Текст книги "Будущее в подарок"

Глава 11

Едва они вошли в прихожую, Питер сказал:

– Познакомься. Моя дочь Виктория. А это Линда.

Виктория смотрела на Линду пристальным, но вполне доброжелательным взглядом, однако Питер чувствовал, что та несколько растерялась.

– Если ты нас покормишь, – он обращался к дочери, – это будет прекрасно.

– Покормлю, – легко повернувшись, она пошла в кухню.

Линда не без любопытства осматривала прихожую. Питер понимал, что российское жилье, построенное в начале века, вскоре после падения советской власти, несущее на себе отпечатки убогой жизни, не могло не удивить ее. Хотя в этом доме холлы и комнаты были попросторнее тех, что бытовали в советские времена. Он взял Линду за руку, потянул в сторону кухни. Они вошли туда, где возилась подле электрической плиты дочь, заняли место за столом, стоявшим у окна.

– В России любят проводить время на кухне. Когда была советская власть, на кухнях обсуждали самые насущные вопросы. Власть критиковали. Здесь, на кухне, не только принимают пищу… Настоящий центр квартиры.

Виктория насмешливо глянула на него:

– Откуда ты знаешь?

– Читал. И еще приезжал в Россию в конце прошлого века. А на Западе принято обедать в столовой. В нашем лондонском доме была столовая… Наш дом. Интересно, кто там сейчас живет?

– Представления не имею, – рассеянно произнесла Виктория.

Она поставила на середину стола тарелку с вареной картошкой, чищенную и нарезанную кусочками селедку, соленые огурцы, брусок золотистого сливочного масла на блюдце, полукопченую колбасу. Питеру стало весело.

– Типично русская еда. Не хватает только водки.

– Почему не хватает? Вот. – Она достала из морозильника запотевшую бутылку, поставила на стол, следом – хрустальные стопки. – Наливай.

Стекло было холодным. Питер свернул пластиковый колпачок, наполнил стопки.

– Теперь все, что надо, в наличии. Повод тоже имеется. За нашу встречу.

Водка была выпита, Селедка пошла на ура. С горячей картошкой. Незатейливая, но вкусная еда.

Питер пытливо глянул на дочь.

– Скажи, легко ли у вас снять жилье?

Она задумалась на мгновение.

– Нет. Что-нибудь приемлемое можно найти за несколько дней. А в чем дело?

– Мы с Линдой хотим перебраться сюда, к вам.

– К нам? – Сколь искренним было ее удивление. Она застыла на месте. – Но… это правда?

– Правда.

– А чем… вы будете заниматься?

– Поищем что-нибудь подходящее. Лучше всего, если бы мы стали передавать опыт молодым членам отрядов самообороны. Все-таки, мы с Линдой – опытные борцы с преступностью.

– Это вполне реально. Такие люди нам нужны. – Она задумалась на мгновение, затуманила взгляд, потом весело посмотрела на отца. – Готова поднять этот вопрос на Совете. Хотя, конечно, есть некая тонкость, связанная с родственными отношениями. Но в данном случае польза дела неоспорима.

Питер подивился ее рассудительности. Ему было приятно, что его дочь – умная женщина. Почувствовав его настроение, Линда, сидевшая до того молча, предложила:

– Давайте выпьем за ваше семейство. За Питера, за вас, Виктория, за ваших детей. Чтобы все были здоровы.

Ее стопка соприкоснулась со стопкой Питера, потом – Виктории. Содержимое она выпила до дна.

– Ты где научилась пить водку? – Питер ласково улыбался.

– Я ее не очень люблю, но иногда пью.

Линда хотела что-то добавить, тут из прихожей послышался шум, и вскоре появился Владимир.

– Добрый вечер. – Увидев Линду, галантно поздоровался, пояснил. – Меня зовут Владимир.

– Линда. – Она протянула ему руку.

Ее лицо отражало некоторое замешательство. Питер пришел ей на помощь.

– Это – моя жена. Правда, официально мы еще не оформили наши отношения. Но какая разница?

– Очень приятно… – растерянно пробормотал Владимир.

– Наливай. – Виктория смотрела на отца с решительным задором. – Давай выпьем за тебя и Линду. Чтобы у вас все было хорошо.

