Текст книги "Адольф Тьер: судьба французского либерала первой половины XIX века"

Представляется важным рассмотреть, во-первых, насколько представления Тьера о том, какой в идеале должна быть политическая система Франции, соответствовали реальной ситуации 30– 40-х годов XIX века. Существовала ли «парламентская» традиция в годы Июльской монархии или «сильный парламент» был плодом его фантазий?

В таком случае, почему Тьер долгие годы верил в то, что представительная монархия парламентского типа существовала во Франции, и не высказывал критические замечания по поводу функционирования этой политической системы раньше? Во-вторых, насколько принципы представительной монархии, изложенные Тьером в начале 1830-х годов, соответствовали политической практике министерств, которые он возглавлял? Для ответа на эти вопросы необходимо обратиться к реальной политической практике, сложившейся в годы Июльской монархии, и прежде всего к функционированию министерств во Франции в тот период.

В целом в годы Июльской монархии можно обнаружить некоторые элементы негласной борьбы между Луи-Филиппом и парламентом по вопросу о функционировании министерств. Необходимо отметить, что в отличие от режима Реставрации при Июльской монархии все министры были членами французского парламента (в годы Реставрации из 54 министров только 15 представляли парламент)[517]517
  Pouthas Ch. Les ministères de Louis-Philippe // Revue d’histoire moderne et contemporaine. 1954. № 1. P. 102.


[Закрыть]. Эти данные говорят об усилении роли представительного собрания в политической системе Франции.

Если рассматривать роль парламента и королевской власти в падении правительств, то из 17 министерств Июльской монархии несколько первых правительств пали из-за внутренних разногласий (министерство Дюпон де Л’Ёра в 1830 году, Лаффита в 1831-м, Перье в 1832-м и Сульта в 1834-м, Жерара в 1834 году). Парламентское большинство не имело никакого отношения к их падению. По настоянию короля появилось «министерство трех дней» под председательством герцога и пэра Франции Бассано, у которого не было никакой поддержки в парламенте, не было сильных политиков в его составе. Это эфемерное министерство герцога Бассано появилось потому, что Луи-Филипп не хотел видеть Бройля во главе правительства. Но министерство Бассано очень быстро сошло со сцены, потому что подавляющее большинство депутатов высказалось против этого министерства. На смену ему пришло министерство Мортье, в котором главную роль играли Бройль, Гизо и Тьер.

Министерство Бройля (сменившее министерство Мортье), оказавшись в меньшинстве во время голосования по одному из законопроектов (194 голоса «против» и 192 голоса «за»), ушло в отставку в феврале 1836 года. Падение его министерства – это бесспорная победа парламента[518]518
  Ibid. P. 113.


[Закрыть]. Отставка Тьера 25 августа 1836 года была результатом его разногласий с королем. Причина падения министерства Моле – Гизо в 1837 году была состояла в противоречии двух лидеров внутри самого правительства; отставка правительства Моле в 1839 году была вызвана тем, что он посчитал оказанную ему поддержку в парламенте недостаточной (на 13 голосов «за» было подано больше). По мнению французского историка Ш. Путаса, это свидетельствует, пусть и косвенно, о победе «парламентского принципа». Падение Кабинета Сульта 20 февраля 1840 года было вызвано негативным голосованием палаты депутатов по внесенному его правительством законопроекту (было подано 226 голосов «против» и 220 «за») и означало победу парламента. Отставка второго министерства Тьера, как и в первом случае, была вызвана его разногласиями с королем.

Таким образом, три министерства были отправлены в отставку благодаря действиям парламента (министерство «трех дней» герцога Бассано в 1834 году, министерства Бройля в 1836-м и Сульта в 1840 году)[519]519
  Hayem R. Le Conseil des Ministres sous Louis-Philippe. P., 1939. P. 117.


[Закрыть]. Разногласия короля с премьер-министром привели к двум отставкам (оба раза премьером был Тьер). Все остальные отставки были вызваны преимущественно противоречиями внутри самого Кабинета министров. Четырнадцать из 17 отставок внешне не связаны с действиями парламента.

