Текст книги "Роковая строфа"

114

Возбужденное состояние Бориса передалось Сергею Ивановичу. Он то и дело повышал голос на сотрудников, нервничал, суетился. То, что сообщил ему Шахматов, не давало покоя. В мозгу копошились и никак не могли выстроится крошечные элементы одной замысловатой головоломки; Борис сегодня дал ему что-то очень похожее на ключ; но и с ключом Сергей Иванович никак не мог совладать. Он решил, было, вызвать сестру Шахматова, но подумал, что бедная девушка итак на пределе. В госпитале ему сообщили о том, что Мария дни и ночи проводит у постели брата, и медперсонал никак не может уговорить ее поехать домой и выспаться. Она слышать не хочет о сиделке, но сама-то не железная…

Пока Сергей Иванович ломал себе голову, перегруженную множеством забот и мыслей, Маша все еще находилась в госпитале. После того, как Борис уснул, доктор довольно бесцеремонно взял ее под руку, вывел из палаты и пообещал немедленно выгнать из госпиталя, без права возвращения, если она не поедет домой и как следует не отоспится. Маша испугалась. Она не хотела оставлять Бориса, но в то же время, понимала, что не сможет быть ему полезной, если не станет отдыхать.

Покинув госпиталь, Маша кое-как доехала до дома, глаза слипались, очень хотелось просто положить голову на руль и отключится.

Дома она с трудом преодолела искушение упасть, не раздеваясь, на диван. Засыпая на ходу, Маша добралась до ванной, постояла под душем, и только после этого отправилась в постель.

Её разбудил телефонный звонок. Плохо соображая со сна, Маша схватила трубку:

– Да!

– Маша, здравствуйте, – услышала она знакомый голос.

– Ваня?

– Да, это я. Вы не звоните, я подумал: не случилось ли чего.

– Нет-нет, – поспешно ответила Маша, – все в порядке. Ты уж извини меня, Ваня, что не звоню.

– Не за что извиняться, – Иван, как будто смутился, – я звоню по поручению отца Варнавы. Он просил узнать, когда вы сможете приехать.

– Мне действительно очень надо с ним поговорить, – задумчиво произнесла Маша, – вот что, Ваня, может быть, мне завтра приехать?

– Приезжайте, – обрадовался Иван, – у меня как раз довольно свободный день, – он запнулся, – я хотел сказать, что смогу вас встретить и помочь. А отца Варнаву я предупрежу. Мы будем вас ждать.

– Спасибо, Ваня, – от души поблагодарила Маша.

– Маша!

– Да.

– Храни тебя Господь, – тихо произнес Иван.

– Божией помощи, – ответила она.

«Ах, какой же он замечательный», – подумала Маша. И представила себе, как завтра поедет в Лавру, какой там покой и красота. Вспомнила отца Варнаву с его тихой, несуетливой проповедью; его светлую келью, лики святых на образах, огонек лампады; одновременно с этими воспоминаниями пришли другие: величественные храмы, белоснежные стены, уносящие ввысь золотые купола, пятиглавый Храм Успения Пресвятой Богородицы, поражающий своим космическим, вселенским совершенством, бирюза колокольни и кружево шатровой башни, часовня над источником, Трапезная, брусчатый двор: как будто остановленное время, сосредоточенное здесь, внутри белокаменного кремля…

Она снова уснула, на губах ее играла счастливая улыбка. В своем сне она видела Ивана, они шли вместе по лугу, среди множества ярких цветов, ноги утопали в мягкой граве, позади осталась кромка темного леса, впереди – белоснежный храм на горе. Иван что-то говорил ей, что-то важное для них обоих. Во сне она соглашалась с ним, и радовалась его радости, потому что лицо его, весь облик – все было светлым, как будто доброта и любовь, сама его душа светилась…

Утром Маша проснулась счастливой.

Она внимательно прочла утренние молитвы, воспринимая каждое слово так, как будто оно было написано специально для нее. Радость, поселившаяся в ней, не уходила, а как будто разрасталась, переполняла душу. Маша тихонько смеялась и напевала, но этого было недостаточно: радости было так много, что она не могла сдерживать ее, хотелось выбежать на улицу и делиться своим счастьем с каждым встречным. Маша поспешно начала собираться, чтобы еще до полудня попасть в Лавру.