Четыре полные стопки сошлись, издав глухой, куцый звук, и тотчас были опустошены. Едва начали закусывать, Виктория, вспомнив, тронула Владимира за руку и оживленно проговорила:

– Ты можешь представить, что папа и Линда решили уйти в отставку и перебраться сюда, к нам? Но вовсе не для того, чтобы на пенсии отдыхать. Хотят передавать опыт борьбы с преступностью молодым членам отрядов самообороны. Это вполне реально. Такие специалисты нам нужны. Я готова поднять этот вопрос на Совете.

Слушая мать, Владимир согласно кивал, не забывая при этом о картошке и селедке. Потом деловито прокомментировал:

– Такие специалисты на самом деле нужны. И школу давно пора создать. А то все малопрофессионально, на одном энтузиазме.

– Мы готовы заняться и созданием школы. Правда, Линда? – Питер повернул к ней голову, она уверенно кивнула. – Что поручат, то и будем делать. – Он перевел взгляд на дочь, на внука. – Но прежде мы поедем посмотреть Лондон. С мамой и с тобой. За мной значится такое обещание.

– Я бы с удовольствием. Но как с финансовыми и прочими проблемами?

– Постараюсь их решить.

– Если так… Готов ехать. В отпуске я не был два года.

Питер покровительственно усмехнулся.

– Посмотришь Западную Европу Прежде всего, Лондон. Это не только наша с Викторией родина. Это – важный город для западной цивилизации. Той, которая создала современный мир.

Пренебрежительное выражение тронуло лицо Владимира.

– Современный мир, тот, который сейчас на большей части Земли – тупик эволюции.

Питера смешил юношеский максимализм внука, но он отвечал вполне серьезно:

– Я бы не стал так безапелляционно говорить о тупике. Проблемы налицо. Но разве было когда-нибудь время, когда человечество развивалось без проблем? Любой кризис – толчок к преобразованиям.

Владимир энергично покачал головой.

– Такого кризиса, как сейчас, никогда не было. И то, что все страны перемешали, создает дополнительные трудности. У России всегда был свой путь. Особый путь. А сейчас только на нашей территории мы можем отстоять этот путь. Вот почему существование такой территории здесь, в России, столь ценно.

Питер не смог сдержать мимолетной улыбки.

– Ты затронул очень сложный вопрос. Вокруг него идет давний и весьма запутанный спор. – Он смотрел на внука устало, задумчиво. – Особый путь… А была ли Россия Европой? Хоть когда-нибудь? На мой взгляд, несмотря на старания Петра Великого, который повернул Россию лицом к Европе, но при этом усилил крепостничество, она осталась прежде всего азиатской страной. Татаро-монгольское иго и кровавые старания Ивана Грозного давали о себе знать многие столетия. Главная беда в том, что народ пребывал в рабстве. Даже просвещенная Екатерина Вторая не изменила этого. И главный наш европеец Пушкин не смог подвинуть Российскую империю к Европе – подавляющая часть страны была безграмотна и его произведений не читала. Александр Второй отменил крепостное право, но не рабство. Ибо лакейство и после тысяча восемьсот шестьдесят первого года осталось неотъемлемой чертой значительной части русского народа. Оно пребывало в головах, в обычаях. Личное право никогда не было развито на Руси – об этом еще Герцен писал. Так что тиранию большевиков следует признать закономерной. Народ принял их, а вслед затем – Сталина, как нечто привычное, нужное. И потом тяготел к авторитарным лидерам, преклонялся перед ничтожными правителями, непомерно возвеличивая их. Так что я бы не уповал на особый путь.

Его слова озадачили внука. Но отмалчиваться тот не собирался.

– Я не умею так складно сыпать именами и событиями, – недовольство сквозило в голосе Владимира.

– Только суть я понимаю четко. Западная цивилизация привела человечество в тупик.

Питер усмехнулся, чуть-чуть.

– Я вижу проблему в диктатуре большинства. Дело в том, что большинство не всегда право. – Тут он покосился на Линду. – Ему неохота думать о будущем Земли, человечества. Оно хочет только потреблять, только развлекаться в свободное время. Диктатуру большинства надо бы сменить диктатурой интеллекта. Но глобализация была неизбежна. Пойми: территориальная зависимость человека давно уже стала несущественной. Что главное? Культура. Самый ценный ресурс и вчера, и сегодня – энергия культуры. Ибо только она объединяет людей. И основой стала культура западноевропейская. Но важнейшая часть культуры – язык. Что из этого следует? А вот что: пока где-то говорят по-русски, русская культура жива. К счастью, русский язык жив не только здесь, но и во многих частях Европы.

