Текст книги "Invider. Печати 1 и 2"

Враг наносит удар!

Ехали молча. Полина косилась на мрачного водителя, чью правую щеку бугрил книзу старый, по-видимому, глубокий шрам. В первую поездку он не проронил ни слова, и сейчас, тучей возвышаясь над своим водительским местом, будто гипнотизировал тяжёлым взглядом кольцевую московскую автодорогу. Александр сидел рядом с водителем, а Митрич устроился с Полиной на заднем сидении.

Она пыталась осознать и переварить полученную информацию.

«Итак, – размышляла девушка. – Что я имею. Московский контур, тоннели. Какие-то древние лемурийцы. Подземные дороги. Индеец, прошедший пешком из Северной Америки на Урал. Белиберда какая-то… Что же является ответом на вопрос второй печати? Тьма? Тишина? Покой? Ветер?»

Она собрала свой телефон и ждала, когда Митрич первый заговорит с ней. Но он молчал…

– Останови мне здесь, – наконец, сказал он. Автомобиль уже свернул в районе Строгино, и вокруг высились коробки многоэтажных домов.

Машина остановилась. Старик повернулся к девушке, посмотрел ей в глаза, сказал:

– Полина. Ничего не бойся. Помни о том, что ты обещала Вячеславу. И, если понадобится моя помощь, если захочешь всё рассказать… Дай знать через Дениса.

Он открыл дверь, вышел из салона, быстро направившись к одному из домов, прорезанному насквозь пустотой подворотни.

Как только машина двинулась с места, на телефон Полины пришло SMS-сообщение, номер которого не определился. Оно гласило:

«А ты, не по правилам играешь, маленькая дрянь! За чужими спинами прячешься? Нехорошо, очень нехорошо! Придётся принимать меры».

Полина задрожала.

«Это он! Он знает мой номер! Что же делать? И что он собирается делать?»

Десять секунд она молчала, пытаясь понять, что означает это зловещее «придётся принимать меры». И до неё дошло.

– Остановите машину! – заорала она. – Александр, Митрич в беде! Надо срочно разворачиваться и ехать за ним!

Фёдор Митяевич шагал по затемнённой дороге, её слабо освещало несколько фонарей. Впереди светилась жёлтыми картами окон высокая бетонная коробка, за которой и находилось его общежитие. Он сосредоточенно думал о Полине, пытаясь понять, с чем таким столкнулась девушка. То, что её случай из ряда вон выходящий, он понимал, пожалуй, лучше всех остальных. И ещё его тревожило очень нехорошее предчувствие. Ему казалось, он чувствует на себе чей-то пристальный взгляд. И этот незримый кто-то был гораздо сильнее и могущественнее, чем он. И это пугало.

Над головой проплывал очередной жёлтый фонарь.

Навстречу старику прямо из темноты выплыл молодой человек, спросил:

– Извините, вы не подскажете, который час?

Фёдор Митяевич глянул на свои «Командирские» часы:

– Без десяти ноль.

– Спасибо большое, – вежливо поблагодарил прохожий и пошёл своей дорогой.

Митрич обернулся, и какое-то время смотрел ему вслед. Обычный человек… Случайный прохожий. Затем он снова направился к дому, но, не пройдя и двух шагов, остановился. На асфальте красным кирпичом было накарябано: «Полина».

«Что за ерунда… – Митрич нахмурился. – Кто это шутки со мной шутить вздумал?»

Он повертел вокруг головой, но никого не заметил. И опять почувствовал этот тяжёлый взгляд, давящий, заставляющий нервничать даже его. Но старик собрал свою волю, подтянулся, спокойным шагом направился дальше.

Он вошёл в сквозную подворотню, что зловеще темнела отсутствием каких-либо осветительных приборов. Лишь тусклый свет от уличных фонарей выхватывал мутным пятном часть левой стены.

Неожиданно рядом со стариком возникла тень. Она быстро обрела контуры, материализовалась в нечто живое:

– Эй, дед? Куда путь держишь?