Но перед отъездом она позвонила в госпиталь, спросила о самочувствии Бориса и пообещала приехать вечером. Потом, пересилив себя, сообщила Сергею Ивановичу о своей поездке.

– Спасибо, что позвонили, – неожиданно ласково сказал Сергей Иванович. – Конечно, поезжайте, только не выключайте телефон. – Он замолчал, и Маша хотела уже отключиться, в этот момент Сергей Иванович произнес:

– Маша…

– Что? – откликнулась она.

– Вы не держите на меня зла за вчерашнее, – попросил Сергей Иванович.

– Ах, конечно! – воскликнула Маша, – вы и не виноваты, вовсе. Просто, Борису необходимо высказаться, но воспоминания причиняют ему боль. Так что, не казните себя.

– Спасибо, Мария Петровна, а то, знаете ли, чувствовал себя эдаким монстром, – признался Сергей Иванович, – все-таки, я бы хотел вас спросить, – он немного замялся, – о том, что говорил Борис. Вы не помните, что за история была с Викой? Он действительно переманил ее у кого-то?

– Я точно не помню, – сказала Маша, – но слышала, вроде бы, Вика работала на конкурентов. А после того, как Борису удалось избежать ловушки, специально для него подстроенной, он еще и переманил телохранительницу своего противника. Того человека, который эту ловушку устроил. Он обще всегда любил это ощущение опасности, постоянное чувство риска, так это называется? Хотя, я бы на вашем месте обратилась к Андрею. Он присутствовал при этом, поэтому расскажет точнее, – предложила Маша.

– Благодарю, вы мне очень помогли. Если никуда не уеду, давайте договоримся о встрече.

– Согласна, – ответила Маша.

– Что если завтра?

– Хорошо.

Они закончили разговор полностью довольные собой и друг другом.

115

Маша не рискнула ехать через весь город, поэтому сразу же выбралась на кольцевую дорогу и, таким образом, добралась до Ярославского шоссе. В это время дня пробки из города не было; скоро Маша уже подъезжала к Сергиевому посаду.

Она отправила Ивану сообщение, что будет у главных ворот через пол часа. Маша рассчитывала попасть на службу, чтобы увидеть отца Варнаву. Возможно, Иван тоже в храме, тогда сообщение он сможет получить только после окончания службы. Ну да ничего, Маша сумеет найти его.

Как же она удивилась, увидев Ивана, поджидавшего ее у центральной арки. Он широко улыбался ей навстречу. Маша невольно ускорила шаг, на ходу накидывая на голову шаль.

– Ваня! Ты здесь? – воскликнула Маша, протянув ему обе руки. Иван осторожно пожал их и сказал:

– Мир вам, Маша! Здравствуйте!

– Здравствуй! Как я рада тебя видеть! Знаешь, я видела тебя во сне, – сказала Маша. Иван опустил голову, и его щеки густо покраснели. Она заметила, смешалась, сплеснула руками:

– Нет-нет, не смущайся, пожалуйста! Это был очень хороший сон. Мы там шли вместе по очень красивому зеленому лугу, а на горе был храм…

– Я не смущаюсь, – ответил Иван, – мне просто стало приятно от того, что вы думали обо мне.

– Что же мы болтаем! – всполошилась Маша, – служба еще не закончилась?

– Отец Варнава вас ждет. Вы и на службу успеете. Я получил ваше сообщение и решил встретить. Вот…

Он смотрел на нее и ждал.

– Идем? – спросила Маша.

– Да-да…

Маша действительно еще успела постоять на службе. Она заказала молебен о здравии Бориса, написала записки, поставила свечи.

Иван скромно стоял в стороне. Маше вспомнилось, однажды он сопровождал ее в Сергиеву Лавру. Тогда Иван еще работал на ее брата. Борис только что закончил строить дом в Завидово, Маша переехала туда. Для охраны Борис выделил двух своих ребят. Они поочередно дежурили, а при необходимости, сопровождали Машу в поездках. Она училась водить машину, поэтому нуждалась в шофере. Иван сопровождал ее чаще, чем другой охранник. Это был молчаливый парень, Маше даже казалось, что она не нравится ему, но потом они все же сдружились. Иван помогал ей освоится с автомобилем, он был очень терпеливым учителем, спокойным и знающим.

Когда Маша собралась в Лавру, Иван пообещал, что она сможет сама повести машину, он только станет подстраховывать ее. Маша уже получила права к тому времени, ей нужна была практика.

