Текст книги "Будущее в подарок"

Глава 9

В Москве их ждали. Дежурный отделения ВБР по самоуправляемой территории Россия помог им поселиться в служебной гостинице, которая располагалась на верхних этажах весьма высокого здания. Им выделили два номера.

Бросив на диван вещи, Питер тотчас подошел к окну. Ему открылся прекрасный вид: громады жилых комплексов, а между ними – построенные в прежние времена здания. Вдалеке виднелось острие телевизионной башни, которую Питер видел еще в прошлый приезд. Солнце, висевшее у горизонта, придавало небу легкомысленный вид.

Он повернулся к роботу-горничной, стоявшему в ожидании распоряжений.

– Как называется улица, на которой находится это здание?

– Люсиновская.

– До Кремля отсюда идти долго?

– Не понимаю вопроса. Если долго идти, следует воспользоваться служебным или общественным транспортом.

Питер весело рассмеялся – как важно правильно задавать вопросы!

– Далеко отсюда до Кремля?

– Два километра четыреста шестьдесят метров. Посмотрите карту.

На экране вместо непременного сериала, идущего без звука, появилась карта города. Пунктиром высветился наиболее близкий путь до Кремля: по Люсиновской, через площадь, потом по Пятницкой, через мост над малым руслом, потом левее и на большой мост. Запомнить было несложно.

– А где Подольская улица? – осторожно произнес Питер.

– На юге от Москвы. Но это нежелательная для посещения зона. Там живут асоциальные элементы.

Карта сменилась, как и ее масштаб. Высветилось нынешнее местонахождение Питера и точка на самом юге, потом отмеченное место увеличилось, проявилось переплетение улиц, одна из которых, идущая параллельно, обозначилась мигающей границей. «Подольская», – сообщила надпись.

– Как сохранить эту часть карты? – спросил Питер.

– Все это должно быть в вашем видеомобильном телефоне. Дайте указание, и он вам покажет. Вам что-то еще нужно?

– Нет.

– Я могу удалиться?

– Да.

– Если что-нибудь понадобится, позовите меня.

Питер оставался у окна. Перед ним раскинулся город, столь важный для человека, имеющего русскую кровь. Москва. Долгие годы – столица русского государства. Теперь – самоуправляемой территории Россия. Далеко не единственной в нынешнем мире самоуправляемой территории, где основным языком был русский. Но самой русской по истории и культуре. Здесь теперь жила его дочь. Хотя и в каком-то странном месте, называемом «нежелательной для посещения зоной».

Раздался благозвучный перелив звонка, Питер подошел к двери, открыл. Перед ним стояла Линда. Он шагнул в сторону, пропуская ее.

– Что ты намерен делать? – спросила она.

– Думаю, не стоит ехать к ней на ночь глядя. – Он помолчал. – Ты не против того, чтобы прогуляться?

– Не против.

Когда остановились у двери лифта, Питер негромко произнес:

– Может, признаемся, что нам хватит одного номера?

– Не спеши, – так же тихо ответила она.

Бойкий лифт унес их туда, где можно было покинуть здание. Выйдя на улицу, Питер повернул налево.

– Куда мы идем? – поинтересовалась Линда.

– К Кремлю.

– Ты знаешь дорогу?

Питер глянул на нее загадочно.

– Знаю… – Он не смог сдержать непонятного веселья. – Посмотрел карту. Идти не много, но и не мало. Скажи, когда устанешь. Тогда мы возьмем такси.

Они двинулись вдоль улицы. На ней было много зелени – большие деревья, а меж ними кустарник и густая подстриженная трава на газонах. Питер подумал, что здесь удивительно свежий воздух.

– Скажи, важна ли нынешним людям их национальность? – спросил он.

– В гораздо меньшей степени, чем раньше. Но есть и такие, кому важна.

– За что должен держаться тот, кому ему важна его национальность?

Она задумалась на секунду.

– За язык, за традиции, за свою историю. Но двадцать первый век все более перемешивает традиции, уравнивает историю. Остается язык. Однако современный человек сносно говорит на четырех-пяти языках. Вывод делай сам.