Митрич остановился. Перед ним высился здоровый верзила в неприметной спортивной одежде. – Закурить дай?

– Я не курю, – тихо ответил Митрич. – И тебе не советую.

– Советовать мне не надо! Ты б лучше денег подкинул, я тогда себе сам куплю.

Митрич огляделся, задержав на мгновение взгляд на той самой стене, что немного освещалась с улицы. Света было достаточно, чтобы прочесть надпись, сделанную таким же красным кирпичом, что и надпись на асфальте. Сзади к нему подошёл ещё один пацан ростом поменьше, громко рявкнул:

– Ну, ты чего, не понял, старый? Лавэ гони, тебе сказали!

Митрич оценивающе оглядел парней и тихо произнёс:

– Не связывались бы вы со мной, ребятки, а то, как бы потом пожалеть не пришлось.

– Чего? – процедил верзила. – Тупой, что ли?

– Это ты тупой! – сверкнул Митрич глазами.

– Ты что сказал, старый пень? – верзила ударил старика кулаком в живот. Митрич согнулся пополам и упал на колени.

– Дураки… Вы же… не понимаете… – прохрипел он, хватая ртом воздух.

– Самолёт, чего стал? Обслужи пенсионера!

Второй парень, одной рукой схватил Митрича за ворот его олимпийки, второй принялся шарить по карманам.

– Не трожь! – зашипел старик, и, изловчившись, ударил Самолёта по лицу. Несмотря на преклонный возраст Митрича и спортивное телосложение парня, которого называли Самолётом, удар получился настолько сильный, что из разбитой губы мигом потекла кровь.

– Ах ты, гнида! – выругался Самолёт. Он выхватил из кармана нож, щёлкнул механизм выпуска лезвия. – На!

– Ты чего творишь, урод! – крикнул верзила. – Делать нехрена? У тебя мозги есть?

– А чего он руки распускает, козёл старый! – Самолёт вынул из карманов старика деньги, удостоверение метростроевца, ещё какую-то красную книжицу. Однако недавняя бравада его сменилась разочарованием:

– Вот гадина, он ещё и на порожняке был! Сто рублей всего… Тварь, губу разбил, сука…

– Ты козлина, ты чего, его замочил! – не унимался верзила.

– Ну, замочил, замочил, и чего? Смотри, корочка какая-то…

– Вот тупой! А ну, дай сюда… – Верзила выхватил у Самолёта из рук удостоверение и, раскрыв его, посветил мобильным телефоном. По мере того как он читал, выражение его лица преображалось. Взгляд верзилы стал сосредоточенным, губы его задрожали. Окончив читать, он сглотнул, перевёл взгляд на старика. Тот лежал на асфальте, судорожно хватая ртом воздух. Он задыхался. В призрачном свете электронного дисплея густела на асфальте чёрная расползающаяся кровь.

Наконец, верзила уставился на подельника и прошептал посиневшими губами:

– Самолёт, ты в курсе, кого ты только что замочил?

– Кого?

– А ты почитай, дура!

Он повернул «корочку», сунув её под нос Самолёту. Тот всмотрелся в текст, забормотал, водя взглядом по написанному:

– Главное управление… особого… совета внутренней безопасности… доверенное лицо администрации ГУСП…

Некоторое время он стоял не шелохнувшись. Затем промямлил:

Мать моя женщина… Что же… что теперь с нами будет? Он же… Мы же… Мы же – трупы!

– Не с нами, придурок! С тобой! Понял? С тобой, козлом! А пока – валим отсюда!

И оба они заспешили прочь. Но не успели Самолёт и его напарник достигнуть конца подворотни, как она озарилась дальним светом фар (да, дорогие машины обладают свойством подъезжать абсолютно бесшумно).

– Стоять! Сесть на землю, руки за голову! Стреляю в корпус! – это крикнул Александр, выскочивший из лимузина. Водитель проделал тот же манёвр. Оба они были при оружии.

– Верзила бросился бежать. Грохнул выстрел.

