Текст книги "Роковая строфа"

107

Дом стал похож на осажденную крепость. Как ни сопротивлялись родители Андрея, им все же пришлось переехать к Соболеву. Сергей Иванович убедил Владимира Истомина, что это буквально на несколько дней, пока не прояснится обстановка.

Все заметно нервничали. Маша не могла поехать к брату в госпиталь, и большую часть времени она проводила в библиотеке. Соболев заперся в своем кабинете. Истомин старший решил использовать появившееся свободное время и засел за работу над книгой. Его жена, предоставленная сама себе, заскучала, но потом примкнула к Маше.

Сергей Иванович понимал, что долго так продолжаться не может, его подопечных надо вернуть к нормальной жизни. Он прилагал максимум усилий. Несколько дней его люди работали на пределе. И кое-что удалось сделать.

Выяснилось, что взрывы в квартирах были устроены гастролерами. То есть, в Москву прибыло несколько женщин никому не известных. Судя по всему в их задачу входила только организация этой серии взрывов, как некое напоминание, или брошенная перчатка.

– Вика вызывает меня на дуэль? – недоумевал Сергей Иванович.

То, что произошло, походило скорее на балаган, чем на работу профессионала. Вика блефовала. Но зачем?

Может быть, эта операция была проведена не для спецслужб, а для отвода глаз тех, кто стоит за Викой?

За всю свою многолетнюю практику Сергей Иванович впервые столкнулся с таким непредсказуемым противником, каким оказалась Вика. Он где-то читал, что лисица, попавшая в капкан, может отгрызть себе лапу, чтобы спастись, сейчас ему казалось, что Вика, ведет себя, как та лисица.

– Совершенно обезумела баба! – негодовал Сергей Иванович.

Год назад он впервые всерьез занялся этой женщиной. Сегодня на нее существовало объемное досье, и оно продолжало расти. С помощью украинских спецслужб удалось установить, что в свое время шла вербовка молоденьких девушек спортсменок, подающих надежды. Вика как раз попала в число завербованных. Именно в этот период в жизни Вики появился некто, кого называли Учитель. Сергей Иванович сразу заинтересовался личностью Учителя, он чувствовал, что рано или поздно, но судьба столкнет их вместе. Пока ничего определенного узнать не удалось. Зато у Сергея Ивановича был список имен всех завербованных девушек. Этот список включал в себя восемнадцать харьковчанок, все мастера спорта, в основном многоборье и стрельба.

Десятерых из этого списка удалось найти: семь по-прежнему живут в Харькове, одна вышла замуж и уехала в США, две в Киеве. Никто из них никак не связан с Викой. Остаются еще семь. И тут начинается мистика: двое из бывших спортсменок числятся погибшими, другие пять просто исчезли, растворились, словно их и не было.

– Уж не наши ли это подрывницы? – спрашивал себя Сергей Иванович.

108

Сергей Иванович почти угадал. Действительно, их было восемь вместе с Викой. Тех, на кого она могла положиться сегодня осталось трое. Она рассчитывала обратиться к ним, но начала ей нужно было замести следы. В Цюрихе, в банковской ячейке она хранила никому неизвестные документы, которыми должна была воспользоваться в самом крайнем случае. Этот случай настал. Одной конечно, было бы опасно разъезжать по Европе, но Вику теперь всюду сопровождала шумная компания английских студентов, ну кто станет высматривать знаменитую террористку среди галдящих юнцов! Документы удалось изъять, что называется, без сучка и без задоринки.

В первой попавшейся парикмахерской Вика осветлила волосы. От белобрысого парика она избавилась, своим новым друзьям заявила, что подстриглась.

Остаток лета Вика каталась по Европе с английскими студентами, выдавая себя за альпинистку и устраивая свои дела.

В Польше она встретилась с одной из трех оставшихся подруг и, можно сказать, коллег. Условились в маленьком кафе в Кракове. Чтобы не привлекать к себе внимания говорили на английском.

– Ты изменилась, – сказала женщина, усаживаясь за столик рядом с Викой.

– Ты должна мне помочь, иначе мне не выкрутится, – сказала Вика.

– Я рискую, – ответила бывшая спортсменка.

– Знаю. Но мне почти ничего не нужно. У меня есть место, где спрятаться, есть документы и деньги. Теперь я должна закончить то, что начала.

– Что от меня требуется?

– Найди наших. Надо навести спецслужбы на ложный след. Приезжаете в Москву, организуете серию взрывов и быстро сваливаете.

