Текст книги "Орган времени"

– Там в одной главе, – прервал меня Сергей Степанович, – у меня написано не совсем правильно. Нужно было «принимает форму», а я написал «имеет форму».

– Что? М-м-м… – похоже, с таким же успехом я мог говорить все это машинам, проезжающим мимо. – Ну и ладно. Какая разница?

– Как же! Это ведь придает совсем другой смысл. Понимаете, там…

– Сергей Степанович, – мягко остановил я его, – давайте подождем вашего профессора. Думаю, даже если у вас там что-то не так, вы всегда сможете объяснить ему на словах. К тому же это ведь не последняя инстанция – еще сто раз успеете переписать все.

– Да? – рассеянно отозвался он.

– Я вас понимаю. Конечно, это ведь, можно сказать, дело вашей жизни. Но уж потерпите, немного осталось. А лучше просто не думайте об этом, пива вот выпейте.

Он как-то жалобно посмотрел на меня, потом вздохнул и снова отвернулся к машинам. Где-то глубоко в душе мне было смешно смотреть на него – он действительно был похож на ребенка. Но вместе с тем я отлично понимал его и не хотел смеяться над ним.

* * *

Через пару дней он позвонил мне.

– Всё, – выдохнул он в трубку телефона. – Завтра. Мы договорились. Он звонил сейчас, и мы договорились на завтра. Приезжайте ко мне в два.

Он даже не спрашивал, смогу ли я приехать. Похоже, он был в крайнем возбуждении. Я не стал томить его.

– Хорошо, – ответил я. – А что он сказал?

– Пока ничего. Говорит, все расскажет при встрече.

– Ну, хоть что-нибудь он сказал?

– Нет. Завтра, все завтра. Вы приедете?

– Да.

– В два часа, – напомнил он.

– Хорошо, – я улыбнулся, чувствуя, что у меня просто нет шансов отвертеться от него на завтра. Впрочем, я и не хотел.

На следующий день я приехал к нему в больницу даже немного раньше. Когда вошел в кабинет, Сергей Степанович сидел за столом, Леночка возилась с какими-то медицинскими принадлежностями. Сергей Степанович тут же вскочил, увидев меня.

– Ну вот, – засуетился он, – хорошо, что вы приехали. Сейчас пойдем.

Он стал снимать халат и укладывать какие-то бумаги в портфель.

– Это исправления, – пояснил он. – Там у меня есть несколько неточностей, я их исправил и хочу сразу показать ему.

– Хорошо-хорошо, – улыбнулся я.

Леночка посмотрела на меня, потом на Сергея Степановича и тоже улыбнулась.

– Лена, – сказал он ей, – если меня будут спрашивать, я ушел. Пусть хоть увольняют. Говори что хочешь.

– Ладно, – улыбалась она, – что-нибудь придумаю. Ни пуха вам…

– К черту, к черту, – отмахнулся он, надевая плащ.

– Расскажешь все дома, – весело сказала мне Леночка.

– Конечно, – успел ответить я, прежде чем вышел из кабинета, влекомый возбужденным Сергеем Степановичем.

Нужно было проехать несколько станций на метро. По дороге Сергей Степанович все рассуждал о своих исправлениях и о том, насколько каждое из них важно или не очень. Я кивал, слушая, хотя не особенно вникая. Приехали мы, конечно, раньше. Примерно на полчаса. Я предлагал идти сразу, но Сергей Степанович сказал, что нет, надо подождать. Я возражал, что зачем ждать, может этот профессор сам сейчас мается от скуки, жалея, что не назначил встречу пораньше. Сергей Степанович даже рассердился на меня за такие слова, говоря, что Олег Борисович не может маяться от скуки, что он очень серьезный и занятой человек, и просто счастье, что он решил уделить нам время, и мы не должны быть настолько неблагодарны, чтобы отрывать его от других дел, а должны подождать и прийти во столько, во сколько назначено. Пришлось соглашаться, доставать сигареты и томиться в ожидании целых полчаса перед серым зданием института.

Наконец наступило нужное время. Мы поднялись по ступенькам и зашли в институт. Студенты и студентки. Я вдруг почувствовал себя ужасно старым среди них. Как давно все было! Как давно я был таким же, одним из них! Сергей Степанович, похоже, не замечал никого вокруг. Мы прошли по коридорам и лестницам и потом остановились перед дверью в кабинет.