Владимира подобные утверждения, похоже, устроили. А может, у него не хватило новых доводов. Как бы там ни было, но спор иссяк.

Питеру и Линде отвели ту комнату, где он уже ночевал.

– Ты на меня не сердишься? – спросил Питер, когда они легли.

– За что?

– За мои слова о том, что большинство не всегда право.

Помолчав, она сказала примирительно:

– Тебя не переубедить.

– Но ведь и тебя не переубедить, – с хитрой физиономией заметил Питер. – Помнишь, ты рассказывала мне, что концепция разумной достаточности сменила концепцию потребительства?

– И что из этого?

– А то. Еще пятьдесят лет назад подавляющее большинство американцев проповедовало потребительство. Безудержное, безоглядное потребительство: жить только для того, чтобы потреблять. А потом стало ясно, что это неверный подход. Что надо беречь ресурсы. Менять надо только то, что удалось сделать более экономным, энергосберегающим. А остальное сохранять. Вот видишь?! Но из этого следует, что тогда, в начале века, подавляющее большинство американцев, как, впрочем, и европейцев, было неправо. Где гарантия, что большинство во всём право сейчас?

Ее взгляд стал озорным.

– Никакой гарантии. А где гарантия, что правы те, кто, в отличие от большинства, будто бы знают истину?

Спорить с ней было бесполезно. Тем более, что последний довод имел основание. Питер предпочел потратить силы на другое: обнял ее, закрыл ей рот страстным поцелуем. Его старания не были отвергнуты.

На следующий день они с Линдой отправились в Париж. Сначала добрались до границы своей территории, потом – до вокзала, там сели на скоростной поезд и через пять часов оказались в городе, который познакомил их.

Фацио ждал их. О встрече договорилась Линда. Хозяин кабинета усадил их по другую сторону стола.

– У вас какие-то просьбы? – Он смотрел в высшей степени приветливо.

– Да, – сдержанно ответил Питер. – Нам нужны два временных чипа для моей дочери и младшего внука. Со сроком действия не менее месяца. Вы обещали.

– Мой друг, я помню о своих обещаниях… – Быстрым движением он достал из стола два тонких серебристых браслета, положил их перед Питером. – Они надеваются на запястье. И полностью заменяют вживленные. На время действия. Эти – на два месяца.

Питер взял один из браслетов, рассмотрел поближе – тот был очень легким. Глянул на Фацио.

– Какой из них для моей дочери, а какой – для внука?

Вопрос не застал Фацио врасплох.

– Для дочери тот, на котором вот здесь, внутри, – он ткнул пальцем в определенное место лежащего браслета, – стоит номер ноль тридцать два. Запоминать его нет необходимости. Достаточно помнить, что он меньше, чем на другом браслете.

Кивнув, Питер проговорил:

– Спасибо.

– Рад был помочь. – Фацио помолчал. – Мне хотелось бы узнать, какие планы у вас? Я имею в виду тот период, который начнется после поездки в Лондон.

Питер сдержанно усмехнулся.

– Мы с Линдой хотим связать узами брака наши отношения.

– Поздравляю. Искренне рад за вас обоих.

– Кроме того, мы приняли решение уйти в отставку – я и Линда. Нам хочется быть как можно больше вместе.

Взгляд Фацио стал взволнованным.

– В отставку?!.. Я не ожидал, что все так закончится. Никак не ожидал… Честно говоря, мне обиднее всего терять вас, Линда. Мне всегда очень нравилось с вами работать… – Он о чем-то размышлял, что-то его занимало. Вдруг пытливо глянул на Питера, потом на Линду. – Вы решили жить в этой зоне?

– Да, мы хотим жить там, – подтвердил Питер.

Фацио развел руками.

– Ну что ж… Там тоже должны быть нормальные, вменяемые люди.

– Там и без нас таких хватает, – мягко заметил Питер.

Лицо Фацио выразило сомнение, а потом вдруг оживилось: он явно что-то задумал.

