Текст книги "Адольф Тьер: судьба французского либерала первой половины XIX века"

Вместе с тем французские агенты за рубежом не располагали точными данными, способными полностью подтвердить эти сведения. Вполне возможно, что Алибо всего лишь опередил других революционеров. Во время судебного процесса он заверял, что действовал в одиночку, и обвинение не смогло опровергнуть его показания или даже поставить их под сомнение. Почти сразу после покушения на Луи-Филиппа, которое произошло 25 июня 1836 года, Монтебелло узнал следующее: оказывается, австрийский посол Рошон уже 11 мая получил информацию (больше походящую на слухи), что якобы французского короля планировали убить во время поездки Орлеанских принцев в Австрию. Однако посол Австрийской империи не сообщил об этом Монтебелло, хотя уведомил своего министра. Возможно, эти действия австрийского посла можно объяснить тем, что он не придал особого значения этой информации или по каким-то причинам не решил поделиться ею с французской стороной.

Беспокойств французскому правительству добавляло и то обстоятельство, что некий политэмигрант по фамилии Комбст, приехав в Базель, также предсказывал готовящееся покушение на короля[464]464
  ААЕ. Correspondence politique. Suisse. 1836. Vol. 532. Fol. 84. Montebello – Thiers, 3.VII.1836.


[Закрыть]. Кроме того, представитель Франции в Сардинии маркиз де Руминьи сообщал, что в Швейцарии на Орлеанских принцев готовится покушение, такую же информацию получил и австрийский канцлер К. фон Меттерних[465]465
  Metternich de C. Mémoires et documents divers laissés par le prince de Metternich. P., 1881. P. 151. Metternich – Apponyi, 12.VII.1836.


[Закрыть]. Покушения удалось избежать, поскольку принцы возвращались из Вены в Париж не через швейцарские кантоны, на что надеялись революционеры, а через Северную Италию и Савойю[466]466
  ААЕ. Correspondence politique. Sardaigne. 1836. Vol. 307. Fol. 64. Rumigny – Thiers, 30.VI.1836.


[Закрыть]. По всей видимости, группа революционеров планировала убить одновременно короля и двух его наследников, которые достигли совершеннолетия и потому могли править. Европейские революционеры считали, что при удачном исходе готовившихся убийств коронованных особ они смогли бы захватить власть, вызвав беспорядки во Франции. Французское правительство было всерьез обеспокоено новым заговором, нити которого тянулись в Швейцарию.

Покушение Алибо на короля изменило позицию Тьера. Так, он одобрил все действия Монтебелло, предоставил ему запрашиваемую сумму в пять тысяч франков в год и просил герцога энергичнее требовать высылки всех политэмигрантов из Швейцарии: «Мы хотим, чтобы Швейцария, наконец, избавилась от зарубежных революционеров, плетущих заговоры и компрометирующих эту страну. Мы знаем, что анархисты, замышляющие во Франции ниспровержение престола, призывающие к убийствам и стремящиеся уничтожить государственность, – мерзавцы, которые находятся в тесном контакте с политическими беженцами, принятыми Швейцарией <…> Продолжайте, господин герцог, энергично настаивать, чтобы все эти организаторы беспорядков и преступлений были изгнаны из Швейцарии…»[467]467
  ААЕ. Correspondence politique. Suisse. 1836. Vol. 532. Fol. 88. Thiers – Montebello, 27.VI.1836.


[Закрыть].

В депешах к герцогу де Монтебелло Тьер начал даже высказывать мысль о возможности французской интервенции в эту страну: «Надо возложить на швейцарцев ответственность за то, что они могут навлечь на себя непоправимое (имеется в виду вооруженная интервенция. – Примеч. И.И.);

на Австрию и Германию падет груз ответственности за осуществление интервенции…»[468]468
  Bibliothèque Nationale de France (далее – BNF). Papiers de Thiers. Nouvelles Acquisitions Françaises (далее – NAF). № 20063. Fol. 64. Lettre de Thiers à Montebello, 27.VI.1836.


[Закрыть]. Французское правительство на тот момент было убеждено в том, что немецкие государства, не менее Франции обеспокоенные деятельностью политэмигрантов в Швейцарии, поддержат Июльскую монархию[469]469
  ААЕ. Correspondence politique. Wurtemberg. 1836. Vol. 65. Fol. 47. 28.VI.1836; ААЕ. Correspondence politique.Bavière. 1836. Vol. 211. Fol. 39. 29.VI.1836.