Питер помолчал, потом с любопытством глянул на Линду.

– А тебе важно твое скандинавское происхождение?

– Я знаю нашу историю, говорю на шведском, норвежском, датском языках. Но замуж вышла за русского… – Она вздохнула, не тяжко, не безнадежно, а скорее прощающе. – И, кажется, опять имею шанс повторить это.

– Я наполовину англичанин, – тут же возразил Питер.

Линда медленно покачала головой из стороны в сторону.

– Ты русский, выросший в Англии.

Он не стал спорить. С озорством во взгляде покосился на Линду.

– Значит, ты мне делаешь предложение?

– Какое предложение? – Ее удивление было искренним.

– Жениться на тебе.

– Я? – Она запнулась. – Я не делала предложений.

– А кто сказал про шанс повторить? – Его глаза стали хитрыми.

Она рассмеялась, легко и как-то задумчиво. Повернула к нему голову.

– Ты против?

– Почему – против? Я принимаю предложение. Завтра же пойдем куда следует.

Она медленно покачала головой.

– Нет. Давай сначала сделаем то, ради чего мы сюда приехали.

И опять он предпочел не спорить.

У Линды хватило сил дойти до Кремля. Они прогулялись по Красной площади. На этот раз Питер не увидел на прежнем месте Мавзолея и других захоронений, что порадовало его. К чему кладбище в самом центре столицы? Потом через Спасскую башню они прошли внутрь пространства, огражденного высокой кирпичной стеной.

Кремлевские соборы и здания были в прекрасном состоянии. Питеру понравилось, что теперь здесь музей – когда он приезжал в Москву прежде, Кремль представлял собой закрытую территорию, на которой располагалась верховная власть, и граждан пускали туда не всюду и не всегда. А уж поздним вечером их с Линдой точно не пустили бы за кремлевские стены.

Когда они вернулись на такси в гостиницу, совсем стемнело. Робот-горничная встретил их в коридоре.

– Добрый вечер, – вежливо проговорил он. – Если вам что-нибудь надо, я к вашим услугам.

– Спасибо, ничего не надо, – поспешил заверить Питер.

Дождавшись, когда робот скроется за дверью своего помещения, они юркнули в номер Питера.

Утром, когда они еще лежали, он спросил:

– Ты поедешь со мной?

– Думаю, в этом нет необходимости, – добродушно сказала она. – Вам надо побыть друг с другом. Лишние тут ни к чему. Поезжай один. А я займусь нашими делами. Когда сможешь, присоединишься ко мне.

Он подумал, что так и стоит поступить.

– Пора. – Питер резким движением сел, опустил ноги на пол, поднялся. Надо было сделать зарядку, принять душ и побриться.

Завтракали они в номере. Робот привез им все, что они попросили: овсяной каши и тостов для Питера, яичницу для Линды, а еще приличного кофе со свежими булочками.

Питер был немного рассеян. Предстоящая встреча с дочерью волновала его: как она воспримет появление отца после стольких лет? Не знал он, и кто такие асоциальные элементы, какую опасность представляют? Он хотел взять с собой пистолет. На всякий случай. Ему казалось, что Виктории может потребоваться защита. Но потом передумал – ехать к дочери с пистолетом по меньшей мере странно. Пусть даже в особую зону.

Питер надел костюм. Решил, что лучше выглядеть посолиднее. Номер покинул вместе с Линдой. Но вскоре они расстались – Линда вышла на этаже, где им выделили комнату для работы, а Питер поехал ниже.

Поймав такси, он устроился на переднем сиденье, чтобы лучше видеть окрестности, которые будет проезжать, назвал адрес.

– Господин знает, что это зона высокого риска, где живут асоциальные элементы? – гнусавым синтезированным голосом спросил компьютер-водитель.

– Господин знает.

Дверь закрылась, такси тронулось.