Как странно, ведь она почти ничего не знала о своем охраннике: чем он интересуется, что делает после работы, есть ли у него друзья… Её жизнь проходила перед его глазами, сам же он был закрыт, а Маша почему-то не пыталась узнать его лучше.

Вот и в тот раз, когда они вместе приехали в Лавру, Иван вдруг начал рассказывать ей о храмах, истории, святых, царях… Маша слушала с удовольствием, но не удивлялась. Может быть, потому что многие ее знакомые были людьми образованными, а благодаря тете, Маша общалась в основном с людьми верующими, знающими православную историю, искусство, архитектуру.

Она даже не спросила Ивана, верит ли он в Бога. Для нее тогдашней это было само собой разумеющимся.

И вот как повернулось. Теперь Иван – студент Духовной академии. Значит, и раньше думал об этом, готовился… Только скрывал ото всех.

Вот если бы тетя была жива, уж она-то расспросила бы парня, помогла бы, чем могла. Маша вздохнула.

Когда же Иван уволился? Ну конечно, в то лето! Маша вспомнила, как Андрей впервые приехал с Борисом и дядей в Завидово. Вспомнила свою влюбленность, их встречи и долгие вечера в библиотеке… Иван как-то незаметно исчез из ее жизни. Вот куда он исчез!

После службы отец Варнава сразу подошел к Маше, благословил.

– Что-то ты осунулась, дочь моя, – посетовал священник.

– Столько всего произошло, – ответила Маша.

– Пойдем, поклонимся Сергию, – предложил отец Варнава.

В этот момент к ним робко приблизился Иван.

– Вот, и Ваня с нами пойдет, правда, Ваня? – ласково спросил священник.

– Если Мария Петровна, Маша, – быстро поправился Иван, – не против…

– Ваня, конечно, я не против, – сказала Маша.

Они покинули Трапезную, пересекли двор, и Маша снова испытала тот невыразимый трепет, что появлялся в ней, когда она приближалась к белоснежному храму, где покоились мощи Сергия Радонежского.

Древние стены, величественные и строгие, увенчанные золотыми куполами, простое каменное крыльцо, двустворчатые тяжелые двери: и вот, они уже внутри, когда благодатный сумерек, подсвеченный лишь огоньками лампад и свечей, окружает, заставляя замолкать в благоговейном трепете перед великой святыней.

В течение нескольких веков люди постоянно возносили здесь свои молитвы, и храм, словно воспринял их и теперь стоял, казалось, благодаря бесконечно возвеличенному Слову. Он перестал быть просто зданием; теперь, одухотворенный, омытый слезами благодарности и скорби, храм стал святыней, хранящей другую святыню. Он стал единым целым: Храм стал Сергием, или Сергий стал храмом, причем, не только здесь в тварном мире, но и там, в мире горнем. Одно перетекало в другое, сообщалось, множилось и продолжало свое служение.

Маша так чувствовала, так знала! Она была уверена, что каждое ее слово, каждая мысль, даже невысказанная, будут услышаны здесь. Она верила, и вера ее не оскудевала, потому что получала подтверждение.

– Борис поправляется, – тихо сообщила она отцу Варнаве, когда они вышли из храма.

– Слава Богу! – священник осенил себя крестным знамением. – Ну, дети, пойдем ко мне в гости, заодно и позавтракаем.

В келье ничего не изменилось, такая же чистая и простая обстановка, так же мерцает лампадка под образами, солнце легло широкой полосой на подоконник, с него скользнуло на пол, прильнуло ласково к вошедшим людям.

– Ну, что, молодежь, чайку попьем? – улыбнулся отец Варнава.

– Не откажемся, правда Ваня? – просила Маша.

Он только кивнул в ответ.

– Я сейчас распоряжусь, чтобы нам с вами тут позавтракать. Присядьте пока. – Он вышел, оставив Ивана и Машу вдвоем.

– Маша, вам, наверное, поговорить надо с отцом Варнавой? – спросил Иван, – может быть, мне лучше уйти? Я бы подождал вас, пока вы закончите, а потом мы могли бы немного погулять, погода замечательная…

– Останься, Ваня, – попросила Маша, – у меня нет от тебя никаких секретов. Наоборот, я приехала с огромной радостью, и мне просто необходимо поделиться ею. Так уж сложилось, что я не могу говорить о ней открыто, от этого зависит жизнь других людей, близких и дорогих мне.