[Закрыть]. Немецкие дворы, действительно, были готовы присоединиться к любой инициативе по этому вопросу, равно как и австрийский канцлер Меттерних, желавший принять роль защитника «европейского порядка»[470]470
  ААЕ. Correspondence politique. Autriche. 1836. Vol. 423. Fol. 87. 15.VII.1836.


[Закрыть]. Луи Блан в «Истории десяти лет» утверждал, что А. Тьер тогда определенно выступил за интервенцию Франции в соседнюю страну[471]471
  Blanc L. Histoire de dix ans. P., 1864. T. 4. P. 216.


[Закрыть]. Представляется, что именно боязнь заговоров, постоянно плетущихся в Швейцарии против французского короля и режима Июльской монархии[472]472
  ААЕ. Correspondance politique. 1836. Suisse. Vol. 532. Fol. 81. Montebello – Thiers, 17.VI.1836; ААЕ. Correspondance politique. 1836. Sardaigne. Vol. 307. Fol. 64. Rumigny – Thiers, 30.VI.1836; Metternich C. Mémoires et documents divers. P. 151. Metternich – Apponyi, 12.VII.1836.


[Закрыть], предопределила решимость Тьера осуществить интервенцию в Швейцарию в случае, если швейцарские власти самостоятельно не вышлют из страны опасных заговорщиков.

Несмотря на настойчивые демарши Л.-Н. де Монтебелло и относительную поддержку, оказанную Франции британским послом[473]473
  Официальная позиция Великобритании по вопросу о швейцарских беженцах сводилась к принципу безучастности в решении этого вопроса, сильно беспокоившего континентальные монархии.


[Закрыть], швейцарский сейм (собрание выборных – Diète. – Примеч. И.И.) был намерен оставить за кантонами право самим решать, высылать ли им политических эмигрантов или нет[474]474
  ААЕ. Correspondance politique. Suisse. 1836. Vol. 533. Fol. 45. Montebello – Thiers, 1.VIII.1836.


[Закрыть]. Поэтому французский посол попросил у Тьера разрешение сделать строгое предупреждение швейцарскому правительству, что если к 1 сентября 1836 года эмигранты не будут высланы, то «державы сами свершат правосудие», то есть осуществят вооруженную интервенцию в Швейцарию[475]475
  Ibidem.


[Закрыть]. Тьер дал на это согласие – швейцарскому правительству была вручена нота от 18 июля 1836 года, в которой требовалось незамедлительно выслать эмигрантов и содержалась угроза военного вмешательства Франции в швейцарские дела.

Французская либеральная пресса по-разному отреагировала на заявление премьер-министра. Если газета доктринеров «Журналь де Деба» одобряла позицию Тьера и Монтебелло[476]476
  Le Journal des Débats, 1.VIII.1836.


[Закрыть], то вся леволиберальная пресса осудила ноту Монтебелло к Швейцарии[477]477
  Le National, 28.VII.1836; Le Constitutionnel, 2.VIII.1836; Le Siècle, 12.VIII.1836; La Quotidienne, 13.VIII.1836.


[Закрыть]. Газета Левой династической «Сьёкль» даже обвинила правительство Тьера в том, что оно являлось «жандармом Священного Союза»[478]478
  Le Siècle, 12.VIII.1836.


[Закрыть].

Подводя итоги, важно отметить, что в конце концов именно определенная нестабильность внутри страны – неудачное покушение Алибо и неспокойная обстановка во Франции и за ее пределами, вызванная подготовкой республиканцами и международными революционерами терактов, – послужила основной причиной падения министерства Тьера. Поэтому трудно согласиться с утверждениями некоторых ученых, что основной накал борьбы между непримиримой оппозицией и правительством Июльской монархии завершился к моменту прихода к власти правительства Тьера. Как видно, оппозиция, перешедшая на путь индивидуальных терактов и глубоко законспирированных тайных организаций, угрожала режиму Июльской монархии ничуть не меньше, чем действия оппозиции в предыдущие годы. Можно утверждать, что деятельность Министерства внутренних дел Франции по раскрытию заговоров в середине 30-х годов XIX века была довольно успешной, и во многом благодаря работе французской полиции Франции удалось избежать новых серьезных потрясений. Тактика покушений на короля представляла не меньшую опасность для стабильности всего режима, чем крупные апрельские восстания 1834 года или покушение Фиески в 1835 году. Это значит, что короткий период пребывания у власти Адольфа Тьера в 1836 году занимает важное место в ряду непрекращающегося противостояния правительства и несистемной оппозиции, избравшей путь насилия и террора в качестве основного инструмента для прихода к власти во Франции в 30-е годы XIX века.