Поначалу по обе стороны широкой улицы открывался привычный за пределами исторического центра городской пейзаж: громадные, уходящие к небу жилые комплексы, а между ними – самое достойное из того, что было построено прежде, и обилие зелени. Потом начался район исключительно старых зданий, какие строили полвека назад и раньше. Возникло ощущение, что он вернулся в прошлое.

И тут он увидел впереди группу людей, стоявших у опущенного шлагбаума. Пятеро молодых парней, одетых в гражданскую одежду, но с привычными для Питера автоматами на плече. Едва машина остановилась, один из них подошел к ней, открыл дверь, окинул придирчивым взором кабину, внимательно посмотрел на Питера.

– Куда едете?

– К дочери.

– По какому адресу?

– На Подольскую улицу.

Еще раз оглядев кабину, парень повернулся к своим напарникам, приказал:

– Пропустите.

Шлагбаум поднялся, такси поехало дальше, углубляясь в заставленное невысокими домами пространство. Питер с интересом смотрел на людей, идущих по тротуарам. Обычные мужчины и женщины, нормально одетые, занятые своими делами. На тротуарах, как и на проезжей части, было чисто. Светящиеся вывески на первых этажах зданий и на отдельных одноэтажных постройках подтверждали, что магазины есть и они работают. Быт явно был налажен. Хотя он больше походил на прежнюю жизнь. И машины, едущие навстречу и в попутном направлении, тоже попали сюда из прошлого – ими управляли водители.

Проехав еще некоторое время по главной улице, такси повернуло направо, миновало несколько перекрестков и наконец затормозило среди вполне приличных зданий, построенных из желтого кирпича. Дверь открылась.

– Вас ожидать? – осведомился компьютер-водитель.

– Нет.

Питер вышел на улицу. Пока он высматривал нужный дом, автомобиль уехал. Питер направился к тому зданию, которое было ближе. И тут увидел тройку мужчин, идущую быстрым шагом наперерез ему. Неприятное ощущение возникло у него.

Это были молодые парни с решительными лицами, хмурыми, но не развязными, не наглыми.

– Кто ты и что тебе здесь надо? – напористо прозвучало, как только Питер и тройка сошлись.

– Я ищу свою дочь. – Он старался говорить как можно спокойнее, увереннее. Важно показать, что у него нет повода для волнений.

– А что с ней случилось? Она сбежала?

– Нет. Она живет в этом доме.

Они смотрели на него с явным подозрением. Говорил один из них, самый бойкий.

– А ты из этих, чипованных?

– Да, у меня есть чип.

– Примерный гражданин?

– Думаю, это определяется не чипом.

– Чем же тогда?

Питер подумал, что дискуссия на столь важную тему по меньшей мере неуместна сейчас – он сюда явился вовсе не для этого.

– Ребята, я приехал к дочери. Что вы от меня хотите?

– Мы из отряда самообороны. Охраняем здесь порядок.

– Чем я могу его нарушить?

Этот вопрос потребовал от лидера тройки некоторых размышлений.

– А может, она не хочет видеть тебя. А ты ее преследуешь.

Питер хмыкнул и невесело покачал головой из стороны в сторону.

– Пятьдесят лет назад меня чуть не убили. Ей тогда было семь. Все эти годы я находился в коме. Лишь недавно пришел в себя… Она не знает, что я жив. Я хочу видеть ее.

Рассказ подействовал.

– Как ее зовут?

– Виктория. Нынешнюю фамилию не знаю. А раньше у нее была моя – Морева. Она живет в этом доме, в двадцать первой квартире.

– Мы ее знаем. Она – секретарь Совета самоуправления. У нас ее зовут Вика-Англичанка. Или просто Англичанка. – Некоторое смущение было в его взгляде.

– Вы выглядите как примерный гражданин. Оттуда. Здесь такие редко появляются. Вот мы и подошли.

А другой парень добавил, пытаясь сгладить ситуацию:

– Мы не какие-нибудь бандиты. Мы здесь поддерживаем порядок.

Питер слегка кивнул в ответ.