– Здесь вы в безопасности, никто не сможет вам навредить. Ни вам, ни вашим близким, – уверенно сказал Иван.

– Вот-вот, ты понимаешь меня! – обрадовалась Маша. – Знаешь, бывают такие вопросы, на которые, кажется, ответов и не существует; мало того, спросить не у кого, или нельзя. Так и у меня в последнее время таких вопросов накопилось – уйма! Куда ни пойду – везде тупик. Совсем было отчаялась!

Иван покачал головой и улыбнулся. Маша взглянула на него, ахнула, всплеснула руками:

– Ах, конечно, я понимаю, унывать не стоило, это грешно и глупо, просто глупо. Вот и ты сейчас смотришь на меня и думаешь, какая я глупая…

– Что вы, Маша, – испугался Иван, – я ни минуты так не думал!

В этот момент дверь открылась, и вошел отец Варнава, а с ним молодой послушник. Он нес поднос с чашками, отец Варнава держал небольшой электрический самовар.

– А вот и чаек, – сказал священник, – ну-ка, дети, помогите мне стол накрыть.

Иван поспешно перехватил поднос у послушника, тот поклонился и мгновенно исчез. Маша помогла отцу Варнаве водрузить на стол самовар, расставила чашки. На подносе была вазочка с сухариками, варенье, мед.

– Ой, а я тоже гостинцы привезла, – спохватилась Маша и достала из своего пакета коробку конфет, фрукты и упаковку с пирожными.

– Ну, совсем пир на весь мир! – развел руки отец Варнава.

Когда чай был готов, отец Варнава начал расспрашивать Машу о ее делах. Иван слушал молча. Маша, забыв о своей чашке, восторженно рассказала своим слушателям о чудесном исцелении брата. О примирении, и о том, как она теперь счастлива.

– Мне даже совестно немного, – пожаловалась Маша, – у меня все так хорошо, так удачно; а вот, у моих друзей, у Андрея, Риты… Помните, когда я была у вас последний раз, в Москве кто-то взорвал бывшую квартиру Бориса, подложили взрывчатку в здание офиса…

Иван вздрогнул, плеснул горячий чай себе на руку, отставил чашку:

– Как же это? – проговорил он.

– Я дома почти не жила, – призналась Маша, – меня под охраной к Александру Дмитриевичу Соболеву отправили. Друг Александра Дмитриевича работает в органах, связан с Интерполом, он очень помогал нам все это время. И сейчас мы, можно сказать, под его опекой. Так жить очень тяжело. Мы должны все время отчитываться о своих перемещениях. Жизни каждого из нас находится под угрозой, и никто не знает, откуда будет нанесен удар.

– Сложно тебе жить, дочь моя, – вздохнул отец Варнава.

– Я уверена, теперь все наладится, – ответила Маша, – да, разве можно сравнить мои неприятности с тем, что происходит с Ритой и Андреем. Шутка ли, потерять ребенка и не знать, где он и что с ним.

– Да вот, кстати, Маша, – отец Варнава отставил чашку, – я справлялся у нашего Владыки о твоем деле, он пообещал помочь.

Маша вспыхнула:

– Что вы говорите! Вот это – замечательная новость!

– Погоди еще, – остановил ее отец Варнава, – ты мне лучше обстоятельства дела подробно опиши. Чтобы были указаны имена родителей, как и что произошло, как зовут женщину, у которой сейчас находится ребенок. Одним словом, составь подробный отчет и представь мне. Мы здесь со своей стороны напишем ходатайство, обратимся в Патриархию, глядишь, и сладится дело с Божией помощью.

– Конечно! – Воскликнула Маша, – я все напишу и передам для вас в ближайшее время.

– Вот и хорошо. Тебе Иван все объяснит. Объяснишь, Иван? – обратился священник к молчавшему до сих пор Ивану.

– Разумеется, – встрепенулся тот. – Мы можем сделать так: Мария напишет все подробно, а я отредактирую.

– Спасибо, Ваня, – Маша снова смутилась, не зная от чего. Отец Варнава улыбнулся:

– Вот и договорились.

Он поднялся, Маша и Иван поспешно встали со своих мест и подошли под благословение.

– Божией помощи! – напутствовал их священник.

Как и в прошлый раз, он проводил Машу и Ивана до самого выхода из Лавры, после чего священник удалился, оставив молодых людей вдвоем.