§ 4. Неудавшийся спаситель, или Гробовщик французской либеральной монархии (40-е годы XIX века)

В 40-е годы XIX века происходила определенная эволюция взглядов А. Тьера. В парламентской речи от 25 февраля 1841 года он впервые осторожно высказался в пользу небольших изменений юридического характера в формулировках «сентябрьских законов»[479]479
  Сентябрьские законы были приняты в 1835 году сразу после покушения Фиески на короля, и они существенно ограничивали свободу печати во Франции.


[Закрыть], главным защитником которых выступал ранее[480]480
  Thiers A. Discours parlementaires de m. Thiers. Vol. 5. P. 496.


[Закрыть]. Однако в этой же речи Тьер отметил, что ни он, ни его политические сторонники не требуют проведения избирательной реформы[481]481
  Ibid. Vol. 5. P. 545.


[Закрыть]. По его мнению, «политика сопротивления», проводимая К. Перье в начале 1830-х годов, уже была неактуальна в политических условиях 1840-х, поскольку после 1836 года общественный порядок был установлен[482]482
  Ibid. Vol. 6. P. 262.


[Закрыть]. Поэтому Тьер считал, что министерству Сульта – Гизо необходимо сменить политическую тональность, дискурс правительства Июльской монархии должен быть более мягким, склонным к компромиссам с оппозицией, а не безапелляционным.

В 1840-е годы режим Июльской монархии все больше вступал в полосу кризисов. Распространилась практика подкупов должностных лиц. В правительственных кругах процветали коррупция и взяточничество. Российский историк Н. И. Кареев отмечал, что «подкупались избиратели, подкупались и депутаты. Правительство раздавало места, пенсии, концессии, подряды и т. д. <..> Все это делалось открыто, и Гизо даже утверждал, что «злоупотребление влиянием», – как он предлагал называть случаи, у других слывшие за подкупы, – “присуще некоторым образом всем свободным странам”»[483]483
  Кареев Н. И. Политическая история Франции в XIX веке. СПб., 1902. С. 174.


[Закрыть]. Система подкупов распространилась и на печать, которая должна была поддерживать власть[484]484
  Там же. С. 175.


[Закрыть].

Масла в огонь подливали многочисленные скандалы, в которые были вовлечены даже бывшие министры и люди из высшего общества[485]485
  Наиболее резонансными делами стали факты казнокрадства в Военном и Морском министерствах, процесс двух бывших министров и пэров Франции Депан Кюбьера и Теста, убийство герцогини Шуазель де Праслен ее мужем, самоубийство графа Брессона. Все эти события произошли в 1847 году.


[Закрыть]. Эти скандалы постоянно сотрясали французское общество на протяжении второй половины 40-х годов XIX века. Независимая пресса незамедлительно откликалась на все скандалы и доставляла правительству неприятности, показывая власть в невыгодном для нее свете. Поэтому оно пользовалось любым удобным случаем, когда предоставлялась возможность, привлекать оппозиционные газеты к суду. Однако чем больше возбуждалось судебных процессов против оппозиционной прессы, тем чаще присяжные выносили оправдательные приговоры подсудимым. Неудачными преследованиями оппозиционной печати министерство только дискредитировало себя, а журналисты становились только смелее в своей критике правительства и требовали проведения политических реформ в стране.

С середины 30-х годов XIX века нарастало движение в поддержку избирательной реформы. В 1837 году французские республиканцы попытались объединить сторонников этой реформы в парламенте. Но лидер Левой династической Одилон Барро отказался тогда к ним присоединиться. В 40-е годы XIX века проведение избирательной (вопрос о расширении состава избирателей и снижения избирательного ценза) и парламентской (проблема совмещения парламентского мандата с должностью чиновника) реформ стало постоянным требованием почти всей французской леволиберальной оппозиции. Глава Левой династической (парламентской фракции) О. Барро даже выдвинул лозунг: «Реформа во избежание революции»[486]486
  Кареев Н. И. Указ. соч. С. 178.


[Закрыть].

