операции он не разрешал мне курить, приходилось воздерживаться.

– И я с вами, – сказала Леночка, решив принять участие в постановке.

– Принеси сигареты, пожалуйста, – попросил я ее.

Она встала и пошла со странной улыбкой на лице, словно играет в какую-то глупую, но почему-то интересную игру, в которой к тому же и не все правила известны до конца.

Потом мы курили. Было приятно снова ощущать вкус табака с кофе. В голове начался небольшой муравейник от первой за такое долгое время сигареты. Но, как ни странно, это, наоборот, помогало сосредоточиться, делая мысли контрастнее, выделяя их из общего фона.

– Значит, все-таки работает, – ни к кому не обращаясь, констатировал Сергей Степанович.

– Да, – чтобы что-то ответить, сказал я.

Мы молчали. Я решил, что пауза слишком долгая и тихая, встал и включил магнитофон. Музыка заиграла, разбавляя наше молчание. Сергей Степанович как-то очень внимательно следил за моими действиями, но ничего не говорил. Я снова сел. Мне вдруг подумалось, что мы сидим здесь втроем ночью за одним из немногих горящих окон в одном из домов, одного из городов, одного из континентов, на одной из планет. Окно, за которым мы сидим, настолько крохотное, что кажется лишь точкой, даже если отойти от дома на несколько сотен метров. А мы еще меньше за этим окном – нереально маленькие, игрушечные. Но то, что происходит здесь, словно отдельный мир в этом небольшом пространстве, жизнь в заполненном светом объеме, ограниченном стенами, оконным стеклом и ночью вокруг.

Табачный дым поддерживал муравейник в моей голове и заполнял комнату. Я откинулся на спинку дивана и смотрел на линию, соединяющую противоположную стену с потолком. Мне почему-то казалось, что этот образ носит в себе некий невообразимо глубокий смысл, особенно когда я пытался увидеть сразу оба конца линии. Правда, в этом случае потолок начинал проваливаться в середине и падать на меня. Я забавлялся игрой образов, переводя взгляд вдоль линии, но в конце концов решил, что все же это не слишком интересно. Как раз к этому моменту Сергей Степанович нарушил молчание.

– Та-ак, – произнес он. И потом опять: – Та-ак. Так, так.

Я втянул голову в плечи, отрываясь от потолка и переводя взгляд на Сергея Степановича.

– Это вы к чему? – спросил я.

– Значит, все-таки работает, – глядя перед собой, проговорил он. – Все получилось. Значит, все получилось. Я все-таки сделал это, – он улыбнулся какой-то гадливой улыбкой. – А ведь никто не верил, – насмешливо и чуть громче произнес он, – никто не верил, а я сделал, – он хихикнул. – То-то шуму будет! А ведь я знал, что получится, я и вам говорил. Помните?

Он поднял голову и посмотрел на меня. Его лицо выражало абсолютное счастье, тихое и расплывшееся.

– Да, – кивнул я. Мне не хотелось возражать ему.

– А вы не верили, – радостно произнес он и покачал головой с беззлобным укором. – А вот все и работает.

– Да, – повторил я.

– Хорошо, – сказал он.

– Хорошо, – согласился я.

Леночка смотрела на нас с таким выражением, словно она забыла снять улыбку после того, как перестала улыбаться, и та прилипла к ее лицу, застыв на губах.

– Что же теперь? – сказал я.

– А может, все-таки попробовать еще раз? – спросил он.

– Нет, я ведь говорил. Вряд ли получится.

– Почему? – настаивал он. – Почему вы так уверены? Если опять все повторить? Давайте попробуем?

– Нет. Тут дело не в действии, не в том, что я делал. Просто внешняя ситуация определяла мое внутреннее состояние, и оно было точно таким же. Но если все повторять нарочно, этого не будет и потому ничего не получится.

– То есть вы считаете, что именно это было причиной – ваше внутреннее состояние?