Автоматический открыватель на двери отсутствовал. В подъезде было чисто, но лифт не работал. Питер нашел лестницу, поднялся по ней на третий этаж. У него колотилось сердце. Вовсе не от физических усилий. Вот нужная ему дверь. Он не сразу нажал на допотопный звонок. Зачем-то немного выждал.

У нее было немолодое, но и не старое лицо, похожее на лицо Марии, и не похожее. Женщина смотрела на него с легким удивлением.

– Вам кого?

– Здравствуй, Виктория, – с трудом выговорил он.

Взгляд стал еще более удивленным.

– Простите, вы кто?

– Я – твой отец.

Он видел, что она в это не могла поверить. Взгляд стал жестким.

– Мой отец умер много лет назад.

Она собралась закрыть дверь, и потому он быстро проговорил:

– Я не умер, я был в коме. Недавно меня вывели из нее. Вернули к жизни. Об этом сообщали… по мультивизору. В новостях. Там. – Он показал куда-то в сторону. – Я надеялся, что ты увидишь. И найдешь меня. А потом понял, что мне самому надо искать тебя. И я нашел.

Она смотрела на него задумчивым взглядом, как бы решая, верить или нет? Потом кинулась к нему, обняла.

– Папа, – неуверенно шептали ее губы. – Папа.

Так они стояли, пока дочь не отпустила его.

– Идем. – Она улыбалась, но слезы наполняли ее глаза.

Он вошел в жилище, в котором обитала его дочь. Убранство квартиры было старомодным, похожим на то, что Питер видел в начале века, да и сама квартира была недостаточно просторной. В гостиной, куда они вошли, стоял на тумбе старый плазменный телевизор, но он оказался выключенным.

Виктория усадила Питера на диван, села рядом, неотступно глядя на него.

– Кто бы мог поверить… Расскажи мне про себя, – нетерпеливо попросила она. – Я хочу знать все.

Питер начал с того, что произошло в Риге полвека назад, потом перешел к своему воскрешению и последующим событиям: поведал о том, как он возвращался к жизни, потом о получении квартиры в Париже и должности в ВБР, о поездке в Ригу и всем, что произошло там, о вчерашнем приезде в Москву.

Рассказывая, он никак не мог свыкнуться с мыслью, что перед ним его дочь – слишком трудно было поверить в превращение девочки, которую он помнил, в зрелую женщину, сидевшую рядом с ним. «А глаза у нее – Марии, – успевал подумать Питер, не прерывая своего повествования. – И нос. Аккуратный такой. Славный носик».

Разумеется, он не стал упоминать о своих особых отношениях с Линдой и о просьбе Фацио разыскать следы Андрея Володина, однако не скрыл, что адрес Виктории ему предоставил Калныньш, его бывший коллега. Услышав об этом, Виктория состроила пренебрежительную ухмылку:

– Мы знаем, что ВБР следит за нами.

– ВБР обязана обеспечивать правопорядок, – заметил Питер.

– Да. Но разве можно считать асоциальным элементом каждого, кто не захотел вживлять себе чип? Разве можно превращать нас в людей второго сорта, к которым нет доверия?

– Нельзя, – с легкостью согласился Питер. Он вовсе не готов был осуждать такое отношение к противникам чипов, ему хотелось поскорее узнать, как сложилась жизнь дочери. – Рассказывай, как ты жила эти пятьдесят лет.

– По-разному, – уклончиво проговорила она.

– Давай-давай, в подробностях. Для меня все важно.

Она помолчала, ее лицо стало сосредоточенным.

– После того, как тебя… чуть не убили, мы с мамой вернулись в Лондон не сразу. Сначала она ездила к тебе в больницу. Год, наверное. Порой меня брала. А потом у нее начались проблемы со здоровьем. Жили у бабушки. Я пошла в школу, когда закончила, поступила в Оксфордский университет, в колледж Церкви Христа.

– Подожди, – прервал ее Питер. – Мне говорили, что ты училась в Сорбонне.

Изобразив недоумение, она покачала головой из стороны в сторону.