– Так, – сказал мне Сергей Степанович, – вы пока подождите здесь. Сначала я поговорю с ним, а потом вызову вас. Хорошо?

Опять ждать? Не очень-то мне понравилось это. Впрочем, что еще оставалось?

– Хорошо, – вздохнул я. – Идите, конечно. Я подожду.

– Угу, – он кивнул, потом повернулся к двери. – Ну, я пошел, – сказал Сергей Степанович и постучался.

– Да-да, – донеслось из кабинета.

Сергей Степанович приоткрыл дверь и заглянул внутрь.

– Олег Борисович, это я, – сказал он.

– А-а, – услышал я, – заходи, заходи.

И он зашел.

«Собственно, как давно? – размышлял я, расхаживая по коридору. – Совсем недавно я был во времени в свои студенческие годы». Но тот я был привычен к студенческой обстановке и не замечал новизны… или старины. Да, тогда все было не так, и я был другим. Хотя мне ли сожалеть об ушедших годах? Они все передо мной, я могу выбрать любой из них и быть там, когда захочу. Хоть сейчас. Нет, сейчас, пожалуй, не стоит. Это не сократит ожидание, ведь здесь пройдет всего мгновение, да и вообще, как-то не хочется в такой достаточно важный момент. Ничего, я подожду, ничего.

Интересно, о чем они говорят сейчас? Впрочем, несложно догадаться о чем, но что именно? Наверно, этот профессор восторгается, хвалит Сергея Степановича. Может, даже завидует и думает, как бы прикарманить себе его работу. Нет уж, этого мы ему не позволим. Впрочем, может, он и хороший. Бог даст, поможет Сергею Степановичу, выведет его в люди. Мне, наверно, тоже достанется. Ох, не очень-то я люблю быть в центре внимания, когда все смотрят на меня как на что-то невиданное. Но, пожалуй, придется – что ж поделать? Ладно, пусть это будет компенсацией. А то слишком уж мне все легко и просто. Н-да…

Так я размышлял, расхаживая по коридору рядом с дверью в кабинет, где сидели Сергей Степанович и его профессор. Это продолжалось довольно долго. Я ждал. И, в конце концов, дверь вдруг открылась, как ни странно, неожиданно для меня, хотя я уже изнывал от ожидания. Сергей Степанович высунул голову в коридор.

– Заходите, – сказал он и опять скрылся внутри.

Что-то не понравилось мне в его взгляде и в том, как он сказал это. Как-то не чувствовалось, что лавровый венок озаряет его.

Я открыл дверь пошире и вошел. Сергей Степанович сидел боком ко мне на стуле перед столом напротив двери.

– Вот, – сказал он, обращаясь к человеку, сидящему за столом, – это тот, о ком я вам говорил, о котором у меня там написано.

– Та-ак, – исполненный важности и солидности ответ тоном: «Ну-ну, посмотрим».

– Здравствуйте, – сказал я туда, вдруг почувствовав себя двоечником, пришедшим пересдавать экзамен.

За спиной сидящего за столом было окно, и свет из окна не давал мне сразу разглядеть его. Но, судя по тому, как он держался, это был типичный профессор, написавший не один десяток трудов и перемоловший не одну сотню студентов. Он был спокоен и уверен в себе. Пожалуй, это могло обернуться довольно мощной поддержкой для Сергея Степановича. Но с другой стороны… Такой проглотит и не заметит.

– Здравствуйте, – профессорским тоном ответил он и сразу перешел к делу. – Молодой человек, вот тут Сергей… м-м-м… Сергей Степанович утверждает, что вы путешествуете по времени.

Он чуть усмехнулся, или мне это только показалось?

– Да, – спокойно ответил я, глядя на него.

– И как же вы это делаете? – все-таки усмешка была в его голосе.

– Я же вам говорил… – опередив меня, начал отвечать Сергей Степанович, но профессор прервал его.

– Подождите, – начальственным тоном повелел он Сергею Степановичу, – вас я уже выслушал, теперь давайте послушаем его.

Похоже, не я один тут пришел пересдавать двойку. Сергей Степанович униженно замолчал.