– Это все?

– Все, – подтвердила Вика. – Я сама свяжусь с тобой.

Вика ушла первая.

Она очаровала и полностью подчинила себе молодого аспиранта, беззастенчиво пользовалась его кредиткой и даже позволила уговорить себя вернуться с ним в Англию. Он пообещал устроить её тренером университетской команды. Вике нужно было время, чтобы отлежаться и прийти в себя. Тренерская работа и аспирант, как нельзя лучше подходили к ее планам. Итак, осенью в Кембридже появилась симпатичная молодая женщина Вероника Уизли…

109

Он помнил боль и долгое падение в черный колодец. Он думал, когда падение кончится, он достигнет дна и тогда боль, наконец, пройдет, все пройдет, и наступит блаженное ничто. Иногда боль поглощала его целиком, он корчился и горел, но пламя тоже было черным, непроницаемо черным, оно забивало рот, заполняло внутренности, и он захлебывался собственным криком. Так было всегда.

Но однажды черные языки отступили, рассыпаясь на рваные кляксы, и он судорожно схватил ртом и легкими побольше воздуха, ожидая новой вспышки боли.

Но боль больше не приходила, зато он стал видеть свет. Мир стал светом и воздухом, где теперь тихо покачивалось его тело.

Тело? Неужели у него еще есть тело?

Конечно, если предположить, что у него есть тело, то стоит попробовать что-то сделать, почувствовать.

Он попробовал изо всех сил, но так и не понял, что у него получилось. Он не смог бы точно определить, получилось ли у него хоть что-нибудь.

Но откуда же свет? Что есть свет?

Тогда он вспомнил, что свет можно увидеть, для этого у него должны быть глаза. Ну конечно! Стоит только открыть глаза!

Что-то сдвинулось, изменилось, произошло, как будто далеко впереди приоткрылась узкая щелка.

Еще одно усилие!

Он несся к проему, который становился все шире и шире и вот, распахнулся, выпуская его в бесконечное пространство тумана и звуков.

Он хотел спрятаться, замер, попятился назад. Тогда туман стал сгущаться, становясь формой.

Это был кто-то, кто любил его.

Он вспомнил:

– Мама…

Губы Бориса шевельнулись и произнесли чуть слышно.

Маша склонилась к его лицу:

– Я здесь, – ответила она, – я с тобой.

Борис улыбнулся.

Маша поспешно нажала кнопку вызова. Медицинская сестра почти мгновенно зашла в палату.

– Кажется, он приходит в себя, – шепотом сообщила Маша.

– Сейчас позову доктора, – медсестра исчезла. Маша взяла Бориса за руку и, вспоминая, как мама делала это в детстве, когда Маша болела, принялась тихонько напевать брату забытую псенку. Она не помнила слов, тут же на ходу сочиняла что-то.

Вскоре вошел доктор вместе с взволнованной медсестрой, и Машу попросили подождать в коридоре.

– Выживи, Борька, – шепнула она, сжав руку брата, – ты должен выжить!

Не прошло и получаса, как мимо Маши пронесся Сергей Иванович, не заметив ее. В коридоре сразу стало людно, забегали медики, появились сосредоточенные мужчины в штатском.

– Суета, – вслух произнесла Маша и счастливо улыбнулась.

Она продолжала улыбаться в кабинете у доктора, куда ее вызвали. Она слышала, как медики сыпали непонятными терминами, как сердился Сергей Иванович, когда речь зашла о «еще нескольких днях, когда пациент сможет…». О, теперь все это было неважно! Важно, что Борька наконец-то пришел в себя, значит, все будет хорошо! Теперь все будет хорошо – убеждала себя Маша.

Потом ей снова разрешили зайти в палату к брату. Сергей Иванович вошел вместе с ней. Они смотрели на исхудавшее лицо Бориса Шахматова. Доктор сказал, что пациент теперь спит. Маша снова обрадовалась, ведь «спит», это не «без сознания»; спят все здоровые люди. Во сне они набираются сил, отдыхают, чтобы проснуться и продолжить жить в этом таком сложном мире.

– Вы останетесь? – спросил ее Сергей Иванович.

– Да, – кивнула она.

– Вызовите меня, как только он сможет говорить, – велел доктору Сергей Иванович.

Доктор нахмурился и промолчал.

– Мария Петровна, – сказал Сергей Иванович, – это очень серьезно. Ваш брат находится под защитой, как свидетель. Но это ваше решение, а не его. Постарайтесь помочь всем нам.