Скорейшего проведения требовала и парламентская реформа, потому что практика совмещения должности депутата и чиновника стала к тому времени одной из отличительных черт Июльской монархии. Исполнительная власть стремилась заполнить палату депутатов чиновниками, работавшими в различных министерствах и судебных инстанциях и получавших жалованье от правительства. При этом каждый раз во время выборов министерство Сульта – Гизо осуществляло различные манипуляции и махинации, чтобы как можно больше чиновников заняли депутатские кресла. Оппозиция не стремилась воспрепятствовать чиновникам заполучить депутатское кресло, но она хотела ограничить число этих депутатов-чиновников. Таким путем можно было добиться независимости законодательной власти – считали французские либеральные оппозиционеры, формировавшиеся в 1840-е годы вокруг Левой династической О. Барро. С 1830 по 1847 год парламентская реформа вносилась на рассмотрение французского парламента 18 раз, но каждый раз законопроекты большинством голосов отклонялись в палате депутатов.

Франсуа Гизо, находясь у власти в 1840-е годы, горячо защищал все положения Хартии 1830 года (ценз в 200 франков и фиксированное число «талантов») и отказался от внесения любых изменений в этот документ. Гизо был одним из очень немногих, кто сопротивлялся политическим реформам, считая, что существует огромный разрыв между «способностями» (capacité) и «умом» (intelligence)[487]487
  Le Moniteur, 27.III.1847.


[Закрыть]. Это означало, что тот, кто наделен «способностями», может быть скуден «умом», а значит, не должен иметь права голосовать. Поэтому Гизо считал, что эти реформы могут быть реализованы только в очень отдаленном будущем.

Оценивая политическую ситуацию в стране, Тьер писал своему близкому другу, знаменитому историку Ф. Минье в письме от 22 августа 1846 года следующее: «…неспособность нашего правительства к управлению выходит за все рамки…»[488]488
  Bibliothèque Thiers. Fonds Thiers. Première série. Dossier 24. Lettres de M. Thiers adressées à divers (1824 à 1877). Fol. 546–547.


[Закрыть]. Чтобы стабилизировать положение в стране, по мнению Тьера, необходимо было «…не толкая страну к войне, обязать ее не тратить впустую деньги, организовать войска, предохранить ее, в частности, от развращенного коррумпированного правосудия и воспрепятствовать администрации заниматься избирательными махинациями…»[489]489
  Ibidem.


[Закрыть].

Таким образом, коррупция в законодательной, исполнительной и судебной ветвях власти привела Тьера к мысли о необходимости проведения в стране политических реформ, прежде всего, избирательной и парламентской. Эти реформы были призваны обеспечить развитие представительного правления во Франции.

Внутриполитические взгляды Адольфа Тьера постепенно эволюционировали. Коррупция, которая расцвела во французском обществе и во властных структурах как раз в 40-е годы XIX века, заставила его по иному посмотреть на проблему политического реформизма. Если в период своего министерства в 1840 году Тьер отказался от проведения избирательной реформы, заметив, что время для этой реформы еще не настало[490]490
  Thiers A. Discours parlementaires de m. Thiers. Vol. 4. P. 481–482.


[Закрыть], то в январе 1844 года он произнес речь, в которой высказался за то, что время от времени нужно проводить реформы в стране. Поводом для выступления Тьера послужила речь депутата от департамента Сарт Гюстава де Бомона, в которой он указал на постоянную деградацию политических институтов во Франции и в частности на ослабление роли парламента в политической жизни Июльской монархии.

Адольф Тьер хотел, чтобы во Франции появилось «независимое и решительное министерство», способное прислушиваться к умеренным требованиям парламентской оппозиции[491]491
  Ibid. Vol. 6. P. 258.


[Закрыть]. Он говорил о двух противоположных тенденциях, двух точках зрения в политической сфере. Одни, «сторонники порядка», как их называл Тьер, «озабочены идеями порядка, стабильности. Они не хотят реформ. Они говорят, что дух инноваций хорош для отсталых стран, во Франции нужно лишь развивать и консолидировать имеющиеся институты <…> Эти люди требуют поддерживать правительство, а во внешней политике придерживаются духа умиротворения, боясь спровоцировать другие страны в период постоянных революций». Другую точку зрения отражали республиканцы. Они – «сторонники прогресса и реформ, они хотят проведения активной внешней политики», – так определял Тьер их приоритеты. «Главная задача представительного правления, считают они, это постепенный прогресс», – отмечал он в своем выступлении, но при этом предупреждал парламентариев: «Если правительство желает управлять, прислушиваясь только к одному из двух мнений, то в таком деле не преуспеть в течение длительного времени»[492]492
  Ibid. P. 261.