– Ну-у, – протянул я. – Мне сложно объяснить это. Сергей Степанович лучше знает, я не так хорошо разбираюсь в работе его устройства.

– Меня интересует не устройство, – свысока пояснил профессор. – Я спрашиваю, как вы это делаете?

– Ну как, – я вдруг понял, что мне довольно непросто объяснить это. Как же я это делаю? – Ну, мне нужно сосредоточиться и… Раньше это было сложнее, теперь получается проще…

– Раньше – это когда? – чуть насмешливо уточнил он.

– В самом начале, – ответил я, – после операции. Сначала вообще ничего не получалось, потом это стало происходить случайно, а теперь я уже, в общем, свободно могу делать это.

– Угу, – с легкой усмешкой ответил профессор. – Понятно.

Он был лысоват, но это даже придавало ему солидности, указывая на годы и умудренность опытом. Пожалуй, нельзя было сказать, что он толстый или грузный, ну, может, чуть-чуть, но, скорее, плотный, что делало его опять же солидным и очень важным. Я продолжал стоять перед ним.

– Понятно, – еще раз, но уже без усмешки и как бы завершая разговор, произнес он. Потом опустил голову и, перестав замечать нас, обратил свое внимание к бумагам, лежащим на столе.

– Олег Борисович, – подал голос Сергей Степанович, – но ведь это же работает. Вот человек, который не умер от операции, и теперь устройство достаточно надежно функционирует в нем. Со здоровьем у него тоже все в порядке, я периодически проверяю его и пока…

– Сергей, – оторвавшись от своих важных дел, произнес Олег Борисович, – мы ведь уже все обсудили. Я тебе просто и четко показал, что твое устройство не может работать и человек не может жить с ним в голове, разве что в коме, да и то не больше, чем несколько недель. Ты же согласился со мной. Что еще нужно? Тут все предельно ясно. Твоя самая грубая ошибка в том, что ты не учел расположения нервных центров и химический состав крови. Я понимаю, за всем не уследишь, это слишком элементарные вещи и ты просто забыл о них, уделяя внимание более сложным деталям – это типичная ошибка. Но ничего сложное не будет работать, если не верна сама основа.

– Но как же… – обрывая ногти, цеплялся за край пропасти Сергей Степанович. – Но ведь все работает. И вот человек, живой и здоровый.

– Я вижу, – снова насмешливым тоном, бросив на меня короткий высокомерный взгляд, проговорил профессор. – Но кто поверит, что ему сделана такая операция и что он действительно, как ты утверждаешь, путешествует по времени? И кстати, сам-то ты откуда это знаешь?

Сергей Степанович молчал с отчаянием во взгляде.

– Вот видишь, – назидательно нежным голосом произнес Олег Борисович. – А ты говоришь…

– Послушайте, – понимая, чем все кончается, сказал я ему, – но ведь это правда.

– Серьезно? – с хитрой искоркой в глазах, словно о чем-то весьма пикантном, проговорил он.

– Серьезно, – начиная сердиться, твердо и с нажимом ответил я. – Если бы вы хоть на секунду представили, что это возможно, и послушали бы…

– Молодой человек, – категорично прервал он меня, – я не только послушал, но еще и прочитал вот это, – он приподнял со стола папку Сергея Степановича, показывая ее мне. – Смею вас заверить, этот вопрос мне вполне ясен. Мое мнение вы слышали. Сергей… Сергей Степанович разъяснит вам детали. А представить… Что ж, можно и представить. Я чувствую, вы это умеете.

Мне пришлось совершить усилие над собой, чтобы сдержать вспышку гнева.

– То есть вы хотите сказать, что я придумываю эти перемещения, – как мог спокойнее проговорил я, – или попросту вру?

– Я этого не говорил, – независимым тоном произнес он, отмахиваясь от моих слов. – Но то, что такая операция невозможна и человек не выживет после нее, – это я вам авторитетно заявляю. Если вы считаете, что я недостаточно компетентен… Что ж, обратитесь к кому-нибудь другому. Но там вы получите тот же ответ – я вам гарантирую. Это элементарные основы хирургии и физиологии. Так что… – он развел руками.

– Но я ведь живой, – не сдавался я.

– Ну и что?

– Сергей Степанович сделал мне эту операцию, и я не умер и ощущаю на себе работу его устройства.