– Слушайте, зачем вам уходить в отставку? Живите в своей зоне и продолжайте работать у меня.

– Чем мы будем заниматься?

– Тем, чем хотите.

– Но в каком качестве мы останемся у вас?

– Будете представителями ВБР в этой зоне.

Питер медленно покачал головой из стороны в сторону.

– Вы не отвечаете за внешние контакты. Служба собственной безопасности преследует совсем другие цели.

Фацио вяло поморщился.

– Служба собственной безопасности преследует разные цели… Признаюсь, мне хотелось бы сохранить вас у себя. Но если вам так важны все эти тонкости, вам следует перейти к господину Калныньшу в департамент по противодействию антиконституционной деятельности.

– Спасибо за совет. Но мы свое решение приняли.

– Жаль. Очень жаль. – Как искренне он говорил это. – Сейчас так трудно встретить интеллектуалов, которые при этом наделены чувством ответственности и готовы посвятить себя защите правопорядка. Но если вы решили окончательно… – Фацио проделал какие-то манипуляции, в результате которых из плоского устройства, стоящего на краю стола, выскользнули поочередно два листа. Пробежав глазами текст и удостоверившись, что все верно, он положил эти листы передними, пододвинул массивную золоченую ручку. – Распишитесь. В данном случае электронная подпись не применима. Вы – здесь, а вы, доктор Андерсон – здесь.

– Фацио подождал, когда появятся подписи. – Теперь все формальности соблюдены. Хотя я на самом деле сожалею… Ваши чипы позволят вам покинуть здание. Но вернуться сюда вы уже не сможете. Желаю счастья. До свидания.

– Спасибо. До свидания.

Когда они вышли на улицу, и стеклянные двери закрылись за ними, Линда сказала:

– Все получилось, как ты хотел. Ты доволен?

Глянув на нее загадочно, Питер выпалил:

– Нет. – Выдержал паузу. – Потому что мы не посетили мэрию.

Он принялся ловить такси, так что вскоре они уже ехали в нужном направлении. Поездка не заняла много времени.

Народу в просторном холле и коридорах мэрии было немного. Но Питеру и Линде пришлось подождать минут десять, прежде чем их пригласили в помещение, отведенное для регистрации браков. Им открылся достаточно большой зал, представительный, оформленный в привычных ныне серебристых тонах. За большим столом сидела женщина средних лет, смуглая, полноватая, одетая в красивый черный костюм с блестками. Вежливое выражение устроилось на ее округлом лице.

– Добрый день, господин Морефф и госпожа Андерсон, – приветствовала она их по-французски.

– Добрый день. – У Питера возникла мысль о том, что во вживленных чипах есть свои преимущества.

– Вы хотите зарегистрировать брак прямо сейчас? – Да.

– Это возможно. Молодежь мы не регистрируем сразу. Просим прийти через месяц. Но вы – не молодые люди, можно не сомневаться, что ваше решение продуманное, не спонтанное. Так что от лица мэрии я готова зарегистрировать ваш брак сейчас.

Сосредоточенно глядя на монитор, она несколько раз нажала кнопки на лежащей перед ней тонюсенькой клавиатуре, потом повернулась к Линде.

– Госпожа Андерсон, вы будете брать фамилию мужа?

– Да, – не раздумывая, ответила Линда.

Сотрудница мэрии нажала еще раз на клавишу, затем произнесла: «Распечатать». Тотчас из компактного устройства выскочил красивый листок – на голубоватом фоне были напечатаны фамилии и имена Питера и Линды, содержалась запись, что они вступили в законный брак такого-то числа такого-то месяца такого-то года.

– Пожалуйста, распишитесь, – попросила женщина. – Это тот редкий случай, когда необходима живая подпись. Вот ручка.

Они поставили подписи. Питер подумал, что сегодня они делают это во второй раз, удостоверяя принятие крайне важных для них решений.

– Поздравляю, теперь вы – муж и жена. Свидетельство останется у нас в архиве. Все, что необходимо вам, уже внесено в ваши чипы. А требуемая за регистрацию брака сумма снята поровну с ваших счетов. Всего вам доброго.

Когда они покинули мэрию, Питер спросил:

– Ты не против, чтобы мы поехали ко мне?