[Закрыть]. Поэтому вывод Тьера таков: каждой из двух партий периодически надо делать уступки друг другу, поскольку правы те, кто придерживается золотой середины.

Идти на уступки оппозиции – в этом и состоит искусство управления, заявил Тьер[493]493
  Ibid. P. 262.


[Закрыть]. Тьер признался, что он – не сторонник реформ, но даже он понимает, что иногда необходимо провести некоторые изменения, потому что они безотлагательны, и это нужно сделать как можно скорее, чтобы упрочить режим Июльской монархии[494]494
  Ibid. P. 263–264.


[Закрыть]. Однако он не уточнил, какие именно реформы следовало провести и в каком объеме.

Другая важная проблема, которую затронул Тьер в своей речи – это состояние представительного правления во Франции. По его мнению, «органы представительного правления должны иметь свободу действия и свободу мысли» (la liberté d’esprit et la liberté d’action), то есть быть независимым от воли короля. Но министерство Сульта – Гизо, считал Тьер, таковым не является, и эта зависимость министерства от королевской воли настораживала его.

Следующей речью о внутренней политике, в которой Тьер развил тему политического реформизма и подробнее остановился на состоянии политических институтов Июльской монархии, стало его выступление в марте 1846 года. Поводом послужило то, что парламентская комиссия отклонила законопроект, внесенный на рассмотрение палаты депутатов Шарлем де Ремюза, о недопустимости совмещения работы в исполнительных органах власти с мандатом депутата. Тьер взял слово и выступил в защиту законопроекта Ремюза.

Тьер подчеркнул, что требование проведения парламентской реформы (а предложение Ремюза как раз и представляло собой один из вариантов этой реформы) было глубоко осознанным шагом, а не обычным элементом политической борьбы. «В целом я не являюсь сторонником изменений <…> Если я высказываюсь за реформу, то это означает, что я верю в ее абсолютную необходимость; что касается меня, то чем больше я изучаю состояние страны, состояние парламента, состояние администрации, тем в большей степени я становлюсь сторонником предлагаемой ныне реформы (инициатором которой выступил Ремюза. – Примеч. И.И.). Состояние администрации в особенности выглядит ужасающим»[495]495
  Thiers A. Discours parlementaires de m. Thiers. Vol. 7. P. 98.


[Закрыть].

По мнению Тьера, парламентская реформа способна оздоровить политическую систему Франции. Эта реформа не представляет угрозы для всей системы правления, она лишь призвана улучшить состояние дел в сфере управления: «Мы нападаем на отдельных чиновников, заседающих в палате, но мы тем самым защищаем 40 тысяч человек в этой стране (являющихся избирателями. – Примеч. И.И.), 40 тысяч, которые каждый день отдают себя в жертву несправедливому режиму (régime du passe-droit) <…> Я защищаю эту реформу как полезную, срочную, которую необходимо провести как можно скорее. И необходимо понимать, что я не поступаю необдуманно, опрометчиво, выступая с такой инициативой в качестве главы оппозиции, ибо мне придется дезавуировать затем эту реформу уже в качестве главы правительства. Нет, я не совершу такую ошибку»[496]496
  Ibidem.


[Закрыть].

Необходимость проведения парламентской реформы была вызвана усилившейся коррупцией в органах государственной власти. Тьер заключил, что во Франции нужно эффективнее бороться со злоупотреблениями, как это делается в Англии. «Мне скажут, что английский опыт не обязательно применим во Франции, но он убедителен»[497]497
  Ibid. P. 110.


[Закрыть], – подчеркнул он.

Тьер считал, что ограничение числа депутатов-чиновников, чего требовала парламентская оппозиция, не является нарушением политических свобод, на чем настаивали его оппоненты в парламенте. Отчасти Тьер соглашался с теми депутатами, которые указывали на то, что если избиратели выбирают депутатов-чиновников, значит, избиратели им доверяют. Таким образом, как считали сторонники правительства Сульта – Гизо, была обеспечена свобода выборов. Но Тьер был склонен объяснять такие поступки избирателей скорее выражением одобрения действий правительства. В то же время он полемизировал. Он указывал на существование ценза, ограничений по возрасту, отсутствие всеобщих выборов. Тьер пришел к выводу, что свободы выборов на самом деле не существовало во Франции и поэтому не следует обманывать избирателей. «Вы руководствуетесь принципом любви граждан к порядку, но не все призваны участвовать в делах страны. Вам нужны гарантии порядка? Этими гарантиями является цензовая система. Но если существуют гарантии порядка, то почему нет гарантии независимости?» – задался вопросом Тьер[498]498
  Thiers A. Discours parlementaires de m. Thiers. Vol. 7. P. 127.