– Не было такого. Я училась в Оксфорде, в Крайст-Чёрч колледже… Специализировалась по русскому, английскому и французскому языкам. Мечтала стать известным литературным переводчиком. Там, в колледже, я встретила Томаса, моего первого мужа. Он учился на менеджера, был рослым, красивым, увлекался греблей. Мы поженились на последнем курсе. После окончания университета поехали в Манчестер, где Томасу предложили работу. А я не была привязана к месту. Брала задания в издательствах и могла переводить, где хотела. Меня поджимали только сроки. По выходным ездили с Томасом по острову или приезжали в Лондон. Мы были довольны. Так продолжалось два года. Потом совсем разболелась мама. У нее обнаружили рак. Я вынуждена была перебраться в Лондон. Теперь мы с Томасом виделись только на выходные, и то не каждую неделю. Маме было все хуже. Бабушка не справлялась одна. Я не зарабатывала тогда столько, чтобы нанять сиделку. А пенсия от Интерпола уходила на лечение. Маме сделали две операции. Но остановить болезнь не удалось. Вскоре она умерла. После похорон я вернулась в Манчестер. Но оказалось, что мой муж за год раздельной жизни успел найти себе другую любовь. А я так была измотана болезнью мамы, что даже не восприняла это как трагедию. Мы развелись, и я вернулась в Лондон.

К тому времени я успела неплохо зарекомендовать себя в издательствах, получала хорошие заказы, да и времени для работы у меня стало больше. Так что я по уши погрузилась в тексты и провела за этим делом почти полтора года. Старалась отвлечься от событий, связанных со смертью мамы, от развода. В какой-то момент почувствовала: перетрудилась, вымоталась. Надо отдохнуть. И поехала в Испанию, в Коста-дель-Соль, к теплому морю. Там я встретила Пабло, который стал моим вторым мужем. – Она усмехнулась, невесело, но и не слишком печально. – Наш брак был недолгим, но бурным. Я родила моего первого ребенка. Эмилию. Она уже давно выросла, сейчас живет в Копенгагене, работает художником-оформителем. У нас с ней сложные отношения…

Он чувствовал, что Виктории не слишком приятно говорить об этом.

– Третий раз я вышла замуж пять лет спустя. Мой третий муж – Андрей Пименов, писатель из России. Я с ним познакомилась, потому что перевела его роман. И, поскольку эта книга получила престижную премию, ему захотелось встретиться со мной. И когда он приехал по каким-то делам в Англию, то разыскал меня. Тогда мы только познакомились, начали поддерживать постоянный контакт. Я перевела еще несколько его книг. Мы не раз виделись на международных мероприятиях. Потом он снова приехал в Англию и предложил выйти за него замуж. Этот роман развивался медленнее всего, но был самым долгим. Я родила ему двух сыновей…

Она замолчала.

– Вы все-таки развелись? – поинтересовался Питер.

Она медленно покачала головой.

– Андрей умер. Он был старше меня на восемнадцать лет. Но дело не в этом. Он отказался от операции.

– Какой?

– По аортокоронарному шунтированию. Сейчас обходятся без такой операции, а тогда только она могла спасти его.

– У вас не было денег?

– Деньги были. Но он не захотел ее делать. Он считал, что все должно идти так, как предопределено для каждого человека изначально.

Питер мог принять такую позицию. Жаль только, что она лишила дочь близкого человека.

– А где же твои сыновья?

– На работе. Они живут здесь. На нашей территории. Старший, Петр – учитель, а младший, Владимир – в самообороне.

– Оба живут с тобой? – осторожно спросил Питер.

– Нет. Только младший. У старшего своя семья. Он живет неподалеку отсюда. У них ребенок. Мой внук. Я ^— бабушка. – Она встрепенулась. – А ты, получается, прадедушка.

Ласковое выражение появилось на лице Питера. Удивительно было слышать, что он – прадедушка. «Неплохо бы увидеть их – внуков, правнука», – решил он и вновь посмотрел на Викторию.

– А ты чем занята?

– Я — один из руководителей Совета самоуправления нашей особой территории, – голос ее звучал устало.

Пора было ему разобраться с тем, что здесь происходит.

