Текст книги "Диалоги с собой"

В Японии восьмидесятых

Долгий, изматывающий и укачивающий переход – и мы в Японии. Прогулки по городу, никакой организованной и культурной программы. В Японию тогда ездили не за этим, она была Меккой для покупки техники. В Токио то, что нам удалось посмотреть самостоятельно, было очень узким сегментом, в пределах пешей доступности. Деньги были вывезены для главной покупки – для нас это была музыкальная аппаратура. Везде одни иероглифы, вывески на английском появились позже. Сам английский тогда, хоть и был уже международным языком, нам не очень помогал. Япония любила и чаще использовала свой, японский.

После долгой прогулки проголодались, зашли в маленький, размером в две комнатки, ресторанчик. Коммуникации никакой, с трудом со второй или третьей попытки получили в руки меню с картинками – тогда подобное увидели в первый раз. Но там, как оказалось, были только картинки с закусками. Увидели что-то похожее на шашлычок, ткнули в него пальцем несколько раз для убедительности, выбрали ещё что-то. Нас поняли на свой лад, буквально. Принесли одно и то же, но по несколько раз, дальше мы с этим меню не продвинулись. Пришлось есть что дают. Все эти креветки, осьминоги, суши-сашими мы тогда не попробовали. Зато у нас была страховка – на корабле нас ждал привычный ужин.

Второй день был похож на первый, долгие пешие прогулки от порта вглубь, так сказать, тела города. Зашли в высотку магазина. Японская модная одежда была представлена в изобилии, но нас она не могла заинтересовать: японцы той поры были совсем не нынешними, а намного меньше и субтильней. Мы отправились в хозяйственный отдел. Все полки ломились «незнакомками», удивляло то, что абсолютно нельзя было догадаться, для чего нужны эти вещи и как можно ими в хозяйстве воспользоваться. Единственная знакомая и нужная в хозяйстве вещь, которую я распознала, была точилкой для ножей: форма как у маленького утюжка, с удобным дизайном и керамическим точилом. Как не взять, моя покупка… единственная из Японии. В предпоследний день круиза привычно поплутали по узким улочкам с ресторанчиками цепочкой. Всё распланировано: здесь гуляем и веселимся, здесь покупаем, здесь кушаем. Вышли в незнакомом месте потеряшками. Остановили каких-то школьниц в надежде: они-то знают английский. Выдаём тираду: «Подскажите, как попасть в морской порт, пожалуйста». Одна, послушав, переводит своим двоим подружкам, лицо освещается пониманием, повторяет: «Морской порт?» Радостно киваем в четыре головы. Опять совещаются, и наконец приступает: «Вам надо…» – и тут наступает не объяснение, а рёв. Она плачет, нет, ревёт от бессилия нам помочь и объяснить что-нибудь. Успокаиваем её как можем и идём дальше.

Надо же, нам ведь рассказывали байки, но мы не верили, что японцы плакали на «Лебедином озере» от избытка чувств-с! Удивительное у японцев чувство принадлежности к одной большой семье, в которой всегда помогут и всегда выручат… Умеренность в привычках, умеренность в еде и в жизни. Живут они долго.

Вот наконец последний день и венец наших покупок! Мы все в оптовом магазине музыкальной техники, ходим и бродим среди высоких полок, на них коробки: амплифайеры (усилители), деки, микрофоны. Сравниваем цены, переводим мысленно иены в доллары, хватит ли? Опытные люди говорят, что здесь можно и нужно торговаться. Цену опустят. Ну вот, комплект собран, продавец выписывает документы с перечислением номеров и цен. Вроде всё движется к финалу, надо договариваться о доставке на корабль. И, о ужас, я вижу в конце платёжной квитанции ту же цену, без выторгованной скидки! Указываю продавцу на ошибку. Он начинает кланяться и кланяется долго, потом идёт к старшему продавцу, кланяется с ним. Возвращается и составляет новые документы. Уф, мы успеваем по времени. Но тут он, составив документы, указывает опять неправильно цену, на этот раз обманывая себя и магазин. Вступаю со своей правдой во второй раз. Он радостно благодарит, за голову не хватается, только тянет время благодарными поклонами. А их должно быть ещё больше, по его ритуалу. Что сказать? Едва успели всё сделать. Покупка совершилась. Теперь Лёве будет комфортнее выступать. Едва успели добраться вовремя на посадку.