– Не стреляйте! Я не виноват! Это он, он старика положил! – Самолёт присел на корточки, скрестив руки на затылке. Александр подбежал к нему и в два приёма уложил, как это говорится, «лицом в асфальт».

– Костя, проверь второго!

Водитель уже склонился над лежащим верзилой, проверяя его пульс. Из прострелянной шеи угасающими тёмными струйками выплёскивались остатки его жизни.

– Похоже, двухсотый… Метко ты его! А говорил, в корпус… Я проверю, что со стариком.

Полина наблюдала эту драматическую сцену из машины. Увидев, что водитель возится над телом Митрича, она не выдержала, и бросилась на помощь.

– Фёдор Митяевич! – воскликнула она. – Что с вами?

Митрич лежал не двигаясь. Из его открытого рта неприятно торчал посиневший язык. Водитель Костя раздвинул на нём одежду, и пытался остановить кровь. Александр, тем временем, уже звонил по своему телефону, держа под прицелом голову Самолёта.

– Я не виноват, это всё он! Он! Я ему говорил по-тихому, а он, он! – истерично верещал Самолёт.

– Заткнись! – рявкнул Александр. – Алё! Да, это я. Срочно бригаду скорой! Пиши адрес…

Тёмная августовская ночь опустилась на Москву. Каждому она приносила что-то своё. Кому-то – отдых от зноя. Кому-то – предвкушение удачного завтрашнего дня. А кому-то – новые испытания и страх…

– Да не волнуйтесь вы, Полина… как вас?

Полина ёжилась, глядя на то, как Митричу оказывают медицинскую помощь. В этой проклятой подворотне было очень ветрено, и Полине казалось, что она опять находится в тоннеле, где-то глубоко под землей.

– Витальевна.

– Витальевна. У старика небольшая потеря крови, да повреждено только правое лёгкое, сердце не задето. Правда, имеет место внутренне кровотечение, но ничего, мы подоспели вовремя. Сейчас доставим его в хорошую клинику, там его подлатают, всё будет в порядке. Он со своим здоровьем ещё всех нас переживёт.

Доктор казался Полине весёлым. Он носил аккуратную клиновидную бородку и смешные слегка закрученные на концах усики, напоминая неизвестного актёра-комика из старого немого кино. И Полине чертовски хотелось ему верить!

– Короче, вы его забирайте и сами уже… – Александр разговаривал с двумя милиционерами. – Я думаю, тут нет смысла разводить канитель. Один застрелен при попытке к бегству, второй уже дал первые показания. Нож кстати, был у него, он же, скорее всего, и покушался на убийство.

– Да убийцу мы найдём, вы не переживайте, Александр Егорович. Можно и второго на него же повесить, если вы не против, конечно.

– Абсолютно не против. И я не столько за себя волнуюсь. Просто упоминая меня, как бы не затронуть и Фёдора Митяевича, а светить его нельзя, вам уже говорили об этом сейчас по телефону. Только… Стрелял-то я. Пуля, гильза, номер ствола… отпечатки, там, разные… – Александр с рассеянным видом наигранно поглядел по сторонам.

– Александр Егорович, ну что вы как ребёнок! – Милиционер расплылся в улыбке. – Сделаем всё в лучшем виде! Раз ваши просят, наши готовы помочь! Этот Кеша-Самолёт – обычный урка, шестёрка, никто и разбираться не станет…

– Ну, тогда никаких проблем, – улыбнулся в ответ Александр.

Митрича на носилках и под капельницей уже заносили в карету скорой помощи, как вдруг он приоткрыл глаза:

– Полина… – прохрипел он. – Полина…

Девушка метнулась к нему:

– Да! Я здесь!

– Полина… – Митрич с трудом перевёл на неё взгляд. – Я знаю ответ на второй вопрос. Запомни… Это покой… Долгий и вечный покой… Эта подворотня… Это символ… Она напоминает тоннель… Если я… умру… А тебе придётся и дальше противостоять злой силе… А я уверен, что придётся… то запомни… наклонись…

Полина наклонилась, и старик что-то прошептал ей в самое ухо. Затем он снова закрыл глаза.