– Думаю, да. Я просто въехал в эти действия как по накатанной дороге. Это было естественное и само собой разумеющееся продолжение по уже существующему сценарию, и раз я начал по нему играть, должен был и закончить. Я просто сделал шаг, потому что шел. Понимаете? Тот я, который был три месяца назад, имел точно такие же мысли и ощущения, точно такое же состояние, как и я теперешний. Мы просто были одно и то же. И поэтому было все равно, где я – там или здесь.

– Понятно, – сказал Сергей Степанович. – Выходит, для того, чтобы переместиться во времени, вам нужно принять то же внутреннее, а желательно и внешнее, состояние, которое было тогда.

– Наверно, – ответил я.

– Но может быть, вы вспомните какое-нибудь свое прошлое состояние и попробуете принять его?

– Вы думаете, это так просто? Состояние должно быть абсолютно точным, вплоть до самых мельчайших деталей. А если я стану изображать его, эта игра и будет самой большой неточностью.

– Хорошо, но как же в таком случае совершать перемещения? Из ваших слов следует, что вы не можете совершать их по собственной воле. Как же быть?

Я сделал неопределенный жест рукой.

– Не знаю… Не все же сразу. Вы ведь сами говорили, главное – это факт, что все работает и перемещения возможны, а дальше… Посмотрим. Подождем следующих перемещений, а там будет видно.

– Опять ждать? – сокрушенно проговорил он. – Сколько? Как часто могут происходить такие случайные и абсолютно похожие ситуации?

– Ну, теперь, по крайней мере, мы знаем, чего ждать, – пытался я утешить его.

– Это конечно, но….

– А знаете что? – Неожиданное воспоминание вдруг озарило меня, вызвав из памяти один уже почти забытый момент.

– Что? – насторожился Сергей Степанович.

– Знаете, по-моему… – я пытался получше увидеть этот момент, напрягал память, стараясь убедиться в правильности своих предположений. Выходило, что все действительно так. – Это ведь не первый случай, когда я совершал перемещение, – сказал я.

– Не первый? – удивился Сергей Степанович.

– Да, это уже случалось однажды. Только тогда это было очень мимолетно, и я совсем ничего не понял, решил, что мне просто показалось.

– Правда? Как это было?

– Это продолжалось всего одно мгновение, словно я моргнул и в течение этого мгновения был в другом времени и мое тело занимало несколько иное положение. Все было очень быстро. И тогда я не двигался там, в прошлом, поэтому, наверно, ничего и не понял. Но теперь, сравнивая ощущения, я думаю, что тогда тоже перемещался. И это опять было так же – ситуация в точности повторяла ту, в прошлом.

– Да? А когда это случилось? Почему вы ничего не сказали мне?

– Это было, когда я первый раз вышел на улицу после операции, я имею в виду уже здесь, дома. – Он кивнул, внимательно слушая. – Так вот, – продолжал я, – мы тогда гуляли с Леночкой, а потом пошли домой. И когда ехали в лифте, это и случилось. Я помню тот момент в прошлом, он был точно такой и, кстати, в тот же вечер, когда Леночка первый раз пришла ко мне.

– А что? – спросил он. – Почему вы запомнили? Что вы там делали такого особенного?

– Нет, ничего, – проговорил я.

– А все же? – настаивал он. – Это ведь важно. Я должен знать, чтобы делать какие-то выводы.

– Сергей Степанович, – укоризненно произнес я, – какие выводы? Ну, что делают в лифтах? Мы целовались – какие будут выводы?

– Понятно, – абсолютно серьезно, не замечая моей иронии, сказал он. – А во второй раз?

– А во второй раз… – я опешил от неожиданности. – Во второй раз, в общем, примерно то же. Но думаю, это случайное совпадение, – быстро добавил я, бросив взгляд на Леночку.