– Объясни, – попросил Питер, – что это за территория и почему… – тут он запнулся, подбирая формулировку, – за ее пределами говорят об асоциальных элементах.

Пренебрежительная улыбка появилась на ее лице.

– Здесь живут люди, отвергающие имплантацию чипов. Люди, не желающие быть все время под контролем, когда про любого в любой момент известно, где он, с кем, как себя чувствует, что говорит, просто лежит или занимается любовью. Здесь пространство, свободное от чипов. Мы живем так, как хотим. Это наш выбор. Но это создает многие проблемы. Покупать в обычных магазинах там, на той территории, мы не можем – для того, чтобы снять с личного счета деньги за покупку, сначала определяют личность покупателя. Нас невозможно определить. Робот не пустит нас во многие здания. Мы не можем воспользоваться такси, скорой помощью. Поэтому здесь мы наладили иную, чем на других территориях, жизнь. Здесь все рассчитано на отсутствие чипа. Здесь мы можем жить комфортно с точки зрения наших ценностей. Но это более сложная жизнь, чем во «внешнем мире». Вот и все. А они утверждают, что здесь – асоциальная территория, зона повышенной опасности.

Питер не мог осудить людей, не терпящих полного контроля над собой, и вовсе не потому, что среди них была его дочь.

– Сколько здесь живет народу?

– Более трех миллионов человек.

– Более трех миллионов?!.. – Его удивление было искренним – надо же, сколько набралось тех, кто отказался от благ цивилизации. Чуть позже появились некоторые соображения, и он проговорил с достаточной долей тактичности. – Но преступникам действительно проще прятаться здесь, чем где бы то ни было.

– Мы делаем все, чтобы не дать им такой возможности.

– Это непросто осуществить при таком количестве людей.

– Да, непросто. Но это не повод считать преступниками всех нас, – жестко отрезала Виктория.

Питер понял, что необходимо как можно скорее сменить тему. Оглядевшись, спросил:

– У тебя нет робота-домохозяйки? Почему?

– Обхожусь и так.

– Он серьезно упрощает жизнь.

Она смутилась.

– Робот дорого стоит. У меня нет таких денег. А в рассрочку нам товары не дают. – Сообщив это без всякого сожаления, она глянула на часы, всплеснула руками. – Уже три. Ты, наверно, кушать хочешь. Давай я тебя покормлю.

– С удовольствием пообедаю с тобой.

Она поднялась, ушла в кухню. Немного погодя прозвучал звонок видеомобильного, который дала ему Линда. Вытащив трубку, Питер увидел на экране ее лицо.

– У тебя все в порядке? – спросила она.

– Да.

– Ты нашел Викторию?

– Нашел.

– Я рада.

– Линда, надеюсь, ты понимаешь, что быстро я не освобожусь?

– Понимаю.

– Поработай сегодня одна. – Он увидел заинтересованный взгляд вернувшейся в гостиную Виктории.

– Уже работаю, – отвечала Линда.

– Что-нибудь есть?

– Пока что нет.

– До свидания.

Он спрятал видеомобильный в карман.

– Кто это? – поинтересовалась Виктория.

– Моя напарница. Мы вместе расследуем одно дело.

Она смотрела на него внимательными, добрыми глазами.

– Папа, может, тебе надо было выйти на пенсию?

– Ни в коем случае. – Он почувствовал необходимость объяснить ей. – Понимаешь, для меня этих пятидесяти лет фактически не было. Эффект быстрого старения современные препараты устраняют. Мне по-прежнему около сорока. У меня уйма энергии. Я хочу работать!

Питер произнес эти слова с невероятным воодушевлением, а потом подумал – нехорошо получилось. Своей страстной речью он подчеркнул то, что Виктория фактически старше его.

– Господи, поверить не могу. Неужели это ты? – Она смотрела на него с тихой улыбкой, делавшей ее так похожей на Марию. – Идем в кухню. Конечно, если ты хочешь, я накрою в гостиной. За неимением столовой. Но ты в России. А русские любят есть на кухне.

Питер беззаботно рассмеялся.