Если рассматривать роль короля и парламента при формировании министерств, то в 1830–1832 годы был период неопределенности, не существовало никаких правил при формировании Кабинетов, все решали обстоятельства. Так продолжалось до министерства 11 октября 1832 года, которое является важной датой в соперничестве короля и парламента. Можно согласиться с мнением Ш. Путаса, писавшего о «войне между министерством доктринеров и королем». Эта «война» началась 11 октября 1832 года (когда было сформировано министерство, куда вошли Бройль, Гизо и Тьер) и закончилась временной победой доктринеров, длившейся до февраля 1836 года. В то же время период с 1832 по 1833 год характеризуется постоянными внутренними разногласиями в правительстве, которые приводили к частым сменам министерств. Период с 1834 по 1837 год наиболее ярок с точки зрения противоборства короля и парламента. Министерство Бассано являлось неудавшейся попыткой короля одержать победу, низведя до минимума влияние парламента, а правительство маршала Мортье (куда вошли Бройль, Тьер и Гизо) и сменившее его в 1835 году министерство Бройля следует рассматривать как реванш парламентариев.

Приход Тьера к власти в феврале 1836 года знаменует определенный перелом в противоборстве короля и парламента в пользу Луи-Филиппа. Это была бесспорная победа короля. Тем не менее стоит заметить, что палата депутатов, свалившая правительство Бройля, сама дала шанс королю выиграть. Убедив Тьера возглавить правительство, французский король сумел развалить коалицию доктринеров, единую до того времени. В 1836 году Тьер принял власть из рук французского короля, а не от парламента, и таким же образом ее потерял. Парламентское большинство не поддерживало Тьера, он не имел там прочной поддержки. В Кабинете министров не было никакого единства. Согласившись возглавить правительство в 1836 году, Тьер нарушил сформулированный им же принцип «король правит, но не управляет».

Правительство Моле – Гизо 1836–1837 годов явилось компромиссом между королевской властью (кандидатура Моле) и парламентским влиянием (кандидатура Гизо). Однако оно продержалось недолго. Второе и третье правительства Моле, появившиеся в 1837 году и просуществовавшие до 1839 года, в которых Гизо уже не был членом правительства, были в пользу «личного правления» Луи-Филиппа и ознаменовали его победу над парламентом[520]520
  Thiers A. Discours parlementaires de m. Thiers. P. 120.


[Закрыть]. Воспользовавшись разобщенностью парламентских фракций, король сформировал второе министерство Сульта сразу после восстания Барбеса – Бланки 12 мая 1839 года. Однако вскоре парламентарии взяли оглушительный реванш. Его итогом стало создание второго министерства Тьера в марте 1840 года.

Тьеру удалось добиться поддержки своей кандидатуры у группировки Одилона Барро, а Виктор де Бройль убедил доктринеров обеспечить поддержку кандидатуре Тьера. Таким образом, парламент перечеркнул планы короля назначить Моле главой правительства, им стал Тьер. Тьеру в 1840 году удалось привлечь на свою сторону парламентское большинство, которое было нужно ему как противовес королевской власти и подтверждение того, что он придерживался своей парламентской теории. Но это удалось сделать за счет лавирования между интересами группировок и уходом от ответов на злободневные вопросы. Однако Тьер, опиравшийся на парламент, был отправлен в отставку королем без волеизъявления палаты. Таким образом, король быстро ликвидировал успех парламентариев, сформировав министерство Сульта – Гизо в 1840 году.

Можно утверждать, что с 1831 по 1836 год министерства Июльской монархии отличались политической однородностью. В министерство под председательством К. Перье вошли разные политические деятели, но все они проводили политику «сопротивления». Эта линия была продолжена и после смерти Перье в марте 1832 года. Костяк нового министерства составляли люди с одинаковыми политическими взглядами, а само правительство основывалось на единстве трех крупных политиков: В. де Бройля, Ф. Гизо и А. Тьера. Образование министерства Тьера в 1836 году определенно разорвало это единство. С 1836 года политические расхождения между министрами одного правительства стали правилом при формировании министерств. Так, например, в правительстве Тьера оказались три министра из прежнего министерства доктринеров (правых либералов), трое представителей центристской «третьей партии» и еще один министр, отражавший позицию Луи-Филиппа. Важно отметить, что только один раз в истории Июльской монархии премьер-министр смог самостоятельно полностью сформировать весь состав Кабинета министров. Этим премьером стал Л.-М. Моле в 1837 году.