Прошло минуты две. Полина всё стояла, и смотрела в ту сторону, где исчезли огни медицинской машины. Милиционеры всё возились вокруг трупа верзилы, какой-то человек в штатском тщательно отмывал от асфальта кровь, Александр постоянно с кем-то созванивался, водитель Костя беседовал с высоким человеком в строгом костюме… Казалось, до девушки никому из них не было никакого дела.

И, конечно, никто из участников и свидетелей этого ночного нападения не заметил надпись, сделанную на стене обломком красного кирпича. И никто не увидел фигуру в больничной пижаме, наблюдавшую за подворотней сквозь листву густого высокого кустарника, стоящего стражем в уютном зелёном дворе, куда и вела эта самая роковая подворотня…

Девушка вошла в свою квартиру, когда часы в прихожей показывали 02:25. Полина не стала включать компьютер, тем более что Инвайдер дал ей два дня сроку. Артём отсутствовал.

Она умылась, наскоро похватала «кусков» и, плюхнулась в кровать. Все её мысли, пока Александр и водитель Костя везли её домой, крутились только вокруг одного: что станет с Митричем? Жив ли он? Как скоро поправится? Даже опасения за Игоря как-то отошли на второй план: настолько яркими оставались впечатления, полученные этой ночью.

Она допускала, что нападение подстроено Инвайдером, и ей очень хотелось сказать об этом Александру, и что этого поганого Кешу-Самолёта надо допросить со всем пристрастием, чтобы он раскололся, выдал Инвайдера, и чтобы эту сволочь, этого маньяка, наконец, повязали! Но в этом случае опять всплыл бы её роман с Игорем, а этого допускать нельзя, никак нельзя! Что сделает Артём? Он же бросит её, уйдёт, а она любит Артёма! Но и Игоря она тоже любит, она любит их обоих! Но как же так, как быть в такой ситуации?

А если бы не было никакого Инвайдера, что тогда? Как долго бы продлились её роман и её ложь? И чем бы всё кончилось в таком случае? Никакой Митрич ей бы не помог, а в такой ситуации, как сейчас, может помочь только он, этот загадочный былинный дед, с которым так спокойно и так безопасно… Но что с ним? Вдруг он уже умер на операционном столе, Господи, вдруг он умер?!

Но отголоски страшной мысли лишь кольнули сознание. Сейчас, лёжа в постели с горящим ночником (выключать свет Полина категорически отказалась), она более-менее успокоилась, тем более что последним событием этой ужасной ночи случился разговор, произошедший уже около её двери. Его банальность и какая-то неуместная лёгкость удивительным образом смягчили накал напряжения, сгладили и размазали тягостное тревожное настроение.

«Ну, вот, пришли…»

«Да, типовое жильё… Сам в таком жил тридцать лет. Ну, что же… Полина Витальевна?»

«Да?»

«А какие у вас планы на воскресенье?»

«А к чему такой вопрос?»

«Просто… Просто я свободен, у меня тоже бывают выходные. Мой патрон выдворил жену на юга, и пару первых дней хочет провести дома».

«Со слугой что ли?»

«Полина Витальевна, лишние вопросы – не всегда уместны».

«Да у него же всё на лице написано…»

«В конце концов, это его личное дело, хотя мне, признаться, такие люди не по душе. Я, знаете ли, кристальный натурал».

«И, значит, этот кристальный натурал интересуется у меня моими планами с кристальной невинностью?»

«Интересуется».

«Тогда гражданин натурал должен знать, что я состою в браке. Это раз. А второе… Вам не кажется, гражданин натурал, что после случившегося этой ночью…»

«Конечно, конечно. Я всё понимаю. Столько эмоций, переживаний… А на счёт вашего мужа… Он ведь бывший… Я же, между прочим, тоже воевал в Чечне. Довоевался там до капитана…»

«И что? Вы полагаете, что я коллекционирую бывших военных из горячих точек?»

«Полина Витальевна, да я не прошу ничего такого… Мы могли бы сходить в ресторан, поговорить о том, о сём…»

«Ох, Александр Егорович… Вы выбрали для этого неподходящее время».