– Ради Бога. Никаких проблем.

Чуть позже он сидел за столом, стоявшим у окна, смотрел, как дочь разливает суп в тарелку, ставит ее перед ним. Кухня была не слишком просторная, но и не тесная. Важная часть пространства обитания его дочери.

– Ты привыкла жить в России?

– Еще бы. Я живу здесь тридцать лет. Я стала частью этого мира. – Она поставила вторую тарелку. – Вина выпьем?

– Выпьем. – Он выразительно кивнул в знак согласия.

Появилась бутылка вина. Питер взял ее в руки.

– Чилийское?

– Да. Сейчас практически все вино производится в Чили и Аргентине. А в Европе виноградников почти не осталось. Во Франции производят лишь эксклюзив. Мизерными партиями. Это очень дорого стоит.

Оторвав, наконец, взгляд от этикетки, он спросил:

– А как это все попадает к вам?

– Наши владельцы магазинов давно наладили деловые связи с теми территориями. Но это оптовые закупки.

«А что вы предлагаете взамен?» – хотел выяснить Питер, но тут из прихожей донесся звук открывающейся двери. Тут уж было не до вопросов. Питер напрягся – кого он сейчас увидит? Несколько секунд спустя в кухне появился парень, худой, быстрый, черноволосый, похожий чертами лица на Викторию – и не похожий. Увидев Питера, удивленно остановился.

– Здрасте, – проговорил он в некоторой озадаченности. – Мам, пообедать найдется?

– Найдется. – Виктория смотрела на него ласковыми глазами. – Володя, познакомься, это мой папа. Твой дед. Зовут его Петр.

Парень совсем опешил.

– Ты говорила… он погиб.

– Я так думала. И, как выяснилось, ошибалась. Папа все эти годы лежал в коме. И только недавно врачи нашли способ вернуть его к жизни.

Лицо парня отражало недоверие. Он весьма нерешительно подошел к Питеру, протянул руку. Питер поднялся, не сводя с внука глаз.

– Владимир. – Пожатие было осторожным.

– Питер. – Довольная улыбка отразилась на его лице. – А можно – Пётр… Ты не удивляйся, что я на тебя так смотрю. Я еще не привык к тому, что у меня такой большой внук. Я и маму твою с трудом воспринимаю взрослой. Я видел ее в последний раз семилетней.

Владимир изобразил некоторое понимание. А Питер думал, что внук его – парень симпатичный, и лицо неглупое.

– Ну что вы стоите? Садитесь, – радушно проговорила Виктория.

Едва устроились за столом, Питер налил вина в бокалы.

– Давайте выпьем за нашу встречу, – предложил он.

Вино было неплохим. Еда – вкусной. Виктория умела готовить.

Питеру захотелось разговорить внука.

– Значит, у вас живет более трех миллионов? – Он пытливо смотрел на Владимира. – Это русские?

– Не только. К нам приехали со всего мира те, кому дороги наши идеалы. Кто не хочет быть под полным контролем. Кто не желает зависеть от случайных голосований. Кто хочет, чтобы с его мнением считались. Мы – интеллектуальная оппозиция. Мы бросили вызов диктатуре большинства. – С каким воодушевлением он говорил. – Самая демократичная диктатура – диктатура большинства. Но это диктатура. Все, что не нужно большинству, не существует, не имеет права на жизнь. Это касается всего – быта, искусства, науки. Всего, что обеспечивает существование человечества.

– Это хорошо, что вы привержены определенным идеалам, – рассудительно заметил Питер. – Но так вы противопоставляете себя остальному населению Земли. Причем, большей его части.

– Когда-нибудь они поймут, что были неправы.

Питер, которому нравилась бурная реакция внука, азартно продолжил:

– А достижения цивилизации? Вы лишены их.

– Свобода стоит дороже.

– Свобода хороша для молодых, для полных сил. Но как обеспечить достойные условия жизни детям, старикам?

– А вы думаете, мы не стараемся? Мы даже производство развиваем.

– Какое? – удивился Питер.

– Стараемся производить то, что нужно нам.