Луи-Филипп поощрял ведение личных переговоров между влиятельными французскими политиками, чтобы они сами между собой распределяли министерские портфели. В таких обстоятельствах парламентское большинство по большому счету ничего особо не решало, не влияло каким-либо образом на распределение портфелей, оставаясь по большей части молчаливым сторонним наблюдателем.

Такая практика личных переговоров сильно отличалась от английской политической традиции, но была на руку Луи-Филиппу, который не хотел иметь сильное и независимое от него правительство. За это его критиковал глава «третьей партии» Андре Дюпэн. Он хотел, чтобы премьер сам подбирал себе команду, а Луи-Филипп, напротив, поощрял практику, когда кандидаты в министры договаривались между собой по принципу личных симпатий и антипатий. Поэтому Дюпэн критиковал короля за то, что тот старался подобрать в правительство таких министров, чтобы управлять самому. Дюпэна в его критике короля поддерживал Тьер[521]521
  Dupin A. Mémoires de Dupin aîné. Carrière politique, souvenirs parlementaires. P., 1861. Vol. 3. P. 194.


[Закрыть].

В годы Июльской монархии только трем премьер-министрам удалось в полной мере руководить своим министерством и быть менее зависимыми от королевской воли. Ими были Казимир Перье в 1831–1832 годы, Виктор де Бройль в 1835–1836 годы и Адольф Тьер в 1840 году. К их числу можно отнести и Франсуа Гизо, но его точка зрения в основном совпадала с позицией Луи-Филиппа, поэтому в данном случае сложно говорить о степени независимости премьер-министра от королевской власти.

Казимир Перье первым в годы Июльской монархии ввел практику проведения «внутренних советов министерства», когда министры обсуждали все вопросы в своем кругу, а премьер уже докладывал королю общую позицию всего правительства. Бройль восстановил эту практику, утерянную со смерти Перье. Бройль пытался опираться на английский опыт парламентаризма в своей политической практике. Он не передавал королю дипломатических депеш до тех пор, пока сам их не изучит, и не позволял королю сноситься с послами других держав – общение Луи-Филиппа с послами могло проходить только через него. Бройль выступал за единство Кабинета министров, солидарность министров и ответственность премьера за все действия его подчиненных. Поэтому Бройль также представлял в палате депутатов сентябрьские законы, как это делал его министр Тьер. Бройль считал, что в министерстве не может быть двух премьеров – одного номинального, другого – действительного. В таком случае никто никому не подчиняется, об этом он писал в письме к Гизо[522]522
  Guizot F. Mémoires pour servir à l’histoire de mon temps. Vol. 4. P. 174.


[Закрыть].

С приходом к власти в марте 1840 года Адольф Тьер восстановил практику проведения «внутренних советов министерства», от которой отказались при министерствах Моле и Сульта в 1836–1840 годы. В 1840 году Тьер обладал реальной полнотой власти. Он действительно был подлинным главой Кабинета министров, но это достигалось во многом благодаря тому, что его коллеги-министры не имели никакого политического веса в парламенте (как и в период первого министерства Тьера в 1836 году). Письма, которые получал Гизо, находясь в Лондоне в качестве посла, полны разоблачений и обвинений в тиранической власти Тьера, неспособности министров действовать самим и по своей воле[523]523
  Pouthas Ch. Les ministères de Louis-Philippe. P. 122.


[Закрыть]. Например, герцог Орлеанский, занимавшийся военными вопросами, так обращался к Тьеру: «Я пришел поговорить с вами, потому что вы сами и есть все министерство»[524]524
  Ibidem.


[Закрыть].