Китайские гастроли

Какой же необъятной была наша страна! Мне лично удалось с мужем побывать в Омске, Новосибирске, Норильске, Узбекистане, на Украине, в Таджикистане, Грузии, Армении, etc. А про него уж молчу, а то придётся перечислять, где он не был…

И вот новость: едем коллективом на гастроли в Китай по приглашению Коммунистической партии. К тому времени это был ансамбль «Спектр», который Лёва набрал и создал под себя. Это был небольшой состав музыкантов и единомышленников и две красивые бэк-вокалистки. Два первых незатейливых концертных платья я им пошила сама. Белоснежный полиэстер, сосборенные лифы на тонких бретельках и юбка в пол. А вот стразами они украшали эти лифы сами. Пока что Китай для нас – большое белое, нет, красное пятно на карте. А дома и на даче из китайского только «Пособие по иглоукалыванию» Табеевой и китайский лимонник, замечательное растение с живительными гроздьями ягод, которое уплело весь непрезентабельный родительский сарай в Алабино. Его отпрыск заботливо перенесён к нам на участок. Прижился «китаец» и плодоносит через год, как ему и положено.

Мы волновались: а кто там придёт на концерты, интересна ли им советская эстрадная песня, как вообще всё это будет обставлено? В нашей стране это время совпало с Горбачёвым и с перестройкой. Прилетаем, к нам приставляют переводчицу, очень милую девушку, которая улыбается через каждое слово. Гастрольный маршрут намечен, есть лишь маленькое уточнение по ведению концерта, нам добавят несколько номеров китайского танцевального ансамбля, и Лёвин репертуар надо будет «расширить и углубить» двумя китайскими песнями. Одна знаковая – «Без Коммунистической партии не было бы нового Китая», и в переводе на китайский «Подмосковные вечера». Для этого улыбчивая переводчица занимается с мужем, при каждом удобном случае ставит ему произношение. «Подмосковные вечера» выпеваются легче, там больше мягких звуков: «Тяо-тяо, ша-ша-ся», а вот официальный гимн никак не идёт в правильном русле, нужны точные интонации, ошибиться нельзя. Если не соблюсти тональности, их в языке четыре, то можно Жёлтую реку превратить в Жёлтое море, а это одно из самых безобидных превращений. А если что не так произнести или услышать, то можно «лошадь» с «мамой» перепутать. Ой, кстати, я по китайскому гороскопу Лошадь, значит, почти что Мама… А с лошади, это первый китайский иероглиф, всё и начиналось. «Хорошая лошадь», между прочим, по-китайски означает «способный человек». Не знаю, как вам, Котам и Кроликам, а мне, Лошадке, всё нравится, мне приятно.

Настойчиво репетируем. На товарище переводчике лежит большая ответственность, чтобы товарищ Лев всё правильно заучил. Первый куплет я помню до сих пор. Попробовала напеть переводчику уже в «Гугле», и он, о чудо, перевёл: «Без Коммунистической партии не было бы нового Китая, без Коммунистической партии не было бы новой Коммунистической партии Китая!»

Китай полон новостроек. Высотные гостиницы и кое-где между ними рассыпаны крошками старые нетронутые здания. Стекло, бетон и вышколенный гостиничный персонал. По стране передвигаемся привычным коллективным автобусом. Приезжаем на площадку. Первый Дворец спорта. Перед ним непомерных размеров парковка и на ней… тысячи велосипедов, мопедов и другой двухколёсной разновидности. Машин не видно. На афише схематично нарисована балетная пара, не удивилась бы, если бы рядом было написано «Большой»…

За кулисами царит волнение, но быстро всё налаживается. Главное, что аппаратура стоит очень классная, современная, группа начинает осваиваться, потихонечку репетируют, проверяют звук, всё на месте, всё как надо. Лёва повторяет своё новое неспетое: «Мэйо гунчандан, ди мэйо синджунгво» – и лёгкое подмосковное: «Шен-ее буцай ша-ша-ся». Очень волнуется: живой звук, первый концерт, китайский язык. Ну вот, зал полон, звук хороший, танцы с веерами предварили и обрамили советскую песню. Публика радостно аплодирует. Невероятно, так можно подумать, что китайцам понравилось?! Парковка пустеет мгновенно. Тысячи велосипедистов разъезжаются в тысячи мест.