– Но всё вы не сможете произвести.

– Для этого мы производим то, что нужно им.

– А что вы можете им предложить? – в запале спросил Питер.

Наступила тишина, потом прозвучал голос Виктории.

– Здесь расположены вредные производства.

«Вот почему Всемирное правительство допускает существование этой зоны. Особой территории, – подумал Питер. – Скорее всего, не одной».

– Еще подобные особые территории есть? – Он внимательно смотрел на Викторию.

– Есть. В США, в Калифорнии. Там, где Силиконовая долина. А еще – на месте бывшей Венесуэлы.

Питер не стал ничего комментировать. Ему не хотелось расстраивать внука, а Виктория, похоже, сама все понимала.

Пауза несколько затянулась. Тут Виктория подняла бокал.

– Я хочу выпить за тебя, папа. За твое… фактически, воскрешение.

– Перестань. Я не Иисус Христос. Я не воскрес. Меня всего лишь вернули к жизни после долгого пребывания на грани смерти.

– За то, что ты вернулся к жизни, – поправилась она.

Три бокала соприкоснулись над столом.

Когда обед закончился, Виктория сообщила:

– Папа, я отправляюсь на работу, а Владимир покажет тебе нашу территорию. Вечером приедет Петр с женой, поужинаем в семейном кругу. Ночуешь ты у нас. Мы тебя в гостиной положим. А утром поедешь по своим делам. Хорошо?

Питер уверенно кивнул в знак согласия.

Вскоре они с Владимиром сидели в машине, такой, какие в большом количестве колесили по здешним улицам и какие Питер видел в далеком прошлом. Хотя, как объяснил Владимир, они ездили не на бензине, а на водороде. И потому их двигатели не чадили. И конечно, никаких роботов – машиной управлял тот, кто сидел за рулем.

На больших улицах движение было весьма интенсивное. Питер не без удивления отметил, что водители соблюдают правила движения.

«Надо же. Пятьдесят лет назад Россия славилась беспардонным поведением автомобилистов на дорогах, – размышлял Питер. – И вот вам! Удивительно…»

– Мы живем на Севере нашей особой территории. – Владимир посматривал на него, сноровисто управляя машиной. – Наш Совет самоуправления и правительство тоже располагаются на севере. Так сложилось. Потому что часть районов присоединилась к нам позже, и это были южные районы.

– Силы самообороны призваны поддерживать порядок на вашей территории? – спросил Питер, поглядывая по сторонам.

– Вовсе нет. – Владимир оживился. – Даже из названия ясно, что мы, в случае необходимости, будем защищать нашу независимость.

– У вас есть для этого все необходимое?

– Разумеется, есть.

Питер не стал с ним спорить, лишь едва заметно усмехнулся. Он-то понимал: пока здесь располагаются вредные производства, независимости этой территории, именуемой за ее пределами «зоной проживания асоциальных элементов», ничего не угрожает. Ему нравилось здесь – он видел более привычные городские пейзажи. Будто перенесся во времени назад. Он чувствовал себя здесь комфортно.

Они вернулись туда, где жили Виктория и Владимир, вечером. Вскоре появились Петр и его жена Елена, худенькая, похожая на подростка, с чуткими темными глазами. Старший внук был солидным, обстоятельным. Больше слушал, чем говорил. Сына – правнука Питера, – оставили у соседей.

– Он не даст нам поговорить, – немного смущаясь, пояснила Елена. – Страшный непоседа.

– Сколько ему лет?

– Пять.

– А как же соседи с ним справятся?

– Да у них свой такой же. Вместе поиграют, а потом их обоих спать уложат.

Последней приехала Виктория. Общими усилиями накрыли стол в гостиной. Семейная пирушка началась.

Питеру было хорошо среди этих людей. Он с радостью сознавал, что его дочь и внуки – неглупые, приличные люди.

– …Папа с мамой испугались, – азартно рассказывал Владимир. – Ищут меня, бегают, а я сижу в шкафу…

Уже была полночь, когда они проводили Петра с Еленой и легли спать.