При Франсуа Гизо в 40-е годы XIX века «внутренние советы министерства» исчезли[525]525
  Ibid. P. 117.


[Закрыть]. В отсутствие таких «внутренних советов министерства» король мог оказывать большое влияние на работу министерств во время совместных заседаний, поскольку к тому времени позиция правительства еще не была выработана.

Вместе с тем Гизо, не являясь премьер-министром в 1840-е годы, сформировал Кабинет министров на основе общей политической программы. Все министры всегда были солидарны по крупным вопросам и неукоснительно следовали своей «партийной» программе. Но в начале 40-х годов XIX века Гизо не имел прочной поддержки в палате депутатов, поэтому главным для него было объединить вокруг себя консервативно настроенную группу депутатов и затем по каждому вопросу формировать парламентское большинство. Следует отметить, что даже после успешных для Гизо выборов в палату депутатов в 1842 году это парламентское большинство всегда оставалось коалиционным (то есть его составляли различные парламентские фракции, а не одни только доктринеры). Только после парламентских выборов в 1846 году Гизо стал располагать уверенным большинством в палате депутатов. В 1847 году он официально стал главой правительства и одновременно главой парламентского большинства, тем самым его министерство стало соответствовать принципам представительной монархии, предъявляемым Тьером.

Таким образом, зависимость министерств Июльской монархии от королевской воли была вызвана разобщенностью самих министров и их неспособностью договориться между собой. Франция не смогла соответствовать английской политической системе по двум причинам. Во-первых, из-за разрозненности парламентских фракций, в которых отсутствовала как партийная дисциплина, так и какая-либо политическая программа. Эти парламентские группировки представляли собой, как правило, группки людей, образовывавшиеся как клиентелы (вокруг Моле или Тьера, например), или не имели четких границ, самоидентификации (как «третья партия»). Они объединялись в силу обстоятельств и расходились по причинам личной неприязни. В палате депутатов обычно формировалось только «случайное» большинство, то есть это большинство формировалось различными группами по разным вопросам, от случая к случаю. Единственной группировкой, имевшей очерченные рамки, была та, которую возглавлял Ф. Гизо, но она не всегда была многочисленной.

Второй причиной зависимости министерств от короля были действия самого Луи-Филиппа. Он постоянно вел свою игру, ссоря лидеров фракций и играя на их личных амбициях. Парламентарии сами вызывались ему помогать (как, например, Тьер в 1836 году, расколовший блок консервативно настроенных либералов из-за личных амбиций). В то же время наблюдался неоспоримый прогресс в развитии парламентаризма во Франции. Правило парламентского большинства всегда соблюдалось. В последние годы Июльской монархии был слаженный Кабинет министров во главе с признанным руководителем и уверенное большинство в парламенте. По замечанию Ш. Путаса, «Февральская революция 1848 года скорее была осуждением королевских действий, а не развития парламентаризма»[526]526
  Pouthas Ch. Les ministères de Louis-Philippe. P. 119.


[Закрыть].

Опыт двух министерств Тьера показывает, что в 1836 году он своими действиями противоречил собственной теории о представительном правлении, но в 1840 году полностью следовал принципам представительной монархии, сформулированным им же. При этом, хотя его теория в полной мере не была воплощена в жизнь, в том числе и по вине самого Тьера (его согласие возглавить правительство в 1836 году), можно утверждать, что парламентская традиция в определенной степени установилась во Франции. Доказательством служит тот факт, что парламенту, объединив усилия, удавалось свалить то или иное правительство, навязанное Луи-Филиппом. Также министерская ответственность, выражавшаяся в большей независимости министерства от королевской воли, имела место при Казимире Перье и Викторе де Бройле, которые в основном опирались на парламент как противовес королевской власти. Тьер попытался продолжить эту традицию в 1840 году, но ему в конечном итоге не удалось этого сделать.