[Закрыть].

По его мнению, государственная поддержка депутатов-чиновников приведет к тому, что «администрация» (то есть государственные служащие, работники министерств) возненавидит представительный режим, потому что будет считать, что ее принесли в жертву этому режиму: «Вы без конца говорите нам о необходимости смешения палаты с государственными служащими для того, чтобы существовал союз между администрацией и национальным представительством (имеется в виду парламент. – Примеч. И.И.); в действительности вместо сближения произойдет взаимное отдаление, если вы продолжите, ибо администрация чувствует себя зависимой от амбиций депутатов»[499]499
  Ibid. P. 129.


[Закрыть].

В своем парламентском выступлении Тьер проследил динамику роста числа депутатов-чиновников в годы Июльской монархии. В 1832 году их было 142 человека, в 1842 году – 167, а в 1846 году уже было 184 депутата-чиновника. Вместе с тем, по подсчетам Тьера, в 1832 году было 64 депутата-чиновника, выступавших на стороне оппозиции, и 78 депутатов-чиновников, поддерживавших министерство, в 1846 году, когда порядок во Франции был установлен, – 40 оппозиционеров на 144 депутата-чиновника, поддерживавших существовавшее министерство.

Таким образом, Тьер считал, что все эти депутаты-чиновники не являются опорой государства, потому что они не способствовали утверждению порядка во Франции в 1830-е годы: «Где они были, когда совершалась Июльская революция, обеспечивался порядок в первые годы Июльской монархии?»[500]500
  Ibid. P. 141.


[Закрыть]. По его мнению, депутаты-чиновники решили поддерживать любые министерства Июльской монархии, когда стало ясно, что режим прочно утвердился, и с того времени думали только о своем личном благополучии. Для чиновников главное – должности, получение благ, считал Тьер. Эти депутаты не были идейными, а значит, они могут предать режим в случае опасности, не бороться за него до конца – таков смысл его речи. «Те, кто в 1832–1833 годах выступал против жесткого подавления беспорядков, кто не боялся ослабить власть, и без того слабую, и кто в одно мгновение вдруг стал сторонником парламентского большинства, преданным всем министерствам, как их следует называть в таком случае?..»[501]501
  Ibidem.


[Закрыть] – спрашивал парламентариев Тьер.

Напротив, он считал, что депутаты должны активнее поддерживать парламентскую оппозицию, потому что только так они могут быть полезны власти, давая ценные советы министерству. По мысли Тьера, оппозиция – это «не те опасные друзья, кто всегда придерживается одинакового мнения с правительством, кто не осмеливается ему перечить». Настоящие друзья – это те, кто не боится указывать правительству на его ошибки: «Я глубоко убежден, что говорю здесь правду своей стране, то, о чем я говорю, будет признано всеми позднее, и наше право в том, чтобы спасти правительство, ибо если бы никогда не хотели прислушиваться к оппозиции, даже когда она права, правительство проигрывало бы. Но оно узнает об этом от нас, от своих настоящих друзей»[502]502
  Thiers A. Discours parlementaires de m. Thiers. Vol. 7. P. 133.


[Закрыть].

Тьер сетовал на то, что власть не способна прислушаться к оппозиции, желавшей режиму Июльской монархии процветания и стабильности: «Правительство постоянно совершает ошибки, но оно не верит оппозиции, когда оппозиция достойна того, чтобы ей доверять. Когда оппозиция говорит вам о коррупции, вы не верите ей; когда она говорит вам о вашей беспомощности, вы не верите ей. Почему?»[503]503
  Ibidem.


[Закрыть].

Оценивая период с 1789 по 1840-е годы, Тьер отмечал, что оппозицию никто никогда не слушал, даже когда она была права (как, например, в годы Реставрации, когда король хотел нарушить Хартию, а оппозиции никто не верил). «Говорят, что общественное мнение – лучший способ сопротивляться злоупотреблениям. Нет <…> Сегодня мнение бессильно. Правительство стало как никогда самоуверенным, самонадеянным, а общественное мнение как никогда слабым и к которому никто не прислушивается»[504]504
  Ibidem.