– Конечно, не волнуйтесь, – просто ответила Маша.

– Ладно, – вздохнул он, – мне пора. – Он пошел к двери, обернулся, – да, вот еще что, без моего ведома из города не отлучайтесь. Передвижение только с охраной.

– Понимаю, – согласно кивнула Маша.

– Вот и хорошо. До встречи.

Сергей Иванович вышел. Доктор последовал за ним, Маша осталась со спящим Борисом. Она присела рядом с его кроватью и смотрела на него. Радость переполняла ее, хотелось поделиться с кем-то, но она не знала, можно ли говорить об этом. Просто перебирала в уме имена близких ей людей, словно общалась с ними мысленно.

В этот момент ожил ее телефон, поставленный на режим виброзвонка. Она поспешно достала его из сумочки, глянула на экран, звонил Берестов.

– Ванечка, это ты! – тихонько ответила Маша.

– Здравствуйте Мария… Маша, – поправил себя Иван. – Я не вовремя?

– Нет, что ты, я так рада твоему звонку, – продолжила вполголоса Маша.

– Вас не слышно, что-то со связью?

– Нет-нет, это я шепчу, – ответила Маша, – громче не могу. Но я тебе все равно очень рада, Ванечка! У меня сегодня такая радость! Такая радость! Помолись за меня, хорошо.

– Конечно, – он растерялся.

– Найди, пожалуйста, отца Варнаву, скажи ему, что я очень счастлива. Я приеду, как только смогу. Я перезвоню тебе завтра, ладно?

– Я буду ждать, – тихо ответил Иван. – Маша!

– Что.

– Я найду отца Варнаву и все ему передам.

– Спасибо, Ванечка.

Она отключилась, бросила телефон на столик, опустилась на колени у кровати брата, положила голову на край и заплакала легкими и радостными слезами.

– Слава Тебе, Боже! Господи! – захлебываясь твердила она, – да от чего же я глупая плачу? Боренька, Борька, скажи своей неразумной сестре, чтоб не смела плакать. Вот, смотри, какая рева-корова! Боренька, прости меня, я так счастлив! Господи! Я так счастлива!

110

Соболев вызвал Сергея Ивановича для совещания. Осадное положение, в котором оказалась семья, благодаря действиям Вики, тяжелее всего подействовало на самую ранимую из них.

Рита требовала встречи с сыном. Ей снова стало хуже. Вынужденное затворничество последних дней повлияло на нее не лучшим образом. Она снова чувствовала себя запертой, начались истерики. Одним словом, Андрей объявил, что он не намерен впредь прятаться и бояться, что он немедленно вместе с женой вылетает в Австралию, и никто не сможет их удержать.

– Именно этого и добивалась Вика, – устало сказал Сергей Иванович, выслушав сбивчивый рассказ Соболева старшего.

– Что ты имеешь в виду? – переспросил Александр Дмитриевич.

– Взрывы, – ответил Сергей Иванович, – помнишь, все спрашивали: для чего нужен этот балаган, говорили о нелогичности поступков Вики, о бессмысленности.

– Ну, допустим, и что?

– А теперь я тебе скажу: Вика добилась своего. Мы напуганы внезапным нападением, так? Органы усиливают охрану, отрывают вас от привычной жизни, все нервничают, но подчиняются. Все здоровые, уравновешенные члены семьи, так?

– Так, но к чему ты клонишь? – спросил Соболев.

– Вика целилась не в тебя, не в Машу, а в твою дочь Риту.

– Но ты же спрятал их с Андреем.

– Вот именно, – Сергей Иванович поднял руку, чтобы подчеркнуть важность того, что он говорит, – вот именно, спрятал. Рите сообщают, что она снова в опасности, ее везут из одной тюрьмы в другую, более закрытую. А она и так не в себе, она вся поглощена тем, что у нее отняли сына, и вот теперь, когда ребенок найден, ей не позволяют увидеться с ним, потому что кто-то все время угрожает ей, ее семье, всему, что ей дорого. Рита не выдерживает. Она готова сорваться. Ее удерживает только Андрей. Но и он на пределе. Какой вывод? Они вдвоем отказываются от защиты и несутся сломя голову к своему сыну. Остается только захлопнуть ловушку. Вика убивает сразу нескольких зайцев, в ее руках оказывается почти вся семья. Что и требовалось доказать.

Соболев старший с размаху падает в кресло и хватается за голову:

– Как я не догадался!