Проблема заключалась в том, что парламентского большинства в годы Июльской монархии как постоянной величины почти никогда не существовало. Палата депутатов всегда была разрозненной; когда же она действительно объединялась, то королю приходилось идти на уступки парламенту. Парламентское большинство оказалось неспособно выдвигать своих представителей на пост премьер-министра и тем самым самостоятельно формировать правительство, чего хотел Тьер. Кроме того, министерской ответственности перед парламентом также не существовало в годы Июльской монархии по причине разобщенности парламентских группировок. Это означало слабость парламента, из-за чего министры оказывались полностью зависимыми от королевской воли, за исключением Казимира Перье и Виктора де Бройля. Только этим политикам в полной мере удалось объединить вокруг себя и своей политической программы французский парламент и быть независимыми от короля (чему во многом способствовали обстоятельства – сложная внутриполитическая ситуация, с которой король не мог справиться самостоятельно без помощи этих руководителей). Вероятно, министерства Перье и де Бройля повлияли на Тьера настолько, что он долгое время считал, что принцип парламентского большинства и принцип министерской ответственности перед парламентом соблюдаются. Однако опыт двух премьерств Тьера, когда он попытался в 1840 году придерживаться своих принципов, но при благоприятных внутриполитических условиях (и неблагоприятных внешнеполитических условиях, которые он во многом создал сам), показал ему, что в действительности принципы представительного правления, отстаиваимые им, не были воплощены в жизнь. Понимание Тьером несоответствия его теории с реальной политической ситуацией произошло только в 1840-е годы.

В тот период Адольф Тьер пришел к выводу, что следует расширить социальную базу режима Июльской монархии. По избирательному закону от 1831 года многие адвокаты, естествоиспытатели, образованные люди – французская интеллигенция, представители среднего класса – не имели возможности голосовать. Одилон Барро в те годы также не раз выступал с инициативами в парламенте, чтобы «таланты» (capacité) имели право избирать депутатов. В августе 1846 года Тьер писал своему другу историку Ф. Минье, что «избирательная реформа неизбежна»[527]527
  Bibliothèque Thiers. Fonds Thiers. Première série. Dossier 24. Lettres de M. Thiers adressées à divers (1824 à 1877). Fol. 546–547.


[Закрыть].

Таким образом, со второй половины 1840-х годов Тьер стал склоняться к необходимости проведения избирательной и парламентской реформ. В декабре 1845 года между ним и О. Барро была достигнута договоренность о совместных политических действиях и об объединении усилий «левого центра» – парламентской группировки, возглавляемой Тьером, с Левой династической Одилона Барро. Тогда политики условились, что в случае если им удастся сформировать парламентское большинство в результате парламентских выборов, намеченных на июль 1846 года, они предложат на рассмотрение палат парламентскую и избирательную реформы и, обладая большинством в палате депутатов, проголосуют за принятие этого законопроекта. После успешного голосования они смогут настоятельно просить короля утвердить этот законопроект, так как, обладая парламентским большинством, они будут выступать от имени всей французской нации.

Тьер и Барро планировали в два раза увеличить число выборщиков и установить ценз в 100 франков. Тьер также предлагал, чтобы в парламенте было представлено большее число депутатов от крупных городов[528]528
  BNF. Papiers de Thiers. NAF. № 20617. Fol. 37. Lettre de Duvergier de Hauranne à Thiers de 23 juillet 1847.


[Закрыть]. Политики хотели провести необходимые реформы через парламент, однако эта совместная инициатива не прошла в парламенте. Группировка Тьера – Барро проиграла парламентские выборы в июле 1846 года, победу на них одержали сторонники Ф. Гизо. Когда левые либералы поняли, что через парламент реформы провести невозможно, парламентская оппозиция решила действовать, как это обычно практиковалось в Англии – а именно организовывать политические банкеты и выступать с петициями. Также публиковались статьи в газетах и выпускались брошюры в пользу проведения реформ. Таким образом, оппозиция решила обратиться к французам напрямую, минуя парламент.

Инициатива проведения банкетов принадлежала О. Барро. Первый банкет был проведен в Шато-Руж, в Париже 9 июля 1847 года. Тогда Дювержье де Оран и Барро выступали с тостами, в которых они нападали на правительство и его политику. Критикуя власть, они даже ставили под сомнение необходимость монархического устройства во Франции.