Нас везут на ужин. Еда непривычная. Едим палочками. Ранее по дороге на концерт вдоль рисовых полей видели, как кое-где кучами выложены длинные китайские арбузы, светло-зелёные и похожие по форме на узбекские дыни-торпеды. Стоит жара, и очень захотелось всем арбуза. А кое-где совсем невероятное: один человек, рикша, тянет за собой железобетонное перекрытие. Просим переводчицу: «Нам бы арбуза откушать!» Успокаивает: «Конечно, ваше желание доведу до руководства, и вы обязательно получите свой арбуз, только чуть попозже!» Привычно улыбается. Так вот, о банкете после ужина. Торжественно выносят десерт. Это плошки с раствором, слегка вязким и похожим на кисель, в нём мелкие, сантиметр величиной, плавают фруктовые розовые кубики. Переводчица Оля – так она для простоты и удобства назвалась русским именем – улыбается: «Вот, вы просили арбуз! Кушайте с удовольствием!» Хорошо, что она не умеет читать по нашим вытянувшимся физиономиям. Говорят, что мы для них почти что на одно лицо. Арбуз натуральный и арбуз, прошедший обработку «китайским трудом», – два разных продукта.

Потихонечку входим в гастрольный график. Концерты запланированы в разных уголках, много перемещаемся. Улыбчивую Олю у нас забирают, что-то мы не то у неё спросили и что-то не то она нам ответила. Это мои ощущения. Объясняют нам, конечно же, это совсем иначе. Теперь у нас переводчик Коля, шучу, имени не запомнила. Он хуже говорит по-русски, поэтому диалог не завязывается. Говорит о местах, которые нам предстоит посетить. Спрашивает: «Вы знаете Тянь-Шань?» Отвечаю: «Кто же не знает Тянь-Шань, мы все знаем Тянь-Шань!» Радуется не на шутку, не может поверить: «Как, вы знаете великую китайскую гору Тянь-Шань?» Ну, я-то имела в виду горный хребет, а он – только одну похожую по звучанию гору. Но не суть. На самом деле он говорил об Утайшань.

Едем в заповедник. Обходим в долине старинные постройки. Смотрим вверх. Монастыри и доступ к ним только пешком или на лебёдке в Поднебесную! Время в этом месте не летит, а течёт вечно. Завораживает. Покидаем священное место. Ощущение старины, древности, архаики – и рядом новострой, суперсовременный. И самое главное, что отлично отлажено новое, современное оснащение, звуковая аппаратура на концерте. Едем дальше. Новое место, картинка не меняется. Полный зал, лес их велосипедов на парковке. Радость на лицах. Вот мы добираемся до морского города Циндао. На этом курорте когда-то бывал Александр Вертинский, только это было более полувека тому назад: «Будем слушать, как плачут фаготы и трубы…» Нынешний Циндао выглядел очень современно, и ещё он нам подарил долгожданный выходной.