– Молодой человек, давайте серьезно. Я не хочу сказать, что вы придумываете или лжете, но в данном случае свои слова надо доказывать. Это научная работа, в которой должен быть хотя бы намек на данные, подтверждающие проведение этой работы.

«Черт, – подумал я, – почти те же слова, что говорил Сергей Степанович». Действительно, чем я мог подтвердить? Разве что… Я приподнял волосы надо лбом.

– Вот, – сказал я ему, – видите? Это шрам от той операции.

Профессор лишь мельком взглянул на него.

– Возможно, – сказал он, – что это шрам от операции. Возможно даже, что эту операцию вам делал Сергей Степанович. Но кто сказал, что это именно та операция?

– Там, – я показал глазами на папку Сергея Степановича, – есть рентгеновские снимки моей головы. Если вы им не верите, можете сделать свои, хоть сейчас. На этих снимках довольно четко видно устройство.

– Молодой человек, – с улыбкой ответил он, – ну как можно утверждать, что это именно устройство? Мало ли что у вас там. Кстати, возможно, это и помогает представлять вам различные вещи.

Вот на этот раз было гораздо труднее сдержать себя. Какое-то совершенно дикое бешенство охватило меня на мгновение, уж и не знаю, как я смог справиться с собой и не начать кричать на этого сноба. И в следующий момент я поблагодарил себя и небеса, что все-таки не сорвался – это было бы только подтверждением его слов, что в голове у меня вовсе не устройство, а какая-нибудь опухоль. В общем, для этого Олега Борисовича я был обычный городской сумасшедший, рассказывающий свои сумасбродные фантазии о путешествиях во времени и имеющий при этом обычный рак мозга. Скучная история. Похоже, он зевал где-то внутри и ждал, когда же мы, наконец, уйдем и не будем мешать заниматься его серьезными и ужасно важными делами.

Но, честно говоря, злился я скорее не на то, что он назвал меня сумасшедшим, а на то, что он отрицал реально существующие вещи и, хуже того, при этом был прав. И так получалось, что дело было не в нем, а в самой работе. Он просто говорил то, что думает, то, что он увидел. И если поставить себя на его место… Да, пожалуй, надо было отдать ему должное. Ведь он, как говорит, все-таки прочитал папку Сергея Степановича. Не знаю… Я бы, наверно, не стал даже и слушать, просто посмеялся бы над прохиндеями, утверждающими существование какой-то чуть ли не из консервных банок сделанной машины времени. Но он все же говорил с нами, пусть и свысока, уделял свое, пожалуй, не очень свободное время. Только вся беда была в том, что этими прохиндеями были мы с Сергеем Степановичем, то есть мы ими как раз и не были, потому что машина времени действительно существовала и работала.

Я посмотрел на Сергея Степановича, молча сидевшего на стуле между нами. Похоже, он уже смирился с поражением и сидел совершенно убитый горем, сгорбившись и глядя куда-то перед собой. Больно было смотреть на него. Разве только слезы не лились из его глаз, а так все признаки сломанной жизни и разбитой судьбы были налицо. Профессор Олег Борисович тоже заметил это.

– Ты не расстраивайся, – сказал он Сергею Степановичу. – Работа хорошая, мне понравились некоторые моменты. Ну не получилось – что ж теперь? – успокаивал он его. – Но, знаешь, там есть пара довольно интересных тем. Если их развить… Это как минимум докторская.

Сергей Степанович все так же обреченно смотрел перед собой, словно не слышал его.

– А знаешь что, – продолжал Олег Борисович, – я вижу, ты можешь работать и хочешь. У меня тут на кафедре как раз вакансия появилась. Если хочешь, переходи ко мне – как?

Сергей Степанович чуть пожал плечами.

– Будем серьезными делами заниматься. А эту свою машину времени… – как бы извиняясь, произнес профессор. – Ну забудь ты это, не маленький ведь уже. Нет, молодец, конечно. Большую работу сделал. А то, что не получилось? Ничего, зато попутно ты там много интересных вопросов затронул. Их немного доработать – и получится стоящая вещь. Ну как, пойдешь ко мне? Подумай, конечно, и позвони на неделе – ладно?

Сергей Степанович кивнул.