– Ну, что же, Ваня, я поеду, пожалуй, – Маша робко подняла глаза на Ивана.

– Вы торопитесь? – Спросил он.

– Пора, – она вздохнула, – да и неловко как-то отрывать вас от дел.

Оба замолчали, опустив головы.

– Когда вас ожидать? – наконец спросил Иван.

– Я думаю, в ближайшие несколько дней, – быстро ответила Маша. – Я поговорю с Сергеем Ивановичем, расскажу Соболеву о помощи, которую может оказать Патриархия, чтобы вернуть маленького Андрея его родителям. В общем, как только мы напишем всю информацию, я сразу же позвоню и мы договоримся о встрече.

– Я буду ждать. – Просто сказал Иван. – Вы приезжайте в субботу. У нас есть замечательный хор, он обычно поет в субботу на службе. Послушаете… если надо, я забронирую для вас место в гостинице, сможете утром попасть на Литургию, а потом у нас будет время составить прошение.

– Ваня, какой вы замечательный человек! – невольно вырвалось у Маши, – как жаль, что я вас не знала раньше…

– Ну, почему же не знали, – он замялся.

– Я… извини, – щеки Маш вспыхнули, – я имела в виду… мне просто подумалось… мы могли бы стать друзьями, и…

– Мы и сейчас можем быть друзьями, Маша, – сказал Иван, – я бы очень хотел быть вашим другом.

– Я… я тоже очень хочу, – едва слышно проговорила она.

«Что я делаю! – пронеслось у нее в голове, – какой стыд! Бежать, бежать скорее! Ведь он – почти монах, что же я такое себе надумала! Какой стыд! А ведь я помышляла о монашеской жизни, отцу Варнаве лицемерно твердила, что хочу удалиться от мира, а сама… Где же раньше были мои глаза? Почему, когда Иван был со мной, я его не замечала, а теперь сразу сердечко забилось, и кровь к щекам бросилась. Ах, бессовестная! Выходит, я просто замуж хочу»?

– Я пойду, – вслух сказала Маша, поспешно отвернулась и почти побежала прочь от слегка растерявшегося и недоумевающего Ивана.

– Буду ждать вашего звонка, – крикнул он ей в след. – Маша только махнула рукой.

116

Сергей Иванович прибыл в Женеву во второй половине дня. В аэропорту его встретили и сразу же повезли за город, в небольшой пансион, где у него была назначена встреча с Андреем Истоминым. По сути, это была ведомственная гостиница, которая использовалась Интерполом для своих нужд. Андрея и Риту после нападения террористов на клинику, временно разместили именно в этом пансионе. Здесь было безопасно настолько, насколько вообще может быть безопасно в нашем непредсказуемом мире.

Пансион размещался в стороне от дороги, окруженный высоким забором, сложенным из необработанного камня и довольно большим парком, где деревья были посажены так густо, что дом едва просматривался. Скрытый от посторонних глаз, пансион жил своей таинственной жизнью, как и его временные постояльцы.

Андрей ждал Сергея Ивановича в крохотном флигеле, казалось, специально предназначенном для таких встреч.

Он встал на встречу гостю. Мужчины пожали друг другу руки, обменялись принятыми в подобных случаях фразами:

– Добро пожаловать… как долетели…

– Благодарю, благополучно…

– Как дома?

– Более или менее…

– Прошу, – Андрей предложил гостю кресло. Сергей Иванович опустился в него. Андрей сел напротив. Сергей Иванович отметил про себя, что Андрей изменился с их последней встречи. Он осунулся и, не смотря на загар, казался бледным, если такое вообще возможно.

– Как Маргарита Александровна? – спросил Сергей Иванович, чтобы прервать молчание, возникшее было между ними.

– По-прежнему…

– Извините меня, Андрей Владимирович, – неожиданно мягко попросил Сергей Иванович, – я привез вам разные новости, какие-то из них будут приятными для вас, какие-то – нет. Но я все-таки вынужден еще раз обратиться к вашему благоразумию и напомнить, что мы с вами делаем одно дело.

– Я понимаю, – кивнул Андрей.

– Что же, – вздохнул Сергей Иванович, – в таком случае хочу вам сообщить, во-первых, известный вам человек пришел в себя и его здоровье, по утверждению врачей, находится вне опасности.

Андрей вздрогнул, слегка приподнялся в кресле, как будто собрался встать:

– Вы хотите сказать, что… – он не закончил фразу.