– Вот видите! – победно произнес Сергей Степанович. – Я так и знал. Возможно, тут дело в том, что, находясь в возбуждении, вы пребываете в довольно ярком эмоциональном состоянии, которое выделяется из других и, наверно, поэтому-то и лучше, так сказать, видно вам в прошлом из настоящего.

– В возбуждении? – переспросил я. – Кхе…

– Всё, – неожиданно сказала Леночка полусерьезно-полушутя, – больше не буду с тобой целоваться.

Она взяла сигарету и закурила с самым независимым видом.

– Лена, – с улыбкой пьяного медведя проговорил я, – ну что ты? Сергей Степанович шутит. Вот хочешь, я тебя сейчас поцелую и ничего не будет?

– Ну да, – все так же непонятно – то ли серьезно, то ли в шутку – произнесла она, – теперь будешь думать, здесь ты или улетел куда-нибудь.

Я продолжал улыбаться.

– Когда я тебя целую, то всегда улетаю, – сказал я. – А ты?

– Дурак! – Леночка наконец улыбнулась, показав тем самым, что конфликт в основном исчерпан, но по ее виду чувствовалось, что все же не совсем.

Сергей Степанович молча присутствовал при этой нашей сценке. Он опустил голову, глядя куда-то в пол, и как бы не слышал и не видел ничего.

– Ясно, – сказал я. – Нужно отмечать это событие. Сергей Степанович, часто ваши пациенты путешествуют во времени, да еще с помощью вашего устройства у них в голове?

– Нет, – признался он.

– Тогда мне, как единственному пациенту в этом роде, вы должны позволить нарушение безалкогольного режима.

– Мне кажется, вы не нуждаетесь в разрешении, – проговорил он. – Судя по всему, вы его уже нарушили.

– Всего один раз, – оправдывался я, – и совсем чуть-чуть.

– Что ж, – вздохнул он, – тогда наливайте. Только что-нибудь не слишком крепкое.

– Да-да, – смиренно произнес я. – Леночка, принеси, пожалуйста.

Леночка положила сигарету в пепельницу и пошла за бутылкой. Когда она вышла из комнаты, я, улучив момент, тихо спросил Сергея Степановича:

– Вы это серьезно?

– Что?

– О возбуждении, – сказал я. – Это что, действительно так?

– Ну-у, – протянул он, – с полной уверенностью, конечно, нельзя утверждать, но это похоже на правду, очень похоже.

– Что же это, мне теперь придется каждый раз возбуждаться, чтобы переместиться во времени? Эротика какая-то получается…

Он хотел ответить, но тут вошла Леночка с бутылкой и бокалами, поставила их на стол и потом села на диван.

Я наполнил бокалы и взял свой.

– Так, – сказал я. – Думаю, никто еще не мог произнести такой тост. – Я замолчал на секунду, посмотрев на Леночку и Сергея Степановича. – За сегодняшнее перемещение во времени, – торжественно провозгласил я и поднял бокал.

Сергей Степанович нервно усмехнулся. Леночка смотрела на нас словно с облаков вверх. Никто не двигался. Потом я в общем молчании выпил и поставил бокал на стол. Сергей Степанович, глядя на меня, сделал то же самое. Леночка перевела взгляд куда-то в пространство перед собой, потом задумчиво поднесла бокал к губам и отпила немного.

– Знаете, – медленно произнесла она, – мне даже не верится, что я тоже участвовала в этом.

– Да?

– По-моему, это… – она не договорила, еще пригубив из бокала, и завороженно смотрела перед собой.

– По-моему, тоже, – согласился я.

Сергей Степанович молчал.

– А вы как считаете? – спросил я его.

Он улыбнулся в ответ.

– Это ведь ваша работа, – сказал я. – А мы так, случайные участники.

Он сделал неопределенный взгляд, пожав плечами.

Все молчали, думая о чем-то. Мечты витали в воздухе. Но не простые, а те, что осуществились и стали явью.