– Вот и хорошо, – улыбнулся профессор и потом, как бы ставя точку в разговоре: – Значит, договорились?

– Да, – ответил Сергей Степанович совершенно не своим голосом. – Мы пойдем.

Он медленно встал и направился к двери.

– А это забери, – вслед ему сказал профессор, протягивая его папку.

– Угу, – кивнул Сергей Степанович, вернулся и забрал ее. Потом, уже у двери, он обернулся и сказал: – До свидания.

– До свидания, – самым доброжелательным тоном ответил профессор.

Я смотрел на них, понимая, что сейчас Сергей Степанович уйдет и тогда все. Все!!! Но… как же это? Нет, я не мог оставить все так.

– Послушайте, – сказал я профессору, – ну хорошо, я сумасшедший, Сергей Степанович шарлатан, но если все-таки на секунду представить, что мы не лжем, что это действительно существует, то как нам быть в этом случае? Я просто хочу спросить у вас, что нам делать? Вы можете посоветовать?

– Понимаете, – спокойно ответил он, – я заведую кафедрой. Под моим началом находится около десятка тем, реальных, существующих и оплачиваемых. И в каждой из них проблем не меньше, чем у вас. Я просто не в состоянии вникать в каждую мелочь. А ваша проблема, по-моему, слишком серьезна, и чтобы убедить кого-то, что это сделал всего один человек, не имея ни лаборатории, ничего, вам нужны очень веские доказательства. Я вполне допускаю, что это существует, но тогда это идет вразрез с современной наукой, и тем более это надо доказывать самым серьезным образом.

– Да, – кивнул я, – конечно. Но с другой стороны, нельзя же молчать. Как нам все-таки заявить об этом? Если бы вы были на нашем месте, что бы вы сделали?

– Честно?

– Да.

– Не знаю, – ответил он. И искренность, с которой он сказал это, и отставленные в сторону апломб и высокомерие лучше всяких слов говорили, что он действительно не знает как быть, возможно и желая помочь нам, но ничего не может поделать.

Я опустил взгляд, понимая, что говорить больше не о чем. Все было ясно.

– Что ж, – произнес я, – спасибо. До свидания.

– До свидания, – так же благожелательно, как и перед этим, отозвался он.

Я кивнул, открыл дверь, и мы с Сергеем Степановичем вышли из кабинета.

Сергей Степанович смотрел перед собой невидящим взглядом и, похоже, совершенно не воспринимал окружающего. Я взял папку из его рук.

– Пойдемте, – сказал я. И, придерживая его за локоть, повел по коридору.

Еще когда ходил здесь в ожидании, я обнаружил, что чуть дальше за поворотом есть небольшой холл с окном – туда-то я и повел Сергея Степановича. Мы подошли к окну, он встал перед стеклом, все так же глядя перед собой. Я присел на подоконник рядом, достал сигареты и предложил ему.

– Нет, – помотал головой Сергей Степанович, – спасибо.

Я пожал плечами и закурил. Мы молчали. Я чувствовал, что не имеет смысла говорить что-либо – слова лишние, да он и не услышит их. Просто ему нужно время, чтобы успокоиться и прийти в себя. Я не торопил его, просто молча курил рядом. Потом, когда сигарета кончилась и я выбросил ее, по коридору быстрыми шагами прошел профессор Олег Борисович. Он заметил нас и остановился. Сергей Степанович стоял спиной к коридору и не видел его.

– Ну что у вас? – мягко сказал Олег Борисович и подошел ближе.

Я не стал ничего отвечать – все и так было видно даже по спине Сергея Степановича. Профессор подошел и положил руку ему на плечо.

– Сергей, – сказал он, – ну что ты? Я ведь все честно тебе ответил, ты же понимаешь. Ну, не мог же я сказать, что правильно, если там неправильно. Ты ведь для этого мне показывал, чтобы я посмотрел и нашел ошибки. Ну, ничего, исправишь еще. Все будет.

– Олег Борисович! – донеслось из конца коридора.

– Иду! – крикнул туда профессор.

– Мне идти надо, – сказал он Сергею Степановичу. – Ты звони. Придумаем что-нибудь. Звони, ладно?

– Да, – выдавил из себя Сергей Степанович.

– Ну вот и хорошо, – улыбнулся Олег Борисович, потом кивнул мне и убежал по своим профессорским делам.