– Да, – подтвердил Сергей Иванович. – Но это не все. Он согласен сотрудничать. Вы ведь знаете, насколько это важно для всех нас.

– Я очень рад, – сухо сказал Андрей.

Сергей Иванович сделал вид, что не заметил его тона и продолжил:

– Отвечая на мои вопросы, наш с вами знакомый рассказал среди прочего, одну очень занимательную историю о происшествии в санатории «Голубая речка». Вы помните, что там случилось?

Андрей задумался:

– Это когда мы удачно избежали провокации, – вспомнил он.

– Возможно. Наш подопечный сообщил, что именно на той вечеринке он впервые встретился с небезызвестной вам Викой. Это так?

– Да, насколько я помню, – кивнул Андрей, – она играла под стриптизершу, но я обратил внимание на то, что у нее атлетическое сложение. Ну, знаете, тело слишком тренированное. Именно тогда я стал сомневаться…

– В чем сомневаться? – осторожно переспросил Сергей Иванович.

– Видите ли, я тогда впервые поехал с… – Андрей запнулся, – в общем, я впервые попал на серьезные переговоры, и в мою задачу входило простое наблюдение, понимаете? Я должен был сообщить, если замечу что-то неправильное. Поначалу все происходило так, как и должно было происходить: встретились будущие партнеры, устроили банальную пьянку с девочками. Вот только деньги там были замешаны очень большие, а встречались не только возможные партнеры, а скорее так: две конкурирующие фирмы и представители иностранного инвестора. Так вот, один из конкурентов хотел другого представить в неприглядном свете перед иностранцами. Я тонкостей сейчас не помню, но дело обстояло таким образом, вашего подопечного хотели убрать с дороги, и способ для этого избрали почти невинный. Не знаю, чем бы там все кончилось, но мы раскусили эту игру и уехали. Впоследствии этот поступок позволил вашему подопечному снискать уважение у инвестора и обставить конкурента. Он оттяпал целый сегмент рынка и очень скоро стал одним из самых богатых людей в России.

– Отлично, – кивнул Сергей Иванович, – а теперь вернемся к Вике.

– К Вике? – Андрей пожал плечами, – а что – Вика?

– Насколько я понял, она играла против нашего общего знакомого на той вечеринке?

– Конечно, – подтвердил Андрей, – она была телохранительницей у одного из тех, кто был конкурентом Бориса в той игре… ой, простите, я все-таки назвал имя…

– Ну, здесь-то нам ничего не грозит, – успокоил его Сергей Иванович, – продолжайте, пожалуйста.

– Вика была телохранительницей у конкурента. Потом, когда Борис уже полностью контролировал ситуацию, он то ли рисуясь перед самим собой, то ли желая досадить бывшему сопернику, не знаю. В общем, он переманил эту девицу, чтобы она на него работала. Тогда как раз мода пошла на женщин телохранителей.

– Вы как-то отреагировали на этот поступок вашего шефа?

– Конечно, – Андрей кивнул, – я попытался переубедить его. Сказал, что она так же продаст его, как продала прежнего хозяина.

– Скажите, – спросил Сергей Иванович, – а вы не думали тогда, что Вика не предавала хозяина?

– Что вы имеете в виду? – Удивился Андрей.

– Я имею в виду то, что на самом деле Вика продолжала работать против Бориса, – сказал Сергей Иванович.

Андрей замер, глядя прямо на собеседника. На его лице застыло недоумение:

– Вы хоте сказать, что Вика столько лет притворялась? Но это же невозможно! – воскликнул Андрей, – она ухаживала за ним, когда он был болен, она поехала за ним в Швейцарию, выполняла все его поручения, была при нем сиделкой, нянькой, посыльной… Она была для него всем!

– То-то и оно, – вздохнул Сергей Иванович, – она всех вас заставила поверить в самоотверженную любовь к Борису. А сама в то же время, продолжала подбираться к его счетам. Она заручилась его полным доверием, сосредоточила в своих руках управление его финансами, после того, как он отошел от дел. Вы знаете, что его счета полностью опустошены? – спросил Сергей Иванович.

– То есть, как?

– А вот так. После того, как был произведен захват остров, где Борис и Вика держали вашу жену, счета Шахматова были, естественно, арестованы. Но они оказались пустыми, – Сергей Иванович взмахнул руками и тихонько присвистнул. – Денег нет. Борис оказался фактически заложником своей бывшей телохранительницы. Причем, она взялась за проведение террористической операции на Ближнем Востоке, якобы для того, чтобы заработать денег. Спрашивается, куда же она дела деньги со счетов Шахматова?