Проведение банкетов раскололо оппозицию. Далеко не все хотели участвовать в них. Так, отказались Тьер, Ремюза и Дюфор[529]529
  Tudesq A.-J. Les grands notables en France. Vol. 2. P. 967.


[Закрыть]. Чем это было вызвано? Одилон Барро считал, что Тьер не хотел участвовать в банкетах, потому что был «слишком близок к власти»[530]530
  Barrot O. Mémoires posthumes de Odilon Barrot. Vol. 1. P. 463.


[Закрыть]. Напротив, Алексис де Токвиль недоумевал: «…почему, окруженный своими близкими друзьями, он (Тьер. – Примеч. И.И.) оставался немым и неподвижным, тогда как уже три месяца Барро путешествовал по всей стране, выступая с речами?»[531]531
  Токвиль А. де. Воспоминания. М., 1893. С. 19.


[Закрыть]. Действительно, отношение Тьера к банкетной кампании 1847 года было довольно двусмысленное. С одной стороны, он выступал за проведение банкетов, но в то же время всегда отказывался в них участвовать. Как отметил российский историк Н. И. Кареев, «ему (Тьеру. – Примеч. И.И.) желательны были результаты всего этого похода на правительство, но он не хотел ни рисковать, ни брать на себя ответственность. В общем, большинство оппозиции, начиная агитацию за реформу, вовсе не думало, чтобы дело могло кончиться революцией»[532]532
  Там же. С. 179.


[Закрыть].

Очень интересным в этой связи выглядит мнение самого Тьера, высказанное им в письме к госпоже Досн, своей теще, от 14 июля 1847 года, о первом банкете, на котором он не присутствовал: «Банкет реформаторов беспокоит многих умных людей, и это очень неразумное, неполитичное действие со стороны наших друзей, которые находятся в оппозиции»[533]533
  Lettre de Thiers à madame Dosne de 14 juillet 1847 // Correspondance. M. Thiers à Mme Thiers et à Mme Dosne. Mme Dosne à M. Thiers, publiée par Félicie Dosne (далее – Correspondance). P., 1904. P. 163.


[Закрыть]. Вероятно, уже тогда Тьер боялся, что банкеты взбудоражат французское общество, нарушат общественное спокойствие. По всей видимости, он хотел влиять на правительство Гизо, используя только полномочия парламента, не прибегая к уличной демократии. Кроме того, когда Тьер понял, что многие банкеты организовывались республиканцами для агитации в пользу установления республики и на них оскорбляли короля[534]534
  Allison M. S.J. Thiers and the French monarchy. P. 330.


[Закрыть], он, очевидно, не захотел в них участвовать.

Позднее, когда Тьер писал воспоминания о революции 1848 года, он объяснил свою позицию по поводу банкетной кампании следующим образом: «В конце сессии 1847 года избирательный комитет Парижа задумал на банкетах потребовать реформ, предложенных господами Дювержье де Ораном и де Ремюза. Эти банкеты приветствовались всеми, кто входил в левую оппозицию, но они внушали мне очень мало энтузиазма и очень много тревог. Мне не нравились довольно грубые компании, которые там, как правило, собирались, и я боялся, что агитации, вдохновляемые этими собраниями, были не совсем мирными. Более того, я знал, что мне придется слушать речи, которые не совпадали с моим прошлым и моими воззрениями. По этим причинам я отказывался посещать их, и поэтому у меня есть причина поздравить самого себя, поскольку в течение короткого времени они настолько возбудили общественное мнение, что для тех, кто старался все делать мирно, наступило состояние большой тревоги. Я верил, что новые выборы дадут оппозиции парламентское большинство, не прибегая к возбуждению общественных чувств»[535]535
  Thiers A. Notes et souvenirs de M. Thiers. 1848. Révolution du 24 février. P., 1902. P. 3–5.


[Закрыть].