«Простите, Полина Витальевна, я понимаю, на вашу голову столько всего выпало… Но вы всё-таки подумайте. Мой долг офицера – помогать людям, попавшим в сложные ситуации».

«Давайте обсудим это позже».

«Хорошо. Я позвоню вам».

«Надеюсь, в этот момент мужа не будет рядом, иначе мне не поздоровится…»

«Он у вас ревнивый?»

«О, да!»

«Понимаю. Слабохарактерные парни там не выживали…»

«Ну, бывайте, гражданин натурал. Мой телефон вы, конечно же, знаете?»

«Знаю. Служба такая, вы уж простите… До свидания, Полина Витальевна! Надеюсь на ваше расположение!»

«Постойте… Я могу узнать о состоянии Фёдора Митяевича?»

«Разумеется, я вам сообщу завтра координаты его врача, будете звонить, справляться. Но пока их беспокоить не стоит. Да вы не волнуйтесь, его вылечат. Я повидал множество ранений холодным оружием, у него не смертельное».

«Я надеюсь…»

На этом диалог заканчивался, не считая прощальных банальностей. Провернув снова его в голове и горько ухмыльнувшись, Полина, глубоко вздохнув, тут же полностью отдалась спасительному омуту сна без каких-либо сновидений…

Проснувшись в половине одиннадцатого, Полина первым делом предприняла попытку, в который уже по счёту раз, дозвониться до Игоря, до сих пор надеясь, что сцена в палате – всего лишь отвратительная инсценировка. Было бы излишним говорить, что ответила ей все та же хладнокровная автоматическая система.

Затем Полина попробовала включить телевизор. На удивление он включился сразу с первой же попытки.

Девушка стала бессмысленно щёлкать каналы. Сериал, советы по кулинарии, что-то о моде, очерк об известном современном художнике, снова сериал, реалии из жизни кошек, реклама, мультфильм…

Вдруг Полина наткнулась на передачу, транслирующую криминальную сводку. Повинуясь какому-то внутреннему злорадному чувству вроде того, что «как хорошо, что у кого-то жизнь ещё хуже», она остановилась на этом канале и стала смотреть сюжет.

«Зачем вы убили свою жену?» – спрашивал голос у грязного неопрятного человека с лицом завсегдатая винных магазинов, подавленного и сгорбленно распятого на фоне грубой решётки какого-то столичного ОВД.

«Ну… Выпили на троих с соседкой… она стала ревновать… я не помню… В состоянии этого… эффекта был…»

«То есть, в состоянии алкогольного опьянения?»

«Ну… не совсем… Я немного выпил-то, просто… эмоции, они нахлынули… Так вот как-то, сам не пойму… как получилось…»

«Теперь гражданин Н. на долгое время будет избавлен от женской ревности, как, впрочем, и от злоупотребления горячительными напитками, ведь в колонии выпивать нельзя, а свидания ему проводить будет уже не с кем», – сухо констатировал голос.

«Кошмар, – подумала Полина. – До чего же люди дойти могут…»

Она приготовилась смотреть дальше, но следующий сюжет застал её врасплох.

«А эту историю связывает с предыдущей причина трагедии: ревность. В субботнюю ночь с четырнадцатого на пятнадцатое августа, в районе Строгино двое молодых людей повздорили, после чего один из них застрелил своего товарища, а затем скрылся. Об этом очевидцы сообщили в ближайшее отделение милиции. Уже через двадцать минут преступник был задержан патрульной группой. Сейчас он даёт первые показания».

Стали показывать кабинет, где по правую руку от крупного и упитанного милиционера жалко сутулился Кеша-Самолёт, отрешённо глядя в пол.

«Что стало причиной ссоры?»

«Я… это… По неосторожности, просто, хотел напугать, чтобы девчонку мою больше не трогал… Я забыл, что пистолет… с предохранителя был снят…»

«То есть вы думали, что пистолет не выстрелит?»

«Не выстрелит…»

«А откуда у вас взялся пистолет?»