Андрей развел руками.

– Вы следите за моей мыслью? – спросил Сергей Иванович. Андрей кивнул.

– Так вот, Вика ограбила своего шефа, но не для себя, а для кого-то еще.

– Погодите, – Андрей встряхнул головой, словно очнулся, – вы полагаете, что Вика – засланный казачок? Она все-таки добилась своего? Развалила дело Бориса и ограбила его?

– Соображаете, – одобрительно улыбнулся Сергей Иванович.

– Благодарю. Так вы полагаете, что конкурент не остался в накладе, так сказать?

– Возможно… Скажите, Андрей, вы помните его?

– Конкурента?

– Да, того, у кого служила Вика.

– Погодите, что-то не стыкуется, – Андрей наморщил лоб, соображая, – ведь Вика зачем-то организовала то покушение на Александра Дмитриевича, зачем ей это понадобилось?

– Не ей, дорогой мой, – покачал головой Сергей Иванович.

– На что вы намекаете? Вы хотите сказать, что Вика работает на некую террористическую организацию, и глава этой организации…

– Да-да, – подтвердил Сергей Иванович, – все эти годы он был у нас под носом, а мы его как бы и не замечали. Он всегда оставался в тени, управлял, дергал за ниточки, вел свою игру, и всегда оставался в выигрыше.

– Этого не может быть! – крикнул Андрей, – бред какой-то! Немыслимо! Мы все: моя жена, я, Борис, оказались жертвами какой-то чудовищной интриги, которая тянется много лет, непонятно кем и зачем затеянная, она калечит людей, зачастую совершенно невинных, непричастных!

Он вскочил, сделал несколько нервных шагов по комнате, остановился у окна, повернулся спиной к свету, так, что Сергей Иванович почти не различал черт его лица:

– Я помню его, – сказал Андрей.

– Хозяина Вики?

– Да. Могу просмотреть старые записи, выяснить его имя, род занятий. Если постараться, то, думаю, можно добыть и снимки с той вечеринки.

– Отлично! – сказал Сергей Иванович, вставая. – Вам придется вылететь со мной в Москву.

– Но я не могу оставить жену одну, – спохватился Андрей.

– Это ненадолго, – заверил его Сергей Иванович.

– Все равно, как я объясню ей?

– Сергей Иванович задумался:

– Вот что, – предложил он, – кто еще был на той вечеринке? Кто может помнить обстоятельства дела и помочь мне?

– О, это просто, – сказал Андрей, – с нами был начальник охраны, водители и еще несколько человек. Думаю, вы без труда их найдете. Почти все они работают в компании, созданной Борисом. Да, кстати, сохранился и мой личный архив. Обратитесь к моему отцу, он вам все покажет.

– Прекрасно, буду держать вас в курсе. Борис еще слаб, но это он посоветовал мне обратиться к вам, – признался Сергей Иванович.

Андрей нахмурился.

– Ну-ну, не держите на него зла, он – такая же игрушка в руках судьбы, как и все мы.

– Простите, Сергей Иванович, – отозвался Андрей, – все понимаю; но простить – нет во мне христианского смирения, как вспомню, что нам пришлось пережить, когда Рита там была на этом проклятом острове… Я и сейчас, когда в глаза ее смотрю, все время виновным себя считаю, не смог спасти, не предотвратил, не защитил…

– Зря вы так, – вздохнул Сергей Иванович.

– Наверное, вы правы, – согласился Андрей, – но я смогу простить и забыть только тогда, когда обниму своего сына и увижу жену здоровой. Вот так, – вздохнул он, – счастливые быстро забывают горе, и мы забудем, – он запнулся, – если будем счастливы…

– Андрей, мы сейчас пытаемся организовать поездку Валентины в Швейцарию, – сообщил Сергей Иванович, – так что, возможно, Маргарита Александровна и вы сможет увидится с сыном. Но это сопряжено с большим риском, вы же понимаете.

– Мы говорили с женой, – сказал Андрей, – мы готовы уехать в Австралию и поселиться по соседству с Валентиной и ее мужем, чтобы Рита виделась с сыном; так было бы проще и вам и нам.

– Мы это обсудим, – пообещал Сергей Иванович.