– Ну, я тоже не сразу догадался, – успокоил его Сергей Иванович.

– Что нам делать?

– Сейчас главное – не пустить Риту в Австралию, – твердо сказал Сергей Иванович. – Шахматов пришел в себя. Я думаю, что нам надо еще несколько дней, он заговорит, и тогда козыри окажутся в наших руках. Мы накроем всю эту банду одним махом. Не скоро очухаются. Но нам нужно время!

– Поговори сам с Андреем, – попросил Александр Дмитриевич друга, – может быть, тебе удастся его убедить. У меня нет сил!

– Хорошо, завтра же постараюсь вылететь в Женеву.

111

Маша не заметила, как задремала, утомленная множеством событий последних дней. Она уснула сидя на полу, положив голову на край кровати брата. Очнулась от прикосновения, чья-то рука лежала на ее голове. Маша открыла глаза и поняла, что уже рассвет.

– Надо же, – сказала она вслух, – как это я столько проспала…

Она с трудом разогнула затекшую спину, и тут взгляд ее упал на лицо Бориса, его глаза были открыты и смотрели прямо на нее. От неожиданности Маша ахнула и сразу же зажала рот ладонью.

– Маша, – медленно и тихо произнес брат.

– Боренька, ты проснулся? – шепотом спросила Маша.

– Кажется, – ему трудно было говорить. Маша бережно взяла его руку в свои ладони и прижалась щекой.

– Где мы? – чуть слышно спросил брат.

– В госпитале, родной, ты не волнуйся, уже все хорошо, – поспешно объяснила Маша.

– Давно?

– Нет, не очень, – Маша растерялась и не знала, как надо правильно отвечать, чтобы не волновать Бориса, – ты был болен, и все время спал, но теперь ты поправишься, и врач вчера тоже сказал, теперь опасность позади и ты определенно пошел на поправку, – она постаралась улыбнуться.

– Я ничего не помню, – Борис устало прикрыл глаза.

– И не надо, – успокоила его Маша, – когда выздоровеешь, все вспомнишь. А сейчас я позову доктора, – сказала Маша, нажав кнопку вызова.

Вскоре в палате появился весьма озабоченный доктор и дежурная сестра. Он поздоровался больным нарочито бодрым голосом, назвал его батенькой, голубчиком; каждую фразу зачем-то предварял устаревшим нуте-с, от этого он показался Маше немного смешным и она улыбнулась. На самом деле доктор заметно нервничал, это был очень молодой врач, дежуривший сегодня ночью, он был осведомлен о том, насколько важен этот безымянный пациент. И по инструкции, должен был сразу же позвонить заведующему отделением. Убедившись, что с пациентом все в порядке, доктор вздохнул свободнее и, попросив извинения, вышел из палаты. Маша выскользнула следом за ним.

– Что вы собираетесь делать? – спросила она.

– Звонить, конечно, – испуганно ответил доктор, – у меня есть четкие инструкции.

– Хорошо, – Маша прислонилась спиной к двери, ожидая окончания разговора.

Доктор поспешно сообщил заведующему, что пациент находится в сознании.

– Да, – испуганно отвечал он трубке, – нет, ничего не предпринимал… здесь с ним его сиделка… да… да, хорошо, вы будете в восемь?.. отлично!

Он дал отбой, спрятал телефон в карман, дрожащей рукой провел по лбу и обратился к Маше:

– Не волнуйтесь, сейчас приедет сам, – он глянул на часы, – буквально в течение получаса, – сообщил доктор.

– Что нам делать? – спросила Маша.

– Ничего, – отрезал доктор, – ждем!

Они вместе вернулись в палату, медсестра все еще была там. Борис лежал с закрытыми глазами, но он не спал, Маша видела, как он время от времени силился приподнять веки, но утренний разговор утомил его, поэтому попытки были тщетны.

Маша села рядом и тихонько поглаживала его поруке. Доктор и медсестра стояли рядом навытяжку, боясь оторвать взгляд от больного, оставленного на их попечение.

– Пить, – одними губами произнес Борис.

– Он просит пить, – встрепенулась Маша.

Медсестра уставилась на доктора, тот поморщился и шепнул:

– Смочите ему губы.

Сестра бросилась исполнять. Когда влага коснулась губ Бориса, он вздрогнул и приподнял руку, словно пытался задержать сестру.

– Потерпи, родной, – зашептала Маша, – сейчас придет главный доктор, он тебя посмотрит и скажет, что тебе можно, а чего нельзя.