«Купил… На рынке…»

Картинка сменилась: Самолёта в наручниках уводили по коридору.

«Личности этой пары установлены: оба они ранее уже привлекались по фактам грабежа и разбоя. И если вина преступника будет доказана, то ему, даже учитывая чистосердечное признание, грозит до десяти лет лишения свободы. Впрочем, на данный момент проверяется причастность этого человека, а также пострадавшего, и к другим преступлениям».

От удивления Полина аж присвистнула, пробормотав:

– Вот это да! Как говорится, всё шито-крыто…

Разумеется, она нисколько не жалела бандитов, едва не погубивших Митрича (Полина старалась не допускать мысли, что слово «едва» и «не» могут отсутствовать), но та лёгкость, с которой официально сфабриковалось это дело, лишний раз напомнило ей фразу Дениса, часто её повторявшего: «мир продаётся, но кто покупатель?»

Поразмыслив над этим, Полина вернулась к делам насущным. Она принялась проделывать стандартные и необходимые манипуляции. Доев остатки супа, она снова набрала номер Игоря (результат – тот же). Затем стала разбирать свой рюкзак, но быстро бросила это занятие (и не зря, как мы скоро увидим), после чего вернулась в спальню, вновь начав напряжённо анализировать ситуацию.

Ситуации это не нравилось, и она старалась всячески саботировать процесс анализа.

«Итак, – рассуждала Полина, – что мы имеем. Поход в метро принёс лишь много неясностей. Во-первых, контур. Во-вторых, лемурийские тоннели. Индеец и древние старцы. Военная база. Митрич… Бедный Митрич. Надеюсь, с ним всё образуется. Александр…»

Полине совершенно не хотелось флиртовать с Александром, учитывая, что она и так уже «влипла по полной». Но этот человек оставался для неё единственной связью с Митричем, которого Полина уже начала считать своим могущественным покровителем. Конечно, оставался Денис, но Полине не хотелось больше впутывать его в свою историю. Ни к чему. Да и что он, в сущности, мог бы сделать?

Ещё, правда, были Маша и Борис… Но первая уже высказала свои предположения, а второй уже загружен и работает. Во всяком случае, Полине хотелось в это верить.

«Митрич сказал, что ответ на вопрос второй печати – это покой. Тогда какие были ключи? И можно ли ответить, не упоминая их? В принципе, мне ничего не мешает прямо сейчас включить компьютер, и написать этому гаду ответ. Что будет дальше? Он наверняка зол на меня, станет отчитывать… Ну, и что! Я не должна его бояться! А после того, как он хотел расправиться с Митричем, с ним нужно быть как можно строже! Да. Спокойнее и строже. Он преступник. Маньяк. Убийца. Я не должна его бояться… А вдруг… Вдруг Митрич умер?!

Нет, не может быть! Митрич – не из тех людей, кого можно вот так вот просто взять и убить. Конечно, нет. Скорее всего, ему уже лучше, уже гораздо лучше…»

Полина всё-таки включила ноутбук. В «аське» сидели: Кадавр, Дамочка и Архонт. Последний был немногословным армянином и редко что-либо писал. С Левоном Полина познакомилась совершенно случайно, зайдя в магазин подарков, где он работал продавцом. У них завязалась непринуждённая беседа и закончилась обменом номерами. С тех пор Полина часто советовалась с ним, что лучше подарить «тому-то» или «той-то» на «такой-то» праздник. Левон был женат, имел двух маленьких сыновей.

Контакт Инвайдера скромно молчал в списке «offline».

«Поли, привет! – напечатал Кадавр. – Я тут, прикинь, написал целый цикл слоганов для сети магазинов „Рив Гош“. Кинуть парочку?»

Полина вздохнула, понимая, что он не отвяжется. Придётся ему что-то ответить. Она застучала по клавиатуре:

«Ты же вроде лубками занимался?»

«А-а, тухлая тема! Бесперспективная. Вот, лучше послушай. „Рив Гош“ всем хорош!»

«И что?»