– Не против, – задумчиво ответила Линда.

Питер шагнул в сторону проезжей части, чтобы поймать такси.

Иван прямо-таки обрадовался, увидев его.

– Здравствуйте, господин Морефф. Как хорошо, что вы приехали. Здравствуйте, госпожа Андерсон. Надеюсь, у вас все хорошо. Вы решили сменить фамилию?

– Решила, – весело отвечала Линда.

– Наверно, был повод для такого решения, – невозмутимо констатировал Иван и обратился к Питеру.

– Господин Морефф, вы проведете вечер дома?

– Дома.

– Госпожа Андерсон, которая теперь госпожа Морефф, поужинает вместе с вами?

– Госпожа Андерсон будет теперь со мной все время. Она стала моей женой.

– Я поздравляю вас. Вам повезло, мистер Морефф, госпожа Андерсон – очень хороший человек.

Питер глянул на него с недоумением.

– Откуда ты знаешь?

– Я чувствую.

Усмехнувшись, Питер высказал пожелание:

– Подготовь праздничный ужин. Мы хотим отметить столь важное для нас событие.

– На двоих?

– На двоих. В Париже нам некого пригласить.

– Немедленно приступаю, – заверил Иван. – Жаль, что вы не предупредили меня заранее. Но я уже заказываю необходимые продукты.

– Какая разница, сейчас или заранее… – пробурчал Питер.

– Предварительный заказ дешевле. Простите, но я удалюсь. Мне надо готовить ужин.

Иван отправился на кухню, а они с Линдой – в гостиную. Большой экран беззвучно показывал очередной боевик. За окном открывалась ширь морского пейзажа.

Опустившись на диван, Питер потянул Линду за руку, усадил рядом, обнял, произнес доверительно:

– Линда, я хочу, чтобы между нами было полное взаимопонимание. Чтобы мы не тратили время на обиды, а занимались тем, чем нам хочется заниматься.

– Зачем ты мне это говоришь? – безмятежно поинтересовалась она.

– Я чувствую, что некоторые мои высказывания… коробят тебя.

– Да, они звучат неуважительно по отношению к жителям Земли.

Он покосился на Линду.

– Разве они этого не заслуживают?

Она промолчала. Выдержав паузу, он продолжил:

– К несчастью, люди поддаются манипулированию. И очень легко. Это хорошо было видно полвека назад. Сначала американцев убедили, что война в Ираке – благо. И они поддержали нападение на Ирак. Не все, но большинство поддержало. То же произошло у нас в Великобритании. Мы были верными союзниками американцев. А потом эту войну объявили ошибкой. И тогда большинство признало, что это действительно была ошибка… – Он сдержанно усмехнулся. – Я уже не говорю про Россию, где подавляющее большинство разве что не молилось на тогдашнего президента и верило всему, что говорила власть. Но Россия – особый случай… Если разум человека заполнен всяким мусором, нормально соображать такой человек не может. Нельзя бесконечно развлекаться. Человек обязан думать. Потому что он – человек. Мыслящее существо.

Линда посмотрела на него с легкой усмешкой.

– Ты в душе бунтарь, как многие русские.

– По воспитанию я – англичанин, – возразил он.

– Ты – русский, немного облагороженный английским воспитанием.

Питер заглянул ей в глаза.

– Может, тебе не стоило выходить за меня замуж?

– Может, и не стоило. Но дело сделано. Теперь я – твоя жена. – Вид у нее был веселый и немного усталый. – Давай выпьем.

– Давай. – Питер повернул голову в сторону двери.

– Иван!

Робот появился на пороге спустя несколько секунд.

– Простите, я еще занят готовкой. Прошу подождать минут двадцать.

– Принеси нам выпить. Виски с содовой.

– Сейчас принесу.

Иван вернулся довольно скоро. На подносе перед ним устроилось два небольших стаканчика с желтоватой жидкостью. Питер и Линда взяли их. Благосклонно выслушав похвалы в свой адрес, Иван поспешил в кухню.

Питер прикоснулся стеклянным боком своего стаканчика к стаканчику в тонких пальцах Линды. Раздался короткий, не слишком звонкий звук.

– За нас с тобой, – предложил Питер.

Глядя друг на друга праздничными глазами, они глотнули достойной жидкости.