И действительно, не прошло и получаса, как палата наполнилась медиками всех мастей. Машу снова выпроводили в коридор, и она не видела, что там делают с ее братом. Давешний доктор вскоре тоже вышел, он был весел и предложил Маше выпить кофе.

– У меня дежурство закончилось, – сообщил он, – сейчас я сменюсь и пойдем завтракать.

– Как там? – Маша кивнула на дверь палаты.

– О, не волнуйтесь, – воскликнул доктор, – ваш подопечный даже поздоровался с нашим главным! Хороший знак!

Маша только сейчас почувствовала, как смертельно она устала. От того, что она провела ночь в крайне неудобной позе у нее ломило плечи и шею, голова была тяжелая, она то и дело ловила себя на коротких провалах в сознании. Словно барахлило где-то маленькое реле, такое щелк-щелк, и ты проваливаешься в туман, где все расплывается, звуки, как сквозь вату, а тело наполнено свинцовой тяжестью.

– Вас когда сменят?

– А? – встрепенулась Маша.

– Я спрашиваю, когда вас сменят, – доктор всматривался в ее лицо с тревожным любопытством.

– Я здесь по своей инициативе, – ответила Маша, встряхнув головой, чтобы немного прогнать сонную одурь.

– Вам надо поспать, – сказал доктор.

– Я не могу уехать, если он захочет поговорить со мной, – Маша снова посмотрела на дверь, – в общем, он может позвать меня в любую минуту, и я должна быть рядом.

– Понимаю… Знаете что, – предложил доктор, – я вас уложу в комнате дежурных. Там есть кушетка. Уверен, никто не будет против. Медсестра вас разбудит, если вы понадобитесь.

– Спасибо, – улыбнулась Маша молодому эскулапу.

112

Сергей Иванович вернулся из Женевы через два дня и разу же направился в госпиталь. Состояние Бориса действительно заметно улучшилось. Доктор рекомендовал постепенно переводить его на нормальный режим питания. Теперь Маша находилась в госпитале неотлучно. Иногда Борис говорил с ней, но чаще спал. Он уставал очень быстро, после каждых двух трех фраз, он подолгу лежал с закрытыми глазами, набирался сил.

Сергею Ивановичу было обещано, что через недельку, когда больной окрепнет, ему можно будет задавать вопросы.

– Он что-нибудь вспоминает? – спросил Сергей Иванович Машу при встрече.

– Видимо, да, но ему еще тяжело говорить, – сообщила она, – пока он спросил, где находится и давно ли в таком состоянии.

– Мария Петровна, вы уж как-нибудь подготовьте его к нашей беседе, – взмолился Сергей Иванович.

– Я помню. Попробую, – вздохнула Маша.

В течение нескольких дней она действительно старалась подготовить брата к разговору с Сергеем Ивановичем. Осторожно, обходя острые углы, Маша объясняла Борису, как он оказался в этом госпитале, спрашивала, помнит ли он как получил рану, неуверенно говорила что-то о программе защиты свидетелей. Борис слушал, но почти никак не реагировал. Когда Маша начала сомневаться в том, что она делает, неожиданно спросил:

– Соболев жив?

– Конечно! – встрепенулась Маша. – Прости, я не сказала тебе…

– Значит, ты получила записку? – Борис вздохнул облегченно.

– Да! У тебя все получилось! Террористов обезвредили, Из семьи Соболевых никто не пострадал.

– Слава Богу…

– Борис, – робко начала Маша, – ты ведь понимаешь, что от тебя ждут ответов на некоторые вопросы?

Он слегка кивнул.

– Когда?

– Как только доктор разрешит, – сообщила Маша, – это очень важно. Сергей Иванович надеется, что ты сможешь помочь.

– Кто такой Сергей Иванович?

– Он как раз занимается всем этим делом, – неопределенно ответила Маша.

– Вику взяли?

– Пока нет, – Маша развела руками.

– Понятно… Значит, охота продолжается? – он горько усмехнулся. – Маша, как ты думаешь, меня можно простить? – он спросил совсем тихо, но Маша, словно ждала от него этих слов, поспешно склонилась, коснулась губами его щеки:

– Конечно, Боренька, конечно, родной.

– Скажи, что я готов, – сказал Борис.

113

Сергей Иванович приехал утром. А палату он вошел вместе с заведующим отделением, который и представил Борису посетителя.