«Как что? Отличный и короткий слоган. Или вот такой, но он длинный. В Москве более тридцати тысяч рож каждый день посещают „Рив Гош“!»

«Неплохо, но слово „рож“ как-то… Вульгарно, что ли. У тебя вообще это часто идёт красной нитью через всё творчество. Рожи, тупицы…»

«Ну и что? Обыватель любит скабрёзности! А вот ещё. Что, разгильдяй, всё водку пьёшь? Дуй за подарком жене в „Рив Гош“!»

«Это уже веселее», – Полина, стараясь непринуждённо беседовать с Николаем, тем не менее, постоянно смотрела на контакты Игоря и Инвайдера. Но они оставались красными.

«Вот ещё. Захотела купить пудру? И куда же ты пойдёшь? Отправляйся быстро, дура, в парфюмерный рай „Рив Гош“!»

«Хм… Пудра – это косметика, а не парфюмерия».

«Зато так складнее!»

«Чего-то, Кадавр, из тебя поэт неважный, ты уж извини. А что ты к этому „Рив Гошу“ пристал?»

«Да, понимаешь… В последнее время, куда ни поеду, везде их пакетики вижу. Ну, такие, с разноцветными квадратиками. Они меня так достали, что я стал сочинять всякие шутки про этот магазин. А потом подумал: а что? Придумаю около сотни и – к хозяевам! Устроюсь в компанию, буду рекламные слоганы им сочинять. Фирма серьёзная, белая зарплата, рабочая тачка, оплата телефона, корпоративные поездки в южные страны… Так что ты зря проявляешь скепсис. Поэт, не поэт… А броский слоган любой компании нужен!»

«Коль, у них наверняка не один человек этим занимается».

«И чего? Что-то я их слоганов особенно не слышал. Квадратики да, красивые, но нет должной фразы. Вот, читай. Вижу квадратики я разноцветные, ты их руками не трожь! Это мелькают цветные пакетики из магазина „Рив Гош“!»

«Да… Тебе надо прямо сейчас отправлять им всё это, Маяковский ты наш. Чтобы не так долго себя мучить напрасными надеждами».

«Да ну тебя, Поли… Я, может, там карьеру себе сделаю, откуда ты знаешь?»

Николай обиделся, чего, собственно, Полина и ждала, дабы он поскорее от неё отстал. Он всегда очень трепетно относился к критике своих творений, и сейчас действительно полагал, что руководство сети «Рив Гош» обратит на него внимание, пригласит работать в рекламный отдел.

Недавно он уже пытался таким же образом попасть в корпорацию General Motors, послав в её российское представительство несколько слоганов про внедорожник «Хаммер». Например, такой: «если ты „Хаммер“ водишь джипастый, плюнь на закон и гони на красный!» Или, такой: «если на „Хаммере“ ездишь ты, то, как на скот, на людей смотри!» В оптимистическом ключе: «если сбил ты пешехода, едучи на „Хаммере“, наплевать, – твоих доходов хватит в оправдание!» Особенно нравился Николаю социально-правовой вариант: «если, чиновник, ты фонд получил на социальные нужды, плюнь на народ, да „Хаммер“ купи – вот, что тебе нужно!» Наконец, с упоминанием стражей порядка: «тем, кто „Хаммером“ рулит, мент любой косяк простит!»

Однако менеджеры компании, прочитав полученное от Николая по электронной почте письмо, эти остроумные опусы не оценили. Да и было на тот момент агонизирующему автомобильному гиганту не до того…

Полину же стишки касательно парфюмерии тоже не шибко развеселили. Конечно, мандраж первых двух дней прошёл, но девушка до сих пор не знала, кто такой Инвайдер, каковы его истинные цели, а также, что в действительности случилось с Игорем. Нервозность обостряла неясная ситуация с Митричем… А вдруг он всё-таки?..

Полина не выдержала, закрыла браузер, сложила ноутбук, и решила выйти на улицу. Теоретически, там сейчас могут гулять знакомые со двора с детьми, можно будет поболтать с ними на разные темы, развеяться…