Мы остались стоять у окна. Было тихо, почти никто не проходил мимо. Я молча ждал, не трогая Сергея Степановича.

– А я-то с исправлениями, – горько усмехнувшись, вдруг сказал он.

Я молчал.

– Ладно, – еще через какое-то время проговорил он, – пойдемте, – и отвернулся от окна.

Мы пошли к выходу.

– Самое смешное, – сказал мне Сергей Степанович, – что он действительно прав.

* * *

– Самое смешное, что он действительно прав, – сказал Сергей Степанович, когда мы сидели у меня дома.

Выйдя из института, я поймал такси и повез Сергея Степановича к себе домой. Я не мог отпустить его в таком состоянии. Он не возражал, и через полчаса мы приехали ко мне. Леночка уже была дома и сейчас делала чай на кухне, мы сидели в комнате.

– Выпить не хотите? – спросил я Сергея Степановича.

– Нет, – покачал он головой.

– А то там есть, еще с дня рождения осталось.

– Нет, – повторил он, – спасибо.

– В чем же там все-таки дело? – спросил я, видя, что он уже более или менее успокоился и теперь в состоянии вести беседу.

– А, – махнул рукой Сергей Степанович, – какая теперь разница?

– Как какая? – удивился я. – Ведь я живой и здоровый, и устройство работает. Вы-то хоть не сомневаетесь в этом? Или тоже считаете, что я все придумываю?

– Нет, – ответил он, – не считаю. Но там у меня действительно ошибка, и действительно самая элементарная. Просто Олег Борисович все время со студентами работает и поэтому обращает внимание на такие простые вещи. А я…

– Но все равно. Я-то живой, значит, все правильно.

– Да неправильно, – поучал меня Сергей Степанович. – Это основа. Ну, как законы Ньютона в физике. Только здесь это не так заметно, вот я и проглядел.

– Хорошо, – сказал я. – Тогда вам придется согласиться, что сейчас вы разговариваете не с живым человеком, а с моим привидением.

Он грустно улыбнулся.

– Конечно, нет, – сказал он.

– Именно, – подхватил я. – Так что получается, либо у вас нет ошибки, либо не верны эти основы – одно из двух.

– Основы верны, – сказал Сергей Степанович, – и ошибка есть.

– Тогда я призрак.

– И вы не призрак.

– Нет, – сказал я.

– Да, – сказал он.

Мы молчали, чувствуя, что зашли в тупик.

Потом к нам в тупик пришла Леночка и принесла чай.

– Что там у вас? – спросила она. – Я так поняла, что-то не так – рассказали бы.

– Подожди, – ответил я ей, – мы сами еще не разобрались.

– Но хоть что он сказал?

– Да-а… – произнес я.

– Сказал, что все неправильно, – рубанул Сергей Степанович.

– Прямо все? – уточнила Леночка.

– Да, – сказал он.

– Сергей Степанович преувеличивает, – вмешался я. – Не все, конечно, а так, некоторые детали.

– И как же теперь? – продолжала интересоваться Леночка.

– Не знаю, – ответил я. – Вот думаем.

– Но дело хоть поправимое?

– Конечно. Все ведь работает. Просто нужно переписать заново, подвести теоретическую основу.

– А-а, – с пониманием произнесла Леночка и пошла на кухню за сахаром.

– Зачем вы ее обманули? – спросил меня Сергей Степанович.

– В чем же я ее обманул? В том, что все работает, или в том, что нужно переписать заново?

– В том, что подвести теоретическую основу, – буркнул Сергей Степанович.

– Вы считаете, что ее нужно… отвести?

– Наверно, – все так же мрачно отозвался он. – И сделаться каким-нибудь колдуном или экстрасенсом. Тогда уж точно меня никто не будет слушать.

– Зато народ к вам потянется. Обзаведетесь собственной колдовской клиникой, откроете практику.

Я наблюдал, как его глаза расширялись и постепенно стали почти правильной круглой формы.

– Что? – даже испугался я. – Что я такого сказал? Я ведь просто пошутил.

– Вот, – завороженно произнес он. – Это то, что мне надо.

– Колдовство?

Леночка вернулась с сахаром. Сергей Степанович не заметил ее прихода, как, похоже, и моего последнего замечания.