[Закрыть]. По его мысли, в ситуации 1840-х годов не было никакой гарантии от злоупотреблений, потому что общественное мнение не могло спасти ситуацию.

Тьер отмечал, что каждое «правление» во Франции могло привнести что-то новое. Так, например, Революция конца XVIII века должна была принести глубокие социальные изменения, эпоха правления Наполеона – «порядок и победу», а режим Реставрации – «стабильность». Однако в итоге этого не произошло. Французская революция 1789 года «начала со свободы, но закончила анархией», Империя «от духа завоеваний пришла к безумию», а режим Реставрации – «от принципа легитимности пришел к статье 14 (право короля отменять законы и приостанавливать их действия. – Примеч. И.И.)»[505]505
  Ibid. P. 134.


[Закрыть]. По мнению Тьера, предназначение Июльской монархии заключалось в «осторожности и удовлетворении общих интересов», но, как он отмечал, обращаясь к депутатам, «вы низвели осторожность до состояния слабости, а удовлетворение интересов вы довели до их обожествления»[506]506
  Ibid. P. 132.


[Закрыть]. Политик пришел к выводу, что все правления во Франции терпели крах, потому что власть не прислушивалась к оппозиции[507]507
  Ibidem.


[Закрыть].

Тьер обвинил депутатов-чиновников в том, что они мешают развитию представительной монархии, так как очевидна их зависимость от властей. Он указывал на то, что из 459 депутатов депутаты-чиновники составляют 184 человека. Из этих 184 депутатов-чиновников оппозиционеров только 40 человек. Остальные 144 депутата неизменно поддерживают правительство. Если исходить из цифры 400 депутатов, добавлял Тьер, то для того чтобы получить парламентское большинство в 50 голосов, нужно 175 голосов «против» (это депутаты от оппозиции) и 225 голосов «за» (это проправительственные депутаты). Среди этих 225 голосов «за» чиновники составляют 130 человек. То есть парламентское большинство формируется за счет чиновников – таков был логический вывод Тьера[508]508
  Ibid. P. 117.


[Закрыть].

Политик задался вопросом: что будут делать чиновники при смене министерства, поскольку формирование нового правительства, по его мнению, должно означать кардинальную смену политического курса, существенные отличия с предыдущей политикой? Поддержат ли они эту смену правительства или перейдут в оппозицию? Если они поддержат смену правительства, считал Тьер, то это будет «развалом всей иерархии», «административной революцией»[509]509
  Thiers A. Discours parlementaires de m. Thiers. Vol. 7. P. 132.


[Закрыть].

Что предлагает в этой ситуации Тьер? По его собственным словам, он не просил ограничения числа чиновников. Предложение некоторых депутатов о том, чтобы установить ограничение – если чиновников избрано больше зафиксированного числа (квоты), то «лишние» депутаты-чиновники должны быть исключены из палаты депутатов – не устраивало Тьера. По его мнению, такой законопроект будет иметь опасные последствия для всего политического режима, так как эта инициатива «унижает» палату депутатов[510]510
  Ibid. P. 140.


[Закрыть].

Тьер предложил ввести «принцип несоответствий», «исключений» (incompatibilité). По существовавшим законам не могли быть избраны префекты и бухгалтеры (comptable). Поэтому его вывод был таков: из палаты депутатов надо исключить чиновников центральных аппаратов, то есть работников министерств, так как если этого не сделать, то они будут проводить общую политику своего правительства[511]511
  Ibidem.


[Закрыть]. Тьер выступил против того, чтобы чиновники совмещали свое место с депутатским мандатом. Для реализации этой идеи он предложил расширить уже существующий «принцип исключений» (incompatibilité), включив в этот список как можно больше категорий госслужащих. Политик постоянно подчеркивал, что «каждый должен находиться на своем месте»[512]512
  Ibid. P. 141.


[Закрыть].