Пошли с Лёвой просто прогуляться по городу. Это точно был выходной, потому что на ближайшей площади мы увидели нечто. Прямо на улице, благо было тепло, стояли массажные лежаки, на них лежали люди, и им прилюдно делали массаж и иглоукалывание. Просто массовое лечение под открытым воздухом безо всякой интимности и смущения. Нас предупредили: далеко от гостиницы одним не уходить, не удаляться. Чтобы не смущать публику, мы здесь не задержались, прошли чуть дальше, но почувствовать себя уединённо в густонаселённом Китае – нет-нет! Публика тут была попроще, таких, как мы, здесь ещё не видели. На нас стали показывать беззастенчиво пальцами и смеяться, нисколечко нас не смущаясь, ну просто как «по улице слона водили»! Мы с Лёвой слегка опешили и предпочли ретироваться в гостиницу. Европейцев здесь с поры Вертинского редко видели. Население было гомогенным. Теперь-то я понимаю значение их радостных лиц после концерта. Для них это зрелище и песни – возможно, я ошибаюсь – были сродни цирку или аттракциону. Свою реакцию они выражали непосредственно, а уж встретить полного высокого человека, нашего тогдашнего директора коллектива, – особая удача, его они просто попросили: «Можно к вам прикоснуться?» И знаете куда, точнее, к чему? К его выступающему вперёд животу! Жизнь – живот, синонимы! Восторг: сколько наел! Вот бы и мне такой! Этот эпизод случился в Пекине на шёлковом рынке. Прикоснуться к толстому человеку – верная примета на счастье и на удачу. Прикоснулся – и сияй от счастья. Всё сбудется.

Пекин стал конечной точкой маршрута. Здесь нам устроили прощальную большую культурную программу и посещение дворцов Запретного города, древней резиденции императора. Ров, стена, многочисленные дворцовые постройки пятнадцатого века, прекрасно сохранившийся труд миллиона строителей. Здесь жили и правили Мин и Цин, Цин и Мин. Их имена звучат как звоны колокольчиков на ветру.

Незабываемые впечатления. Красивую поездку по приглашению китайской Коммунистической партии нам устроили китайские товарищи. Теперь как-нибудь стоит добраться до Китая нынешнего. Говорят, произошли разительные перемены.

Да и нет

Знаете детскую присказку «Да и нет не говорите…»? Я садовником родился, не на шутку рассердился… Так вот, интересно провести статистику, как часто люди используют эти две диаметральности. Может, те, у кого «стакан наполовину полон», чаще говорят «да»? А те, которые носят с собой по жизни наполовину пустой, чаще говорят «нет»?

Вот Лёва – человек, который только недавно научился выговаривать нетвёрдое «нет». Ему ещё надо совершенствоваться и совершенствоваться на этом поприще. Его «нет» пока ещё не всех убеждает, ловят музыкальным ухом нотку сомнения… Понятно вполне, чаще всего он говорил «да», и не потому, что хотел, а потому, что не мог отказать. Слово «надо» выжимало из него это вынужденное «да». Не то чтобы он всегда всё делал, даже если не хотел, но был очень замысловат и изворотлив в таких случаях, откладывал, и ещё раз откладывал, и наконец откладывал так, что забывал, что просили и о чём, но это позволял себе только со мной.

Мои прозвища

Любит мой муж ставить меня всякими словечками в неловкое положение, правда, делает он это индивидуально и ласкательно, не при других! Так что и положение хоть и неловкое, но, скорее, незаметное для окружающих и внутреннее! Хорошо, что до рыбок, слоников и зайчат не сподобился. Выбирал другое… Вот звал он меня непонятным словом Букса. Сначала я подумала, что это имя собственное, потом пошли аналогии, додумалась до буки (бяки). Но вроде я не куксилась и повода не давала. И всё же мысль крутилась и не докрутилась, поэтому спросила однажды: «А что ты, собственно, имеешь в виду?» Он, нисколько не смутившись, говорит: «Ты что, такого слова не знаешь? Букса – это тормозная колодка у паровозов». Глаза подобрели и заслезились от удовольствия.

Теперь мой выход. К слову, я тогда была очень средней упитанности, стремящейся к малой упитанности. Ну на монументальную железяку никак не походила. Что там в его творческой голове соединилось и сварилось в техническую штуковину? Хорошо хоть, не табуреткой зовёт, а ведь есть у него эта склонность к рифме: «Берет… шансоньет… табурет!» – не даёт ему покоя его нефранцузское происхождение из Рязани. Букса прожила некоторое время и скатилась до банального «Малыш». Это проще и универсальней, теперь-то это даже приятно, вес вознёсся до крупногабаритного размера, и тут «Малыш» очень успокаивает!