Оппозиция надеялась убедить Гизо пойти на уступки. Но когда открылась очередная сессия палаты в декабре 1847 года, стало понятно, что Луи-Филипп и Гизо не собираются уступать требованиям оппозиции. В своей тронной речи Луи-Филипп ясно дал понять, что реформы не будут проведены. Кроме того, в королевском послании парламенту резкой критике подвергались реформаторы, которые были названы людьми, движимыми «слепыми и враждебными страстями». Вместо умиротворения это послание вызвало бурю негодования. С 20-х чисел января на сторонников министерства Сульта – Гизо обрушился непрекращающийся шквал критики сплотившейся оппозиции.

После поражения в стенах парламента либеральная оппозиция решила возобновить банкетную кампанию против правительства Гизо. Новый большой банкет сторонников избирательной реформы в Париже был назначен на 22 февраля 1848 года. Он должен был сопровождаться мирной уличной демонстрацией в защиту свободы собраний.

Оппозиция разделилась во мнении о проведении этого банкета. Барро, Дювержье де Оран и некоторые другие депутаты решили принять участие в банкете[536]536
  Thiers A. Notes et souvenirs de M. Thiers. 1848. Révolution du 24 février. P. 9.


[Закрыть]. Некоторые умеренные политики желали договориться с Гизо. Так, Тьер поддержал инициативу Франсуа-Адольфа Шамболя, депутата и известного либерального журналиста, который предложил своим коллегам собрать подписи в пользу роспуска парламента и проведения новых выборов. Тьер, вероятно, считал, что новые парламентские выборы окажутся наименьшим злом в создавшейся ситуации.

Утверждение П. Дювержье де Орана о том, что банкет в любом случае состоится, казалось Тьеру опасным. Поэтому Тьер говорил своим друзьям 10 февраля 1848 года: «Правительство будет сопротивляться; оно не может поступить иначе. Если вы попытаетесь бросить вызов этому сопротивлению, это мероприятие будет кровавым. Если в этой стычке оппозиция будет побеждена, она будет проклята в глазах страны, в общественном мнении. Вся ответственность за пролитую кровь ляжет на нее. Если оппозиция победит, какой будет эта победа? Возможно, крушение монархии. Я не желаю вам ни победы, ни поражения. Следовательно, я отказываюсь от боя. Я отказываюсь участвовать в банкете, и чтобы избежать и того и другого, я готов предпочесть план отставки, не важно, каким плохим он может быть во многих случаях»[537]537
  Thiers A. Notes et souvenirs. P. 12; Thiers A. Discours parlementaires de m. Thiers. Vol. 7. P. 587–595.


[Закрыть]. Тьер попытался отговорить Барро и Дювержье де Орана – наиболее видных левых либералов в 40-е годы XIX века – участвовать в банкете, но ему не удалось[538]538
  BNF. Papiers de Thiers. NAF. № 20617. Fol. 33. Lettre de Duvergier de Hauranne à Thiers de 13 février 1848.


[Закрыть].

Тем временем парламентская оппозиция отказалась от идеи немедленного проведения новых парламентских выборов. На одном из собраний оппозиционеров депутат Шамболь упрекал Тьера в бездействии и постоянном молчании и попросил его наконец-то открыто высказать свою позицию. Полученный ответ Тьера еще более запутал ситуацию. «Они (имеется в виду Гизо и члены Кабинета министров. – Примеч. И.И.) попросили меня не участвовать в дебатах сегодня, и я дал слово этого не делать», – такие слова произнес Тьер на собрании[539]539
  Chambolle A. Retours sur la vie. P. 236.


[Закрыть]. Недоумение Шамболя позднее было рассеяно, когда ему сообщили, что все это время Ш. де Ремюза вел секретные переговоры с правительством. Тьер еще надеялся на их удачное завершение и даже верил в возможность перестановок в составе министров[540]540
  Thiers A. Notes et souvenirs. P. 13; Chambolle A. Retours sur la vie. P. 237.


[Закрыть]. Он считал, что со сменой министров кризис будет преодолен. По этой причине Тьер все время хранил молчание. Он (как и многие другие политики) знал о громадном возбуждении, которое стремительно нарастало в Париже, и опасался революционного взрыва. Однако переговоры Ремюза с правительством провалились.