Он указывал на то, что правительству Сульта – Гизо было выгодно существование депутатов-чиновников, которые формировали в парламенте искусственно созданное ими парламентское большинство. Если бы были честные выборы, а чиновники были лишены возможности становиться депутатами, продолжая исправно получать жалованье от правительства, то в таком случае парламент стал бы играть более важную роль в политической жизни Франции. По мнению Тьера, палата депутатов перестала быть подлинно дискуссионным клубом, выражать волю нации, олицетворять национальный суверенитет. Если бы депутаты были независимы от исполнительной власти, то они не боялись бы высказывать смелые мысли, в палате депутатов были бы постоянные дебаты и обсуждения. Это означало бы, что Франция идет по пути прогресса, развития, считал Тьер.

В 40-е годы XIX века Адольф Тьер считал, что во Франции так и не сложилось по-настоящему представительного правления, прежде всего потому, что не было независимого парламентского большинства. По его мнению, существовали только внешние формы представительного правления.

Тьер поставил под сомнение сам смысл революции 1830 года. «Я не вижу (несмотря на то, что говорят), что существуют такие различия между Англией и Францией, которые предопределяют тот факт, что у одних есть лишь фикция представительного правления, а у других оно есть, в самом деле. Но, если это так, господа, если истинное представительное правление невозможно во Франции, ну тогда надо было нам это сказать в июле 1830 года. Но, господа, если настоящее представительное правление во всей его полноте невозможно во Франции <…> лучше было бы тогда не совершать революцию»[513]513
  Ibid. P. 145–146.


[Закрыть], – отметил он 17 марта 1846 года.

Поэтому для утверждения во Франции настоящего представительного правления, по мысли Тьера, нужна парламентская реформа, законопроект которой вынес на обсуждение Ш. де Ремюза: «Наша мысль ясна как свет. Мы хотим настоящей представительной монархии»[514]514
  Thiers A. Discours parlementaires de m. Thiers. Vol. 7. P. 142.


[Закрыть].

В этой речи от 17 марта 1846 года Тьер практически приравнял правление Луи-Филиппа к правлению Карла X. В глазах Тьера Луи-Филипп подменил представительное правление личным правлением. Исполнительная власть (король и его министры) возвысилась над остальными ветвями власти (законодательной и судебной), министерской ответственности перед парламентом не существовало. Тьер заявил, что при таких обстоятельствах режим Реставрации был даже лучше, потому что, по его мнению, при Карле X во Франции была внутриполитическая стабильность и прочное положение на международной арене[515]515
  Ibid. Vol. 7. P. 146.


[Закрыть].

Король назначает, но палата управляет страной через выдвигаемое ею министерство – такова была логика рассуждений Тьера, начиная с 30-х годов XIX века. Своей политической теории политик придерживался и в 40-е годы XIX века. В своей речи от 17 марта 1846 года он это подтвердил[516]516
  Ibid. P. 145.


[Закрыть]. В представлениях Тьера министерская ответственность – ключевой принцип представительной монархии. Но для этого должен существовать парламент, действительно независимый от министерства, с тем чтобы контролировать деятельность этого министерства, а не молчаливо одобрять любые его действия. Поэтому когда в 1840-е годы стала активно использоваться практика заполнения палаты депутатов чиновниками разных уровней в результате подкупов избирателей и самих депутатов, Тьер окончательно понял, что король хотел править самостоятельно. Этим умозаключениям Тьера способствовало то обстоятельство, что, в отличие от него, Франсуа Гизо утверждал, что король имеет право назначать министров, лишь считаясь с мнением палат, но не подчиняясь воле большинства. Напротив, для Тьера позиция Гизо по вопросу о роли монарха в представительной системе правления означала подмену, ложное истолкование институтов, за которые он боролся в 1830 году. Эта оценка Тьера отчетливо проявилась во время его речи в парламенте 17 марта 1846 года.

Кроме того, А. Тьер воспринимал свою отставку с поста премьер-министра в 1840 году как прямое нарушение принципов представительной монархии, которые были изложены им в книге «Монархия 1830 года», потому что действия Луи-Филиппа не были подкреплены соответствующим решением палаты депутатов. В период своего министерства в 1840 году Тьер, как и в 1836-м, стремился управлять самостоятельно, потому что, как он считал, «король правит, но не управляет», управляет же премьер-министр короля. Однако опыт двух премьерств Тьера показал, что его известный принцип в действительности не работал. По всей видимости, поэтому он пересмотрел свое отношение к Хартии 1830 года, которую стал рассматривать скорее как отправную точку в развитии политической системы Июльской монархии. По его мнению, Хартию следовало «улучшать», чтобы ограничить волю короля и утвердить во Франции режим парламентской монархии по английскому образцу.