– Собственная клиника, лаборатория, – проговорил он. – Я там смогу провести любые исследования, пригласить нужных людей, собрать необходимое оборудование.

– Хм, – покачал я головой. – Представляете, сколько все это стоит? Вам в вашей больнице столько и за двести лет не заработать.

– Да, – обмяк он и произнес с грустью: – Представляю.

– Я вам еще в самом начале предлагал этот вариант – помните?

– Нет, – признался он.

– Помнится, тогда вы мне ответили примерно то же, что я вам сейчас.

– Теперь все по-другому, – сказал он.

– Конечно, – ответил я. – Теперь вы предлагаете, а я возражаю.

– Нет. Теперь я знаю, что это работает.

– Ага, – обрадовался я. – Значит, все-таки признаете, что работает?

– Признаю. Я никогда и не спорил с этим.

– Спорили, – сказал я, – только что. Значит, основы неверны?

– Нет, – сказал он, – основы не могут быть неверны.

– Опять двадцать пять. Но тогда как же?

– Если результат из двух компонентов не равен их сумме, значит, есть еще третий компонент.

– Что-что?

– Здесь есть что-то еще, – сказал он, – чего не заметил ни я, ни Олег Борисович. Только по случайности это сыграло мне на пользу.

– И мне, – добавил я.

– Да, и вам, конечно.

– Олег Борисович – это тот профессор, к которому вы ходили? – подала голос Леночка.

– Да, – ответил я.

– Вот змей, – сказала она.

– Нет, – возразил я. – Он хороший, вернее, правильный. Не мог он по-другому ответить. Не мог же он сказать, что правильно, когда на самом деле неправильно, – вспомнил я его слова.

– Вот, значит, как, – кивнула Леночка. – Что же вы с неправильными вещами к профессору ходите?

– Не углядели, – оправдывался я.

– Угу.

– Я вот что думаю… – начал говорить Сергей Степанович и тут же прервал сам себя: – Хотя нет. Нет… – и погрузился в задумчивость.

– А я вот думаю, – проговорил я. – Помнится, этот ваш профессор сказал что-то про химический состав крови.

Сергей Степанович пожал плечами.

– Алкоголь ведь проникает в кровь? – продолжал я, Сергей Степанович кивнул. – Может, здесь собака и зарыта, то есть это и сыграло роль, что я в момент операции был пьян?

Он сделал неопределенное выражение лица.

– Не знаю, – протянул Сергей Степанович. – Может быть… Хотя вряд ли… А хотя…

Он замолчал, снова предавшись размышлениям.

– Вот видите, – сказал я, – как хорошо, что я тогда напился. А вы все говорили: «Не пейте, не пейте». Как полезно иногда выпить бутылку-другую. Может, это и спасло мне жизнь? А уж как науку вперед двинуло!

– Знаете, – сказал Сергей Степанович, – я теперь смотрю на это другими глазами. У меня там ошибка на ошибке. Просто счастье, что вы остались живы и все получилось.

– Цепь случайностей, – поправил я его. – Вы слишком рассеянны. Но хуже то, что вы со своей рассеянностью играете чужими жизнями, правда выигрываете при этом, но самое плохое, что конкретно моей.

– Извините, – сказал он.

Я усмехнулся.

– Чего уж там. Не стоит извинений.

– Мне нужна клиника, – посетовал Сергей Степанович, – или лаборатория. Как я могу без серьезных исследований делать что-то?

– Действительно, – поддержал я его, – как?

Он нахмурился, не понимая моей иронии.

– Чем дальше, тем больше подробностей я узнаю про эту вашу операцию, – сказал я. – Теперь мне кажется, я не удивился бы, даже узнав, что вы вообще не хирург и это была ваша первая операция, которую вы делали по рисункам из журнала «Юный техник» тупым скальпелем. По-моему, это последняя из всех возможных плохих новостей – все остальные уже сказаны. Давайте, признавайтесь. Тогда я, быть может, все-таки упаду в обморок.

– Сначала вы сказали, что не удивитесь.

– Да?

– Да.

– Так мне удивляться или падать в обморок?

– Ну что ты пристал? – вмешалась Леночка. – Сергей Степанович очень хороший хирург – вся больница тебе скажет. И вовсе это была не первая его операция.