Затем доктор раскланялся и, тихонько сообщив Сергею Ивановичу, что у него максимум пятнадцать минут, удалился.

– Ну, здравствуйте, Борис Петрович, – сказал Сергей Иванович, пододвигая себе стул, – вот мы и увиделись с вами.

– Здравствуйте, я о вас знаю от Маши, – ответил Борис.

– Я уговорил вашу сестру, дать нам возможность поговорит наедине, вы не против? – уточнил посетитель.

– Вам виднее.

– Борис Петрович, – начал Сергей Иванович, – я сейчас не стану вдаваться в подробности и задавать вам лишние вопросы. У нас мало времени, поэтому приступим сразу к главному: вы знаете, кто такой Учитель?

Борис задумался, затем медленно покачал головой:

– Возможно, я просто не знаю о ком мы говорим, – предположил он.

– Возможно, – нахмурился Сергей Иванович, – тогда вы, может быть, знаете, где нам искать знаменитую Вику?

– Она в бегах?

– Очевидно.

– Я был у них на базе, – сообщил Борис.

– Если вам не сложно, припомните все, что с этим связано, – Сергей Иванович замер, пристально глядя на Бориса.

– Я могу описать примерно, – предупредил раненый.

– Давайте.

– После захвата острова мы с викой некоторое время скитались. Надо думать, она заметала следы, одновременно обстряпывала какие-то свои делишки, не знаю… Могу предположить, что политическое убийство на Ближнем Востоке – ее рук дело.

– Это когда на площади во время митинга был убит лидер одной из политических группировок, – уточнил Сергей Иванович.

– Да…

– Хорошо, продолжайте.

– После этого мы сели на шхуну и поплыли вдоль побережья Африки, в одном порту нас чуть не схватили, но это вы знаете, наверняка. Потом мы по горам пересекли границу с Кенией, там уже нас ждала яхта, на ней мы пришли в порт Аден, это на Аравийском полуострове. Причем Вика все время говорила, что мы следуем в Бейрут, но до Бейрута мы так и не добрались. В Адене нас встретили и перевезли в какой-то лагерь в горах, там еще поселок маленький и горная речка есть. Так вот, этот лагерь что-то типа тренировочной базы.

– Интересно, – задумчиво произнес Сергей Иванович. – Скажите, как вы узнали о готовящемся покушении на Соболева?

Борис явно устал. Непривычно долгий разговор лишил его сил. Он начал тяжело дышать, на лбу появились капельки пота. Сергей Иванович заметил это:

– Кажется, вам нехорошо, – покачал он головой. – Давайте перенесем этот разговор.

– Нет-нет, – спохватился больной, – я слишком долго ждал. Послушайте, самое важное. Когда мы были на базе, туда приехали какие-то важные люди. Так вот, вика велела мне сидеть тихо и не высовываться, но я подсмотрел. Они были на джипах, такие армейские, знаете? – речь Бориса становилась все бессвязнее, он торопился и нервничал. Сергей Иванович подсел поближе и попытался остановить больного:

– Успокойтесь, я вас слышу и все запоминаю. Не торопитесь. Итак, кто приехал на базу?

– Я его узнал, – Борис приподнялся на подушке, – мы когда-то виделись, здесь в Москве. Есть такой пансионат, Голубая речка называется, это под Звенигородом.

Вошел доктор, с ним была Маша. Доктор постучал по циферблату часов:

– Время!

– Погодите, доктор! – почти крикнул Борис.

Доктор осуждающе посмотрел на Сергея Ивановича и покачал головой.

– Он здесь ни при чем, – заметил Борис.

– Пожалуй, вам надо отдохнуть, – сказал Сергей Иванович, вставая.

– Боренька, успокойся, – Маша бросилась к брату.

– Сергей Иванович! – Простонал Борис, – я узнал его, это у него я переманил Вику, после того, как разоблачил заговор против меня. Спросите у Андрея, он знает!

– Хорошо-хорошо, успокойтесь, – ворковал доктор, помогая Маше уложить Бориса. – Сейчас мы вам станет лучше… Уходите же! – махнул он рукой застывшему в дверях Сергею Ивановичу.

Тот вышел, тихо притворив за собой дверь.

– Маша, – восклицал Борис, – Маша, скажи ему! Я узнал! Вызовите Андрея!

Прибежала медсестра, выслушав короткое указание доктора, приготовила шприц. Вскоре, лекарство подействовало, Борис затих и уснул.

– Мы поторопились, – посетовал доктор.