Вера в добрых людей

Тот, кто сталкивался с кражей, знает, какие чувства испытывает человек, переживший такой факт, – беспомощность, обида, разочарование и пустота… Первый раз со мной это случилось в Москве. Я сопровождала пару венгерских архитекторов, которые реконструировали советский Дом науки и культуры в Будапеште и были приглашены посетить Москву и Ленинград. Толклись в центре, дошло дело и до покупки сувениров. Зашли в часовой магазин в Столешниковом переулке.

У меня была на плече сумка в стиле хобо, такая большая джинсовая «баранка», отделанная по прихоти дизайнеров молниями с двух сторон. На какое плечо ни повесь, молния была сбоку, что снаружи, что изнутри, как сквозной тамбур в поезде. Была она мягкой и вместительной, словом, удобной. Народу в магазинчике было совсем немного. Я почувствовала шевеление в районе правого бедра, повернула голову и встретилась взглядом с незнакомым мужчиной, который уже держал в своих руках мой кошелёк. Достал он его из моей приветливой сумки и уже хотел скрыться. Я задохнулась от возмущения и хотела вскрикнуть, протянула руку к своему кошельку, взялась за него, рассчитывая на борьбу, можно сказать, вцепилась, а мужчина, на удивление легко отпустив добычу, развернулся и тут же поспешно удалился. Длилось это всё секунду-другую. Моё желание сопротивляться было подавлено на корню. Факт кражи состоялся и тут же был отменён моим быстрым действием. Было и не было. Было и прошло… Очень странное чувство.

Я с зажатым в руке трофеем повернулась к своим попутчикам и вкратце рассказала, что произошло со мной в последнюю минуту. Кричать и звать на помощь уже не имело смысла, всё случилось и благополучно завершилось в мгновение ока. Здесь было чувство неожиданности, оторопи, и отфиксировать чувство несостоявшейся потери не удалось в полной мере, раскрутить цепочку, что было бы, если бы… Надо было двигаться дальше по маршруту, переводить гостям – работа.

Много лет спустя я столкнулась с подобным, но уже в крупном масштабе дважды. У нас с Лёвой тогда была машина ГАЗ-31 «Волга» и, соответственно, подземный гараж в пятистах метрах от дома. Большая удача, между прочим, по тем временам и чуть ли не привилегия. Машину ещё как-то удавалось иметь многим, а вот настоящий подземный гараж – только редким счастливчикам. Вспомните события одноимённого фильма «Гараж», и вам всё станет понятно про то время…

Лёва вернулся домой поздно и уставшим, решил припарковаться у дома, как раз рядом со входом в единственный подъезд нашей высотки оказалось пустое место. Оставил машину там. Я, конечно же, его пожурила за небрежность, но это же так для него характерно – чувствовать, что он живёт в мире добрых людей! Утром, когда он уже торопился по делам и спустился вниз к машине, это место рядом с подъездом опять пустовало. Белое транспортное удобное «волжье тело» отсутствовало! Но… мир не без добрых людей, нашлись такие добрые и в милиции, куда мы подали заявку о пропаже. Искали недолго и нашли её, нашу любимую, в каком-то дворе. Подростки решили покататься. Формальности утрясены, уголовное дело закрыто. Страсти улеглись… Вновь обретённую «Волгу», ну конечно же, надо ставить на ночёвку в защищённое стойло в пятистах метрах от дома.

Вечером иду гулять с собакой и вижу: стоит наша «Волга» аккурат на том же самом близком к подъезду месте. Поднимаюсь в дом, журю мужа за лень, на этот раз он мне в ответ: «Снаряд дважды в одну воронку не падает!» Из его уст звучит убедительно и авторитетно, но… тревога примостилась где-то в уголке, не уходит. Утро приносит разочаровывающее подтверждение… Теперь наш драгоценный подземный гараж ещё долго будет пустовать. Место, где вчера муж оставил машину, пусто, пустее не бывает. Опять задействованы добрые люди из милиции. Но… успехов никаких. Года через два нашёлся кузов от нашей машины где-то в Узбекистане. Позвонили из милиции, предложили съездить на опознание… кузова, заманчивое предложение. Тут свой «кузов» спустя несколько лет не всегда опознаёшь с удовольствием. А уж машинный кузов, без привычного обрамления из стёкол и колёс, а также удобных кресел внутри, – это уже не кузов, а остов несостоявшейся мечты о прошлой машине, грустная история, почти как вид ненакрашенной женщины после бессонной ночи. Пустота в гараже, разочарование, потеря.