– А какая? Вторая? – продолжал я, но увидел, что Сергей Степанович начинает обижаться. – Ладно, – проговорил я, – извините. Шучу.

– Ничего, – отозвался он.

Мы молчали.

– Мне нужна клиника, – самым серьезным голосом констатировал Сергей Степанович.

– Вряд ли вам кто-нибудь даст деньги под это, – сказал я. – Тем более после такого ответа вашего профессора.

– Но ведь все работает, – проговорил он.

– Серьезно? – чуть насмешливо произнес я, чувствуя, что сказал это тоном профессора Олега Борисовича.

– Да, – не заметив сходства, ответил Сергей Степанович. – Действительно, никто мне не поверит, поэтому мне нужна собственная лаборатория и собственные исследования.

– Так клиника или лаборатория? – уточнил я.

– Какая разница? – все с той же серьезностью говорил он. – Главное, чтобы я мог делать свое дело и ни от кого не зависеть.

– И где вы ее возьмете? – сказал я. – Кто вам даст столько денег?

– А вы? – с надеждой посмотрел он на меня.

– Я? – удивился я.

– Насколько мне известно, вы не работаете и у вас есть деньги.

Я не стал уточнять, что он заглядывает в чужой карман – Бог с ним. Я лишь сказал:

– Моих денег вам хватит только на мензурки, ну, может, еще на фикус в приемной.

– Но сколько-то у вас есть? – настаивал он. – На что-то ведь вы живете?

– На что я живу? – проговорил я, заметив живой интерес в Леночкиных глазах. – Когда-то мне удалось заработать немного денег. И теперь они лежат в банке, я живу на проценты от них. Но это совсем не такая большая сумма, – поспешил я рассеять его иллюзии. – Ее вам совсем не хватит. К тому же я ведь должен на что-то жить.

– Я вам отдам, – сказал он.

– Сергей Степанович, – со всей серьезностью и убедительностью произнес я, – вам этого не хватит. А я останусь ни с чем.

– Правда? – похоже, все-таки понял он.

– Это совершенно точно, – добавил я. – Уж я-то знаю, что у вас верное дело. Неужели вы думаете, я бы не помог вам, если б мог?

– Да? – уже совсем упав духом, произнес он.

– Да, – подвел я черту.

Он вздохнул и стал нехотя пить уже остывший чай.

– Может, все-таки выпьем? – предложил я, чувствуя некоторую неловкость от того, что отказал ему.

– Выпьем? – отрешенно произнес он.

– Вы что хотите: вино, водку?

– Вино? Водку? – эхом отозвался Сергей Степанович.

Я ждал.

– Давайте немного вина, – наконец проговорил он.

Я кивнул и пошел за бутылкой.

– Мне чуть-чуть, – сказал он, когда я стал наливать Леночке и ему.

Я сделал, как он просил. Потом мы выпили.

– Где же взять денег? – мучился Сергей Степанович.

– Не знаю, – честно признался я.

– Найти бы какую-нибудь мафию, – мечтал Сергей Степанович.

– Они вас заставят делать атомную бомбу, – сказал я, – и грабить банки вместе с ними.

– Я бы ограбил банк, – в той же эйфории произнес он.

– Сергей Степанович, – улыбнулся я, – окститесь. Какай банк?

– Любой, – сказал он.

– Ну все, – веселился я, – рождается новый профессор Мориарти. Лена, ты чувствуешь, как запахло цементом? Ноги в тазик, в цемент – и на дно. Только скажи теперь что-нибудь не так.

Леночка улыбалась и так, улыбаясь, вдруг сказала:

– Не знаю, чего вы мучаетесь? На вашем месте я бы заработала столько денег, сколько захотела.

– Как? – без энтузиазма, ожидая услышать в ответ какую-нибудь нереальную вещь, спросил я.

– Как?! – почти одновременно со мной азартно чуть ли не выкрикнул Сергей Степанович.

– Хм, – улыбнулась Леночка, посмотрев на нас. – Очень просто.

Она протянула руку и взяла свою сумочку, стоявшую неподалеку. Потом стала копаться в ней, что-то искать. Мы, затаив дыхание, следили за ней. Я – с нарастающим интересом, Сергей Степанович – с почти волчьим азартом.