Правительство Июльской монархии запретило проведение банкета и уличной демонстрации 22 февраля 1848 года. В то время как Одилон Барро и Дювержье де Оран настаивали на проведении банкета, Тьер занял более осторожную позицию. На одном из собраний оппозиции он заявил: «Господа, я ощущаю красный колпак под банкетным столом. Что до сражения, о котором вы говорите и, как вам кажется, вы предвидите, я не желаю его. А знаете почему? Потому что я не хочу быть проигравшим, но еще меньше я хочу быть победителем»[541]541
  Thiers A. Notes et souvenirs. P. 18.


[Закрыть]. Тьер высказался за отмену банкета. Он попытался отговорить лидеров леволиберальной оппозиции участвовать в этом банкете. Тьер, как он сам позже вспоминал, увещевал Барро: «Мой друг, это один из тех случаев, когда ты должен знать, какое решение следует принять. Твоя партия не посмеет отступить (отказаться от ранее занятой позиции). Воспользуйся ее замешательством. Поднимись на трибуну и скажи, что в связи с недавними непредвиденными решениями правительства задуманная демонстрация станет лишь поводом для кровопролития и что ты не желаешь пойти на такую крайнюю меру для защиты права, независимо от того, насколько оно обосновано. Скажи, что ты продолжишь требовать это право другими методами и что впоследствии ты призовешь всех мудрых горожан оставаться дома. Вся палата поддержит тебя. Ты предотвратишь завтра приход толпы; ты спасешь порядок и ты обяжешь парламентское большинство к ответной услуге. Очень немногие из твоих друзей будут протестовать. Я готов разделить ответственность вместе с тобой, и я обещаю сказать все, чтобы ты не пожелал»[542]542
  Ibid. P. 19.


[Закрыть]. По воспоминаниям Тьера, Барро ответил очень уклончиво и неопределенно[543]543
  Ibidem.


[Закрыть].

Накануне революции 1848 года Адольф Тьер обнаружил у себя дома длинное письмо, посланное ему неизвестным адресатом, в котором Тьер подвергался критике за свое бездействие, за то, что не воспринимал всерьез создавшуюся ситуацию. «Мы близки к демократическому кризису», – писал неизвестный. Аноним обвинял Тьера в том, что тот ограничил себя только разговорами с Ремюза[544]544
  BNF. Papiers de Thiers. NAF. № 20617. Fol. 37. Lettre d‘un anonyme à Thiers de 20 février 1848.


[Закрыть].

Действительно, Тьер не отличался большой политической активностью в преддверии Февральской революции 1848 года. Его единение с Барро оказалось временным явлением. Тьер был согласен объединить усилия с Барро и попытаться через парламент провести парламентскую и избирательную реформы, но группировки Тьера и Барро в парламенте не обладали парламентским большинством, а остальные депутаты не поддерживали их законопроекты и инициативы. Стало ясно, что провести политические реформы через парламент не получится. Одилон Барро был готов идти дальше и обратиться к гражданам Франции напрямую, минуя парламентские процедуры. Напротив, Тьер оказался не готов к такому развитию событий. Он боялся любых проявлений уличной демократии и всегда считал, что все политические дискуссии должны вестись только в стенах парламента и в прессе. Вскрылась существенная разница в подходах Барро и Тьера. К тому же следует отметить, что Тьер в своих речах критиковал Гизо только за проводимую им внешнюю политику, а о внутренней политике в своих парламентских выступлениях он говорил мало. Тьер лично не выдвигал ни одного законопроекта, касавшегося внутриполитических вопросов, и не занимался разработкой политических реформ. Он мог только согласиться на предложения Барро, но при этом действовать строго в рамках парламентских процедур. Тьер проявлял осторожность и подчас некоторую нерешительность в отстаивании необходимости реформ.

На очередном заседании палаты депутатов Тьер настаивал на отмене этого банкета, чтобы не разжигать страсти. Большинство депутатов поддержали эту инициативу. Но офицеры Национальной гвардии, сочувствовавшие республиканцам, были недовольны тем, что депутаты отказались от банкета.