Но мир не без добрых людей, кто-нибудь из знакомых подвезёт… А чуть позже Лёве кто-то из друзей даёт порулить на своей машине. Очень рискует, между прочим…

Девяностые

Такое ощущение, что я в девяностых не жила, а только смотрела за происходящим по телевизору. Не понимаю даже, почему такое ощущение, как будто бы было всё не со мной. Может, оттого, что раньше в телевизоре чаще показывали моего мужа, а в девяностые начали показывать каких-то раскрашенных мужчин в лосинах и в других ломающих воображение видах. Пришло время фриков. Настало время формы и красивеньких упаковок. Провозгласили же: «Всё, что не запрещено, разрешено!» Ведь раньше всё было запрещено, а теперь запрещённое разрешили. Головоломка какая-то. Но не каждый сумел или посмел воспользоваться этим разрешающим кличем. Лично я и многие мои знакомые как не разрешали себе нечто, так и продолжили не разрешать. Это вопрос сложный, можно сказать, нравственный, вопрос личностный, вопрос выбора, не последнюю роль здесь играет образование и культура.

Искусство девяностых пополнилось вызывающими оторопь образцами. На первое место вышла упаковка товара! Как это: «Форма без содержания – звонок, который не звонит»? Так всегда бывает на сломе эпох. Утрирование и гротеск. Выпустили животные инстинкты на поверхность, поигрались в безвременности во всё, что раньше было нельзя, и понемногу обломались, истончились, вошли в цивилизованные рамки…

А вот ещё что: у нас родилась… желтющая-прежелтющая пресса. Плохая печать, большие листы, тощая брошюра, но столько пикантных подробностей с картинками селебрити! Можно было почитать чудовищные откровения из жизни добропорядочных артистов, которые теперь превратились в испорченных звёзд, а заодно и в «бутерброд с маслом» для желчегонных журналюг. Очень было жаль мою маму. Она стала жертвой печатного слова. А ведь перед публикацией информацию принято было проверять, особенно факты. Так было раньше, но не теперь! Так повелось у старшего поколения: верить печатному слову.

Волнения маме были обеспечены, и не только от того, что она читала сама, но и по поводу того, что могли читать другие и передавать новость по телефону. Мутный поток печатного половодья захлестнул умы «самой читающей нации в мире»! Папа был более защищён, во-первых, кругом своих интересов, в которые бульварная пресса не входила, во-вторых, более устойчивой психикой. Я же, сталкиваясь с явным враньём, расстраивалась поначалу, а чуть попозже поняла: вас не догонишь. Информацию надо черпать из чистых источников, которым доверяешь.

Дальше – больше. Как всегда на сломе веков и смутных времён, появились маги-экстрасенсы и целители-колдуны. Гипнотизёры посылали с экранов невидимые сигналы, мир желающих излечиться от всего на свете замирал с бутылями с водой, кремами, газетками с портретами целителей. Мама звонила: «Доченька, как дела?» Отвечала: «Да вот зуб болит, надо к стоматологу». А она мне: «Ты приложи заряженную газетку от Чумака, помогает». Очумелые советы от мамы, ей всё помогает, волшебная сила её воображения и плацебо! Другой маг-гипнотизёр приказывал рассосаться всему плохому в организме человека. Человек без нравственного иммунитета ко всем этим вещам штурмовал Дворцы спорта. Кассовые сборы от жаждущих зрелищ и исцеления росли, коммерческий бизнес набирал обороты. Настало время и поле чудес!

Всех или почти всех на этой волне охватила жажда обогащения. Дошло время до лжебанков, и, наконец, вершиной стала финансовая пирамида МММ. Мама звонила: «Доченька, открылась возможность получить высокий процент. Сосед вложил деньги во „Властелину“, очень доволен! Может, и ты попробуешь? Там очередь, надо занимать с утра». Деньги надо было обязательно вложить, а потом с фантастическим приростом получить: «Деньги вложил… сапоги жене купил!» Супердоходчивая реклама тех лет от Лёни Голубкова выстреливала точно!