В этот момент на экране мультивизора появилось сияющее лицо министра информации Зайделя.

– Добрый день, господин Морефф, – напористо проговорил он. – Добрый день, госпожа Морефф. Признаться, господин Морефф, вы меня порадовали и расстроили одновременно. С одной стороны – хорошая новость о том, что герой, возвращенный к жизни, женился, нашел себе верную спутницу жизни. Я готов был договориться с вами о съемке. Эта новость достойна того, чтобы о ней узнали жители Земли. С другой стороны, мне приходит информация, что вы подали в отставку. Эти новости убивают друг друга. Питер, – Зайдель перешел на доверительный тон, – вы должны отозвать заявление об отставке.

Питер медленно покачал головой. Взгляду него стал жестким – будто две иглы кололи министра.

– Это невозможно. Решение принято.

– Перестаньте. – Зайдель махнул рукой. – Нет ничего окончательного. Особенно, если речь идет о пользе дела. Отзовите заявление, а через месяц подадите вновь. Или через два. Господин Морефф, вы не учитываете важного воспитательного значения информации о вас. Певцов и артистов у нас хватает. Ученых. А настоящих героев – нет.

– Я вовсе не герой.

Зайдель победно улыбнулся.

– Не вам об этом судить. Вы – скромный человек. Это хорошо. И потом, со стороны масштаб поступка виднее… В конце концов, я мог не узнать о вашем уходе. Давайте, я пришлю телевизионщиков. Где вы находитесь?

– Дома.

– Не слишком солидное помещение. Давайте, вы куда-нибудь выберетесь. Туда, где солидный интерьер. Я распоряжусь найти что-нибудь подходящее. И, разумеется, вашей супруге стоит надеть платье невесты. Если его нет, я распоряжусь привезти. Какой у нее размер?

Питер проговорил ровным голосом:

– Господин Зайдель, огромное спасибо за желание помочь, но мы останемся дома. И не надо нас показывать. В конце концов, то, что мы оформили наш брак – наше личное дело.

– Вы не понимаете! – взвился Зайдель. – Это очень важно для жителей Земли. – Он перевел взгляд.

– Госпожа Морефф, скажите вашему мужу, что он не прав. То, что вы и он связали свою жизнь, не личное дело. Скажите ему.

– Я не буду этого делать, – с легкостью возразила она. – Потому что я согласна с Питером. Мы отпразднуем наш семейный праздник дома. И не надо нас показывать.

Зайдель ужасно расстроился.

– Как вы ошибаетесь… Жаль. Очень жаль… – пробормотал он и пропал с экрана.

Питер поцеловал жену в щеку. Ему было приятно, что она поддержала его. Что они думают одинаково.

Иван принялся накрывать на стол – расставил бокалы, тарелки, разложил приборы. Потом принес холодные закуски: тарелки с разными салатами, рыбную и мясную нарезку.

– Прошу к столу, – пригласил их Иван.

Они сели друг против друга. Появилась бутылка французского сухого вина. Серьезная темно-красная жидкость заполнила два бокала.

– Давай еще раз выпьем за нас с тобой, – сказал Питер.

– За нас с тобой, – повторила она.

Бокалы издали более долгий, серьезный звук, чем стаканчики с виски. Вино было прекрасным – благородный, немного терпкий вкус, глубокий и насыщенный.

– Я за тобой поухаживаю. – Питер поднял тарелку с салатом, принялся накладывать Линде, потом себе. Попробовав, оценил. – Вкусно. Тебе нравится?

– Да, – ответила она.

– А этот салат?.. Тоже вкусно. – Он глянул на Линду с хитрым видом. – Скажи, как перевозят роботов?

– Представления не имею. Наверно, на грузовых машинах.

– А из города в город?

– Наверно, в багажных вагонах. Зачем тебе это?

Питер выдержал паузу.

– Думаю, нам надо взять Ивана. Туда. После того, как мы там обоснуемся. Он решает массу проблем.

Подумав над его словами, она рассудительно произнесла:

– Давай сначала обоснуемся, а потом видно будет.

Этот вариант его устраивал.

– Горячее подавать? – прозвучал голос Ивана.

– А что на горячее? – поинтересовался Питер.

– Свинина с сыром и шампиньонами.

– Подавай.