– Хорошо, – снова наполнив бокалы, произнес я. – Не знаю, как там Герберт Уэллс, но с одним изобретателем машины времени я точно знаком.

– Не машины, – поправил меня Сергей Степанович.

– Да-да, конечно, – кивнул я и поднял бокал. – За создателя органа времени, – я улыбался. – За создателя реально действующего перемещателя во времени.

Леночка хихикнула на это, но как-то не весело, а, скорее, напряженно.

– Нет, на самом деле, – продолжал я, обращаясь к Сергею Степановичу, тихо и скромно улыбающемуся с бокалом в руке, – это ведь совершенно потрясающе – то, что вы сделали. Никто никогда… Вы хоть понимаете это? Сегодня первый раз за всю историю, – я сделал большие глаза и покачал головой. – Действительно ведь ничего подобного не было. Вы – первый! Вы – единственный! Вот так взяли и сделали, – я снова улыбнулся. – И как вас только угораздило?

– Будет вам, – улыбаясь так широко, как только можно, проговорил он. – Если уж на то пошло, то первый – это вы. Вы единственный человек, побывавший в другом времени. А я-то как раз сегодня ничего и не сделал.

– Хм, возможно. Но все равно, вашими стараниями, – я вертел бокал в руках. – Действительно, как-то не верится. Уж очень это необычно и… Перемещения во времени и вечный двигатель – до сих пор это были почти синонимы, в смысле наивности и неосуществимости, но теперь… – я посмотрел на Сергея Степановича. – Может, пора взяться за вечный двигатель?

Он все улыбался, скромно опуская взгляд.

Потом мы курили, продолжая разговаривать в том же духе. Вечер переходил в ночь, мы сидели, и пили, и восхваляли друг друга, и восхищались, какие мы потрясающие первооткрыватели и совершенно гениальные создатели, хотя последнее, конечно, относилось к Сергею Степановичу. Он все скромничал и смущался, но улыбка не исчезала с его лица, и было видно, как он рад и горд собой.

Скоро минула полночь. Леночка сказала, что великие открытия великими открытиями, а спать все равно надо. Я не стал разубеждать ее в этом заблуждении и предложил ей поступить, как она хочет.

– А мы с Сергеем Степановичем пойдем на кухню, – сказал я.

– Хорошо, – согласилась Леночка, и мы так и сделали.

Я закрыл дверь на кухню, отделяя нас с Сергеем Степановичем от остального мира, и подошел к столу.

– Кофе хотите? – спросил я.

– Нет, спасибо.

– Угу, – я уселся на стул перед ним. – А знаете, – восторженно проговорил я, – мне это понравилось.

– Перемещение?

– Да. Совершенно новые и ни с чем не сравнимые ощущения.

– Ну еще бы!

– Мне бы хотелось снова испытать это. Я ведь так и не успел все толком понять, но то, что было…

– Захватывающе? – подсказал Сергей Степанович.

– Наверно. Но не только это. Крайне необычно быть отдельно внутри своего тела, когда двигаешься, только сам не делаешь ничего, а лишь наблюдаешь изнутри.

– Понятно, – кивнул Сергей Степанович. – Я вас не спрашиваю, пробовали ли вы двигаться сами, но в следующий раз, пожалуйста, попробуйте – это важно.

– Хорошо, – я посмотрел на него. – Наверно, завидуете мне?

Он поднял на меня вопросительный взгляд.

– Вам ведь хотелось бы самому испытать это? – пояснил я. – А то делали, делали, а сами…

– Ничего, – махнул рукой Сергей Степанович. – Главное, что это все же работает. А самому… – он улыбнулся. – Возможно, потом, когда все будет разработано и все узнают об этом, я попрошу кого-нибудь сделать мне такую же операцию. Думаю, и устройство тогда усовершенствуется и будет лучше, чем у вас сейчас.