«Накопил… машину купил!» – сообщали ненавязчиво. Появлялись первые рекламные ролики, первые ласточки, пока не шедевры. Раньше, в эпоху дефицита, рекламировать было бессмысленно и даже безнравственно! Теперь реклама становилась царицей убеждения: «Ты этого достойна!» Моя доверчивая мама заволновалась и очень хотела, чтобы мы попытали удачи сначала у «Властелины» (не колец), а потом и в МММ. Но я стояла жёстко на позициях своего экономического образования и веру в высокие проценты и баснословные доходы относила к высоким рискам! Мама в этом споре со мной получила, как говорится, полное фиаско.

Но оказалось, что именно она лучше всех чувствовала дух времени: «Куй железо, пока горячо!» С её металлургическим бэкграундом, образовавшимся излишком пенсионного времени и неуёмной энергией она взялась за проект своей жизни – построить дом. Дали бы ей разрешение и возможность, она бы размахнулась и это бы был минимум пятиэтажный дом! Моя мама Калерия мыслила крупными формами. Но по возможностям кошелька и размерам приобретённого участка это вылилось в два двухэтажных – моим родителям и нам с Лёвой.

Структура экономики сломалась, закрывались ненужные предприятия, научно-исследовательские институты. Помню, как около Черёмушкинского рынка вдоль дорог, на обочинах создавалась зона стихийной барахолки, выносили и раскладывали на картонных коробках кто что мог, у кого что было и залежалось. Гвозди, смесители, фитинги – это мужской набор, был ещё и женский набор, у бабулек и не только: сковородки, половники, кухонные новые и не очень предметы быта тех лет. Люди умственного труда учились рыночной экономике самым примитивным способом. Я шла вдоль этой шеренги и старалась не поднимать взгляд. Вдруг встречу кого-нибудь из университетских знакомых в такой затруднительной ситуации?

Смотреть по сторонам всё же приходилось. Кто все эти люди, вышедшие торговать на улицу? Лица разные.

Караваны из младших научных сотрудников, потерявших работу и средства к существованию, потянулись с клетчатыми баулами за ширпотребом в Китай. Иначе было не выжить. Сначала барахолки, торговля на улице под навесом, потом ларьки, пройдёт ещё немного времени первоначального накопления капитала, и дело дойдёт у самых предприимчивых до салонов и магазинов. А пока настроение другое, думаю, преобладали боль, отчаяние. Поэтому так плохо вспоминается!

У нас же вся связь с коммерческим камертоном осуществлялась через соседа Александра. Он приносил нам новости с «поля боя»: «Сейчас тема – сахар!» Значит, выгодно находить и продавать сахарный песок. Ещё звонок: «Лёвочка, у тебя нет знакомых, где бы раздобыть сигарет? Очень идут сигареты!» Тема менялась, я фиксировала, пришло время мочевины, состояния делались на раз на продаже азотистых удобрений. У нас же коммерческая жилка осталась непроявленной. Мамина южная предприимчивость во мне не проросла. Ах, как жаль!

Люди кардинально меняли жизнь и профессию, но, к счастью, не мой муж. Он продолжал работать, меньше, не так интенсивно, но всё же делал то, что выбрал однажды и любит до сих пор. Кто-то рядом находил и продавал составами сахар, сигареты, мочевину, но это были не мы! Кто-то пытал удачи в казино! И – какая удача для мужчин! – в Москве открылись первые стриптиз-клубы! Жёны, трепещите! Быть женой – это так старомодно!

Подвожу итог (из того, что осталось в памяти): «Вложи, купи, разбогатей! И обязательно разложи полученное… по разным корзинам!» – желательно в банк «Империал», это звучало внушительно! Цыплят по осени считают, а яйца в одной корзине не хранят… И, вопреки рекламе тех лет о кошачьем корме, одна из наиболее удачных: «Борис, ты не прав!» Мур-мур… Будешь тут прав!