– Конечно, лучше, – сказал я, глядя на мечтательного Сергея Степановича.

Мечты витали в воздухе. Мечты наполняли ночную кухню.

– А все же, – спросил я сквозь мечтательную дымку, – как вы считаете, в чем тут дело?

– В чем? – переспросил Сергей Степанович со своего облака.

– Как осуществить перемещение, заставить устройство работать? Неужели правда… возбуждение?..

– Может быть, может быть, – проговорил он. – Во всяком случае, это похоже на правду.

– Н-да? – я поднял брови. – Что ж мне теперь?..

– Тут, возможно, дело в том, – совершенно спокойно пояснил Сергей Степанович, – что в этом случае вы находитесь в, так сказать, более ярком эмоциональном состоянии, которое, наверно, и дает импульс устройству.

– Хм. И… как же это?

– Не знаю, – пожал он плечами. – Сейчас пока рано утверждать что-либо после всего двух перемещений, к тому же совершенно случайных. Нужно работать, пробовать, и со временем все станет ясно.

– Угу.

– Знаете, – зевнув, проговорил Сергей Степанович, – может быть, пойдем спать? А то уже поздно, а мне завтра на работу.

– Вам на работу? – улыбнулся я. – После того, что произошло сегодня, завтра опять на работу в больницу?

Он тоже улыбнулся.

– Да, – развел руками Сергей Степанович. – А что же делать?

Мы еще посмеялись над этой трагедией несправедливой судьбы. Потом я дал ему подушку и одеяло и, сказав, чтобы он ложился на диван на кухне, собрался уходить.

– Спокойной ночи, – сказал Сергей Степанович.

– Спокойной? Ну уж нет, – ответил я. – Пойду сейчас к Леночке путешествовать во времени, пользуясь предложенным вами способом.

– Да? – улыбнулся он. – Ну, вы уж поосторожнее. Не переусердствуйте.

– Хорошо, – кивнул я, потом вышел из кухни и закрыл за собой дверь.

Леночка уже спала, но я был настроен серьезно. Разделся, лег и стал проводить эксперимент по перемещению во времени. Я очень старался, но с перемещением во времени в этот раз как-то не сложилось. Все прошло так, без перемещений.

Это случилось в другой раз, примерно через два дня.

Я так же погасил свет и лег. Леночка уже была в постели. Я не думал ни о каких экспериментах, просто поцеловал и обнял ее. И тут это случилось.

Было темно, и потому внешне ничего не изменилось. Я был в той же постели с той же Леночкой, но только не сейчас – я чувствовал это. Необъяснимое ощущение. Тело снова двигалось само, я был отдельно внутри него. И даже не заметил момента перемещения, лишь понял, что оно произошло.

Неизвестно, какой это был день, вернее, ночь, на сколько мне удалось переместиться и куда – в прошлое или в будущее. Тьма вокруг. Ситуация не отличалась от других подобных. Я был у себя дома в постели с Леночкой.

Все происходило само. Я обнимал и целовал Леночку, только это делал не я, а тот, в том времени, тот я, для которого это было настоящее. А я оставался без движений, лишь наблюдая изнутри, ощущая изнутри. Нет, я не помнил просьбы Сергея Степановича о том, чтобы попробовать двигаться самому. Пожалуй, я не помнил даже самого Сергея Степановича, не мог думать о нем – все было слишком необычно, слишком захватывающе.

Я получал ощущения, не двигаясь сам. Тело просило движений, но я оставался неподвижен, при этом делая то, что хотел. Я сохранял покой в какой-то нереальной сумасшедшей прострации, застыв, сгорая от желания и не сдерживая себя, когда не делал ничего, а чувствуя свое движение и находясь внутри него, не имея отношения к своим действиям, лишь предаваясь им, наслаждаясь ими. Это не было как если бы я видел себя со стороны – нет. Я был собой, потому что все ощущения приходили ко мне.